Страница:
– Да не сочтет госпожа за дерзость… – мелкой семенящей походкой вперед выбрался мокрый и покрытый черной гарью отец и, униженно кланяясь, залепетал: – Это не ученица Храма! Дочка это моя, отца ослушалась, от свадьбы сбежала, бесстыдница!
– Все верно, маленький жирный человечек, – рассеянно перебила его жрица. – Именно из таких отчаянных девчонок и вырастают потом лучшие жрицы!
Свадебный пояс на бедрах у Аякчан разомкнулся и упал в снег, напоследок бессильно звякнув колокольчиками. Жрица подхватила на руку тяжелую косу девочки. В только что смолисто-черных волосах змеилась пылающая ультрамариновая прядь.
Через два Дня
Свиток 1
Свиток 2
– Все верно, маленький жирный человечек, – рассеянно перебила его жрица. – Именно из таких отчаянных девчонок и вырастают потом лучшие жрицы!
Свадебный пояс на бедрах у Аякчан разомкнулся и упал в снег, напоследок бессильно звякнув колокольчиками. Жрица подхватила на руку тяжелую косу девочки. В только что смолисто-черных волосах змеилась пылающая ультрамариновая прядь.
Через два Дня
Свиток 1
О школе будущих жриц
– Дальше, дальше рассказывай, Тайрыма! – Дарпек возбужденно запрыгала на домашней пуховой перине, вместо обычного тощего казенного матраса покрывающей вытесанную из широкого ледяного бруса койку.
– А дальше меня… ну, с родителями, конечно… пригласили на прием ко двору Снежной Королевы! – откликнулась Тайрыма, давая понять, что визиты в Зимний Дворец для нее дело привычное и даже слегка поднадоевшее.
Но узенькие глазки на пухлом личике гордо заблестели, когда у девчонок вырвался дружный вздох восхищения. Из двух десятков учениц, набившихся в не слишком просторную спальню Храмовой школы, лишь девчонка на соседней койке оставалась равнодушной к рассказам о светской жизни. Лежит себе, уткнувшись в свиток, – делает вид, что даже не слышит, какой неслыханной чести удостоилась Тайрыма! Эта дрянь безродная вечно портит ей настроение!
– Моя тетка – прославленная жрица Метаткар – представила меня Королеве как лучшую ученицу нашей школы! – возвысила голос Тайрыма.
– Ты это заслужила! – немедленно закивала Дарпек, но восторги подружки сейчас не слишком интересовали Тайрыму.
– А вот Аякчан, похоже, так не считает, – вкрадчиво сказала она, в упор разглядывая читающую девчонку.
– Аякчан считает домашнее задание – объем Голубого огня, необходимого для освещения города в Ночное время, – равнодушно откликнулась та, делая пометку на свитке угольным карандашом.
– Королева улыбнулась Тайрыме! – немедленно кинулась на помощь подружке Дарпек.
– Ну, гораздо хуже было бы, если б она заплакала, – не отрывая глаз от свитка, рассудительно отозвалась Аякчан.
Круглое, как луна, лицо Тайрымы налилось краской гнева.
– А… ну… мальчишки… при дворе были? – спеша предотвратить надвигающуюся ссору, вмешалась маленькая, похожая на белочку, Юлтэк[2] и тут же густо покраснела.
– Да-да, расскажи нам про мальчишек! – девчонки жадно сгрудились вокруг Тайрымы.
– Еще как были! Все золотом расшитые, серебром распестренные, а уж воспитаны-то как! Вот, глядите! – Она запустила полненькие пальцы за глубокий вырез своего изукрашенного южным лазуритом придворного платья (надела, чтоб показать девчонкам, да так и не стала снимать!) и вытащила оттуда тоненький берестяной свиток. – Один мне даже стихи написал! – засмущалась Тайрыма, протягивая свиток Дарпек.
– О-о-х! – стараясь не дышать, верная подружка почтительно развернула бересту, откашлялась и трепещущим голосом прочла: – О прекрасная Тайрыма с восьмисаженными косами!
Довольная Тайрыма огладила свои черные с проблесками синевы косички.
– О Тайрыма, – слегка подвывая, продолжала читать Дарпек, —
– Разве я говорила когда-нибудь, что у Тайрымы плохая шуба? – отрываясь от свитка, искренне удивилась Аякчан.
– Ну, хватит! – Неуклюже подобрав подол своего роскошного платья, Тайрыма соскочила с койки и воинственно уперла руки в округлые бока. – Я вам не какая-нибудь! Я – дочь рода Буллет, у моего отца тысяча стад, сотня торговых лавок и дом в столице, а моя тетка Метаткар – в Королевском Совете! И не смеет всякая безродная, что учится при Храме из милости…
– Я хотя бы учусь, – лениво перебила ее Аякчан, – а не упрашиваю родичей, чтоб они выдавали меня за лучшую ученицу!
– Ах, учишься! – со змеиной ласковостью прошипела Тайрыма. – Освещение для города считаешь? Напрасно стараешься! Большие города – для дочек больших родов, которые за обучение платят, а тебе их не видать, как девятых небес! Таких, как ты, Храм после учебы куда-нибудь на край Средней земли отправляет – тюленей по тундре гонять! Вернешься к привычной жизни!
– Тюлени по тундре не ходят – у них ног нет! А у тебя – мозгов! – сквозь зубы процедила Аякчан, и на ладони у нее начал наливаться угрожающей синевой шар Голубого огня.
Тайрыма пригнулась, и на ее хищно изогнутых пальцах тоже вспыхнуло Пламя. Остальные девчонки с визгом порскнули к стенам спальни, и только маленькая Юлтэк, примиряюще выставив ладони, вскричала:
– Не надо, девочки! Вас накажут!
Снизу донесся гулкий звон медного била.
– Ой, звонок! – радостно вскрикнула Юлтэк. – Бежим скорее! – она сунула Аякчан в руки ее свитки и чашу для Огня. Подпихивая подругу в спину, Юлтэк вытолкала ее за дверь общей спальни.
Девчонки побежали через широкий ледяной коридор, то и дело в нарушение строгих школьных правил раскатываясь по скользкому отполированному полу.
– Спасибо, – наконец пробормотала Аякчан. – Если бы я ее прибила, у меня были бы неприятности!
– Да не за что, – легкомысленно отмахнулась Юлтэк. – Просто я хотела про столичных мальчишек послушать – а тебе разве неинтересно, про мальчишек-то?
– Совершенно неинтересно! – надменно сообщила Аякчан. – Я – ученица Храма и сама о себе забочусь, а не мечтаю, что за мной приплывет сказочный полярник на белой льдине и увезет в волшебную страну, где рыбу не ловят, не потрошат, а достают прямо из бесценных железных банок уже порезанную на кусочки! Не собираюсь я слушать эту жабу Тайрыму!
– Так ведь она правду квакает – таким, как мы с тобой, служба в городах не перепадет! – рассмеялась Юлтэк.
– А тебя это совсем не злит? – с интересом поглядела на нее Аякчан.
Сама Аякчан бывала в ледяном городе всего один раз – вместе с Кэтэри, наставницей по сивирским языкам и шаманской литературе, прихватившей обучающуюся от Храмовой казны ученицу грузить закупленную на всю школу писчую бересту. Да и ехали они всего лишь в стоящий у самой границы тайги Сюр-гуд. Городок вполне мог считаться ровесником девочки – заложили его в день рождения самой Аякчан. Возник он у найденного странствующими жрецами-геологами Места Рождения Огня, где вскоре встал Храм – а за ним и город. Но даже этот молодой город произвел на девочку неизгладимое впечатление. Иногда во сне к ней возвращались его сияющие, как драгоценные кристаллы, дома из голубоватого льда, с покрытыми искусной резьбой стенами, загадочно мерцающие статуи на перекрестках и белоснежная громада Храма с пылающими на фоне черных небес чашами Голубого огня над ней. Если таков обычный город – каково должно быть великолепие древней столицы и главного Храма Огня, этого центра земли Сивирской? Аякчан до боли хотелось хоть раз побывать там – и сознание, что это ей не светит, может, даже до конца ее Дней, вызывало острую, до слез, злость.
– Толстуха умеет в десять раз меньше тебя – а ее ждет прохладненькое местечко в столице, – процедила Аякчан. – А тебе назначат жрицей на участок глухой тайги, и будешь ты всю жизнь мотаться между стойбищами – Огонь им возжигать! Пока не состаришься, и в один совсем не прекрасный День твой собственный Огонь разнесет тебя в клочья!
– Это судьба каждой из нас – кого-то она ждет раньше, кого-то позже! – легкомысленно отмахнулась Юлтэк. – Зато как меня стойбищные почитать будут! – закатила глаза она. – Хороший дом, добрые олени, полные амбары – что еще надо для счастья? Каждый живет своей жизнью и умирает своей смертью. Без сильного рода за плечами большой начальницей не сделаешься. Надо радоваться тому, что имеешь.
– Да, но мне этого – мало, – одними губами, чтоб ее не услышали, шепнула Аякчан.
Девчонки остановились возле высоких классных дверей с изображением святой жрицы Мальвины, что разожгла Огонь Просвещения для диких народов бескрайнего Сивира. У ног голубоволосой народной просветительницы лежал черный ездовой пес загадочной породы – с вьющейся кудрявой шерстью, вислыми ушами и кисточкой на кончике хвоста. По легенде, именно он принес святую в Среднюю землю на своей широкой спине. В руках святая Мальвина сжимала свиток с гордым девизом: «Даже чурку можно научить читать!»
Именно из-за этой картинки наставниц школы за глаза (но никогда – в глаза!) называли мальвинами. Девочки перевели дух и чинно, как и подобает ученицам Храмовой школы, вошли в класс.
– Того дугэе ачин! Огонь не имеет конца! – наклонив головы, дружно пропели они.
– Казенным ученицам следует являться в класс пораньше, – не отвечая на ритуальное приветствие, протянула наставница Синяптук. – Не для того Храм вас кормит и одевает, чтоб вы уроки прогуливали!
– Да, наставница Синяптук! – смиренно кивнули девчонки.
Та окинула их долгим взглядом и наконец слабо взмахнула короткопалой ладонью:
– Ладно, садитесь!
Не поднимая головы, девочки скользнули к разложенным на прозрачном ледяном полу ученическим коврикам, из которых сейчас занята была едва ли треть. И только усаживаясь, осмелились быстро переглянуться. «У-у, мальвина!» – одними губами шепнула Аякчан. Юлтэк в ответ скорчила рожу.
– Не переговариваться на уроке! – немедленно рявкнула Синяптук, так что обрамляющие окна сосульки тихонько звякнули. Но тут послышался торопливый топот, и в дверях появилась едва успевшая переодеться в обычную храмовую рубаху Тайрыма в сопровождении остальных девчонок. Широкое лицо наставницы немедленно расплылось в благостной улыбке. – Того дугае, Тайрымочка! С возвращением, девочка моя! Входи, входи! – наставница вскочила и, обняв Тайрыму за плечи, чуть не на руках внесла ее в класс.
«И никаких замечаний про опоздание», – раскладывая перед собой свитки, зло подумала Аякчан.
– Тайрыма только что вернулась из образовательной поездки – все вы, будущие жрицы, должны странствовать, чтоб лучше узнать Среднюю землю… – продолжала наставница.
Угу, только одних в Зимний Дворец отправляют, а других – как вот их с Юлтэк – в стойбища полудиких иннуитов на самый берег Ледяного Океана. Аякчан чувствовала, как внутри у нее начинает тихонько нарастать гневный жар.
– И там она была удостоена приема у самой Королевы! Это большая честь для всей нашей школы! – продолжала разливаться Синяптук. – Мы все гордимся тобой, Таечка!
Девчонки в классе разразились невнятным бормотанием, которое при желании можно было принять за одобрение.
– Садись, деточка! – наставница кивнула Тайрыме и тут же рявкнула: – Что встали? По местам все, живо!
Послышался шорох ног, девчонки торопливо разбежались по коврикам и уселись.
– Вам, как будущим жрицам Храма… – Синяптук несколько раз прошлась взад-вперед между ковриками, резко оборачиваясь в надежде поймать непочтительную ухмылку или скорченную за спиной рожу. Но десятки глаз неотрывно следили за ней с выражением подобострастного внимания. – На ваших рабочих местах придется отвечать не только за бесперебойное горение Огня, но еще и за благосостояние вверенных вашему попечению городов… – она многозначительно посмотрела на Тайрыму, – селений… – взгляд перебежал на Дарпек, – ну и, конечно, диких племен… – взгляд небрежно мазнул по Аякчан с Юлтэк и еще парочке бесплатных учениц. – Жрица Храма должна уметь сотворить из Огня все, потребное для жизни: одежду и обувь, посуду и упряжь, изящный туесок и перекидные вьюки… Поэтому сейчас самостоятельная работа! – снова рявкнула Синяптук. – Каждая из вас подойдет ко мне со своей чашей за порцией Огня. В конце урока сдадите три изделия – посуду, предмет одежды, детскую игрушку. Посмотрим, чему вы научились за прошедший День! – И она повернула вентиль возле учительского сиденья. Шипящая голубая струя хлынула в первую подставленную чашу.
