Володарская Ольга. Последнее желание гейши

   – Афа? Шантажисткой? – не поверила Марго.
   – А ты думаешь, откуда у нее столько денег?
   – Как откуда? Из Германии...
   – Те марки она давно истратила! Да и что она там заработала! – Мадам махнула холеной кистью. – Мелочь! Десять тысяч за фильм, а снялась всего в десяти...
   – Так это сто кусков! – вытаращила глаза Марго.
   – Что такое сто кусков для такой девушки, как Афродита? Мелочь на булавки! Одна ее квартира стоит сто двадцать, не говоря о машине, даче, обстановке... А еще счета в нескольких банках... – Мадам опять прикрыла глаза, только теперь это не помогло – по щеке заструилась слеза. – Она копила на старость. Говорила, что в сорок уйдет на покой и переедет жить в деревню...
   – Будет сажать редис и разводить кроликов, – закончила Марго.
   – Кроликов! – сквозь слезы рассмеялась Мадам. – Ты можешь представить Афу, убирающую дерьмо за грызунами?
   Из глаз Марго брызнули слезы, хозяйка тоже перестала сдерживаться – они обе зарыдали, обняв друг друга за плечи.
   Первой закончила реветь Марго, она вытерла лицо рукавом футболки (вечно забывала брать с собой платки) и спросила:
   – А кого Афа шантажировала?
   – Своих любовников, конечно. Клиентов не смела – меня боялась, она знала, как я к этому отношусь...
   – И как шантажировала?
   – Снимала половой акт с ними на цифровую камеру, именно на цифровую, чтобы фотографии делать!
   – Зачем?
   – Сейчас покажу, – сказала Мадам, доставая из ящика стола фотоснимок. – Смотри.
   Марго взяла фотографию, поднесла к свету, посмотрела. На ней был запечатлен известный городской политик, занимающийся сексом с мужчиной: политик был взят крупным планом, зато его партнер почти не вошел в кадр – на фото было видно только его мужское достоинство и часть спины.
   – Это Афродита? – на всякий случай спросила Марго, хотя сама уже знала, что она.
   – Да. Но это мы с тобой знаем, что член принадлежит женщине, а другие... – Мадам убрала снимок обратно в стол. – Наши политики, а ты знаешь, что Афа специализировалась по депутатам и их близким помощникам, очень боятся клейма «педик». Секс с проститутками, как выяснилось после случая с одним бывшим генеральным прокурором, не вызывает особого возмущения у народа и коллег. Но секс с мужчиной – это совсем другое! Мы терпим голубых только на эстраде, а в политике – извините! – Она кивнула головой на ящик стола, в который убрала снимок. – Эти фотки шли в ход тогда, когда клиенты отказывались платить за видеозаписи секса с проституткой-гермафродитом. И, если верить Афе, всегда действовали безотказно...
   – Вы думаете, ее убили из-за этого?
   – Скорее всего, очередной жертве не захотелось платить. Или надоело платить! Афа была жадной: она много требовала и не сразу отставала – трясла мужиков по нескольку раз... – Мадам осуждающе покачала головой. – Она, что называется, борзела... Наверняка, кто-то из ее жертв решил, что легче один раз заплатить киллеру, чем всю жизнь башлять шантажистке...
   – Мадам! – вскричала Марго, перебивая хозяйку. – Вы должны сказать об этом милиции!
   – Милиции? – брезгливо сморщилась та. – С какой стати я буду что-то рассказывать мусорам?
   – О, вы же еще не все знаете! Я не успела вам... – Маргарита опять начала волноваться. – Понимаете, в квартире была расписка, порванная... На много кусков! Они же могут подумать, что это я...
   Мадам тряхнула девушку за плечи и приказала:
   – Ну-ка успокойся! – Затем, когда Марго перестала трястись, спросила уже более ласково. – Ну что еще ты не успела мне рассказать?
   – Я должна Афе пятнадцать тысяч евро, менты могут подумать, что это я убила ее, чтобы деньги не возвращать... А у меня алиби нет!
   – Как нет?
   – Я здесь уснула в четыре с чем-то и проснулась полдевятого. Вдруг Афу убили именно в это время?
   На простоватом, ярко накрашенном лице мадам появилось задумчивое выражение.
   – Мне крышка, да? – обеспокоенно спросила Марго.
   – По мнению мусоров, пятнадцать тонн – это большие деньги, – ответила та после паузы. – Ты можешь войти в круг подозреваемых...
   – А я что говорю! Вы должны им рассказать...
   – Я не буду им ничего рассказывать!
   – Почему?
   – Есть две причины: объективная и субъективная. С какой начать?
   – С объективной.
   – Все жертвы Афиного шантажа – очень влиятельные люди. Среди них есть даже вице-губернатор...
   – И что?
   – А то, что я не собираюсь портить отношения с этими господами. Любому из них по силам прикрыть нашу лавочку в считаные дни. – Мадам остро посмотрела на Марго. – А субъективная причина заключается в том, что я никогда, слышишь, никогда не буду помогать мусорам! Мы по разные стороны баррикад! А я из тех, кто не идет на сделку с врагом!
   Глаза Мадам полыхнули огнем, а на лице отразилась такая ненависть, что Марго опешила. Она, конечно, знала о негативном отношении хозяйки к органам правопорядка, но все равно не ждала настолько бурной реакции.
   – А как же я? – прошептала Марго, преданно глядя в глаза хозяйки.
   – А что ты? – пожала та плечами. – С тобой все будет в порядке.
   – Как в порядке? Вы же сами сказали, что я войду в круг подозреваемых...
   – Как войдешь, так и выйдешь.
   – А если нет?
   – Тогда и думать будем. – Видя, как сморщилось лицо Марго, Мадам обняла ее и успокаивающе заговорила: – Ну что ты так разволновалась, дурочка? Подумаешь, расписка, подумаешь, алиби нет... Да если надо, я тебе такое алиби обеспечу – закачаешься!
   – А что мне сейчас делать? Куда идти? В квартиру к Афе?
   – Никуда не ходи, здесь оставайся. Документы у тебя, надеюсь, с собой?
   – С собой, – шмыгнула носом Марго.
   – Ну и все. – Мадам погладила девушку по голове. – Устраивайся в Афиных апартаментах. Живи. К клиентам пока не выходи – денек-другой посидишь в подполье, пока я все не разузнаю...
   – А если сюда милиция нагрянет, что мне говорить?
   – Ты подполье, девочка! Сидишь, не высовываешься, даже когда мусора нагрянут... – Она разжала объятия. – Иди. А я пока позвоню одному своему приятелю, может, он уже в курсе дела...
   Марго поднялась с кушетки и на ватных ногах поплелась к двери.
   Выйдя во двор, она опять опустилась на пятую точку – идти дальше не было сил. И глаза почему-то очень резал солнечный свет, Марго опустила голову на колени и замерла, устремив взгляд в траву. Неизвестно, сколько бы она так просидела, если бы через несколько минут над ней не нависла огромная черная тень.
   – Кто тут? – в ужасе воскликнула Марго, вскидывая голову.
   Перед ней стояла Венера. В цветастом балахоне, с алой помадой на полных губах, с копной выкрашенных в красный цвет волос, она походила на гигантскую клумбу.
   – Ты че расселась? – спросила «клумба» с интересом. – Поплохело, что ли?
   – Что-то ноги не идут...
   – Давай подмогну, – предложила Венера, протягивая белую в ямочках руку. – Куда подбросить?
   – К Афе в апартаменты.
   – За фигом?
   Пока Марго придумывала достаточно убедительный ответ, Венера ошарашила ее вопросом:
   – Слыхала, что ее кокнули?
   – Что ты сказала? – не поверила своим ушам Марго.
   – Убили, говорю, нашу Афу. – Венера легко подняла Марго с земли и, обняв, повела к кухне. – Застрелили.
   – Откуда ты знаешь?
   – Подслушала. – Она кивнула на окно флигелька мадам. – Она там по телефону с кем-то треплется, а я ушки погрела...
   – Значит, Афу застрелили, – задумчиво проговорила Марго.
   – Две пули с близкого расстояния... – Венера ткнула свой похожий на сардельку палец в грудь Марго и сказала: – Пах, пах – и нет Афродиты! Допрыгалась, козочка!
   – Кто ее, как ты думаешь?
   – Ясно, кто – бывший сутенер!
   – Какой еще сутенер?
   – Ну продюсер. Гриша Коньяков по кличке Конь. Он ее в Германию отправил, контракт с немцами заключил на пять лет. А она через два года сбежала. Неустойку ему пришлось платить из своего кармана. Как ты понимаешь, Коню это не понравилось... – Венера открыла кухонную дверь ногой, долбанув по ней так, что задрожали стекла. – И я слышала, что он не раз грозился ее пришить...
   Они вошли в кухню. Венера усадила Марго на диван, сама взгромоздилась на стул, достала из сумки шоколадку и начала жадно есть.
   – Обожаю сладкое, – сказала она, причмокивая от удовольствия. – И часа не могу без него прожить!
   Марго это знала. А еще ей было известно, что Венера не может жить без икры, окорока, солями, балыка и прочих гастрономических яств жуткой калорийности. Когда-то Валечка (на такое имя Венера отзывалась и по сей день) была довольно стройной – весила семьдесят кило. Но после развода, тогда ей было двадцать два, она впала в затяжную депрессию, из которой ее вывел шоколад. Оказалось, что жизнь не кажется такой мрачной после того, как в твоем желудку оказывается плитка «Вдохновения».
   Развод давно остался в прошлом, как и депрессия, но страсть к еде осталась. И Венера ела, тратя на деликатесы все свои заработки, набирая и набирая килограммы. Вкусная пища стала для нее наркотиком, от которого она не могла отказаться даже под страхом смерти. А страх был! Врачи твердили Вале, что если она не похудеет, то скоро умрет, но она отвечала, что лучше смерть, чем жизнь на капусте и морковке. К тому же стройная Валечка не нужна была клиентам «Экзотика». Они хотели стапятидесятикилограммовую Венеру, с огромными грудями, необъятными ляжками, многоярусным животом, с целлюлитом, складками, ямками, их не волновало, что через несколько лет ее сердце не справится с колоссальной нагрузкой, и их любимая слоноподобная Венера умрет...
   – Обалденный шоколад, – промурлыкала Венера, доев плитку и облизав пальцы. – Давешние немцы подарили... Кстати, один из них у меня визитку выклянчил, сказал, что заглянет перед отъездом...
   Марго кивала, но трепотню Венеры слушала вполуха, ее занимал совсем другой вопрос – как долго продлится ее домашний арест... Да, она не сомневалась, что Мадам отправила ее в подполье не столько из-за сострадания, сколько из боязни, что проблемы Марго могут плохо сказаться на делах ее детища – борделя «Экзотик»...
   – Ты меня не слушаешь, – обиженно буркнула Венера, выудив из сумки еще одну шоколадку, теперь уже отечественную. – Я распинаюсь, распинаюсь...
   Марго рассеянно улыбнулась и по-прежнему задумчиво спросила:
   – Валь, а ты не знаешь, почему Мадам так ментов не любит?
   – Конечно, знаю, – Венера протянула Марго одну дольку, а остальную плитку целиком запихнула в рот. – А ты не в курсе, потому что новенькая... Ты ведь всего пару лет у нас работаешь?
   – Два года и три месяца.
   – Ну вот! А я тут с самого начала, так что вся история разворачивалась на моих глазах...
   – Какая история?
   – Любви Мадам и Моцарта.
   – Любви? – ошарашенно переспросила Марго. – Наша железная леди способна любить?
   – Еще как! – Венера почмокала своими полными губами с разползшейся помадой и простонала: – Она по нему с ума сходила! Мне даже кажется, что она до сих пор его любит...
   – Кого?
   – Да говорю же – Моцарта!
   – Вольфганга Амадея? Композитора?
   – Какой Амадей? Какой композитор? – Венера возмущенно засопела. – Моцарт – вор в законе! Известнейший в городе преступный авторитет!
   – Я о таком не слышала...
   – Правильно, потому что его посадили до того, как ты сюда пришла, а мы: я, Афа, Багира и прочие, очень хорошо его знали – он был мужем Мадам.
   – Мужем? – ахнула Марго. – Настоящим?
   – Самым настоящим, то есть законным. Они познакомились давным-давно, когда Мадам работала девочкой по вызову – Моцарт был ее постоянным клиентом. Потом его посадили, а она ему письма, передачки... Года два он оттарабанил, еще столько же оставалось, когда он бежать решил... Поймали его, естественно, еще трешку накинули, тогда Мадам к нему – жениться... Ну чтоб свиданки давали...
   – Вот это да! – пораженно протянула Марго – она не ожидала от Мадам такой самоотверженности.
   – Дождалась она его. Вышел Моцарт из тюряги королем. При положении. – Венера растопырила пальцы и приставила их к голове, изображая корону. – Стал такими делами ворочать, что мама не горюй! Бабки рекой! Мадам из борделя забрал (она к тому времени из проститутки в диспетчеры переквалифицировалась – стара стала для панели), в меха и драгоценности обрядил. Только ей скучно было дома сидеть, в потолок плевать – не тот она человек. Тогда Моцарт купил ей этот особняк, кинул деньжонок на раскрутку, с кем надо договорился, и в 1999 году открылся «Экзотик». Мадам стала хозяйкой, Моцарт гостем дорогим! Самым почетным клиентом!
   – Он вас э... – Марго замялась, подбирая нужное слово, но так и не подобрала, поэтому спросила: – А как на это реагировала Мадам?
   – Нормально. Она же мудрая женщина, понимала, что такой мужик, как Моцарт, верность хранить не будет, вот и решила: пусть лучше он с ее девочками оттягивается, чем с какими-то шалашовками... – Венера рассмеялась. – Веришь, нет, такая идиллия была... Он ночью закатится с дружками, в дым пьяный, все ночь гудит, мебель ломает, бутылки бьет, под утро двух девочек с собой в кровать уволочет, отымеет, а когда проспится, Мадам ему стопку водки в постель и стакан сока, чтоб головка у него не болела.
   – Ты с ним тоже спала?
   – Один раз – в самом начале, – хмыкнула Венера. – Он тогда нас всех на профпригодность проверял... А так у него две любимицы было – Афродита и Кики!
   – Кики? Это еще кто такая?
   – Ты ее тоже не застала. Ее убили в перестрелке, когда Моцарта брали...
   – А за что его?
   – Сейчас расскажу, погоди, – Венера пошарила в сумке, надеясь отыскать еще одну шоколадку, но не нашла, поэтому тяжело вздохнула, сунула в рот жвачку и продолжила повествование. – Менты под Моцарта долго копали, только никак подкопаться не могли, потому что из вора он превратился в легального бизнесмена, а лишних людей убирал чужими руками... Но очень уж им хотелось его прижучить, поэтому подсадили они как-то за игральный стол в казино, где Моцарт обычно в покер резался, своего. Тот начал откровенно шельмовать. Моцарту это не понравилось, о чем он сообщил шулеру в резкой форме, ментовская утка тут же обозвала вора в законе «сучим потрохом» и еще какими-то жуткими словами... Моцарт вместо того, чтобы натравить на обидчика своих мальчиков – ринулся бить тому морду самолично. Да еще пушку вынул... А там ментов, как фишек – тут же его скрутили... И все бы ничего – при хороших адвокатах отделался бы Моцарт небольшим (по его меркам, конечно) штрафом, но он, когда выпьет, бешеный, а в тот вечер ему специально подливали, ну и начал он орать своим мальчикам, чтоб надавали ментам позорным по харям, чтоб впредь на понт не брали! Началась перестрелка. Двое погибли: телохранитель Моцарта и Кики... – Венера вздохнула. – А Моцарт опять в тюрягу угодил. Теперь надолго...
   – А Мадам?
   – Пишет, ездит, говорит, что из чувства долга и благодарности, а мне кажется – по-прежнему его любит...
   – А ментов она после этого невзлюбила?
   – Она и раньше их не жаловала, а как они ее милого Цылю (она так его называла: Цыля, Цылечка или Мотя) за решетку упекли – возненавидела... Вот такая история! – Венера, кряхтя, встала со стула, одернула собравшееся на бедрах платье. – Пошли, что ли? А то мне уматывать пора...
   – Ты же только приехала...
   – Я на минутку заскочила – за бельецом. Надо свои парашюты и парные чепчики в прачечную сдать. Хотела вчера захватить, да с этими фрицами совсем забыла... – Тут она встрепенулась. – Кстати, ты во сколько ночью отчалила?
   – Я утром.
   – Тогда почему ты не знаешь, что Афу убили? – она подозрительно прищурилась. – Ты же с ней жила?
   Марго сглотнула.
   – Я сразу на рынок... За отваром... – залепетала она. – Домой хотела позже... А теперь и не знаю...
   – Слушай, а у твоей бабки нет отвара для похудения? Я бы купила...
   – Не знаю...
   – Узнай, будь другом! Я опять два кило набрала. И это только за месяц! Если так пойдет, до тридцатника не доживу!
   – Ты хоть про смерть не болтай! – в сердцах воскликнула Марго и ткнула Венеру под жировую складку на талии. – Хватит с нас Афродиты...
   – Это точно! Если еще я коней двину, бордель придется закрывать! Но ты не думай, я еще нескоро упокоюсь! Кило сорок у меня в запасе есть! – Она ободряюще шлепнула Марго по плечу и весело сказала: – И из-за Афки не расстраивайся, она и на том свете хорошо пристроится... А домой не езди. Живи тут. Может, еще пронесет – найдут убийцу раньше, чем до нашего борделя доберутся.
   – А если нет?
   – Тогда нам всем придется выступить в качестве свидетелей... Задолбают расспросами! А то еще могут заподозрить в убийстве!
   – Кого? – упавшим голосом спросила Марго.
   – Тебя, меня, Еву – да каждую! Афа же звезда нашего борделя, самая высокооплачиваемая проститутка. Могут подумать, что мы ее из зависти или, чтобы убрать конкурентку...
   – А мы им про Коня скажем, тогда они от нас отстанут!
   – С ума сошла! – в ужасе воскликнула Венера. – Конь этого не простит – грохнет на фиг! Надо делать вид, что мы ничего не знаем, ничего не ведаем! А лучше вообще в подполье уйти...
   – Я уже ухожу – мне Мадам разрешила, – с гордостью сообщила Марго. – Даже к клиентам позволила не выходить...
   – Везет, а нам сегодня работать! Мадам говорила, что два англичанина специально из своей заграницы приехали, чтоб наш бордель посетить!
   – Врет, наверное...
   – Наверное, но работать все равно придется, – Венера взяла Маргариту под руку. – Пошли, подружка, провожу тебя в твое подполье... Кстати, комната Афы идеальное место для того, кто хочет переждать бурю! Я бы сама в такой пожила!
   Да уж, апартаменты Афродиты были самыми роскошными в особняке. Состояли они из огромной спальни и такой же большой ванной комнаты. В первой имелась гигантская кровать с зеркальными спинками, стулья, стол, трюмо в стиле какого-то Людовика, видеодвойка, спрятанная в нише (чтоб показывать клиентам фильмы с Афой в главной роли), стереосистема, кондиционер. А во второй – ванна с гидромассажем, душевая кабина, биде. Но самое большое достоинство апартаментов – окна. Их было три. Одно, огромное, во всю стену спальни, выходило в сад, второе, из ванной, смотрело на церковь, а третье, спрятанное за драпировкой, на винтовую лестницу, ведущую вниз, из него можно было наблюдать, что творится в гостиной. Последнее окошко со стороны коридора выглядело, как обычное зеркало.
   – Про окно-зеркало знаешь? – будто прочитав мысли Марго, спросила Венера.
   – Конечно, мы с Афой часто в него подглядывали...
   – Это Моцарт такое стекло велел врезать.
   – Зачем?
   – До Афы эти апартаменты он занимал. Для себя расстарался. Потом между комнатами такие окна-зеркала хотел сделать, чтобы за всеми подглядывать – извращенец он был еще тот!
   Тем временем они поднялись по лестнице на второй этаж и остановились как раз у убранного в красивую золоченую раму зеркала.
   – Не отличишь от обычного, – хмыкнула Венера, глянув на свое отражение. – Но это не все сюрпризы, которые ждут тебя в апартаментах Моцарта.
   – Что еще?
   – Есть потайная дверь, тебе Афа про нее не говорила?
   Марго отрицательно покачала головой.
   – За драпировкой, смотри, – и Венера, введя Марго в комнату, указала на вторую портьеру, висящую параллельно той, за которой скрывалось окно.
   Марго отдернула ее и увидела в стене деревянную дверь. Она была настолько мала, что пройти в нее, не сгибаясь, могла только такая дюймовочка, как она сама.
   – Почему такая малюсенькая? – спросила Марго, подергав за ручку – дверь оказалась запертой.
   – Моцарт был чуть повыше тебя – где-то метр шестьдесят. Ему и такой хватало. – Венера поковыряла пальцем в замочной скважине. – Тебе бы ключ раздобыть – вдруг придется бегством спасаться...
   – От кого спасаться?
   – Мало ли, – туманно ответила та. – Вдруг Афу маньяк убил, тогда любая из нас может стать очередной жертвой...
   – Ты ведь это не всерьез? – испуганно пискнула Марго.
   – Нет, конечно. Но всякое может быть... Нам теперь надо быть вдвойне осторожными, – проговорила Венера трагичным шепотом. Затем глубоко вздохнула и добавила: – Так что ключ у мадам спроси. На всякий пожарный. А лучше здесь поищи – у Афы он, наверняка, был...
   С этими словами Венера покинула комнату, оставив Марго один на один со страхом.
   Как только дверь за гостьей захлопнулась, подпольщица повалилась на кровать, накрывшись с головой подушкой. Конечно, это не помогало избавиться от страха до конца, но немного успокаивало... Помнится, в детстве она всегда закутывалась в ватное одеяло, как в кокон, и лежала так в духоте и темноте, пока не переставала нервничать... Тогда этот метод действовал, как никакой другой! Может, и сейчас поможет?
   Помогло! Полежав немного в полной темноте, Марго поняла, что успокоилась достаточно – во всяком случае, думать она уже способна, что хорошо.
   Она откинула подушку, перевернулась на спину и, устремив взгляд в потолочное зеркало, стала размышлять...
   Итак, Афродита шантажистка! Это известие взволновало Марго больше других, потому что многое объясняло... Мадам правильно сказала: любая из жертв Афы могла нанять киллера, чтобы избавиться от наглой шантажистки. Теперь все ясно – Афродита погибла из-за своей жадности и нечистоплотности! Конечно, Афу все равно жалко, но теперь, по крайней мере, не стоит трястись за собственную шкуру...
   Если Афродиту убил Конь, тоже не страшно. Но если ее убрал кто-то из девочек... Почему-то до того, как эту мысль озвучила Венера, Марго она в голову не приходила. Они все (Афа, Марго, Венера, Ева Браун, Жизель, Далила, Багира, Черная Мамба) были в хороших отношениях, не ссорились из-за клиентов и гонораров, и первенство Афродиты никто никогда не пытался оспаривать – все были согласны с тем, что она королева «Экзотика»...
   И маньяки тут ни при чем! Где это видано, чтоб серийные убийцы умертвляли своих жертв при помощи пистолетов? Они режут, душат, истязают до смерти... А выстрел с близкого расстояния, это извините, не по их части...
   Значит, не маньяк! Уже легче!
   Придя к такому выводу, Марго еще больше ободрилась. Даже с кровати встала, чтобы пройтись по комнате. Особой нужды в этом не было: ни есть, ни п исать она не хотела, но Марго решила последовать совету Венеры и поискать ключ от потайной двери. Так, на всякий случай.
   Первым делом она открыла ящик трюмо – Афа часами просиживала перед зеркалом, а все самое необходимое любила держать под рукой, то есть в ящике. Чего там только не было: косметика, щетки для волос, бумажные платки, колготки, презервативы, журналы, кассеты, жвачка. Один раз Афа умудрилась затолкать в него надувную подушку для ванны.
   Теперь придется повозиться, чтобы найти в этой груде ненужных вещей маленький ключик, – подумала Марго, открывая ящик.
   Каково же было ее удивление, когда оказалось, что внутри ничего нет. Ни расчесок, ни помад, ни салфеток, ничего, только одинокая карамелька в самом дальнем углу ящика.
   Марго подбежала к гардеробу, распахнула его. Все вешалки, за исключением одной, были пусты. А на той единственной сиротливо болтался кружевной пеньюар с перьями, в который Афа была облачена этой ночью...
   Где привычная груда барахла, где роскошные комбинации, кружевные лифчики, ажурные чулки? Где туфли на изящных каблуках?
   Ничего нет. Все вещи пропали!
   Марго плюхнулась на кровать, схватившись за голову.
   Что это значит? Почему вещи Афы исчезли? Кто вынес их из этой комнаты: кто-то посторонний или сама хозяйка?
   Тут на Марго накатило озарение: Афа знала, что ее убьют, поэтому решила сбежать, прихватив с собой все свое барахло – она была жуткой тряпичницей, и хищной собственницей, прикипала к вещам настолько, что не могла с ними расстаться.
   Хотела сбежать, но не успела...
   Марго опять схватила подушку, чтобы накрыть ею голову, но от волнения зацепила ее вместе с покрывалом, рванула на себя. Покрывало, заправленное под матрац, потянуло за собой одеяло, простыню, оставшиеся подушки. И через секунду Марго свалилась на пол вместе со всем убранством кровати, накрытая сверху полосатым матрацем.
   Выбравшись из-под шелково-пуховых баррикад и отдышавшись, Марго улыбнулась. Вот корова! Только въехала в апартаменты, а уже кровать разгромила! Если так пойдет, то к концу срока заточения от комнаты останутся одни руины!
   Еще раз хихикнув, Марго схватилась за край кровати, чтобы встать, и тут увидела, что на ее деревянном днище лежит бумажка. Ценник, что ли, из матраца выпал? Или инструкция по эксплуатации, говорят, иностранцы любят прилагать их даже к туалетной бумаге... Марго протянула руку, взяла бумажку. Это был обрывок газеты: правый верхний угол первой страницы (были видны дата и номер выпуска, дата, кстати, стояла вчерашняя). Ну и зачем Афа спрятала этот обрывок под матрац? На случай, если в стране кончится туалетная бумага?
   Марго перевернула находку на другую сторону. И обнаружила нечто интересное. На белом пространстве – тех пяти сантиметрах, которые не покрыты типографской краской – мелким неразборчивым почерком было написано несколько предложений.
   Чтобы прочитать их, Марго пришлось включить настольную лампу и напрячь зрение. Оказалось, что на обрывке газеты написано следующее: «Тебе угрожает страшная опасность! Эта сука что-то заподозрила! Подробнее расскажу при встрече. Встретимся сегодня у тебя в три часа. Будь одна. Если опоздаю, подожди. Дверь не запирай. До свидания». В конце сего послания стояла замысловатая закорючка, наверное, подпись. И больше ничего.
   Значит, Афе на самом деле грозила опасность! И кто-то из девочек об этом знал! Но откуда? Кто? И к чему эти игры в шпионов? Зачем наводить тень на плетень? Можно было просто отвести Афу в сторону, и рас...