Страница:
Илона Волынская, Кирилл Кащеев
Цена волшебства
Глава 1
Базарные бабки и тетки
– Ох и наглая же вы семейка, что ты, что бабка твоя!
Ирка подняла глаза. Предназначенная покупателям дежурная улыбка будто примерзла к губам.
– Остальные за место платят, а вы, выходит, самые хитрые? – Высоченная широкоплечая тетеха осуждающе покачала головой.
Ирка затравленно огляделась. От базарных рядов на них косились: покупатели с чуть испуганным любопытством, торговки – с явным злорадством. Помощи ждать неоткуда. Ирка почувствовала, как улыбка на ее губах превращается в гримасу, жалобную и заискивающую одновременно.
– Тетенька… – пролепетала Ирка.
– Тоже мне, нашлась племянница! – отрезала бабища. – Я тебе не тетенька! – Она уперла могучие руки в бока. – Я здесь ответственное лицо!
Лицо у нее и правда стало очень ответственным, как и фигура.
– Почему все как люди, – она махнула в сторону рыночных прилавков, – товар привез, за место заплатил, и торгуй себе! А эти, две умницы! С краешку пристроились, тишком-нишком… – Носком растоптанной кроссовки она ткнула в Иркин раскладной столик. Кучка крепеньких синих баклажанов раскатилась, грозя передавить пакетики с домашними яйцами. Ирка невольно затаила дыхание. Но баклажан лишь ткнулся закрученным хвостиком в край пакета и замер. – Почему за место не платите? – рявкнула тетеха.
– Цены сбивают, – крикнули от рядов. – Конечно, можно, раз задарма стоят!
– С утреца расторгуются и сматываются, а мы целый день на жаре паримся! – немедленно наябедничали с другой стороны.
Прислушавшись к «гласу народа», «лицо» согласно закивало.
– Чуешь, что люди говорят? – Короткий широкий палец с почти до мяса обрезанным ногтем ткнулся Ирке под самый нос. – Вы что, с бабкой своей, особенные какие? Правила не для вас писаны? Я твою старуху вчера предупреждала?
– О чем? – удивленно пискнула Ирка.
– Ты дурочку-то из себя не строй. – Тетеха угрожающе сдвинула толстые брови. – Ясно было сказано: еще раз попробуете без оплаты пристроиться, пеняйте на себя! – Вдруг в глазах кошмарной бабы мелькнуло понимание: – Ага, она небось потому девчонку вместо себя и отправила. – Понимание пониманием, но сочувствием и не пахло. Она лишь повела широкими, будто у грузчика, плечами и…
– Вы что делаете? – отчаянно вскричала Ирка.
– Что положено, – невозмутимо ответила тетеха. И коротко пнула Иркин столик ногой. Звонко, будто мячи, стукаясь об асфальт, кабачки и баклажаны посыпались вниз. Хлоп-хлоп! – переспелые помидоры расшлепались в красные лепехи. Ирка попыталась удержать пакеты с яйцами, но могучая ручища ухватила ее за запястье. Пакеты перевалили через край столика… Раздалось дружное «хруп!». Из прозрачного целлофана на асфальт потекло желто-белое месиво, среди которого гордо возлежало единственное, чудом уцелевшее яйцо. – Вот так! – сообщила тетеха, разглядывая плоды своих трудов. Легкое сожаление в голосе – сколько хороших продуктов перепорчено – смешалось с удовлетворением от хорошо сделанной работы. Она отряхнула брызги яичного белка со своих растянутых тренировочных штанов и скомандовала: – А теперь ноги в руки и мотай отсюда, пока цела. – Широким шагом она двинулась в глубь базарных рядов. На мгновение задержалась и бросила через плечо: – И чтоб ни тебя, ни бабки твоей я на рынке больше не видела, ясно?
– Ото правильно! – удовлетворенно заявили от базарных рядов.
– Та и мало еще! – прошамкала торгующая горохом старушонка. – Учить таких надо! По шеям девке надавать, и бабке ее, ведьме старой! А потом…
Старушонка только собиралась со вкусом развить тему, но тут черноволосая девчонка подняла взгляд от разоренного товара. И старушонка вдруг осеклась, будто ей с маху вогнали в рот кляп. При ярком свете утреннего августовского солнца лицо девчонки вдруг закрылось глубокой тенью. В глазах, темных, словно грозовая ночь, плясали зеленые болотные огни. Девчонка мрачно глянула на старуху, и та почувствовала, как ее охватил леденящий холод. Потом взгляд девчонки скользнул прочь, туда, где над толпой возвышались широкие плечи, короткая шея и круглая, как мячик, голова базарной смотрительницы. В мгновенном жутком озарении старушонка вдруг поняла, что сейчас, под неистовым взглядом девчонки, эта стриженая башка просто разлетится, будто переспелый арбуз…
Резко, как отбрасывают клинок, девчонка кинула взгляд себе под ноги. Последнее уцелевшее яйцо вспучилось и с громким хлопком лопнуло, взрывом взметнув наружу все свое содержимое. Липкий желток с маху залепил Ирке глаза.
Под дружный хохот торговок Ирка отерла слипшиеся ресницы, взвалила на плечо складной столик и побрела прочь с базара.
– Нет, ты видала? Яйцо прямо в рожу – бабах! – Заходясь смехом, веселая молодая торговка подтолкнула локтем соседку-старушонку.
– Видала! – заледеневшими от ужаса губами шепнула старушонка и часто, мелко закрестилась, глядя вслед уходящей фигурке.
Ирка подняла глаза. Предназначенная покупателям дежурная улыбка будто примерзла к губам.
– Остальные за место платят, а вы, выходит, самые хитрые? – Высоченная широкоплечая тетеха осуждающе покачала головой.
Ирка затравленно огляделась. От базарных рядов на них косились: покупатели с чуть испуганным любопытством, торговки – с явным злорадством. Помощи ждать неоткуда. Ирка почувствовала, как улыбка на ее губах превращается в гримасу, жалобную и заискивающую одновременно.
– Тетенька… – пролепетала Ирка.
– Тоже мне, нашлась племянница! – отрезала бабища. – Я тебе не тетенька! – Она уперла могучие руки в бока. – Я здесь ответственное лицо!
Лицо у нее и правда стало очень ответственным, как и фигура.
– Почему все как люди, – она махнула в сторону рыночных прилавков, – товар привез, за место заплатил, и торгуй себе! А эти, две умницы! С краешку пристроились, тишком-нишком… – Носком растоптанной кроссовки она ткнула в Иркин раскладной столик. Кучка крепеньких синих баклажанов раскатилась, грозя передавить пакетики с домашними яйцами. Ирка невольно затаила дыхание. Но баклажан лишь ткнулся закрученным хвостиком в край пакета и замер. – Почему за место не платите? – рявкнула тетеха.
