«Как бы не нарваться на неприятности по такому поводу», – машинально подумал Кречетов. Кто знает, какие здесь нравы в отношениях между мужчинами и женщинами? Пусть представительницы прекрасного пола ведут себя сравнительно вольно, не в пример многим жительницам Востока, но это ничего не доказывает. Когда же доказательства станут конкретными, может быть уже поздно.
Хорошо хоть, что прочие участники экспедиции держались плотной кучкой, и даже отец Александр стоял рядом со своей паствой, а не пытался нести слово Божье в отсталые массы язычников. Вернее, не умел пока говорить на их языке, а они не понимали русскую речь. Хороший миссионер просто обязан быть превосходным лингвистом. Как хороший путешественник. Или разведчик.
Селах остановился неподалеку от гостевого дома и заговорил с набежавшей толпой.
Как стало понятно, отряд преследователей нарвался на тщательно подготовленную засаду. Стрельба сменилась рубкой, причем все преимущества оказались на стороне хитчей. Пришлось спасаться бегством.
Ничего предосудительного в беспорядочном отступлении аборигены явно не видели. Их даже не смущало, что кто-то из отставших, а так же часть раненых попали в плен. А уж о том, чтобы забрать тела убитых, никто и не думал.
Или, думали? На некоторых конях явно лежали мертвые, если судить по поднявшемуся местами плачу.
– Наверное, те, кого кони вынесли, – прокомментировал урядник.
Само бегство он не осуждал, а вот то, что аборигены при этом бросили своих, в его глазах оправдания не имело. Тут уж старый принцип «Сам погибай, а товарища выручай» срабатывал на уровне инстинкта. В противном случае, кто придет на помощь тебе?
Недовольно хмыкнул Буйволов. Он вообще не понимал, как на своей земле можно попасть в засаду? Или аборигены были настолько самонадеянны, что двигались без дозоров?
– Отойдем в сторонку, – Кречетов кивнул обоим офицерам и Мюллеру.
Можно было говорить не таясь, все равно местные ничего не поймут, но привычка – дурная вещь. Все-то всем кажется, будто серьезный разговор возможен лишь при уединении. Даже если уединение – всего лишь несколько шагов от основной толпы.
– Не нравится мне этот воинственный бедлам, – произнес Кречетов. – Если здесь идет постоянная война всех со всеми, то далеко мы не уедем.
– Но двигаться надо! – возразил Мюллер. Он прошел в своих умозаключениях тот же путь, что и полковник и потому с уверенностью добавил. – Где-то должны быть более развитые страны. Мы же с вами находимся на окраине этого мира.
Разумеется, как всегда молчал Буйволов. Этот привык к чисто военной точности, а для нее не хватало данных.
– Не так все сложно, господа, – с некоторой легкомысленностью сообщил гвардеец. – Как мне сказали, есть Караванная Тропа, на которой любые нападения невозможны. Местное табу, которое соблюдается всеми племенами. Кстати, именно по ней мы ехали перед встречей с Кангаром.
– Что ж вы раньше молчали? – спросил Кречетов, но Бестужев лишь слегка пожал плечами, мол, не успел. – Ладно, надо выяснить с тропой поподробнее. Теперь конкретное. Господин поручик, перестаньте любезничать с местными барышнями. Только какого-нибудь глупого конфликта с хозяевами нам не хватало из-за ваших любовных дел!
Он сделал невольную паузу, и Бестужев немедленно воспользовался этим:
Кречетов едва не поперхнулся, однако мгновенно справился с собой и ехидным голосом осведомился:
– Когда же вы дочери хозяина задолжать успели?
Смутить завсегдатая петербургских салонов было нелегко. Кречетову, во всяком случае, этого сделать не удалось. Бестужев посмотрел на начальника невинным взглядом.
– Помилуйте, Андрей Владимирович! Дать она мне может, но не в долг же! Отдать это я ей не смогу! Но пока вы дружно формулировали вопросы на бумаге, я, жертвуя собственным отдыхом, искал на них ответы. А так как наши знакомые мужчины отправились в погоню, пришлось расспрашивать хозяйскую дочь. Руководствуясь исключительно чувством долга перед экспедицией.
Трое собеседников молча уставились на Бестужева, ожидая продолжения.
А Бестужев тянул паузу. Он даже сделал попытку картинно опереться на воздух, ибо ничего вещественного рядом, как назло, не было.
– Вы, например, знаете, что мейр – не титул, а должность? К тому же, выборная? – гвардеец понял: тянуть дальше не стоит. Можно дождаться начальственного рыка. А Бестужев не любил, когда на него повышают голос. Конфликтовать же с Кречетовым он в данный момент не смел. Еще помнил собственное обещание быть образцом дисциплинированности.
– Типа атамана? – уточнил на свой лад Буйволов.
– Не совсем. Насколько я понял, реальной власти у него практически нет. Он не руководитель, а скорее… – Бестужев замялся, подыскивая наиболее подходящее слово, – координатор. Вот. Провести собрание жителей, и все такое… В серьезных вещах мейр имеет право действовать исключительно уговорами. Кто захочет – присоединится, нет – значит, нет. Как здесь с погоней было. Одни помчались, сломя голову, другие – остались.
– Голов переломали много, – чуть переиначил услышанное есаул.
В селении слышался женский плач по тем, кто не вернулся из незадачливого похода.
– А над ним? – деловито спросил Кречетов.
– Не знаю. Местные практически не покидают свою страну. Да и какая страна? Может, наберется с сотню поселений, да один город. По нашим масштабам – уезд. Ну, может, губерния. И город власти над ними не имеет. Разве что, как место торговли. И таинственный мейр – не более, как выборный градоначальник, лишь по совместительству выполняющий роль третейского судьи в спорных вопросах между здешними племенами. Единственное – каждое племя за право пользоваться городской территорией, вернее – рынками, обязано платить некоторый налог. Пусть последний не особо велик, так и город не блещет размерами. Этакая безвластная многоязыкая республика. Никакой наследной власти в помине нет.
Последнее Бестужев, потомственный аристократ, произнес с оттенком брезгливости. Мол, потому у них и такой бардак.
– Хорошо, а оружие тогда они берут где? – Кречетов перебил открывшего рот Мюллера. – Промышленности у них быть не может.
В принципе, подобный вопрос уже задавался, но полковник лелеял надежду, вдруг Бестужев узнал нечто новенькое?
– Говорят, покупают у людей Порта. А вот что это за люди, точно не скажу. Если верить Зитуле, то чуть не боги. Мол, они могут с легкостью покарать любого по отдельности и всех вместе, только не делают этого по доброте душевной. Лишь следят, чтобы люди могли жить свободными. А какая подлинная свобода без набегов и ссор? Но большие войны пресекают на корню.
– Опять по доброте? – хмыкнул Кречетов.
Как-то не очень верилось ему, опытному путешественнику и бывалому офицеру в могущественных бескорыстных дядей.
С добротой-то гораздо проще. Распускают слухи о своем могуществе, а сами просто не лезут в горы. Если у каждого жителя ружье, то война с аборигенами может длиться десятилетиями. Попробуй, выследи горца на его земле!
Озвучивать размышления Кречетов не стал. Только усмехнулся, давая невольный комментарий:
– Выступают против войн, но оружие продают всем желающим. Кстати, что в обмен предлагают аборигены?
Он посмотрел на Бестужева с явным интересом. Догадался ли выяснить, или нет?
– Основной ходовой товар – некая трава. Как я понял, наподобие анаши, но с гораздо более сильным эффектом. Вот она уходит нарасхват. Местные в основном живут впроголодь, лишь бы ружьишко прикупить. Все уходит в таинственный Порт. Кстати, очень высоко расценивается птица, которую искал наш знакомый. Но она почти не попадается. Селах, к примеру, богачом стал, когда отловил птенчиков, да сумел их в Барат доставить.
Богатым хозяина вряд ли назвали даже казаки, но все в таких вещах относительно.
– Остальные, выходит, не сумели, – понимающе кивнул Кречетов.
– Выходит, так, – согласился Бестужев. – Хотя, это уже не наши проблемы…
Глава восьмая
Хорошо хоть, что прочие участники экспедиции держались плотной кучкой, и даже отец Александр стоял рядом со своей паствой, а не пытался нести слово Божье в отсталые массы язычников. Вернее, не умел пока говорить на их языке, а они не понимали русскую речь. Хороший миссионер просто обязан быть превосходным лингвистом. Как хороший путешественник. Или разведчик.
Селах остановился неподалеку от гостевого дома и заговорил с набежавшей толпой.
Как стало понятно, отряд преследователей нарвался на тщательно подготовленную засаду. Стрельба сменилась рубкой, причем все преимущества оказались на стороне хитчей. Пришлось спасаться бегством.
Ничего предосудительного в беспорядочном отступлении аборигены явно не видели. Их даже не смущало, что кто-то из отставших, а так же часть раненых попали в плен. А уж о том, чтобы забрать тела убитых, никто и не думал.
Или, думали? На некоторых конях явно лежали мертвые, если судить по поднявшемуся местами плачу.
– Наверное, те, кого кони вынесли, – прокомментировал урядник.
Само бегство он не осуждал, а вот то, что аборигены при этом бросили своих, в его глазах оправдания не имело. Тут уж старый принцип «Сам погибай, а товарища выручай» срабатывал на уровне инстинкта. В противном случае, кто придет на помощь тебе?
Недовольно хмыкнул Буйволов. Он вообще не понимал, как на своей земле можно попасть в засаду? Или аборигены были настолько самонадеянны, что двигались без дозоров?
– Отойдем в сторонку, – Кречетов кивнул обоим офицерам и Мюллеру.
Можно было говорить не таясь, все равно местные ничего не поймут, но привычка – дурная вещь. Все-то всем кажется, будто серьезный разговор возможен лишь при уединении. Даже если уединение – всего лишь несколько шагов от основной толпы.
– Не нравится мне этот воинственный бедлам, – произнес Кречетов. – Если здесь идет постоянная война всех со всеми, то далеко мы не уедем.
– Но двигаться надо! – возразил Мюллер. Он прошел в своих умозаключениях тот же путь, что и полковник и потому с уверенностью добавил. – Где-то должны быть более развитые страны. Мы же с вами находимся на окраине этого мира.
Разумеется, как всегда молчал Буйволов. Этот привык к чисто военной точности, а для нее не хватало данных.
– Не так все сложно, господа, – с некоторой легкомысленностью сообщил гвардеец. – Как мне сказали, есть Караванная Тропа, на которой любые нападения невозможны. Местное табу, которое соблюдается всеми племенами. Кстати, именно по ней мы ехали перед встречей с Кангаром.
– Что ж вы раньше молчали? – спросил Кречетов, но Бестужев лишь слегка пожал плечами, мол, не успел. – Ладно, надо выяснить с тропой поподробнее. Теперь конкретное. Господин поручик, перестаньте любезничать с местными барышнями. Только какого-нибудь глупого конфликта с хозяевами нам не хватало из-за ваших любовных дел!
Он сделал невольную паузу, и Бестужев немедленно воспользовался этим:
Нет! Не бурлила в жилах кровь!
Хоть с девой находился долго,
Меня влекла к ней не любовь,
А лишь святое чувство долга!
Кречетов едва не поперхнулся, однако мгновенно справился с собой и ехидным голосом осведомился:
– Когда же вы дочери хозяина задолжать успели?
Смутить завсегдатая петербургских салонов было нелегко. Кречетову, во всяком случае, этого сделать не удалось. Бестужев посмотрел на начальника невинным взглядом.
– Помилуйте, Андрей Владимирович! Дать она мне может, но не в долг же! Отдать это я ей не смогу! Но пока вы дружно формулировали вопросы на бумаге, я, жертвуя собственным отдыхом, искал на них ответы. А так как наши знакомые мужчины отправились в погоню, пришлось расспрашивать хозяйскую дочь. Руководствуясь исключительно чувством долга перед экспедицией.
Трое собеседников молча уставились на Бестужева, ожидая продолжения.
А Бестужев тянул паузу. Он даже сделал попытку картинно опереться на воздух, ибо ничего вещественного рядом, как назло, не было.
– Вы, например, знаете, что мейр – не титул, а должность? К тому же, выборная? – гвардеец понял: тянуть дальше не стоит. Можно дождаться начальственного рыка. А Бестужев не любил, когда на него повышают голос. Конфликтовать же с Кречетовым он в данный момент не смел. Еще помнил собственное обещание быть образцом дисциплинированности.
– Типа атамана? – уточнил на свой лад Буйволов.
– Не совсем. Насколько я понял, реальной власти у него практически нет. Он не руководитель, а скорее… – Бестужев замялся, подыскивая наиболее подходящее слово, – координатор. Вот. Провести собрание жителей, и все такое… В серьезных вещах мейр имеет право действовать исключительно уговорами. Кто захочет – присоединится, нет – значит, нет. Как здесь с погоней было. Одни помчались, сломя голову, другие – остались.
– Голов переломали много, – чуть переиначил услышанное есаул.
В селении слышался женский плач по тем, кто не вернулся из незадачливого похода.
– А над ним? – деловито спросил Кречетов.
– Не знаю. Местные практически не покидают свою страну. Да и какая страна? Может, наберется с сотню поселений, да один город. По нашим масштабам – уезд. Ну, может, губерния. И город власти над ними не имеет. Разве что, как место торговли. И таинственный мейр – не более, как выборный градоначальник, лишь по совместительству выполняющий роль третейского судьи в спорных вопросах между здешними племенами. Единственное – каждое племя за право пользоваться городской территорией, вернее – рынками, обязано платить некоторый налог. Пусть последний не особо велик, так и город не блещет размерами. Этакая безвластная многоязыкая республика. Никакой наследной власти в помине нет.
Последнее Бестужев, потомственный аристократ, произнес с оттенком брезгливости. Мол, потому у них и такой бардак.
– Хорошо, а оружие тогда они берут где? – Кречетов перебил открывшего рот Мюллера. – Промышленности у них быть не может.
В принципе, подобный вопрос уже задавался, но полковник лелеял надежду, вдруг Бестужев узнал нечто новенькое?
– Говорят, покупают у людей Порта. А вот что это за люди, точно не скажу. Если верить Зитуле, то чуть не боги. Мол, они могут с легкостью покарать любого по отдельности и всех вместе, только не делают этого по доброте душевной. Лишь следят, чтобы люди могли жить свободными. А какая подлинная свобода без набегов и ссор? Но большие войны пресекают на корню.
– Опять по доброте? – хмыкнул Кречетов.
Как-то не очень верилось ему, опытному путешественнику и бывалому офицеру в могущественных бескорыстных дядей.
С добротой-то гораздо проще. Распускают слухи о своем могуществе, а сами просто не лезут в горы. Если у каждого жителя ружье, то война с аборигенами может длиться десятилетиями. Попробуй, выследи горца на его земле!
Озвучивать размышления Кречетов не стал. Только усмехнулся, давая невольный комментарий:
– Выступают против войн, но оружие продают всем желающим. Кстати, что в обмен предлагают аборигены?
Он посмотрел на Бестужева с явным интересом. Догадался ли выяснить, или нет?
– Основной ходовой товар – некая трава. Как я понял, наподобие анаши, но с гораздо более сильным эффектом. Вот она уходит нарасхват. Местные в основном живут впроголодь, лишь бы ружьишко прикупить. Все уходит в таинственный Порт. Кстати, очень высоко расценивается птица, которую искал наш знакомый. Но она почти не попадается. Селах, к примеру, богачом стал, когда отловил птенчиков, да сумел их в Барат доставить.
Богатым хозяина вряд ли назвали даже казаки, но все в таких вещах относительно.
– Остальные, выходит, не сумели, – понимающе кивнул Кречетов.
– Выходит, так, – согласился Бестужев. – Хотя, это уже не наши проблемы…
Глава восьмая
– И это ваши хваленные горцы? Да они просто трусы! – возмущению Чейли не было предела.
Она только что просмотрела снятые кадры, и имела все основания для недовольства.
