За разговорами, рассказами, шутками и дружескими подначками прошло время, и когда Сергея отыскала секретарша президента фирмы, Воронцов уже несколько подустал от трепотни коллег.
- Воронцов, вас срочно к себе Руслан Кимович!
- Хорошо, иду! - кивнул Сергей, одернул камуфляжку и отправился к шефу.
Руслан Кимович встретил Воронцова своей обычной восточной улыбкой, кивнул в ответ на приветствие:
- Здравствуй, здравствуй, Сергей Степанович! Ну, как учеба?
- Да нормально, Руслан Кимович!
- Устал?
- Да не особо, готов приступить к обязанностям!
Хосы покивал, словно задумавшись:
- Плохо, что не устал! Или в "Щите" учить стали хуже? Какой у тебя общий бал за экзамен?
- Девяносто семь! - не без гордости сказал Сергей, и выложил на стол свой диплом.
- Ого! - удивленно вскинул бровь Руслан Кимович, встал из-за стола подошел к Вронцову, окинул взором помощневшую фигуру, и вдруг нанес молниеносный удар левой рукой, целясь в живот.
Сергей среагировал практически мгновенно, поставив блок, одновременно убирая тело из-под удара, но полностью нейтрализовать выпад Хосы, мастера у-шу и специалиста ещё по доброму десятку различных видов единоборств, конечно, не смог, хотя и существенно ослабил силу удара.
- Неплохо, нелохо! - всегдашняя улыбка вновь заиграла на лице шефа: Видать, Сигизмунд не зря тебя хвалил! А что за история там была с каким-то выстрелом на экзамене?
Воронцов отлично понимал, что Руслану Кимовичу, приятелю начальника "Щита" Вершанского, давно все известно, и он просто хочет услышать собственную, Воронцовскую версию. Ну что ж, хочешь - слушай!
После рассказа Сергея Руслан Кимович посерьезнел, пожал Воронцову руку, жестом указал на стул, мол, присаживайся, сам занял свое обычное место:
- Что хочу сказать, Сергей Степанович? Молодец! В экстремальной ситуации максимально использовал то, чем лучше всего владеешь! Значит, не зря мы тебя отправляли на учебу, не зря вкладывали деньги... Ну, а теперь о деле!
Воронцов внутренне собрался, прикидывая, о каком деле хочет повести речь руководитель "Залпа", Руслан Кимович между тем продолжил:
- К нам поступил заказ от одного "богатенького" НИИ на группу телохранителей для опеки нескольких сотрудников, как они говорят, "второго звена"! Что-то они там наизобретали на заказ, что-то такое, чем сильно заинтересовалась некая организация, то ли наша, то ли зарубежная... Может, конкуренты их заказчика, или военная разведка... Не знаю! Но как я понял из слов руководителей НИИ, они работают в этом направлении, от нас же требуется обеспечить охрану, вернее, опеку клиентов... скажем, на ближайшие два месяца! Ты как, готов?
Сергей посмотрел в глаза шефа, потом кивнул. Хосы весь буквально разехался в улыбке, глаза совсем исчезли, превратившись в узкие щелочки:
- Это хорошо, что готов! Вообще-то мы обычно только что прибывших из школы сразу к самостоятельной работе не допускаем, прикрепляем к уже работающему телохранителю, так сказать, на стажировку, но тут обстоятельства просто вынуждают нас пойти на риск и допустить тебя к самостоятельной работе! Нет у нас сейчас свободных людей, каждый человек на счету! Да и дело, между нами говоря, плевое! Твой клиент - старший научный сотрудник, где-то твой погодок, к тому же холостой, возни с ним не будет! Встретил, сопроводил на работу, проторчал с ним в этом их НИИ, вечером проводил домой! Машину выделяет институт, оклад твой пока - тысяча восемсот долларов, договор у нас с ними, как я уже говорил, на два месяца! Ну, договорились?
Хосы встал, протянул Сергею руку:
- Желаю удачи, телохранитель!
Здание НИИЭАП, расположенное недалеко от Трубной площади, смотрело фасадом на Садовое, и за окнами кабинета директора шумел нескончаемый поток машин.
- Сергей Степанович, хочу вас предупредить, что Пашутин - человек со странностями. - директор института Фиоктистов встал из-за стола, прошелся, протирая руки носовым платком: - Я волнуюсь - за всю мою жизнь это первый случай, когда нам приходится прибегать к помощи телохранителей для защиты наших сотрудников.
Отставной полковник КГБ Урусов, возглавляющий Отдел Охраны НИИ, крупный, пожилой, слегка обвисший от кабинетной работы, покивал головой, добавил:
- Вообще, система охраны режимных институтов, сложившаяся за последние сорок лет, сбоев обычно не давала! Но сейчас... Бардак, мать его... Короче, кто-то настойчиво пытается овладеть любой информацией по разрабатываемой институтом теме! При этом я вынужден признать, что мы пока бессильны что-либо сделать, и это просто чудо, что ещё никто из работников НИИ не пошел на сотрудничество! Я не сомневаюсь в ваших людях, уважаемый Виктор Петрович, но человек слаб, времена сейчас тяжелые, а предложения нашего противника, да, да, именно противника, очень заманчивы!
Феоктистов вздохнул:
- Противник - это вы загнули, но насчет заманчивости... Сергей Степанович, чтобы вы знали - начальнику отдела теоритических разработок, доктору наук, было предложена купчая на трехэтажный дом с лифтом и бассейном в одной из стран Центральной Европы, двести тысяч долларов ежегодного дохода и работа по профилю в ведущих институтах мира! Вот так, не больше, ни меньше!
Воронцов пожал плечами:
- Так может быть, это просто блеф?
- Блеф!? - буквально взвился Урусов: - Мы, я имею ввиду своих бывших коллег, тщательно проверяем каждое сообщение! Все подтверждается! К сожалению, законы некоторых зарубежных стран, скажем, Щвейцарии, строго охраняют тайну личности вкладчиков частных банков, иначе этот Некто, или "Никто", как он представляется, давно бы был у нас в руках! Все реальность! И дома, и деньги, и то, что мы до сих пор не можем даже засеч, откуда звонят сотрудникам интитута! Я, между прочим, подавал начальству, ну, в фирму-заказчик, рапорт о необходимости временно заморозить работу над проектом, потому-что чувствую - захоти этот Никто перейти к решительным действиям, мои люди вряд ли смогут ему помешать! А вы говорите - блеф!
Директор института нетерпеливо забарабанил пальцами по полированой поверхности стола:
- Вернемся к Пашутину! Я уже сказал - он человек со странностями! Достаточно молод, талантлив, к науке вообще, и к своей работе в частности подходит исключительно творчески, в обычной жизни рассеян, несобран, что назывется, чудак! Поэтому, Сергей Степанович, у меня к вам просьба - не давите на него без крайней нужды! Постарайтесь быть как можно незаметнее! Ну, не висите над ним, словно дамоклов меч: "Это - нельзя, то - не велено!". Пашутин работает над материальным воплощением одной из важных составляющих проекта, ему нельзя мешать - нас поджимают сроки! Я очень надеюсь, что все эти звонки, послания, предложения так и остануться лишь нематериальными проявлениями, и все в будущем сложиться нормально!
- Вашими бы устами... - проворчал Урусов, повернул свою крупную голову с гривой седеющих волос к Воронцову: - От себя хочу добавить: в случае малейшей активизации этого Никто - сразу ко мне! Вы - частное лицо, так сказать, наемник, варяг, к вам и вашим коллегам мы вынуждены были обратиться не от хорошей жизни! Не обижайтесь, но в случае чего я подтяну профессионалов, то есть ребят со своей бывшей работы, пусть они заниматься своим прямым делом! Договорились? И все же... Будьте с этим... м-м-м, чудаком на букву... Ну, построже, короче! Ну, с Богом! Инструкции вы получили, и вот ещё что: будьте, как говориться, бдительны, и не только на улице, но и здесь, в стенах института! У нас есть подозрение... Впрочем, неважно! Всего доброго, надеюсь, мы сработаемся!
Сергей кивнул, встал, попрощался, прошел через приемную в коридор, и отправился в лабораторию, где трудился Пашутин - работа началась!
Последние, недосказанные слова полковника Урусова зародили в его сердце тревогу - что имел в виду бывший "гэбэшник"? "У нас есть подозрение...". Какое подозрение? Что кто-то из сотрудников НИИЭАП тайно принял предложение и продал свою часть информации? Или подозрение, что кто-то в самом институте - "засланный казачок"? Или что люди "господина Никто" в случае чего могут предпринять попытку проникновения в здание института? Или все сразу?
Ответов на эти вопросы у Воронцова не было...
* * *
Игорь Пашутин проснулся утром в очень плохом расположении духа. Виной тому было несколько причин:
Во-первых, прибор, над которым он, Саня Кох и два их лаборанта бились уже четыре месяца, хотя и работал, но выдавать расчетные параметры явно не спешил, и что нужно было сделать, чтобы заставить упрямое "железо" подчиниться, Игорь не знал, не знал абсолютно, до головной боли, до отчаяния, чуть ли не до слез!
Во-вторых, неделю назад в его квартиру впервые позвонил этот дурацкий "господин Никто", и с тех пор звонит регулярно, присылал на адрес электронной почты Пашутина через "Интернет" сообщения, достает звонками на работе, а эти дундуки из Отдела Охраны института до сих пор не могут вычислить, кто он и откуда!
"Обьект постоянно меняяет дислокацию, а для телефонной связи использует аппаратуру не серийного образца, врезаясь в линии совершенно автономно!", - вспомнил Пашутин обрывок разговора в кабинете директора.
И, в третьих, сегодня у него, безвестного старшего научного сотрудника, должен был появиться свой, личный телохранитель, причем Игорь уже заранее испытывал непрязнь к этому человеку - воображение рисовала образ тупого, гороподобного качка с бритым затылком и пистолетом на пузе, который всюду будет таскаться за Пашутиным, совать свой нос в его дела и пробовать суп в столовке, прежде чем Игорь соберется его есть, и утробно ржать, глядя по видику фильм "Тупой и ещё тупее"...
Пашутин встал, с тоской окинул взглядом свою комнату, стол посредине, гору бумаг с расчетами, над которыми он просидел вчера до поздна, пустую пачку "Кэмела", чертыхнулся и отправился на кухню ставить чайник, и заодно - стрельнуть у соседки Элеоноры Тимофеевны, пожилой театральной кассирши, сигаретку, курить хотелось неимоверно. Скверное утро!
Пашутин занимал одну комнату в большой, вечно ремонтируемой коммунальной квартире старого московского дома на Чистопрудном бульваре. Жизнью своей он в общем был доволен - работа интересная, денег хватает, перспектива роста налицо - если они вовремя закончат проект, шеф обещал место завлабораторией, с жильем порядок - близко от работы, а одна единственная на протяжении вот уже трех лет соседка, покладистая, хотя и нудновато-болтливая дама, которой было наплевать на все на свете, кроме её обожаемого театра, скорее облегчала, чем усложняла бытие Пашутина.
Элеонора Тимофеевна была одинока, и Игорь для неё являся достойным обьектом материнской заботы. Сам Пашутин, в свое время не женившийся не то, что бы из глупой принципиальности, а скорее из-за полного непонимания, зачем вообще ему нужна жена, теперь вообще махнул на себя рукой - появиться в доме женщина, и на неё придется тратиь время, деньги, силы, начнут постоянно пропадать со своих мест бумаги, книги, приборы, появляясь потом в местах совершенно неожиданных, а супруга будет ходить следом и вопить тонким, противным голосом, что она наконец-то навела в доме порядок, а он, олух, опять все раскидал. Почему-то Пашутин представлял себе брак именно с этой стороны...
Соседки не оказалось дома, наверное, ушла по магазинам, и Пашутин, поставив чайник на горелку, в тайне презирая себя, острожно, чтобы не испачкаться в пепле, залез пальцами в закопченную баночку из-под "Нескафе", служившую пепельницей, и вытащил здоровенный чинарик "Житанес" с ободком помады на фильтре.
Большой, коричнево-рыжий таракан выполз из черной дыры вентиляционной отдушины на крашеную синей, казенной краской стену, пошевелил усами, огляделся, и шустро побежал сверху вниз, наискосок, явно нацелив свой маршрут на серую мойку с горой грязной посуды.
- Воронцов, вас срочно к себе Руслан Кимович!
- Хорошо, иду! - кивнул Сергей, одернул камуфляжку и отправился к шефу.
Руслан Кимович встретил Воронцова своей обычной восточной улыбкой, кивнул в ответ на приветствие:
- Здравствуй, здравствуй, Сергей Степанович! Ну, как учеба?
- Да нормально, Руслан Кимович!
- Устал?
- Да не особо, готов приступить к обязанностям!
Хосы покивал, словно задумавшись:
- Плохо, что не устал! Или в "Щите" учить стали хуже? Какой у тебя общий бал за экзамен?
- Девяносто семь! - не без гордости сказал Сергей, и выложил на стол свой диплом.
- Ого! - удивленно вскинул бровь Руслан Кимович, встал из-за стола подошел к Вронцову, окинул взором помощневшую фигуру, и вдруг нанес молниеносный удар левой рукой, целясь в живот.
Сергей среагировал практически мгновенно, поставив блок, одновременно убирая тело из-под удара, но полностью нейтрализовать выпад Хосы, мастера у-шу и специалиста ещё по доброму десятку различных видов единоборств, конечно, не смог, хотя и существенно ослабил силу удара.
- Неплохо, нелохо! - всегдашняя улыбка вновь заиграла на лице шефа: Видать, Сигизмунд не зря тебя хвалил! А что за история там была с каким-то выстрелом на экзамене?
Воронцов отлично понимал, что Руслану Кимовичу, приятелю начальника "Щита" Вершанского, давно все известно, и он просто хочет услышать собственную, Воронцовскую версию. Ну что ж, хочешь - слушай!
После рассказа Сергея Руслан Кимович посерьезнел, пожал Воронцову руку, жестом указал на стул, мол, присаживайся, сам занял свое обычное место:
- Что хочу сказать, Сергей Степанович? Молодец! В экстремальной ситуации максимально использовал то, чем лучше всего владеешь! Значит, не зря мы тебя отправляли на учебу, не зря вкладывали деньги... Ну, а теперь о деле!
Воронцов внутренне собрался, прикидывая, о каком деле хочет повести речь руководитель "Залпа", Руслан Кимович между тем продолжил:
- К нам поступил заказ от одного "богатенького" НИИ на группу телохранителей для опеки нескольких сотрудников, как они говорят, "второго звена"! Что-то они там наизобретали на заказ, что-то такое, чем сильно заинтересовалась некая организация, то ли наша, то ли зарубежная... Может, конкуренты их заказчика, или военная разведка... Не знаю! Но как я понял из слов руководителей НИИ, они работают в этом направлении, от нас же требуется обеспечить охрану, вернее, опеку клиентов... скажем, на ближайшие два месяца! Ты как, готов?
Сергей посмотрел в глаза шефа, потом кивнул. Хосы весь буквально разехался в улыбке, глаза совсем исчезли, превратившись в узкие щелочки:
- Это хорошо, что готов! Вообще-то мы обычно только что прибывших из школы сразу к самостоятельной работе не допускаем, прикрепляем к уже работающему телохранителю, так сказать, на стажировку, но тут обстоятельства просто вынуждают нас пойти на риск и допустить тебя к самостоятельной работе! Нет у нас сейчас свободных людей, каждый человек на счету! Да и дело, между нами говоря, плевое! Твой клиент - старший научный сотрудник, где-то твой погодок, к тому же холостой, возни с ним не будет! Встретил, сопроводил на работу, проторчал с ним в этом их НИИ, вечером проводил домой! Машину выделяет институт, оклад твой пока - тысяча восемсот долларов, договор у нас с ними, как я уже говорил, на два месяца! Ну, договорились?
Хосы встал, протянул Сергею руку:
- Желаю удачи, телохранитель!
Здание НИИЭАП, расположенное недалеко от Трубной площади, смотрело фасадом на Садовое, и за окнами кабинета директора шумел нескончаемый поток машин.
- Сергей Степанович, хочу вас предупредить, что Пашутин - человек со странностями. - директор института Фиоктистов встал из-за стола, прошелся, протирая руки носовым платком: - Я волнуюсь - за всю мою жизнь это первый случай, когда нам приходится прибегать к помощи телохранителей для защиты наших сотрудников.
Отставной полковник КГБ Урусов, возглавляющий Отдел Охраны НИИ, крупный, пожилой, слегка обвисший от кабинетной работы, покивал головой, добавил:
- Вообще, система охраны режимных институтов, сложившаяся за последние сорок лет, сбоев обычно не давала! Но сейчас... Бардак, мать его... Короче, кто-то настойчиво пытается овладеть любой информацией по разрабатываемой институтом теме! При этом я вынужден признать, что мы пока бессильны что-либо сделать, и это просто чудо, что ещё никто из работников НИИ не пошел на сотрудничество! Я не сомневаюсь в ваших людях, уважаемый Виктор Петрович, но человек слаб, времена сейчас тяжелые, а предложения нашего противника, да, да, именно противника, очень заманчивы!
Феоктистов вздохнул:
- Противник - это вы загнули, но насчет заманчивости... Сергей Степанович, чтобы вы знали - начальнику отдела теоритических разработок, доктору наук, было предложена купчая на трехэтажный дом с лифтом и бассейном в одной из стран Центральной Европы, двести тысяч долларов ежегодного дохода и работа по профилю в ведущих институтах мира! Вот так, не больше, ни меньше!
Воронцов пожал плечами:
- Так может быть, это просто блеф?
- Блеф!? - буквально взвился Урусов: - Мы, я имею ввиду своих бывших коллег, тщательно проверяем каждое сообщение! Все подтверждается! К сожалению, законы некоторых зарубежных стран, скажем, Щвейцарии, строго охраняют тайну личности вкладчиков частных банков, иначе этот Некто, или "Никто", как он представляется, давно бы был у нас в руках! Все реальность! И дома, и деньги, и то, что мы до сих пор не можем даже засеч, откуда звонят сотрудникам интитута! Я, между прочим, подавал начальству, ну, в фирму-заказчик, рапорт о необходимости временно заморозить работу над проектом, потому-что чувствую - захоти этот Никто перейти к решительным действиям, мои люди вряд ли смогут ему помешать! А вы говорите - блеф!
Директор института нетерпеливо забарабанил пальцами по полированой поверхности стола:
- Вернемся к Пашутину! Я уже сказал - он человек со странностями! Достаточно молод, талантлив, к науке вообще, и к своей работе в частности подходит исключительно творчески, в обычной жизни рассеян, несобран, что назывется, чудак! Поэтому, Сергей Степанович, у меня к вам просьба - не давите на него без крайней нужды! Постарайтесь быть как можно незаметнее! Ну, не висите над ним, словно дамоклов меч: "Это - нельзя, то - не велено!". Пашутин работает над материальным воплощением одной из важных составляющих проекта, ему нельзя мешать - нас поджимают сроки! Я очень надеюсь, что все эти звонки, послания, предложения так и остануться лишь нематериальными проявлениями, и все в будущем сложиться нормально!
- Вашими бы устами... - проворчал Урусов, повернул свою крупную голову с гривой седеющих волос к Воронцову: - От себя хочу добавить: в случае малейшей активизации этого Никто - сразу ко мне! Вы - частное лицо, так сказать, наемник, варяг, к вам и вашим коллегам мы вынуждены были обратиться не от хорошей жизни! Не обижайтесь, но в случае чего я подтяну профессионалов, то есть ребят со своей бывшей работы, пусть они заниматься своим прямым делом! Договорились? И все же... Будьте с этим... м-м-м, чудаком на букву... Ну, построже, короче! Ну, с Богом! Инструкции вы получили, и вот ещё что: будьте, как говориться, бдительны, и не только на улице, но и здесь, в стенах института! У нас есть подозрение... Впрочем, неважно! Всего доброго, надеюсь, мы сработаемся!
Сергей кивнул, встал, попрощался, прошел через приемную в коридор, и отправился в лабораторию, где трудился Пашутин - работа началась!
Последние, недосказанные слова полковника Урусова зародили в его сердце тревогу - что имел в виду бывший "гэбэшник"? "У нас есть подозрение...". Какое подозрение? Что кто-то из сотрудников НИИЭАП тайно принял предложение и продал свою часть информации? Или подозрение, что кто-то в самом институте - "засланный казачок"? Или что люди "господина Никто" в случае чего могут предпринять попытку проникновения в здание института? Или все сразу?
Ответов на эти вопросы у Воронцова не было...
* * *
Игорь Пашутин проснулся утром в очень плохом расположении духа. Виной тому было несколько причин:
Во-первых, прибор, над которым он, Саня Кох и два их лаборанта бились уже четыре месяца, хотя и работал, но выдавать расчетные параметры явно не спешил, и что нужно было сделать, чтобы заставить упрямое "железо" подчиниться, Игорь не знал, не знал абсолютно, до головной боли, до отчаяния, чуть ли не до слез!
Во-вторых, неделю назад в его квартиру впервые позвонил этот дурацкий "господин Никто", и с тех пор звонит регулярно, присылал на адрес электронной почты Пашутина через "Интернет" сообщения, достает звонками на работе, а эти дундуки из Отдела Охраны института до сих пор не могут вычислить, кто он и откуда!
"Обьект постоянно меняяет дислокацию, а для телефонной связи использует аппаратуру не серийного образца, врезаясь в линии совершенно автономно!", - вспомнил Пашутин обрывок разговора в кабинете директора.
И, в третьих, сегодня у него, безвестного старшего научного сотрудника, должен был появиться свой, личный телохранитель, причем Игорь уже заранее испытывал непрязнь к этому человеку - воображение рисовала образ тупого, гороподобного качка с бритым затылком и пистолетом на пузе, который всюду будет таскаться за Пашутиным, совать свой нос в его дела и пробовать суп в столовке, прежде чем Игорь соберется его есть, и утробно ржать, глядя по видику фильм "Тупой и ещё тупее"...
Пашутин встал, с тоской окинул взглядом свою комнату, стол посредине, гору бумаг с расчетами, над которыми он просидел вчера до поздна, пустую пачку "Кэмела", чертыхнулся и отправился на кухню ставить чайник, и заодно - стрельнуть у соседки Элеоноры Тимофеевны, пожилой театральной кассирши, сигаретку, курить хотелось неимоверно. Скверное утро!
Пашутин занимал одну комнату в большой, вечно ремонтируемой коммунальной квартире старого московского дома на Чистопрудном бульваре. Жизнью своей он в общем был доволен - работа интересная, денег хватает, перспектива роста налицо - если они вовремя закончат проект, шеф обещал место завлабораторией, с жильем порядок - близко от работы, а одна единственная на протяжении вот уже трех лет соседка, покладистая, хотя и нудновато-болтливая дама, которой было наплевать на все на свете, кроме её обожаемого театра, скорее облегчала, чем усложняла бытие Пашутина.
Элеонора Тимофеевна была одинока, и Игорь для неё являся достойным обьектом материнской заботы. Сам Пашутин, в свое время не женившийся не то, что бы из глупой принципиальности, а скорее из-за полного непонимания, зачем вообще ему нужна жена, теперь вообще махнул на себя рукой - появиться в доме женщина, и на неё придется тратиь время, деньги, силы, начнут постоянно пропадать со своих мест бумаги, книги, приборы, появляясь потом в местах совершенно неожиданных, а супруга будет ходить следом и вопить тонким, противным голосом, что она наконец-то навела в доме порядок, а он, олух, опять все раскидал. Почему-то Пашутин представлял себе брак именно с этой стороны...
Соседки не оказалось дома, наверное, ушла по магазинам, и Пашутин, поставив чайник на горелку, в тайне презирая себя, острожно, чтобы не испачкаться в пепле, залез пальцами в закопченную баночку из-под "Нескафе", служившую пепельницей, и вытащил здоровенный чинарик "Житанес" с ободком помады на фильтре.
Большой, коричнево-рыжий таракан выполз из черной дыры вентиляционной отдушины на крашеную синей, казенной краской стену, пошевелил усами, огляделся, и шустро побежал сверху вниз, наискосок, явно нацелив свой маршрут на серую мойку с горой грязной посуды.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента