По выражению её лица Модиун видел, что его слова вызывают у неё то же отвращение, что и вкусовые ощущения, и запахи. Поэтому он быстро проговорил:
- Может быть, у тебя есть какие-нибудь предложения?
- Да. Почему бы нам не заняться сексом? У животных этот процесс длится где-то два-три часа. Вот мы таким образом и проведем время до обеда. Потом поедим и решим, что будем делать вечером.
Модиуну казалось, что время для занятия сексом вовсе не подходящее. Ему помнилось, что сексом занимаются вечером или ранним утром. Однако он понимал, что для Судлил её новое крупное тело является сильным возбуждающим к деятельности фактором.
"Ладно, - решил он для себя. - Попробуем".
Ведя её в самую, с его точки зрения, приятную спальню, он жизнерадостно заметил:
- Дода, ссылаясь на историю, уверял, что, пока мы не достигли высшей ступени человеческой эволюции, только некоторые, так называемые святые, могли обходиться без секса. Как бы ни поступали нунули, они, очевидно, развили в нас это, присущее ранее только святым свойство. Впрочем, я вообще полагаю, что термин "секс" скорее относится к философским понятиям. Отказавшись от половых актов, мы миновали стадию людей-животных, дойдя до уровня истинных людей.
Проговорив все это, он на мгновение смолк, но тут же у него возникла новая мысль.
- Скажи-ка мне, а твои гениталии такие же, как у женщин-животных?
- Видишь ли, мне как-то не приходилось раньше делать подобные сравнения, - ответила Судлил. - По первому впечатлению похоже, что так...
- Ну а мне ранее довелось исследовать несколько самок-животных, так что я смогу провести сравнительный анализ...
- Ладно, действуй, - согласилась женщина.
- Очень похоже, - заявил он чуть позже. - Если не считать, что самки животных выделяют много маслянистой субстанции. У тебя же я не обнаружил никаких её следов...
- А я заметила, - проговорила Судлил, - что ты не проявляешь никаких признаков жестокости, которую мы наблюдали у самцов-животных. Помнишь?
- Может быть, она является следствием физической активности? Впрочем, давай начнем...
Первая попытка заняться сексом привела обоих в замешательство. Они катались с одного края кровати на другой, но получали лишь неприятное ощущение физического контакта тела с телом, трения кожи о кожу, хотя их влекло любопытство. Наконец, совсем сбитые с толку, они отодвинулись друг от друга.
Модиун не преминул заметить:
- Мне помнится, что животные находились в состоянии крайнего возбуждения. От них исходил даже какой-то запах, довольно-таки неприятный. У нас же никакого возбуждения нет, а запах крайне слаб.
- Когда твои губы касались моих, - сказала женщина, - то у тебя выделялась слюна, увлажнявшая мой рот, что тоже было не слишком приятно.
- Я полагаю, что было бы ещё более неприятно, если бы один сухой рот касался другого, - оправдывался Модиун.
Вместо ответа Судлил скользнула на край постели и села, опустив на пол загорелые ноги.
Она стала одеваться, и уже через минуту была в брюках и рубашке.
Нагибаясь, чтобы надеть туфли, она заявила:
- Поскольку секс занял у нас меньше времени, чем мы рассчитывали, то я пойду прогуляюсь. А ты чем займешься?
- А я пока полежу здесь с закрытыми глазами...
Она выскользнула за дверь и исчезла. Он слышал, как прошелестели её шаги, а потом стихли. Открылась и захлопнулась дверь центрального входа...
Прошло некоторое время...
Наступили сумерки, и Модиун, одевшись, отправился в столовую, чтобы поесть. Потом, несколько удивленный долгим отсутствием Судлил, вышел из дому, чтобы поискать её. Добравшись до того места, откуда дорога, освещенная городскими огнями, была видна целиком, он убедился, что Судлил там нет.
Вспомнив, что она не захотела питаться в общественной столовой, он решил, что, проголодавшись, она вернется.
Сам же он, войдя в дом, вновь улегся на кровать, следуя приятной привычке, приобретенной за время домашнего ареста. Его тянуло как следует выспаться.
А Судлил все ещё не было!
"Ладно, - подумал он. - Наверное, захотела тщательно изучить город в первый же день".
Решив так, Модиун разделся, улегся поудобнее и заснул.
И вот тут-то в ночной тьме прогремел взрыв.
* * *
В момент, когда произошла катастрофа, у человеческих существ за барьером возник коллективный всплеск мысли: что делать? Модиун тоже был подключен к этому мысленному всплеску.
Люди мгновенно осознали угрозу и возникшую альтернативу: противостоять или нет? Но самое невероятное заключалось в том, что никто из них, кроме Модиуна, не мог принять окончательного решения!
Он же склонялся к пассивному восприятию поведения людей-гиен и правил, которые продиктовал нунули. Эта точка зрения и оказалась единственным ответом на ситуацию. В миллионные доли секунды, когда люди ещё могли что-то предпринять и воспрепятствовать катастрофе, пассивное восприятие вошло в противоречие с естественной защитной реакцией. Впрочем, какой на самом деле могла оказаться эта защитная реакция, никто теперь никогда не узнает.
Мгновение, когда ещё можно было активно противодействовать катастрофе, минуло. И уже невозможно стало подключить Айлэм - единое психическое пространство.
Мгновение кануло в вечность.
Появился лишь слабый намек на то, что люди как бы мысленно сказали друг другу: "Прощайте, дорогие друзья!"
Потом...
Потом наступила всеохватывающая тьма.
Модиун, словно подброшенный пружиной, подскочил на постели и только смог выдохнуть:
- О великие боги!
Он зажег свет. Когда включилось сознание, Модиун уже стоял посреди ярко освещенной комнаты. Потом его охватило чувство слабости, и он почувствовал судорогу в правой ноге. Потеряв опору, он рухнул на пол и откатился в сторону, дрожа и суча ногами. Он практически ничего не видел.
От охватившего его тело напряжения он как бы попал в какую-то туманную пелену, которая окутала и его мозг. Перед глазами стали плавать яркие пятна.
- Что же происходит?!
Он ощущал сильный жар. Глаза резало, лицо и тело разогрелись... Все это произошло очень быстро.
Воды! Ему дико хотелось пить. Это желание подняло его и повлекло в столовую. Стакан дрожал в руке. Расплескивая воду, он поднес его к губам, чувствуя, как холодная влага стекает по подбородку, льется на грудь и капает на ноги.
Благодаря холодной воде он почувствовал, что к нему возвращается сознание и ощущение мира.
И тут возник гнев.
Он охватил его целиком, вызывая ощущение падения в пустоте.
Движимый яростью, он ворвался в спальню и быстро оделся. Бешенство продолжало копиться в нем. Наконец, выскочив из дому, он бросился к дороге.
Только добежав до шоссе и перехватив свободную машину, он понял, что не почувствовал в общем хоре в момент катастрофы излучения мозга Судлил. Ее загадочное отсутствие занимало мысли Модиуна всю дорогу.
* * *
Когда машина остановилась перед компьютерным центром, все вокруг тонуло во тьме, за исключением некоторых освещенных зданий.
Модиун медленно выбрался из машины. Его внутренний жар значительно уменьшился. Теперь такая реакция казалось ему полудетской. Тем не менее он стремительно вошел в здание, ещё четко не представляя себе, что будет делать дальше.
Незамедлительно появившийся из-за машины нунули был совсем не тот, с которым Модиун разговаривал в прошлый раз, и он это ясно видел.
- Я, - ответил на вопрос человека инопланетянин, - прибыл на Землю через несколько минут после взрыва и сразу направился прямо сюда. Это же, как я вижу, сделали и вы.
Нунули стоял возле небольшого металлического барьера, отгораживающего гигантский центральный компьютер. Этот нунули физически отличался от своего предшественника. Он был выше его. Несколько более сутулый. Может быть, даже старше.
Поняв, что вновь прибывший не может нести ответственность за то, что произошло, Модиун сдержал свой гнев, который к тому времени и сам уже несколько поутих. Ему просто вдруг захотелось разобраться во всем более детально.
- Что же случилось с номером один? - спросил он.
- Он поздно вечером отбыл вместе с женщиной.
- До взрыва? - удивился Модиун.
- Конечно, - последовал несколько раздраженный ответ. - Взрыв произвел один из специальных агентов комитета...
Наконец-то речь пошла о том, что его интересовало.
- И где же этот спецагент теперь?
- Отбыл приблизительно через тридцать секунд после взрыва...
Нунули помолчал, потом добавил:
- Все было рассчитано так, чтобы ни один из нас не знал, что делает в это время другой. Признано, что в этом логика комитета - безупречна.
- Да уж! - только и смог вымолвить человек. - Ну а какова ваша роль во всем этом?
- Я теперь выступаю вместо прежнего нунули, хозяина Земли.
Это как-то даже обескураживало.
- У меня такое чувство, что во мне прорастают древние инстинкты. Мне кажется, что я должен что-то предпринять против вас.
Если нунули и забеспокоился, то внешне это никак не проявилось.
- Это как же? - только и спросил он.
- Я просто должен каким-то образом наказать вас.
- Ну, например? - раздраженно спросил нунули.
- Существует такая старая поговорка: "Око за око, зуб за зуб!" Вот так!
- Однако это, как мне кажется, с одной стороны, противоречит вашей пацифистской философии, с другой - что вам это даст? - нетерпеливо проговорил инопланетянин.
- Пожалуй, действительно ничего, - смешался Модиун.
Мысль о необходимости немедленно что-то сделать отступила под давлением логики.
- Вы ведь даже и не пытались защищаться, - гнул свое нунули. - Почему же вы полагаете, что должны сейчас действовать?
- Ладно, посмотрим, - пробормотал Модиун.
Он с грустью подумал о своей собственной роли в гибели человечества. Разве не нес он определенную ответственность за колебания людей в критический момент, оказавшийся фатальным?
Что ему теперь делать?
Ясно, что часть ответственности с нунули перелагалась на него самого, и хотя это было в общем-то нелепо, но по логике следовало, что, раз катастрофа уже произошла, не было никакого смысла во взаимных упреках.
И тут он понял, что раздумывает уже над совсем другими аспектами проблемы.
- Что же побудило комитет поступить таким образом?
- Номер один уже говорил вам об этом. Вы ведь угрожали, что будете мешать нам.
- Но это - я, а не они. В чем же смысл уничтожения тех, кто и не собирался выходить за барьер?
- Откуда нам было знать, о чем они думают? Вы же вот вышли. Комитет и раньше предполагал, что остатки человеческой расы могут доставить ему неприятности... Так что решение было найдено самое лучшее.
- Надеюсь, что в том, что вы говорите, есть определенная логика, по крайней мере с вашей точки зрения, - неохотно согласился Модиун. - Тем не менее у меня возникает вопрос: можно ли допустить свободу действий существ вроде вас, связанных с комитетом, которые могут решиться на разрушение?
- Что вы имеете в виду?
Модиун смог привести только пример, касающийся лично его:
- Хотя бы то, что ваши подручные, люди-гиены, постоянно покушались на мою жизнь... Это происходило под прямым влиянием прежнего нунули!
- Гм!
Существо, казалось, несколько призадумалось. Его сероватое лицо даже вытянулось.
- Я должен ещё кое-что сообщить вам. Вас больше не будут преследовать. Домашний арест отменяется. Вам дается полная свобода действий и передвижения по Земле.
- Это не слишком меня удовлетворяет, - спокойно заметил человек, - но полагаю, что это лучшее, что я мог бы ожидать от вас в данных обстоятельствах.
- Очень хорошо. Итак, вы свободны... Но в качестве обезьяны...
- Следовательно, существуют ограничения?
- Очень незначительные. Подумайте, зачем последнему человеку на планете Земля объявлять, кто он такой?
Модиун вынужден был признать, что это действительно не имело бы особого смысла.
- Но, - упрямо возразил он, - существует ещё одно человеческое существо - женщина по имени Судлил. Вы сказали, что она покинула планету вчера вечером?
- Член комитета, которому было поручено заняться этим вопросом, объяснил это так: один только нунули номер первый знает, где находится женщина, а он отправился на другой конец Вселенной, чтобы никогда больше не вернуться сюда, так что вы не сможете обнаружить её следов.
Стоя на полу компьютерного центра, Модиун ощущал сквозь подошвы вибрацию металлических плит. В его мозгу возник некий непонятной природы импульс, и он проговорил:
- Любопытная проблема...
- Более того. Проблема неразрешимая, - удовлетворенно подтвердил нунули.
Нескрываемое торжество этого существа возмутило Модиуна, и он оценил свое возмущение как реакцию физического тела, потерпевшего поражение. Но, впрочем, первое ощущение было, скорее всего, ложным. Зачем решать проблему в срочном порядке, если в этом нет необходимости? Очевидно, Судлил покинула Землю, поднявшись на борт одного из звездных кораблей. Это было несколько странным поступком, поскольку он не входил в её первоначальные планы.
- Самым простым, - сказал он вслух, - было бы, если бы вы нашли её и сказали мне, где она находится.
- И не надейтесь, - сухо прозвучал ответ.
- Почему вы отказываетесь?
- Вы самец, она самка, - ответил нунули. - Было бы неразумно позволить вам вступить с ней в половые отношения и воспроизводить потомство людей. Поэтому-то она и отправлена туда, где нет мужчин, а вы оставлены здесь.
Модиун мысленно усомнился, чтобы Судлил могла решиться на рождение ребенка. Но потом его внимание переключилось на другое.
- И что же, номер один силой заставил её войти в звездолет?
- Конечно же, нет! Но она оказалась слишком доверчивой, - заявил нунули, - и это не позволило ей проникнуть в мысли моего предшественника. Поэтому-то, когда он пригласил её посетить один из быстроходнейших звездолетов комитета, она сама поднялась на борт, не испытывая никаких подозрений. Командир корабля позже сообщил, что она ничего не заподозрила, даже когда корабль взлетел.
Услышав это, Модиун несколько успокоился.
- Действительно, - проговорил он, - что одно место нахождения, что другое - разницы никакой. Вам это сразу и не понять... - Интерес его к этой теме пропал, и он продолжил: - Теперь я вижу, что вы не хотите нанести нам вред, ни ей, ни мне. К счастью, человеческая мысль всегда будет выше любых злобных намерений. Итак, Судлил находится в звездолете, направляющемся в некое определенное место. В будущем, когда вы научитесь оценивать реальное положение вещей, выясните для меня, где будет она.
- Я повторяю, что никогда этого не сделаю, - прозвучал ответ.
- Я предвидел, что вы возразите именно так, - заметил, отвернувшись, Модиун, - но у меня существуют некоторые обязательства по отношению к ней, и потому полагаю, что случай, о котором я вам сказал, представится.
- Все равно это ни к чему не приведет, - сухо выдавил новый нунули. Мало того, что я не знаю, где она находится, комитет ещё дал совершенно четкие указания, чтобы меня вообще никогда об этом не информировали. Так что я не смог бы помочь, даже если бы захотел. А тем более у меня нет к тому ни малейшего желания. На этом, полагаю, наша дискуссия окончена. Если, конечно, у вас нет других вопросов.
Других вопросов у Модиуна не было.
* * *
Он вышел из компьютерного центра. Ночь ещё не кончилась, но на далеких облаках уже появились первые слабые блики близкой зари. Модиун неторопливо шел по пустынному в этот час тротуару. Машин на улицах было предостаточно. Даже можно сказать, что все они были свободны, по крайней мере те, которые он видел. Да и что же им было делать ночью, как не ждать, чтобы кто-нибудь ими воспользовался. В этом было их предназначение.
Модиуна беспокоили три вещи.
Первое, он не был уверен в том, что испытывает сейчас то, что следует в таких случаях испытывать.
Второе, он обнаружил, что его тело явно не в лучшем настроении.
Третье, к счастью, он сознавал, что ум его спокоен и ясен.
Он понимал, что внутренняя напряженность тела связана с Судлил. С появлением её ему пришлось заботиться о другом существе, кроме самого себя. Но через пару часов ему стало с ней скучно. Впрочем, когда-нибудь они вновь воссоединятся и смогут обсудить будущее человечества. Однако это не так уж срочно.
"Полагаю, - думал он, - что сейчас самое благоразумное - отправиться спать, чтобы дать отдохнуть своему физическому телу. Утро вечера мудренее, и утром я решу, что мне делать в первую очередь".
Он подозвал машину, уселся и подумал, что его больше не интересует никакое кругосветное путешествие по планете. Раньше сведения, которые он мог бы собрать, смогли бы оказаться полезными людям, находящимся за барьером... А теперь какая от них польза?
Итак, что же делать дальше?
Помня, что нунули потребовал держать в секрете от окружающих его человеческое происхождение - а почему бы и нет? - он направил машину к квартирам для приезжих. А сам тем временем, откинувшись на спинку сиденья, подумал: "Член какого-то далекого-далекого комитета этим интересуется! Невероятно!"
Но тем не менее именно так и сказал нунули.
Прямой интерес к какой-то маленькой планете Земля, к тому же слабо заселенной, в отдаленном галактическом секторе Млечного Пути!
Тут он понял, что пытается представить, как можно устроить заговор против двух человеческих существ, Судлил и его самого. Все это казалось совершенно невозможным.
Впрочем, некий гипотетический член комитета мог такое посоветовать нунули, при условии, если такого совета у него попросили.
Нет, что-то не так. Конечно, общие указания могли затронуть и такие бесконечно малые единицы (по их критериям), как, например, он, Модиун. Нунули же просто проявлял усердие, как, впрочем, и должны поступать хорошо вышколенные слуги.
Но ведь единственное человеческое существо, философ-пацифист, совершенно безобидный в том смысле, что не желает ничьей гибели, а, наоборот, выступает за то, чтобы всех оставили в покое, тот, который не отвечает ударом на удар, - такое существо не может представлять никакой опасности и интереса для правящей галактической верхушки завоевателей. Находясь где-то на огромном расстоянии отсюда, члены этой иерархии не могут даже знать о его существовании как индивидуума. И не могут они давать советы своим слугам нунули относительно каждой отдельной личности.
Так он представлял себе сложившуюся ситуацию, но отнюдь не был уверен, что это именно так.
"Ладно, подумаю об этом позже".
Остановившись на этом в своих размышлениях, он вышел из машины. Он дошел до своей квартиры и очень удивился, обнаружив сидящего у двери на крыльце человека-медведя Роозба. Красивый человек-животное дремал.
Когда Модиун приблизился, тот открыл глаза, заморгал и сказал:
- Эй!
В ночи его голос прозвучал громко и отчетливо. Человек-медведь понял это, и, встав на ноги, сказал значительно тише:
- Где тебя носило? Что случилось? Мы очень о тебе беспокоились.
Модиун стал говорить ему спокойным тоном, что ничего не случилось, что все в порядке, так что беспокоиться не о чем... Когда он закончил, Роозб взял его за рукав и потянул к одной из квартир.
Он сильно постучал в дверь и, когда полусонный Доолдн открыл, подтолкнул Модиуна к человеку-ягуару, бросив через плечо:
- Пойду соберу остальных.
Через пять минут все собрались в апартаментах Доолдна. Роозб громко проворчал:
- Ребята, у этой обезьяны мозги не в порядке, - и он постучал себя пальцем по лбу. - Нарушать правила, когда осталась пара дней до конца домашнего ареста! Завтра у него из-за этого могут быть большие неприятности, а нас здесь уже может не оказаться, чтобы помочь.
Он обернулся к Модиуну, и его красивое лицо стало суровым, когда он объяснил, что до полудня они должны будут перебраться на космический корабль, а на послезавтра намечен вылет.
Модиун очень удивился.
- Ты хочешь сказать... они считают, что за один раз на корабль можно сразу погрузить миллион людей-животных?
- При крайней необходимости можно поступить и так, - вмешался Доолдн, - но в данном случае этого не требуется. Погрузка идет уже две недели. Мы поднимемся на борт в числе последних пятидесяти тысяч.
Роозб сделал другу знак помолчать.
- Не отклоняйся от темы. Сейчас вопрос о том, что нам делать с обезьяной. Он выглядит так, как будто ничего не понимает...
В другом конце комнаты зашевелился человек-лиса.
- Ладно, ребята. А почему бы нам не взять его с собой?
- Ты хочешь сказать, взять с собой в космос? - покачал головой человек-медведь. - Но это будет нарушением закона.
- Какого ещё закона? - взвился Доолдн. - Того, что придумали люди-гиены? Да никто и не заметит. Обезьяной больше, обезьяной меньше. А потом он всегда может сказать, что потерял свои бумаги.
Человек-бегемот обернулся к Модиуну.
- Эй, Модиунн, а ты сам-то что об этом думаешь? Хочешь отправиться с нами?
Из всего происходящего Модиуна интересовало лишь то, что они готовы были вступить в заговор, чтобы ему помочь. Удивляло, что одна только мысль, которую он им подал относительно незаконного захвата власти людьми-гиенами, пошатнула их законопослушание.
Сначала Роозб, потом Доолдн, а теперь Нэррл с Айчдохзом вошли в противоречие с властями...
Пелена спала в одно мгновение. Еще не зная всей правды, они яростно реагировали на малейшее отклонение от истины, теряя прежнюю наивность и чистосердечную веру.
Мысли его обратились к такому же, как он, "преступнику", человеку-крысе, который решился на кражу, узнав, что люди-гиены не делают пешком и сотни шагов. Так его возмутила эта привилегия!
"Не много же им нужно!" - подумал Модиун.
Чудесное равновесие, которое создал человек, прежде чем уйти за барьер, было нарушено завоевателями - нунули. А жаль! Может быть, все это как-то можно ещё поправить?
Он очнулся от своих мыслей, увидев направленные на него четыре пары горящих нетерпением глаз.
- С восходом солнца я должен кое-куда сходить. Но вернусь около девяти - половины десятого. Это не поздно?
Они клятвенно его заверили, что нет.
И вот Модиун направился к тому месту, где его месяц тому назад покинул Экет... и где он встретил Судлил.
Вид местности и маршрут, по которому должна была доставить его машина, сохранились в его памяти. Как он и предвидел, машина-робот подчинилась его человеческому имени.
Вскоре Модиун уже стоял на холме, возвышающемся над долиной, где ещё совсем недавно в райских условиях жила тысяча человек. Теперь все исчезло: сады, каналы, соединенные между собой бассейны, дома и золотистые лужайки... Отсутствовало и внешнее кольцо, место обитания помощников человека - насекомых и зверей.
Теперь там, где когда-то располагался маленький городок с остатками представителей человеческой расы, зияла глубокая воронка размером две на три мили.
Модиун подумал, что, отправившись в космос, он, возможно, когда-нибудь сможет поговорить обо всем этом с каким-нибудь членом комитета...
Только в космосе это и можно будет сделать!
* * *
Вначале Модиун вовсе не беспокоился о том, чтобы найти себе помещение для жилья. Отделившись от друзей, которые должны были отправиться в отведенные им каюты, он бесцельно бродил по коридору и через некоторое время оказался у прозрачных дверей гигантского зала.
На глазок он определил, что длина зала примерно с полмили, а высота больше трехсот футов. Повсюду, куда бы он ни бросил взор, виднелись деревья, создававшие зеленую перспективу, а под ними гуляли тысячи животных, наслаждавшихся этим огромным пространством в замкнутом помещении звездолета. Идеальное местечко, чтобы провести первые часы на борту корабля. Модиун хотел войти в зал, но оказалось, что двери заперты.
К нему подошла женщина-животное. Она была изящно одета и напоминала да так и было в действительности! - обезьяну-мартышку. Она внимательно осмотрела восьмифутового человека, который был на полфута выше её, и заявила:
- Доступ в этот центр ограничен. Свободное пространство должно по очереди использоваться всеми пассажирами. Если вы сообщите мне ваше имя и номер каюты, я помечу и прослежу, чтобы вас проинформировали о возможности посещения центра.
Ситуация создалась несколько неожиданная. Предложение звучало заманчиво, но ведь у Модиуна не было ещё никакой каюты. Поэтому он отрицательно покачал головой, в то же время с любопытством изучая женщину-обезьяну.
- Из какой вы части Африки? - осведомился он.
- С восточного побережья.
Она дружески улыбнулась.
- А сам-то ты откуда, красавчик? - в свою очередь спросила она. - Не желаешь ли пожить у меня в каюте?
Модиун был приятно удивлен.
- А как это можно устроить?
Почувствовав его согласие, она ещё более очаровательно улыбнулась.
- Если самка находит себе самца, то она имеет право на отдельное помещение и большую кровать. В каждой общей спальне их много стоит.
- Недурно, - сказал Модиун.
- Сейчас я тебя запишу, - нетерпеливо пробормотала она.
Он увидел, что женщина-обезьяна достала из сумочки записную книжку, что-то написала мелким почерком и, вырвав листок, протянула ему.
- Вот возьми.
Модиун бросил взгляд на написанное и прочел: "Палуба 33, секция 193, коридор "Н", спальня 287".
Ниже стояла подпись: Тролндэ.
Он сунул листок в карман, а женщина-обезьяна спросила:
- Как тебя зовут?
Он назвал свое африканское имя - Модиунн и добавил:
- Увидимся, когда я приду спать.
Ночью женщина-обезьяна разбудила Модиуна, взгромоздившись на него, лежащего на спине. Она была довольно тяжелой, и, позволив ей полежать на себе, он наконец вежливо спросил:
- Может быть, у тебя есть какие-нибудь предложения?
- Да. Почему бы нам не заняться сексом? У животных этот процесс длится где-то два-три часа. Вот мы таким образом и проведем время до обеда. Потом поедим и решим, что будем делать вечером.
Модиуну казалось, что время для занятия сексом вовсе не подходящее. Ему помнилось, что сексом занимаются вечером или ранним утром. Однако он понимал, что для Судлил её новое крупное тело является сильным возбуждающим к деятельности фактором.
"Ладно, - решил он для себя. - Попробуем".
Ведя её в самую, с его точки зрения, приятную спальню, он жизнерадостно заметил:
- Дода, ссылаясь на историю, уверял, что, пока мы не достигли высшей ступени человеческой эволюции, только некоторые, так называемые святые, могли обходиться без секса. Как бы ни поступали нунули, они, очевидно, развили в нас это, присущее ранее только святым свойство. Впрочем, я вообще полагаю, что термин "секс" скорее относится к философским понятиям. Отказавшись от половых актов, мы миновали стадию людей-животных, дойдя до уровня истинных людей.
Проговорив все это, он на мгновение смолк, но тут же у него возникла новая мысль.
- Скажи-ка мне, а твои гениталии такие же, как у женщин-животных?
- Видишь ли, мне как-то не приходилось раньше делать подобные сравнения, - ответила Судлил. - По первому впечатлению похоже, что так...
- Ну а мне ранее довелось исследовать несколько самок-животных, так что я смогу провести сравнительный анализ...
- Ладно, действуй, - согласилась женщина.
- Очень похоже, - заявил он чуть позже. - Если не считать, что самки животных выделяют много маслянистой субстанции. У тебя же я не обнаружил никаких её следов...
- А я заметила, - проговорила Судлил, - что ты не проявляешь никаких признаков жестокости, которую мы наблюдали у самцов-животных. Помнишь?
- Может быть, она является следствием физической активности? Впрочем, давай начнем...
Первая попытка заняться сексом привела обоих в замешательство. Они катались с одного края кровати на другой, но получали лишь неприятное ощущение физического контакта тела с телом, трения кожи о кожу, хотя их влекло любопытство. Наконец, совсем сбитые с толку, они отодвинулись друг от друга.
Модиун не преминул заметить:
- Мне помнится, что животные находились в состоянии крайнего возбуждения. От них исходил даже какой-то запах, довольно-таки неприятный. У нас же никакого возбуждения нет, а запах крайне слаб.
- Когда твои губы касались моих, - сказала женщина, - то у тебя выделялась слюна, увлажнявшая мой рот, что тоже было не слишком приятно.
- Я полагаю, что было бы ещё более неприятно, если бы один сухой рот касался другого, - оправдывался Модиун.
Вместо ответа Судлил скользнула на край постели и села, опустив на пол загорелые ноги.
Она стала одеваться, и уже через минуту была в брюках и рубашке.
Нагибаясь, чтобы надеть туфли, она заявила:
- Поскольку секс занял у нас меньше времени, чем мы рассчитывали, то я пойду прогуляюсь. А ты чем займешься?
- А я пока полежу здесь с закрытыми глазами...
Она выскользнула за дверь и исчезла. Он слышал, как прошелестели её шаги, а потом стихли. Открылась и захлопнулась дверь центрального входа...
Прошло некоторое время...
Наступили сумерки, и Модиун, одевшись, отправился в столовую, чтобы поесть. Потом, несколько удивленный долгим отсутствием Судлил, вышел из дому, чтобы поискать её. Добравшись до того места, откуда дорога, освещенная городскими огнями, была видна целиком, он убедился, что Судлил там нет.
Вспомнив, что она не захотела питаться в общественной столовой, он решил, что, проголодавшись, она вернется.
Сам же он, войдя в дом, вновь улегся на кровать, следуя приятной привычке, приобретенной за время домашнего ареста. Его тянуло как следует выспаться.
А Судлил все ещё не было!
"Ладно, - подумал он. - Наверное, захотела тщательно изучить город в первый же день".
Решив так, Модиун разделся, улегся поудобнее и заснул.
И вот тут-то в ночной тьме прогремел взрыв.
* * *
В момент, когда произошла катастрофа, у человеческих существ за барьером возник коллективный всплеск мысли: что делать? Модиун тоже был подключен к этому мысленному всплеску.
Люди мгновенно осознали угрозу и возникшую альтернативу: противостоять или нет? Но самое невероятное заключалось в том, что никто из них, кроме Модиуна, не мог принять окончательного решения!
Он же склонялся к пассивному восприятию поведения людей-гиен и правил, которые продиктовал нунули. Эта точка зрения и оказалась единственным ответом на ситуацию. В миллионные доли секунды, когда люди ещё могли что-то предпринять и воспрепятствовать катастрофе, пассивное восприятие вошло в противоречие с естественной защитной реакцией. Впрочем, какой на самом деле могла оказаться эта защитная реакция, никто теперь никогда не узнает.
Мгновение, когда ещё можно было активно противодействовать катастрофе, минуло. И уже невозможно стало подключить Айлэм - единое психическое пространство.
Мгновение кануло в вечность.
Появился лишь слабый намек на то, что люди как бы мысленно сказали друг другу: "Прощайте, дорогие друзья!"
Потом...
Потом наступила всеохватывающая тьма.
Модиун, словно подброшенный пружиной, подскочил на постели и только смог выдохнуть:
- О великие боги!
Он зажег свет. Когда включилось сознание, Модиун уже стоял посреди ярко освещенной комнаты. Потом его охватило чувство слабости, и он почувствовал судорогу в правой ноге. Потеряв опору, он рухнул на пол и откатился в сторону, дрожа и суча ногами. Он практически ничего не видел.
От охватившего его тело напряжения он как бы попал в какую-то туманную пелену, которая окутала и его мозг. Перед глазами стали плавать яркие пятна.
- Что же происходит?!
Он ощущал сильный жар. Глаза резало, лицо и тело разогрелись... Все это произошло очень быстро.
Воды! Ему дико хотелось пить. Это желание подняло его и повлекло в столовую. Стакан дрожал в руке. Расплескивая воду, он поднес его к губам, чувствуя, как холодная влага стекает по подбородку, льется на грудь и капает на ноги.
Благодаря холодной воде он почувствовал, что к нему возвращается сознание и ощущение мира.
И тут возник гнев.
Он охватил его целиком, вызывая ощущение падения в пустоте.
Движимый яростью, он ворвался в спальню и быстро оделся. Бешенство продолжало копиться в нем. Наконец, выскочив из дому, он бросился к дороге.
Только добежав до шоссе и перехватив свободную машину, он понял, что не почувствовал в общем хоре в момент катастрофы излучения мозга Судлил. Ее загадочное отсутствие занимало мысли Модиуна всю дорогу.
* * *
Когда машина остановилась перед компьютерным центром, все вокруг тонуло во тьме, за исключением некоторых освещенных зданий.
Модиун медленно выбрался из машины. Его внутренний жар значительно уменьшился. Теперь такая реакция казалось ему полудетской. Тем не менее он стремительно вошел в здание, ещё четко не представляя себе, что будет делать дальше.
Незамедлительно появившийся из-за машины нунули был совсем не тот, с которым Модиун разговаривал в прошлый раз, и он это ясно видел.
- Я, - ответил на вопрос человека инопланетянин, - прибыл на Землю через несколько минут после взрыва и сразу направился прямо сюда. Это же, как я вижу, сделали и вы.
Нунули стоял возле небольшого металлического барьера, отгораживающего гигантский центральный компьютер. Этот нунули физически отличался от своего предшественника. Он был выше его. Несколько более сутулый. Может быть, даже старше.
Поняв, что вновь прибывший не может нести ответственность за то, что произошло, Модиун сдержал свой гнев, который к тому времени и сам уже несколько поутих. Ему просто вдруг захотелось разобраться во всем более детально.
- Что же случилось с номером один? - спросил он.
- Он поздно вечером отбыл вместе с женщиной.
- До взрыва? - удивился Модиун.
- Конечно, - последовал несколько раздраженный ответ. - Взрыв произвел один из специальных агентов комитета...
Наконец-то речь пошла о том, что его интересовало.
- И где же этот спецагент теперь?
- Отбыл приблизительно через тридцать секунд после взрыва...
Нунули помолчал, потом добавил:
- Все было рассчитано так, чтобы ни один из нас не знал, что делает в это время другой. Признано, что в этом логика комитета - безупречна.
- Да уж! - только и смог вымолвить человек. - Ну а какова ваша роль во всем этом?
- Я теперь выступаю вместо прежнего нунули, хозяина Земли.
Это как-то даже обескураживало.
- У меня такое чувство, что во мне прорастают древние инстинкты. Мне кажется, что я должен что-то предпринять против вас.
Если нунули и забеспокоился, то внешне это никак не проявилось.
- Это как же? - только и спросил он.
- Я просто должен каким-то образом наказать вас.
- Ну, например? - раздраженно спросил нунули.
- Существует такая старая поговорка: "Око за око, зуб за зуб!" Вот так!
- Однако это, как мне кажется, с одной стороны, противоречит вашей пацифистской философии, с другой - что вам это даст? - нетерпеливо проговорил инопланетянин.
- Пожалуй, действительно ничего, - смешался Модиун.
Мысль о необходимости немедленно что-то сделать отступила под давлением логики.
- Вы ведь даже и не пытались защищаться, - гнул свое нунули. - Почему же вы полагаете, что должны сейчас действовать?
- Ладно, посмотрим, - пробормотал Модиун.
Он с грустью подумал о своей собственной роли в гибели человечества. Разве не нес он определенную ответственность за колебания людей в критический момент, оказавшийся фатальным?
Что ему теперь делать?
Ясно, что часть ответственности с нунули перелагалась на него самого, и хотя это было в общем-то нелепо, но по логике следовало, что, раз катастрофа уже произошла, не было никакого смысла во взаимных упреках.
И тут он понял, что раздумывает уже над совсем другими аспектами проблемы.
- Что же побудило комитет поступить таким образом?
- Номер один уже говорил вам об этом. Вы ведь угрожали, что будете мешать нам.
- Но это - я, а не они. В чем же смысл уничтожения тех, кто и не собирался выходить за барьер?
- Откуда нам было знать, о чем они думают? Вы же вот вышли. Комитет и раньше предполагал, что остатки человеческой расы могут доставить ему неприятности... Так что решение было найдено самое лучшее.
- Надеюсь, что в том, что вы говорите, есть определенная логика, по крайней мере с вашей точки зрения, - неохотно согласился Модиун. - Тем не менее у меня возникает вопрос: можно ли допустить свободу действий существ вроде вас, связанных с комитетом, которые могут решиться на разрушение?
- Что вы имеете в виду?
Модиун смог привести только пример, касающийся лично его:
- Хотя бы то, что ваши подручные, люди-гиены, постоянно покушались на мою жизнь... Это происходило под прямым влиянием прежнего нунули!
- Гм!
Существо, казалось, несколько призадумалось. Его сероватое лицо даже вытянулось.
- Я должен ещё кое-что сообщить вам. Вас больше не будут преследовать. Домашний арест отменяется. Вам дается полная свобода действий и передвижения по Земле.
- Это не слишком меня удовлетворяет, - спокойно заметил человек, - но полагаю, что это лучшее, что я мог бы ожидать от вас в данных обстоятельствах.
- Очень хорошо. Итак, вы свободны... Но в качестве обезьяны...
- Следовательно, существуют ограничения?
- Очень незначительные. Подумайте, зачем последнему человеку на планете Земля объявлять, кто он такой?
Модиун вынужден был признать, что это действительно не имело бы особого смысла.
- Но, - упрямо возразил он, - существует ещё одно человеческое существо - женщина по имени Судлил. Вы сказали, что она покинула планету вчера вечером?
- Член комитета, которому было поручено заняться этим вопросом, объяснил это так: один только нунули номер первый знает, где находится женщина, а он отправился на другой конец Вселенной, чтобы никогда больше не вернуться сюда, так что вы не сможете обнаружить её следов.
Стоя на полу компьютерного центра, Модиун ощущал сквозь подошвы вибрацию металлических плит. В его мозгу возник некий непонятной природы импульс, и он проговорил:
- Любопытная проблема...
- Более того. Проблема неразрешимая, - удовлетворенно подтвердил нунули.
Нескрываемое торжество этого существа возмутило Модиуна, и он оценил свое возмущение как реакцию физического тела, потерпевшего поражение. Но, впрочем, первое ощущение было, скорее всего, ложным. Зачем решать проблему в срочном порядке, если в этом нет необходимости? Очевидно, Судлил покинула Землю, поднявшись на борт одного из звездных кораблей. Это было несколько странным поступком, поскольку он не входил в её первоначальные планы.
- Самым простым, - сказал он вслух, - было бы, если бы вы нашли её и сказали мне, где она находится.
- И не надейтесь, - сухо прозвучал ответ.
- Почему вы отказываетесь?
- Вы самец, она самка, - ответил нунули. - Было бы неразумно позволить вам вступить с ней в половые отношения и воспроизводить потомство людей. Поэтому-то она и отправлена туда, где нет мужчин, а вы оставлены здесь.
Модиун мысленно усомнился, чтобы Судлил могла решиться на рождение ребенка. Но потом его внимание переключилось на другое.
- И что же, номер один силой заставил её войти в звездолет?
- Конечно же, нет! Но она оказалась слишком доверчивой, - заявил нунули, - и это не позволило ей проникнуть в мысли моего предшественника. Поэтому-то, когда он пригласил её посетить один из быстроходнейших звездолетов комитета, она сама поднялась на борт, не испытывая никаких подозрений. Командир корабля позже сообщил, что она ничего не заподозрила, даже когда корабль взлетел.
Услышав это, Модиун несколько успокоился.
- Действительно, - проговорил он, - что одно место нахождения, что другое - разницы никакой. Вам это сразу и не понять... - Интерес его к этой теме пропал, и он продолжил: - Теперь я вижу, что вы не хотите нанести нам вред, ни ей, ни мне. К счастью, человеческая мысль всегда будет выше любых злобных намерений. Итак, Судлил находится в звездолете, направляющемся в некое определенное место. В будущем, когда вы научитесь оценивать реальное положение вещей, выясните для меня, где будет она.
- Я повторяю, что никогда этого не сделаю, - прозвучал ответ.
- Я предвидел, что вы возразите именно так, - заметил, отвернувшись, Модиун, - но у меня существуют некоторые обязательства по отношению к ней, и потому полагаю, что случай, о котором я вам сказал, представится.
- Все равно это ни к чему не приведет, - сухо выдавил новый нунули. Мало того, что я не знаю, где она находится, комитет ещё дал совершенно четкие указания, чтобы меня вообще никогда об этом не информировали. Так что я не смог бы помочь, даже если бы захотел. А тем более у меня нет к тому ни малейшего желания. На этом, полагаю, наша дискуссия окончена. Если, конечно, у вас нет других вопросов.
Других вопросов у Модиуна не было.
* * *
Он вышел из компьютерного центра. Ночь ещё не кончилась, но на далеких облаках уже появились первые слабые блики близкой зари. Модиун неторопливо шел по пустынному в этот час тротуару. Машин на улицах было предостаточно. Даже можно сказать, что все они были свободны, по крайней мере те, которые он видел. Да и что же им было делать ночью, как не ждать, чтобы кто-нибудь ими воспользовался. В этом было их предназначение.
Модиуна беспокоили три вещи.
Первое, он не был уверен в том, что испытывает сейчас то, что следует в таких случаях испытывать.
Второе, он обнаружил, что его тело явно не в лучшем настроении.
Третье, к счастью, он сознавал, что ум его спокоен и ясен.
Он понимал, что внутренняя напряженность тела связана с Судлил. С появлением её ему пришлось заботиться о другом существе, кроме самого себя. Но через пару часов ему стало с ней скучно. Впрочем, когда-нибудь они вновь воссоединятся и смогут обсудить будущее человечества. Однако это не так уж срочно.
"Полагаю, - думал он, - что сейчас самое благоразумное - отправиться спать, чтобы дать отдохнуть своему физическому телу. Утро вечера мудренее, и утром я решу, что мне делать в первую очередь".
Он подозвал машину, уселся и подумал, что его больше не интересует никакое кругосветное путешествие по планете. Раньше сведения, которые он мог бы собрать, смогли бы оказаться полезными людям, находящимся за барьером... А теперь какая от них польза?
Итак, что же делать дальше?
Помня, что нунули потребовал держать в секрете от окружающих его человеческое происхождение - а почему бы и нет? - он направил машину к квартирам для приезжих. А сам тем временем, откинувшись на спинку сиденья, подумал: "Член какого-то далекого-далекого комитета этим интересуется! Невероятно!"
Но тем не менее именно так и сказал нунули.
Прямой интерес к какой-то маленькой планете Земля, к тому же слабо заселенной, в отдаленном галактическом секторе Млечного Пути!
Тут он понял, что пытается представить, как можно устроить заговор против двух человеческих существ, Судлил и его самого. Все это казалось совершенно невозможным.
Впрочем, некий гипотетический член комитета мог такое посоветовать нунули, при условии, если такого совета у него попросили.
Нет, что-то не так. Конечно, общие указания могли затронуть и такие бесконечно малые единицы (по их критериям), как, например, он, Модиун. Нунули же просто проявлял усердие, как, впрочем, и должны поступать хорошо вышколенные слуги.
Но ведь единственное человеческое существо, философ-пацифист, совершенно безобидный в том смысле, что не желает ничьей гибели, а, наоборот, выступает за то, чтобы всех оставили в покое, тот, который не отвечает ударом на удар, - такое существо не может представлять никакой опасности и интереса для правящей галактической верхушки завоевателей. Находясь где-то на огромном расстоянии отсюда, члены этой иерархии не могут даже знать о его существовании как индивидуума. И не могут они давать советы своим слугам нунули относительно каждой отдельной личности.
Так он представлял себе сложившуюся ситуацию, но отнюдь не был уверен, что это именно так.
"Ладно, подумаю об этом позже".
Остановившись на этом в своих размышлениях, он вышел из машины. Он дошел до своей квартиры и очень удивился, обнаружив сидящего у двери на крыльце человека-медведя Роозба. Красивый человек-животное дремал.
Когда Модиун приблизился, тот открыл глаза, заморгал и сказал:
- Эй!
В ночи его голос прозвучал громко и отчетливо. Человек-медведь понял это, и, встав на ноги, сказал значительно тише:
- Где тебя носило? Что случилось? Мы очень о тебе беспокоились.
Модиун стал говорить ему спокойным тоном, что ничего не случилось, что все в порядке, так что беспокоиться не о чем... Когда он закончил, Роозб взял его за рукав и потянул к одной из квартир.
Он сильно постучал в дверь и, когда полусонный Доолдн открыл, подтолкнул Модиуна к человеку-ягуару, бросив через плечо:
- Пойду соберу остальных.
Через пять минут все собрались в апартаментах Доолдна. Роозб громко проворчал:
- Ребята, у этой обезьяны мозги не в порядке, - и он постучал себя пальцем по лбу. - Нарушать правила, когда осталась пара дней до конца домашнего ареста! Завтра у него из-за этого могут быть большие неприятности, а нас здесь уже может не оказаться, чтобы помочь.
Он обернулся к Модиуну, и его красивое лицо стало суровым, когда он объяснил, что до полудня они должны будут перебраться на космический корабль, а на послезавтра намечен вылет.
Модиун очень удивился.
- Ты хочешь сказать... они считают, что за один раз на корабль можно сразу погрузить миллион людей-животных?
- При крайней необходимости можно поступить и так, - вмешался Доолдн, - но в данном случае этого не требуется. Погрузка идет уже две недели. Мы поднимемся на борт в числе последних пятидесяти тысяч.
Роозб сделал другу знак помолчать.
- Не отклоняйся от темы. Сейчас вопрос о том, что нам делать с обезьяной. Он выглядит так, как будто ничего не понимает...
В другом конце комнаты зашевелился человек-лиса.
- Ладно, ребята. А почему бы нам не взять его с собой?
- Ты хочешь сказать, взять с собой в космос? - покачал головой человек-медведь. - Но это будет нарушением закона.
- Какого ещё закона? - взвился Доолдн. - Того, что придумали люди-гиены? Да никто и не заметит. Обезьяной больше, обезьяной меньше. А потом он всегда может сказать, что потерял свои бумаги.
Человек-бегемот обернулся к Модиуну.
- Эй, Модиунн, а ты сам-то что об этом думаешь? Хочешь отправиться с нами?
Из всего происходящего Модиуна интересовало лишь то, что они готовы были вступить в заговор, чтобы ему помочь. Удивляло, что одна только мысль, которую он им подал относительно незаконного захвата власти людьми-гиенами, пошатнула их законопослушание.
Сначала Роозб, потом Доолдн, а теперь Нэррл с Айчдохзом вошли в противоречие с властями...
Пелена спала в одно мгновение. Еще не зная всей правды, они яростно реагировали на малейшее отклонение от истины, теряя прежнюю наивность и чистосердечную веру.
Мысли его обратились к такому же, как он, "преступнику", человеку-крысе, который решился на кражу, узнав, что люди-гиены не делают пешком и сотни шагов. Так его возмутила эта привилегия!
"Не много же им нужно!" - подумал Модиун.
Чудесное равновесие, которое создал человек, прежде чем уйти за барьер, было нарушено завоевателями - нунули. А жаль! Может быть, все это как-то можно ещё поправить?
Он очнулся от своих мыслей, увидев направленные на него четыре пары горящих нетерпением глаз.
- С восходом солнца я должен кое-куда сходить. Но вернусь около девяти - половины десятого. Это не поздно?
Они клятвенно его заверили, что нет.
И вот Модиун направился к тому месту, где его месяц тому назад покинул Экет... и где он встретил Судлил.
Вид местности и маршрут, по которому должна была доставить его машина, сохранились в его памяти. Как он и предвидел, машина-робот подчинилась его человеческому имени.
Вскоре Модиун уже стоял на холме, возвышающемся над долиной, где ещё совсем недавно в райских условиях жила тысяча человек. Теперь все исчезло: сады, каналы, соединенные между собой бассейны, дома и золотистые лужайки... Отсутствовало и внешнее кольцо, место обитания помощников человека - насекомых и зверей.
Теперь там, где когда-то располагался маленький городок с остатками представителей человеческой расы, зияла глубокая воронка размером две на три мили.
Модиун подумал, что, отправившись в космос, он, возможно, когда-нибудь сможет поговорить обо всем этом с каким-нибудь членом комитета...
Только в космосе это и можно будет сделать!
* * *
Вначале Модиун вовсе не беспокоился о том, чтобы найти себе помещение для жилья. Отделившись от друзей, которые должны были отправиться в отведенные им каюты, он бесцельно бродил по коридору и через некоторое время оказался у прозрачных дверей гигантского зала.
На глазок он определил, что длина зала примерно с полмили, а высота больше трехсот футов. Повсюду, куда бы он ни бросил взор, виднелись деревья, создававшие зеленую перспективу, а под ними гуляли тысячи животных, наслаждавшихся этим огромным пространством в замкнутом помещении звездолета. Идеальное местечко, чтобы провести первые часы на борту корабля. Модиун хотел войти в зал, но оказалось, что двери заперты.
К нему подошла женщина-животное. Она была изящно одета и напоминала да так и было в действительности! - обезьяну-мартышку. Она внимательно осмотрела восьмифутового человека, который был на полфута выше её, и заявила:
- Доступ в этот центр ограничен. Свободное пространство должно по очереди использоваться всеми пассажирами. Если вы сообщите мне ваше имя и номер каюты, я помечу и прослежу, чтобы вас проинформировали о возможности посещения центра.
Ситуация создалась несколько неожиданная. Предложение звучало заманчиво, но ведь у Модиуна не было ещё никакой каюты. Поэтому он отрицательно покачал головой, в то же время с любопытством изучая женщину-обезьяну.
- Из какой вы части Африки? - осведомился он.
- С восточного побережья.
Она дружески улыбнулась.
- А сам-то ты откуда, красавчик? - в свою очередь спросила она. - Не желаешь ли пожить у меня в каюте?
Модиун был приятно удивлен.
- А как это можно устроить?
Почувствовав его согласие, она ещё более очаровательно улыбнулась.
- Если самка находит себе самца, то она имеет право на отдельное помещение и большую кровать. В каждой общей спальне их много стоит.
- Недурно, - сказал Модиун.
- Сейчас я тебя запишу, - нетерпеливо пробормотала она.
Он увидел, что женщина-обезьяна достала из сумочки записную книжку, что-то написала мелким почерком и, вырвав листок, протянула ему.
- Вот возьми.
Модиун бросил взгляд на написанное и прочел: "Палуба 33, секция 193, коридор "Н", спальня 287".
Ниже стояла подпись: Тролндэ.
Он сунул листок в карман, а женщина-обезьяна спросила:
- Как тебя зовут?
Он назвал свое африканское имя - Модиунн и добавил:
- Увидимся, когда я приду спать.
Ночью женщина-обезьяна разбудила Модиуна, взгромоздившись на него, лежащего на спине. Она была довольно тяжелой, и, позволив ей полежать на себе, он наконец вежливо спросил: