Марен никого не порицал, но сделал вывод: шпионская сеть Великого Судьи уже раскинута здесь. Лучше сейчас же предупредить Дэвида Бернли, чтобы он не вступал в разговор с незнакомыми людьми.
Вошел курьер.
- Господин генерал, аудитория начинает заполняться!
Марен встал.
- Я только переоденусь в форму. Когда все займут места, сразу же предупредите меня.
Он прошел в комнату, переоделся и направился в библиотеку по лестнице, которая начиналась в подвальном этаже, где хранились старые архивы, а кончалась в маленьком вестибюле библиотеки. Но у входа Марен остановился за шторами, закрывавшими дверь: он услышал голос своего сына:
- И что тогда будет?
- Ничего, - ответил мужской голос. - Мы хотим только загипнотизировать его с помощью медикаментов и закодировать против войны. У нас нет лишнего времени, и мы так или иначе должны начать. Слушайте меня внимательно: когда кончится собрание, мы используем вас, чтобы заманить его сюда. Вы будете связаны, так что у него не возникнет никаких подозрений...
Марен рискнул слегка раздвинуть шторы и осторожно заглянуть в библиотеку. Бернли сидел за столом, и над ним наклонялся очень смуглый высокий мужчина лет тридцати. Лицо Дэвида было бледным и выражало растерянность и отчаяние. В нескольких шагах от них другой враг, коренастый и коротконогий, с электроразрядным пистолетом в руке наблюдал за дверью, выходившей в большой вестибюль напротив аудитории. Этот казался настолько же нервным, насколько его соучастник был спокоен.
Марен снял с предохранителя свой электропистолет, мускулы его лица напряглись. Он не чувствовал никакой жалости к этим двоим. Они сами сделали выбор: предпочли энергетическое оружие, выстрел которого ударяет как молния, менее опасному газовому нейтрализатору. Что ж, пусть будет так, как вам угодно, господа!
Одним точным движением Марен выстрелил во врага, который был вооружен. Тот рухнул на пол. Его голова превратилась в обугленную массу. Затем Главнокомандующий армиями Великого Судьи вышел из своего укрытия и снова выстрелил, на этот раз по сообщнику убитого. Одежда врага задымилась, он повернулся на месте и медленно упал на пол.
- А теперь перейдем к нам с тобой, Дэвид! - угрожающе произнес Марен. Его голос дрожал от гнева. - Побеседуем немного. Ты...
Он не договорил. Молодой человек наблюдал за уничтожением своих мучителей, разинув рот, но взгляд его быстро перемещался, следуя за развитием событий, и все поведение Бернли говорило о внимании и настороженности. Но вдруг выражение лица Дэвида-младшего изменилось: огонь, горевший в его глазах, погас, бдительность исчезла. Бернли, словно придавленный огромной усталостью, свалился грудью на стол и замер без движения.
"Грохнулся в обморок!" Марен подумал об этом с презрением, но слабость молодого офицера была для него большим ударом, чем предательство: его родной сын - трус и кисейная барышня! Гнев жег Главнокомандующего как раскаленное железо.
Он сгреб в кулак аккуратно причесанные волосы Бернли, поднял за них его голову и с размаху залепил ему звонкую пощечину.
"У меня нет лишнего времени. Я должен до начала собрания узнать обстоятельства этого дела и решить, как быть с этим мальчишкой".
Дав волю своему гневу, Марен ещё несколько раз ударил по безжизненному лицу. Но прикосновение к нему мгновенно насторожило этого человека с богатым жизненным опытом, хорошо знакомого со всеми видами обмороков, - Марен почувствовал под рукой потерявшую упругость вязкую плоть.
Почувствовал признаки смерти!
Удивленный этим, он разжал руку и схватил мальчика за запястье: пульса не было. Марен усадил тело сына в кресло, наклонился над ним, прижал ухо к его груди - и медленно выпрямился.
К растерянности и недоверчивому изумлению, которые он испытал в этот момент, добавилось другое чувство. Это было не горе. И даже не мысль, что смерть сына, о котором он ещё несколько часов назад не знал совершенно ничего, должна была бы причинить ему горе. Нет, Марен знал причину своего душевного смятения: сломана одна из его ветвей.
Ребенок - это твое продолжение в будущем. У мира Великого Судьи была своя трагедия: семьдесят процентов мужчин терпели поражение в любовных играх, и закон лишал их права продолжать поток жизни, который лился из глубины веков. Род побежденных обрывался: одним ударом был положен конец великой игре случая - произвольному сочетанию генов между собой.
Когда прошло первое потрясение, Марен снова был в состоянии думать. И действовать тоже. Он взял трубку: "У телефона Дэвид Марен. Немедленно направьте врача в библиотеку. Кроме того, срочно пришлите мне санитарную машину и отделение охраны".
Наконец-то короткая передышка! Разве мало было случаев, когда люди умирали на его глазах - в основном под пыткой, иногда от слишком большой дозы газа или какого-нибудь препарата, - но врачи, специально обученные реанимации людьми из Контроля, оживляли их.
Марен опустился на колени возле трупа того врага, который был выше ростом, и начал его обыскивать. Связка ключей, записная книжка, ручка, бумажник, где не было ничего, кроме небольшой суммы денег, и носовой платок - вот все, что он нашел. Марен положил книжку себе в карман и собрался проделать со вторым трупом то же, что с первым, но тут стала открываться дверь. Когда она распахнулась, Марен был уже на ногах, а его нейтрализатор в боевом положении. Но вошли всего лишь охранники - шесть солдат под командой сержанта. Сержант с первого взгляда понял, что произошло.
- Возьмите под охрану двери и окна! - приказал он своим людям. Потом он повернулся к Марену: - Врач будет здесь с минуты на минуту. Что случилось, господин генерал?
Марен предпочел оставить вопрос без внимания: он не хотел никому открывать подробности случившегося.
- Этот молодой человек скончался, очевидно, из-за нервного потрясения. Насколько мне известно, физически он не подвергся никакому насилию. Врач должен сделать все возможное, чтобы он вернулся к жизни. И избавьте меня от этих трупов!
- Есть, господин генерал!
Марен разрывался на части, не зная, как быть дальше. Наступало время идти на собрание, но уйти из библиотеки он не решался: если Дэвида Бернли удастся воскресить, мальчик может сказать что-нибудь такое, что вызовет подозрения.
Вдруг тело Бернли зашевелилось. Решив, что оно соскальзывает на пол под собственной тяжестью, Марен бросился к нему, чтобы поддержать, схватил Бернли за руку и почувствовал, что мышцы под её кожей дрожат! Реанимация произошла с удивительной быстротой: раньше, чем Марен успел спросить себя, как это случилось, Дэвид-младший уже сидел на столе и испуганно бормотал:
- Что это было - эта штука в моей голове?
Марен, для которого эти слова оказались полной неожиданностью, от изумления сделал шаг назад.
- Какая "штука"?
- Что-то завладело моим умом и управляло им. Я... - на глазах у Бернли выступили слезы.
- Могу ли я быть вам полезен? - спросил, подходя ближе, сержант из охраны.
- Сходите поищите врача!
Это было сказано, чтобы выиграть время: Марену нужно было во всем разобраться. По словам Слейтера, существует метод управления людьми на расстоянии с помощью электронных схем, вживленных в мозг, как прививают черенок к растению.
"Он был мертвым", - твердил себе Марен. Его сын умер без видимой причины. Может ли прерывание контакта управляемого с управляющим или даже просто короткое замыкание в схеме-"прививке" вызвать смерть управляемого?
Конечно, у Марена было слишком мало времени, и потому он не мог обдумать эту проблему на свежую голову, но все указывало на то, что Дэвид Бернли был вовсе не предателем, а жертвой. Его "смерть" прервала контакт впрочем, это последнее было лишь предположением.
- Как ты себя чувствуешь, Дэвид? - ласково спросил Марен.
- Прекрасно, господин генерал!
Бернли попытался встать, покачнулся, но широко улыбнулся и восстановил равновесие. Он явно делал над собой усилие.
- Со мной все в порядке, - повторил он.
- Я прикажу отвести тебя в постель. Да! Дэвид, ещё вот что...
- Что?
- Ты не скажешь никому ни слова обо всем этом до моего возвращения.
Марен произнес это командирским тоном. Не дожидаясь ответа, он подозвал двух охранников, и те, наполовину волоча, наполовину толкая, вывели молодого человека из комнаты. Лишь после этого Главнокомандующий вернулся в свои комнаты, сознавая, что главная часть его работы ещё впереди. Он стал с беспокойством ждать начала собрания, удивляясь, отчего до сих пор нет сообщения, что оно открыто.
Чем больше Марен думал о последних событиях, тем больше становилась его тревога. "Что-то завладело моим умом и управляло им", - сказал молодой Бернли. Если это правда, это важнейшее событие, может быть, не сравнимое по значению ни с чем другим. В любом случае было несомненно: нападение готовилось давно - управляющая схема, разумеется, была установлена в мозгу Бернли заранее.
Марен вздохнул, открыл прозрачную пластмассовую дверь и вышел в сад. Уже наступил рассвет, хотя солнце ещё не взошло. Воздух был холодным, даже колючим. Подумать только - совсем недавно он был в Городе Судьи, и там все ещё день!
Марен стоял неподвижно в сером полумраке раннего утра и думал, что находится на земле, породившей первый авторитарный режим, достойный этого имени. Именно здесь, в этом ключевом районе Земли, более двухсот лет назад возник Советский Союз, который распространил свои принципы силой раньше, чем они доказали свою правильность.
Кровь текла тогда по земле многих стран: невежды и софисты приняли сторону системы, обещавшей подорвать основы истории. Во многих странах народы, разбуженные западной цивилизацией от вековой спячки, стали жертвами демагогов, чья неразборчивость в средствах могла сравниться только с их же бескультурьем, и прежде, чем люди смогли свободно высказать свое мнение о новой власти, оказывалось, что власть покончила со свободой мнений. После этого выяснилось, что эксплуатируемый народ, словно ребенок, который грубо обращается с младшими товарищами, вымещая на них свою ненависть к кому угодно, кроме настоящих виновников его несчастий. И в этих странах произошли крутые повороты в общественном мнении, приступы неудержимой безумной ярости, жажда бить насмерть, все виды общественных волнений, разгул всех видов физического насилия.
Потом были три большие атомные войны, и человечество сильно поредело. Когда в конце концов уцелевшие вышли из укрытий, они были обессилены и практически не оказали сопротивления новому вождю, сказавшему им: "Мы соединим коллективизм со свободным предпринимательством. Стремление к тому и другому заложено от природы в любом сердце. Первый устанавливает систему добрых отношений между коллективами, второе освобождает ум личности. Первый обеспечивает человеку жизнь через коллектив, второе признает за этим человеком его врожденное право на творчество".
И Великий Судья добавил:
- В путанице этих послевоенных лет крупные регионы надолго останутся без соответствующего их специфике управления. Возникнут временные государственные структуры, которые окостенеют, пытаясь закрепиться навсегда. Мы уже сейчас предупреждаем эти государства: опыт двух последних столетий не позволяет нам проявить к ним милосердие. Мы не потерпим никакого сепаратизма.
Возникло несколько тысяч самостоятельных государств, в основном крошечных и незначительных, чьи политика и экономика были чаще всего примитивными. Время от времени горстке людей удавалось подняться на вершину абсолютной власти, и с высоты своего величия они пугливо оглядывались вокруг, спрашивая себя, сколько времени оно продлится. Тогда незаметно рождались перешептывания, дипломатические маневры, успокаивающие слухи, распространяемые множеством ртов: первые декларации Великого Судьи носили в некоторой степени обобщенный характер, и никогда не шла речь о том, чтобы понимать их буквально, к тому же, если говорить правду, Судья произнес эти слова под возбуждающим влиянием момента.
Никто никогда не узнает точно, какая часть этих слухов была распущена самим Великим Судьей, но как бы то ни было, за двадцать лет число независимых государств сократилось с первоначальной тысячи до ста. Падение Георгии, вероятно, вернет в овчарню ещё двадцать с лишним заблудших овец столько государств поторопятся заключить соглашения, которые независимо от формулировок будут означать одно - включение страны в единое Мировое государство.
Марен обернулся на звук шагов. К нему шел курьер с сообщением, что все готово для выступления генерала на собрании.
Глава 14
В зале было около ста человек - мужчины и женщины. Марену сказали, что каждый из присутствующих представляет от двадцати до двадцати пяти групп или организаций - значит, в этом собрании участвовали через своих представителей около десяти тысяч человек. Среди делегатов, несомненно, скрывались два или три шпиона георгийской королевы, но какую бы маску они ни носили, они будут схвачены в ближайшее время, и их судьба будет решена ещё до отлета Марена.
Главнокомандующий вошел в зал в одежде простого солдата, но эта форма была свежевыглаженной и скроена так, чтобы как можно больше идти Марену хорошо разыгранная мизансцена, чтобы произвести впечатление на этих людей, которые воображали себя идеалистами и мечтали включить свою маленькую страну в экономико-политический комплекс Великого Судьи.
Политически Георгия была противоестественным образованием. Во время развала мировых армий группа европейских авантюристов захватила власть, а потом предприняла довольно странные маневры. Первым действием новых правителей было создание научно-военного государства, которое быстро раскололось примерно на тридцать федераций с коллегиальным управлением.
Когда закончился период послевоенной неразберихи, глава авантюристов принял титул наследственного монарха. Несмотря на всю странность этой фантазии, консервативные элементы общества одобрили решение правителя взять власть в свои руки и возложить на себя её знаки. Но после убийства "короля" действие демократии в стране было приостановлено и под управлением его старшей дочери там установился застывший строго иерархический режим, который стал готовиться к защите от Великого Судьи. Неудивительно, что многие георгийцы в негодовании на то, что их лишили прежних прав, стали работать на Великого Судью.
Марен поднял руку, призывая собравшихся к тишине.
- Мужчины и женщины Георгии, я узнал, что ваши комитеты составили список примерно тысячи георгийских должностных лиц, которые должны быть убиты или казнены в случае захвата в плен. Я должен попросить вас - не принимайте никаких мер против королевы, не предупредив меня заранее.
Больше он не наложил никаких запретов. По правде говоря, поскольку всем георгийцам будут вживлены болевые схемы, смерть большинства приговоренных не принесет никакой пользы: просто делегаты ничего не знали об этом эффективном инструменте Контроля.
- Кого бы вы ни посчитали необходимым ликвидировать, убедитесь, что ваши планы идеально скоординированы: в первые часы революции один из вождей может собрать вокруг себя столько сторонников, что поставит под угрозу всю операцию.
Марен не чувствовал никакой жалости к намеченным жертвам. В трех атомных войнах погибли миллионы людей, и те, кто в очередной раз пытался возродить сепаратизм, источник будущих войн, вызывали у него отвращение.
Когда Главнокомандующий подробно излагал план действий, его ораторский пыл произвел впечатление на молча слушавших делегатов. Эта часть выступления закончилась словами: "Каждому из вас будет передан листок с инструкциями. Вы должны заучить их наизусть, так как текст написан симпатическими чернилами и через определенное время внезапно исчезнет".
Это было не совсем верно: директивы были не написаны чернилами, а отпечатаны с помощью электроники на материале, имитирующем бумагу. В заданный момент тексты на всех листках будут уничтожены дистанционной командой, и одновременно на какой-то срок будет активизировано другое сообщение, вписанное в саму структуру заменителя бумаги, которое непоправимо исказит первый текст и навсегда сделает его недоступным для расшифровки. Эта технология была разработана в Электронных Лабораториях Траска.
Теперь настало время заговорить о вознаграждениях. Марен перечислял их одно за другим и на этот раз внимательно следил за реакцией своих слушателей: как правило, именно в такое время контроль человека над собой ослабевает. Если в ряды восставших проник шпион георгийской королевы, при этой распродаже должностей и богатств своей страны он должен втайне от других быть в бешенстве, и часть детекторов лжи, скрытых под сиденьями, обязательно отметит его волнение. Но больше, чем чувствительности аппаратов, Марен доверял своему собственному умению обнаруживать борьбу чувств в душе человека по выражению лица и движениям тела. С самого начала он обратил внимание на мужчину, сидевшего очень прямо в центре зала - рост выше среднего, около тридцати лет, внешность интеллектуала. Глава Группы сделал условный знак, и через мгновение у него в руке была записка : "Детектор подтверждает ваши подозрения".
Читая её, Марен краем глаза наблюдал за агентами Контроля, которые входили в зал через боковые двери по крайним проходам. Оказавшись на одной линии с подозреваемым, они синхронно повернулись и, растолкав нескольких слушателей, умело окружили свою жертву.
Мышцы шпиона напряглись, но он был вынужден сдаться: было совершенно очевидно, что сопротивление бесполезно. Агенты потащили его к сцене. Марен успокоил собравшихся: "Этот арест произведен для вашей защиты: мы имеем основания подозревать, что этот человек - шпион. Может быть, некоторые из вас смогут его узнать, когда мы снимем с него маску".
Пленнику, должно быть, это казалось нереальным - так неожиданно все произошло. Он начал вырываться, но было слишком поздно. Его силой удержали на стуле, а в это время в зал вошел химик, кативший перед собой столик с банками и пузырьками. Этот человек не торопился, но знал свою работу: он проверил волосы, брови, щеки, уши, подбородок и рот арестованного, пробуя на каждой части тела все реактивы без исключения.
И на глазах у толпы лицо шпиона изменилось: белые, как лен, волосы сделались густо-черными, лицо стало худее и длиннее, а глаза, в которых светился страх, из серо-голубых превратились в светло-карие. Вдруг какая-то женщина крикнула: "Это же Куда!" Марен бросил вопрошающий взгляд на одного из своих подчиненных, и тот быстро набросал на грифельной доске несколько слов: "Высшее георгийское общество. Семья потомственных политиков".
Тогда Дэвид Марен вышел на авансцену.
- Друзья мои, я уверен: вы согласитесь, что мы в силах разобраться с этим Кудой и ему подобными. Перед вами стоят более важные задачи, чем решение судьбы шпиона. Отправляйтесь же выполнять свой священный долг! Через три дня мы встретимся в Итнаму. Приветствую вас от имени Великого Судьи, будущие руководители провинции Георгия!
Слушатели ответили на эти слова приветственными криками. В их дрожащих от волнения голосах прорывались истерические нотки. Скольких из этих людей не будет в живых через три дня? Возможность такого исхода их не останавливала, а Марен не имел никакого желания говорить, что статистические подсчеты по прежним революциям позволяли предполагать смертность среди руководителей восстания порядка двадцати процентов.
Пока участники собрания выходили из зала, Марен повернулся к охранникам, державшим шпиона:
- Хорошо обыщите его и приведите ко мне: я сам займусь им.
Через минуту Главнокомандующий входил в библиотеку. Дэвид Бернли сидел за тем самым столом, за которым недавно "умер". Увидев это, Марен нахмурился. Молодой человек встал со своего места и вытянулся по стойке "смирно".
- Почему ты не в постели, Дэвид?
- Я должен был выполнить задание! - щеки Бернли горели от волнения. Я чувствовал себя прекрасно и настоял на своем... у них не было никакого предлога помешать мне встать. Я проверил информацию, которую вы просили у меня. - Он очень старался угодить Марену.
В этот момент генерал не знал, за что взяться: по его мнению, то, что случилось с его сыном, было гораздо важнее, чем георгийский шпион, а эта минута (точнее, две минуты) была драгоценна.
- Дэвид, эта... "штука", которая была у тебя в голове, - сколько времени она там находилась?
- Я её почувствовал, как только вошли те двое.
- Ты их знал?
- Я их никогда не видел, но они меня знали.
Марен быстро прикинул в уме: Слейтер, Великий Судья, многие люди из Контроля, сотрудники правительственных служб, участвовавшие в подготовке наступления, - о его полете знало достаточно много людей, и это объясняло утечку информации.
Дэвид-младший продолжил:
- Они знали, что я был пацифистом: я, конечно, болтал много лишнего в колледже. Они спросили меня, хочу ли я им помочь. Сначала я отказался. Клянусь, господин генерал, это правда! И тогда... появилось оно - там, в моем уме! Что-то завладело мной, и я услышал, как отвечаю им "да"! Они тут же сказали мне, что хотят взять ваше сознание под контроль, чтобы вы прекратили войну. Я продолжал говорить им, что согласен - против моей воли, честное слово, господин генерал! - Бернли дрожал.
- Не мучай себя, я тебе верю.
Это была правда: временная смерть Дэвида-младшего была неоспоримым фактом, и Марен был уверен, что первые слова, которые мальчик пробормотал, придя в сознание, вырвались у Бернли против его воли. План заговорщиков был совсем не плох: какой был бы успех, если бы накануне войны они смогли захватить вражеского Главнокомандующего и управлять им с помощью гипноза!
От этих размышлений Марена оторвал звук открывающейся двери - это были охранники, которые привели Куду.
- Подождите минуту! - Марен закрыл дверь и подошел к сыну. - Сейчас мы будем допрашивать шпиона. Будь добр, забери свои бумаги и книги и жди меня в саду.
Дэвид быстро собрал свои вещи, но потом остановился:
- Я не могу остаться?
- Нет. У нас нет времени устраивать допрос по всем правилам, но мы не будем и перегибать палку.
Молодой человек немного побледнел, взял свои вещи и направился к двери, но замедлил шаг и обернулся.
- Насилие абсолютно необходимо?
- Насилие никогда не бывает абсолютно необходимым.
- Тогда почему...
Дэвид Бернли был явно озадачен.
- Если арестованный скажет нам то, что мы хотим узнать, никто не тронет и волоска на его голове, - спокойно ответил Марен и саркастически улыбнулся молодому офицеру, который кусал губы, говоря себе, что, вероятно, шансов на то, что шпион окажется таким сговорчивым, очень мало.
- И это ещё не все: может быть, мы посчитаем необходимым изменить некоторые из его взглядов и вернуть его в Георгию как нашего платного агента!
Молодой Бернли дрожал так, что его зубы стучали.
- Но как вы можете надеяться, что он станет работать на вас? Люди так не поступают! Ни при каких обстоятельствах!
- Нам больше всего не хватает времени, а не методов, - категорически заявил Марен. - До встречи, Дэвид!
Бернли в последний раз показал свое нежелание уходить: уже положив ладонь на ручку двери, он обернулся.
- А какие методы вы примените?
- Для начала нанесем ему самый тяжелый удар: приговорим его к смерти по всем правилам.
Глава 15
После принудительного сеанса гипнотического внушения арестованный начал кричать что-то бессвязное. Марен, наблюдавший за ним с другого конца комнаты, с трудом разбирал слова, но его интонация говорила о ярости, и то же бешенство читалось в позе и жестах шпиона.
Потом этот гнев мгновенно погас. Арестованный вполголоса пробормотал несколько слов, упал на стул и замер без сил. Его длинное тело сгорбилось и напряглось. Было заметно, как вздрагивают под одеждой его мышцы. В светло-карих глубоко сидящих глазах блестела влага, и их взгляд говорил о капитуляции: в нем были отчаяние и мольба о пощаде - взгляд человека, обезумевшего от страха и боли.
Это затишье перешло в драматическую замедленность движений: жертва медленно поднялась и, волоча ноги, стала ходить взад-вперед лицом к широкому окну, освещенному первыми лучами зари. Через одинаковые промежутки времени арестованный что-то бормотал сквозь зубы, но Марен лишь время от времени разбирал отдельные слова и не мог понять смысл его монолога. Генерал внимательно следил за этой сценой. Агент Контроля, который вел допрос вместе с Мареном, явно не очень привыкший к таким зрелищам, наклонился к командующему:
- Никогда бы не подумал, что такой парень сломается!
- Я уже видел, как раскалываются на допросах. Когда посмотришь на несколько нервных срывов, более или менее знаешь, чего можно ожидать.
Против воли Марена на мгновение перед его глазами пронеслись сумрачные тени, населявшие его прошлое. Это были не четкие образы, а сплав мрачных воспоминаний - вереница сливающихся друг с другом мелькающих лиц диких от ужаса и растерянности, искаженных или безучастных, у которых общим было лишь одно - все они излучали страх, злость, отчаяние и боль.
Вошел курьер.
- Господин генерал, аудитория начинает заполняться!
Марен встал.
- Я только переоденусь в форму. Когда все займут места, сразу же предупредите меня.
Он прошел в комнату, переоделся и направился в библиотеку по лестнице, которая начиналась в подвальном этаже, где хранились старые архивы, а кончалась в маленьком вестибюле библиотеки. Но у входа Марен остановился за шторами, закрывавшими дверь: он услышал голос своего сына:
- И что тогда будет?
- Ничего, - ответил мужской голос. - Мы хотим только загипнотизировать его с помощью медикаментов и закодировать против войны. У нас нет лишнего времени, и мы так или иначе должны начать. Слушайте меня внимательно: когда кончится собрание, мы используем вас, чтобы заманить его сюда. Вы будете связаны, так что у него не возникнет никаких подозрений...
Марен рискнул слегка раздвинуть шторы и осторожно заглянуть в библиотеку. Бернли сидел за столом, и над ним наклонялся очень смуглый высокий мужчина лет тридцати. Лицо Дэвида было бледным и выражало растерянность и отчаяние. В нескольких шагах от них другой враг, коренастый и коротконогий, с электроразрядным пистолетом в руке наблюдал за дверью, выходившей в большой вестибюль напротив аудитории. Этот казался настолько же нервным, насколько его соучастник был спокоен.
Марен снял с предохранителя свой электропистолет, мускулы его лица напряглись. Он не чувствовал никакой жалости к этим двоим. Они сами сделали выбор: предпочли энергетическое оружие, выстрел которого ударяет как молния, менее опасному газовому нейтрализатору. Что ж, пусть будет так, как вам угодно, господа!
Одним точным движением Марен выстрелил во врага, который был вооружен. Тот рухнул на пол. Его голова превратилась в обугленную массу. Затем Главнокомандующий армиями Великого Судьи вышел из своего укрытия и снова выстрелил, на этот раз по сообщнику убитого. Одежда врага задымилась, он повернулся на месте и медленно упал на пол.
- А теперь перейдем к нам с тобой, Дэвид! - угрожающе произнес Марен. Его голос дрожал от гнева. - Побеседуем немного. Ты...
Он не договорил. Молодой человек наблюдал за уничтожением своих мучителей, разинув рот, но взгляд его быстро перемещался, следуя за развитием событий, и все поведение Бернли говорило о внимании и настороженности. Но вдруг выражение лица Дэвида-младшего изменилось: огонь, горевший в его глазах, погас, бдительность исчезла. Бернли, словно придавленный огромной усталостью, свалился грудью на стол и замер без движения.
"Грохнулся в обморок!" Марен подумал об этом с презрением, но слабость молодого офицера была для него большим ударом, чем предательство: его родной сын - трус и кисейная барышня! Гнев жег Главнокомандующего как раскаленное железо.
Он сгреб в кулак аккуратно причесанные волосы Бернли, поднял за них его голову и с размаху залепил ему звонкую пощечину.
"У меня нет лишнего времени. Я должен до начала собрания узнать обстоятельства этого дела и решить, как быть с этим мальчишкой".
Дав волю своему гневу, Марен ещё несколько раз ударил по безжизненному лицу. Но прикосновение к нему мгновенно насторожило этого человека с богатым жизненным опытом, хорошо знакомого со всеми видами обмороков, - Марен почувствовал под рукой потерявшую упругость вязкую плоть.
Почувствовал признаки смерти!
Удивленный этим, он разжал руку и схватил мальчика за запястье: пульса не было. Марен усадил тело сына в кресло, наклонился над ним, прижал ухо к его груди - и медленно выпрямился.
К растерянности и недоверчивому изумлению, которые он испытал в этот момент, добавилось другое чувство. Это было не горе. И даже не мысль, что смерть сына, о котором он ещё несколько часов назад не знал совершенно ничего, должна была бы причинить ему горе. Нет, Марен знал причину своего душевного смятения: сломана одна из его ветвей.
Ребенок - это твое продолжение в будущем. У мира Великого Судьи была своя трагедия: семьдесят процентов мужчин терпели поражение в любовных играх, и закон лишал их права продолжать поток жизни, который лился из глубины веков. Род побежденных обрывался: одним ударом был положен конец великой игре случая - произвольному сочетанию генов между собой.
Когда прошло первое потрясение, Марен снова был в состоянии думать. И действовать тоже. Он взял трубку: "У телефона Дэвид Марен. Немедленно направьте врача в библиотеку. Кроме того, срочно пришлите мне санитарную машину и отделение охраны".
Наконец-то короткая передышка! Разве мало было случаев, когда люди умирали на его глазах - в основном под пыткой, иногда от слишком большой дозы газа или какого-нибудь препарата, - но врачи, специально обученные реанимации людьми из Контроля, оживляли их.
Марен опустился на колени возле трупа того врага, который был выше ростом, и начал его обыскивать. Связка ключей, записная книжка, ручка, бумажник, где не было ничего, кроме небольшой суммы денег, и носовой платок - вот все, что он нашел. Марен положил книжку себе в карман и собрался проделать со вторым трупом то же, что с первым, но тут стала открываться дверь. Когда она распахнулась, Марен был уже на ногах, а его нейтрализатор в боевом положении. Но вошли всего лишь охранники - шесть солдат под командой сержанта. Сержант с первого взгляда понял, что произошло.
- Возьмите под охрану двери и окна! - приказал он своим людям. Потом он повернулся к Марену: - Врач будет здесь с минуты на минуту. Что случилось, господин генерал?
Марен предпочел оставить вопрос без внимания: он не хотел никому открывать подробности случившегося.
- Этот молодой человек скончался, очевидно, из-за нервного потрясения. Насколько мне известно, физически он не подвергся никакому насилию. Врач должен сделать все возможное, чтобы он вернулся к жизни. И избавьте меня от этих трупов!
- Есть, господин генерал!
Марен разрывался на части, не зная, как быть дальше. Наступало время идти на собрание, но уйти из библиотеки он не решался: если Дэвида Бернли удастся воскресить, мальчик может сказать что-нибудь такое, что вызовет подозрения.
Вдруг тело Бернли зашевелилось. Решив, что оно соскальзывает на пол под собственной тяжестью, Марен бросился к нему, чтобы поддержать, схватил Бернли за руку и почувствовал, что мышцы под её кожей дрожат! Реанимация произошла с удивительной быстротой: раньше, чем Марен успел спросить себя, как это случилось, Дэвид-младший уже сидел на столе и испуганно бормотал:
- Что это было - эта штука в моей голове?
Марен, для которого эти слова оказались полной неожиданностью, от изумления сделал шаг назад.
- Какая "штука"?
- Что-то завладело моим умом и управляло им. Я... - на глазах у Бернли выступили слезы.
- Могу ли я быть вам полезен? - спросил, подходя ближе, сержант из охраны.
- Сходите поищите врача!
Это было сказано, чтобы выиграть время: Марену нужно было во всем разобраться. По словам Слейтера, существует метод управления людьми на расстоянии с помощью электронных схем, вживленных в мозг, как прививают черенок к растению.
"Он был мертвым", - твердил себе Марен. Его сын умер без видимой причины. Может ли прерывание контакта управляемого с управляющим или даже просто короткое замыкание в схеме-"прививке" вызвать смерть управляемого?
Конечно, у Марена было слишком мало времени, и потому он не мог обдумать эту проблему на свежую голову, но все указывало на то, что Дэвид Бернли был вовсе не предателем, а жертвой. Его "смерть" прервала контакт впрочем, это последнее было лишь предположением.
- Как ты себя чувствуешь, Дэвид? - ласково спросил Марен.
- Прекрасно, господин генерал!
Бернли попытался встать, покачнулся, но широко улыбнулся и восстановил равновесие. Он явно делал над собой усилие.
- Со мной все в порядке, - повторил он.
- Я прикажу отвести тебя в постель. Да! Дэвид, ещё вот что...
- Что?
- Ты не скажешь никому ни слова обо всем этом до моего возвращения.
Марен произнес это командирским тоном. Не дожидаясь ответа, он подозвал двух охранников, и те, наполовину волоча, наполовину толкая, вывели молодого человека из комнаты. Лишь после этого Главнокомандующий вернулся в свои комнаты, сознавая, что главная часть его работы ещё впереди. Он стал с беспокойством ждать начала собрания, удивляясь, отчего до сих пор нет сообщения, что оно открыто.
Чем больше Марен думал о последних событиях, тем больше становилась его тревога. "Что-то завладело моим умом и управляло им", - сказал молодой Бернли. Если это правда, это важнейшее событие, может быть, не сравнимое по значению ни с чем другим. В любом случае было несомненно: нападение готовилось давно - управляющая схема, разумеется, была установлена в мозгу Бернли заранее.
Марен вздохнул, открыл прозрачную пластмассовую дверь и вышел в сад. Уже наступил рассвет, хотя солнце ещё не взошло. Воздух был холодным, даже колючим. Подумать только - совсем недавно он был в Городе Судьи, и там все ещё день!
Марен стоял неподвижно в сером полумраке раннего утра и думал, что находится на земле, породившей первый авторитарный режим, достойный этого имени. Именно здесь, в этом ключевом районе Земли, более двухсот лет назад возник Советский Союз, который распространил свои принципы силой раньше, чем они доказали свою правильность.
Кровь текла тогда по земле многих стран: невежды и софисты приняли сторону системы, обещавшей подорвать основы истории. Во многих странах народы, разбуженные западной цивилизацией от вековой спячки, стали жертвами демагогов, чья неразборчивость в средствах могла сравниться только с их же бескультурьем, и прежде, чем люди смогли свободно высказать свое мнение о новой власти, оказывалось, что власть покончила со свободой мнений. После этого выяснилось, что эксплуатируемый народ, словно ребенок, который грубо обращается с младшими товарищами, вымещая на них свою ненависть к кому угодно, кроме настоящих виновников его несчастий. И в этих странах произошли крутые повороты в общественном мнении, приступы неудержимой безумной ярости, жажда бить насмерть, все виды общественных волнений, разгул всех видов физического насилия.
Потом были три большие атомные войны, и человечество сильно поредело. Когда в конце концов уцелевшие вышли из укрытий, они были обессилены и практически не оказали сопротивления новому вождю, сказавшему им: "Мы соединим коллективизм со свободным предпринимательством. Стремление к тому и другому заложено от природы в любом сердце. Первый устанавливает систему добрых отношений между коллективами, второе освобождает ум личности. Первый обеспечивает человеку жизнь через коллектив, второе признает за этим человеком его врожденное право на творчество".
И Великий Судья добавил:
- В путанице этих послевоенных лет крупные регионы надолго останутся без соответствующего их специфике управления. Возникнут временные государственные структуры, которые окостенеют, пытаясь закрепиться навсегда. Мы уже сейчас предупреждаем эти государства: опыт двух последних столетий не позволяет нам проявить к ним милосердие. Мы не потерпим никакого сепаратизма.
Возникло несколько тысяч самостоятельных государств, в основном крошечных и незначительных, чьи политика и экономика были чаще всего примитивными. Время от времени горстке людей удавалось подняться на вершину абсолютной власти, и с высоты своего величия они пугливо оглядывались вокруг, спрашивая себя, сколько времени оно продлится. Тогда незаметно рождались перешептывания, дипломатические маневры, успокаивающие слухи, распространяемые множеством ртов: первые декларации Великого Судьи носили в некоторой степени обобщенный характер, и никогда не шла речь о том, чтобы понимать их буквально, к тому же, если говорить правду, Судья произнес эти слова под возбуждающим влиянием момента.
Никто никогда не узнает точно, какая часть этих слухов была распущена самим Великим Судьей, но как бы то ни было, за двадцать лет число независимых государств сократилось с первоначальной тысячи до ста. Падение Георгии, вероятно, вернет в овчарню ещё двадцать с лишним заблудших овец столько государств поторопятся заключить соглашения, которые независимо от формулировок будут означать одно - включение страны в единое Мировое государство.
Марен обернулся на звук шагов. К нему шел курьер с сообщением, что все готово для выступления генерала на собрании.
Глава 14
В зале было около ста человек - мужчины и женщины. Марену сказали, что каждый из присутствующих представляет от двадцати до двадцати пяти групп или организаций - значит, в этом собрании участвовали через своих представителей около десяти тысяч человек. Среди делегатов, несомненно, скрывались два или три шпиона георгийской королевы, но какую бы маску они ни носили, они будут схвачены в ближайшее время, и их судьба будет решена ещё до отлета Марена.
Главнокомандующий вошел в зал в одежде простого солдата, но эта форма была свежевыглаженной и скроена так, чтобы как можно больше идти Марену хорошо разыгранная мизансцена, чтобы произвести впечатление на этих людей, которые воображали себя идеалистами и мечтали включить свою маленькую страну в экономико-политический комплекс Великого Судьи.
Политически Георгия была противоестественным образованием. Во время развала мировых армий группа европейских авантюристов захватила власть, а потом предприняла довольно странные маневры. Первым действием новых правителей было создание научно-военного государства, которое быстро раскололось примерно на тридцать федераций с коллегиальным управлением.
Когда закончился период послевоенной неразберихи, глава авантюристов принял титул наследственного монарха. Несмотря на всю странность этой фантазии, консервативные элементы общества одобрили решение правителя взять власть в свои руки и возложить на себя её знаки. Но после убийства "короля" действие демократии в стране было приостановлено и под управлением его старшей дочери там установился застывший строго иерархический режим, который стал готовиться к защите от Великого Судьи. Неудивительно, что многие георгийцы в негодовании на то, что их лишили прежних прав, стали работать на Великого Судью.
Марен поднял руку, призывая собравшихся к тишине.
- Мужчины и женщины Георгии, я узнал, что ваши комитеты составили список примерно тысячи георгийских должностных лиц, которые должны быть убиты или казнены в случае захвата в плен. Я должен попросить вас - не принимайте никаких мер против королевы, не предупредив меня заранее.
Больше он не наложил никаких запретов. По правде говоря, поскольку всем георгийцам будут вживлены болевые схемы, смерть большинства приговоренных не принесет никакой пользы: просто делегаты ничего не знали об этом эффективном инструменте Контроля.
- Кого бы вы ни посчитали необходимым ликвидировать, убедитесь, что ваши планы идеально скоординированы: в первые часы революции один из вождей может собрать вокруг себя столько сторонников, что поставит под угрозу всю операцию.
Марен не чувствовал никакой жалости к намеченным жертвам. В трех атомных войнах погибли миллионы людей, и те, кто в очередной раз пытался возродить сепаратизм, источник будущих войн, вызывали у него отвращение.
Когда Главнокомандующий подробно излагал план действий, его ораторский пыл произвел впечатление на молча слушавших делегатов. Эта часть выступления закончилась словами: "Каждому из вас будет передан листок с инструкциями. Вы должны заучить их наизусть, так как текст написан симпатическими чернилами и через определенное время внезапно исчезнет".
Это было не совсем верно: директивы были не написаны чернилами, а отпечатаны с помощью электроники на материале, имитирующем бумагу. В заданный момент тексты на всех листках будут уничтожены дистанционной командой, и одновременно на какой-то срок будет активизировано другое сообщение, вписанное в саму структуру заменителя бумаги, которое непоправимо исказит первый текст и навсегда сделает его недоступным для расшифровки. Эта технология была разработана в Электронных Лабораториях Траска.
Теперь настало время заговорить о вознаграждениях. Марен перечислял их одно за другим и на этот раз внимательно следил за реакцией своих слушателей: как правило, именно в такое время контроль человека над собой ослабевает. Если в ряды восставших проник шпион георгийской королевы, при этой распродаже должностей и богатств своей страны он должен втайне от других быть в бешенстве, и часть детекторов лжи, скрытых под сиденьями, обязательно отметит его волнение. Но больше, чем чувствительности аппаратов, Марен доверял своему собственному умению обнаруживать борьбу чувств в душе человека по выражению лица и движениям тела. С самого начала он обратил внимание на мужчину, сидевшего очень прямо в центре зала - рост выше среднего, около тридцати лет, внешность интеллектуала. Глава Группы сделал условный знак, и через мгновение у него в руке была записка : "Детектор подтверждает ваши подозрения".
Читая её, Марен краем глаза наблюдал за агентами Контроля, которые входили в зал через боковые двери по крайним проходам. Оказавшись на одной линии с подозреваемым, они синхронно повернулись и, растолкав нескольких слушателей, умело окружили свою жертву.
Мышцы шпиона напряглись, но он был вынужден сдаться: было совершенно очевидно, что сопротивление бесполезно. Агенты потащили его к сцене. Марен успокоил собравшихся: "Этот арест произведен для вашей защиты: мы имеем основания подозревать, что этот человек - шпион. Может быть, некоторые из вас смогут его узнать, когда мы снимем с него маску".
Пленнику, должно быть, это казалось нереальным - так неожиданно все произошло. Он начал вырываться, но было слишком поздно. Его силой удержали на стуле, а в это время в зал вошел химик, кативший перед собой столик с банками и пузырьками. Этот человек не торопился, но знал свою работу: он проверил волосы, брови, щеки, уши, подбородок и рот арестованного, пробуя на каждой части тела все реактивы без исключения.
И на глазах у толпы лицо шпиона изменилось: белые, как лен, волосы сделались густо-черными, лицо стало худее и длиннее, а глаза, в которых светился страх, из серо-голубых превратились в светло-карие. Вдруг какая-то женщина крикнула: "Это же Куда!" Марен бросил вопрошающий взгляд на одного из своих подчиненных, и тот быстро набросал на грифельной доске несколько слов: "Высшее георгийское общество. Семья потомственных политиков".
Тогда Дэвид Марен вышел на авансцену.
- Друзья мои, я уверен: вы согласитесь, что мы в силах разобраться с этим Кудой и ему подобными. Перед вами стоят более важные задачи, чем решение судьбы шпиона. Отправляйтесь же выполнять свой священный долг! Через три дня мы встретимся в Итнаму. Приветствую вас от имени Великого Судьи, будущие руководители провинции Георгия!
Слушатели ответили на эти слова приветственными криками. В их дрожащих от волнения голосах прорывались истерические нотки. Скольких из этих людей не будет в живых через три дня? Возможность такого исхода их не останавливала, а Марен не имел никакого желания говорить, что статистические подсчеты по прежним революциям позволяли предполагать смертность среди руководителей восстания порядка двадцати процентов.
Пока участники собрания выходили из зала, Марен повернулся к охранникам, державшим шпиона:
- Хорошо обыщите его и приведите ко мне: я сам займусь им.
Через минуту Главнокомандующий входил в библиотеку. Дэвид Бернли сидел за тем самым столом, за которым недавно "умер". Увидев это, Марен нахмурился. Молодой человек встал со своего места и вытянулся по стойке "смирно".
- Почему ты не в постели, Дэвид?
- Я должен был выполнить задание! - щеки Бернли горели от волнения. Я чувствовал себя прекрасно и настоял на своем... у них не было никакого предлога помешать мне встать. Я проверил информацию, которую вы просили у меня. - Он очень старался угодить Марену.
В этот момент генерал не знал, за что взяться: по его мнению, то, что случилось с его сыном, было гораздо важнее, чем георгийский шпион, а эта минута (точнее, две минуты) была драгоценна.
- Дэвид, эта... "штука", которая была у тебя в голове, - сколько времени она там находилась?
- Я её почувствовал, как только вошли те двое.
- Ты их знал?
- Я их никогда не видел, но они меня знали.
Марен быстро прикинул в уме: Слейтер, Великий Судья, многие люди из Контроля, сотрудники правительственных служб, участвовавшие в подготовке наступления, - о его полете знало достаточно много людей, и это объясняло утечку информации.
Дэвид-младший продолжил:
- Они знали, что я был пацифистом: я, конечно, болтал много лишнего в колледже. Они спросили меня, хочу ли я им помочь. Сначала я отказался. Клянусь, господин генерал, это правда! И тогда... появилось оно - там, в моем уме! Что-то завладело мной, и я услышал, как отвечаю им "да"! Они тут же сказали мне, что хотят взять ваше сознание под контроль, чтобы вы прекратили войну. Я продолжал говорить им, что согласен - против моей воли, честное слово, господин генерал! - Бернли дрожал.
- Не мучай себя, я тебе верю.
Это была правда: временная смерть Дэвида-младшего была неоспоримым фактом, и Марен был уверен, что первые слова, которые мальчик пробормотал, придя в сознание, вырвались у Бернли против его воли. План заговорщиков был совсем не плох: какой был бы успех, если бы накануне войны они смогли захватить вражеского Главнокомандующего и управлять им с помощью гипноза!
От этих размышлений Марена оторвал звук открывающейся двери - это были охранники, которые привели Куду.
- Подождите минуту! - Марен закрыл дверь и подошел к сыну. - Сейчас мы будем допрашивать шпиона. Будь добр, забери свои бумаги и книги и жди меня в саду.
Дэвид быстро собрал свои вещи, но потом остановился:
- Я не могу остаться?
- Нет. У нас нет времени устраивать допрос по всем правилам, но мы не будем и перегибать палку.
Молодой человек немного побледнел, взял свои вещи и направился к двери, но замедлил шаг и обернулся.
- Насилие абсолютно необходимо?
- Насилие никогда не бывает абсолютно необходимым.
- Тогда почему...
Дэвид Бернли был явно озадачен.
- Если арестованный скажет нам то, что мы хотим узнать, никто не тронет и волоска на его голове, - спокойно ответил Марен и саркастически улыбнулся молодому офицеру, который кусал губы, говоря себе, что, вероятно, шансов на то, что шпион окажется таким сговорчивым, очень мало.
- И это ещё не все: может быть, мы посчитаем необходимым изменить некоторые из его взглядов и вернуть его в Георгию как нашего платного агента!
Молодой Бернли дрожал так, что его зубы стучали.
- Но как вы можете надеяться, что он станет работать на вас? Люди так не поступают! Ни при каких обстоятельствах!
- Нам больше всего не хватает времени, а не методов, - категорически заявил Марен. - До встречи, Дэвид!
Бернли в последний раз показал свое нежелание уходить: уже положив ладонь на ручку двери, он обернулся.
- А какие методы вы примените?
- Для начала нанесем ему самый тяжелый удар: приговорим его к смерти по всем правилам.
Глава 15
После принудительного сеанса гипнотического внушения арестованный начал кричать что-то бессвязное. Марен, наблюдавший за ним с другого конца комнаты, с трудом разбирал слова, но его интонация говорила о ярости, и то же бешенство читалось в позе и жестах шпиона.
Потом этот гнев мгновенно погас. Арестованный вполголоса пробормотал несколько слов, упал на стул и замер без сил. Его длинное тело сгорбилось и напряглось. Было заметно, как вздрагивают под одеждой его мышцы. В светло-карих глубоко сидящих глазах блестела влага, и их взгляд говорил о капитуляции: в нем были отчаяние и мольба о пощаде - взгляд человека, обезумевшего от страха и боли.
Это затишье перешло в драматическую замедленность движений: жертва медленно поднялась и, волоча ноги, стала ходить взад-вперед лицом к широкому окну, освещенному первыми лучами зари. Через одинаковые промежутки времени арестованный что-то бормотал сквозь зубы, но Марен лишь время от времени разбирал отдельные слова и не мог понять смысл его монолога. Генерал внимательно следил за этой сценой. Агент Контроля, который вел допрос вместе с Мареном, явно не очень привыкший к таким зрелищам, наклонился к командующему:
- Никогда бы не подумал, что такой парень сломается!
- Я уже видел, как раскалываются на допросах. Когда посмотришь на несколько нервных срывов, более или менее знаешь, чего можно ожидать.
Против воли Марена на мгновение перед его глазами пронеслись сумрачные тени, населявшие его прошлое. Это были не четкие образы, а сплав мрачных воспоминаний - вереница сливающихся друг с другом мелькающих лиц диких от ужаса и растерянности, искаженных или безучастных, у которых общим было лишь одно - все они излучали страх, злость, отчаяние и боль.