К этому же разряду источников относятся различные международные договоры, заключенные московским правительством с послами Великого княжества Литовского (после 1569 г. – с Речью Посполитой), Ливонского Ордена, Швеции, Казанским и Крымским ханствами, Ногайской Ордой. Часть документов опубликована в соответствующих сборниках Русского исторического общества и в Литовской Метрике, часть хранится в РГАДА в фондах 79 (Сношения России с Польшей), 89 (Сношения России с Турцией) 96 (Сношения России со Швецией), 123 (Сношения России с Крымом), 127 (Сношения России с ногайскими татарами), 389 (Литовская Метрика). Особо следует отметить договоры эпохи Смутного времени. Они зафиксировали соглашения различных политических группировок расколотого непримиримой враждой российского общества с польским королем Сигизмундом III и гетманом С. Жолкевским, действовавшим по его поручению (Смоленский, Царево-Займищенский и Московский), согласие русской стороны признать своим царем королевича Владислава, сына Сигизмунда III.
Ценнейшие сведения по военной истории Московского государства содержит документация Разрядного приказа, дьяки которого вели подробные записи назначений на все высшие военные должности. Сведения о них заносились в разрядные книги, первые записи которых восходят к событиям последней четверти XV в., подробно описывают участие командного звена русского войска в войнах XVI – первой половины XVII вв. Первое издание официальных разрядных книг относится к 1853 г. когда были опубликованы записи, относящиеся к первой четверти XVII в., в том числе сведения, касающиеся посылки воевод по городам во время Московского похода королевича Владислава 1617—1618 гг. При работе над использовались данные Разрядных книг 1475—1598 гг., 1559—1605 гг., 1475—1605 гг., 1550—1636 гг., 1598—1638 гг., а также изданные С.А. Белокуровым «Разрядные записи за Смутное время» (М., 1907), регистрировавшие перемещение служилых людей на военной, гражданской (административной) и придворной службе. Несмотря на фрагментарность сохранившихся записей, они отразили основные тенденции социально-политического развития русского общества, состояние дел в административно-управленческом аппарате, характер и основные направления распорядительной деятельности Разрядного приказа. Из частных разрядных книг, фиксировавших служебные назначения представителей одного из знатнейших московских родов, уникальностью сведений выделяется Разрядная книга князей Пожарских, хранящаяся в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ). Сохранившийся рукописный список памятника датируется серединой XVII в. Он был сделан по заказу убитого под Конотопом в 1659 г. князя С.Р. Пожарского с не дошедшей до нас рукописи, принадлежавшей его знаменитому дяде Д.М. Пожарскому. Эта разрядная книга начинается описанием событий осады Кеси (Вендена) войском И.И. Голицына и В.Л. Салтыкова во время Ливонского похода Ивана Грозного 1577 г., а заканчивается 1605 г.
Не менее важным источником являются «десятни» – служебные списки дворян и детей боярских, составлявшиеся при их верстании, разборе и выдаче денежного жалованья, поэтому все сохранившиеся десятни можно разделить на три основных типа: верстальные, разборные и раздаточные. Некоторые из них опубликованы В.Н. Сторожевым и Ю.В. Готье, однако значительное число относящихся в основном к XVII в.
хранится в фонде Разрядного приказа Российского государственного архива древних актов в особом разделе «Дела десятен». Там же находятся «Книга сметная города Путивля», которую открывает ценнейший по содержанию наказ новоназначенным воеводам Б.М Нагому и П.Н. Бунакову, разборные книги донских атаманов и раздаточные книги о выдаче денежного жалованья военнослужащим полков солдатского, драгунского и рейтарского строя.
Важную информацию содержат указные, похвальные жалованные и ввозные грамоты, наказы, боярские приговоры, отписки воевод, станичных и заставных голов, прочетные грамоты городов эпохи Смутного времени, разрядные и разметные списки, росписи укреплений, служилых людей, оружия и снаряжения, расположения станиц и сторожевых застав, крестоцеловальные и поручные записи, челобитные, розыскные дела, расспросные речи, памяти Разрядного и других приказов, многие из которых опубликованы в различных археографических сборниках. Подробные сведения о землевладении служилых людей, состоянии крепостей, хранящемся в них военном имуществе можно почерпнуть из писцовых книг.
Среди остающихся неопубликованными документальных материалов наибольший интерес представляют росписи русской армии 1629, 1631, 1638 и 1650/1651 гг. Сведения, содержавшиеся в этих сводных ведомостях использовал А.В. Чернов, однако при подсчете численности отдельных разрядов служилых людей им были допущены ошибки. Определенную ценность представляют документы, посвященные засечному строительству, прежде всего наказная память засечному голове Михаилу Колупаеву, возглавлявшему работы по возведению укреплений в Тульском уезде. Документ датирован 1554 г. Введение его в научный оборот позволяет отбросить сомнения в существовании засек под Тулой, высказанные В.П. Загоровским. Также следует отметить большой комплекс поручных записей, данных посадскими людьми белозерским посадским старостам, «земским советным людям» и целовальникам по новоприборным стрельцам. Важным представляется факт зачисления на службу охочих людей на земском, а не царском жалованье, со своими самопалами. Эти обстоятельства были продиктованы временем проведения прибора, осуществлявшегося весной 1613 г., когда ослабевшая государственная власть могла руководить страной лишь в тесном контакте с «выборными земскими советными людьми».
В этих условиях даже стрелецкие головы и сотники не назначались Москвой, а избирались «миром».
В работе над книгой использованы акты из коллекции П.П. Шибанова (ОР РГБ), существенно дополняющие наши представления о событиях, происходивших на южных рубежах Московского государства в 40-х гг. XVII в. Среди находящихся в этой коллекции документов Чугуевской и Короченской съезжих изб большинство затрагивает вопросы организации обороны приграничных русских уездов, сообщает о вооруженных столкновениях с татарскими отрядами, состоянии укреплений и имеющемся вооружении. Лишь некоторые из актов, содержащих сведения об организации службы в Короченском остроге, были опубликованы. Уникальным по важности представляется сообщение о переводе в Чугуев 200 московских стрельцов. Информация об этом содержится в грамоте от 13 декабря 1642 г. местному воеводе Ивану Никифоровичу Бестужеву, которому предписывалось оказать содействие командовавшему стрельцами голове Богдану Озеренскому. Она позволяет опровергнуть утверждение о том, что принятое в начале 1640-х гг. решение московского правительства об устройстве на житье в южных городах 1200 московских стрельцов было реализовано лишь частично, путем перевода двух стрелецких сотен в Усерд. Наиболее категорично настаивал на этом В.А. Александров, не нашедший в фондах РГАДА других документов о переводе московских стрельцов в южные города. Обнаруженная нами в фондах ОР РГБ грамота об устроении в Чугуеве «на вечное житье» 200 московских стрельцов свидетельствует о том, что правительственная программа выполнялась не только в Усерде, но и в Чугуеве, а возможно, и в других южных крепостях.
В XVI—XVII вв. создается ряд наставлений и уставов, посвященных регламентации службы ратных людей. Первым значительным памятником такого рода стал «Боярский приговор о станичной и сторожевой службе», составленный в 1571 г. особой комиссией во главе с кн. М.И. Воротынским. К участию в ней были привлечены также станичные головы и вожи, знавшие слабые места в действовавшей системе пограничной обороны. Зарубежный и русский опыт военных действий конца XVI—XVII вв. был обобщен в «Уставе ратных, пушечных и других дел, касающихся до военной науки», подготовленном подъячим Посольского приказа Онисимом Михайловым на основе изучения переводных сочинений и собственного опыта. Наконец, после появления в составе русской армии полков солдатского, драгунского и рейтарского строя, появилась необходимость в печатных наставлениях для обучения военному делу новобранцев. Отчасти потребность в них была реализована публикацией в 1647 г. значительным тиражом (1200 экз.) труда И.И. Вальгаузена «Военное искусство пехоты», в русском переводе получившим название «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей».
Другая группа источников представлена нарративными памятниками: летописями, хронографами и воинскими повестями XVI—XVII вв.
Подробные сведения о событиях русской военной истории конца XV – начала XVI в. содержат Софийская, Воскресенская, Ермолинская, Львовская, Вологодско-Пермская, Типографская, Тверская, Новгородская IV, Псковские 1 и 2, Холмогорская, Устюжская, Иоасафовская летописи, Степенная книга царского родословия, Архангелогородский и Двинский летописцы, летописные записи Марка Левксинского, Летописчик Игнатия Зайцева, краткие летописцы Кирилло-Белозерского монастыря.
Крупнейшим памятником русского летописания XVI в. является Никоновская летопись, получившая свое название по одному из списков, принадлежавших патриарху Никону. В первоначальной редакции ее изложение доводилось до 1520 г., однако ряд списков Никоновской летописи (Патриарший и др.) дополнен рассказом о событиях середины XVI в. и более позднего времени. Многие известия Никоновской летописи уникальны, они дошли до нас только в составе этого свода.
Официальную трактовку общественно-политическому развитию Московского государства конца XVI – начала XVII вв. дал «Новый летописец». Он был завершен, как показывает анализ отраженных в памятнике событий, летом 1630 г. (после рождения царевны Анны Михайловны 14 июля и до 1 сентября 1630), однако работа по составлению летописца началась в середине 20-х годов XVII в. Исследователями отмечалось, что памятник по названию примыкает к летописям, а по содержанию и характеру принадлежит к историческим повестям. Внутренняя целостность этого произведения и тождественность в оценке схожих исторических событий указывает на принадлежность «Нового летописца» одному автору, которого, по мнению Платонова, отличали объективность и последовательность в изложении. В «Новом летописце» перечислены все основные события Смутного времени и междуцарствия 1610—1612 гг., описывается произошедшее в феврале 1613 г. избрание царем Михаила Федоровича Романова, рассказывается о первых годах его правления.
В ряде случаев сообщения «Нового летописца» дополняют сведения летописей, опубликованных в 34-м томе «Полного собрания русских летописей» (Пискаревского, Московского и Бельского летописцев), а также летописей и летописцев XVII—XVIII вв., хранящихся в ОР РГБ.
К указанной группе источников относятся и хронографы – сочинения по всемирной истории, пришедшие на Русь из Византии, Болгарии и Сербии, заметно расширенные из-за подробного освещения событий российской истории. Основная редакция Хронографа 1512 г., повествование которой завершалось событиями 1452 г., подверглась основательной переработке и была дополнена сведениями, относящимися к российской истории XVI – начала XVII в. Особенно следует выделить «вторую» редакцию русского хронографа, созданную в 1617 г., до окончания польско-литовской интервенции и заключения Деулинского перемирия. Главной ценностью источника является то, что его содержание положено в основу последующей русской историографии, что объясняется популярностью распространенного в сотнях списков хронографа редакции 1617 г.
Хронографом долгое время считалась и опубликованная часть «Столярова хронографа» («Хронографа Столяра», «Столяровского хронографа»), принадлежавшего Н.М. Карамзину и от него получившего свое название. В настоящее время установлено, что «Столяров хронограф» включает в себя Хронограф русской редакции 1512 г.; статьи Хронографа редакции 1617 г.; «Сказание о родословии великих русских государей и великих князей, и царей…»; оригинальное произведение, охватывающее события 1604—1644 гг., автором которого считается Б.Ф. Болтин, ряд других сочинений. В «Изборнике славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции», изданном А.Н. Поповым, опубликована была оригинальная часть «Столяровского хронографа» – сочинение Б.Ф. Болтина. По мнению А.И. Маркевича и С.Ф. Платонова, опубликованная часть «хронографа Столяра» – довольно подробная разрядная книга частного происхождения. В то же самое время ряд мест памятника, по признанию Платонова, приближается к летописным показаниям.
Традиционно ценным источником о противоборстве Московского государства и Казанского ханства считается Казанский летописец (Казанская история), написанный в 1564—1565 гг. освобожденным из татарского плена русским служилым человеком. Многие сведения, приводимые автором, представляют определенный интерес, но, при сопоставлении с летописными и актовыми материалами, часто не подтверждаются. Поэтому ряд исследователей относят это сочинение к источникам, не заслуживающим доверия.
Первостепенную важность при изучении событий военной истории Московского государства середины XVI в. представляет «История о великом князе Московском» А.М. Курбского, закончившего сочинение в 1570-х гг.
К числу часто используемых исследователями нарративных источников относятся также сочинения Авраамия (в миру Аверкия) Палицына и дьяка Ивана Тимофеева. Автор первого, начавший свою служебную карьеру воеводой в Кольском остроге и Холмогорах, затем постригшийся в монахи и в 1608 г. ставший келарем Троице-Сергиева монастыря, подробно описал завоевание Казани, последующую борьбу с продолжавшими сопротивление татарами и марийцами, первые походы русских воевод эпохи Ливонской войны и войны Смутного времени.
В произведении дьяка Ивана Тимофеева (Семенова) существенным является сообщение об организации обороны Москвы во время нашествия Гази-Гирея в 1591 г., его оценка междоусобиц начала XVII в., иностранной военной интервенции.
Наиболее известными из воинских повестей XVI—XVII вв. являются «Повесть о прихожении Стефана Батория на град Псков», «Повесть о победах Московского государства», «Повесть об Азовском осадном сидении донских казаков».
Первое из этих произведений посвящено самому крупному из заключительных событий Ливонской войны, подвигу защитников Пскова, отразивших нашествие «лютого великого зверя», каким изображен автором повести польский король. Стилистика сочинения близка другим памятникам эпохи, таким, как «Степенная книга» и «История о Казанском царстве».
Воинскую повесть о событиях Смутного времени написал анонимный автор (смоленский дворянин), в 1612—1613 гг.
служивший в Нижегородском ополчении. В ней, помимо сообщения автором новых сведений о походе М.В. Скопина-Шуйского из Новгорода к Москве, о сведении с престола царя Василия Шуйского, содержится ряд ценнейших известий об организации Нижегородского ополчения, его переходе в Ярославль, «стоянии» там и о последующем походе к Москве.
Ценнейшим источником является «Повесть об Азовском осадном сидении донских казаков». Автор ее детально описывает сборы донцов весной 1637 г. в поход, осаду турецкой крепости, сделанный под стены Азова подкоп, штурм города, оборону его от татарских и ногайских орд, поражение огромного султанского войска, оставление в 1492 г. по приказу царя Михаила Федоровича (по решению Земского собора, устрашившегося грозящей войной Турции).
Источниками, воспроизводящими многие подробности событий XV—XVII вв., являются сочинения (мемуары, записки, дневники) современников, оставивших описание русского войска, его вооружения, действий в войнах конца XV – середины XVII вв. К этой группе относятся: обширный труд посла австрийского императора Сигизмунда Герберштейна, побывавшего в России в 1517 и 1526 гг.; сочинения английских дипломатов Джильса Флетчера, Джерома Горсея, их австрийского коллеги Иоанна Фабра, трактаты иезуита Антонио Поссевино, направленного римским папой Григорием XIII в Москву с целью склонить царя Ивана IV к принятию католичества. Папский посланник был очевидцем последних событий Ливонской войны, участвовал в заключении Ям-Запольского перемирия между Московским государством и Речью Посполитой. Ценные сведения о русском войске содержат путевые записи путешественников Ричарда Ченслера, Томаса Бэннистера и Джона Дэкета, второго капитана на корабле Х. Уиллоби Климента Адамса, опричников Генриха Штадена, Иоанна Таубе и Элерта Крузе, витебского коменданта Александра Гваньини, «Ливонская хроника» Бальтазара Рюссова, сообщение Энтони Дженкинсона, описавшего происходившие в Москве в 1557 г. артиллерийский и стрелковый смотры. К сожалению, в нашей литературе сведения Дженкинсона о численности участвовавших в смотре стрельцов были искажены. Подробнее этот факт будет рассмотрен во 2-й книге трактата. Подробные сведения о России и русском войске собрал Франческо Тьеполо, книга которого «Рассуждение о делах Московии» посвящена была не только географическому описанию страны, но и состоянию ее крепостей, численности вооруженных сил, их размещению в мирное и военное время. Организации русской армии посвятил отдельную главу своей книги, вышедшей в Падуе в 1680 г., Яков Рейтенфельс. Его интересовала численность войска, его устройство, подготовка военнослужащих. По мнению Рейтенфельса, «главная сила русских заключается в пехоте и, совершенно справедливо, может быть уподоблена турецким янычарам». Многие сведения этого автора подтверждают факт существования в России постоянного войска, численность которого он определил в 100 тысяч человек. Большая часть из них несла службу на границах страны. Немало ценной информации сообщил своему правительству шведский военный агент капитан Эрик Пальмквист, включенный в посольство Г. Оксеншерны для сбора сведений о русских вооруженных силах. Особый интерес вызывает сделанная им на профессиональном уровне характеристика московской артиллерии.
Большой пласт мемуаров и дневников оставила Ливонская война. О шедших тогда боевых действиях рассказывается в записках каштеляна Гнезниского Яна Зборовского, старосты Ковельского и Гродненского Луки Дзялынского, австрийского посланника в Москве Даниила Принца фон Бухау, секретаря польских королей Стефана Батория и Сигизмунда III Рейнгольда Гейденштейна. Особый интерес вызывают рассказ Александра Полубенского, командовавшего польскими войсками в Прибалтике, об осаде и взятии Вольмара во время Ливонского похода Ивана Грозного 1577 г. и пребывании автора в русском плену и сочинение неизвестного очевидца Венденской битвы 1578 г., закончившейся тяжелым поражением московского войска.
Событиям Смутного времени посвящены: «Записки гетмана Жолкевского о Московской войне», принадлежавшие перу польского полководца, разбившего под гжатским селом Клушиным русско-шведские войска князя Д.И. Шуйского и Я.П. Делагарди и вынудившего московские власти к заключению договора о признании новым русским царем польского королевича Владислава; мемуары капитана Жака Маржерета, командовавшего ротой наемников в русской армии, а затем в войсках Лжедмитрия II и Сигизмунда III; сочинения голландского купца Исаака Массы, бывшего очевидцем выступления посадских людей против «тушинцев» в Вологде и Ярославле осенью 1608 г., аугсбургского торговца Георга Паерле, Конрада Буссова – немецкого ландскнехта, с 1601 по 1611 гг. находившегося на службе в наемных ротах у Бориса Годунова, Лжедмитрия I, Лжедмитрия II и Сигизмунда III; дневниковые записи польского шляхтича Самуила Маскевича, дворецкого Марины Мнишек Мартына Стадницкого, ротмистра Николая Мархоцкого и мозырского хорунжего Иосифа Будило, находившегося в осажденном русскими войсками Московском Кремле, вплоть до октябрьской капитуляции 1612 г.; «История о великом княжестве Московском» Петра Петрея, военного комиссара при шведском экспедиционном корпусе Я.П. Делагарди. К этой же группе источников относятся и мемуары архиепископа Елассонского Арсения, грека по происхождению, в 1597 г. ставшего архиепископом при Архангельском соборе Кремля, а в 1615 г. – архиепископом Суздальским. Находясь в Кремле во время осады Москвы земскими ратями, архиепископ Елассонский в воспоминаниях рассказал о разорении города в 1611 г. поляками, о невзгодах и лишениях, пережитых русскими людьми, оказавшимися вместе с интервентами в осажденной русскими полками столице, об освобождении Москвы ополчением Д.Т. Трубецкого и Д.М. Пожарского в октябре 1612 г.
Ценным источником для изучения событий Смоленской войны является опубликованный в отрывках «Дневник о войне царя Михаила Феодоровича с польским королем Владиславом 1632—1634 гг.», написанный не установленным очевидцем неудачной попытки русской армии возвратить потерянные Россией в годы Смутного времени смоленские, черниговские и новгород-северские земли.
Определенные интерес представляют небольшие, но содержательные сообщения московского посла, грека по происхождению, Георгия Перкамоты и немецкого путешественника Иоанна Давида Вундерера. Краткая запись рассказа Перкамоты о Руси времени правления великого князя Ивана III, сохранившаяся в итальянских архивах, была переведена на русский язык М.А. Гуковским и опубликована в приложении к его статье, посвященной поездке Перкамоты в Милан. Сообщение московского посла датировано 28 июня 1486 г. Для нас особенно интересно его упоминание о получившем широкое применение в Московском государстве ручного огнестрельного оружия.
И.Д. Вундерер, посетивший в 1590 г. Псков, коснулся организации службы воинов поместного ополчения, их вооружения и обеспечения продовольствием во время походной жизни.
Детальное описание русской армии середины XVII в. сделал Григорий Карпович Котошихин, подьячий Посольского приказа, в 1664 г. бежавший за пределы России. В 1666 г. в Швеции им было написано подробное сочинение о русских царях, государственном устройстве, особенностях русского посольского ритуала, вооруженных силах, обычаях простого народа. Для нашего исследования первостепенную важность имеют сообщения Котошихина о приказах, осуществлявших функции военного управления, составе армии, в том числе полках солдатского, драгунского и рейтарского строя, о воинских сборах, укрепленных городах и монастырях, организации артиллерии, служивших в русском войске донских казаках.
Завершая обзор дневников и мемуаров современников событий конца XV – середины XVII вв. следует отметить противоречивость многих свидетельств. Так, отечественными источниками, повествующими об участии в войнах посошных и даточных людей, полностью опровергается утверждение К. Адамса, считавшего, что «в Московии народа так много, что в войско не берут ни поселян, ни купцов». В 1486 г. русский посол Г. Перкамота сообщил в Милане об использовании русскими воинами ручного огнестрельного оружия, но почти столетие спустя А. Гваньини, служивший в польской армии во второй половине XVI в., писал, что «московиты еще лет сорок назад не знали ни многочисленных орудий, ни пушек», не говоря уже о ручницах и самопалах. Археологические находки подтверждают правоту Перкамоты, но приведенные примеры доказывают необходимость критического отношения к дошедшим до нас документам и свидетельствам.
Главной целью работы является всестороннее изучение особенностей военно-политического развития Московского государства с конца XV и до середины XVII в. Для достижения этой цели необходимо решить следующие важные исследовательские задачи:
1. Рассмотреть деятельность политического руководства страны, направленную на развитие и укрепление вооруженных сил Московского государства.
2. Установить приоритеты внешней политики России, причины вызревавших вооруженных конфликтов, рассмотреть сложившуюся практику военного решения важнейших внешнеполитических задач, определить, достаточными ли для этого были имеющиеся в распоряжении правительства силы и средства.
3. Исследовать организацию армии и ее отдельных частей, систему военного управления, порядок комплектования, обучения и оснащения вооруженных сил, характер осуществлявшихся на границах страны оборонительных мероприятий.
4. Выделить этапы военно-политического развития Московского государства.
Осуществление поставленной цели и исследовательских задач позволяет определить характер и содержание военной политики московских государей, оценить эффективность их действий по защите страны и ее внешнеполитических интересов. В этой связи представляется ошибочным мнение В.Б. Кобрина, высказанное им в редакционной статье, помещенной в сборнике «Из истории русской армии и оружия» (Труды ГИМ. Вып. 64. М., 1987). Подчеркнув, что чаще всего предметом исследования военных историков становятся конкретные боевые операции, деятельность полководцев, применение различных стратегических и тактических приемов, автор попытался обосновать актуальность изучения военной организации страны и ее вооружения как некоего «иного аспекта» изысканий в области военной истории. Заявление Кобрина о возможности изучения вооруженных сил не оценивая их боевую практику является ошибочным. Армия создается и существует для ведения войны, организация ее совершенствуется в ходе военных действий, опыт боевых операций оказывает решающее влияние на развитие военного дела и позволяет использовать его при подготовке войск к новым вооруженным конфликтам.
Ценнейшие сведения по военной истории Московского государства содержит документация Разрядного приказа, дьяки которого вели подробные записи назначений на все высшие военные должности. Сведения о них заносились в разрядные книги, первые записи которых восходят к событиям последней четверти XV в., подробно описывают участие командного звена русского войска в войнах XVI – первой половины XVII вв. Первое издание официальных разрядных книг относится к 1853 г. когда были опубликованы записи, относящиеся к первой четверти XVII в., в том числе сведения, касающиеся посылки воевод по городам во время Московского похода королевича Владислава 1617—1618 гг. При работе над использовались данные Разрядных книг 1475—1598 гг., 1559—1605 гг., 1475—1605 гг., 1550—1636 гг., 1598—1638 гг., а также изданные С.А. Белокуровым «Разрядные записи за Смутное время» (М., 1907), регистрировавшие перемещение служилых людей на военной, гражданской (административной) и придворной службе. Несмотря на фрагментарность сохранившихся записей, они отразили основные тенденции социально-политического развития русского общества, состояние дел в административно-управленческом аппарате, характер и основные направления распорядительной деятельности Разрядного приказа. Из частных разрядных книг, фиксировавших служебные назначения представителей одного из знатнейших московских родов, уникальностью сведений выделяется Разрядная книга князей Пожарских, хранящаяся в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ). Сохранившийся рукописный список памятника датируется серединой XVII в. Он был сделан по заказу убитого под Конотопом в 1659 г. князя С.Р. Пожарского с не дошедшей до нас рукописи, принадлежавшей его знаменитому дяде Д.М. Пожарскому. Эта разрядная книга начинается описанием событий осады Кеси (Вендена) войском И.И. Голицына и В.Л. Салтыкова во время Ливонского похода Ивана Грозного 1577 г., а заканчивается 1605 г.
Не менее важным источником являются «десятни» – служебные списки дворян и детей боярских, составлявшиеся при их верстании, разборе и выдаче денежного жалованья, поэтому все сохранившиеся десятни можно разделить на три основных типа: верстальные, разборные и раздаточные. Некоторые из них опубликованы В.Н. Сторожевым и Ю.В. Готье, однако значительное число относящихся в основном к XVII в.
хранится в фонде Разрядного приказа Российского государственного архива древних актов в особом разделе «Дела десятен». Там же находятся «Книга сметная города Путивля», которую открывает ценнейший по содержанию наказ новоназначенным воеводам Б.М Нагому и П.Н. Бунакову, разборные книги донских атаманов и раздаточные книги о выдаче денежного жалованья военнослужащим полков солдатского, драгунского и рейтарского строя.
Важную информацию содержат указные, похвальные жалованные и ввозные грамоты, наказы, боярские приговоры, отписки воевод, станичных и заставных голов, прочетные грамоты городов эпохи Смутного времени, разрядные и разметные списки, росписи укреплений, служилых людей, оружия и снаряжения, расположения станиц и сторожевых застав, крестоцеловальные и поручные записи, челобитные, розыскные дела, расспросные речи, памяти Разрядного и других приказов, многие из которых опубликованы в различных археографических сборниках. Подробные сведения о землевладении служилых людей, состоянии крепостей, хранящемся в них военном имуществе можно почерпнуть из писцовых книг.
Среди остающихся неопубликованными документальных материалов наибольший интерес представляют росписи русской армии 1629, 1631, 1638 и 1650/1651 гг. Сведения, содержавшиеся в этих сводных ведомостях использовал А.В. Чернов, однако при подсчете численности отдельных разрядов служилых людей им были допущены ошибки. Определенную ценность представляют документы, посвященные засечному строительству, прежде всего наказная память засечному голове Михаилу Колупаеву, возглавлявшему работы по возведению укреплений в Тульском уезде. Документ датирован 1554 г. Введение его в научный оборот позволяет отбросить сомнения в существовании засек под Тулой, высказанные В.П. Загоровским. Также следует отметить большой комплекс поручных записей, данных посадскими людьми белозерским посадским старостам, «земским советным людям» и целовальникам по новоприборным стрельцам. Важным представляется факт зачисления на службу охочих людей на земском, а не царском жалованье, со своими самопалами. Эти обстоятельства были продиктованы временем проведения прибора, осуществлявшегося весной 1613 г., когда ослабевшая государственная власть могла руководить страной лишь в тесном контакте с «выборными земскими советными людьми».
В этих условиях даже стрелецкие головы и сотники не назначались Москвой, а избирались «миром».
В работе над книгой использованы акты из коллекции П.П. Шибанова (ОР РГБ), существенно дополняющие наши представления о событиях, происходивших на южных рубежах Московского государства в 40-х гг. XVII в. Среди находящихся в этой коллекции документов Чугуевской и Короченской съезжих изб большинство затрагивает вопросы организации обороны приграничных русских уездов, сообщает о вооруженных столкновениях с татарскими отрядами, состоянии укреплений и имеющемся вооружении. Лишь некоторые из актов, содержащих сведения об организации службы в Короченском остроге, были опубликованы. Уникальным по важности представляется сообщение о переводе в Чугуев 200 московских стрельцов. Информация об этом содержится в грамоте от 13 декабря 1642 г. местному воеводе Ивану Никифоровичу Бестужеву, которому предписывалось оказать содействие командовавшему стрельцами голове Богдану Озеренскому. Она позволяет опровергнуть утверждение о том, что принятое в начале 1640-х гг. решение московского правительства об устройстве на житье в южных городах 1200 московских стрельцов было реализовано лишь частично, путем перевода двух стрелецких сотен в Усерд. Наиболее категорично настаивал на этом В.А. Александров, не нашедший в фондах РГАДА других документов о переводе московских стрельцов в южные города. Обнаруженная нами в фондах ОР РГБ грамота об устроении в Чугуеве «на вечное житье» 200 московских стрельцов свидетельствует о том, что правительственная программа выполнялась не только в Усерде, но и в Чугуеве, а возможно, и в других южных крепостях.
В XVI—XVII вв. создается ряд наставлений и уставов, посвященных регламентации службы ратных людей. Первым значительным памятником такого рода стал «Боярский приговор о станичной и сторожевой службе», составленный в 1571 г. особой комиссией во главе с кн. М.И. Воротынским. К участию в ней были привлечены также станичные головы и вожи, знавшие слабые места в действовавшей системе пограничной обороны. Зарубежный и русский опыт военных действий конца XVI—XVII вв. был обобщен в «Уставе ратных, пушечных и других дел, касающихся до военной науки», подготовленном подъячим Посольского приказа Онисимом Михайловым на основе изучения переводных сочинений и собственного опыта. Наконец, после появления в составе русской армии полков солдатского, драгунского и рейтарского строя, появилась необходимость в печатных наставлениях для обучения военному делу новобранцев. Отчасти потребность в них была реализована публикацией в 1647 г. значительным тиражом (1200 экз.) труда И.И. Вальгаузена «Военное искусство пехоты», в русском переводе получившим название «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей».
Другая группа источников представлена нарративными памятниками: летописями, хронографами и воинскими повестями XVI—XVII вв.
Подробные сведения о событиях русской военной истории конца XV – начала XVI в. содержат Софийская, Воскресенская, Ермолинская, Львовская, Вологодско-Пермская, Типографская, Тверская, Новгородская IV, Псковские 1 и 2, Холмогорская, Устюжская, Иоасафовская летописи, Степенная книга царского родословия, Архангелогородский и Двинский летописцы, летописные записи Марка Левксинского, Летописчик Игнатия Зайцева, краткие летописцы Кирилло-Белозерского монастыря.
Крупнейшим памятником русского летописания XVI в. является Никоновская летопись, получившая свое название по одному из списков, принадлежавших патриарху Никону. В первоначальной редакции ее изложение доводилось до 1520 г., однако ряд списков Никоновской летописи (Патриарший и др.) дополнен рассказом о событиях середины XVI в. и более позднего времени. Многие известия Никоновской летописи уникальны, они дошли до нас только в составе этого свода.
Официальную трактовку общественно-политическому развитию Московского государства конца XVI – начала XVII вв. дал «Новый летописец». Он был завершен, как показывает анализ отраженных в памятнике событий, летом 1630 г. (после рождения царевны Анны Михайловны 14 июля и до 1 сентября 1630), однако работа по составлению летописца началась в середине 20-х годов XVII в. Исследователями отмечалось, что памятник по названию примыкает к летописям, а по содержанию и характеру принадлежит к историческим повестям. Внутренняя целостность этого произведения и тождественность в оценке схожих исторических событий указывает на принадлежность «Нового летописца» одному автору, которого, по мнению Платонова, отличали объективность и последовательность в изложении. В «Новом летописце» перечислены все основные события Смутного времени и междуцарствия 1610—1612 гг., описывается произошедшее в феврале 1613 г. избрание царем Михаила Федоровича Романова, рассказывается о первых годах его правления.
В ряде случаев сообщения «Нового летописца» дополняют сведения летописей, опубликованных в 34-м томе «Полного собрания русских летописей» (Пискаревского, Московского и Бельского летописцев), а также летописей и летописцев XVII—XVIII вв., хранящихся в ОР РГБ.
К указанной группе источников относятся и хронографы – сочинения по всемирной истории, пришедшие на Русь из Византии, Болгарии и Сербии, заметно расширенные из-за подробного освещения событий российской истории. Основная редакция Хронографа 1512 г., повествование которой завершалось событиями 1452 г., подверглась основательной переработке и была дополнена сведениями, относящимися к российской истории XVI – начала XVII в. Особенно следует выделить «вторую» редакцию русского хронографа, созданную в 1617 г., до окончания польско-литовской интервенции и заключения Деулинского перемирия. Главной ценностью источника является то, что его содержание положено в основу последующей русской историографии, что объясняется популярностью распространенного в сотнях списков хронографа редакции 1617 г.
Хронографом долгое время считалась и опубликованная часть «Столярова хронографа» («Хронографа Столяра», «Столяровского хронографа»), принадлежавшего Н.М. Карамзину и от него получившего свое название. В настоящее время установлено, что «Столяров хронограф» включает в себя Хронограф русской редакции 1512 г.; статьи Хронографа редакции 1617 г.; «Сказание о родословии великих русских государей и великих князей, и царей…»; оригинальное произведение, охватывающее события 1604—1644 гг., автором которого считается Б.Ф. Болтин, ряд других сочинений. В «Изборнике славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции», изданном А.Н. Поповым, опубликована была оригинальная часть «Столяровского хронографа» – сочинение Б.Ф. Болтина. По мнению А.И. Маркевича и С.Ф. Платонова, опубликованная часть «хронографа Столяра» – довольно подробная разрядная книга частного происхождения. В то же самое время ряд мест памятника, по признанию Платонова, приближается к летописным показаниям.
Традиционно ценным источником о противоборстве Московского государства и Казанского ханства считается Казанский летописец (Казанская история), написанный в 1564—1565 гг. освобожденным из татарского плена русским служилым человеком. Многие сведения, приводимые автором, представляют определенный интерес, но, при сопоставлении с летописными и актовыми материалами, часто не подтверждаются. Поэтому ряд исследователей относят это сочинение к источникам, не заслуживающим доверия.
Первостепенную важность при изучении событий военной истории Московского государства середины XVI в. представляет «История о великом князе Московском» А.М. Курбского, закончившего сочинение в 1570-х гг.
К числу часто используемых исследователями нарративных источников относятся также сочинения Авраамия (в миру Аверкия) Палицына и дьяка Ивана Тимофеева. Автор первого, начавший свою служебную карьеру воеводой в Кольском остроге и Холмогорах, затем постригшийся в монахи и в 1608 г. ставший келарем Троице-Сергиева монастыря, подробно описал завоевание Казани, последующую борьбу с продолжавшими сопротивление татарами и марийцами, первые походы русских воевод эпохи Ливонской войны и войны Смутного времени.
В произведении дьяка Ивана Тимофеева (Семенова) существенным является сообщение об организации обороны Москвы во время нашествия Гази-Гирея в 1591 г., его оценка междоусобиц начала XVII в., иностранной военной интервенции.
Наиболее известными из воинских повестей XVI—XVII вв. являются «Повесть о прихожении Стефана Батория на град Псков», «Повесть о победах Московского государства», «Повесть об Азовском осадном сидении донских казаков».
Первое из этих произведений посвящено самому крупному из заключительных событий Ливонской войны, подвигу защитников Пскова, отразивших нашествие «лютого великого зверя», каким изображен автором повести польский король. Стилистика сочинения близка другим памятникам эпохи, таким, как «Степенная книга» и «История о Казанском царстве».
Воинскую повесть о событиях Смутного времени написал анонимный автор (смоленский дворянин), в 1612—1613 гг.
служивший в Нижегородском ополчении. В ней, помимо сообщения автором новых сведений о походе М.В. Скопина-Шуйского из Новгорода к Москве, о сведении с престола царя Василия Шуйского, содержится ряд ценнейших известий об организации Нижегородского ополчения, его переходе в Ярославль, «стоянии» там и о последующем походе к Москве.
Ценнейшим источником является «Повесть об Азовском осадном сидении донских казаков». Автор ее детально описывает сборы донцов весной 1637 г. в поход, осаду турецкой крепости, сделанный под стены Азова подкоп, штурм города, оборону его от татарских и ногайских орд, поражение огромного султанского войска, оставление в 1492 г. по приказу царя Михаила Федоровича (по решению Земского собора, устрашившегося грозящей войной Турции).
Источниками, воспроизводящими многие подробности событий XV—XVII вв., являются сочинения (мемуары, записки, дневники) современников, оставивших описание русского войска, его вооружения, действий в войнах конца XV – середины XVII вв. К этой группе относятся: обширный труд посла австрийского императора Сигизмунда Герберштейна, побывавшего в России в 1517 и 1526 гг.; сочинения английских дипломатов Джильса Флетчера, Джерома Горсея, их австрийского коллеги Иоанна Фабра, трактаты иезуита Антонио Поссевино, направленного римским папой Григорием XIII в Москву с целью склонить царя Ивана IV к принятию католичества. Папский посланник был очевидцем последних событий Ливонской войны, участвовал в заключении Ям-Запольского перемирия между Московским государством и Речью Посполитой. Ценные сведения о русском войске содержат путевые записи путешественников Ричарда Ченслера, Томаса Бэннистера и Джона Дэкета, второго капитана на корабле Х. Уиллоби Климента Адамса, опричников Генриха Штадена, Иоанна Таубе и Элерта Крузе, витебского коменданта Александра Гваньини, «Ливонская хроника» Бальтазара Рюссова, сообщение Энтони Дженкинсона, описавшего происходившие в Москве в 1557 г. артиллерийский и стрелковый смотры. К сожалению, в нашей литературе сведения Дженкинсона о численности участвовавших в смотре стрельцов были искажены. Подробнее этот факт будет рассмотрен во 2-й книге трактата. Подробные сведения о России и русском войске собрал Франческо Тьеполо, книга которого «Рассуждение о делах Московии» посвящена была не только географическому описанию страны, но и состоянию ее крепостей, численности вооруженных сил, их размещению в мирное и военное время. Организации русской армии посвятил отдельную главу своей книги, вышедшей в Падуе в 1680 г., Яков Рейтенфельс. Его интересовала численность войска, его устройство, подготовка военнослужащих. По мнению Рейтенфельса, «главная сила русских заключается в пехоте и, совершенно справедливо, может быть уподоблена турецким янычарам». Многие сведения этого автора подтверждают факт существования в России постоянного войска, численность которого он определил в 100 тысяч человек. Большая часть из них несла службу на границах страны. Немало ценной информации сообщил своему правительству шведский военный агент капитан Эрик Пальмквист, включенный в посольство Г. Оксеншерны для сбора сведений о русских вооруженных силах. Особый интерес вызывает сделанная им на профессиональном уровне характеристика московской артиллерии.
Большой пласт мемуаров и дневников оставила Ливонская война. О шедших тогда боевых действиях рассказывается в записках каштеляна Гнезниского Яна Зборовского, старосты Ковельского и Гродненского Луки Дзялынского, австрийского посланника в Москве Даниила Принца фон Бухау, секретаря польских королей Стефана Батория и Сигизмунда III Рейнгольда Гейденштейна. Особый интерес вызывают рассказ Александра Полубенского, командовавшего польскими войсками в Прибалтике, об осаде и взятии Вольмара во время Ливонского похода Ивана Грозного 1577 г. и пребывании автора в русском плену и сочинение неизвестного очевидца Венденской битвы 1578 г., закончившейся тяжелым поражением московского войска.
Событиям Смутного времени посвящены: «Записки гетмана Жолкевского о Московской войне», принадлежавшие перу польского полководца, разбившего под гжатским селом Клушиным русско-шведские войска князя Д.И. Шуйского и Я.П. Делагарди и вынудившего московские власти к заключению договора о признании новым русским царем польского королевича Владислава; мемуары капитана Жака Маржерета, командовавшего ротой наемников в русской армии, а затем в войсках Лжедмитрия II и Сигизмунда III; сочинения голландского купца Исаака Массы, бывшего очевидцем выступления посадских людей против «тушинцев» в Вологде и Ярославле осенью 1608 г., аугсбургского торговца Георга Паерле, Конрада Буссова – немецкого ландскнехта, с 1601 по 1611 гг. находившегося на службе в наемных ротах у Бориса Годунова, Лжедмитрия I, Лжедмитрия II и Сигизмунда III; дневниковые записи польского шляхтича Самуила Маскевича, дворецкого Марины Мнишек Мартына Стадницкого, ротмистра Николая Мархоцкого и мозырского хорунжего Иосифа Будило, находившегося в осажденном русскими войсками Московском Кремле, вплоть до октябрьской капитуляции 1612 г.; «История о великом княжестве Московском» Петра Петрея, военного комиссара при шведском экспедиционном корпусе Я.П. Делагарди. К этой же группе источников относятся и мемуары архиепископа Елассонского Арсения, грека по происхождению, в 1597 г. ставшего архиепископом при Архангельском соборе Кремля, а в 1615 г. – архиепископом Суздальским. Находясь в Кремле во время осады Москвы земскими ратями, архиепископ Елассонский в воспоминаниях рассказал о разорении города в 1611 г. поляками, о невзгодах и лишениях, пережитых русскими людьми, оказавшимися вместе с интервентами в осажденной русскими полками столице, об освобождении Москвы ополчением Д.Т. Трубецкого и Д.М. Пожарского в октябре 1612 г.
Ценным источником для изучения событий Смоленской войны является опубликованный в отрывках «Дневник о войне царя Михаила Феодоровича с польским королем Владиславом 1632—1634 гг.», написанный не установленным очевидцем неудачной попытки русской армии возвратить потерянные Россией в годы Смутного времени смоленские, черниговские и новгород-северские земли.
Определенные интерес представляют небольшие, но содержательные сообщения московского посла, грека по происхождению, Георгия Перкамоты и немецкого путешественника Иоанна Давида Вундерера. Краткая запись рассказа Перкамоты о Руси времени правления великого князя Ивана III, сохранившаяся в итальянских архивах, была переведена на русский язык М.А. Гуковским и опубликована в приложении к его статье, посвященной поездке Перкамоты в Милан. Сообщение московского посла датировано 28 июня 1486 г. Для нас особенно интересно его упоминание о получившем широкое применение в Московском государстве ручного огнестрельного оружия.
И.Д. Вундерер, посетивший в 1590 г. Псков, коснулся организации службы воинов поместного ополчения, их вооружения и обеспечения продовольствием во время походной жизни.
Детальное описание русской армии середины XVII в. сделал Григорий Карпович Котошихин, подьячий Посольского приказа, в 1664 г. бежавший за пределы России. В 1666 г. в Швеции им было написано подробное сочинение о русских царях, государственном устройстве, особенностях русского посольского ритуала, вооруженных силах, обычаях простого народа. Для нашего исследования первостепенную важность имеют сообщения Котошихина о приказах, осуществлявших функции военного управления, составе армии, в том числе полках солдатского, драгунского и рейтарского строя, о воинских сборах, укрепленных городах и монастырях, организации артиллерии, служивших в русском войске донских казаках.
Завершая обзор дневников и мемуаров современников событий конца XV – середины XVII вв. следует отметить противоречивость многих свидетельств. Так, отечественными источниками, повествующими об участии в войнах посошных и даточных людей, полностью опровергается утверждение К. Адамса, считавшего, что «в Московии народа так много, что в войско не берут ни поселян, ни купцов». В 1486 г. русский посол Г. Перкамота сообщил в Милане об использовании русскими воинами ручного огнестрельного оружия, но почти столетие спустя А. Гваньини, служивший в польской армии во второй половине XVI в., писал, что «московиты еще лет сорок назад не знали ни многочисленных орудий, ни пушек», не говоря уже о ручницах и самопалах. Археологические находки подтверждают правоту Перкамоты, но приведенные примеры доказывают необходимость критического отношения к дошедшим до нас документам и свидетельствам.
* * *
Компаративное использование всего комплекса выявленных источников и военно-исторической литературы позволяет сформулировать цели и задачи исследования.Главной целью работы является всестороннее изучение особенностей военно-политического развития Московского государства с конца XV и до середины XVII в. Для достижения этой цели необходимо решить следующие важные исследовательские задачи:
1. Рассмотреть деятельность политического руководства страны, направленную на развитие и укрепление вооруженных сил Московского государства.
2. Установить приоритеты внешней политики России, причины вызревавших вооруженных конфликтов, рассмотреть сложившуюся практику военного решения важнейших внешнеполитических задач, определить, достаточными ли для этого были имеющиеся в распоряжении правительства силы и средства.
3. Исследовать организацию армии и ее отдельных частей, систему военного управления, порядок комплектования, обучения и оснащения вооруженных сил, характер осуществлявшихся на границах страны оборонительных мероприятий.
4. Выделить этапы военно-политического развития Московского государства.
Осуществление поставленной цели и исследовательских задач позволяет определить характер и содержание военной политики московских государей, оценить эффективность их действий по защите страны и ее внешнеполитических интересов. В этой связи представляется ошибочным мнение В.Б. Кобрина, высказанное им в редакционной статье, помещенной в сборнике «Из истории русской армии и оружия» (Труды ГИМ. Вып. 64. М., 1987). Подчеркнув, что чаще всего предметом исследования военных историков становятся конкретные боевые операции, деятельность полководцев, применение различных стратегических и тактических приемов, автор попытался обосновать актуальность изучения военной организации страны и ее вооружения как некоего «иного аспекта» изысканий в области военной истории. Заявление Кобрина о возможности изучения вооруженных сил не оценивая их боевую практику является ошибочным. Армия создается и существует для ведения войны, организация ее совершенствуется в ходе военных действий, опыт боевых операций оказывает решающее влияние на развитие военного дела и позволяет использовать его при подготовке войск к новым вооруженным конфликтам.