Страница:
Это не ново. Каждый наш поступок объясняется тем или иным стимулом, видимым или скрытым. А бездеятельность – отсутствием оного. Оригинальность же моей позиции заключается в том, что я научилась угадывать идеальный стимул там, где другие видят исключительно неприятности. И выгадывать его в случае, если жизнь отлынивает от своих прямых обязанностей и отказывается тыкать меня остроконечной палкой между лопаток. Радоваться даже зубной боли, зная: из нее гарантированно «вытечет» белоснежная улыбка. Даже подзатыльнику от начальства, зная: уж теперь-то я гарантированно возьмусь за ум. Даже сломанному каблуку, зная: зато наверняка куплю себе новые босоножки (другие поступят точно так же, но вряд ли получат при этом порцию хорошего настроения!). А если никто не гавкает, ничто не ломается и нигде не болит – мужественно стимулировать себя саму.
Вот сейчас пойду и отдеру кусок обоев в коридоре – прожив с уродливой стеной месяц, другой, я точно повторю подвиг соседки! Потом влюблюсь в Кеану Ривза и ради того, чтобы познакомиться с ним, отошлю свой сценарий в Голливуд. Но вначале я все-таки закурю еще одну сигарету и радостно завершу этот материал…
Я должна?
Дело принципа
Время – деньги!
Вот сейчас пойду и отдеру кусок обоев в коридоре – прожив с уродливой стеной месяц, другой, я точно повторю подвиг соседки! Потом влюблюсь в Кеану Ривза и ради того, чтобы познакомиться с ним, отошлю свой сценарий в Голливуд. Но вначале я все-таки закурю еще одну сигарету и радостно завершу этот материал…
Я должна?
В одной из пьес Михаила Булгакова описано, как пострадал эмоциональный священник, осмелившийся объяснять Людовику XIV, что и как тот должен сделать. Оратор тут же загремел в тюрьму. «И внушите ему, – сказал Луи вслед, – разговаривая с королем Франции, нельзя произносить слово “требует”».
Эх, жаль, что я – не король!
Большинство людей даже не замечает, как часто, в беседе со мной, они выставляют мне требования. «Ты должна поправиться. Ты слишком худая!», «Ты должна сменить мобильный. Твой уже устарел», «Ты должна выпить хоть рюмку», «Должна чаще выходить из дома – ты ж, по сути, и не живешь, только пишешь».
Целых пять лет мои родные и близкие наперебой доказывали мне: «Ты должна брать телефонную трубку!» Садясь за компьютер, я всегда отключаю все средства связи, поскольку звонки сбивают меня с мысли, не говоря уж о том, что порой писать статью нужно на завтра, и каждые пять минут на счету. Не знаю, кажется ли вам мое объяснение вполне убедительным… Моему окружению оно таковым никогда не казалось!
За годы борьбы у меня создалось ощущение: лишая людей возможности дернуть меня в любую секунду и задать пустяковый вопрос, типа: «Ты не помнишь, как назывался тот фильм?», я нарушаю главный закон конвенции о правах человека. «Мне нужно было тебя спросить, а ты опять была вне досягаемости!» «Ты должна взять трубку, хотя бы для того, чтобы сказать: “Я не могу сейчас говорить”». «А вдруг со мной что-то случится? А ты не возьмешь трубку», – заявила как-то подружка.
«Это шантаж! – возмутилась я. – Исходя из твоей логики, я не имею права ни спать, ни уезжать из города. А вдруг с тобой что-то случится, когда я буду в Африке? Или засну и не услышу звонка?» – «Все равно. Не брать трубку – ненормально! Ты должна пойти к психологу».
Месяц спустя подруга сама отправилась к подобному доктору. Он-то и объяснил ей: ненормальность состоит совершенно в ином – когда человек не в состоянии отключить свой мобильный! Хочет он того или нет, он хватает орущий аппарат, стоя в душе, сидя в кинотеатре. «Один мой пациент, – сказал врач, – отвечал на звонки даже во время секса. И не потому, что ждал важного сообщения, он просто не мог проигнорировать сигнал “Ты должен! Ты должен!”»
Этот зудящий сигнал мир посылает нам с первых дней нашей жизни. «Ты не должен оставлять еду на тарелке», «Не должен прыгать в лужу», «Не должен рисовать на обоях», «Должен сидеть тихо и не мешать» – внушают нам в детстве. И ни мы, ни наши наставники не отдаем себе отчета в том, что львиная доля смолоду привитых «долгов» подчинена одному закону…
Не нашему благу, а чужому удобству!
Удобству родителей, удобству учителей, удобству социума. Кто спорит – тихий, послушный малыш доставляет меньше хлопот, чем озорник в вечно мокрых ботинках. Но стоит ли избавляться от связанных с ребенком проблем, тем самым создавая проблемы ему? Ведь именно десятки «должен-должна», впечатанных в подсознание, и делают нас позже рабами, неспособными принять аксиому: «Телефон существует для вашего удобства, а не для удобства окружающих!»
И я по сей день благодарю свою маму: она никогда не вынуждала меня, давясь, съедать все до последней крошки и не запрещала мне рисовать на обоях! Заглядывая под наш обеденный стол, я и сегодня вижу там нарисованных мной на внутренней части столешницы кособоких принцессу и принца. Быть может поэтому я сроду не слушала других близких-родных, заявляющих: «Ты должна получить нормальную профессию», «Должна выйти замуж», «Должна подстричься! Зачем тебе длинные волосы?» Мама, вырастившая меня свободной от сотни «должна», привила мне жизненно важный иммунитет – все попытки внести мое имя в разряд «должников» отскакивают от меня, как горох от стены. Я стала тем, кем хотела, живу холостой, по-прежнему ношу длинные волосы… и по-прежнему слышу от знакомых и малознакомых: «Ты должна состричь косу!»
Причем, заметьте, они не предлагают, а настаивают, требуют, тратят силы, желая переломить ситуацию! В лучшем случае кривят губы и называют меня «странной»… Странно, не правда ли? Казалось бы, далась им моя коса? Она же моя!
