Володарская Ольга. Девять кругов рая

   Нежно и как-то даже по-отечески.
   Наташа вздрогнула всем телом и отшатнулась.
   Назаров тут же разжал объятия, поспешно шагнул назад.
   – Прости, – выдавил он из себя. Неприятно, когда от тебя шарахаются.
   – Это ты меня прости, Леша, – проговорила Наташа с раскаянием. – Я просто испугалась…
   – Понимаю. Ты задумалась, а я неожиданно полез со своими нежностями.
   На самом деле он понимал, что все гораздо хуже. И напугалась Наташа не потому, что задумалась. Вернее, не только поэтому. После изнасилования она стала избегать тактильных контактов. Даже самых невинных. Как будто боялась спровоцировать человека, дотрагивающегося до нее, на что-то нехорошее и снова все испортить…
   – Давай за стол садиться, – бодро сказал Леша. – Пора провожать старый год.
   Наташа благодарно ему улыбнулась и кивнула.
   – А давай откроем шампанское прямо сейчас? – предложила она.
   – Как скажешь.
   Леша откупорил бутылку. Да так лихо, что пробка улетела в прихожую, а шампанское низвергнулось в блюдо с горелой курицей. Наташа смеялась. И это было здорово!
   Они встретили Новый год. Поели, чуть-чуть выпили (Леша глоток, Наташа фужер), поболтали. Часа в два решили прогуляться, а вначале посмотреть телевизор и попить чаю. Леша сидел на диване, Наталья в кресле рядом. В комнате стоял полумрак. Играла огнями елочка. Вкусно пахло Наташиным кексом. Они ели его, прихлебывали чай, смотрели на экран, и обоим было так спокойно и уютно, что не передать словами. Однако Наташа все же решилась.
   – Мне так хорошо сейчас, – нарушила молчание она. – Да и просто с тобой… хорошо всегда. Но сегодня особенно. Мы как будто родные люди, которых даже молчание объединяет.
   Леша хотел заметить, что давно считает ее родной, но Наташа протянула свою нагретую чашкой с чаем ладошку и приложила к его губам.
   – Не надо, не говори ничего, – прошептала она. – Теперь моя очередь.
   Наташа отставила чашку и пересела на диван, поближе к Леше. Не вплотную к нему, но все же довольно близко. И запах ее духов щекотал ему ноздри.
   – Леша, я только теперь, кажется, поняла, что ты для меня значишь.
   – И что же? – не мог не спросить он.
   – Ты… Ты для меня все. – Она беспомощно развела руками. – Я не знаю, как это объяснить… Я просто сейчас представила, что случилось бы со мной, не окажись тебя рядом. Думаю, я пропала бы. Или покончила с собой.
   – Что ты такое говоришь?
   – Думаешь, у меня не было этих мыслей? Были, Леша. У всех, кто проходит через изнасилование, такое бывает… – Она зажмурилась, а потом выпалила: – Ведь меня не только Стас… После него еще двое. Но мне уже было все равно. Надо мной надругался тот, кого я любила, кого идеализировала… Это самое страшное. Тем более те двое подошли к этому процессу… По-деловому, что ли. Натянули презервативы и скоренько меня отымели. Видимо, у них так принято. Подбирать объедки с барского стола Огонькова. Он же накачивал девушек вином или дурью. Только я от всего отказалась. А лучше бы напилась… Глядишь, не так горько и противно было бы!
   – Наташа, зачем ты опять?
   – Да, ты прав, не стоит. Тем более я не о том хотела… – Она порывисто подалась вперед. Теперь не только духи, но и волосы щекотали нос Назарова, выбившиеся из прически пряди касались его лица. – Леша, я, кажется, тебя люблю! – выпалила она и тут же сникла. – Прости… Я дура. Что несу?
   – А если бы ты знала, как я тебя люблю, – улыбнулся Леша. Глупо-счастливо улыбнулся. А потом еще ухмыльнулся, как полный идиот.
   – Правда? – просияла она.
   – Конечно, правда.
   – Но ты мне никогда не говорил об этом.
   – Я думал, ты сама все понимаешь… Без слов.
   И потянулся к Наташе. Осторожно, чтобы не спугнуть. Сначала просто положил руку на ее ладонь, легонько пробежал пальцами по коже. Наташа не вздрогнула. Тогда Леша взял ее теплую ладошку и прижал к своему лицу. Она напряглась, но потом расслабила кисть и нежно провела пальцами по его щеке. От ее прикосновений у него мурашки поползли по телу. Такое случалось при сильном возбуждении. И не обязательно сексуальном. Например, перед матчем, когда Леша играл в футбол или хоккей, происходило то же самое. Но сейчас все его чувства обострились до такой степени, что все тело стало эрогенной зоной.
   Наташа переместила ладонь на Лешину шею. Провела пальцами по ней, затем по затылку. Назаров замер. Он отдавался целиком своим ощущениям, смакуя их и радуясь тому, что они волнуют все его естество.
   Когда возбуждение стало настолько сильным, что оставаться спокойным и безучастным Леша уже не мог, он обнял Наташу за талию. И прижал к себе. Она не отстранилась, но немного напряглась. И Леша решил действовать осторожнее.
   Едва касаясь ее кожи, он погладил открытую Наташину спину, затем плечи, с которых соскользнуло платье.
   – Как приятно, – прошептала она.
   Воодушевленный, Леша осторожно коснулся губами нежной шейки, которую он давно мечтал поцеловать. Вот оно, счастье!
   Назаров переместился с шеи на подбородок, затем поднялся к губам. От них пахло корицей и ванилином. А на вкус они оказались сладкими. Леша целовал Наталью очень нежно, но возбуждение так и рвалось из него. Он был страстным, напористым мужчиной. Любил овладевать женщинами, подчинять их своей воле. Этим он им и нравился. Последняя Лешина любовница, замужняя дама, говорила, что в нем есть что-то первобытное. Животное. Но не грубое. «Ты настоящий мужик, Назаров, – подытоживала она. – И я тебя умоляю, никогда не меняйся! Бабы не любят слюнтяев…»
   Но Леша изменился. Сейчас. Ради Наташи. Обуздал свою первобытность. И, наверное, стал слюнтяем.
   Наташа целовалась неумело. И обнимала Назарова так же. Как будто он не человек, а статуя. Но это было не важно! Все не важно, кроме того, что она рядом и позволяет себя целовать…