Страница:
Гульнара была самой младшенькой в семье и, наверное, поэтому самым любимым ребенком. Родители в ней души не чаяли, а для старших сестер она была живой куклой, с которой они играли с утра до ночи.
Шло время. Гульнара подросла и поступила на учебу в школу.
Нет никакой необходимости рассказывать об этом периоде жизни Гульнары, но следует все-таки отметить, что учеба давалась ей легко и все преподаватели ставили ее в пример другим девочкам, отмечая ее незаурядные способности.
Счастливое детство Гульнары закончилось разом, когда до ее четырнадцатилетия оставалось буквально несколько дней.
Уезжая в очередной дальний рейс, отец пообещал привезти на день рождения хороший подарок.
Привез.
Мать вызвали в полицию и сообщили страшную новость – на машину, в которой ехал муж, на территории Пакистана напали дорожные бандиты. Бандиты, видимо, позарились на партию дорогостоящего товара, который он вез из Индии в Германию. Товар был полностью похищен, а машина вместе с водителем сожжена.
С матерью, не выдержавшей потрясения, вызванного смертью мужа, случился удар, после которого она прожила всего неделю.
Две старшие сестры Гульнары в ту пору были уже замужем и жили своими семьями. А в родительском доме остались три младшие сестры – Гульнара и еще две девочки, старшей из которых не исполнилось еще и семнадцати. Перед сестрами встала проблема – как выживать в такой ситуации. Никто из них еще не работал, а все имеющиеся небольшие сбережения ушли на похороны сначала отца, а потом и матери. Оставшихся денег хватило на пару месяцев.
А тут еще заявился владелец автомашины, на которой работал отец. Он привел с собой нотариуса, и тот предъявил какой-то документ, из которого следовало, что в случае повреждения арендованной машины, арендатор, то есть отец, всем своим имуществом отвечает перед арендодателем. Никакие доводы насчет того, что машина была сожжена не по вине отца, на арендатора не действовали. Все закончилось тем, что девочек просто-напросто вышвырнули из их же собственного дома, оставив ни с чем. Правда, хозяин автомашины напоследок проявил «снисходительность» и на деньги, которые полагались им за потерю кормильца, помог приобрести небольшую мазанку в кишлаке Сарпуза.
Муж самой старшей из сестер, работавший клерком в губернаторстве, попытался было восстановить справедливость и вернуть дом его законным владельцам. Но в это время в Кабуле произошел военный переворот, в результате которого король Захир Шах был отстранен от управления страной, а к власти пришел его родственник – Дауд. Оказалось, что тот владелец автомашины (и не только ее одной) каким-то образом был хорошо знаком с Даудом, и новоиспеченный президент пригласил его на работу в одно из министерств. Естественно, все материалы с претензиями к этому человеку в мгновение ока исчезли.
В жизни трех сестер начался непростой этап.
По окончании летних каникул Гульнаре нужно было решать, как быть дальше – идти в школу и продолжать учебу или искать хоть какую-нибудь работу, чтобы иметь средства для существования.
Старшие сестры проявили сострадание к младшим. Они уговорили своих мужей взять их на «дистанционное» воспитание. По очереди навещали их по новому месту жительства, помогали небольшими суммами денег и продуктами питания. Все остальное, что было связано с бытовым устройством – стирка, приготовление пищи и прочее, девочки делали сами.
А на следующий год старшая из девочек очень удачно вышла замуж и, покинув их общее жилище, так же как и другие старшие сестры, присоединилась к оказанию «гуманитарной помощи» младшим сестренкам.
Через два года Гульнара наконец-то закончила учебу в школе и получила аттестат об образовании, в котором по всем изучаемым предметам были проставлены только отличные оценки.
Дальнейшая перспектива ее жизни была как в тумане. Ко всему прочему, у нее появилась проблема в лице сестры Зульфии. За полгода до окончания Гульнарой школы Зульфия сломала руку. Перелом оказался роковым. В результате травмы развился туберкулез кости, и руку пришлось ампутировать, чтобы предотвратить распространение опасного заболевания по всему организму. Все основные заботы по дому легли на Гульнару, поскольку сестра-инвалид не могла самостоятельно позаботиться о себе.
Но, видно, есть все-таки Всевышний.
По рекомендации директора школы Гульнару взяли на работу в одно солидное учреждение на должность секретаря. Полученные в школе знания очень здорово пригодились ей в освоении профессии, и уже через полгода она занимала должность секретаря-референта. А еще через полгода коллеги по работе познакомили ее с владельцем автомастерской Джан Мохамадом…
Боже! До чего же она была счастлива, когда у них родился первенец. По настоянию мужа сына назвали Шакур Джаном – в честь его закадычного друга, которого она до этого никогда не видела.
С работой пришлось расстаться. Сначала на время, в связи с рождением ребенка, а потом и насовсем. Свершилась Саурская революция, и в Афганистане много чего произошло. В частности, ликвидировали за ненадобностью то самое учреждение, в котором она работала. Но Гульнаре теперь было все равно. Зарабатываемых мужем денег вполне хватало на ведение безбедного образа жизни. Сразу же после свадьбы они сняли неплохую комнату в одном из больших домов в современном районе Кандагара. Лично для Гульнары проживание в мазанке ушло в прошлое. Хотя свою сестру она продолжала регулярно посещать. Чтобы облегчить ей жизнь, она уговорила мужа купить небольшую стиральную машину, которую подарила Зульфие в день двадцатилетия. Сестра от счастья даже расплакалась. Для нее, инвалида, это был, пожалуй, самый дорогой подарок за всю ее короткую жизнь.
Безмятежная жизнь для семьи закончилась, когда сыну исполнилось полтора года. В стране происходило что-то странное и страшное. Люди, с кем Гульнара была знакома по школе и работе, стали бесследно исчезать. На базаре, куда она ходила почти ежедневно, поговаривали о том, что новые власти ищут крайних в том, что провозглашенные в стране реформы пробуксовывают. По вечерам у нее были долгие разговоры с мужем. Он тоже ничего не мог понять из того, что происходит в стране, но надеялся, что все это очень скоро прекратится.
А однажды вечером он не вернулся с работы. Такого за ним никогда не замечалось.
Ночь Гульнара не сомкнула глаз, а утром поспешила в мастерскую мужа. Ворота мастерской и задняя дверь оказались закрытыми. Сердце у Гульнары от волнения стало вырываться из груди. Она наняла моторикшу и поехала в Мабас. В те дни в народе ходила поговорка: «Если вы кого-то ищите, то в первую очередь ищите в Мабасе, а уж потом – в морге городской больницы».
Тюремный дежурный, проверив какие-то списки, заявил, что ее муж в Мабас не доставлялся. Тюремщик ко всему оказался юмористом. Он посоветовал заходить почаще, глядишь – муж и объявится.
Муж вернулся домой на третьи сутки. Вид у него был крайне изможденный. Он рассказал жене, что все эти дни находился в ХАДе, где его допрашивали по каким-то делам, к которым он не имеет никакого отношения.
Еще с месяц Гульнара жила в страхе, ежеминутно ожидая, что мужа вновь арестуют. Но ничего такого не произошло.
Вместо этого в Кабуле произошла очередная смена власти, а в Афганистан вошли войска Советского Союза. Спустя несколько дней они появились и в Кандагаре…
Летом 1980 года молодые супруги решили обзавестись вторым ребенком. Сказано – сделано. Уже строили планы насчет того, кто у них родится. Но произошло непредвиденное. У Гульнары очень поздно обнаружилась внематочная беременность. Спасая ее от неминуемой смерти, врачи сделали очень серьезную операцию, после которой Гульнара уже не могла больше рожать. Для нее это было сравнимо с трагедией всей жизни. Лучше бы она умерла на операционном столе, чем жить вот так, осознавая, что никогда больше не ощутишь радость материнства. Знать бы ей тогда, какие еще испытания приготовила для нее судьба…
В апреле 1981 года, в день празднования третьей годовщины Саурской революции, ему исполнялось ровно три года. Сестра Зульфия решила поздравить племянника с днем рождения и накануне с утра пошла в город, чтобы заранее купить ему какой-нибудь бакшиш. Когда она уже подходила к «Черной площади», по дороге пошла колонна советских военных машин и бензовозов. До дороги, по которой двигались машины, оставалось не более ста метров, когда прозвучали громкие выстрелы, а потом взрывы. Два бензовоза вспыхнули ярким пламенем, и черный дым мгновенно заволок все небо. Бронемашины, следовавшие в колонне, открыли яростную стрельбу из всех пушек и пулеметов, и, пока Зульфия раздумывала, как ей поступить, крупнокалиберная пуля разворотила ей грудь.
О смерти своей сестры Гульнара узнала от собственного мужа. Вечером того же дня он пришел домой сильно взволнованный. На вопрос жены: «Что стряслось?», он рассказал о том, что днем, при отражении нападения на советскую автоколонну на «Черной площади», погибла случайно оказавшаяся там однорукая женщина. Судя по приметам, это была ее сестра Зульфия.
Гульнара даже не поинтересовалась у мужа, откуда ему стало известно о гибели сестры. А он обо всем этом узнал лично от Асада.
Утром следующего дня в сопровождении мужа она проследовала в морг городской больницы, где им предъявили на опознание труп той самой однорукой женщины. Конечно же, это была Зульфия. В тот же день ее похоронили на одном из городских кладбищ, рядом с могилами родителей.
После смерти Зульфии злой рок, словно заразная болезнь, стал преследовать Гульнару и ее родственников.
Летом того же года при обстреле моджахедами города осколком мины был убит муж ее старшей сестры. Тот самый, что в свое время ходатайствовал за младших сестренок о возвращении им отчего дома. А буквально через месяц после этого несчастья при родах второго ребенка умерла сестра Нарина – самая старшая из их бывшей «отшельнической троицы».
Но самый страшный удар судьбы пришелся на семью самой Гульнары.
Незадолго до окончания того рокового года, когда она как обычно занималась дома по хозяйству, в комнату постучали. Она открыла дверь и обмерла. В дверях стояли трое мужчин, из которых двое были в форме офицеров царандоя. Ноги у Гульнары сразу стали ватными и непослушными. До нее не сразу дошло, что царандоевцы приглашают проехать с ними до мастерской мужа, поскольку там что-то произошло.
Дальнейшее происходило как в тумане. Вместо мастерской мужа и стоявших рядом с ней дуканов она увидела дымящуюся груду развалин, обильно залитых водой пожарной машины. По развалинам ходили люди, копошащиеся в куче мусора и вытаскивающие какие-то предметы. Когда один из них вытащил из руин окровавленную человеческую ногу, Гульнара потеряла сознание…
По городу ходили разные слухи о причине взрыва в мастерской Джан Мохамада. Одни люди говорили, что он был связан с моджахедами и делал для них бомбы. Другие утверждали, что Джан Мохамад взорвался случайно, ремонтируя душманский автомобиль, в котором была заложена взрывчатка, приготовленная для организации диверсии совсем в другом месте.
Через пару дней после похорон мужа к Гульнаре наведался незнакомый мужчина, назвавшийся Асадом. Он представился начальником уголовного розыска царандоя. Подробно расспрашивая о последних днях жизни Джан Мохамада, он интересовался всем, что тот говорил жене о своей работе и о людях, которые были его клиентами. Попросил показать письма, поступившие на его имя за последнее время. Расспрашивал о друзьях и знакомых, с кем он общался все это время.
Убитая горем Гульнара ничем не могла помочь этому человеку. Она только сейчас поняла, что у ее мужа, кроме семьи, никого больше не было. О работе он вообще никогда ничего не говорил. Ремонтировал автомашины, мотоциклы и другую технику. Домой приходил уставшим и после ужина сразу ложился спать, поскольку рано утром ему нужно было вновь уходить в мастерскую.
Когда представитель царандоя уже собрался уходить, Гульнара вдруг вспомнила о визите в их дом друга детства ее супруга. Офицер записал фамилию, имя друга и его приметы. Уходя, он пообещал сообщить о результатах расследования этого преступления. В том, что Джан Мохамад стал жертвой преступления, он и не сомневался.
Гульнара в тот момент и не догадывалась, что ее только что посетил человек, с которым мужа связывало многолетнее негласное сотрудничество.
Неожиданный визит друга детства в квартиру Джан Мохамада заинтересовал Асада. По опыту оперативной работы он знал, что случайные встречи порой носят совсем иной характер.
По закрытым каналам связи он запросил в МВД всю информацию о Шакур Джане. Результат оказался ошеломляющим. Человека с такой фамилией уже три года разыскивали органы госбезопасности Афганистана. Шакур Джан подозревался в связях с моджахедами, а также в организации взрыва в комнате общежития, где он проживал, в результате которого погибли два сотрудника ХАДа.
Что привело Шакур Джана в Кандагар? Какую роль он сыграл в гибели Джан Мохамада? На все эти вопросы Асаду предстояло найти ответы.
Несколько позже по почте пришла фотография Шакур Джана, сделанная в свое время кабульскими хадовцами. Эту фотографию показали негласным сотрудникам уголовного розыска и максуза. Один из связников максуза узнал изображенного на фотоснимке человека.
Это был неуловимый полевой командир Гафур Джан.
Понимая, какую опасность в себе таит случайное знакомство Гульнары с Гафур Джаном, Асад немедленно поехал к ней домой.
Дверь квартиры открыл незнакомый мужчина. Представившись, Асад поинтересовался, что он делает в квартире семьи Джан Мохамада. В свою очередь, мужчина был крайне удивлен вопросом Асада и заявил, что не знает никакого такого Джан Мохамада, а квартиру эту он снял несколько дней тому назад. Новый жилец дал Асаду адрес владельца дома, посоветовав обращаться именно к нему по всем интересующим вопросам.
Владелец дома очень испугался, когда Асад, вызвавший его к себе в кабинет, со свирепым выражением лица начал расспрашивать о том, куда исчезла Гульнара с сыном, недвусмысленно намекнув на криминальную подоплеку их исчезновения. Потом, немного оправившись от прессинга со стороны царандоевского чиновника, хозяин дома рассказал Асаду следующее.
Спустя неделю после гибели Джан Мохамада к его жене пришли родственники дукандоров, погибших при взрыве. Они потребовали возмещения ущерба за смерть близких им людей и утраченное при взрыве имущество. Гульнара пыталась оправдываться, намекая на то, что ее семья тоже осталась без кормильца, а все ценное имущество также уничтожено взрывом. Но кредиторы были неумолимы. Они добились своего, ободрав Гульнару словно липку. Вывезли все ценное, что было в ее квартире. Не побрезговали даже предметами первой необходимости. После такой зачистки квартиры в ней остались только голые стены. Не на чем было даже кушать и спать, поскольку мебель эти люди вывезли в первую очередь.
На хозяина дома эти люди также оказали моральное давление, предупредив его, что все доходы от сдачи жилья в аренду Гульнаре он теперь будет отдавать им в качестве компенсации за ущерб, нанесенный их семьям. Хозяину дома такой поворот дела был совсем ни к чему. Он потребовал от Гульнары предоплаты за аренду жилья вперед за год, заранее зная, что таких денег у нее нет и ей не останется ничего, кроме как покинуть квартиру.
Куда она переехала вместе с сыном, владелец дома не знал…
А Гульнара, собрав свой нехитрый скарб, уместившийся в небольшом узле, взяла за руку сына и побрела с ним в кишлак Сарпуза.
Мазанка, в которой она ранее проживала с сестрами, пустовала без жильцов почти девять месяцев. После гибели сестры Зульфии Гульнара несколько раз наведывалась в кишлак, чтобы проверить сохранность их бывшего скромного жилища. Еще весной мародеры украли из дома почти всю посуду и кое-что из вещей, в том числе ту самую стиральную машину, стоявшую второй год без дела из-за отсутствия в кишлаке электроэнергии.
После смерти мужа к Гульнаре и ее сыну потеряли интерес все, с кем она до этого находилась в дружеских отношениях. У людей хватало своих собственных проблем, и им не очень-то хотелось связывать себя какими-то обязательствами с попавшим в беду человеком.
Гульнара чисто по-человечески их понимала, но в глубине души затаила обиду на всех, кто отвернулся от нее в самую трудную минуту.
Но делать нечего. Нужно было самой как-то выкручиваться из сложившейся ситуации.
Через женскую общественную организацию Гульнара предложила свои услуги. Она была готова работать где угодно и кем угодно, чтобы прокормить себя и в первую очередь – своего малолетнего ребенка.
И судьба улыбнулась ей. Она была трудоустроена в гостиницу, расположившуюся в двухэтажном доме в шестом районе города.
Работа в гостинице была универсальной. С утра Гульнара мыла полы в коридоре гостиницы, а как только ее немногочисленные постояльцы разбредались по делам, она наводила порядок в гостиничных номерах, попутно меняя постельное белье в освободившихся номерах. После обеда она вручную стирала грязные наволочки, простыни и полотенца, вывешивала их для сушки на заднем дворе гостиницы, а потом, погладив высохшее белье, складывала его в специальный шкаф.
Постепенно она втянулась в эту рутинную работу, за которую владелец гостиницы еженедельно платил ей по двести афгани. На религиозные праздники к этим деньгам хозяин добавлял еще сто афгани в качестве материальной помощи и премии одновременно. Деньги не ахти уж какие, но жить на них было можно. По крайней мере голодать не приходилось.
Через женсовет Гульнару и ее сына включили в список на получение ежемесячной гуманитарной помощи, а это означало, что ее семье в конце каждого месяца стали выдавать литр растительного масла, килограмм жира, четыре килограмма риса, килограмм сахара, пару килограммов муки и сто граммов чая. Не разносол, конечно, но все же какое-то подспорье.
Так они и жили вдвоем в своей мазанке все последующие годы. Один день сменял другой. На смену зимы приходила весна, а после лета наступала осень.
В кишлаке довольно часто появлялись моджахеды. Захаживали они и в мазанку Гульнары. Поначалу интересовались, кто она такая, но потом, привыкнув к ней и ее сыну, перестали обращать на них внимание.
Появление в кишлаке моджахедов, как правило, заканчивалось обстрелами советских автоколонн, шедших через «Черную площадь». Шурави в ответ на вероломные выходки моджахедов стреляли по кишлаку из всех видов оружия. Обстрелы кишлака происходили днем, именно в тот момент, когда Гульнара была на работе. Чтобы сын не попал под шальную пулю или осколок, она строго-настрого запрещала ему покидать двор. Для большей надежности закрывала входную дверь двора на огромный висячий замок.
Но не только моджахеды приходили в кишлак. Частенько в нем бывали и царандоевцы, и хадовцы, да и шурави тоже.
Как-то раз в джуму, прихватив своего сына, Гульнара пошла в город. Нужно было купить ему новые штаны, поскольку из старых он уже вырос и к тому же износились они основательно.
Возвращаясь после полудня домой, она обнаружила, что дверь в дувале отсутствует. На кованых петлях дверного косяка висели рваные остатки того, что раньше было дверью, а остальные, обгоревшие и еще дымящиеся дверные доски, были раскиданы по всему двору. Входная дверь мазанки тоже была распахнута настежь. Войдя в мазанку, Гульнара обнаружила в ней полнейший разгром. Все вещи были разбросаны по земляному полу. На полу лежали и мука, и рис, и другие крупы. Неизвестные лиходеи выпотрошили все банки, в которых лежали запасы продовольствия. Тщательно осмотрев мазанку, Гульнара не обнаружила сковородку и большую кастрюлю. По всей видимости, неизвестные унесли их с собой.
Плача и посылая проклятия на головы нечестивцев, она по крупинке, по крошке собрала с земли рассыпанные продукты и аккуратно сложила их обратно в банки. И кому это понадобилось лезть в их бедное жилище? Что они там искали?
Чуть позже во двор зашла женщина, что с двумя детьми и престарелой матерью жила в полуразрушенном доме на краю улицы. От нее Гульнара и узнала, что еще до обеда в кишлаке побывали хадовцы и шурави. Они искали моджахедов, которые якобы прошлой ночью пришли в кишлак и спрятались в одном из домов. Все замкнутые на замки двери они просто-напросто взорвали. Соседка также рассказала, что хадовцы увели с собой всех мужчин, проживавших в их кишлаке.
Без двери жизнь стала кошмаром, поскольку их жилище стало напоминать проходной двор. Все, кто случайно оказывался в кишлаке, да и жители кишлака тоже, лезли во двор в поисках какой-нибудь поживы. Гульнаре было боязно оставлять сына одного дома. Мало ли лихих людей на свете бродит. Не дай Бог, сотворят с пацаном чего-нибудь дурное. Попав в безвыходное положение, она тоже решила немного «помародерствовать». Полазав по кишлаку, она нашла почти целую дверь. Дом, где она раньше висела, был полностью разрушен взрывом снаряда. Одна дверь только и уцелела. Два вечера Гульнара разбирала завал, чтобы вытащить эту дверь. Потом она попросила одного старого бобо помочь ей перетащить дверь к себе во двор. У старика был ишак, которого он и использовал в качестве тягловой силы. Этот же бобо помог ей установить дверь на место. Она оказалась немного не по размеру, и бобо подтесал топором излишки досок.
Гульнара не знала, как и благодарить этого бобо. У самой-то у нее в доме почти ничего не было, чем можно было бы его задобрить. Отдала последнюю бутылку кукурузного масла. Дед был доволен этому бакшишу и на радостях из куска доски, оставшейся от взорванной двери, смастерил щеколду. Теперь дверь можно было закрывать изнутри. Гульнара могла со спокойной душой уходить на работу, не волнуясь за сына…
Жил он в гостинице с неделю. А перед самым отъездом пришел в свой номер не один. Вместе с ним были еще несколько человек, среди которых Гульнара узнала того самого мужчину, что заходил к ним домой после гибели мужа.
Мужчина тоже узнал ее. Подойдя, он поздоровался с Гульнарой, и между ними завязался разговор. Асад, а это был он, поинтересовался тем, где она сейчас живет, как сын и вообще как сложилась у них жизнь за почти пять лет, прошедшие с тех пор.
Гульнара подробно рассказала Асаду обо всем, что с ними было все эти годы. Асад кивал головой и сочувственно сокрушался, когда Гульнара рассказывала об особенно трудных днях своей жизни. Уже в конце разговора он сообщил ей о том, что царандой располагает информацией о людях, причастных к убийству мужа. Гульнара была шокирована тем, что услышала от Асада.
Уходя из гостиницы, Асад предупредил Гульнару, чтобы она была поосторожней, когда в кишлак заходят моджахеды, и никогда не показывала им своего лица. Не дай Бог, ее посетит сам Гафур Джан. Этот церемониться не будет. Запросто может убить, поскольку никогда не оставляет в живых посторонних людей, ставших свидетелями его преступной деятельности.
А через несколько дней Асад вновь посетил гостиницу. Найдя Гульнару, он попросил ее зайти в ближайшие дни в управление царандоя для оформления кое-каких документов, связанных с делом мужа.
Уже через пару дней у Гульнары появилась такая возможность. Посетителей в гостинице в тот день не было вообще, и вся работа в этот день заключалась только в мытье пола. Быстро справившись с этой работой, она направилась в царандой.
Асада она нашла сразу. Он сидел за огромным столом, стоящим посреди большого полукруглого кабинета. Когда она вошла в кабинет, там находились еще несколько человек, по всей видимости, это были сотрудники уголовного розыска. Они повернули головы в ее сторону и разом прервали разговор, который вели до этого. Не снимая чадры, Гульнара присела на стул, стоящий прямо у двери, но Асад жестом пригласил ее пересесть поближе к столу.
Сотрудники покинули кабинет, а Гульнара осталась наедине с Асадом.
Асад начал издалека. Он рассказал о том, как много лет тому назад познакомился с Джан Мохамадом. Не вдаваясь в детали, он живописал о том, как ее муж оказывал помощь полиции, а потом и царандою в раскрытии запутанных преступлений. Гульнара молча слушала Асада. То, о чем он сейчас говорил, для нее было откровением.
Но зачем он ей об этом рассказывает?
Асад словно уловил немой вопрос Гульнары.
Он открыл какую-то папку, лежащую на столе, и достал оттуда фотографию, которую передал Гульнаре. Взяв фотографию в руки, она внимательно вгляделась в изображенное на ней лицо молодого человека. Она сразу узнала его. Это был друг детства мужа – Шакур Джан. Она хорошо его запомнила, когда незадолго до гибели мужа он приходил к ним домой в гости.
Об этом она и сказала Асаду.
Асад кивнул головой, подтверждая ее слова.
– Все правильно, – продолжил он. – Это действительно тот самый друг детства вашего мужа. Но только сейчас он носит совершенно иное имя. Его зовут Гафуром. Это не кто иной, как полевой командир моджахедов Гафур Джан. Надеюсь, Гульнара, ты понимаешь, насколько опасен этот человек, у которого руки по локоть в крови невинных жертв. Ему совершенно безразлично, кого убивать. Он не жалеет ни детей, ни женщин, ни стариков. Он уничтожает всех, кого считает своими врагами. Вместе со своей бандой он частенько бывает в районе «Черной площади», и я боюсь, что рано или поздно ваши пути пересекутся. В случае, если это произойдет, постарайся не показывать ему своего лица. Если он тебя узнает, может произойти непоправимое.
Шло время. Гульнара подросла и поступила на учебу в школу.
Нет никакой необходимости рассказывать об этом периоде жизни Гульнары, но следует все-таки отметить, что учеба давалась ей легко и все преподаватели ставили ее в пример другим девочкам, отмечая ее незаурядные способности.
Счастливое детство Гульнары закончилось разом, когда до ее четырнадцатилетия оставалось буквально несколько дней.
Уезжая в очередной дальний рейс, отец пообещал привезти на день рождения хороший подарок.
Привез.
Мать вызвали в полицию и сообщили страшную новость – на машину, в которой ехал муж, на территории Пакистана напали дорожные бандиты. Бандиты, видимо, позарились на партию дорогостоящего товара, который он вез из Индии в Германию. Товар был полностью похищен, а машина вместе с водителем сожжена.
С матерью, не выдержавшей потрясения, вызванного смертью мужа, случился удар, после которого она прожила всего неделю.
Две старшие сестры Гульнары в ту пору были уже замужем и жили своими семьями. А в родительском доме остались три младшие сестры – Гульнара и еще две девочки, старшей из которых не исполнилось еще и семнадцати. Перед сестрами встала проблема – как выживать в такой ситуации. Никто из них еще не работал, а все имеющиеся небольшие сбережения ушли на похороны сначала отца, а потом и матери. Оставшихся денег хватило на пару месяцев.
А тут еще заявился владелец автомашины, на которой работал отец. Он привел с собой нотариуса, и тот предъявил какой-то документ, из которого следовало, что в случае повреждения арендованной машины, арендатор, то есть отец, всем своим имуществом отвечает перед арендодателем. Никакие доводы насчет того, что машина была сожжена не по вине отца, на арендатора не действовали. Все закончилось тем, что девочек просто-напросто вышвырнули из их же собственного дома, оставив ни с чем. Правда, хозяин автомашины напоследок проявил «снисходительность» и на деньги, которые полагались им за потерю кормильца, помог приобрести небольшую мазанку в кишлаке Сарпуза.
Муж самой старшей из сестер, работавший клерком в губернаторстве, попытался было восстановить справедливость и вернуть дом его законным владельцам. Но в это время в Кабуле произошел военный переворот, в результате которого король Захир Шах был отстранен от управления страной, а к власти пришел его родственник – Дауд. Оказалось, что тот владелец автомашины (и не только ее одной) каким-то образом был хорошо знаком с Даудом, и новоиспеченный президент пригласил его на работу в одно из министерств. Естественно, все материалы с претензиями к этому человеку в мгновение ока исчезли.
В жизни трех сестер начался непростой этап.
По окончании летних каникул Гульнаре нужно было решать, как быть дальше – идти в школу и продолжать учебу или искать хоть какую-нибудь работу, чтобы иметь средства для существования.
Старшие сестры проявили сострадание к младшим. Они уговорили своих мужей взять их на «дистанционное» воспитание. По очереди навещали их по новому месту жительства, помогали небольшими суммами денег и продуктами питания. Все остальное, что было связано с бытовым устройством – стирка, приготовление пищи и прочее, девочки делали сами.
А на следующий год старшая из девочек очень удачно вышла замуж и, покинув их общее жилище, так же как и другие старшие сестры, присоединилась к оказанию «гуманитарной помощи» младшим сестренкам.
Через два года Гульнара наконец-то закончила учебу в школе и получила аттестат об образовании, в котором по всем изучаемым предметам были проставлены только отличные оценки.
Дальнейшая перспектива ее жизни была как в тумане. Ко всему прочему, у нее появилась проблема в лице сестры Зульфии. За полгода до окончания Гульнарой школы Зульфия сломала руку. Перелом оказался роковым. В результате травмы развился туберкулез кости, и руку пришлось ампутировать, чтобы предотвратить распространение опасного заболевания по всему организму. Все основные заботы по дому легли на Гульнару, поскольку сестра-инвалид не могла самостоятельно позаботиться о себе.
Но, видно, есть все-таки Всевышний.
По рекомендации директора школы Гульнару взяли на работу в одно солидное учреждение на должность секретаря. Полученные в школе знания очень здорово пригодились ей в освоении профессии, и уже через полгода она занимала должность секретаря-референта. А еще через полгода коллеги по работе познакомили ее с владельцем автомастерской Джан Мохамадом…
Боже! До чего же она была счастлива, когда у них родился первенец. По настоянию мужа сына назвали Шакур Джаном – в честь его закадычного друга, которого она до этого никогда не видела.
С работой пришлось расстаться. Сначала на время, в связи с рождением ребенка, а потом и насовсем. Свершилась Саурская революция, и в Афганистане много чего произошло. В частности, ликвидировали за ненадобностью то самое учреждение, в котором она работала. Но Гульнаре теперь было все равно. Зарабатываемых мужем денег вполне хватало на ведение безбедного образа жизни. Сразу же после свадьбы они сняли неплохую комнату в одном из больших домов в современном районе Кандагара. Лично для Гульнары проживание в мазанке ушло в прошлое. Хотя свою сестру она продолжала регулярно посещать. Чтобы облегчить ей жизнь, она уговорила мужа купить небольшую стиральную машину, которую подарила Зульфие в день двадцатилетия. Сестра от счастья даже расплакалась. Для нее, инвалида, это был, пожалуй, самый дорогой подарок за всю ее короткую жизнь.
Безмятежная жизнь для семьи закончилась, когда сыну исполнилось полтора года. В стране происходило что-то странное и страшное. Люди, с кем Гульнара была знакома по школе и работе, стали бесследно исчезать. На базаре, куда она ходила почти ежедневно, поговаривали о том, что новые власти ищут крайних в том, что провозглашенные в стране реформы пробуксовывают. По вечерам у нее были долгие разговоры с мужем. Он тоже ничего не мог понять из того, что происходит в стране, но надеялся, что все это очень скоро прекратится.
А однажды вечером он не вернулся с работы. Такого за ним никогда не замечалось.
Ночь Гульнара не сомкнула глаз, а утром поспешила в мастерскую мужа. Ворота мастерской и задняя дверь оказались закрытыми. Сердце у Гульнары от волнения стало вырываться из груди. Она наняла моторикшу и поехала в Мабас. В те дни в народе ходила поговорка: «Если вы кого-то ищите, то в первую очередь ищите в Мабасе, а уж потом – в морге городской больницы».
Тюремный дежурный, проверив какие-то списки, заявил, что ее муж в Мабас не доставлялся. Тюремщик ко всему оказался юмористом. Он посоветовал заходить почаще, глядишь – муж и объявится.
Муж вернулся домой на третьи сутки. Вид у него был крайне изможденный. Он рассказал жене, что все эти дни находился в ХАДе, где его допрашивали по каким-то делам, к которым он не имеет никакого отношения.
Еще с месяц Гульнара жила в страхе, ежеминутно ожидая, что мужа вновь арестуют. Но ничего такого не произошло.
Вместо этого в Кабуле произошла очередная смена власти, а в Афганистан вошли войска Советского Союза. Спустя несколько дней они появились и в Кандагаре…
Летом 1980 года молодые супруги решили обзавестись вторым ребенком. Сказано – сделано. Уже строили планы насчет того, кто у них родится. Но произошло непредвиденное. У Гульнары очень поздно обнаружилась внематочная беременность. Спасая ее от неминуемой смерти, врачи сделали очень серьезную операцию, после которой Гульнара уже не могла больше рожать. Для нее это было сравнимо с трагедией всей жизни. Лучше бы она умерла на операционном столе, чем жить вот так, осознавая, что никогда больше не ощутишь радость материнства. Знать бы ей тогда, какие еще испытания приготовила для нее судьба…
* * *
Первый удар «судьбы-индейки» пришелся аккурат на день рождения сына.В апреле 1981 года, в день празднования третьей годовщины Саурской революции, ему исполнялось ровно три года. Сестра Зульфия решила поздравить племянника с днем рождения и накануне с утра пошла в город, чтобы заранее купить ему какой-нибудь бакшиш. Когда она уже подходила к «Черной площади», по дороге пошла колонна советских военных машин и бензовозов. До дороги, по которой двигались машины, оставалось не более ста метров, когда прозвучали громкие выстрелы, а потом взрывы. Два бензовоза вспыхнули ярким пламенем, и черный дым мгновенно заволок все небо. Бронемашины, следовавшие в колонне, открыли яростную стрельбу из всех пушек и пулеметов, и, пока Зульфия раздумывала, как ей поступить, крупнокалиберная пуля разворотила ей грудь.
О смерти своей сестры Гульнара узнала от собственного мужа. Вечером того же дня он пришел домой сильно взволнованный. На вопрос жены: «Что стряслось?», он рассказал о том, что днем, при отражении нападения на советскую автоколонну на «Черной площади», погибла случайно оказавшаяся там однорукая женщина. Судя по приметам, это была ее сестра Зульфия.
Гульнара даже не поинтересовалась у мужа, откуда ему стало известно о гибели сестры. А он обо всем этом узнал лично от Асада.
Утром следующего дня в сопровождении мужа она проследовала в морг городской больницы, где им предъявили на опознание труп той самой однорукой женщины. Конечно же, это была Зульфия. В тот же день ее похоронили на одном из городских кладбищ, рядом с могилами родителей.
После смерти Зульфии злой рок, словно заразная болезнь, стал преследовать Гульнару и ее родственников.
Летом того же года при обстреле моджахедами города осколком мины был убит муж ее старшей сестры. Тот самый, что в свое время ходатайствовал за младших сестренок о возвращении им отчего дома. А буквально через месяц после этого несчастья при родах второго ребенка умерла сестра Нарина – самая старшая из их бывшей «отшельнической троицы».
Но самый страшный удар судьбы пришелся на семью самой Гульнары.
Незадолго до окончания того рокового года, когда она как обычно занималась дома по хозяйству, в комнату постучали. Она открыла дверь и обмерла. В дверях стояли трое мужчин, из которых двое были в форме офицеров царандоя. Ноги у Гульнары сразу стали ватными и непослушными. До нее не сразу дошло, что царандоевцы приглашают проехать с ними до мастерской мужа, поскольку там что-то произошло.
Дальнейшее происходило как в тумане. Вместо мастерской мужа и стоявших рядом с ней дуканов она увидела дымящуюся груду развалин, обильно залитых водой пожарной машины. По развалинам ходили люди, копошащиеся в куче мусора и вытаскивающие какие-то предметы. Когда один из них вытащил из руин окровавленную человеческую ногу, Гульнара потеряла сознание…
По городу ходили разные слухи о причине взрыва в мастерской Джан Мохамада. Одни люди говорили, что он был связан с моджахедами и делал для них бомбы. Другие утверждали, что Джан Мохамад взорвался случайно, ремонтируя душманский автомобиль, в котором была заложена взрывчатка, приготовленная для организации диверсии совсем в другом месте.
Через пару дней после похорон мужа к Гульнаре наведался незнакомый мужчина, назвавшийся Асадом. Он представился начальником уголовного розыска царандоя. Подробно расспрашивая о последних днях жизни Джан Мохамада, он интересовался всем, что тот говорил жене о своей работе и о людях, которые были его клиентами. Попросил показать письма, поступившие на его имя за последнее время. Расспрашивал о друзьях и знакомых, с кем он общался все это время.
Убитая горем Гульнара ничем не могла помочь этому человеку. Она только сейчас поняла, что у ее мужа, кроме семьи, никого больше не было. О работе он вообще никогда ничего не говорил. Ремонтировал автомашины, мотоциклы и другую технику. Домой приходил уставшим и после ужина сразу ложился спать, поскольку рано утром ему нужно было вновь уходить в мастерскую.
Когда представитель царандоя уже собрался уходить, Гульнара вдруг вспомнила о визите в их дом друга детства ее супруга. Офицер записал фамилию, имя друга и его приметы. Уходя, он пообещал сообщить о результатах расследования этого преступления. В том, что Джан Мохамад стал жертвой преступления, он и не сомневался.
Гульнара в тот момент и не догадывалась, что ее только что посетил человек, с которым мужа связывало многолетнее негласное сотрудничество.
Неожиданный визит друга детства в квартиру Джан Мохамада заинтересовал Асада. По опыту оперативной работы он знал, что случайные встречи порой носят совсем иной характер.
По закрытым каналам связи он запросил в МВД всю информацию о Шакур Джане. Результат оказался ошеломляющим. Человека с такой фамилией уже три года разыскивали органы госбезопасности Афганистана. Шакур Джан подозревался в связях с моджахедами, а также в организации взрыва в комнате общежития, где он проживал, в результате которого погибли два сотрудника ХАДа.
Что привело Шакур Джана в Кандагар? Какую роль он сыграл в гибели Джан Мохамада? На все эти вопросы Асаду предстояло найти ответы.
Несколько позже по почте пришла фотография Шакур Джана, сделанная в свое время кабульскими хадовцами. Эту фотографию показали негласным сотрудникам уголовного розыска и максуза. Один из связников максуза узнал изображенного на фотоснимке человека.
Это был неуловимый полевой командир Гафур Джан.
Понимая, какую опасность в себе таит случайное знакомство Гульнары с Гафур Джаном, Асад немедленно поехал к ней домой.
Дверь квартиры открыл незнакомый мужчина. Представившись, Асад поинтересовался, что он делает в квартире семьи Джан Мохамада. В свою очередь, мужчина был крайне удивлен вопросом Асада и заявил, что не знает никакого такого Джан Мохамада, а квартиру эту он снял несколько дней тому назад. Новый жилец дал Асаду адрес владельца дома, посоветовав обращаться именно к нему по всем интересующим вопросам.
Владелец дома очень испугался, когда Асад, вызвавший его к себе в кабинет, со свирепым выражением лица начал расспрашивать о том, куда исчезла Гульнара с сыном, недвусмысленно намекнув на криминальную подоплеку их исчезновения. Потом, немного оправившись от прессинга со стороны царандоевского чиновника, хозяин дома рассказал Асаду следующее.
Спустя неделю после гибели Джан Мохамада к его жене пришли родственники дукандоров, погибших при взрыве. Они потребовали возмещения ущерба за смерть близких им людей и утраченное при взрыве имущество. Гульнара пыталась оправдываться, намекая на то, что ее семья тоже осталась без кормильца, а все ценное имущество также уничтожено взрывом. Но кредиторы были неумолимы. Они добились своего, ободрав Гульнару словно липку. Вывезли все ценное, что было в ее квартире. Не побрезговали даже предметами первой необходимости. После такой зачистки квартиры в ней остались только голые стены. Не на чем было даже кушать и спать, поскольку мебель эти люди вывезли в первую очередь.
На хозяина дома эти люди также оказали моральное давление, предупредив его, что все доходы от сдачи жилья в аренду Гульнаре он теперь будет отдавать им в качестве компенсации за ущерб, нанесенный их семьям. Хозяину дома такой поворот дела был совсем ни к чему. Он потребовал от Гульнары предоплаты за аренду жилья вперед за год, заранее зная, что таких денег у нее нет и ей не останется ничего, кроме как покинуть квартиру.
Куда она переехала вместе с сыном, владелец дома не знал…
А Гульнара, собрав свой нехитрый скарб, уместившийся в небольшом узле, взяла за руку сына и побрела с ним в кишлак Сарпуза.
Мазанка, в которой она ранее проживала с сестрами, пустовала без жильцов почти девять месяцев. После гибели сестры Зульфии Гульнара несколько раз наведывалась в кишлак, чтобы проверить сохранность их бывшего скромного жилища. Еще весной мародеры украли из дома почти всю посуду и кое-что из вещей, в том числе ту самую стиральную машину, стоявшую второй год без дела из-за отсутствия в кишлаке электроэнергии.
После смерти мужа к Гульнаре и ее сыну потеряли интерес все, с кем она до этого находилась в дружеских отношениях. У людей хватало своих собственных проблем, и им не очень-то хотелось связывать себя какими-то обязательствами с попавшим в беду человеком.
Гульнара чисто по-человечески их понимала, но в глубине души затаила обиду на всех, кто отвернулся от нее в самую трудную минуту.
Но делать нечего. Нужно было самой как-то выкручиваться из сложившейся ситуации.
Через женскую общественную организацию Гульнара предложила свои услуги. Она была готова работать где угодно и кем угодно, чтобы прокормить себя и в первую очередь – своего малолетнего ребенка.
И судьба улыбнулась ей. Она была трудоустроена в гостиницу, расположившуюся в двухэтажном доме в шестом районе города.
Работа в гостинице была универсальной. С утра Гульнара мыла полы в коридоре гостиницы, а как только ее немногочисленные постояльцы разбредались по делам, она наводила порядок в гостиничных номерах, попутно меняя постельное белье в освободившихся номерах. После обеда она вручную стирала грязные наволочки, простыни и полотенца, вывешивала их для сушки на заднем дворе гостиницы, а потом, погладив высохшее белье, складывала его в специальный шкаф.
Постепенно она втянулась в эту рутинную работу, за которую владелец гостиницы еженедельно платил ей по двести афгани. На религиозные праздники к этим деньгам хозяин добавлял еще сто афгани в качестве материальной помощи и премии одновременно. Деньги не ахти уж какие, но жить на них было можно. По крайней мере голодать не приходилось.
Через женсовет Гульнару и ее сына включили в список на получение ежемесячной гуманитарной помощи, а это означало, что ее семье в конце каждого месяца стали выдавать литр растительного масла, килограмм жира, четыре килограмма риса, килограмм сахара, пару килограммов муки и сто граммов чая. Не разносол, конечно, но все же какое-то подспорье.
Так они и жили вдвоем в своей мазанке все последующие годы. Один день сменял другой. На смену зимы приходила весна, а после лета наступала осень.
В кишлаке довольно часто появлялись моджахеды. Захаживали они и в мазанку Гульнары. Поначалу интересовались, кто она такая, но потом, привыкнув к ней и ее сыну, перестали обращать на них внимание.
Появление в кишлаке моджахедов, как правило, заканчивалось обстрелами советских автоколонн, шедших через «Черную площадь». Шурави в ответ на вероломные выходки моджахедов стреляли по кишлаку из всех видов оружия. Обстрелы кишлака происходили днем, именно в тот момент, когда Гульнара была на работе. Чтобы сын не попал под шальную пулю или осколок, она строго-настрого запрещала ему покидать двор. Для большей надежности закрывала входную дверь двора на огромный висячий замок.
Но не только моджахеды приходили в кишлак. Частенько в нем бывали и царандоевцы, и хадовцы, да и шурави тоже.
Как-то раз в джуму, прихватив своего сына, Гульнара пошла в город. Нужно было купить ему новые штаны, поскольку из старых он уже вырос и к тому же износились они основательно.
Возвращаясь после полудня домой, она обнаружила, что дверь в дувале отсутствует. На кованых петлях дверного косяка висели рваные остатки того, что раньше было дверью, а остальные, обгоревшие и еще дымящиеся дверные доски, были раскиданы по всему двору. Входная дверь мазанки тоже была распахнута настежь. Войдя в мазанку, Гульнара обнаружила в ней полнейший разгром. Все вещи были разбросаны по земляному полу. На полу лежали и мука, и рис, и другие крупы. Неизвестные лиходеи выпотрошили все банки, в которых лежали запасы продовольствия. Тщательно осмотрев мазанку, Гульнара не обнаружила сковородку и большую кастрюлю. По всей видимости, неизвестные унесли их с собой.
Плача и посылая проклятия на головы нечестивцев, она по крупинке, по крошке собрала с земли рассыпанные продукты и аккуратно сложила их обратно в банки. И кому это понадобилось лезть в их бедное жилище? Что они там искали?
Чуть позже во двор зашла женщина, что с двумя детьми и престарелой матерью жила в полуразрушенном доме на краю улицы. От нее Гульнара и узнала, что еще до обеда в кишлаке побывали хадовцы и шурави. Они искали моджахедов, которые якобы прошлой ночью пришли в кишлак и спрятались в одном из домов. Все замкнутые на замки двери они просто-напросто взорвали. Соседка также рассказала, что хадовцы увели с собой всех мужчин, проживавших в их кишлаке.
Без двери жизнь стала кошмаром, поскольку их жилище стало напоминать проходной двор. Все, кто случайно оказывался в кишлаке, да и жители кишлака тоже, лезли во двор в поисках какой-нибудь поживы. Гульнаре было боязно оставлять сына одного дома. Мало ли лихих людей на свете бродит. Не дай Бог, сотворят с пацаном чего-нибудь дурное. Попав в безвыходное положение, она тоже решила немного «помародерствовать». Полазав по кишлаку, она нашла почти целую дверь. Дом, где она раньше висела, был полностью разрушен взрывом снаряда. Одна дверь только и уцелела. Два вечера Гульнара разбирала завал, чтобы вытащить эту дверь. Потом она попросила одного старого бобо помочь ей перетащить дверь к себе во двор. У старика был ишак, которого он и использовал в качестве тягловой силы. Этот же бобо помог ей установить дверь на место. Она оказалась немного не по размеру, и бобо подтесал топором излишки досок.
Гульнара не знала, как и благодарить этого бобо. У самой-то у нее в доме почти ничего не было, чем можно было бы его задобрить. Отдала последнюю бутылку кукурузного масла. Дед был доволен этому бакшишу и на радостях из куска доски, оставшейся от взорванной двери, смастерил щеколду. Теперь дверь можно было закрывать изнутри. Гульнара могла со спокойной душой уходить на работу, не волнуясь за сына…
* * *
Как-то раз в гостинице поселился какой-то большой чиновник, прилетевший из Кабула. То, что он был большой шишкой, было понятно – в гостинице царандой выставил усиленную охрану. Вооруженные царандоевцы были в гостинице даже днем, когда этого постояльца там не было.Жил он в гостинице с неделю. А перед самым отъездом пришел в свой номер не один. Вместе с ним были еще несколько человек, среди которых Гульнара узнала того самого мужчину, что заходил к ним домой после гибели мужа.
Мужчина тоже узнал ее. Подойдя, он поздоровался с Гульнарой, и между ними завязался разговор. Асад, а это был он, поинтересовался тем, где она сейчас живет, как сын и вообще как сложилась у них жизнь за почти пять лет, прошедшие с тех пор.
Гульнара подробно рассказала Асаду обо всем, что с ними было все эти годы. Асад кивал головой и сочувственно сокрушался, когда Гульнара рассказывала об особенно трудных днях своей жизни. Уже в конце разговора он сообщил ей о том, что царандой располагает информацией о людях, причастных к убийству мужа. Гульнара была шокирована тем, что услышала от Асада.
Уходя из гостиницы, Асад предупредил Гульнару, чтобы она была поосторожней, когда в кишлак заходят моджахеды, и никогда не показывала им своего лица. Не дай Бог, ее посетит сам Гафур Джан. Этот церемониться не будет. Запросто может убить, поскольку никогда не оставляет в живых посторонних людей, ставших свидетелями его преступной деятельности.
А через несколько дней Асад вновь посетил гостиницу. Найдя Гульнару, он попросил ее зайти в ближайшие дни в управление царандоя для оформления кое-каких документов, связанных с делом мужа.
Уже через пару дней у Гульнары появилась такая возможность. Посетителей в гостинице в тот день не было вообще, и вся работа в этот день заключалась только в мытье пола. Быстро справившись с этой работой, она направилась в царандой.
Асада она нашла сразу. Он сидел за огромным столом, стоящим посреди большого полукруглого кабинета. Когда она вошла в кабинет, там находились еще несколько человек, по всей видимости, это были сотрудники уголовного розыска. Они повернули головы в ее сторону и разом прервали разговор, который вели до этого. Не снимая чадры, Гульнара присела на стул, стоящий прямо у двери, но Асад жестом пригласил ее пересесть поближе к столу.
Сотрудники покинули кабинет, а Гульнара осталась наедине с Асадом.
Асад начал издалека. Он рассказал о том, как много лет тому назад познакомился с Джан Мохамадом. Не вдаваясь в детали, он живописал о том, как ее муж оказывал помощь полиции, а потом и царандою в раскрытии запутанных преступлений. Гульнара молча слушала Асада. То, о чем он сейчас говорил, для нее было откровением.
Но зачем он ей об этом рассказывает?
Асад словно уловил немой вопрос Гульнары.
Он открыл какую-то папку, лежащую на столе, и достал оттуда фотографию, которую передал Гульнаре. Взяв фотографию в руки, она внимательно вгляделась в изображенное на ней лицо молодого человека. Она сразу узнала его. Это был друг детства мужа – Шакур Джан. Она хорошо его запомнила, когда незадолго до гибели мужа он приходил к ним домой в гости.
Об этом она и сказала Асаду.
Асад кивнул головой, подтверждая ее слова.
– Все правильно, – продолжил он. – Это действительно тот самый друг детства вашего мужа. Но только сейчас он носит совершенно иное имя. Его зовут Гафуром. Это не кто иной, как полевой командир моджахедов Гафур Джан. Надеюсь, Гульнара, ты понимаешь, насколько опасен этот человек, у которого руки по локоть в крови невинных жертв. Ему совершенно безразлично, кого убивать. Он не жалеет ни детей, ни женщин, ни стариков. Он уничтожает всех, кого считает своими врагами. Вместе со своей бандой он частенько бывает в районе «Черной площади», и я боюсь, что рано или поздно ваши пути пересекутся. В случае, если это произойдет, постарайся не показывать ему своего лица. Если он тебя узнает, может произойти непоправимое.