Страница:
С таким образом мыслей он являлся почти идеальным кандидатом на поездку в Россию. Но безукоризненно идеальных людей, как известно, не бывает. Когда Шан Гунсунь заходил в кабинет бывшего важного чиновника (кабинет Сю Ниню устроил товарищ Мо), он испытывал жуткое волнение и был готов к любому повороту событий. Сю Нинь вежливо указал ему на стул и торжественно заявил:
– Для вас, товарищ Шан, у партии есть крайне ответственное задание. Вы должны отправиться в Россию и наладить там свое дело. А мы вам поможем. Конечно, вы имеете право отказаться. Тогда мы подыщем другого человека, хотя на это уйдет очень важное для нас время.
Гунсунь испуганно втянул голову в плечи. До него даже не сразу дошло, что именно ему предлагают. Скажи Нинь – отправься не в Россию, а на Марс, реакция была бы такая же. Ключевыми были слова насчет партии и права на отказ. По многолетнему опыту Шан хорошо знал, что любое партийное задание равнозначно военному приказу. Отказавшись от него, он наверняка терял свой бизнес и, весьма вероятно, свободу. Поэтому Гунсунь поспешно выпалил:
– Я согласен.
– Вот и замечательно! – благосклонно кивнул ему Сю Нинь. – Вы, наверное, хотите узнать, в чем заключается ваше задание.
– Наверное хочу, – Шан еще не успел оправиться от шока.
– Так наверное или хотите?
– Хочу, конечно хочу!
– Вы отправитесь в Россию, чтобы заниматься там тем же, чем занимаетесь на Родине – будете выпекать хлеб. Мы поможем вам деньгами и будем опекать, содействовать в решении организационных вопросов. От вас потребуется только одно, вы будете добавлять в хлеб семена одного растения, которыми мы вас снабдим. Гарантирую, что они совершенно безвредны и даже используются для лечения некоторых заболеваний.
– Но в любом государстве существует жесткий контроль над выпуском хлеба. Как с этим быть? – профессионализм взял верх над робостью, и Гунсунь осмелился задать вопрос.
– Мне ли вам объяснять, что наша страна экспортирует добавки к хлебу в большинство стран мира. Во Франции их доля близка к девяноста процентам, причем французы физически не успевают проконтролировать все партии товара, однако наш экспорт только растет. Что уж говорить про такую страну, как Россия. Она бесконечна далека от стандартов цивилизованного мира. Вы укажете семена как ингредиент хлебных добавок. Даже если их возьмут на анализ, они успешно его пройдут.
Жена и сын Гунсуня здорово огорчились, узнав о скором переезде. Особенно горевал единственный ребенок Шана. Ему недавно миновало двадцать лет, и он уже присматривал себе жену. Деньги отца позволяли не торопиться с выбором, поэтому юноша успел познать радость общения с без малого десятком юных прелестниц. Его родители, воспитанные в строгости, несколько раз пытались приструнить сына, но юноша вполне резонно отвечал:
– Я выбираю жену на всю жизнь и не хочу совершить ошибку в этом вопросе. Когда я найду девушку, подходящую мне во всех отношениях, мы немедленно сыграем свадьбу.
Пришлось молодому человеку вместо очередного любовного романа собираться в дальнюю дорогу.
Во многом благодаря Сю Ниню Гунсунь удачно продал свой бизнес. Затем последовала очередь дома. Шан не хотел от него избавляться, однако чиновник заверил:
– Вернувшись обратно, вы получите гораздо лучший дом. Ваши заслуги будут оценены по достоинству.
В родном городе Витима, как и во многих городах Дальнего Востока, тихой сапой вырос китайский квартал. То есть его нельзя было еще назвать китайским кварталом в полном смысле этого слова, однако выходцы из Поднебесной кучно заселили один из районов, где вечерами они встречались так же часто, как и местные жители. Обнаружив это, Витим соизволил обратить на китайцев внимание.
– А че, они такие же люди, как и наши, тоже должны платить бабки.
Люди Витима произвели рекогносцировку на местности. Они нашли около десятка забегаловок различного уровня с хозяевами-китайцами, несколько производств и еще всякого-разного по мелочам. Начать хотели с одного из двух китайских ресторанов, однако по дороге Витим заметил магазинчик, тоже обозначенный как иностранная собственность.
– Зайдем, – решил он, ударяя по тормозам.
В магазине все были китайцами, как продавцы, так и покупатели.
– Хозяин твой где, чудо косоглазое? – спросил Витим у кассирши.
Та сделала вид, будто впервые услышала русскую речь, а до этого даже не подозревала о ее существовании.
– Вот чучело безъязыкое! – покачал головой Витим и сделал вид, будто задумался. – Ладно, я ей щас руку сломаю, хозяин точно на ее вопли прискачет.
– Хозяин там, – указала кассирша дальней от Витима рукой на дверь, одновременно крепко прижав к телу ближнюю.
– Сразу заговорила. А ведь прикидывалась немой, лахудра! Ты больше со мной так не шути, иначе точно что-нибудь выдерну, – бросил Витим на ходу и вальяжно зашагал к двери.
С хозяином магазина вышел облом, его уже крышевала другая команда.
По традиции, сложившейся еще в Америке, китайцы заселяли беднейший городской район, при удачном раскладе становившийся зажиточным, а при менее удачном – продолжавший прозябать. Понятно, что ни одна городская команда не позарилась на места обитания голи перекатной, и район долгое время считался ничейным. Теперь срабатывал закон «кто первый взял, того и бабки».
Воевать за жалкий магазинчик было смешно, да и городская братва не поняла бы. Чувствуя легкое раздражение, Витим отправился в ресторан. Тот тоже оказался занят, но хозяин злачного заведения совершил ошибку. Скорчив жуткую мину, он сообщил, что ресторан крышует Ай. Видимо, хотел испугать незваных гостей. Вместо испуга Витим удивился:
– Ай, говоришь. А может, Эй. Или Уй. Ты мне опиши, как этот человек выглядит.
Из описания выяснилось, что ресторан выплачивает дань своему же, китайцу. Витим рассвирепел:
– Скоро в городе негде будет отлить – попадешь в китайца. Короче, мне до фонаря ваши расклады, тащи бабки. С сегодняшнего дня я – твоя крыша. А если твой Ай попадется мне на глаза, он превратится в Ой-ой-ой, понятно?
Долго ждать Ая Витиму не пришлось. Китаец сам заявился к нему. Без вооруженного и готового к бою сопровождения. Один. Слегка удивившись такой безбашенности, Витим решил выслушать гостя. Он был тертым калачом и хотел присмотреться, прежде чем делать выводы. Китаец мог явиться без охраны по трем причинам. Либо он безнадежно глуп, либо чувствует за собой достаточную силу, либо собирается предложить выгодное дело. Дурака бы Витим всегда успел проучить на всю оставшуюся жизнь. Только как бы самому не остаться в дураках из-за скоропалительных действий. Вместо пули или перышка в бок Витим предложил гостю выпить. Китаец отказался. Он заговорил…
На стыке границ Лаоса, Мьянмы и Таиланда существует так называемый Золотой треугольник. Это один из главных мировых центров выращивания опийного мака. Плантации зелья находятся в труднопроходимых джунглях. Там даже границы государств трудно определить, не то, что разобраться с посадками мака.
Преступный бизнес начинался, как водится, под красивыми лозунгами. Одна из легендарных фигур Золотого треугольника, полукитаец Чжан Шифу, более известный как Хун Ca, наладил криминальный бизнес под лозунгом финансовой помощи революционному движению шанов. Дело пошло. Когда соединяются благородные лозунги и чьи-то корыстные интересы, редко бывает иначе. А здесь еще место удачное попалось. Огромная территория, занятая непроходимыми джунглями, позволяла заниматься выращиванием дурмана без особых помех. Несколько раз правительственные войска совершали карательные рейды, завершавшиеся уничтожением пары-тройки плантаций. Причем для такого рода операций требовались постоянные напоминания американцев, без которых правительство охватывал склероз, легко объяснимый теми суммами, которые зарабатывали наркоторговцы. Наверняка значительная их часть оседала в карманах чиновников всех трех стран. О влиятельности самых могущественных лиц Золотого треугольника можно судить хотя бы по такому факту. Еще до Хун Ca один из его предшественников, некто Дю Юшен стал председателем правления Бюро… по борьбе с опиумом!
В годы расцвета в наркобизнесе Золотого треугольника участвовало до пятидесяти тысяч человек. Местные наркобароны сумели наладить полный цикл. Одни люди выращивали опиумный мак, другие поставляли сырье на героиновые заводы, третьи делали сам героин, четвертые переправляли наркотик в США, Европу и некоторые страны Юго-Восточной Азии. Многочисленные охранники следили за безопасностью процесса.
Поскольку Золотой треугольник эксплуатировало несколько заинтересованных сторон, между ними то и дело вспыхивали конфликты. Одиночным ликвидациям представителей конкурирующих организаций не было числа. Но порой вспыхивали самые настоящие сражения, самое известное из которых получило название опиумной войны 67-го года. Советская пресса стыдливо назвала ее событиями на реке Меконг, поскольку за одну из сторон выступили партизаны с примкнувшими к ним коммунистами. Тут поневоле хочется заметить, что вообще коммунисты здорово умели примыкать, а затем возглавлять, после чего доводить до ручки.
Поскольку роль партизан с коммунистами в этой войне была не самая благовидная, советские СМИ предпочли вообще умолчать о причине конфликта. А суть его была такова. Кроме Хун Ca наркотиками активно занимались гоминдановцы, в 1949 году вытесненные с территории Китая. Они сумели перекрыть Хун Ca дорогу к героиновым заводам. После затянувшихся переговоров Хун Ca сумел договориться о переработке груза на заводах Лаоса. По утверждениям очевидца, огромная вереница из вьючных животных и автомобилей растянулась на десяток километров. Тут и объявился генерал Ратикон, представлявший лаосского короля. Его поддерживала американская авиация, хотя проку от нее было чуть. Почти вся дорога проходила в джунглях. К тому же здесь был не Вьетнам, и янки приходилось вести себя гуманнее, без коврового бомбометания. Поэтому Ратикон колебался, но тут с третьей стороны подошли бойцы Гоминдана. Завязалась ожесточенная схватка. Продлилась она несколько дней. В результате генералу удалось захватить значительную часть груза. Гоминдановцам вроде бы не досталось ничего, но они и не особенно стремились. У них своей дури хватало. Гоминдановцы добились главного, Хун Ca потерял до трети опиума, а остальное не сумел переработать. С того момента его влияние в Золотом треугольнике несколько ослабло. Но все же он сумел продержаться еще тридцать лет, и только в 1996 году скрылся, сдав своих помощников.
Уход Хун Ca мало повлиял на преступный бизнес Золотого треугольника. Куда большее значение имело резкое усиление роли Афганистана, на долю которого по оценкам экспертов сегодня приходится до девяноста процентов мирового производства героина. Лидеры Золотого треугольника начали искать новые рынки сбыта. Тут им помог Китай. Некоторые послабления в общественной жизни, а главное – сумасшедший ритм, в который окунулось население Поднебесной после десятилетий имитации бурной деятельности, заставляли часть рабочих искать забвения от тягот повседневной жизни в наркотическом дурмане. Северный наркотрафик из Треугольника заметно ожил, начал расширяться с каждым годом…
Китаец, добровольно пришедший к Витиму, сказал коротко и доходчиво:
– Зачем нам ссорится из-за мелочей? Лучше вместе заняться серьезной работой.
В общем и целом Витим был с ним абсолютно согласен. Но в данном конкретном случае он не видел никакой серьезной работы, которую мог делать вместе с китайцами. О чем и сообщил гостю, на что тот без колебаний ответил:
– Я могу поставлять сюда героин. Много героина. Но все мои люди – китайцы, они слишком заметны. Вашей полиции не составит особого труда их вычислить. Лист надежнее всего прятать среди деревьев, русскому человеку проще затеряться в толпе соотечественников.
– Короче, тебе нужны распространители, – сказал Витим, не привычный к цветистым речам азиатов.
– Да, мне нужны распространители. Если тебе нужны деньги, мы сумеем договориться.
– Деньги всем нужны. Вопрос в том, какой ценой. На фига мне даже миллиард баксов, если я лет на двадцать угожу за решетку? Но твое предложение мне нравится. Только мне нужно время, чтобы подобрать толковых людей, вербануть пару-тройку ментов. Ну, ты меня понимаешь.
Витим умолчал еще об одном крайне важном нюансе. Наркотики – это большие деньги, благодаря которым он получит козырь в конкуренции с другими командами. Предложи китаец свою идею главарю другой банды, со временем она бы могла напитаться наркотической силой и потеснить или даже вовсе разгромить команду Витима. Просто Витиму повезло. Он решил прошерстить китайцев именно в тот момент, когда вождь косоглазых урок всерьез взялся за устранение героинового дефицита в восточной части России. Поэтому вместо врага бандит неожиданно получил надежного союзника.
Глава 5
– Для вас, товарищ Шан, у партии есть крайне ответственное задание. Вы должны отправиться в Россию и наладить там свое дело. А мы вам поможем. Конечно, вы имеете право отказаться. Тогда мы подыщем другого человека, хотя на это уйдет очень важное для нас время.
Гунсунь испуганно втянул голову в плечи. До него даже не сразу дошло, что именно ему предлагают. Скажи Нинь – отправься не в Россию, а на Марс, реакция была бы такая же. Ключевыми были слова насчет партии и права на отказ. По многолетнему опыту Шан хорошо знал, что любое партийное задание равнозначно военному приказу. Отказавшись от него, он наверняка терял свой бизнес и, весьма вероятно, свободу. Поэтому Гунсунь поспешно выпалил:
– Я согласен.
– Вот и замечательно! – благосклонно кивнул ему Сю Нинь. – Вы, наверное, хотите узнать, в чем заключается ваше задание.
– Наверное хочу, – Шан еще не успел оправиться от шока.
– Так наверное или хотите?
– Хочу, конечно хочу!
– Вы отправитесь в Россию, чтобы заниматься там тем же, чем занимаетесь на Родине – будете выпекать хлеб. Мы поможем вам деньгами и будем опекать, содействовать в решении организационных вопросов. От вас потребуется только одно, вы будете добавлять в хлеб семена одного растения, которыми мы вас снабдим. Гарантирую, что они совершенно безвредны и даже используются для лечения некоторых заболеваний.
– Но в любом государстве существует жесткий контроль над выпуском хлеба. Как с этим быть? – профессионализм взял верх над робостью, и Гунсунь осмелился задать вопрос.
– Мне ли вам объяснять, что наша страна экспортирует добавки к хлебу в большинство стран мира. Во Франции их доля близка к девяноста процентам, причем французы физически не успевают проконтролировать все партии товара, однако наш экспорт только растет. Что уж говорить про такую страну, как Россия. Она бесконечна далека от стандартов цивилизованного мира. Вы укажете семена как ингредиент хлебных добавок. Даже если их возьмут на анализ, они успешно его пройдут.
Жена и сын Гунсуня здорово огорчились, узнав о скором переезде. Особенно горевал единственный ребенок Шана. Ему недавно миновало двадцать лет, и он уже присматривал себе жену. Деньги отца позволяли не торопиться с выбором, поэтому юноша успел познать радость общения с без малого десятком юных прелестниц. Его родители, воспитанные в строгости, несколько раз пытались приструнить сына, но юноша вполне резонно отвечал:
– Я выбираю жену на всю жизнь и не хочу совершить ошибку в этом вопросе. Когда я найду девушку, подходящую мне во всех отношениях, мы немедленно сыграем свадьбу.
Пришлось молодому человеку вместо очередного любовного романа собираться в дальнюю дорогу.
Во многом благодаря Сю Ниню Гунсунь удачно продал свой бизнес. Затем последовала очередь дома. Шан не хотел от него избавляться, однако чиновник заверил:
– Вернувшись обратно, вы получите гораздо лучший дом. Ваши заслуги будут оценены по достоинству.
В родном городе Витима, как и во многих городах Дальнего Востока, тихой сапой вырос китайский квартал. То есть его нельзя было еще назвать китайским кварталом в полном смысле этого слова, однако выходцы из Поднебесной кучно заселили один из районов, где вечерами они встречались так же часто, как и местные жители. Обнаружив это, Витим соизволил обратить на китайцев внимание.
– А че, они такие же люди, как и наши, тоже должны платить бабки.
Люди Витима произвели рекогносцировку на местности. Они нашли около десятка забегаловок различного уровня с хозяевами-китайцами, несколько производств и еще всякого-разного по мелочам. Начать хотели с одного из двух китайских ресторанов, однако по дороге Витим заметил магазинчик, тоже обозначенный как иностранная собственность.
– Зайдем, – решил он, ударяя по тормозам.
В магазине все были китайцами, как продавцы, так и покупатели.
– Хозяин твой где, чудо косоглазое? – спросил Витим у кассирши.
Та сделала вид, будто впервые услышала русскую речь, а до этого даже не подозревала о ее существовании.
– Вот чучело безъязыкое! – покачал головой Витим и сделал вид, будто задумался. – Ладно, я ей щас руку сломаю, хозяин точно на ее вопли прискачет.
– Хозяин там, – указала кассирша дальней от Витима рукой на дверь, одновременно крепко прижав к телу ближнюю.
– Сразу заговорила. А ведь прикидывалась немой, лахудра! Ты больше со мной так не шути, иначе точно что-нибудь выдерну, – бросил Витим на ходу и вальяжно зашагал к двери.
С хозяином магазина вышел облом, его уже крышевала другая команда.
По традиции, сложившейся еще в Америке, китайцы заселяли беднейший городской район, при удачном раскладе становившийся зажиточным, а при менее удачном – продолжавший прозябать. Понятно, что ни одна городская команда не позарилась на места обитания голи перекатной, и район долгое время считался ничейным. Теперь срабатывал закон «кто первый взял, того и бабки».
Воевать за жалкий магазинчик было смешно, да и городская братва не поняла бы. Чувствуя легкое раздражение, Витим отправился в ресторан. Тот тоже оказался занят, но хозяин злачного заведения совершил ошибку. Скорчив жуткую мину, он сообщил, что ресторан крышует Ай. Видимо, хотел испугать незваных гостей. Вместо испуга Витим удивился:
– Ай, говоришь. А может, Эй. Или Уй. Ты мне опиши, как этот человек выглядит.
Из описания выяснилось, что ресторан выплачивает дань своему же, китайцу. Витим рассвирепел:
– Скоро в городе негде будет отлить – попадешь в китайца. Короче, мне до фонаря ваши расклады, тащи бабки. С сегодняшнего дня я – твоя крыша. А если твой Ай попадется мне на глаза, он превратится в Ой-ой-ой, понятно?
Долго ждать Ая Витиму не пришлось. Китаец сам заявился к нему. Без вооруженного и готового к бою сопровождения. Один. Слегка удивившись такой безбашенности, Витим решил выслушать гостя. Он был тертым калачом и хотел присмотреться, прежде чем делать выводы. Китаец мог явиться без охраны по трем причинам. Либо он безнадежно глуп, либо чувствует за собой достаточную силу, либо собирается предложить выгодное дело. Дурака бы Витим всегда успел проучить на всю оставшуюся жизнь. Только как бы самому не остаться в дураках из-за скоропалительных действий. Вместо пули или перышка в бок Витим предложил гостю выпить. Китаец отказался. Он заговорил…
На стыке границ Лаоса, Мьянмы и Таиланда существует так называемый Золотой треугольник. Это один из главных мировых центров выращивания опийного мака. Плантации зелья находятся в труднопроходимых джунглях. Там даже границы государств трудно определить, не то, что разобраться с посадками мака.
Преступный бизнес начинался, как водится, под красивыми лозунгами. Одна из легендарных фигур Золотого треугольника, полукитаец Чжан Шифу, более известный как Хун Ca, наладил криминальный бизнес под лозунгом финансовой помощи революционному движению шанов. Дело пошло. Когда соединяются благородные лозунги и чьи-то корыстные интересы, редко бывает иначе. А здесь еще место удачное попалось. Огромная территория, занятая непроходимыми джунглями, позволяла заниматься выращиванием дурмана без особых помех. Несколько раз правительственные войска совершали карательные рейды, завершавшиеся уничтожением пары-тройки плантаций. Причем для такого рода операций требовались постоянные напоминания американцев, без которых правительство охватывал склероз, легко объяснимый теми суммами, которые зарабатывали наркоторговцы. Наверняка значительная их часть оседала в карманах чиновников всех трех стран. О влиятельности самых могущественных лиц Золотого треугольника можно судить хотя бы по такому факту. Еще до Хун Ca один из его предшественников, некто Дю Юшен стал председателем правления Бюро… по борьбе с опиумом!
В годы расцвета в наркобизнесе Золотого треугольника участвовало до пятидесяти тысяч человек. Местные наркобароны сумели наладить полный цикл. Одни люди выращивали опиумный мак, другие поставляли сырье на героиновые заводы, третьи делали сам героин, четвертые переправляли наркотик в США, Европу и некоторые страны Юго-Восточной Азии. Многочисленные охранники следили за безопасностью процесса.
Поскольку Золотой треугольник эксплуатировало несколько заинтересованных сторон, между ними то и дело вспыхивали конфликты. Одиночным ликвидациям представителей конкурирующих организаций не было числа. Но порой вспыхивали самые настоящие сражения, самое известное из которых получило название опиумной войны 67-го года. Советская пресса стыдливо назвала ее событиями на реке Меконг, поскольку за одну из сторон выступили партизаны с примкнувшими к ним коммунистами. Тут поневоле хочется заметить, что вообще коммунисты здорово умели примыкать, а затем возглавлять, после чего доводить до ручки.
Поскольку роль партизан с коммунистами в этой войне была не самая благовидная, советские СМИ предпочли вообще умолчать о причине конфликта. А суть его была такова. Кроме Хун Ca наркотиками активно занимались гоминдановцы, в 1949 году вытесненные с территории Китая. Они сумели перекрыть Хун Ca дорогу к героиновым заводам. После затянувшихся переговоров Хун Ca сумел договориться о переработке груза на заводах Лаоса. По утверждениям очевидца, огромная вереница из вьючных животных и автомобилей растянулась на десяток километров. Тут и объявился генерал Ратикон, представлявший лаосского короля. Его поддерживала американская авиация, хотя проку от нее было чуть. Почти вся дорога проходила в джунглях. К тому же здесь был не Вьетнам, и янки приходилось вести себя гуманнее, без коврового бомбометания. Поэтому Ратикон колебался, но тут с третьей стороны подошли бойцы Гоминдана. Завязалась ожесточенная схватка. Продлилась она несколько дней. В результате генералу удалось захватить значительную часть груза. Гоминдановцам вроде бы не досталось ничего, но они и не особенно стремились. У них своей дури хватало. Гоминдановцы добились главного, Хун Ca потерял до трети опиума, а остальное не сумел переработать. С того момента его влияние в Золотом треугольнике несколько ослабло. Но все же он сумел продержаться еще тридцать лет, и только в 1996 году скрылся, сдав своих помощников.
Уход Хун Ca мало повлиял на преступный бизнес Золотого треугольника. Куда большее значение имело резкое усиление роли Афганистана, на долю которого по оценкам экспертов сегодня приходится до девяноста процентов мирового производства героина. Лидеры Золотого треугольника начали искать новые рынки сбыта. Тут им помог Китай. Некоторые послабления в общественной жизни, а главное – сумасшедший ритм, в который окунулось население Поднебесной после десятилетий имитации бурной деятельности, заставляли часть рабочих искать забвения от тягот повседневной жизни в наркотическом дурмане. Северный наркотрафик из Треугольника заметно ожил, начал расширяться с каждым годом…
Китаец, добровольно пришедший к Витиму, сказал коротко и доходчиво:
– Зачем нам ссорится из-за мелочей? Лучше вместе заняться серьезной работой.
В общем и целом Витим был с ним абсолютно согласен. Но в данном конкретном случае он не видел никакой серьезной работы, которую мог делать вместе с китайцами. О чем и сообщил гостю, на что тот без колебаний ответил:
– Я могу поставлять сюда героин. Много героина. Но все мои люди – китайцы, они слишком заметны. Вашей полиции не составит особого труда их вычислить. Лист надежнее всего прятать среди деревьев, русскому человеку проще затеряться в толпе соотечественников.
– Короче, тебе нужны распространители, – сказал Витим, не привычный к цветистым речам азиатов.
– Да, мне нужны распространители. Если тебе нужны деньги, мы сумеем договориться.
– Деньги всем нужны. Вопрос в том, какой ценой. На фига мне даже миллиард баксов, если я лет на двадцать угожу за решетку? Но твое предложение мне нравится. Только мне нужно время, чтобы подобрать толковых людей, вербануть пару-тройку ментов. Ну, ты меня понимаешь.
Витим умолчал еще об одном крайне важном нюансе. Наркотики – это большие деньги, благодаря которым он получит козырь в конкуренции с другими командами. Предложи китаец свою идею главарю другой банды, со временем она бы могла напитаться наркотической силой и потеснить или даже вовсе разгромить команду Витима. Просто Витиму повезло. Он решил прошерстить китайцев именно в тот момент, когда вождь косоглазых урок всерьез взялся за устранение героинового дефицита в восточной части России. Поэтому вместо врага бандит неожиданно получил надежного союзника.
Глава 5
Сю Нинь сработал чисто. Семейству Гунсуня не пришлось мыкаться по городу, ища новое жилье. Они сразу въехали в новый дом. Более того, все комнаты были обставлены добротной мебелью, именно такой, какую хотели Шан с женой. Ведь незадолго до отъезда Гунсуня Сю Нинь продемонстрировал ему несколько десятков фотографий с разными вариантами интерьера. Но только показал, хитрец, ничего не пообещав конкретно. И полностью готовый для жизни дом стал приятным сюрпризом. Шану с домочадцами осталось только распаковать вещи и осмотреться. Его удивили размеры участка, на котором стоял дом. Земли хватило бы, чтобы обеспечить семью основными продуктами. Разумеется, Гунсунь не собирался заниматься сельским хозяйством. Он размышлял о том, как привести в порядок огромную территорию, которую совсем недавно покинули строители. Конечно, здесь и в помине не было хаоса, царящего вокруг свежеслепленных панелек, но все же картина была достаточно безрадостной.
Но это было исправимо. Гораздо хуже оказалось другое. Семью увезли из привычного места, вырвали из устоявшегося круга знакомых. Гунсуни очутились одни среди людей не только другой национальности, но и другой расы. Между семейством Шана и остальными жителями города пролегала бездонная пропасть. Так им думалось. Но оказалось, что не все так плохо. Распорядительный Сю Нинь выбрал не только хороший дом, но и удачное место. Буквально в нескольких минутах ходьбы шли многоэтажки, густо заселенные выходцами из Поднебесной. Близость соотечественников обрадовала Гунсуней. Вот только оказалась, что социальная пропасть может быть поглубже расовой. В подавляющем большинстве жители многоэтажек были наемными тружениками, работали продавцами на рынке или убирали улицы. Только большое желание позволило жене Шана сойтись с семейством торговца, владевшего несколькими мелкими точками на рынке. Конечно, и торговец был далеко не ровня Гунсуню. Впервые оказавшись в доме Шана, он едва скрывал восхищение и зависть. Сам торговец жил в обычной квартире, о собственном городском доме он мог только мечтать.
Торговец приехал в Россию десять лет тому назад и успел впитать некоторые местный традиции. А вот свежеиспеченный мигрант Гунсунь сильно удивился, когда тот выставил на стол бутылку водки. Шан вообще не слишком жаловал спиртное, особенно такое крепкое, в дни праздников он наливал себе вино. Когда во время застолья об этом зашел разговор, торговец хитро улыбнулся:
– В здешнем климате от вина только горло болит. Мы тоже не сразу перешли на водку.
Он сообщил много ценной информации. Шану ведь тоже предстояло общение с местными чиновниками, и опыт бывалого человека оказался как нельзя кстати. Теперь Гунсунь знал фамилии нескольких человек, готовых за мзду решить любые находящиеся в их компетенции вопросы. Такие сведения дорогого стоили. Ведь Шан сюда приехал не чаи-водки с бывалыми переселенцами распивать. Ему поручили важнейшее государственное задание. Еще до знакомства с торговцем Шан много ездил по городу. Его сопровождал помощник Ю Янлин. Как думалось Шану, во многом из-за Янлина его и отправили в Россию. Ю хорошо знал русский язык, умел не только говорить на нем, но и читать. Янлин поселился в маленьком домике, стоявшем на участке Гунсуня. Сю Нинь и это предусмотрел. В домик провели Интернет. Янлин нашел все участки, предлагаемые для строительства, внес их в карту города и распечатал. После этого Шану стало гораздо легче ориентироваться в незнакомых кварталах.
Разумеется, поиски он начал с ближних к его дому участков. Но иностранное гражданство могло серьезно осложнить поставленную задачу, и Гунсунь добросовестно объездил весь город, забираясь в самые отдаленные уголки. Распечатка пестрела его многочисленными пометками. Чтобы не загромождать ее, Шан в отдельном блокноте делал записи. Он не просто выставлял участкам оценки, но и давал емкие описания, отмечал их достоинства и недостатки. Конечно, слишком многое оставалось скрытым от него. Он не знал истории выставляемых на аукцион земель, своих возможных соседей. А ведь последнее многое значило. Гунсунь собирался выпекать хлеб: хороший, вкусный хлеб, какой он делал в Китае. И окажись рядом какое-нибудь предприятие, выбрасывающее в атмосферу всякую дрянь, это могло сказаться на качестве его продукции. Поэтому Гунсунь в первую очередь обращал внимание на маленькие участки, где нельзя было возвести завод или даже цех.
Закончив объезд, Шан принялся штудировать свои записи. Вскоре ему предстояла битва за будущий бизнес. Так думал Гунсунь. На самом деле разворотливый Сю Нинь уже выиграл битву. Даром, что ли, столько китайцев отправилось в поисках сытой жизни к северному соседу. Они давно успели разобраться, от кого в городе зависит принятие тех или иных решений. И сколько это стоит. Помощнику Сю Ниня, человеку разворотливому и хорошо владеющему русским языком, оставалось только выудить из моря информации то, что представляло интерес.
Нужные сведения были доведены до Шана. И вот здесь-то возникло маленькое недоразумение.
Когда слышишь о расстрелах китайских чиновников, берущих взятки, следует рассматривать обе стороны этой медали. Да, коммунисты каленым железом выжигают коррупцию. Но потому ли, что они являются самыми непримиримыми ее противниками в мире? Вовсе нет! Просто российская коррупция покажется детской шалостью по сравнению с коррупцией Поднебесной, если дать последней распуститься махровым цветом. Во-первых, традиции, многовековой уклад, когда чиновники на местах были для народа вершителями судеб, которых следовало уважать, ублажать и одаривать при малейшей возможности. Во-вторых, страной правят коммунисты. Рынок для них всего лишь инструмент, оказавшийся гораздо более эффективным, чем казарменный социализм. А известно, какая у коммунистов мораль. Никакая! Лидеры страны поставили цель и добиваются ее любыми способами. Если у рабочих Запада есть хоть какие-то рычаги влияния, позволяющие отстаивать свои права, то у китайцев этого нет в принципе. Они не могут выбрать то правительство, которое защищало бы их интересы. Они не могут даже на всю страну заявить о своих требованиях.
Лишь на бумаге трудящиеся являются хозяевами страны, чьи интересы представляют коммунисты. На деле же государством управляет партийная верхушка, у которой есть цель. Вроде бы она заключается в том, чтобы сделать китайскую экономику первой в мире. Что стоит за этой задачей, не означает ли она абсолютной гегемонии Поднебесной на земном шаре, точно знают лишь наследники Дэн Сяопина. Эта цель имеет мало общего с нуждами рядового китайца. Чтобы завалить весь мир дешевыми товарами, при этом заметно уступая западным странам в производительности труда, надо очень много недоплачивать производителям. Но конкретные владельцы заводов и фабрик хотят денег, много денег. И они на местах договариваются с партийными функционерами, перенося все бремя на простых рабочих, которым за труд платят гораздо меньше, чем они того заслуживают.
Конечно, в жизни все закручено гораздо сложнее, но основой является проверенное веками, фактически одобренное древними традициями взяточничество. Большинство китайских предпринимателей делятся с партийными функционерами своими доходами. Шан Гунсунь не являлся в этом смысле исключением. У себя на Родине он частенько одаривал подарками разных чинуш. Но этот процесс по хорошей китайской традиции требовал обмена любезностями, цветистых выражений, чтобы не дай Бог у чиновника не закралась в голову мысль, что ему преподносят деньги или какую-то ценную вещь за конкретную услугу! Нет, его одаривают просто потому, что он человек хороший. И даритель тоже очень хороший человек, а как отказать хорошему человеку в пустяковой услуге?
Шан с трудом представлял себя в роли глухонемого, молча сующего бюрократу деньги! Конечно, можно было использовать Ю Янлина в качестве переводчика, но в Китае такие вопросы всегда решались тет-а-тет, без посредника. Гунсунь подозревал, что и в России тоже. Он мог отправить одного Янлина, который успел проявить себя толковым и расторопным помощником. Однако не зря Шан частенько говаривал, что из Ю не получится бизнесмена. Парень – настоящая божья коровка, он скорее грохнется в обморок, чем положит на стол чиновника деньги.
Пришлось Сю Ниню тормознуть своего исполнителя, уже собравшегося домой. Он передал конверт, а затем уже явились Шан с Янлином. Гунсунь, выучивший наизусть сделанные им записи, четко изложил свои пожелания. Чиновник отклонил два первых варианта – то ли действительно они исключались, то ли хотел указать заезжему бизнесмену его место – и согласился на третий. Гунсунь откланялся. Чиновник проводил его грустным взглядом. Ему очень хотелось навязать китайцу строительную фирму, получив за это еще один откат, но первый визитер из Поднебесной, словно обо всем зная наперед, сказал, будто отрезал:
– Строительством займутся наши люди.
Насчет людей визитер присочинил. Почти все жившие в городе китайцы занимались торговлей или черновой работой. Среди них было очень мало квалифицированных специалистов. Что уж говорить конкретно о строителях! Надо было искать среди русских. Эту простую, но ответственную работу взял на себя Янлин. Он забрался в Интернет, отыскал список местных строительных фирм и дотошно изучил все отзывы на них. Потом Ю отправился в офисы, посмотрел на работающих там людей, оценил порядок и деловитость сотрудников. Янлин исходил из элементарного принципа. Если офисные сотрудники четко знают свои обязанности, то и от строителей можно ждать хорошей работы. Те же фирмы, у которых в конторах царят леность и неразбериха, лучше обойти стороной.
Шан полностью доверял своему помощнику. Это не взятки давать, в такого рода делах Ю отлично проявил себя в Китае. Наверняка и здесь он справится достойно.
По большому счету ничего сверхъестественного от строителей не требовалось. Маленький хлебный заводик – не космическое производство, все давно опробовано, известно и возводилось тысячи раз. Так что строительные работы шли без сюрпризов и планы выподнялись в заявленные сроки. Лишь одно удивляло Гунсуня. Почему, стоило пройти дождям, стройка превратилась в едва проходимое болото? Как вообще местным строителям удается такое?
Шан регулярно ездил на стройку, контролировал ее ход. По большому счету, пока ему было нечем больше заниматься. И явившись туда после ночного дождя, китаец неприятно удивился. Он вышел из машины в легких туфельках и, сделав десяток шагов, остановился. Чтобы пройти дальше, требовались сапоги, желательно до колен. И хорошо тренированные ноги, чтобы после каждого шага вытаскивать их из липкой, засасывающей грязи. Хорошо еще, что стройка была невелика, обойдя ее по влажной травке, Гунсунь рассмотрел малейшие подробности работы. А уже днем Шан купил себе сапоги.
С другой неприятностью он столкнулся лишь дважды, хотя, по слухам, на некоторых других стройках это происходило ежедневно. Гунсунь не прикарманил ни единого доллара из полученных от Сю Ниня денег, все их он старался с максимальной пользой вложить в дело. Шан платил строителям за работу в выходные, но он забыл о праздничных днях. Гунсунь узнал о их существовании, когда в очередной раз явился на стройку. Строительная площадка была пуста. Китаец глазам своим не поверил. Он заглянул внутрь возводимого здания и вместо людей заметил парочку пустых бутылок. Рядом валялись обрывки газеты. Знакомый китайский торговец, постигший местные реалии, объяснил:
– В России сегодня праздник, вчера твои строители его отмечали.
– Скромно они его отметили, – подумав, сказал Гунсунь. – Я нашел всего две пустые бутылки.
Торговец иронично усмехнулся:
– Тару строители унесли с собой.
– Думаешь, они такие хитрые? Нарочно оставили только две пустые бутылки, чтобы я решил, будто они пьют не как русские?
Но это было исправимо. Гораздо хуже оказалось другое. Семью увезли из привычного места, вырвали из устоявшегося круга знакомых. Гунсуни очутились одни среди людей не только другой национальности, но и другой расы. Между семейством Шана и остальными жителями города пролегала бездонная пропасть. Так им думалось. Но оказалось, что не все так плохо. Распорядительный Сю Нинь выбрал не только хороший дом, но и удачное место. Буквально в нескольких минутах ходьбы шли многоэтажки, густо заселенные выходцами из Поднебесной. Близость соотечественников обрадовала Гунсуней. Вот только оказалась, что социальная пропасть может быть поглубже расовой. В подавляющем большинстве жители многоэтажек были наемными тружениками, работали продавцами на рынке или убирали улицы. Только большое желание позволило жене Шана сойтись с семейством торговца, владевшего несколькими мелкими точками на рынке. Конечно, и торговец был далеко не ровня Гунсуню. Впервые оказавшись в доме Шана, он едва скрывал восхищение и зависть. Сам торговец жил в обычной квартире, о собственном городском доме он мог только мечтать.
Торговец приехал в Россию десять лет тому назад и успел впитать некоторые местный традиции. А вот свежеиспеченный мигрант Гунсунь сильно удивился, когда тот выставил на стол бутылку водки. Шан вообще не слишком жаловал спиртное, особенно такое крепкое, в дни праздников он наливал себе вино. Когда во время застолья об этом зашел разговор, торговец хитро улыбнулся:
– В здешнем климате от вина только горло болит. Мы тоже не сразу перешли на водку.