– Цены сбивают, – крикнули от рядов. – Конечно, можно, раз задарма стоят!
– С утреца расторгуются и сматываются, а мы целый день на жаре паримся! – немедленно наябедничали с другой стороны.
Прислушавшись к «гласу народа», «лицо» согласно закивало.
– Чуешь, что люди говорят? – Короткий широкий палец с почти до мяса обрезанным ногтем ткнулся Ирке под самый нос. – Вы что, с бабкой своей, особенные какие? Правила не для вас писаны? Я твою старуху вчера предупреждала?
– О чем? – удивленно пискнула Ирка.
– Ты дурочку-то из себя не строй. – Тетеха угрожающе сдвинула толстые брови. – Ясно было сказано: еще раз попробуете без оплаты пристроиться, пеняйте на себя! – Вдруг в глазах кошмарной бабы мелькнуло понимание: – Ага, она небось потому девчонку вместо себя и отправила. – Понимание пониманием, но сочувствием и не пахло. Она лишь повела широкими, будто у грузчика, плечами и…
– Вы что делаете? – отчаянно вскричала Ирка.
– Что положено, – невозмутимо ответила тетеха. И коротко пнула Иркин столик ногой. Звонко, будто мячи, стукаясь об асфальт, кабачки и баклажаны посыпались вниз. Хлоп-хлоп! – переспелые помидоры расшлепались в красные лепехи. Ирка попыталась удержать пакеты с яйцами, но могучая ручища ухватила ее за запястье. Пакеты перевалили через край столика… Раздалось дружное «хруп!». Из прозрачного целлофана на асфальт потекло желто-белое месиво, среди которого гордо возлежало единственное, чудом уцелевшее яйцо. – Вот так! – сообщила тетеха, разглядывая плоды своих трудов. Легкое сожаление в голосе – сколько хороших продуктов перепорчено – смешалось с удовлетворением от хорошо сделанной работы. Она отряхнула брызги яичного белка со своих растянутых тренировочных штанов и скомандовала: – А теперь ноги в руки и мотай отсюда, пока цела. – Широким шагом она двинулась в глубь базарных рядов. На мгновение задержалась и бросила через плечо: – И чтоб ни тебя, ни бабки твоей я на рынке больше не видела, ясно?
– Ото правильно! – удовлетворенно заявили от базарных рядов.
– Та и мало еще! – прошамкала торгующая горохом старушонка. – Учить таких надо! По шеям девке надавать, и бабке ее, ведьме старой! А потом…
Старушонка только собиралась со вкусом развить тему, но тут черноволосая девчонка подняла взгляд от разоренного товара. И старушонка вдруг осеклась, будто ей с маху вогнали в рот кляп. При ярком свете утреннего августовского солнца лицо девчонки вдруг закрылось глубокой тенью. В глазах, темных, словно грозовая ночь, плясали зеленые болотные огни. Девчонка мрачно глянула на старуху, и та почувствовала, как ее охватил леденящий холод. Потом взгляд девчонки скользнул прочь, туда, где над толпой возвышались широкие плечи, короткая шея и круглая, как мячик, голова базарной смотрительницы. В мгновенном жутком озарении старушонка вдруг поняла, что сейчас, под неистовым взглядом девчонки, эта стриженая башка просто разлетится, будто переспелый арбуз…
Резко, как отбрасывают клинок, девчонка кинула взгляд себе под ноги. Последнее уцелевшее яйцо вспучилось и с громким хлопком лопнуло, взрывом взметнув наружу все свое содержимое. Липкий желток с маху залепил Ирке глаза.
Под дружный хохот торговок Ирка отерла слипшиеся ресницы, взвалила на плечо складной столик и побрела прочь с базара.
– Нет, ты видала? Яйцо прямо в рожу – бабах! – Заходясь смехом, веселая молодая торговка подтолкнула локтем соседку-старушонку.
– Видала! – заледеневшими от ужаса губами шепнула старушонка и часто, мелко закрестилась, глядя вслед уходящей фигурке.
Глава 2
Джип в гости – к деньгам
Согнувшись под тяжестью раскладного столика, Ирка медленно брела от шумного проспекта вниз по дорожке, к своему дому на самом дне старой городской балки. Солнце нещадно припекало, футболка липла к мокрой от пота спине, остатки яйца вокруг глаз слиплись сухой коркой. Громадный черный джип, тихо шурша шинами, прокатил мимо. Отступив к забору, Ирка проводила его завистливым взглядом: наверняка внутри там кондиционер, водителю хорошо и прохладно. И вообще: машина его везет, не то что Ирка – сперва пёхом из балки наверх, в гору, товар и столик на своем горбу, теперь вот обратно, по солнцепеку. Правда, с одним столиком, уже без товара. И без денег. Ох, бабка орать станет! Сама ведь виновата, а обвинит Ирку! Девчонка тяжко вздохнула, перекинула столик на другое плечо и зашагала дальше.
На перекрестке двух улочек она снова увидала темный джип. Медленно, словно разыскивая что-то, машина катила вдоль покосившихся заборов. Ирка мимолетно удивилась: что может быть нужно владельцу роскошного авто здесь, среди нищих домишек? И тут же позабыла о черном джипе, потому что битая каменистая тропинка круто пошла под уклон, свернула и привела Ирку прямо к калитке ее собственного родного двора. А у калитки, боевито уперев руки в бока, возвышалась Иркина драгоценная бабка.
– Ну так шо? – поинтересовалась старуха, одаривая внучку неласковым взглядом.
– А ничего! – столь же неласково бросила Ирка и скинула с плеча осточертевший столик. – Тебя ж предупреждали, что больше не позволят задаром на базаре торговать? А ты что? Меня отправила? – Ирка почувствовала, что начинает злиться по-настоящему: на смотрительницу, на базарных торговок, а в первую очередь на бабку, так хладнокровно подставившую собственную внучку!
– Так тому ж и отправила, що попереджалы, – совершенно спокойно ответила бабка.
Ирка даже поперхнулась от негодования. Ничего себе заявочка!
– Шо, дылда та здоровенная, шо там за порядком глядит, лезла до тебя? А ты ей шо? Ну шо, шо ты ей сделала? – с жадным любопытством выспрашивала бабка.
Ирка уставилась на старуху в полном изумлении:
– Я ей – ничего! Это она мне что хотела, то и сделала. Столик перевернула, все помидоры подавились, яйца вдребезги! Велела, чтоб больше ни тебя, ни меня на базаре не было!
На лице бабки, словно в зеркале, тоже отразилось изумление:
– Яйця побылыся? Помидорки? И ты дозволыла? Та на що ж я тебя посылала?
– Не знаю я, на що! – заорала Ирка.
– Так шо ж, ты и не продала ничого? И грошей не принесла? – все с тем же удивлением вопросила бабка, глядя на пустой мешок из-под товара.
– Да что б я продала, ну что?! Говорю ж тебе, баба та, с базара, все побила, пораскидала…
– Ой, лишенько! – пока еще тихо взвыла бабка. – Яичечки мои, помидорочки! Попропадалы вси! Та що ж це в мэнэ за дытына така! Та ниякого ж з цей дытыны проку! Та що ж ты, бисова дивка, не могла ту гадину остановить? Не могла з нею чогось сделать такого, щоб вона бильше до нас не цеплялася?
Ирка коротко перевела дух. Так вот оно что! Вот почему бабка отправила на базар ее! Рассчитывала… Девчонку вдруг мгновенно затошнило. А ведь чуть не вышло по-бабкиному. Всего секунды отделяли грозную базарную смотрительницу от того, чтоб превратиться в трупак с начисто снесенной головой! Вот ведь дура старая, жадная! Ирка с ненавистью уставилась на вопящую старуху. Готова из внучки убийцу сделать, лишь бы за место не платить! Ирка почувствовала, как волна гневного жара поднимается из глубин души, и быстренько прикрыла глаза ресницами. А то ведь, не ровен час, сама бабулька запросто станет трупом. Хорошо прожаренным.
Старательно глядя в сторону, Ирка ровным голосом сообщила:
– Единственное, что можно сделать, это заплатить за место.
– Та що? – взвизгнула бабка. – Ото умная дытына, щоб тебе! З чого платить? Клубника на весни була? Не було клубники! Грядки черные, пожженные, не растэ там бильше ничого, може, и не вырасте никогда… Чия це работа, га? – Точно как давешняя базарная тетка, бабка ткнула обвиняющий палец Ирке под нос.
Ирка снова отвела глаза. Ну, допустим, работа не совсем Иркина. Правда, пышущая зеленым колдовским огнем рука гонялась за ней. И удирала Ирка как раз по клубничным грядкам, и теперь там действительно лишь черное горелое пятно. А клубники, верного источника дохода, больше нет и не будет.
– Огород весь песком та каминням заваленный… – продолжала обвинять бабка. – Це хто сделал?
На огороде развалились песчаный и земляной великаны, натравленные на Ирку с Танькой конкурирующими ведьмами. И вот тут уж бабка категорически не права!
– Прибрали мы огород, прибрали! – завопила Ирка. – Вон, чистый, ни песчиночки! Ты сама после того раза на базар картошку молодую мешками таскала! Свеклу, помидорчики! Раньше всех, впереди сезона!
И верно, наутро после битвы весь огород был завален не только песком и землей, но и свежими молодыми овощами, вызревшими в теле земляного великана из выплеснутого на него Иркой борща. Довольная бабка тогда неплохо заработала. И сейчас старуха на мгновение замолчала, не зная, что ответить.
– Так що, думаешь, нам тих грошей на всю жизнь хватит? – Бабка недолго пребывала в растерянности. – З такими-от тратами? Грошей не заробыла, товар попортыла… – Неожиданно новая мысль пришла бабке в голову: – Помидорки побылыся, а кабачата шо ж? Подобрать не могла?
Ирка представила, как под взглядами хихикающих торговок она ползает по грязному асфальту, собирая раскатившиеся кабачки, и ей стало дурно.
– Может, тебе еще и кулечек с битыми яйцами приволочь? – сквозь зубы процедила Ирка.
– А и приволокла б, не барыня! Яишню б пожарили! Ни, ну що ж це за дытына така, мени, старой, на бидну голову! Однэ разорение з нее, одни тильки убытки!
– Ну так выгони меня, и все! – закричала Ирка. Ком обиды залепил горло. Да что она бабке – курица? Мало яичек несет?
– Выгони! А бабке старой одной по хозяйству! Дивка бисова! На все согласная, лишь бы не робыты! – тут же подхватила бабка. – Пол не метеный, по двору все валяется, а вона соби сыдыть! – покосилась на стоящую у калитки Ирку и уточнила: – Стоить! Ручки наманикюренные склала!
Ирка быстро спрятала руки за спину. Она вчера полвечера убила на свой маникюр: поверх темно-синего лака еще и разрисовала каждый ноготь под японские иероглифы. Тонкой гелевой ручкой. Ирка считала, что вышло не хуже, чем во всяких дорогих салонах, и маникюром гордилась. Но бабке этого, конечно, не понять!
– А ну, давай стол до сараю. – Бабка кивнула на столик. – И до дила! Не умеешь товар берегти, так хоть приберись! А потим вертайся до огороду! Ручки свои наманикюренные берегла, та половину жуков на помидорах пооставляла, ось воны знову и поползли. – Фыркая, как рассерженный еж, бабка круто развернулась и зашагала через двор к дому.
Ирка в досаде пнула столик, потом наклонилась подобрать его с земли. Сзади послышался легкий шелест шин. Ирка оглянулась. Подпрыгивая на раздолбанной тропке, черный джип катил прямо на нее. Дернувшись от мгновенного испуга, Ирка отступила к калитке. Темная громада остановилась, полностью перекрывая выход из переулка. Водительское стекло поползло вниз… Ирка опять отступила…
Из глубины салона раздраженный мужской голос спросил:
– Девочка, а где здесь живет… – Вдруг голос пресекся, и из салона высунулся крепкий мужчина лет тридцати пяти. – О-па, я тебя узнал! Ты-то мне и нужна! – вскричал он.
Ирка перевела дух. Облегчение тут же сменилось недовольством: она тоже узнала своего собеседника.
Мужчина тем временем вылез из машины, поморщился: после прохлады салона жар августовского зноя просто оглушал. И остановился перед Иркой, явно ожидая, что девчонка пригласит его в дом.
Ирка обреченно вздохнула. Хоть гость и незваный, но не держать же на пороге.
– Проходите, – нехотя процедила она. – Вон туда, на скамейку под яблоней. – И посторонилась, пропуская бизнесмена Иващенко, которого начинающая ведьма Ирка Хортица однажды чуть было не сжила со свету.
На перекрестке двух улочек она снова увидала темный джип. Медленно, словно разыскивая что-то, машина катила вдоль покосившихся заборов. Ирка мимолетно удивилась: что может быть нужно владельцу роскошного авто здесь, среди нищих домишек? И тут же позабыла о черном джипе, потому что битая каменистая тропинка круто пошла под уклон, свернула и привела Ирку прямо к калитке ее собственного родного двора. А у калитки, боевито уперев руки в бока, возвышалась Иркина драгоценная бабка.
– Ну так шо? – поинтересовалась старуха, одаривая внучку неласковым взглядом.
– А ничего! – столь же неласково бросила Ирка и скинула с плеча осточертевший столик. – Тебя ж предупреждали, что больше не позволят задаром на базаре торговать? А ты что? Меня отправила? – Ирка почувствовала, что начинает злиться по-настоящему: на смотрительницу, на базарных торговок, а в первую очередь на бабку, так хладнокровно подставившую собственную внучку!
– Так тому ж и отправила, що попереджалы, – совершенно спокойно ответила бабка.
Ирка даже поперхнулась от негодования. Ничего себе заявочка!
– Шо, дылда та здоровенная, шо там за порядком глядит, лезла до тебя? А ты ей шо? Ну шо, шо ты ей сделала? – с жадным любопытством выспрашивала бабка.
Ирка уставилась на старуху в полном изумлении:
– Я ей – ничего! Это она мне что хотела, то и сделала. Столик перевернула, все помидоры подавились, яйца вдребезги! Велела, чтоб больше ни тебя, ни меня на базаре не было!
На лице бабки, словно в зеркале, тоже отразилось изумление:
– Яйця побылыся? Помидорки? И ты дозволыла? Та на що ж я тебя посылала?
– Не знаю я, на що! – заорала Ирка.
– Так шо ж, ты и не продала ничого? И грошей не принесла? – все с тем же удивлением вопросила бабка, глядя на пустой мешок из-под товара.
– Да что б я продала, ну что?! Говорю ж тебе, баба та, с базара, все побила, пораскидала…
– Ой, лишенько! – пока еще тихо взвыла бабка. – Яичечки мои, помидорочки! Попропадалы вси! Та що ж це в мэнэ за дытына така! Та ниякого ж з цей дытыны проку! Та що ж ты, бисова дивка, не могла ту гадину остановить? Не могла з нею чогось сделать такого, щоб вона бильше до нас не цеплялася?
Ирка коротко перевела дух. Так вот оно что! Вот почему бабка отправила на базар ее! Рассчитывала… Девчонку вдруг мгновенно затошнило. А ведь чуть не вышло по-бабкиному. Всего секунды отделяли грозную базарную смотрительницу от того, чтоб превратиться в трупак с начисто снесенной головой! Вот ведь дура старая, жадная! Ирка с ненавистью уставилась на вопящую старуху. Готова из внучки убийцу сделать, лишь бы за место не платить! Ирка почувствовала, как волна гневного жара поднимается из глубин души, и быстренько прикрыла глаза ресницами. А то ведь, не ровен час, сама бабулька запросто станет трупом. Хорошо прожаренным.
Старательно глядя в сторону, Ирка ровным голосом сообщила:
– Единственное, что можно сделать, это заплатить за место.
– Та що? – взвизгнула бабка. – Ото умная дытына, щоб тебе! З чого платить? Клубника на весни була? Не було клубники! Грядки черные, пожженные, не растэ там бильше ничого, може, и не вырасте никогда… Чия це работа, га? – Точно как давешняя базарная тетка, бабка ткнула обвиняющий палец Ирке под нос.
Ирка снова отвела глаза. Ну, допустим, работа не совсем Иркина. Правда, пышущая зеленым колдовским огнем рука гонялась за ней. И удирала Ирка как раз по клубничным грядкам, и теперь там действительно лишь черное горелое пятно. А клубники, верного источника дохода, больше нет и не будет.
– Огород весь песком та каминням заваленный… – продолжала обвинять бабка. – Це хто сделал?
На огороде развалились песчаный и земляной великаны, натравленные на Ирку с Танькой конкурирующими ведьмами. И вот тут уж бабка категорически не права!
– Прибрали мы огород, прибрали! – завопила Ирка. – Вон, чистый, ни песчиночки! Ты сама после того раза на базар картошку молодую мешками таскала! Свеклу, помидорчики! Раньше всех, впереди сезона!
И верно, наутро после битвы весь огород был завален не только песком и землей, но и свежими молодыми овощами, вызревшими в теле земляного великана из выплеснутого на него Иркой борща. Довольная бабка тогда неплохо заработала. И сейчас старуха на мгновение замолчала, не зная, что ответить.
– Так що, думаешь, нам тих грошей на всю жизнь хватит? – Бабка недолго пребывала в растерянности. – З такими-от тратами? Грошей не заробыла, товар попортыла… – Неожиданно новая мысль пришла бабке в голову: – Помидорки побылыся, а кабачата шо ж? Подобрать не могла?
Ирка представила, как под взглядами хихикающих торговок она ползает по грязному асфальту, собирая раскатившиеся кабачки, и ей стало дурно.
– Может, тебе еще и кулечек с битыми яйцами приволочь? – сквозь зубы процедила Ирка.
– А и приволокла б, не барыня! Яишню б пожарили! Ни, ну що ж це за дытына така, мени, старой, на бидну голову! Однэ разорение з нее, одни тильки убытки!
– Ну так выгони меня, и все! – закричала Ирка. Ком обиды залепил горло. Да что она бабке – курица? Мало яичек несет?
– Выгони! А бабке старой одной по хозяйству! Дивка бисова! На все согласная, лишь бы не робыты! – тут же подхватила бабка. – Пол не метеный, по двору все валяется, а вона соби сыдыть! – покосилась на стоящую у калитки Ирку и уточнила: – Стоить! Ручки наманикюренные склала!
Ирка быстро спрятала руки за спину. Она вчера полвечера убила на свой маникюр: поверх темно-синего лака еще и разрисовала каждый ноготь под японские иероглифы. Тонкой гелевой ручкой. Ирка считала, что вышло не хуже, чем во всяких дорогих салонах, и маникюром гордилась. Но бабке этого, конечно, не понять!
– А ну, давай стол до сараю. – Бабка кивнула на столик. – И до дила! Не умеешь товар берегти, так хоть приберись! А потим вертайся до огороду! Ручки свои наманикюренные берегла, та половину жуков на помидорах пооставляла, ось воны знову и поползли. – Фыркая, как рассерженный еж, бабка круто развернулась и зашагала через двор к дому.
Ирка в досаде пнула столик, потом наклонилась подобрать его с земли. Сзади послышался легкий шелест шин. Ирка оглянулась. Подпрыгивая на раздолбанной тропке, черный джип катил прямо на нее. Дернувшись от мгновенного испуга, Ирка отступила к калитке. Темная громада остановилась, полностью перекрывая выход из переулка. Водительское стекло поползло вниз… Ирка опять отступила…
Из глубины салона раздраженный мужской голос спросил:
– Девочка, а где здесь живет… – Вдруг голос пресекся, и из салона высунулся крепкий мужчина лет тридцати пяти. – О-па, я тебя узнал! Ты-то мне и нужна! – вскричал он.
Ирка перевела дух. Облегчение тут же сменилось недовольством: она тоже узнала своего собеседника.
Мужчина тем временем вылез из машины, поморщился: после прохлады салона жар августовского зноя просто оглушал. И остановился перед Иркой, явно ожидая, что девчонка пригласит его в дом.
Ирка обреченно вздохнула. Хоть гость и незваный, но не держать же на пороге.
– Проходите, – нехотя процедила она. – Вон туда, на скамейку под яблоней. – И посторонилась, пропуская бизнесмена Иващенко, которого начинающая ведьма Ирка Хортица однажды чуть было не сжила со свету.
Глава 3
Ведьмы в розницу и оптом
Ирка тихонько заглянула в дом. Обычно бабка не слишком-то обращала внимание, кто к Ирке приходит, кто уходит. Но взрослого дядьку на дорогущем джипе могла и засечь, тогда вопросов не оберешься. Кажется, на сей раз повезло: бабка, все еще тяжело дышавшая после утреннего скандала, стояла посреди гостиной и гневно шелестела страницами телепрограммы. Наконец выбор был сделан. Все еще продолжая негодующе сопеть, старуха плюхнулась в кресло. Щелкнул пульт, и роскошная красавица посреди столь же роскошной комнаты театрально заломила руки и закричала что-то о неземной любви. На бабкином лице проступило умиротворение.
Ирка довольно кивнула. Все, считай, дома никого нет. Не то что на джипе, на танке можно приехать, и то не заметит. Девочка нехотя потащилась к столику под яблоней, где, утирая пот широким клетчатым платком, восседал Иващенко.
– Что, с утра красоту наводила? – покосившись на Ирку, вопросил бизнесмен.
– Какую красоту? – опешила Ирка.
– Так возле глаз осталось, – неловко хмыкнул Иващенко. – Яичная маска, да? Моя девушка их тоже делает.
Ирка отколупнула с века чешуйку присохшего белка.
– Ага, маска, – мрачно буркнула она. – Косметическая. Яйцо с давленым помидором и целым кабачком. Накладывается на рынке.
– А почему на рынке? – теперь уже опешил Иващенко.
– Там от фруктовых испарений воздух для кожи очень полезный, – любезно пояснила Ирка. – Так своей девушке и передайте.
– Моя девушка на рынок не ходит, у нас домработница есть, – ответил окончательно растерявшийся Иващенко.
– Ничего, для красоты-то можно и сходить. Встанет посреди базара, яйцом и помидором намажется, кабачком разотрется… – Ирка злилась. Домработница у них, видите ли! Он что, сюда приперся про домработницу рассказывать?
– Ага. Ну да, – неопределенно пробормотал Иващенко и смолк, нерешительно поглядывая на неласковую хозяйку. Неловко потянул галстук, словно тот его душил. Поводил пальцем по плохо обструганному краю столешницы. Ирка молчала, совершенно не собираясь помогать бизнесмену. Больше всего ее устроило бы, чтобы гость убрался из сада, так и не решившись высказаться.
Но Иващенко недаром делал свой бизнес. Набрав полную грудь воздуха, будто собираясь нырнуть с вышки в воду, он выпалил:
– У меня есть компаньон. То есть был компаньон.
Ирка пожала плечами. Нет, он не только про домработницу пришел рассказать. Похоже, решил Ирку со всем своим окружением познакомить. Вот уже до компаньона добрался, скоро на собак с кошками перейдет.
– Так вот, недавно мой компаньон исчез. Сбежал. И прихватил с собой очень крупную сумму. Огромные деньги, ты себе даже не представляешь какие! А самое главное – не наши. Партнеров наших. Они нам бабки под один проект дали. А теперь, сама понимаешь, ни проекта, ни денег, одни неприятности.
– Обратитесь в милицию, – вяло буркнула Ирка. Разговор вызывал у нее все большее недоумение.
Иващенко дернул уголком рта: то ли усмехнулся, то ли гримасу скорчил.
– Нет, в милицию нельзя, – пробормотал он и тут же торопливо успокоил Ирку: – Ты не волнуйся, я к ментам частным порядком обратился. На меня один очень крутой майор работал.
– Я, в общем-то, и не волнуюсь, – ответила Ирка.
– Только все равно без толку, – не слушая, продолжал Иващенко. – Я и свою службу безопасности подключил, и к этим, которые шпионов ловят, ходил, и компьютерных хакеров нанимал, чтоб они трансферы по банкам отслеживали… Все с меня деньги взяли, а потом руками развели. Говорят: никаких следов! Короче, полный конец света, хоть вешайся! – Иващенко сдернул галстук на бок, будто собирался повеситься именно на нем и прямо здесь, на Иркиной яблоне. – Вот тут я про тебя и вспомнил! Дал своим ребятам задание… Они, конечно, ругались: ни имени, ни фамилии, ни фотографии, только описание да приблизительный возраст… Но ничего: побегали, посуетились, и видишь же – нашли тебя, Ирка Хортица.
– И зачем я вам понадобилась? – С изумлением, как недавно на бабку, Ирка уставилась на Иващенко.
Бизнесмен неловко отвел глаза в сторону, пошевелил губами, словно пробуя несказанные слова на вкус, и наконец выпалил:
– Я знаю, ты – ведьма!
– Чего вы ругаетесь? – обиженно скривила губу Ирка. – А еще взрослый!
Но теперь, когда самое главное было сказано, Иващенко явно избавился от растерянности и двинулся прямо к цели.
– Не морочь мне голову, девочка, – с тихой змеиной ласковостью прошипел он. – У меня с памятью все в порядке и с мозгами тоже. Думаешь, я не помню, как ты на помеле летала?
– На ухвате, – мрачно поправила его Ирка.
– Не принципиально, для меня во всяком случае, – отмахнулся Иващенко. – А еще я помню, ты одну даму превратила в стог сена!
– Это не я! – снова запротестовала Ирка. – Она сама! Я просто не дала ей превратиться обратно! А ведьм не бывает, вы сами тогда сказали!
– Неожиданность. Потрясение. Шок, – отчеканил Иващенко. – А потом у меня было время поразмыслить. И я понял: никто, кроме ведьмы, таких штучек выкинуть не мог! А знаешь, что еще? Я ваш разговор тогда, в переулке, припомнил, проанализировал… Заговоры там всякие, слова волшебные, вынутый след. Еще эта болезнь моя непонятная, которую ни один врач определить не смог. И сдается мне, что это ты пыталась меня убить! Колдовством! Верно? – Бизнесмен остро глянул девчонке в глаза.
Ирка неловко заерзала на скамейке. Постоянное чувство вины за едва не совершенное убийство накинулось на нее с удвоенной силой. Действительно, жил себе человек нормально, пока она его след не вынула и заговор не наложила. Думала, что всего лишь тренируется, а оказалось, чуть в могилу мужика не загнала.
– Но я же вас потом спасла! – попробовала оправдаться Ирка.
– Если бы сперва не заколдовала, и спасать бы не пришлось! – заявил Иващенко. Ирке его возражение показалось вполне резонным.
– Я не специально, меня обманули! – уже чуть не плача, отбивалась девочка.
– Значит, все-таки ты! – удовлетворенно кивнул Иващенко. Напряжение ушло с его лица, на губах проступила улыбочка. Он вольготно откинулся на деревянную спинку скамейки и принялся внимательно изучать Ирку. Так охотник рассматривает беспомощную добычу, прикидывая: сразу на шапку ободрать или пока в клетке подержать, пусть отъестся немножко.
А девчонка вдруг почувствовала, как под этим изучающим взглядом в ней поднимается глухое бешенство. Тихий-тихий, пока еще никому, кроме нее самой, не слышный рык вскипел в горле. А схваченная галстуком шея Иващенко начала неумолимо притягивать ее взгляд. Она вдруг ясно, словно наяву, представила себе, как одним прыжком перелетает через стол и ее клыки смыкаются на глотке самоуверенного наглеца, думающего, что это он тут охотник! И как он забьется, задыхаясь в ее хватке! О, она не попортит шкуры!..
Перед ее глазами вдруг разом исчезли все краски, оставляя лишь пронзительную четкость черного и белого. Испуганная, она крепко зажмурилась.
Ярость схлынула, будто разом вымытая из души. Ирка опасливо приоткрыла один глаз. Все как обычно. Мир снова наполнился цветами, а единственным черно-белым пятном был Иващенко в его белой рубашке и при черном галстуке, все так же восседающий напротив.
Ирка потрясла головой. Надо же, чушь какая в башку лезет! Клыки, хватка, шкура…
– Какая-то я агрессивная сегодня. Солнцем, что ли, напекло? – чуть слышно пробормотала Ирка.
– Ты там не бурчи, ты меня слушай, – с уверенностью хозяина положения бросил Иващенко. – Ты ведь убийца! – Он поднял ладонь, останавливая вскинувшуюся было Ирку. – Да, да, такая маленькая, милая девочка – и при этом самая настоящая убийца! А я – твоя жертва! – В этот момент он походил на кого угодно, но уж никак не на жертву. – Ты передо мной очень сильно виновата, верно? Придется тебе эту вину искупить. По-моему, так будет правильно.
– Ну и чего вам надо? – мрачно спросила Ирка. Все, что говорил Иващенко, ей жутко не нравилось, но доля справедливости в его словах все-таки была.
– Сама не догадываешься? – Иващенко навалился на стол, заглядывая Ирке в глаза. – Мне нужно всего лишь вернуть деньги, которые украл мой компаньон.
– Да где я его найду! – взвилась Ирка.
– Компаньона – не обязательно, меня интересуют только деньги, – уточнил Иващенко.
– Я не умею искать. Ни компаньонов, ни деньги. Я ж не мент! – все еще сопротивлялась Ирка.
– Мента я уже нанимал, – напомнил Иващенко, – теперь мне нужна ведьма. А ты артачишься, не хочешь вину заглаживать. Какая ты нехорошая. Прямо-таки бессовестная. Ла-адненько, не договорились по-хорошему, попробуем по-плохому. Как, понравится тебе, если все узнают, кто ты такая на самом деле? Приятели твои, одноклассники? Соседи? Думаешь, им приятно будет жить рядом с ведьмой? Да они все свои неприятности на тебя свалят! Еще и сожгут, как в старину. – Иващенко зловеще ухмыльнулся.
Испуганная Ирка скорчилась на скамейке. Воспаленному воображению вдруг представилась темная ночь и толпа с факелами, а впереди почему-то та самая тетеха, что выгнала ее сегодня с базара. И ведет тетка народ как раз к Иркиному дому, где за плотно закрытыми ставнями затаились она и бабка.
Кусты смородины раздвинулись, и из них выбралась бабка.
– А чого вы мени тут дытыну пугаете? – привычно уперев руки в бока, вопросила старая. – То ваша дытына? К своим дитям идите, та их и пугайте, а мою не трожьте!
– У меня нет своих детей, почтеннейшая, – начал было Иващенко, но бабка тут же вцепилась в его слова, как охотничий пес в дичь.
– Оно и видно, шо нема! Понаехал на двор, думает, на «Мерседесе», так все можно! А ну, геть отсюдова! – И бабка замахнулась на Иващенко кухонной тряпкой.
Бизнесмен вскочил, перехватил летящую ему в лицо тряпку… Бабка тут же издала вопль, не хуже пароходной сирены:
– Обижають! Старую жинку обижають! Милиция! Допоможите!
– А ну, замолчите! Кто вас трогает! – Иващенко выпустил хвост засаленной материи, но было уже поздно.
– Отошел быстро от бабки! Ирка, ты цела? – спросил звонкий мальчишеский голос.
Иващенко обернулся. На него надвигался мальчишка лет одиннадцати. Обыкновенный мальчишка в майке, джинсах и стоптанных кроссовках. Только вот на поясе у него висел тяжелый стальной клинок, а в руках был туго натянутый лук, и стрела целилась бизнесмену точно между глаз. У мужика аж переносица зачесалась: что лук и меч далеко не игрушечные и что мальчишка ими владеет, как воин, Иващенко помнил с их первой встречи. Бизнесмен испуганно попятился.
Кусты снова раздвинулись, и из них выбралась еще и девчонка: светловолосая и пухленькая.
– Как у вас здесь людно, – с кривой усмешкой пробормотал Иващенко.
– Я, наверное, заднюю калитку не заперла, – словно бы извиняясь, ответила Ирка.
– Заперла. Просто я ее заговором открыла, – сообщила Танька и слизнула капельку крови с пальца.
Несмотря на всю напряженность ситуации, Ирка невольно уставилась на этот палец. Не могла не уставиться. Потому что Танькин ноготь был расписан в три цвета: приглушенно, неброско и в то же время изящно. Наверняка мама Таньку с собой в салон брала. Ирка поняла, что ее самодельное творчество ни в какое сравнение не идет с работой профессионала. Что за день, расстройство за расстройством!
– Я из нашего окна выглянула, а у тебя прямо над домом темное облако висит. Ясно же, случилось что-то. Я и рванула, – продолжала Танька.
– А я ее увидел и за ней! – рявкнул Богдан.
– Мог не беспокоиться! – презрительно процедила Танька.
Иващенко тем временем пялился на нее во все глаза, так что даже забыл про нацеленную в него стрелу.
– Тоже ведьма? – ухмыльнулся он.
– Допустим, – совершенно невозмутимо парировала Танька и напоследок лизнула палец еще раз. – А что, про меня вы тоже всем расскажете? Друзьям, соседям?
– Могу и рассказать, – буркнул Иващенко. Что-то в Танькиных словах ему не нравилось. Наверное, тон. Чересчур легкомысленный, да еще и с явственной ехидцей.
– Да можете, конечно, – покорно согласилась Танька и тут же окинула Иващенко насмешливым взглядом. – Только погодите минутку, я сейчас вернусь. – И нырнула в дом.
Буквально через минуту она появилась, волоча ворох старых газет, вытащенных из шкафа в коридоре, куда их складывала Иркина бабка. Танька бросила газеты на столик, небрежно переворошила, выбрала лист.
Ирка довольно кивнула. Все, считай, дома никого нет. Не то что на джипе, на танке можно приехать, и то не заметит. Девочка нехотя потащилась к столику под яблоней, где, утирая пот широким клетчатым платком, восседал Иващенко.
– Что, с утра красоту наводила? – покосившись на Ирку, вопросил бизнесмен.
– Какую красоту? – опешила Ирка.
– Так возле глаз осталось, – неловко хмыкнул Иващенко. – Яичная маска, да? Моя девушка их тоже делает.
Ирка отколупнула с века чешуйку присохшего белка.
– Ага, маска, – мрачно буркнула она. – Косметическая. Яйцо с давленым помидором и целым кабачком. Накладывается на рынке.
– А почему на рынке? – теперь уже опешил Иващенко.
– Там от фруктовых испарений воздух для кожи очень полезный, – любезно пояснила Ирка. – Так своей девушке и передайте.
– Моя девушка на рынок не ходит, у нас домработница есть, – ответил окончательно растерявшийся Иващенко.
– Ничего, для красоты-то можно и сходить. Встанет посреди базара, яйцом и помидором намажется, кабачком разотрется… – Ирка злилась. Домработница у них, видите ли! Он что, сюда приперся про домработницу рассказывать?
– Ага. Ну да, – неопределенно пробормотал Иващенко и смолк, нерешительно поглядывая на неласковую хозяйку. Неловко потянул галстук, словно тот его душил. Поводил пальцем по плохо обструганному краю столешницы. Ирка молчала, совершенно не собираясь помогать бизнесмену. Больше всего ее устроило бы, чтобы гость убрался из сада, так и не решившись высказаться.
Но Иващенко недаром делал свой бизнес. Набрав полную грудь воздуха, будто собираясь нырнуть с вышки в воду, он выпалил:
– У меня есть компаньон. То есть был компаньон.
Ирка пожала плечами. Нет, он не только про домработницу пришел рассказать. Похоже, решил Ирку со всем своим окружением познакомить. Вот уже до компаньона добрался, скоро на собак с кошками перейдет.
– Так вот, недавно мой компаньон исчез. Сбежал. И прихватил с собой очень крупную сумму. Огромные деньги, ты себе даже не представляешь какие! А самое главное – не наши. Партнеров наших. Они нам бабки под один проект дали. А теперь, сама понимаешь, ни проекта, ни денег, одни неприятности.
– Обратитесь в милицию, – вяло буркнула Ирка. Разговор вызывал у нее все большее недоумение.
Иващенко дернул уголком рта: то ли усмехнулся, то ли гримасу скорчил.
– Нет, в милицию нельзя, – пробормотал он и тут же торопливо успокоил Ирку: – Ты не волнуйся, я к ментам частным порядком обратился. На меня один очень крутой майор работал.
– Я, в общем-то, и не волнуюсь, – ответила Ирка.
– Только все равно без толку, – не слушая, продолжал Иващенко. – Я и свою службу безопасности подключил, и к этим, которые шпионов ловят, ходил, и компьютерных хакеров нанимал, чтоб они трансферы по банкам отслеживали… Все с меня деньги взяли, а потом руками развели. Говорят: никаких следов! Короче, полный конец света, хоть вешайся! – Иващенко сдернул галстук на бок, будто собирался повеситься именно на нем и прямо здесь, на Иркиной яблоне. – Вот тут я про тебя и вспомнил! Дал своим ребятам задание… Они, конечно, ругались: ни имени, ни фамилии, ни фотографии, только описание да приблизительный возраст… Но ничего: побегали, посуетились, и видишь же – нашли тебя, Ирка Хортица.
– И зачем я вам понадобилась? – С изумлением, как недавно на бабку, Ирка уставилась на Иващенко.
Бизнесмен неловко отвел глаза в сторону, пошевелил губами, словно пробуя несказанные слова на вкус, и наконец выпалил:
– Я знаю, ты – ведьма!
– Чего вы ругаетесь? – обиженно скривила губу Ирка. – А еще взрослый!
Но теперь, когда самое главное было сказано, Иващенко явно избавился от растерянности и двинулся прямо к цели.
– Не морочь мне голову, девочка, – с тихой змеиной ласковостью прошипел он. – У меня с памятью все в порядке и с мозгами тоже. Думаешь, я не помню, как ты на помеле летала?
– На ухвате, – мрачно поправила его Ирка.
– Не принципиально, для меня во всяком случае, – отмахнулся Иващенко. – А еще я помню, ты одну даму превратила в стог сена!
– Это не я! – снова запротестовала Ирка. – Она сама! Я просто не дала ей превратиться обратно! А ведьм не бывает, вы сами тогда сказали!
– Неожиданность. Потрясение. Шок, – отчеканил Иващенко. – А потом у меня было время поразмыслить. И я понял: никто, кроме ведьмы, таких штучек выкинуть не мог! А знаешь, что еще? Я ваш разговор тогда, в переулке, припомнил, проанализировал… Заговоры там всякие, слова волшебные, вынутый след. Еще эта болезнь моя непонятная, которую ни один врач определить не смог. И сдается мне, что это ты пыталась меня убить! Колдовством! Верно? – Бизнесмен остро глянул девчонке в глаза.
Ирка неловко заерзала на скамейке. Постоянное чувство вины за едва не совершенное убийство накинулось на нее с удвоенной силой. Действительно, жил себе человек нормально, пока она его след не вынула и заговор не наложила. Думала, что всего лишь тренируется, а оказалось, чуть в могилу мужика не загнала.
– Но я же вас потом спасла! – попробовала оправдаться Ирка.
– Если бы сперва не заколдовала, и спасать бы не пришлось! – заявил Иващенко. Ирке его возражение показалось вполне резонным.
– Я не специально, меня обманули! – уже чуть не плача, отбивалась девочка.
– Значит, все-таки ты! – удовлетворенно кивнул Иващенко. Напряжение ушло с его лица, на губах проступила улыбочка. Он вольготно откинулся на деревянную спинку скамейки и принялся внимательно изучать Ирку. Так охотник рассматривает беспомощную добычу, прикидывая: сразу на шапку ободрать или пока в клетке подержать, пусть отъестся немножко.
А девчонка вдруг почувствовала, как под этим изучающим взглядом в ней поднимается глухое бешенство. Тихий-тихий, пока еще никому, кроме нее самой, не слышный рык вскипел в горле. А схваченная галстуком шея Иващенко начала неумолимо притягивать ее взгляд. Она вдруг ясно, словно наяву, представила себе, как одним прыжком перелетает через стол и ее клыки смыкаются на глотке самоуверенного наглеца, думающего, что это он тут охотник! И как он забьется, задыхаясь в ее хватке! О, она не попортит шкуры!..
Перед ее глазами вдруг разом исчезли все краски, оставляя лишь пронзительную четкость черного и белого. Испуганная, она крепко зажмурилась.
Ярость схлынула, будто разом вымытая из души. Ирка опасливо приоткрыла один глаз. Все как обычно. Мир снова наполнился цветами, а единственным черно-белым пятном был Иващенко в его белой рубашке и при черном галстуке, все так же восседающий напротив.
Ирка потрясла головой. Надо же, чушь какая в башку лезет! Клыки, хватка, шкура…
– Какая-то я агрессивная сегодня. Солнцем, что ли, напекло? – чуть слышно пробормотала Ирка.
– Ты там не бурчи, ты меня слушай, – с уверенностью хозяина положения бросил Иващенко. – Ты ведь убийца! – Он поднял ладонь, останавливая вскинувшуюся было Ирку. – Да, да, такая маленькая, милая девочка – и при этом самая настоящая убийца! А я – твоя жертва! – В этот момент он походил на кого угодно, но уж никак не на жертву. – Ты передо мной очень сильно виновата, верно? Придется тебе эту вину искупить. По-моему, так будет правильно.
– Ну и чего вам надо? – мрачно спросила Ирка. Все, что говорил Иващенко, ей жутко не нравилось, но доля справедливости в его словах все-таки была.
– Сама не догадываешься? – Иващенко навалился на стол, заглядывая Ирке в глаза. – Мне нужно всего лишь вернуть деньги, которые украл мой компаньон.
– Да где я его найду! – взвилась Ирка.
– Компаньона – не обязательно, меня интересуют только деньги, – уточнил Иващенко.
– Я не умею искать. Ни компаньонов, ни деньги. Я ж не мент! – все еще сопротивлялась Ирка.
– Мента я уже нанимал, – напомнил Иващенко, – теперь мне нужна ведьма. А ты артачишься, не хочешь вину заглаживать. Какая ты нехорошая. Прямо-таки бессовестная. Ла-адненько, не договорились по-хорошему, попробуем по-плохому. Как, понравится тебе, если все узнают, кто ты такая на самом деле? Приятели твои, одноклассники? Соседи? Думаешь, им приятно будет жить рядом с ведьмой? Да они все свои неприятности на тебя свалят! Еще и сожгут, как в старину. – Иващенко зловеще ухмыльнулся.
Испуганная Ирка скорчилась на скамейке. Воспаленному воображению вдруг представилась темная ночь и толпа с факелами, а впереди почему-то та самая тетеха, что выгнала ее сегодня с базара. И ведет тетка народ как раз к Иркиному дому, где за плотно закрытыми ставнями затаились она и бабка.
Кусты смородины раздвинулись, и из них выбралась бабка.
– А чого вы мени тут дытыну пугаете? – привычно уперев руки в бока, вопросила старая. – То ваша дытына? К своим дитям идите, та их и пугайте, а мою не трожьте!
– У меня нет своих детей, почтеннейшая, – начал было Иващенко, но бабка тут же вцепилась в его слова, как охотничий пес в дичь.
– Оно и видно, шо нема! Понаехал на двор, думает, на «Мерседесе», так все можно! А ну, геть отсюдова! – И бабка замахнулась на Иващенко кухонной тряпкой.
Бизнесмен вскочил, перехватил летящую ему в лицо тряпку… Бабка тут же издала вопль, не хуже пароходной сирены:
– Обижають! Старую жинку обижають! Милиция! Допоможите!
– А ну, замолчите! Кто вас трогает! – Иващенко выпустил хвост засаленной материи, но было уже поздно.
– Отошел быстро от бабки! Ирка, ты цела? – спросил звонкий мальчишеский голос.
Иващенко обернулся. На него надвигался мальчишка лет одиннадцати. Обыкновенный мальчишка в майке, джинсах и стоптанных кроссовках. Только вот на поясе у него висел тяжелый стальной клинок, а в руках был туго натянутый лук, и стрела целилась бизнесмену точно между глаз. У мужика аж переносица зачесалась: что лук и меч далеко не игрушечные и что мальчишка ими владеет, как воин, Иващенко помнил с их первой встречи. Бизнесмен испуганно попятился.
Кусты снова раздвинулись, и из них выбралась еще и девчонка: светловолосая и пухленькая.
– Как у вас здесь людно, – с кривой усмешкой пробормотал Иващенко.
– Я, наверное, заднюю калитку не заперла, – словно бы извиняясь, ответила Ирка.
– Заперла. Просто я ее заговором открыла, – сообщила Танька и слизнула капельку крови с пальца.
Несмотря на всю напряженность ситуации, Ирка невольно уставилась на этот палец. Не могла не уставиться. Потому что Танькин ноготь был расписан в три цвета: приглушенно, неброско и в то же время изящно. Наверняка мама Таньку с собой в салон брала. Ирка поняла, что ее самодельное творчество ни в какое сравнение не идет с работой профессионала. Что за день, расстройство за расстройством!
– Я из нашего окна выглянула, а у тебя прямо над домом темное облако висит. Ясно же, случилось что-то. Я и рванула, – продолжала Танька.
– А я ее увидел и за ней! – рявкнул Богдан.
– Мог не беспокоиться! – презрительно процедила Танька.
Иващенко тем временем пялился на нее во все глаза, так что даже забыл про нацеленную в него стрелу.
– Тоже ведьма? – ухмыльнулся он.
– Допустим, – совершенно невозмутимо парировала Танька и напоследок лизнула палец еще раз. – А что, про меня вы тоже всем расскажете? Друзьям, соседям?
– Могу и рассказать, – буркнул Иващенко. Что-то в Танькиных словах ему не нравилось. Наверное, тон. Чересчур легкомысленный, да еще и с явственной ехидцей.
– Да можете, конечно, – покорно согласилась Танька и тут же окинула Иващенко насмешливым взглядом. – Только погодите минутку, я сейчас вернусь. – И нырнула в дом.
Буквально через минуту она появилась, волоча ворох старых газет, вытащенных из шкафа в коридоре, куда их складывала Иркина бабка. Танька бросила газеты на столик, небрежно переворошила, выбрала лист.