– Посмотри сам, разве это нападение? Атаковали селение, и при первых же выстрелах дружно пустились наутек! Разве что, баранов прихватить не забыли!
Генерал тоже посмотрел снятый фильм, и потому прекрасно знал, о чем идет речь.
– Местные племена не настолько велики. Высокая детская смертность, довольно скудные урожаи. У них сложилась определенная двойственность в восприятии. Каждый мужчина кичится собственной смелостью, и действительно бывает крайне отважен, но в мало что решающих делах, наподобие коротких взаимных набегов, жизнь взрослого мужчины ценится достаточно высоко. Обрати внимание – минимум пять трупов в течение первых же минут. Вот аборигены и сочли миссию выполненной.
– Ты считаешь – дело маловажное?! – возмутилась Чейли.
– Для них – да. Они получили плату, отработали ее, и даже странно, что после этого еще устроили преследователям засаду, – спокойно поведал генерал. Помолчал и добавил. – Впрочем, ничего странного. Они прикрывали отход тех, кто угонял отару.
– Даже так… – новоделу казалось, будто хоть в этом аборигены постарались ради нее.
Хотя, сама Чейли им не являлась во плоти, да и не знали местные о ее существовании. О, ужас – женщины вдобавок ко всему занимали в горах подчиненное положение, и появись прославленная звезда среди дикарей, ее даже бы слушать не стали.
Засада выглядела гораздо эффектней нападения, но и тут упорного боя не получилось. Единственная разница – теперь бежали преследователи. Место было выбрано правильно, стрельба велась с такого близкого расстояния – захочешь, не промахнешься, но сам бой опять длился считанные минуты. Напрасно новоделы надеялись, что аборигены бросятся друг на друга с имевшимися у каждого саблями. Бросились, чуть помахали, после чего устремились в противоположные стороны.
– У аборигенов очень мало патронов, – внес дополнительный штрих в ситуацию генерал.
– Так продайте им побольше! Или – просто подарите, но с условием: пусть ведут настоящую войну, а не играют в игрушки!
Конечно, из уже имеющегося материала при умелом монтаже получался достаточно зрелищный документальный фильм, гораздо более кровавый, чем реальные события.
Сейчас как раз в кубе визора мелькали отдельные отобранные кадры. Падение раненых и убитых, стрельба…
– Стоп! – генерал голосом остановил показ.
– Что такое? – поинтересовалась Чейли.
– Смотри, – ее собеседник пустил сильно замедленный повтор заинтересовавшего его сюжета.
Какой-то человек в подпоясанной ремнем странной рубашке, отнюдь не похожей на наряды аборигенов, выстрелил, передернул затвор и сразу стал целиться опять.
– Как-то странно одет, – заметила новодел.
– Одет – ладно. У него многозарядная винтовка, – генерала больше интересовала военная сторона. – Между тем, мы таких местным не продаем. А взять больше им неоткуда.
– Ты хочешь сказать…
– Ничего я не хочу, – оборвал новодела начальник базы. – Только разобраться.
Оружие Чейли не волновало. Для нее главным было другое.
– Это все мелочи, Том. Лучше скажи, почему так и не были тронуты посевы?
– Я же говорил – табу, – напомнил генерал.
– Овцы, значит, нет?
– Угнать скот считается в порядке вещей. Как и захватить несколько человек из соседнего племени и использовать их в качестве рабов. Ладно. Все равно надо связаться с хитчами. Тебе ведь хочется, чтобы война продолжалась?
Солнце на небе старалось вовсю, и день был удушающее-жарок. Больше сказать про погоду нечего. Если же про настроение аборигенов, то в селении господствовала скорбь. Кто-то переживал из-за утраты близкого человека, кто-то – из-за потерянного имущества, а самые невезучие горевали по обеим причинам сразу.
Те, кого не коснулась беда, вели себя относительно тихо. Лишь в самом начале немного пошумели, покричали о том, что обязательно надо отомстить, а затем выплеснули эмоции, успокоились, и понемногу занялись делами. Разве что, ружья старательно держали под рукой, очевидно в ожидании повторного налета.
Она только что просмотрела снятые кадры, и имела все основания для недовольства.
– Посмотри сам, разве это нападение? Атаковали селение, и при первых же выстрелах дружно пустились наутек! Разве что, баранов прихватить не забыли!
Генерал тоже посмотрел снятый фильм, и потому прекрасно знал, о чем идет речь.
– Местные племена не настолько велики. Высокая детская смертность, довольно скудные урожаи. У них сложилась определенная двойственность в восприятии. Каждый мужчина кичится собственной смелостью, и действительно бывает крайне отважен, но в мало что решающих делах, наподобие коротких взаимных набегов, жизнь взрослого мужчины ценится достаточно высоко. Обрати внимание – минимум пять трупов в течение первых же минут. Вот аборигены и сочли миссию выполненной.
– Ты считаешь – дело маловажное?! – возмутилась Чейли.
– Для них – да. Они получили плату, отработали ее, и даже странно, что после этого еще устроили преследователям засаду, – спокойно поведал генерал. Помолчал и добавил. – Впрочем, ничего странного. Они прикрывали отход тех, кто угонял отару.
– Даже так… – новоделу казалось, будто хоть в этом аборигены постарались ради нее.
Хотя, сама Чейли им не являлась во плоти, да и не знали местные о ее существовании. О, ужас – женщины вдобавок ко всему занимали в горах подчиненное положение, и появись прославленная звезда среди дикарей, ее даже бы слушать не стали.
Засада выглядела гораздо эффектней нападения, но и тут упорного боя не получилось. Единственная разница – теперь бежали преследователи. Место было выбрано правильно, стрельба велась с такого близкого расстояния – захочешь, не промахнешься, но сам бой опять длился считанные минуты. Напрасно новоделы надеялись, что аборигены бросятся друг на друга с имевшимися у каждого саблями. Бросились, чуть помахали, после чего устремились в противоположные стороны.
– У аборигенов очень мало патронов, – внес дополнительный штрих в ситуацию генерал.
– Так продайте им побольше! Или – просто подарите, но с условием: пусть ведут настоящую войну, а не играют в игрушки!
Конечно, из уже имеющегося материала при умелом монтаже получался достаточно зрелищный документальный фильм, гораздо более кровавый, чем реальные события.
Сейчас как раз в кубе визора мелькали отдельные отобранные кадры. Падение раненых и убитых, стрельба…
– Стоп! – генерал голосом остановил показ.
– Что такое? – поинтересовалась Чейли.
– Смотри, – ее собеседник пустил сильно замедленный повтор заинтересовавшего его сюжета.
Какой-то человек в подпоясанной ремнем странной рубашке, отнюдь не похожей на наряды аборигенов, выстрелил, передернул затвор и сразу стал целиться опять.
– Как-то странно одет, – заметила новодел.
– Одет – ладно. У него многозарядная винтовка, – генерала больше интересовала военная сторона. – Между тем, мы таких местным не продаем. А взять больше им неоткуда.
– Ты хочешь сказать…
– Ничего я не хочу, – оборвал новодела начальник базы. – Только разобраться.
Оружие Чейли не волновало. Для нее главным было другое.
– Это все мелочи, Том. Лучше скажи, почему так и не были тронуты посевы?
– Я же говорил – табу, – напомнил генерал.
– Овцы, значит, нет?
– Угнать скот считается в порядке вещей. Как и захватить несколько человек из соседнего племени и использовать их в качестве рабов. Ладно. Все равно надо связаться с хитчами. Тебе ведь хочется, чтобы война продолжалась?
Солнце на небе старалось вовсю, и день был удушающее-жарок. Больше сказать про погоду нечего. Если же про настроение аборигенов, то в селении господствовала скорбь. Кто-то переживал из-за утраты близкого человека, кто-то – из-за потерянного имущества, а самые невезучие горевали по обеим причинам сразу.
Те, кого не коснулась беда, вели себя относительно тихо. Лишь в самом начале немного пошумели, покричали о том, что обязательно надо отомстить, а затем выплеснули эмоции, успокоились, и понемногу занялись делами. Разве что, ружья старательно держали под рукой, очевидно в ожидании повторного налета.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента