Волков Роман. Моя снежная мечта, или Как стать победительницей

   – Так это смотря по чему стрелять, – ответила Наташа.
   – Лучше увидеть один раз, – вмешался в разговор Тобуроков.
   – Твоя правда, Иваныч, – сказал Исинбаев. – Ну давай посмотрим. – Он подошел к одному из бойцов и взял у него винтовку: – Прекратить огонь! Допризывник Тобурокова, на огневой рубеж!
   Наташа аж вздрогнула от того, как изменились голос и поведение на первый взгляд показавшегося ей добрым и понимающим капитана. Она легла на полипропиленовый коврик и переглянулась с дедом, наблюдавшим с интересом за тем, как Исинбаев зарядил винтовку, поставил ее на предохранитель и дал в руки девушке.
   – Мишень номер один.
   Мишень была очень далеко, маленькая черная фигурка на палке.
   – Допризывник Тобурокова к стрельбе готова! – сказал Егор Иванович за Наталью чужим, высоким громким голосом.
   Это было совершенно непривычное для нее состояние: она впервые готовилась к выстрелу под давлением десятков глаз. И тут у нее в голове вдруг завертелись картинками последняя охота, кабан, летящие в воздух картофелины, печальные черные глазки белки…
   – Огонь! – гаркнул Исинбаев, уставившись в бинокль.
   Затаив дыхание, Наташа медленно спустила предохранитель и медленно надавила на спусковой крючок.
   Выстрел, второй, третий, для нее уже ничего не существовало вокруг, только она – винтовка – и мишень. Закончив стрельбу, Наташа привычным движением поставила оружие на предохранитель и рассеянно протянула его Исинбаеву.
   – Допризывник Тобурокова стрельбу закончила, – сказал Егор Иванович незнакомым голосом, но уже не противным, а, наоборот, веселым и приятным. Наташа села на коврик по-турецки, а старый охотник потрепал ее по плечу сильной рукой.
   – Посмотрим… – Исинбаев уже подходил с мишенью, точно пробитой в самом центре. – Интересно, практически все в десятке, и это из незнакомой винтовки. Хотя другого от ученицы Иваныча я и не ожидал. Ладно. Напишу я рекомендацию Валерьянову. Не знаю, послушает он бывшего инструктора, но в военном училище он меня очень уважал. – Исинбаев задумался, прищурив свои узкие глазки. – Говорил, я из него человека сделал. Он же хулиган был, Валерьянов-то. Из проблемной семьи, безотцовщина. Дрался, в самоволки бегал… А я вот приохотил его к стрельбе, и вон как вышло. Мастер спорта, Олимпиада… А был маленький, худенький… злой, как волчонок.
   От этих слов у Наташи защемило сердце.

Глава четырнадцатая

   Тобуроков с Наташей сошли с поезда на главном железнодорожном вокзале Новосибирска. Наташа удивленно оглядывалась по сторонам: здание было огромным и красивым, везде бегали люди, много людей, а самое главное – вокруг настоящий город! Все было непривычным и удивительным. Егор Иванович схватил Наташу за руку и потащил куда-то, но девушка гордо вырвалась и пошла рядом с ним, уже не отвлекаясь на то, чтобы крутиться по сторонам. Успеется.
   Тобуроков никогда не понимал, как можно ориентироваться в сплетении улиц, а Наташа об этом и понятия не имела. Они смотрели на бумажку, которую дал Егору Ивановичу Исинбаев, спрашивали у прохожих. На метро было ехать страшновато, так что они пошли по улице Гоголя, потом по проспекту Дзержинского и, проблуждав битый час, наконец нашли спортшколу. Находилась она, к радости Наташи, на улице Биатлонной.
   Егор Иванович, хмыкнув, подошел прямо к дверям, зашел внутрь. Наташа, не зная, что ей делать, осталась на улице, поставив сумку на лавочку. Но ждать долго не пришлось: Тобуроков выглянул из-за двери и махнул девочке рукой – заходи.
   – Вот кого показать хочу, – указал он на девушку.
   Перед ним у самого входа стояла женщина средних лет и скептически смотрела на Наташу.
   – Ну, я не знаю. Я, конечно, скажу Данишкину…
   – Никаких Данишкиных, – сурово прервал ее охотник, – только к самому. К Валерьянову, который в олимпийский резерв готовит.
   – Но, вы понимаете, процедура поступления к нам совсем другая… Я поговорю с…
   – Так поговори, – отрубил Егор Иванович, – с Валерьяновым.
   Женщина поморщилась и показала на часы:
   – Через сорок минут у него заканчивается занятие. Подождите тут.
   Тобуроков опустился на скамейку, вытянул усталые ноги и закрыл глаза.
   – Будем ждать. – Ждать он умел и научил этому приемную дочь, но для нее сорок минут тянулись невыносимо долго. Она ходила взад-вперед по холлу и разглядывала стенд с фотографиями на стене. Там были юные спортсмены и спортсменки, ученики этой школы. Кто-то бежал гонку, кто-то стоял на пьедестале, кто-то радостно демонстрировал свои медали. Наташа вздохнула. Ей очень хотелось, чтобы ее фотография с золотой медалью тоже висела на этом стенде.
   Наконец, в холле послышались шаги – семенящие, цокающие – женщины, которая так неприветливо их встретила, и размашистые и уверенные – как Наташа сразу поняла – Валерьянова.
   Тренер подошел к ним. Ему было около пятидесяти, худой, поджарый, почти совсем лысый и с рыжеватой щетиной. Он был одет в дорогой спортивный костюм, а на шее болтался электронный секундомер.
   – Это вы меня ждете? – критически оглядел он Тобурокова с Наташей.
   – Ждем, – старик встал с лавочки. Он ответил не на тот вопрос тренера.
   – Так… Пойдемте в мой кабинет. У меня есть минут пятнадцать…
   В кабинете Валерьянов жестом пригласил гостей присесть, а сам остался стоять, опираясь на подоконник.
   – И что вы хотели?
   – Я воспитанницу привез. Хочет биатлону учиться. На лыжах бегать сам учил, стрелять тоже. Она уже и белкам шкурки не портит совсем, – не без гордости отрапортовал Тобуроков.
   – Ну, это, конечно, похвально, – заметил Валерьянов. – Только что ж вы так поздно спохватились?
   – А что, уже поздно? – вдруг со страхом в голосе переспросила Наташа.
   Валерьянов кивнул.
   – Группы уже набраны, мест нет. Конечно, в исключительных случаях бывает… – тренер снова критически взглянул на Наташу.