Вольф Белов. Чистильщик

   – Тебя дома никто не ждет? – продолжал допытываться незнакомец. – Или совсем идти некуда? Ты где живешь?
   – Ухожу я, ухожу, – пробурчал Максим. – Отстаньте.
   Он закинул сумку за плечо и поморщился, все тело болело. Максим осторожно потрогал свой нос, на руке осталась кровь. Вся рубашка спереди тоже была испачкана кровью. Вот влип. И кто просил вмешиваться в чужие разборки? Шел себе мимо, ну и шел бы. Теперь с разбитой рожей по улице идти, а дома еще Катька скандал закатит. И мужик этот привязался, как будто без него проблем мало.
   Между тем «мужик» позвал Максима кивком головы и произнес:
   – Идем со мной.
   Он зашагал по коридору, не оборачиваясь. Максим постоял некоторое время в нерешительности, потом пожал плечами и направился вслед за незнакомцем.
   Мужчина привел его в помещение сторожки в конце коридора. Это была маленькая квартира с комнаткой и кухней.
   Увидев себя в зеркале, Максим ужаснулся: нос был разбит, из рассеченной брови сочилась кровь, правый глаз припух, губы тоже распухли. Рожа действительно была основательно расквашена, хорошо хоть, что все зубы на месте остались.
   В своей кухоньке незнакомец усадил Максима на табурет, потом набрал в ковш теплой воды, всыпал туда марганец и еще что-то и размешал. Смочив в растворе полотенце, он осторожно обтер лицо мальчика. Максим только морщился, иногда чувствуя боль.
   – Терпи, – произнес незнакомец.
   – Хорошо меня отделали? – попытался пошутить Максим.
   – Жить будешь.
   Странно, мужчина, вроде бы, ответил на шутку, но в голосе его не слышалось ни тени иронии, лицо оставалось суровым и взгляд был серьезен.
   – Вы сторож? – спросил Максим.
   Незнакомец кивнул.
   – Я вас раньше не видел.
   – Я недавно здесь работаю. И, в отличие от тебя, в неурочное время по школе не шляюсь. Мое рабочее время – ночь.
   – А говорили, что милиция охранять будет.
   – Я дешевле. И надежнее.
   Сторож отложил полотенце, посмотрел на своего пациента и произнес:
   – Стало лучше. Раньше ты, наверное, был симпатичнее, но, в конце концов, могло быть и хуже.
   Максим снова посмотрел в зеркало. Лицо было уже не такое страшное, но следы побоев проступали слишком явно, объяснений с сестрой не избежать. А стало быть – новый скандал, очередная нервотрепка. Тяжело вздохнув, Максим протянул:
   – Да-а-а…
   – Шрамы украшают мужчину, – невозмутимо сказал сторож. – Так, по крайней мере, утверждают некоторые. Но я не хотел бы оказаться на твоем месте.
   И опять невозможно было понять, шутит он или говорит серьезно.
   Максим посмотрел на свою рубашку, она была безнадежно испорчена. Мальчик снова вздохнул. Нет, в таком виде возвращаться домой совсем не хотелось. Неплохо бы оттянуть встречу с сестрой. Если прийти домой попозже, можно будет отложить разборку до утра. Но и здесь оставаться как-то неудобно, сторож и так уже достаточно помог ему. Придется, видимо, опять шляться по улицам допоздна.
   Максим потянулся было за своей сумкой, но сторож вдруг открыл хлебницу, достал оттуда тарелку с бутербродами и поманил мальчика рукой.
   – Есть хочешь?
   Предложение оказалось своевременным. Максим вдруг почувствовал голод, кроме Катькиной яичницы, проглоченной утром наспех, во рту маковой росинки не было. Максим подсел к столу. Сторож поставил перед ним стакан с чаем, придвинул сахарницу.
   – Меня Максимом зовут, – решил познакомиться мальчик.
   Сторож кивнул, но ответного представления не последовало.
   – А вас? – спросил Максим.
   – Александр, – не сразу ответил сторож. – Петрович.
   – Вы здесь живете? – продолжал расспрашивать Максим.
   Сторож снова кивнул.
   – А вы неразговорчивы, – заметил Максим.
   – Просто не привык разговаривать, – ответил Алесандр Петрович. – Я давно живу один.
   – У вас нет семьи, нет дома? – удивился мальчик.
   Впервые на лице мужчины проявились эмоции, в его глазах Максим увидел печаль. И опять сторож ответил не сразу.
   – Мой дом далеко. И свою семью я не видел уже очень давно.
   Максим кивнул, не зная, что сказать. Этот неулыбчивый мрачный человек, почему-то был ему симпатичен. Может быть, сказывалось родство душ, ведь этот человек был так же одинок, как и сам Максим. Правда, одиночество Максима по большей части было надуманным, хоть он и не очень-то осознавал это. У него были и дом, и семья и приятели, просто в последнее время мальчик не встречал понимания.
   – Скучаете? – осторожно спросил Максим.
   – Нет, – ответил сторож после недолгой паузы. – Уже привык.
   Заметив, что мальчик уже расправился с бутербродами, Александр Петрович спросил:
   – Еще чего-нибудь хочешь?
   – Нет, спасибо.
   – Тебя дома не потеряют?
   Приняв его слова за намек, мальчик вздохнул и потянулся за своей сумкой.
   – Да, пожалуй, я пойду. Приятно было познакомиться. И спасибо, что помогли там, в холле.
   – Я тебя не гоню, – произнес сторож.
   – Тогда можно, я посижу у вас еще немного?
   Сторож кивнул.
   – Оставайся, сколько захочешь. Лишь бы дома тебя не потеряли.
   – Не потеряют, там никого нет, – солгал Максим.
   Конечно, дома Катька, вся на нервах, ждет, когда братишка вернется и злится. Но лучше уж тут пересидеть, чем выслушивать ее зудение. Может, ближе к вечеру свалит из дому вместе с Игорьком, можно будет прошмыгнуть незаметненько. А утром они с сестрой уж как-нибудь разберутся. Сейчас пока не стоит думать о плохом.
   – Хорошо, – кивнул сторож. – Подожди меня немного. Я должен обойти школу и запереть все двери.
   Сторож вышел. В ожидании его мальчик сидел некоторое время на табурете, потом поднялся, заглянул в комнату. Обстановка была более, чем скромная: аккуратно застеленная кровать и большой стол у окна. И стол, и подоконник сплошь были заставлены стопками книг, журналов, газет, каких-то бумаг. Движимый любопытством мальчик несмело вошел в комнату, предварительно оглянувшись на входную дверь.
   Здесь не имелось ничего, что говорило бы о прошлой жизни Александра Петровича, ни фотографий, ни чего-либо еще. Максим подошел к столу, разобрал пару стопок. Это были книги по энтомологии, журнальные статьи, газетные заметки, запросы в редакции и университеты, ответы. Некоторые даже на иностранных языках. И все о насекомых.
   В недоумении мальчик потеребил подбородок. Всюду его эти жучки-паучки настигают. Биологичка достает каждый день, вот и сторож туда же. Ему-то зачем это нужно? Был бы профессор какой-нибудь или наоборот студент, а то ведь простой школьный сторож.
   Максим еще некоторое время покопался в бумагах. Да, все здесь, в той или иной степени, касалось насекомых. В журналах и газетах заметки на соответствующую тему были специально отмечены красным карандашом. Книжные страницы также пестрели пометками. Впрочем, некоторые издания относились вовсе не к насекомым, тут была литература по биохимии, микробиологии, даже астрономические каталоги, касающиеся метеоритов, когда-либо бомбивших поверхность Земли.
   Когда сторож вернулся, Максим уже снова сидел в кухне на табурете.
   – Не скучаешь? – спросил Александр Петрович.
   Максим пожал плечами и ответил:
   – Да ничего. Хотя у вас тут действительно скучновато. Даже телевизора нет.
   – Он мне не нужен, потому его и нет. Жизнь и без того достаточно интересна.
   – Да уж, – фыркнул Максим. – Чего в ней такого интересного?
   – Много чего, – неопределенно ответил Александр Петрович. – Вы все слишком торопитесь жить и в погоне за эфемерными мечтами не замечаете того прекрасного, что вас окружает. Остановите свой бег, присмотритесь внимательней к этому миру, прислушайтесь к жизни. Тогда, быть может, наконец, сумеете различить то, что все время ускользает от вашего внимания.
   Максим хмыкнул в недоумении. Он вроде бы не замечал за собой излишней торопливости и спешки. Наоборот, в последнее время жизнь его протекала как-то вяло и уныло. Хотя, если вдуматься, в чем-то сторож прав. Ведь он говорит образно, вряд ли его слова следует понимать буквально. Если разобраться, Максим действительно с головой ушел в мир грез и собственных фантазий, настоящее его не интересует, кажется тягостным и унылым. Он мечтает о будущем, светлом и радостном, полном романтики дальних странствий и увлекательных приключений.
   – Вы растрачиваете жизнь на бесполезную суету, не цените отпущенных вам мгновений, – продолжал Александр Петрович. – Становитесь жертвами собственных страстей и амбиций, губите себя сами. Взять хотя бы сегодняшний случай. Чего вы сцепились там? Чего не поделили?
   – Да это Васька был со своими дружками, – нехотя ответил Максим. – Они ко всем цепляются. Они у того малявки часы отняли. Вот я и вмешался, маленьких же защищать надо.
   – Мне кажется, ты не уверен в том, что говоришь, – заметил Александр Петрович.
   Максим хмыкнул и почесал в затылке.
   – Ну, не знаю, может, и так. Ну, то есть… Нет, слабых и маленьких, которых обижают, надо защищать, это я знаю. Вообще надо помогать людям. Но я, честно говоря, вовсе не хотел с Васькой связываться. Сам не знаю, чего вдруг за этого малявку заступился.
   – Разве нельзя было все уладить миром? – спросил сторож.
   – Ну да! Это же Васька, он всегда сам в драку лезет. Его вся школа боится. Что же я должен был делать?
   – Не вмешиваться, – бесстрастно ответил Александр Петрович. – У тебя не было никаких шансов одолеть троих противников. Я вмешался в вашу потасовку потому, что сильнее их всех, вместе взятых. Твой же поступок был абсолютно неоправдан. Прежде надо было подумать о самом себе, ведь тебя могли искалечить.
   Максим несколько опешил. Позиция Александра Петровича показалась ему откровенной трусостью, чего мальчик никак не мог ожидать от этого сурового и такого внушительного на вид человека.
   – Значит, по-вашему, я должен был бросить того мальчишку? – в недоумении спросил Максим. – И пусть бы над ним измывались?
   – Он сам виноват, что не смог избежать встречи с ними. А уж если так случилось, должен был уступить. Это основной закон жизни – слабый уступает сильному, выживает сильнейший. Происходит естественный отбор.
   Максима самого порой посещали подобные мысли, особенно когда предстоял выбор – вступить в схватку с более сильным или смолчать и пройти стороной. Но услышав такие слова со стороны, мальчик возмутился:
   – Как же можно так рассуждать?! А как же взаимовыручка, благородство… не знаю… честь, наконец, – Максим чуть смутился, почувствовав, что понес высокопарную ахинею. – Мы же люди, а не звери! Нет, я не согласен.
   – Можешь не соглашаться, – равнодушно произнес сторож. – Я лишь высказал свое личное мнение. Свою жизнь ты должен прожить сам.
   – А вы сами неужели никогда не дрались? – спросил Максим.
   Александр Петрович ответил не сразу. Он словно вспоминал что-то.
   – Только однажды, – наконец признался он. – Но это было очень давно. Я исполнял свой долг и от этого зависела моя жизнь и жизни еще многих… людей.
   – И вы победили?
   – Да, – кивнул сторож. – Но справедливости ради должен заметить, что в той схватке я не был сильнейшим. Мне просто повезло.
   – Значит, все-таки можно победить и сильного, – сделал вывод Максим. – И совсем необязательно уклоняться от драки. Мой папа говорит, что за правое дело всегда стоит бороться.
   Сторож впервые улыбнулся.
   – А ты упрям в споре. Что ж, это твое мнение, я же останусь при своем. На мой взгляд, не следует лезть в драку, если можно уклониться от боя. Не стоит становиться жертвой ложных понятий о трусости, не следует путать ее с благоразумием. Вижу, что мои слова для тебя звучат неубедительно и даже неприятно. Не буду с тобой спорить. Жизнь сама тебя всему научит.
   Максим, напротив, был не прочь поспорить, философия Александра Петровича задела его за живое. Однако он смолчал. В конце концов, этот человек пришел ему на помощь и дал временный приют, вступать с ним в словесную перепалку показалось как-то уж чересчур бестактным и невежливым. Возвращаться домой по-прежнему не хотелось и Максим решил продолжить беседу, переменив тему.
   – Александр Петрович, чем вы занимаетесь? – спросил он.
   – Сторожу, – коротко и равнодушно ответил мужчина.
   – Нет, а кроме этого?
   – Да в общем-то ничем.
   – А кем вы раньше были? – продолжал допытываться мальчик.
   – С чего вдруг такой интерес к моей персоне? – спросил Александр Петрович.
   – Так просто, – уклончиво ответил мальчик, пожав плечами, и умолк.
   Однако вскоре он не вытерпел и признался:
   – Извините, но когда вас не было, я заходил в вашу комнату. Я ничего не брал, честное слово. Просто посмотрел. Извините.
   – И что же там увидел? – спросил сторож.
   – Ну, у вас там столько литературы всякой и в основном все об одном и том же. Букашками интересуетесь?
   – Я интересуюсь многими науками. Но в последнее время меня действительно занимают насекомые, их хищные виды.
   – А вот у меня с науками никак, – пожаловался Максим. – Директор и завуч наседают, грозятся на второй год оставить, если все «хвосты» не сдам и отметки не исправлю. Как я все сдавать буду, не представляю. И так уже голова пухнет.
   – Разве некому помочь тебе заниматься? – спросил сторож.
   – Нет, – мальчик покачал головой. – Родители сейчас далеко и вернутся не скоро, а сестре не до меня.
   – Кстати, о сестре, – напомнил Александр Петрович. – Уже поздно, она, наверное, беспокоится о тебе.
   – Катька-то?! Да ей на меня наплевать! Она обо мне вспоминает, только когда хочет поскандалить.
   – Ты не очень-то любишь свою сестру, – заметил Александр Петрович.
   – А за что ее любить? Кроме вреда от нее больше ничего нет.
   – Все равно ты должен предупредить ее, где находишься. Не хочу оказаться в центре ваших семейных скандалов. Неприятности мне не нужны. Идем, позвонишь домой из учительской.
   – Да нет, не нужно, – отказался мальчик. – Я и в самом деле слишком у вас задержался. Пойду домой.
   Сторож проводил его до входной двери и выпустил на улицу.
   – До свидания, – попрощался Максим.
   – Приходи завтра с утра, – вдруг сказал сторож. – Я помогу тебе позаниматься.
   Максим в недоумении уставился на мужчину, он совсем не ожидал такого предложения.
   – Или ты все-таки хочешь остаться на второй год?
   – Нет, конечно, – поспешно ответил Максим. – А вы правда поможете?
   – Помогу. Приходи обязательно. До завтра.
   Максим отправился домой, размышляя о своем новом знакомом. Странный, все-таки, мужик. Живет одиноко, замкнуто. На голубого, вроде, не похож. Больше на монаха смахивает, здоровый, как Арнольд, а всего боится: и драк, и неприятностей. Но вдруг действительно поможет. Больше сейчас рассчитывать не на кого. А он хоть и со странностями в голове, но все же мужик не злой, есть в нем что-то хорошее. Давно уже Максим не испытывал симпатии к людям, тем более вот так сразу, с первых же часов знакомства.

Глава пятая

   Максим осторожно закрыл входную дверь, стараясь не шуметь. И все равно сестра услышала его. Вот невезуха! Когда не надо, она по дискотекам шляется, а сейчас, как назло, дома сидит. И, конечно же, не одна, опять дружка своего притащила. Что ему, жить негде, что ли? И спит, и жрет здесь.
   – Ты где был? – спросила Катька.
   Она включила свет в прихожей и ахнула, увидев лицо брата:
   – Кто это тебя так?!
   – Да так, – неохотно ответил Максим. – Отношения выясняли.
   – Какие еще отношения?! Сколько раз я тебе говорила, не шляться по улицам! Сейчас столько всякой шпаны развелось. А ты меня совсем не слушаешься. Случится что, кто отвечать будет?
   – Отстань, Катька, – отмахнулся Максим. – И так день тяжелый был. Завтра поговорим.
   Он попробовал было прошмыгнуть в свою комнату, но сестра удержала его.
   – А у кого день был легкий? Я, между прочим, не на пляже весь день провела. Пока ты дурака валяешь, я и в техникуме учусь, и по дому работаю. И на меня, между прочим, преподаватели не жалуются.
   – Опять классная звонила, – догадался Максим.
   – Да она сюда уже приходила. Ты что, совсем оборзел, братишка? Ты чем в школе последнюю четверть занимался? Ты знаешь, что тебя на второй год оставить собираются? Что, уже последний ум прогулял? А может, сам уже со шпаной связался? Может, еще и воровать начал?
   – Ну, понесло, – пробурчал Максим. – Еще наркоманом меня назови. Совсем крышу сорвало.
   – Отвечай, с кем дрался? – потребовала Катя.
   – Да отстань ты! – крикнул Максим, не выдержав.
   Из кухни появился Игорь, друг сестры и ее сокурсник по техникуму. В руке он держал надкусанный бутерброд. Ну точно, опять в их холодильнике пасется.
   – Вы чего разгалделись? – с усмешкой поинтересовался Игорь. – Кать, отстань от пацана.
   – А ты не лезь! – со злостью огрызнулась девушка. – Я с братом разговариваю.
   – Чего ты злишься-то так? – оскорбленно спросил Игорь. – Макс уже не младенец, сам со своими проблемами разберется. Нечего ему сопли утирать.
   – Тебе сказали, не лезь! – в свою очередь огрызнулся Максим.
   – А ты заткнись! – приказала Катя брату.
   – Сама заткнись! Водишь тут всяких, квартиру в общежитие превратила! И мне жизни не даешь! Я же к тебе не лезу! Тащи его в свою комнату и трахайтесь там на здоровье, а от меня отстаньте!
   Максим тут же пожалел о сказанном, но было уже поздно. Катерина влепила брату такую пощечину, что у того на миг потемнело в глазах.
   – Да пошли вы все! – крикнул он, снова разозлившись.
   Рванув дверь, Максим выбежал на лестницу и помчался вниз, прыгая через три ступеньки. Сестра выбежала следом.
   – Макс, вернись! Вернись сейчас же!
   Но Максим уже не слышал ее. Выбежав из подъезда, он быстрым шагом пошел по улице, не разбирая дороги. Щека горела от пощечины, но гораздо больнее жгла обида на сестру, на себя самого. Пожалуй, сегодня в своих перепалках брат и сестра зашли слишком далеко. Максим не помнил случая, чтобы сестра когда-либо поднимала на него руку. Не было такого никогда. Наоборот, в раннем детстве она всегда поддерживала младшего братишку, всячески оберегала его от всех невзгод, заботилась о нем. А вот теперь ударила. Конечно, Максим сам перегнул палку, но и сестра виновата, она же довела его до белого каления. И все равно, какое право она имела распускать руки?! Ничего, вот папа вернется, он ее наставит на путь истинный. Впрочем, Максиму тоже не избежать отцовского воспитания. А в этом будет мало приятного. Папа хоть и представитель интеллигенции, но все же в гневе становится сторонником радикальных мер в деле воспитания потомства. Пороть, наверное, не будет, но наказание придумает суровое.
   Но это все в отдаленном будущем. А вот как быть сейчас? Куда идти? Не домой же, после всего, что случилось. С Катькой он теперь под одной крышей жить не сможет. Ни за что! Во-первых, обиделся, так ему залепила, да еще и на глазах у этого выпендрежника Игорька. А во-вторых, все-таки стыдно, оскорбил сестру незаслуженно. Ну заходил к ним Игорь несколько раз, ну заночевал однажды. Что тут такого-то? Можно было и смолчать. Сестра ведь действительно уже взрослая и у нее своя взрослая жизнь. Что с того, что Максиму не нравится ее избранник? Не ему же жить с этим насмешливым пижоном. А то, что Катька зудит все время, так это, наверное, от беспокойства за него, Максима. Ведь не бросила же она братишку на произвол судьбы, и готовит ему, и стирает, и убирает. Можно было бы и закрыть глаза на ее несносный характер.
   От сознания собственной неправоты становилось еще горше, слезы наворачивались на глаза. Проклиная свою несдержанность и занудство сестры, Максим бродил по улицам до самой темноты. Вернуться домой он так и не решился, зашел к Кольке, заметил с улицы, что у того свет горит в комнате.
   Дверь открыл сам Колька. Увидев лицо приятеля, он на миг опешил, потом воскликнул:
   – Вот это да! С Катькой бился?! Неужто это она тебя так отделала? Во зверюга! Знал я, что у вас все дракой закончится, но чтобы так..!
   – Да не она это, – отмахнулся Максим. – Слушай, Колян, можно, я у тебя эту ночь перекантуюсь? Только матери своей меня не показывай, не надо, чтобы она меня с такой рожей видела.
   – Что значит «не показывай»? – не понял Колька. – Под коврик тебя, что ли, засунуть?
   Увидев унылую гримасу на лице приятеля, Колька рассмеялся.
   – Ладно, заходи. Мамы нет, она на дежурстве. Только утром домой придет.
   Максим сразу повеселел. Мама у Кольки была хорошая женщина, душевная и заботливая и к Максиму относилась тепло. Но все же предстать перед ней в таком виде не хотелось. Начнутся расспросы: что, где, как и при каких обстоятельствах? Она ведь капитан милиции, не как-нибудь.
   – Рассказывай, кто тебя так отоварил? – потребовал Колька, проводив друга в свою комнату.
   Максим вкратце рассказал о своей стычке с Васькой. О знакомстве со сторожем он умолчал. Александр Петрович был для него пока загадкой, мальчик еще не определил свое отношение к нему и поэтому предпочел не рассказывать приятелю о странном человеке, появившемся в школе, и его непривычной философии.
   Поведал Максим и о своих непростых взаимоотношениях с сестрой и последней ссоре.
   – Да, дал ты маху, Макс, – сказал Колька, выслушав товарища. – И что теперь делать собираешься?
   – Не знаю, – вздохнул Максим.
   – Сегодня у меня переночуешь, ладно. А завтра куда? Я ведь утром уезжаю. Мать меня на лето к бабке в деревню отправляет. Слушай, Макс, а поехали со мной! У Катьки мы тебя отпросим. Она, наверное, только рада будет от тебя избавиться.
   Максим снова вздохнул.
   – Я бы с удовольствием, Колян, но ты же знаешь, меня на осень оставили. Теперь день-деньской зубрить придется, сдавать все.
   – Гранит науки грызть будешь! – хохотнул Колька.
   – Тебе смешно, конечно.
   – Ладно, не бурчи. Но я же тебе говорил, старик, берись за ум. А ты все отбрыкивался. Вот и доигрался. Сам себе такие каникулы заработал.
   – Ты-то хоть не воспитывай. Дай лучше пожрать чего-нибудь.
   – Пошли на кухню. Кстати, а Катька знает, что ты у меня?
   – Да ей наплевать, где я ночую.
   – Что-то слабо верится.
   Запихнув друга на кухню, Колька взялся за телефон. Максим не слышал о чем он говорил, но понял, что приятель звонит его сестре. Присоединившись к другу на кухне, Колька нырнул в холодильник в поисках чего-либо съестного и уже оттуда сказал:
   – Можешь не нервничать, Катька тебя на ночь отпустила.
   – Никто и не переживал, – ответил Максим с напускной пренебрежительностью.
   – Ну да, конечно, – пробормотал Колька, вытаскивая из холодильника большое блюдо с салатом. – Между прочим, она сказала, что уже не сердится на тебя и ждет дома. Так что утром можешь смело возвращаться домой.
   – Тебе что, больше говорить не о чем?
   – Не рычи, я ж за тебя беспокоюсь, балда. Вот уеду завтра, на кого тебя оставлю? Куда денешься?
   – Не бойся, не пропаду.
   – Да уж вижу по твоей роже, как ты не пропадешь. Кстати, выбрось свою рубаху, я тебе лучше футболку дам.
   Спать мальчишки улеглись поздно, просидев за разговорами и видеофильмами. Несмотря на это, Максим поднялся рано утром, встречаться с Колькиной мамой все-таки не хотелось. Попрощавшись с Колькой и пожелав ему отличного отдыха в деревне, Максим ушел.
   Возвращаться домой он не стал, просто гулял по улицам, посидел на скамейке в сквере. Можно было бы провести время в кафешке, была тут поблизости одна, что открывается спозаранку. Да только вот денег не было. Катька не слишком баловала братишку, из того, что присылали родители, выдавала крохи. Себе-то на косметику, да на дискотеки, небось, побольше выделяла. И шмотками новыми вряд ли на стипендию прибарахлилась.
   Когда гулять надоело, Максим направился в школу. Центральный вход был закрыт, но боковая дверь оказалась незапертой. Максим вошел внутрь. По коридору он прошел до квартирки сторожа, постучал в дверь. Никто не ответил. Мальчик постучал сильнее.
   – Там никого нет, – послышалось сзади.
   Максим обернулся. Позади стоял Александр Петрович.
   – Здравствуйте, – несколько смущенно поздоровался Максим. – Я, наверное, слишком рано?
   – Здравствуй, – ответил сторож. – Обычно в выходные дни дети в это время еще спят или только-только просыпаются. Но раз уж пришел, заходи.
   Александр Петрович толкнул дверь и провел мальчика в комнату.
   – Итак, чем займемся? – спросил сторож.
   – Вчера вы обещали, что поможете мне подтянуться по учебе, – нерешительно напомнил Максим.
   – Помогу, – подтвердил сторож. – Но ты, я вижу, пришел налегке.
   – Да, – вздохнул Максим. – Вечерок вчера выдался нелегкий.
   – Но ты хоть помнишь свое задание на лето?
   – Еще бы! Такое разве забудешь.
   – Что ж, тетрадь и ручка у меня найдутся. А учебники… Идем в библиотеку.

Глава шестая

   Все учителя были удивлены неожиданным всплеском способностей у Максима. Последние два месяца он учился из рук вон плохо, теперь же за пару недель сумел наверстать упущенное.
   Благодарить же за это в первую очередь следовало нового знакомого Максима. Александр Петрович оказался человеком весьма образованным. Он многое знал и главное – умел доходчиво объяснять. Казалось, сторож имел познания во всех областях науки, он был сведущ в вопросах физики, химии, алгебры и геометрии, неплохо разбирался в биологии и географии. Он не владел лишь историей, но как раз с этим предметом Максим прекрасно справился сам.
   Максим был очень удивлен широкими познаниями Александра Петровича. Он никак не мог взять в толк, почему человек с таким мощным интеллектом предпочитает работать простым школьным сторожем. Сам Александр Петрович уклонялся от ответа на этот вопрос.