– Остатки Огня в себя не всасывать, из класса не выносить! Запас ограничен! – покрикивала Синяптук.
«Кому ограничен, а кому не очень», – подумала Аякчан, глядя, как чаша Тайрымы до краев наливается светящейся голубизной, и зная, что ей самой перепадет едва ли половина.
– Как всегда – особенное внимание к технике безопасности! Все помнят, что для жриц…
– …кладбищ не бывает! – хором протянули девчонки, и на этот раз их голоса звучали необычайно серьезно. Слишком хорошо нынешние ученицы третьего Дня обучения помнили, что в первый День их было вдвое больше. И что половина отсеялась… или, скажем так, – рассеялась, во время практических занятий, втянув непосильную для себя меру Огня.
Аякчан поглядела в наполненную Синяптук чашу и усмехнулась – ну, до ее меры тут было ой как далеко! Хорошо, что посуду и одежду можно создать практически из ничего, тут главное – точный расчет! Она зачерпнула полную горсть Огня. Сделает сосуд-чорон – вроде тех, что мать лепила из глины. Аякчан досадливо прикусила губу – еще два Дня назад она запретила себе любые воспоминания о прошлой жизни. А теперь надо попробовать создать теплые чулки-ноговицы – в последнее время у нее стал получаться мягкий, похожий на снег материал, не такой теплый, как настоящий мех, но уж точно потеплее обычно выходящих из Огня полупрозрачных тряпочек. Ну а игрушка – это уж совсем просто!
Аякчан украдкой оглядела класс. Юлтэк увлеченно лепила из Огня очередную причудливую шапку с цветами и лентами. Толку от этих ее изделий никакого – ни от жары не защищают, ни от ветра, но красивы, будто сам Огонь! Дарпек, как всегда, выбрала что попроще – рядом с ней уже лежала треугольная косынка и тапка. Зато вид Тайрымы мгновенно наполнил сердце ликованием! Взмокшая так, что капля пота дрожала на носу, их «лучшая ученица» из судорожно дергающегося куска Пламени сооружала одежку, кажется, для одного из многоногих чудищ Седны, Повелительницы Морской Бездны. Во всяком случае, рукавов там просматривалось явно больше чем два.
Возникшая у Аякчан над плечом Синяптук брезгливо взяла в руки готовую пушистую ноговицу.
– Вижу, ты так ничему и не научилась. – С презрительной усмешкой она повертела ноговицу, помяла пальцем лохматую ткань. – Впрочем, я не удивлена. Голубой огонь сам тонок и сверкающ, и, чтобы творить из него, надо иметь тонкую и прекрасную душу. А тут все грубое, толстое – и ни на что не пригодное! Эту самостоятельную ты завалила, – роняя ноговицу на пол, фыркнула наставница. – Не знаю, как собираешься экзамен сдавать. – И она переместилась к Тайрыме. Та подняла на наставницу затравленный взгляд.
– Хм, – протянула Синяптук, разглядывая лежащее перед Тайрымой многорукое изделие. – Оригинально. Приятно видеть в нашей глуши образчик настоящего придворного вкуса, – она одобрительно покивала. – Заканчивай это и можешь дальше не продолжать – и так видно, что с заданием ты справляешься!
– Спасибо, наставница Синяптук! – радостно выпалила девчонка.
– Мне будет приятно, если ты сообщишь своей тетке, жрице Метаткар, каких успехов ты под моим руководством достигла в созидании из Огня, – важно сказала Синяптук, удаляясь.
– Конечно, наставница! – еще радостнее завопила Тайрыма, выхватывая из чаши новый клуб Огня и латая им самые вызывающие прорехи в своем изделии.
Ах так! С утра тлеющее в душе раздражение зашевелилось под сердцем, издавая нарастающее рычание яростного зверя. Аякчан длинно и протяжно выдохнула – ну, держись, богатейка! Она пристально уставилась на творение Тайрымы.
Зажатый у ней в пальцах перекошенный рукав полыхнул длинным лепестком Пламени. Наученные горьким опытом девчонки мгновенно кинулись на пол и ползком рванули к стенам, подальше от источника возгорания. Языки Огня разбежались из-под рук визжащей Тайрымы, возвращая все ее творчество первозданному Пламени, которое вспучилось Огненным шаром и с громким треском лопнуло Тайрыме в физиономию.
Над классом повисла тишина. Залегшие девчонки медленно поднимали головы.
– Вы видели? Видели? – вопила Тайрыма. В ледяном полу у ее ног красовалась истекающая паром черная проплавленная дыра. Ощупывая покрасневшее от жара лицо, девчонка потрясенно оглянулась на класс… и увидела так и оставшуюся сидеть на своем месте Аякчан. Отвести взгляд та не успела. Глаза у Аякчан стали невероятной, какой-то треугольной формы. На перепуганную Тайрыму уставились два бездонных провала, в глубине которых бледно-голубыми призраками носились Огненные сполохи.
Тайрыма вытянула трясущийся палец:
– Это ты! Это все ты! Наставница, это она! Она навела порчу на мою чашу с Огнем!
Синяптук подозрительно уставилась на мгновенно перетрусившую Аякчан.
– Я… Я не…
– Что тут за крики? – двери класса распахнулись.
– Старшая наставница! – вскричала Тайрыма, бросаясь к шагнувшей в класс Солкокчон, прозванной «Трижды шелковой» за жутковато-ласковую манеру, с которой она обращалась с провинившимися ученицами. – Вот она! – палец Тайрымы ткнулся в Аякчан. – Навела порчу на мой Огонь!
– Да-да! – немедленно подхватила Синяптук. – Эта девочка, Аякчан, совершенно не старается, и никаких особых способностей я тоже за ней не замечаю. – Она поджала губы. – Не знаю уж, зачем верховная жрица Храма Айгыр рекомендовала ее к обучению в нашей школе!
– Вот она вскоре появится – ее и спросите, – бросила «Трижды шелковая» с бесконечно ласковой улыбкой и двинулась к Аякчан.
– Верховная жрица будет здесь? – всполошилась Синяптук, но старшая наставница не обратила на нее внимания.
Она остановилась у скорчившейся на своем коврике Аякчан и подобрала с пола отвергнутую Синяптук ноговицу.
– Она должна быть теплой, – пробормотала старшая наставница, теребя толстую пушистую ткань в пальцах. – Ты сама такое придумала?
Аякчан заглянула в ласковые-ласковые глаза Солкокчон и содрогнулась. Нет уж, нынче она совершила одну ошибку, второй не будет.
– Это всего лишь моя практическая работа, госпожа старшая наставница, – с поклоном сказала она. – По указаниям наставницы Синяптук.
– И как же этот материал называется?
– Синяптон! – выпалила Аякчан, стараясь не расхохотаться в глупо вытянувшееся лицо толстой мальвины.
– Не замечала за вами склонности к изобретательству, наставница Синяптук. А вы, оказывается, готовились вписать свое имя в историю Храма, – усмехнулась «Трижды шелковая». – Гениальное решение! Чуть позже вы подробно расскажете, как делается этот… синяптон.
– Вы слишком добры… Синяптон… – пробормотала Синяптук, потерянно глядя то на начальницу, то на невинно уставившуюся ей в глаза ученицу. – Но зачем он нужен? – в отчаянии выпалила она. – Любой охотник добудет сколько угодно теплых мехов…
– Хотя бы, чтоб никто не смел сказать, что Храм не может сделать то, на что способен любой охотник, – перебила ее Солкокчон. – Еще бы против наглых южан что-нибудь подобное придумать… – буркнула она. – А ты, девочка… – ласковый взгляд переместился на Тайрыму, заставляя ту испуганно ежиться, – должна бы знать, что черные шаманы – единственные, кто умел наводить порчу – уже тысячу Дней как истреблены жрицами Храма! Но даже в давние времена среди них не было способных испортить священный небесный Огонь! Кажется, разговоры о твоем назначении в столичный Храм были преждевременными – тебе явно требуется еще подучиться. – Старшая наставница равнодушно отвернулась от перекосившейся в бессильной злобе Тайрымы. – Впрочем, я не об этом пришла говорить с вами, девочки. Как вы все наверняка знаете… – с нажимом начала она, – Голубой огонь, на котором стоит все благополучие Хра… Средней земли Сивир, возник из голубых слез Най-эквы, многоязыкой Ут, великой хозяйки Огненного Озера Уот Усуутума, божественной сестры повелителя верхних небес Айыы-Тангра, в миг ее высокой печали над людскими грехами и непотребствами. И запас его ограничен!
«А может, опять Уот как следует огорчить? – отстраненно подумала Аякчан, чувствуя, как разжимаются прихватившие внутренности невидимые тиски. – Пусть она еще наревет!» – и тут же торопливо отвела глаза, словно боясь, что кто-нибудь прочтет эту кощунственную мысль.
– Для подготовки новых жриц Храм выделяет школе достаточно Огня. Но кто-то, какое-то чудовище Нижнего мира на нашей Средней земле, видно, не хочет, чтоб вы учились! – старшая наставница гневно встряхнула сжатым кулаком. – После недолгого перерыва вор, уже похищавший из школьных запасов Голубой огонь, начал действовать снова! Именно сейчас, когда нас должны посетить все четыре верховные жрицы разом, – из школьной трубы снова крадут Огонь!
– А дальше меня… ну, с родителями, конечно… пригласили на прием ко двору Снежной Королевы! – откликнулась Тайрыма, давая понять, что визиты в Зимний Дворец для нее дело привычное и даже слегка поднадоевшее.
Но узенькие глазки на пухлом личике гордо заблестели, когда у девчонок вырвался дружный вздох восхищения. Из двух десятков учениц, набившихся в не слишком просторную спальню Храмовой школы, лишь девчонка на соседней койке оставалась равнодушной к рассказам о светской жизни. Лежит себе, уткнувшись в свиток, – делает вид, что даже не слышит, какой неслыханной чести удостоилась Тайрыма! Эта дрянь безродная вечно портит ей настроение!
– Моя тетка – прославленная жрица Метаткар – представила меня Королеве как лучшую ученицу нашей школы! – возвысила голос Тайрыма.
– Ты это заслужила! – немедленно закивала Дарпек, но восторги подружки сейчас не слишком интересовали Тайрыму.
– А вот Аякчан, похоже, так не считает, – вкрадчиво сказала она, в упор разглядывая читающую девчонку.
– Аякчан считает домашнее задание – объем Голубого огня, необходимого для освещения города в Ночное время, – равнодушно откликнулась та, делая пометку на свитке угольным карандашом.
– Королева улыбнулась Тайрыме! – немедленно кинулась на помощь подружке Дарпек.
– Ну, гораздо хуже было бы, если б она заплакала, – не отрывая глаз от свитка, рассудительно отозвалась Аякчан.
Круглое, как луна, лицо Тайрымы налилось краской гнева.
– А… ну… мальчишки… при дворе были? – спеша предотвратить надвигающуюся ссору, вмешалась маленькая, похожая на белочку, Юлтэк[2] и тут же густо покраснела.
– Да-да, расскажи нам про мальчишек! – девчонки жадно сгрудились вокруг Тайрымы.
– Еще как были! Все золотом расшитые, серебром распестренные, а уж воспитаны-то как! Вот, глядите! – Она запустила полненькие пальцы за глубокий вырез своего изукрашенного южным лазуритом придворного платья (надела, чтоб показать девчонкам, да так и не стала снимать!) и вытащила оттуда тоненький берестяной свиток. – Один мне даже стихи написал! – засмущалась Тайрыма, протягивая свиток Дарпек.
– О-о-х! – стараясь не дышать, верная подружка почтительно развернула бересту, откашлялась и трепещущим голосом прочла: – О прекрасная Тайрыма с восьмисаженными косами!
Довольная Тайрыма огладила свои черные с проблесками синевы косички.
– О Тайрыма, – слегка подвывая, продолжала читать Дарпек, —
восторженно закончила Дарпек под общий восхищенный вздох и торжествующе покосилась на Аякчан. – Вот! Слыхала?
Которую до сих пор
Укрывали в собольи меха,
Одевали в рысьи меха,
Чтобы пыль не пристала к ней,
Чтобы от солнца не почернела она!
Вся ты в мехах дорогих одежд! —
– Разве я говорила когда-нибудь, что у Тайрымы плохая шуба? – отрываясь от свитка, искренне удивилась Аякчан.
– Ну, хватит! – Неуклюже подобрав подол своего роскошного платья, Тайрыма соскочила с койки и воинственно уперла руки в округлые бока. – Я вам не какая-нибудь! Я – дочь рода Буллет, у моего отца тысяча стад, сотня торговых лавок и дом в столице, а моя тетка Метаткар – в Королевском Совете! И не смеет всякая безродная, что учится при Храме из милости…
– Я хотя бы учусь, – лениво перебила ее Аякчан, – а не упрашиваю родичей, чтоб они выдавали меня за лучшую ученицу!
– Ах, учишься! – со змеиной ласковостью прошипела Тайрыма. – Освещение для города считаешь? Напрасно стараешься! Большие города – для дочек больших родов, которые за обучение платят, а тебе их не видать, как девятых небес! Таких, как ты, Храм после учебы куда-нибудь на край Средней земли отправляет – тюленей по тундре гонять! Вернешься к привычной жизни!
– Тюлени по тундре не ходят – у них ног нет! А у тебя – мозгов! – сквозь зубы процедила Аякчан, и на ладони у нее начал наливаться угрожающей синевой шар Голубого огня.
Тайрыма пригнулась, и на ее хищно изогнутых пальцах тоже вспыхнуло Пламя. Остальные девчонки с визгом порскнули к стенам спальни, и только маленькая Юлтэк, примиряюще выставив ладони, вскричала:
– Не надо, девочки! Вас накажут!
Снизу донесся гулкий звон медного била.
– Ой, звонок! – радостно вскрикнула Юлтэк. – Бежим скорее! – она сунула Аякчан в руки ее свитки и чашу для Огня. Подпихивая подругу в спину, Юлтэк вытолкала ее за дверь общей спальни.
Девчонки побежали через широкий ледяной коридор, то и дело в нарушение строгих школьных правил раскатываясь по скользкому отполированному полу.
– Спасибо, – наконец пробормотала Аякчан. – Если бы я ее прибила, у меня были бы неприятности!
– Да не за что, – легкомысленно отмахнулась Юлтэк. – Просто я хотела про столичных мальчишек послушать – а тебе разве неинтересно, про мальчишек-то?
– Совершенно неинтересно! – надменно сообщила Аякчан. – Я – ученица Храма и сама о себе забочусь, а не мечтаю, что за мной приплывет сказочный полярник на белой льдине и увезет в волшебную страну, где рыбу не ловят, не потрошат, а достают прямо из бесценных железных банок уже порезанную на кусочки! Не собираюсь я слушать эту жабу Тайрыму!
– Так ведь она правду квакает – таким, как мы с тобой, служба в городах не перепадет! – рассмеялась Юлтэк.
– А тебя это совсем не злит? – с интересом поглядела на нее Аякчан.
Сама Аякчан бывала в ледяном городе всего один раз – вместе с Кэтэри, наставницей по сивирским языкам и шаманской литературе, прихватившей обучающуюся от Храмовой казны ученицу грузить закупленную на всю школу писчую бересту. Да и ехали они всего лишь в стоящий у самой границы тайги Сюр-гуд. Городок вполне мог считаться ровесником девочки – заложили его в день рождения самой Аякчан. Возник он у найденного странствующими жрецами-геологами Места Рождения Огня, где вскоре встал Храм – а за ним и город. Но даже этот молодой город произвел на девочку неизгладимое впечатление. Иногда во сне к ней возвращались его сияющие, как драгоценные кристаллы, дома из голубоватого льда, с покрытыми искусной резьбой стенами, загадочно мерцающие статуи на перекрестках и белоснежная громада Храма с пылающими на фоне черных небес чашами Голубого огня над ней. Если таков обычный город – каково должно быть великолепие древней столицы и главного Храма Огня, этого центра земли Сивирской? Аякчан до боли хотелось хоть раз побывать там – и сознание, что это ей не светит, может, даже до конца ее Дней, вызывало острую, до слез, злость.
– Толстуха умеет в десять раз меньше тебя – а ее ждет прохладненькое местечко в столице, – процедила Аякчан. – А тебе назначат жрицей на участок глухой тайги, и будешь ты всю жизнь мотаться между стойбищами – Огонь им возжигать! Пока не состаришься, и в один совсем не прекрасный День твой собственный Огонь разнесет тебя в клочья!
– Это судьба каждой из нас – кого-то она ждет раньше, кого-то позже! – легкомысленно отмахнулась Юлтэк. – Зато как меня стойбищные почитать будут! – закатила глаза она. – Хороший дом, добрые олени, полные амбары – что еще надо для счастья? Каждый живет своей жизнью и умирает своей смертью. Без сильного рода за плечами большой начальницей не сделаешься. Надо радоваться тому, что имеешь.
– Да, но мне этого – мало, – одними губами, чтоб ее не услышали, шепнула Аякчан.
Девчонки остановились возле высоких классных дверей с изображением святой жрицы Мальвины, что разожгла Огонь Просвещения для диких народов бескрайнего Сивира. У ног голубоволосой народной просветительницы лежал черный ездовой пес загадочной породы – с вьющейся кудрявой шерстью, вислыми ушами и кисточкой на кончике хвоста. По легенде, именно он принес святую в Среднюю землю на своей широкой спине. В руках святая Мальвина сжимала свиток с гордым девизом: «Даже чурку можно научить читать!»
Именно из-за этой картинки наставниц школы за глаза (но никогда – в глаза!) называли мальвинами. Девочки перевели дух и чинно, как и подобает ученицам Храмовой школы, вошли в класс.
– Того дугэе ачин! Огонь не имеет конца! – наклонив головы, дружно пропели они.
– Казенным ученицам следует являться в класс пораньше, – не отвечая на ритуальное приветствие, протянула наставница Синяптук. – Не для того Храм вас кормит и одевает, чтоб вы уроки прогуливали!
– Да, наставница Синяптук! – смиренно кивнули девчонки.
Та окинула их долгим взглядом и наконец слабо взмахнула короткопалой ладонью:
– Ладно, садитесь!
Не поднимая головы, девочки скользнули к разложенным на прозрачном ледяном полу ученическим коврикам, из которых сейчас занята была едва ли треть. И только усаживаясь, осмелились быстро переглянуться. «У-у, мальвина!» – одними губами шепнула Аякчан. Юлтэк в ответ скорчила рожу.
– Не переговариваться на уроке! – немедленно рявкнула Синяптук, так что обрамляющие окна сосульки тихонько звякнули. Но тут послышался торопливый топот, и в дверях появилась едва успевшая переодеться в обычную храмовую рубаху Тайрыма в сопровождении остальных девчонок. Широкое лицо наставницы немедленно расплылось в благостной улыбке. – Того дугае, Тайрымочка! С возвращением, девочка моя! Входи, входи! – наставница вскочила и, обняв Тайрыму за плечи, чуть не на руках внесла ее в класс.
«И никаких замечаний про опоздание», – раскладывая перед собой свитки, зло подумала Аякчан.
– Тайрыма только что вернулась из образовательной поездки – все вы, будущие жрицы, должны странствовать, чтоб лучше узнать Среднюю землю… – продолжала наставница.
Угу, только одних в Зимний Дворец отправляют, а других – как вот их с Юлтэк – в стойбища полудиких иннуитов на самый берег Ледяного Океана. Аякчан чувствовала, как внутри у нее начинает тихонько нарастать гневный жар.
– И там она была удостоена приема у самой Королевы! Это большая честь для всей нашей школы! – продолжала разливаться Синяптук. – Мы все гордимся тобой, Таечка!
Девчонки в классе разразились невнятным бормотанием, которое при желании можно было принять за одобрение.
– Садись, деточка! – наставница кивнула Тайрыме и тут же рявкнула: – Что встали? По местам все, живо!
Послышался шорох ног, девчонки торопливо разбежались по коврикам и уселись.
– Вам, как будущим жрицам Храма… – Синяптук несколько раз прошлась взад-вперед между ковриками, резко оборачиваясь в надежде поймать непочтительную ухмылку или скорченную за спиной рожу. Но десятки глаз неотрывно следили за ней с выражением подобострастного внимания. – На ваших рабочих местах придется отвечать не только за бесперебойное горение Огня, но еще и за благосостояние вверенных вашему попечению городов… – она многозначительно посмотрела на Тайрыму, – селений… – взгляд перебежал на Дарпек, – ну и, конечно, диких племен… – взгляд небрежно мазнул по Аякчан с Юлтэк и еще парочке бесплатных учениц. – Жрица Храма должна уметь сотворить из Огня все, потребное для жизни: одежду и обувь, посуду и упряжь, изящный туесок и перекидные вьюки… Поэтому сейчас самостоятельная работа! – снова рявкнула Синяптук. – Каждая из вас подойдет ко мне со своей чашей за порцией Огня. В конце урока сдадите три изделия – посуду, предмет одежды, детскую игрушку. Посмотрим, чему вы научились за прошедший День! – И она повернула вентиль возле учительского сиденья. Шипящая голубая струя хлынула в первую подставленную чашу.
– Остатки Огня в себя не всасывать, из класса не выносить! Запас ограничен! – покрикивала Синяптук.
«Кому ограничен, а кому не очень», – подумала Аякчан, глядя, как чаша Тайрымы до краев наливается светящейся голубизной, и зная, что ей самой перепадет едва ли половина.
– Как всегда – особенное внимание к технике безопасности! Все помнят, что для жриц…
– …кладбищ не бывает! – хором протянули девчонки, и на этот раз их голоса звучали необычайно серьезно. Слишком хорошо нынешние ученицы третьего Дня обучения помнили, что в первый День их было вдвое больше. И что половина отсеялась… или, скажем так, – рассеялась, во время практических занятий, втянув непосильную для себя меру Огня.
Аякчан поглядела в наполненную Синяптук чашу и усмехнулась – ну, до ее меры тут было ой как далеко! Хорошо, что посуду и одежду можно создать практически из ничего, тут главное – точный расчет! Она зачерпнула полную горсть Огня. Сделает сосуд-чорон – вроде тех, что мать лепила из глины. Аякчан досадливо прикусила губу – еще два Дня назад она запретила себе любые воспоминания о прошлой жизни. А теперь надо попробовать создать теплые чулки-ноговицы – в последнее время у нее стал получаться мягкий, похожий на снег материал, не такой теплый, как настоящий мех, но уж точно потеплее обычно выходящих из Огня полупрозрачных тряпочек. Ну а игрушка – это уж совсем просто!
Аякчан украдкой оглядела класс. Юлтэк увлеченно лепила из Огня очередную причудливую шапку с цветами и лентами. Толку от этих ее изделий никакого – ни от жары не защищают, ни от ветра, но красивы, будто сам Огонь! Дарпек, как всегда, выбрала что попроще – рядом с ней уже лежала треугольная косынка и тапка. Зато вид Тайрымы мгновенно наполнил сердце ликованием! Взмокшая так, что капля пота дрожала на носу, их «лучшая ученица» из судорожно дергающегося куска Пламени сооружала одежку, кажется, для одного из многоногих чудищ Седны, Повелительницы Морской Бездны. Во всяком случае, рукавов там просматривалось явно больше чем два.
Возникшая у Аякчан над плечом Синяптук брезгливо взяла в руки готовую пушистую ноговицу.
– Вижу, ты так ничему и не научилась. – С презрительной усмешкой она повертела ноговицу, помяла пальцем лохматую ткань. – Впрочем, я не удивлена. Голубой огонь сам тонок и сверкающ, и, чтобы творить из него, надо иметь тонкую и прекрасную душу. А тут все грубое, толстое – и ни на что не пригодное! Эту самостоятельную ты завалила, – роняя ноговицу на пол, фыркнула наставница. – Не знаю, как собираешься экзамен сдавать. – И она переместилась к Тайрыме. Та подняла на наставницу затравленный взгляд.
– Хм, – протянула Синяптук, разглядывая лежащее перед Тайрымой многорукое изделие. – Оригинально. Приятно видеть в нашей глуши образчик настоящего придворного вкуса, – она одобрительно покивала. – Заканчивай это и можешь дальше не продолжать – и так видно, что с заданием ты справляешься!
– Спасибо, наставница Синяптук! – радостно выпалила девчонка.
– Мне будет приятно, если ты сообщишь своей тетке, жрице Метаткар, каких успехов ты под моим руководством достигла в созидании из Огня, – важно сказала Синяптук, удаляясь.
– Конечно, наставница! – еще радостнее завопила Тайрыма, выхватывая из чаши новый клуб Огня и латая им самые вызывающие прорехи в своем изделии.
Ах так! С утра тлеющее в душе раздражение зашевелилось под сердцем, издавая нарастающее рычание яростного зверя. Аякчан длинно и протяжно выдохнула – ну, держись, богатейка! Она пристально уставилась на творение Тайрымы.
Зажатый у ней в пальцах перекошенный рукав полыхнул длинным лепестком Пламени. Наученные горьким опытом девчонки мгновенно кинулись на пол и ползком рванули к стенам, подальше от источника возгорания. Языки Огня разбежались из-под рук визжащей Тайрымы, возвращая все ее творчество первозданному Пламени, которое вспучилось Огненным шаром и с громким треском лопнуло Тайрыме в физиономию.
Над классом повисла тишина. Залегшие девчонки медленно поднимали головы.
– Вы видели? Видели? – вопила Тайрыма. В ледяном полу у ее ног красовалась истекающая паром черная проплавленная дыра. Ощупывая покрасневшее от жара лицо, девчонка потрясенно оглянулась на класс… и увидела так и оставшуюся сидеть на своем месте Аякчан. Отвести взгляд та не успела. Глаза у Аякчан стали невероятной, какой-то треугольной формы. На перепуганную Тайрыму уставились два бездонных провала, в глубине которых бледно-голубыми призраками носились Огненные сполохи.
Тайрыма вытянула трясущийся палец:
– Это ты! Это все ты! Наставница, это она! Она навела порчу на мою чашу с Огнем!
Синяптук подозрительно уставилась на мгновенно перетрусившую Аякчан.
– Я… Я не…
– Что тут за крики? – двери класса распахнулись.
– Старшая наставница! – вскричала Тайрыма, бросаясь к шагнувшей в класс Солкокчон, прозванной «Трижды шелковой» за жутковато-ласковую манеру, с которой она обращалась с провинившимися ученицами. – Вот она! – палец Тайрымы ткнулся в Аякчан. – Навела порчу на мой Огонь!
– Да-да! – немедленно подхватила Синяптук. – Эта девочка, Аякчан, совершенно не старается, и никаких особых способностей я тоже за ней не замечаю. – Она поджала губы. – Не знаю уж, зачем верховная жрица Храма Айгыр рекомендовала ее к обучению в нашей школе!
– Вот она вскоре появится – ее и спросите, – бросила «Трижды шелковая» с бесконечно ласковой улыбкой и двинулась к Аякчан.
– Верховная жрица будет здесь? – всполошилась Синяптук, но старшая наставница не обратила на нее внимания.
Она остановилась у скорчившейся на своем коврике Аякчан и подобрала с пола отвергнутую Синяптук ноговицу.
– Она должна быть теплой, – пробормотала старшая наставница, теребя толстую пушистую ткань в пальцах. – Ты сама такое придумала?
Аякчан заглянула в ласковые-ласковые глаза Солкокчон и содрогнулась. Нет уж, нынче она совершила одну ошибку, второй не будет.
– Это всего лишь моя практическая работа, госпожа старшая наставница, – с поклоном сказала она. – По указаниям наставницы Синяптук.
– И как же этот материал называется?
– Синяптон! – выпалила Аякчан, стараясь не расхохотаться в глупо вытянувшееся лицо толстой мальвины.
– Не замечала за вами склонности к изобретательству, наставница Синяптук. А вы, оказывается, готовились вписать свое имя в историю Храма, – усмехнулась «Трижды шелковая». – Гениальное решение! Чуть позже вы подробно расскажете, как делается этот… синяптон.
– Вы слишком добры… Синяптон… – пробормотала Синяптук, потерянно глядя то на начальницу, то на невинно уставившуюся ей в глаза ученицу. – Но зачем он нужен? – в отчаянии выпалила она. – Любой охотник добудет сколько угодно теплых мехов…
– Хотя бы, чтоб никто не смел сказать, что Храм не может сделать то, на что способен любой охотник, – перебила ее Солкокчон. – Еще бы против наглых южан что-нибудь подобное придумать… – буркнула она. – А ты, девочка… – ласковый взгляд переместился на Тайрыму, заставляя ту испуганно ежиться, – должна бы знать, что черные шаманы – единственные, кто умел наводить порчу – уже тысячу Дней как истреблены жрицами Храма! Но даже в давние времена среди них не было способных испортить священный небесный Огонь! Кажется, разговоры о твоем назначении в столичный Храм были преждевременными – тебе явно требуется еще подучиться. – Старшая наставница равнодушно отвернулась от перекосившейся в бессильной злобе Тайрымы. – Впрочем, я не об этом пришла говорить с вами, девочки. Как вы все наверняка знаете… – с нажимом начала она, – Голубой огонь, на котором стоит все благополучие Хра… Средней земли Сивир, возник из голубых слез Най-эквы, многоязыкой Ут, великой хозяйки Огненного Озера Уот Усуутума, божественной сестры повелителя верхних небес Айыы-Тангра, в миг ее высокой печали над людскими грехами и непотребствами. И запас его ограничен!
«А может, опять Уот как следует огорчить? – отстраненно подумала Аякчан, чувствуя, как разжимаются прихватившие внутренности невидимые тиски. – Пусть она еще наревет!» – и тут же торопливо отвела глаза, словно боясь, что кто-нибудь прочтет эту кощунственную мысль.
– Для подготовки новых жриц Храм выделяет школе достаточно Огня. Но кто-то, какое-то чудовище Нижнего мира на нашей Средней земле, видно, не хочет, чтоб вы учились! – старшая наставница гневно встряхнула сжатым кулаком. – После недолгого перерыва вор, уже похищавший из школьных запасов Голубой огонь, начал действовать снова! Именно сейчас, когда нас должны посетить все четыре верховные жрицы разом, – из школьной трубы снова крадут Огонь!
Свиток 2
В котором все узнают, кто же украл Голубой огонь
– Пусть только попробуют меня в столицу не назначить! Мой род… тетка Метаткар… Отец обещал на выпускной оленью упряжку подарить… С золотыми колокольчиками… Ы-ы-ы! – Тайрыма уткнулась лицом в перину, стараясь заглушить рыдания.
– До выпускного еще целый День! – сидящая у ее ложа Дарпек погладила подругу по вздрагивающим плечам. – Старшая наставница все забудет!
– Если эта ведьма Аякчан опять мне не подгадит! Это она виновата! – глухо из-за прижатой ко рту перины провыла Тайрыма.
– Но старшая наставница сказала, что… – осторожно начала Дарпек.
– Я знаю, что сказала наставница! – Тайрыма оторвала лицо от подушки и уставилась на Дарпек воспаленными глазами на покрасневшем от вспышки Огня лице. – Все равно – это ее работа! Аякчан! – Она поймала свое отражение в отполированном сотнями ног ледяном полу спальни и взвыла еще сильнее. – На кого я из-за нее похожа! А если ко мне из столицы тот… ну, парень… возьмет да приедет? А я в таком виде!
– Он что – обещал? – немедленно загорелась Дарпек.
– Он мне стихи писал! – гневно вскинулась Тайрыма.
– А-а, – неопределенно протянула Дарпек. Стихи – стихами, а сомневалась она, что кто-то на Ночь глядя потащится из Зимнего Дворца в их школу, где даже Голубые огни ближайшего к ним Сюр-гуда видны только смутными отсветами в небесах. Но сказать такое расстроенной Тайрыме… Э-э, нет!
– К нам из города старуха-знахарка ходит. У нее крем для лица есть – «Ой-вейн»! Такого даже в городских лавках не найдешь, – Дарпек заговорщицки понизила голос, – на сушеной коже небожительниц-аи!
– Это как? – Тайрыма снова оторвалась от перины.
– Ты что, песен олонхо не слушала? – снисходительно усмехнулась Дарпек. – Ну когда страшная ведьма-албасы убивает девицу-аи, снимает с нее кожу и сама становится раскрасавицей? Если даже албасы помогает, так на обычную среднюю девушку, в смысле, из Средней земли… тем более должно подействовать! Дорогущий, правда, – вздохнула Дарпек.
– Плевать – лишь бы помог! – отмахнулась Тайрыма, решительно сморкаясь в уголок перины. И с интересом спросила: – А что у этой старухи еще есть?
– Ой, да много чего! – обрадованно затарахтела Дарпек. Она давно уже лелеяла мысль подбить Тайрыму на покупку заветного крема – ну и, конечно, самой пару раз его попробовать. – Толченый лазурит для ногтей, маски на тюленьем жиру. Краска-ультрамарин, – Дарпек снова понизила голос.
Тайрыма понимающе кивнула. Чем голубее волосы – тем выше уровень владения Огнем, а потому добавлять себе голубых волос с помощью ультрамарина строжайше запрещалось уставом школы. Но правила пусть перводневки соблюдают! Наставницы наверняка сами красятся – иначе почему у дуры-Синяптук волосы, как у самой Мальвины?
– У этой знахарки все наши девчонки покупают, – заторопилась Дарпек, боясь, как бы Тайрыма не отказалась от дорогущего крема. – Даже Аякчан пузыречек брала – я сама видела!
– Аякча-ан? – протянула Тайрыма. – Я так и думала, что половина голубых прядей у этой албасы – крашеные!
Дарпек опустила глаза. Можно подумать, новые голубые локоны в черных косах самой Тайрымы от упорной учебы! Аж пять штук за раз!
– А мне вот интересно, откуда у безродной деньги на краску? Ультрамарин даже в столице дорогого стоит, уж я-то знаю! – вырвалось у Тайрымы. Она тут же прикусила язычок и покосилась на подружку – не вздумает ли спросить, откуда знает.
Дарпек сделала вид, что ничего не заметила.
– Думаешь, Аякчан…
– Ворует Огонь! – выпалила Тайрыма, несогласная уступить честь потрясающей догадки. – А кому еще это нужно – только такой голодранке, как она! Ворует и наверняка продает!
Дарпек содрогнулась: за нелегальную перепродажу Огня Храм знал лишь одну кару – одарить и продавца и покупателя таким количеством Пламени, чтоб даже их кости расплавились!
– А знаешь, я ведь как-то видела Аякчан возле трубы. И, кажется, она тогда испугалась!
– Так, может, у нее там дырочка просверлена? Как-то же она Огонь качает, – задумчиво предположила Тайрыма и вдруг решительно вскочила с койки. – Помнишь, где точно ты ее видела?
– Ты что – хочешь ее выследить? Сейчас? – испуганно расширила глаза Дарпек. – Но нам же запретили выходить после отбоя!
– До выпускного еще целый День! – сидящая у ее ложа Дарпек погладила подругу по вздрагивающим плечам. – Старшая наставница все забудет!
– Если эта ведьма Аякчан опять мне не подгадит! Это она виновата! – глухо из-за прижатой ко рту перины провыла Тайрыма.
– Но старшая наставница сказала, что… – осторожно начала Дарпек.
– Я знаю, что сказала наставница! – Тайрыма оторвала лицо от подушки и уставилась на Дарпек воспаленными глазами на покрасневшем от вспышки Огня лице. – Все равно – это ее работа! Аякчан! – Она поймала свое отражение в отполированном сотнями ног ледяном полу спальни и взвыла еще сильнее. – На кого я из-за нее похожа! А если ко мне из столицы тот… ну, парень… возьмет да приедет? А я в таком виде!
– Он что – обещал? – немедленно загорелась Дарпек.
– Он мне стихи писал! – гневно вскинулась Тайрыма.
– А-а, – неопределенно протянула Дарпек. Стихи – стихами, а сомневалась она, что кто-то на Ночь глядя потащится из Зимнего Дворца в их школу, где даже Голубые огни ближайшего к ним Сюр-гуда видны только смутными отсветами в небесах. Но сказать такое расстроенной Тайрыме… Э-э, нет!
– К нам из города старуха-знахарка ходит. У нее крем для лица есть – «Ой-вейн»! Такого даже в городских лавках не найдешь, – Дарпек заговорщицки понизила голос, – на сушеной коже небожительниц-аи!
– Это как? – Тайрыма снова оторвалась от перины.
– Ты что, песен олонхо не слушала? – снисходительно усмехнулась Дарпек. – Ну когда страшная ведьма-албасы убивает девицу-аи, снимает с нее кожу и сама становится раскрасавицей? Если даже албасы помогает, так на обычную среднюю девушку, в смысле, из Средней земли… тем более должно подействовать! Дорогущий, правда, – вздохнула Дарпек.
– Плевать – лишь бы помог! – отмахнулась Тайрыма, решительно сморкаясь в уголок перины. И с интересом спросила: – А что у этой старухи еще есть?
– Ой, да много чего! – обрадованно затарахтела Дарпек. Она давно уже лелеяла мысль подбить Тайрыму на покупку заветного крема – ну и, конечно, самой пару раз его попробовать. – Толченый лазурит для ногтей, маски на тюленьем жиру. Краска-ультрамарин, – Дарпек снова понизила голос.
Тайрыма понимающе кивнула. Чем голубее волосы – тем выше уровень владения Огнем, а потому добавлять себе голубых волос с помощью ультрамарина строжайше запрещалось уставом школы. Но правила пусть перводневки соблюдают! Наставницы наверняка сами красятся – иначе почему у дуры-Синяптук волосы, как у самой Мальвины?
– У этой знахарки все наши девчонки покупают, – заторопилась Дарпек, боясь, как бы Тайрыма не отказалась от дорогущего крема. – Даже Аякчан пузыречек брала – я сама видела!
– Аякча-ан? – протянула Тайрыма. – Я так и думала, что половина голубых прядей у этой албасы – крашеные!
Дарпек опустила глаза. Можно подумать, новые голубые локоны в черных косах самой Тайрымы от упорной учебы! Аж пять штук за раз!
– А мне вот интересно, откуда у безродной деньги на краску? Ультрамарин даже в столице дорогого стоит, уж я-то знаю! – вырвалось у Тайрымы. Она тут же прикусила язычок и покосилась на подружку – не вздумает ли спросить, откуда знает.
Дарпек сделала вид, что ничего не заметила.
– Думаешь, Аякчан…
– Ворует Огонь! – выпалила Тайрыма, несогласная уступить честь потрясающей догадки. – А кому еще это нужно – только такой голодранке, как она! Ворует и наверняка продает!
Дарпек содрогнулась: за нелегальную перепродажу Огня Храм знал лишь одну кару – одарить и продавца и покупателя таким количеством Пламени, чтоб даже их кости расплавились!
– А знаешь, я ведь как-то видела Аякчан возле трубы. И, кажется, она тогда испугалась!
– Так, может, у нее там дырочка просверлена? Как-то же она Огонь качает, – задумчиво предположила Тайрыма и вдруг решительно вскочила с койки. – Помнишь, где точно ты ее видела?
– Ты что – хочешь ее выследить? Сейчас? – испуганно расширила глаза Дарпек. – Но нам же запретили выходить после отбоя!