Полгода тому я прочла в журнале: в Англии считается дурным тоном дарить хозяйке цветы. Вручая ей букет, ты тем самым обязываешь ее ставить его в вазу, менять воду – иначе говоря, «даришь» ей незапланированные домашние хлопоты. Я возликовала: много лет я умоляла друзей не дарить мне цветы на день рожденья! «Не люблю с ними возиться», – честно признавалась я. И мне было приятно узнать, что моя «странность» в «переводе» на английский закон – хороший тон… В этом, наверное, и заключается разница между нашим и «ихним» менталитетом.
Мы упрекаем иностранцев за то, что они замкнуты, не дружат с соседями, не бегают друг к другу за солью. Но они хотя бы исповедуют принцип «не навреди!». У нас же считается плохим тоном прийти в дом без цветов. Более того (знаю из личного опыта), если хозяйка дома слезно молит: «Не надо!!!», часть гостей все равно притащит тебе букет или, того хуже, вазон. Потому что так принято, «должно», и нарушить забетонированное «должен-должна» для них столь же невозможно, как не снять звенящую трубку. И еще потому, что у нас считается хорошим тоном (из лучших побуждений, конечно!) непрерывно залазить на территорию чужой частной жизни.
Так, на днях, явившаяся за солью соседка гордо принесла мне горшок с цветком и сказала: «Я решила, что ты должна учиться ухаживать за цветами. Это ж ненормально, что у тебя их нет. Привыкай! Скоро появятся дети». Она прекрасно знала: я не переношу растений в квартире! Однако в ее понимании «ты должна», помноженное на «я же хочу, как лучше», было в стократ важнее вопроса: «А будет ли хоть кому-то лучше от этого?»
Парадокс! Правило «Ребенок должен все съесть» для нас важнее правды: он просто наелся и последний кусок не лезет в горло. Зачем его заставлять? Убеждая меня: «Ты должна взять трубку», никто ни разу не озадачился мыслью: «А вдруг, позвонив, я и впрямь помешаю ей окончить статью? У нее ж будут неприятности. Стоит ли их причинять?» Парадокс из парадоксов: за долгие годы близкие неоднократно всерьез проникались проблемой моей телефонофобии, возводили мою нелюбовь к цветам в ранг аномалии и пытались ее насильно лечить. Жалели меня, услыхав: «Я не люблю танцевать», и, желая помочь, тащили в ночной клуб «решать мои комплексы». Но никто не сказал себе: «А если аномалия не в том, что она не желает плясать, возиться с цветами, не хочет стричься и не берет трубку во время работы… А в том, что я не могу это спокойно принять, потому что сам всегда поступаю, как должно?»
Разве не глупо приучать ребенка любить тошнотворную молочную пенку вместо того, чтобы попросту вынуть ее из стакана? Игнорируя твои просьбы, тащить в подарок вазон, из соображений «Пусть мы поссоримся, но я сделаю как лучше!»
Зачем делать проблему из пустяка?!
Но проблема-то и заключается в том, что многие не способны признать даже пустяк, конфликтующий с общепринятым «должен».
Раз одна дама поскандалила со мной, доказывая: я должна носить брюки на два сантиметра длиннее! Мое нежелание подчиняться неудобной мне моде, вызвало у этой женщины истерику… Она правда не могла уложить в голове: как я, находясь в здравом уме и трезвой памяти, могу игнорировать требование «Брюки должны закрывать весь каблук!»[4]. Психолог, к которому ходила моя подруга (не понимавшая, как я могу отключать телефон), заставлял ее, сцепив руки и зубы, не прикасаться к лежащему перед ней звенящему мобильному. «Терпи, – повторял он, – Терпи». У него были на это причины. Сидя за рулем, выполняя опасные маневры и повороты, его подопечная все равно хваталась за верещавшую трубку. Она не могла ее не взять! Не могла не пойти на встречу с малознакомыми, ненужными ей людьми, заявлявшими: «Мы должны с вами встретиться!» Она вообще не могла сказать «нет».
И порой мне тоже трудно сделать это. Но я говорю себе: «Ты должна!» Социальное рабство – опасная штука. Кто-то ежесекундно диктует тебе, как ты должна одеваться, как вести себя, как должна жить.
Но если ты хочешь остаться собой – сопротивляйся! И, кивая в такт утверждениям: «Ты должна подстричься, должна выпить хоть рюмку, должна похудеть», уточняй: «Кому? Вы не знаете случайно, кому, собственно, я все это должна?»
Я должна своей подруге 500 долларов. Должна написать книгу, потому как подписала контракт.
Больше, насколько я знаю, я не должна ничего и никому!
Эх, жаль, что я – не король!
Большинство людей даже не замечает, как часто, в беседе со мной, они выставляют мне требования. «Ты должна поправиться. Ты слишком худая!», «Ты должна сменить мобильный. Твой уже устарел», «Ты должна выпить хоть рюмку», «Должна чаще выходить из дома – ты ж, по сути, и не живешь, только пишешь».
Целых пять лет мои родные и близкие наперебой доказывали мне: «Ты должна брать телефонную трубку!» Садясь за компьютер, я всегда отключаю все средства связи, поскольку звонки сбивают меня с мысли, не говоря уж о том, что порой писать статью нужно на завтра, и каждые пять минут на счету. Не знаю, кажется ли вам мое объяснение вполне убедительным… Моему окружению оно таковым никогда не казалось!
За годы борьбы у меня создалось ощущение: лишая людей возможности дернуть меня в любую секунду и задать пустяковый вопрос, типа: «Ты не помнишь, как назывался тот фильм?», я нарушаю главный закон конвенции о правах человека. «Мне нужно было тебя спросить, а ты опять была вне досягаемости!» «Ты должна взять трубку, хотя бы для того, чтобы сказать: “Я не могу сейчас говорить”». «А вдруг со мной что-то случится? А ты не возьмешь трубку», – заявила как-то подружка.
«Это шантаж! – возмутилась я. – Исходя из твоей логики, я не имею права ни спать, ни уезжать из города. А вдруг с тобой что-то случится, когда я буду в Африке? Или засну и не услышу звонка?» – «Все равно. Не брать трубку – ненормально! Ты должна пойти к психологу».
Месяц спустя подруга сама отправилась к подобному доктору. Он-то и объяснил ей: ненормальность состоит совершенно в ином – когда человек не в состоянии отключить свой мобильный! Хочет он того или нет, он хватает орущий аппарат, стоя в душе, сидя в кинотеатре. «Один мой пациент, – сказал врач, – отвечал на звонки даже во время секса. И не потому, что ждал важного сообщения, он просто не мог проигнорировать сигнал “Ты должен! Ты должен!”»
Этот зудящий сигнал мир посылает нам с первых дней нашей жизни. «Ты не должен оставлять еду на тарелке», «Не должен прыгать в лужу», «Не должен рисовать на обоях», «Должен сидеть тихо и не мешать» – внушают нам в детстве. И ни мы, ни наши наставники не отдаем себе отчета в том, что львиная доля смолоду привитых «долгов» подчинена одному закону…
Не нашему благу, а чужому удобству!
Удобству родителей, удобству учителей, удобству социума. Кто спорит – тихий, послушный малыш доставляет меньше хлопот, чем озорник в вечно мокрых ботинках. Но стоит ли избавляться от связанных с ребенком проблем, тем самым создавая проблемы ему? Ведь именно десятки «должен-должна», впечатанных в подсознание, и делают нас позже рабами, неспособными принять аксиому: «Телефон существует для вашего удобства, а не для удобства окружающих!»
И я по сей день благодарю свою маму: она никогда не вынуждала меня, давясь, съедать все до последней крошки и не запрещала мне рисовать на обоях! Заглядывая под наш обеденный стол, я и сегодня вижу там нарисованных мной на внутренней части столешницы кособоких принцессу и принца. Быть может поэтому я сроду не слушала других близких-родных, заявляющих: «Ты должна получить нормальную профессию», «Должна выйти замуж», «Должна подстричься! Зачем тебе длинные волосы?» Мама, вырастившая меня свободной от сотни «должна», привила мне жизненно важный иммунитет – все попытки внести мое имя в разряд «должников» отскакивают от меня, как горох от стены. Я стала тем, кем хотела, живу холостой, по-прежнему ношу длинные волосы… и по-прежнему слышу от знакомых и малознакомых: «Ты должна состричь косу!»
Причем, заметьте, они не предлагают, а настаивают, требуют, тратят силы, желая переломить ситуацию! В лучшем случае кривят губы и называют меня «странной»… Странно, не правда ли? Казалось бы, далась им моя коса? Она же моя!
Полгода тому я прочла в журнале: в Англии считается дурным тоном дарить хозяйке цветы. Вручая ей букет, ты тем самым обязываешь ее ставить его в вазу, менять воду – иначе говоря, «даришь» ей незапланированные домашние хлопоты. Я возликовала: много лет я умоляла друзей не дарить мне цветы на день рожденья! «Не люблю с ними возиться», – честно признавалась я. И мне было приятно узнать, что моя «странность» в «переводе» на английский закон – хороший тон… В этом, наверное, и заключается разница между нашим и «ихним» менталитетом.
Мы упрекаем иностранцев за то, что они замкнуты, не дружат с соседями, не бегают друг к другу за солью. Но они хотя бы исповедуют принцип «не навреди!». У нас же считается плохим тоном прийти в дом без цветов. Более того (знаю из личного опыта), если хозяйка дома слезно молит: «Не надо!!!», часть гостей все равно притащит тебе букет или, того хуже, вазон. Потому что так принято, «должно», и нарушить забетонированное «должен-должна» для них столь же невозможно, как не снять звенящую трубку. И еще потому, что у нас считается хорошим тоном (из лучших побуждений, конечно!) непрерывно залазить на территорию чужой частной жизни.
Так, на днях, явившаяся за солью соседка гордо принесла мне горшок с цветком и сказала: «Я решила, что ты должна учиться ухаживать за цветами. Это ж ненормально, что у тебя их нет. Привыкай! Скоро появятся дети». Она прекрасно знала: я не переношу растений в квартире! Однако в ее понимании «ты должна», помноженное на «я же хочу, как лучше», было в стократ важнее вопроса: «А будет ли хоть кому-то лучше от этого?»
Парадокс! Правило «Ребенок должен все съесть» для нас важнее правды: он просто наелся и последний кусок не лезет в горло. Зачем его заставлять? Убеждая меня: «Ты должна взять трубку», никто ни разу не озадачился мыслью: «А вдруг, позвонив, я и впрямь помешаю ей окончить статью? У нее ж будут неприятности. Стоит ли их причинять?» Парадокс из парадоксов: за долгие годы близкие неоднократно всерьез проникались проблемой моей телефонофобии, возводили мою нелюбовь к цветам в ранг аномалии и пытались ее насильно лечить. Жалели меня, услыхав: «Я не люблю танцевать», и, желая помочь, тащили в ночной клуб «решать мои комплексы». Но никто не сказал себе: «А если аномалия не в том, что она не желает плясать, возиться с цветами, не хочет стричься и не берет трубку во время работы… А в том, что я не могу это спокойно принять, потому что сам всегда поступаю, как должно?»
Разве не глупо приучать ребенка любить тошнотворную молочную пенку вместо того, чтобы попросту вынуть ее из стакана? Игнорируя твои просьбы, тащить в подарок вазон, из соображений «Пусть мы поссоримся, но я сделаю как лучше!»
Зачем делать проблему из пустяка?!
Но проблема-то и заключается в том, что многие не способны признать даже пустяк, конфликтующий с общепринятым «должен».
Раз одна дама поскандалила со мной, доказывая: я должна носить брюки на два сантиметра длиннее! Мое нежелание подчиняться неудобной мне моде, вызвало у этой женщины истерику… Она правда не могла уложить в голове: как я, находясь в здравом уме и трезвой памяти, могу игнорировать требование «Брюки должны закрывать весь каблук!»[4]. Психолог, к которому ходила моя подруга (не понимавшая, как я могу отключать телефон), заставлял ее, сцепив руки и зубы, не прикасаться к лежащему перед ней звенящему мобильному. «Терпи, – повторял он, – Терпи». У него были на это причины. Сидя за рулем, выполняя опасные маневры и повороты, его подопечная все равно хваталась за верещавшую трубку. Она не могла ее не взять! Не могла не пойти на встречу с малознакомыми, ненужными ей людьми, заявлявшими: «Мы должны с вами встретиться!» Она вообще не могла сказать «нет».
И порой мне тоже трудно сделать это. Но я говорю себе: «Ты должна!» Социальное рабство – опасная штука. Кто-то ежесекундно диктует тебе, как ты должна одеваться, как вести себя, как должна жить.
Но если ты хочешь остаться собой – сопротивляйся! И, кивая в такт утверждениям: «Ты должна подстричься, должна выпить хоть рюмку, должна похудеть», уточняй: «Кому? Вы не знаете случайно, кому, собственно, я все это должна?»
Я должна своей подруге 500 долларов. Должна написать книгу, потому как подписала контракт.
Больше, насколько я знаю, я не должна ничего и никому!
Дело принципа
Признаюсь: я – человек абсолютно беспринципный!
Как-то так получилось, что вместе с любовью к литературе, животным и дизайнерским изыскам мне не привили в детстве ни одного более-менее ощутимого принципа. Что впоследствии не раз вызывало праведный ужас моих друзей и наставников: «Как ты можешь оставаться на этой работе после того, как начальник так с тобой обошелся? Он же тебя оскорбил!»; «Как ты можешь не хотеть бросить курить? Разве тебе не объяснили, что это вредно?»; «Как ты можешь принимать от мужчин дорогие подарки? Разве тебе не говорили, у девушек должно быть чувство собственного достоинства?!»
Но должна сделать еще одно ужасное признание – лично я по этому поводу никогда не переживала. Напротив – всегда была крайне признательна своим воспитателям за то, что по их милости мне не пришлось «из принципа» уходить с работы, которую мне не хотелось терять, отказываться от подарков, которые мне хотелось принять, и портить себе удовольствие от сигареты угрызениями совести. Более того, эти самые нерушимые принципы всегда представлялись мне в виде здоровенной металлической палки, вроде карниза для штор, которую ты зачем-то тащишь с собой, сшибая ни в чем не повинных прохожих и застревая на слишком узких и извилистых дорожках.
«Мой муж не может прижиться ни на одной работе, – поведала мне одна дама. – Если, не дай бог, кто-то даст ему глупое распоряжение, супруг ни за что не смолчит, а непременно объяснит ему: это – глупость. Он и впрямь умнее большинства начальников, и никому не позволит принижать себя, тыкать и разговаривать с ним на повышенных тонах. И знаешь, я не могу его за это не уважать. Но из-за того, что он совершенно не умеет подстраиваться и идти на компромисс, все его таланты, способности пропадают зря!»
Однако сей цельный индивидуум скорее редкое исключение. Потому как, исходя из моих наблюдений, большинство личностей, обремененных твердыми принципами, изменяют им на каждом шагу. После чего искреннейше из-за этого страдают! Знаю я одну барышню, ее кавалер подарил ей крупную сумму для покупки квартиры. Из принципа она возвращала ее два раза. Он приносил деньги снова, уговаривал, убеждал: «Я забочусь о тебе. Я люблю тебя. Я же из лучших побуждений!» А она терзалась, металась, не спала ночами, раздираемая на части двумя взаимоисключающими желаниями: решить насущный жилищный вопрос и сохранить верность своим идеалам. А в результате таки приобрела жилплощадь и… продолжает переживать до сих пор. «Эх, не нужно было этого делать! Я поступила, как продажная женщина. А ведь мама внушила мне такие четкие принципы!»
«Девушка не должна курить», «Девушка должна быть хозяйственной, опрятной, подтянутой», «Девушка не должна прощать мужчине…» – вдалбливают нам. Итог похож на сцену из фильма, где пойманный с поличным киллер просит следователя: «Только не рассказывайте моей маме, что я курю».
Сколько я себя помню, мои друзья изумлялись: «Неужели родители позволяют тебе курить дома? Ты не хочешь бросить? Это же так плохо». Все они курят, все периодически бросают, все – безрезультатно. Жизнь, взрослая и суровая, регулярно вынуждает нас предавать наши принципы, чтобы выжить… И мы курим, чтобы снять стресс, и прощаем мужчинам то, что «не должны прощать», дабы не остаться одной. А кому из нас удалось совместить идеальную «подтянутость» с ролью идеальной матери трехмесячного ребенка, а аврал на работе с идеальным состоянием дома? Но привитые нам табу никуда не деваются, превращаясь от хронического их нарушения в такие же хронические комплексы: «я – неправильная», «бестолковая», «не такая, как надо».
«Ты отвечаешь за младшую сестру», – наставляли с детства одну из моих коллег. «Не одалживай вещи подружкам – это общежительская привычка!» – втолковывали подруге. С последней мы выясняли отношения два часа, и наш диалог был достоин пьесы абсурда:
– Почему ты не хочешь дать мне фотоаппарат?
– Потому что это не соответствует моим принципам.
– Но тебе же не жалко?
– Нет. Но одалживать вещи у друзей – дурной тон.
– Но ты же брала у меня костюм.
– Да, и это было плохо. Я не должна была так поступать! Я потом упрекала себя за это.
– Но почему, если мне для тебя совершенно не жалко?! Мне приятно, что я могу тебе помочь.
– Мне говорили с детства…
– Детство кончилось!
В детстве родители расставляют для нас множество буйков, начиная с хрестоматийного «Не играй со спичками!». Но если половина из них устанавливается из соображений нашей же безопасности, вторую, как было сказано в предыдущей статье, воспитатели ставят, прежде всего, для собственного удобства. Беспечная школьная подруга вполне может потерять одолженную дорогую вещь, а чтобы купить дочери новую, придется изымать деньги из семейного бюджета. И понятно, что, приучив ребенка убирать за собой, говорить только правду, беспрекословно слушаться и не спорить со старшими, ты сильно облегчишь себе жизнь. А взвалив на старшую сестру кровную ответственность за младшую, сможешь безбоязненно оставлять одну на другую.
«Я чувствую себя сволочью из-за того, что так мало уделяю внимания сестре. Да, конечно, я помогла ей поступить в институт, нашла работу, даю деньги… Но все равно, у нее столько проблем!» – вздыхает коллега. Хотя у самой у нее проблем не меньше, и младшая сестренка, которой уже исполнилось двадцать пять лет, отнюдь не горит желанием их решать. Просто потому, что «принцип» нести ответ за сестру, старшую на семь лет, ей, по понятным причинам, не привили – в том, родительском, мире в издании подобного «закона» не было надобности.
Но детство кончилось. И никто давно не падает в обморок, увидав в наших руках огнеопасные спички. Сестра, окончившая институт, крайне мало соответствует понятию «маленькая», и тащить на себе груз ее проблем не только не нужно, но и чревато. Подруги повзрослели и, потеряв позаимствованный фотоаппарат, просто покупают вам новый. А беспрекословно слушаться и не спорить ни с кем – гарантированный способ испортить себе жизнь…
Пора пересматривать принципы! Тем паче, что изменчивый, непредсказуемый, многообразный и разноцветный мир вокруг нас несовместим с нерушимыми, по-детски черно-белыми «хорошо» и «плохо». В нем нет ни идеальных друзей, ни идеальных мужей, ни идеальных начальников. И таскать за собой неподъемную «шкалу высших ценностей», как минимум, неудобно для передвижения!
«Как ты можешь оставаться на этой работе после того, как начальник так с тобой поступил? Ведь он тебя оскорбил!» – взволнованно спросила меня подруга. «А моя подруга N, – ответила я, – не понимает, как я могу общаться с тобой после того, как ты пожалела мне какой-то фотоаппарат. Но, во-первых, я попыталась тебя понять. Во-вторых, мы все обсудили и договорились. Ну, а в третьих, я могу привести десятки примеров, когда ты поступала как настоящий, неподдельный, истинный друг! Что, в сравнении с этим, стоит один дурацкий инцидент?»
Да, мой шеф сорвал мой проект и сорвался сам, накричав на меня. И это было обидно и главное – незаслуженно. Но, с другой стороны, неправ он был один раз, а справедлив – сотни. И хвалил, и поощрял, и премию начислял, и помогал, когда я болела. И начальник – тоже человек, усталый, перезагруженный работой, с нервами на взводе, его можно понять. Один раз, два, три…
Ибо, если мой босс начнет срываться на мне регулярно, я, безусловно, уволюсь. И аж никак не из принципа. А исключительно оттого, что «минусы» работы с ним перевесят «плюсы», и оставаться там будет неразумно. Я без колебаний брошу курить, забеременев, потому что это сомнительное удовольствие сразу станет ничтожным в сравнении с несомненным вредом. И никогда не приму дорогого подарка, если этот жест будет равносилен подписанию акта о «купле-продаже» меня самой…
Но только в этом данном, конкретном случае!
Поскольку донельзя красивое слово «принцип», непонятно почему окруженное ореолом несгибаемой святости, расшифровывается, согласно словарю, примитивно просто – «взгляд на вещи».
И по моему личному беспринципному мнению, взгляд этот должен быть просто-напросто мудрым.
Как-то так получилось, что вместе с любовью к литературе, животным и дизайнерским изыскам мне не привили в детстве ни одного более-менее ощутимого принципа. Что впоследствии не раз вызывало праведный ужас моих друзей и наставников: «Как ты можешь оставаться на этой работе после того, как начальник так с тобой обошелся? Он же тебя оскорбил!»; «Как ты можешь не хотеть бросить курить? Разве тебе не объяснили, что это вредно?»; «Как ты можешь принимать от мужчин дорогие подарки? Разве тебе не говорили, у девушек должно быть чувство собственного достоинства?!»
Но должна сделать еще одно ужасное признание – лично я по этому поводу никогда не переживала. Напротив – всегда была крайне признательна своим воспитателям за то, что по их милости мне не пришлось «из принципа» уходить с работы, которую мне не хотелось терять, отказываться от подарков, которые мне хотелось принять, и портить себе удовольствие от сигареты угрызениями совести. Более того, эти самые нерушимые принципы всегда представлялись мне в виде здоровенной металлической палки, вроде карниза для штор, которую ты зачем-то тащишь с собой, сшибая ни в чем не повинных прохожих и застревая на слишком узких и извилистых дорожках.
«Мой муж не может прижиться ни на одной работе, – поведала мне одна дама. – Если, не дай бог, кто-то даст ему глупое распоряжение, супруг ни за что не смолчит, а непременно объяснит ему: это – глупость. Он и впрямь умнее большинства начальников, и никому не позволит принижать себя, тыкать и разговаривать с ним на повышенных тонах. И знаешь, я не могу его за это не уважать. Но из-за того, что он совершенно не умеет подстраиваться и идти на компромисс, все его таланты, способности пропадают зря!»
Однако сей цельный индивидуум скорее редкое исключение. Потому как, исходя из моих наблюдений, большинство личностей, обремененных твердыми принципами, изменяют им на каждом шагу. После чего искреннейше из-за этого страдают! Знаю я одну барышню, ее кавалер подарил ей крупную сумму для покупки квартиры. Из принципа она возвращала ее два раза. Он приносил деньги снова, уговаривал, убеждал: «Я забочусь о тебе. Я люблю тебя. Я же из лучших побуждений!» А она терзалась, металась, не спала ночами, раздираемая на части двумя взаимоисключающими желаниями: решить насущный жилищный вопрос и сохранить верность своим идеалам. А в результате таки приобрела жилплощадь и… продолжает переживать до сих пор. «Эх, не нужно было этого делать! Я поступила, как продажная женщина. А ведь мама внушила мне такие четкие принципы!»
«Девушка не должна курить», «Девушка должна быть хозяйственной, опрятной, подтянутой», «Девушка не должна прощать мужчине…» – вдалбливают нам. Итог похож на сцену из фильма, где пойманный с поличным киллер просит следователя: «Только не рассказывайте моей маме, что я курю».
Сколько я себя помню, мои друзья изумлялись: «Неужели родители позволяют тебе курить дома? Ты не хочешь бросить? Это же так плохо». Все они курят, все периодически бросают, все – безрезультатно. Жизнь, взрослая и суровая, регулярно вынуждает нас предавать наши принципы, чтобы выжить… И мы курим, чтобы снять стресс, и прощаем мужчинам то, что «не должны прощать», дабы не остаться одной. А кому из нас удалось совместить идеальную «подтянутость» с ролью идеальной матери трехмесячного ребенка, а аврал на работе с идеальным состоянием дома? Но привитые нам табу никуда не деваются, превращаясь от хронического их нарушения в такие же хронические комплексы: «я – неправильная», «бестолковая», «не такая, как надо».
«Ты отвечаешь за младшую сестру», – наставляли с детства одну из моих коллег. «Не одалживай вещи подружкам – это общежительская привычка!» – втолковывали подруге. С последней мы выясняли отношения два часа, и наш диалог был достоин пьесы абсурда:
– Почему ты не хочешь дать мне фотоаппарат?
– Потому что это не соответствует моим принципам.
– Но тебе же не жалко?
– Нет. Но одалживать вещи у друзей – дурной тон.
– Но ты же брала у меня костюм.
– Да, и это было плохо. Я не должна была так поступать! Я потом упрекала себя за это.
– Но почему, если мне для тебя совершенно не жалко?! Мне приятно, что я могу тебе помочь.
– Мне говорили с детства…
– Детство кончилось!
В детстве родители расставляют для нас множество буйков, начиная с хрестоматийного «Не играй со спичками!». Но если половина из них устанавливается из соображений нашей же безопасности, вторую, как было сказано в предыдущей статье, воспитатели ставят, прежде всего, для собственного удобства. Беспечная школьная подруга вполне может потерять одолженную дорогую вещь, а чтобы купить дочери новую, придется изымать деньги из семейного бюджета. И понятно, что, приучив ребенка убирать за собой, говорить только правду, беспрекословно слушаться и не спорить со старшими, ты сильно облегчишь себе жизнь. А взвалив на старшую сестру кровную ответственность за младшую, сможешь безбоязненно оставлять одну на другую.
«Я чувствую себя сволочью из-за того, что так мало уделяю внимания сестре. Да, конечно, я помогла ей поступить в институт, нашла работу, даю деньги… Но все равно, у нее столько проблем!» – вздыхает коллега. Хотя у самой у нее проблем не меньше, и младшая сестренка, которой уже исполнилось двадцать пять лет, отнюдь не горит желанием их решать. Просто потому, что «принцип» нести ответ за сестру, старшую на семь лет, ей, по понятным причинам, не привили – в том, родительском, мире в издании подобного «закона» не было надобности.
Но детство кончилось. И никто давно не падает в обморок, увидав в наших руках огнеопасные спички. Сестра, окончившая институт, крайне мало соответствует понятию «маленькая», и тащить на себе груз ее проблем не только не нужно, но и чревато. Подруги повзрослели и, потеряв позаимствованный фотоаппарат, просто покупают вам новый. А беспрекословно слушаться и не спорить ни с кем – гарантированный способ испортить себе жизнь…
Пора пересматривать принципы! Тем паче, что изменчивый, непредсказуемый, многообразный и разноцветный мир вокруг нас несовместим с нерушимыми, по-детски черно-белыми «хорошо» и «плохо». В нем нет ни идеальных друзей, ни идеальных мужей, ни идеальных начальников. И таскать за собой неподъемную «шкалу высших ценностей», как минимум, неудобно для передвижения!
«Как ты можешь оставаться на этой работе после того, как начальник так с тобой поступил? Ведь он тебя оскорбил!» – взволнованно спросила меня подруга. «А моя подруга N, – ответила я, – не понимает, как я могу общаться с тобой после того, как ты пожалела мне какой-то фотоаппарат. Но, во-первых, я попыталась тебя понять. Во-вторых, мы все обсудили и договорились. Ну, а в третьих, я могу привести десятки примеров, когда ты поступала как настоящий, неподдельный, истинный друг! Что, в сравнении с этим, стоит один дурацкий инцидент?»
Да, мой шеф сорвал мой проект и сорвался сам, накричав на меня. И это было обидно и главное – незаслуженно. Но, с другой стороны, неправ он был один раз, а справедлив – сотни. И хвалил, и поощрял, и премию начислял, и помогал, когда я болела. И начальник – тоже человек, усталый, перезагруженный работой, с нервами на взводе, его можно понять. Один раз, два, три…
Ибо, если мой босс начнет срываться на мне регулярно, я, безусловно, уволюсь. И аж никак не из принципа. А исключительно оттого, что «минусы» работы с ним перевесят «плюсы», и оставаться там будет неразумно. Я без колебаний брошу курить, забеременев, потому что это сомнительное удовольствие сразу станет ничтожным в сравнении с несомненным вредом. И никогда не приму дорогого подарка, если этот жест будет равносилен подписанию акта о «купле-продаже» меня самой…
Но только в этом данном, конкретном случае!
Поскольку донельзя красивое слово «принцип», непонятно почему окруженное ореолом несгибаемой святости, расшифровывается, согласно словарю, примитивно просто – «взгляд на вещи».
И по моему личному беспринципному мнению, взгляд этот должен быть просто-напросто мудрым.
Время – деньги!
В преддверии каждого Нового года время словно бы уплотняется, все дела, не сделанные за ускользающий год, плавно переносятся на декабрь, месяц, и без того нескучный. Столько всего нужно свершить до рокового двенадцатого удара часов: сдать дела на работе, отдать долги, привести в порядок дом, а в промежутке купить елку, подарки, придумать, с кем, в чем и где праздник встречать. Как все успеть?
А еще именно в предновогодний период многие невольно подводят глобальный итог: «А что я вообще успел за этот так молниеносно принесшийся год?» И нередко приходят к безрадостному: «Да, собственно, ничего… А ведь собиралась начать ходить в бассейн и тренажерный зал, сделать ремонт, изменить жизнь, купить дачу». Не купила, не смогла, не сумела. Почему?
Ответ: «Потому, что я ни на что не способна» – неверен. Утешение: «Ничего, вот в следующем году…» – чревато очередной неудачей.
«Как ты думаешь, – спросила на днях знакомая, – в следующем году я куплю машину?» «При желании, – ответила я, – ты можешь купить ее на следующей неделе. Попроси N, он поможет тебе определится с моделью. Часть денег у тебя есть. Я расскажу, как быстро оформить кредит». «Не-е-ет, – отказалась она, – на следующей неделе у меня нет времени, нужно ходить в поликлинику с ребенком». – «Но ты ж не с утра до вечера там будешь сидеть. Можно успеть и то и другое». – «Нет, я так не могу».
Взглянув на ее убежденное лицо, я с превеликим трудом удержалась от прогноза: «Нет. Ты не купишь машину и в новом году!»
И дело отнюдь не в финансах – они позволяют ей совершить такую покупку. Как бы ни обвиняли наш любящий блестящее и модное пол в безалаберной трате средств, большинство из нас худо-бедно умеет рассчитать свой бюджет. Но то, как бездумно мы тратим время – можно сравнить лишь с шопинг-манией, на стадии неизлечимой болезни!
Ситуация, знакомая многим: сидишь, морщишь лоб и пытаешься тщетно припомнить, на что ты потратила деньги? Вроде бы ничего и не купила, а они испарились. Куда?
Но, оглянитесь назад: сколько дней текущего года вы можете вспомнить? Сколько из них отмечены чем-то важным и ярким – незабываемым? Два, три, пять? А куда ушли остальные? На что мы их потратили? Мы спускаем состояния: секунды, минуты, часы, даже не отмечая того. Наш прагматичный век научил нас ценить гривни и евро. Но время – не деньги, у него нет твердого курса. Если никто не умирает, ничего нигде не «горит» и ты никуда не опаздываешь – оно мгновенно теряет какую-либо конкретную стоимость. Становится даже не бесценком – ненужным! Сроком, который необходимо «скоротать», «провести», а не выйдет – «убить»…
«Не знаю, что делать вечером, – жалуется друг. – Все меня бросили, буду смотреть телевизор». «Ты ж говорил, у тебя куча дел, – напоминаю я. – Разбери альбом с фотографиями – ты год собираешься». «Та ну…» – лениво отмахивается он.
Но, подозреваю, дело все же не в лени. Время – понятие столь трудно ощутимое, что мнится нам полуреальным. И факт его существования люди замечают едва ли не два раза в год, наталкиваясь на такие знаменательные даты, как день рожденья и 31 декабря. «Надо же, уже год прошел, – удивленно качаем мы головой. – Как быстро летит жизнь».
«Надо же, мы проговорили по телефону два часа. Опять не успею в химчистку», – расстраивается подружка. Но расстройство ее недолгое. Время – не деньги, оно не оканчивается. 200 долларов – вот это конкретика! Купишь на них незапланированные туфли – не будет денег на сапоги. А за двумя бездарно растраченными часами последуют грядущие два, и завтрашний день будет всегда, и химчистка будет стоять на том же месте…
Оттого-то временем и не принято как-то особенно дорожить. Ни своим, ни тем паче чужим. Никто не обидится, если в ответ на просьбу одолжить тысяч пять, я честно признаюсь: «Прости, у меня их нет». Но «нет времени» – люди воспринимают как неприкрытое оскорбление: «Так у тебя на меня даже времени нет?!» «Послушай, – не выдержала я упреков знакомой, – у меня правда нет времени. Воскресенье – мой хозяйственный день. Не разгребу беспорядок сегодня, до следующих выходных возможности не будет. Хочешь, договоримся? Я выслушиваю все, что ты мне жаждешь сказать, а ты завтра приезжаешь ко мне и занимаешься уборкой и стиркой».
Следует отметить, предложение ее озадачило. И, возможно, впервые в ее голове объявилась необычная мысль: выходит, требуя у меня целый день, она тем самым требует, чтоб я неделю донашивала грязные блузки, жила в неприбранном доме, спотыкалась на разбросанных вещах. То есть не абстракции, а вполне ощутимой и неприятной жертвы.
Точно так же ежедневные настоятельные требования ваших приятелей выделить им час, два, вечер (на: поговорить, выпить кофе, заскочить на минутку, дабы оценить их шифоньер) – бывают столь же некорректны по сути, как требование выделить на их нужды статью расходов в вашем бюджете. Поскольку, осознаем мы то или нет, время – и впрямь те же деньги…
Это осознание пришло ко мне два года тому. К тридцати, когда ты уже определился с профессией и точно знаешь, сколько стоит твой труд: деньги и дни меняются по курсу 1 к 1. Буду работать неделю – заработаю столько-то. Мало? Придется еще потрудиться. И растратить несколько суток непонятно на что – значит собственноручно выбросить из кармана несколько сотен. Откликнуться на предложенье подруг бросить все и растранжирить текущий вечер на шопинг – значит не успеть окончить работу, начатую утром, и перенести ее на завтрашний день. Но завтра я собиралась ваять уже другой материал! Вот и выходит: цена моей вечерней прогулки – одна ненаписанная статья и неполученный за нее гонорар. Мой свободный вечер стоит 100 – 300 у.е… которые я же должна за него заплатить!
А вы не задумывались, почему одна и та же вещь стоит в центре вдвое дороже, чем, скажем, на Троещинском рынке? Потому что за поиски дешевизны приходится доплачивать тем же – днями, часами. И те, кто покупает одежду по бриллиантовой стоимости, не сумасшедшие, а крайне экономные люди. Просто их время стоит еще дороже! Когда каждый твой час имеет вполне реальную цену, время перестает быть бестелесной субстанцией. Пустотой, которую нужно чем-то заполнить. Врагом, которого нужно «провести», а не выйдет – «убить». Становится конвертируемой и твердой валютой…
Впрочем, последний год я все чаще и чаще ловлю себя на том, что ценю свое время дороже денег. Курс времени вырос и упрямо стремится вверх. И, выслушивая предложение о новой работе, я первым делом спрашиваю: «А сколько времени это займет?» и только потом: «А сколько вы платите?» Ибо оплата, в моем понимании, вытекает исключительно из потраченных мною часов.
Банальность: не все продается за деньги! Но в обмен на время можно приобрести все и вся. Вопрос лишь в том, что именно вы хотите купить: ту вазочку или вон тот дачный домик? У всего есть цена. Ваза (вечер шатанья по магазинам). Дача (месяц поисков по Киевской области). Семейное счастье (ежедневная выплата два-три часа). Ребенок (дорогое приобретение! Девять месяцев плюс полжизни в придачу). Друзья… И, видит Бог, я с радостью потрачу «стодолларовый» день на решение проблем лучшей подруги, ибо дружба дороже во стократ!
А еще именно в предновогодний период многие невольно подводят глобальный итог: «А что я вообще успел за этот так молниеносно принесшийся год?» И нередко приходят к безрадостному: «Да, собственно, ничего… А ведь собиралась начать ходить в бассейн и тренажерный зал, сделать ремонт, изменить жизнь, купить дачу». Не купила, не смогла, не сумела. Почему?
Ответ: «Потому, что я ни на что не способна» – неверен. Утешение: «Ничего, вот в следующем году…» – чревато очередной неудачей.
«Как ты думаешь, – спросила на днях знакомая, – в следующем году я куплю машину?» «При желании, – ответила я, – ты можешь купить ее на следующей неделе. Попроси N, он поможет тебе определится с моделью. Часть денег у тебя есть. Я расскажу, как быстро оформить кредит». «Не-е-ет, – отказалась она, – на следующей неделе у меня нет времени, нужно ходить в поликлинику с ребенком». – «Но ты ж не с утра до вечера там будешь сидеть. Можно успеть и то и другое». – «Нет, я так не могу».
Взглянув на ее убежденное лицо, я с превеликим трудом удержалась от прогноза: «Нет. Ты не купишь машину и в новом году!»
И дело отнюдь не в финансах – они позволяют ей совершить такую покупку. Как бы ни обвиняли наш любящий блестящее и модное пол в безалаберной трате средств, большинство из нас худо-бедно умеет рассчитать свой бюджет. Но то, как бездумно мы тратим время – можно сравнить лишь с шопинг-манией, на стадии неизлечимой болезни!
Ситуация, знакомая многим: сидишь, морщишь лоб и пытаешься тщетно припомнить, на что ты потратила деньги? Вроде бы ничего и не купила, а они испарились. Куда?
Но, оглянитесь назад: сколько дней текущего года вы можете вспомнить? Сколько из них отмечены чем-то важным и ярким – незабываемым? Два, три, пять? А куда ушли остальные? На что мы их потратили? Мы спускаем состояния: секунды, минуты, часы, даже не отмечая того. Наш прагматичный век научил нас ценить гривни и евро. Но время – не деньги, у него нет твердого курса. Если никто не умирает, ничего нигде не «горит» и ты никуда не опаздываешь – оно мгновенно теряет какую-либо конкретную стоимость. Становится даже не бесценком – ненужным! Сроком, который необходимо «скоротать», «провести», а не выйдет – «убить»…
«Не знаю, что делать вечером, – жалуется друг. – Все меня бросили, буду смотреть телевизор». «Ты ж говорил, у тебя куча дел, – напоминаю я. – Разбери альбом с фотографиями – ты год собираешься». «Та ну…» – лениво отмахивается он.
Но, подозреваю, дело все же не в лени. Время – понятие столь трудно ощутимое, что мнится нам полуреальным. И факт его существования люди замечают едва ли не два раза в год, наталкиваясь на такие знаменательные даты, как день рожденья и 31 декабря. «Надо же, уже год прошел, – удивленно качаем мы головой. – Как быстро летит жизнь».
«Надо же, мы проговорили по телефону два часа. Опять не успею в химчистку», – расстраивается подружка. Но расстройство ее недолгое. Время – не деньги, оно не оканчивается. 200 долларов – вот это конкретика! Купишь на них незапланированные туфли – не будет денег на сапоги. А за двумя бездарно растраченными часами последуют грядущие два, и завтрашний день будет всегда, и химчистка будет стоять на том же месте…
Оттого-то временем и не принято как-то особенно дорожить. Ни своим, ни тем паче чужим. Никто не обидится, если в ответ на просьбу одолжить тысяч пять, я честно признаюсь: «Прости, у меня их нет». Но «нет времени» – люди воспринимают как неприкрытое оскорбление: «Так у тебя на меня даже времени нет?!» «Послушай, – не выдержала я упреков знакомой, – у меня правда нет времени. Воскресенье – мой хозяйственный день. Не разгребу беспорядок сегодня, до следующих выходных возможности не будет. Хочешь, договоримся? Я выслушиваю все, что ты мне жаждешь сказать, а ты завтра приезжаешь ко мне и занимаешься уборкой и стиркой».
Следует отметить, предложение ее озадачило. И, возможно, впервые в ее голове объявилась необычная мысль: выходит, требуя у меня целый день, она тем самым требует, чтоб я неделю донашивала грязные блузки, жила в неприбранном доме, спотыкалась на разбросанных вещах. То есть не абстракции, а вполне ощутимой и неприятной жертвы.
Точно так же ежедневные настоятельные требования ваших приятелей выделить им час, два, вечер (на: поговорить, выпить кофе, заскочить на минутку, дабы оценить их шифоньер) – бывают столь же некорректны по сути, как требование выделить на их нужды статью расходов в вашем бюджете. Поскольку, осознаем мы то или нет, время – и впрямь те же деньги…
Это осознание пришло ко мне два года тому. К тридцати, когда ты уже определился с профессией и точно знаешь, сколько стоит твой труд: деньги и дни меняются по курсу 1 к 1. Буду работать неделю – заработаю столько-то. Мало? Придется еще потрудиться. И растратить несколько суток непонятно на что – значит собственноручно выбросить из кармана несколько сотен. Откликнуться на предложенье подруг бросить все и растранжирить текущий вечер на шопинг – значит не успеть окончить работу, начатую утром, и перенести ее на завтрашний день. Но завтра я собиралась ваять уже другой материал! Вот и выходит: цена моей вечерней прогулки – одна ненаписанная статья и неполученный за нее гонорар. Мой свободный вечер стоит 100 – 300 у.е… которые я же должна за него заплатить!
А вы не задумывались, почему одна и та же вещь стоит в центре вдвое дороже, чем, скажем, на Троещинском рынке? Потому что за поиски дешевизны приходится доплачивать тем же – днями, часами. И те, кто покупает одежду по бриллиантовой стоимости, не сумасшедшие, а крайне экономные люди. Просто их время стоит еще дороже! Когда каждый твой час имеет вполне реальную цену, время перестает быть бестелесной субстанцией. Пустотой, которую нужно чем-то заполнить. Врагом, которого нужно «провести», а не выйдет – «убить». Становится конвертируемой и твердой валютой…
Впрочем, последний год я все чаще и чаще ловлю себя на том, что ценю свое время дороже денег. Курс времени вырос и упрямо стремится вверх. И, выслушивая предложение о новой работе, я первым делом спрашиваю: «А сколько времени это займет?» и только потом: «А сколько вы платите?» Ибо оплата, в моем понимании, вытекает исключительно из потраченных мною часов.
Банальность: не все продается за деньги! Но в обмен на время можно приобрести все и вся. Вопрос лишь в том, что именно вы хотите купить: ту вазочку или вон тот дачный домик? У всего есть цена. Ваза (вечер шатанья по магазинам). Дача (месяц поисков по Киевской области). Семейное счастье (ежедневная выплата два-три часа). Ребенок (дорогое приобретение! Девять месяцев плюс полжизни в придачу). Друзья… И, видит Бог, я с радостью потрачу «стодолларовый» день на решение проблем лучшей подруги, ибо дружба дороже во стократ!