Он сообщил много ценной информации. Шану ведь тоже предстояло общение с местными чиновниками, и опыт бывалого человека оказался как нельзя кстати. Теперь Гунсунь знал фамилии нескольких человек, готовых за мзду решить любые находящиеся в их компетенции вопросы. Такие сведения дорогого стоили. Ведь Шан сюда приехал не чаи-водки с бывалыми переселенцами распивать. Ему поручили важнейшее государственное задание. Еще до знакомства с торговцем Шан много ездил по городу. Его сопровождал помощник Ю Янлин. Как думалось Шану, во многом из-за Янлина его и отправили в Россию. Ю хорошо знал русский язык, умел не только говорить на нем, но и читать. Янлин поселился в маленьком домике, стоявшем на участке Гунсуня. Сю Нинь и это предусмотрел. В домик провели Интернет. Янлин нашел все участки, предлагаемые для строительства, внес их в карту города и распечатал. После этого Шану стало гораздо легче ориентироваться в незнакомых кварталах.
Разумеется, поиски он начал с ближних к его дому участков. Но иностранное гражданство могло серьезно осложнить поставленную задачу, и Гунсунь добросовестно объездил весь город, забираясь в самые отдаленные уголки. Распечатка пестрела его многочисленными пометками. Чтобы не загромождать ее, Шан в отдельном блокноте делал записи. Он не просто выставлял участкам оценки, но и давал емкие описания, отмечал их достоинства и недостатки. Конечно, слишком многое оставалось скрытым от него. Он не знал истории выставляемых на аукцион земель, своих возможных соседей. А ведь последнее многое значило. Гунсунь собирался выпекать хлеб: хороший, вкусный хлеб, какой он делал в Китае. И окажись рядом какое-нибудь предприятие, выбрасывающее в атмосферу всякую дрянь, это могло сказаться на качестве его продукции. Поэтому Гунсунь в первую очередь обращал внимание на маленькие участки, где нельзя было возвести завод или даже цех.
Закончив объезд, Шан принялся штудировать свои записи. Вскоре ему предстояла битва за будущий бизнес. Так думал Гунсунь. На самом деле разворотливый Сю Нинь уже выиграл битву. Даром, что ли, столько китайцев отправилось в поисках сытой жизни к северному соседу. Они давно успели разобраться, от кого в городе зависит принятие тех или иных решений. И сколько это стоит. Помощнику Сю Ниня, человеку разворотливому и хорошо владеющему русским языком, оставалось только выудить из моря информации то, что представляло интерес.
Нужные сведения были доведены до Шана. И вот здесь-то возникло маленькое недоразумение.
Когда слышишь о расстрелах китайских чиновников, берущих взятки, следует рассматривать обе стороны этой медали. Да, коммунисты каленым железом выжигают коррупцию. Но потому ли, что они являются самыми непримиримыми ее противниками в мире? Вовсе нет! Просто российская коррупция покажется детской шалостью по сравнению с коррупцией Поднебесной, если дать последней распуститься махровым цветом. Во-первых, традиции, многовековой уклад, когда чиновники на местах были для народа вершителями судеб, которых следовало уважать, ублажать и одаривать при малейшей возможности. Во-вторых, страной правят коммунисты. Рынок для них всего лишь инструмент, оказавшийся гораздо более эффективным, чем казарменный социализм. А известно, какая у коммунистов мораль. Никакая! Лидеры страны поставили цель и добиваются ее любыми способами. Если у рабочих Запада есть хоть какие-то рычаги влияния, позволяющие отстаивать свои права, то у китайцев этого нет в принципе. Они не могут выбрать то правительство, которое защищало бы их интересы. Они не могут даже на всю страну заявить о своих требованиях.
Лишь на бумаге трудящиеся являются хозяевами страны, чьи интересы представляют коммунисты. На деле же государством управляет партийная верхушка, у которой есть цель. Вроде бы она заключается в том, чтобы сделать китайскую экономику первой в мире. Что стоит за этой задачей, не означает ли она абсолютной гегемонии Поднебесной на земном шаре, точно знают лишь наследники Дэн Сяопина. Эта цель имеет мало общего с нуждами рядового китайца. Чтобы завалить весь мир дешевыми товарами, при этом заметно уступая западным странам в производительности труда, надо очень много недоплачивать производителям. Но конкретные владельцы заводов и фабрик хотят денег, много денег. И они на местах договариваются с партийными функционерами, перенося все бремя на простых рабочих, которым за труд платят гораздо меньше, чем они того заслуживают.
Конечно, в жизни все закручено гораздо сложнее, но основой является проверенное веками, фактически одобренное древними традициями взяточничество. Большинство китайских предпринимателей делятся с партийными функционерами своими доходами. Шан Гунсунь не являлся в этом смысле исключением. У себя на Родине он частенько одаривал подарками разных чинуш. Но этот процесс по хорошей китайской традиции требовал обмена любезностями, цветистых выражений, чтобы не дай Бог у чиновника не закралась в голову мысль, что ему преподносят деньги или какую-то ценную вещь за конкретную услугу! Нет, его одаривают просто потому, что он человек хороший. И даритель тоже очень хороший человек, а как отказать хорошему человеку в пустяковой услуге?
Шан с трудом представлял себя в роли глухонемого, молча сующего бюрократу деньги! Конечно, можно было использовать Ю Янлина в качестве переводчика, но в Китае такие вопросы всегда решались тет-а-тет, без посредника. Гунсунь подозревал, что и в России тоже. Он мог отправить одного Янлина, который успел проявить себя толковым и расторопным помощником. Однако не зря Шан частенько говаривал, что из Ю не получится бизнесмена. Парень – настоящая божья коровка, он скорее грохнется в обморок, чем положит на стол чиновника деньги.
Пришлось Сю Ниню тормознуть своего исполнителя, уже собравшегося домой. Он передал конверт, а затем уже явились Шан с Янлином. Гунсунь, выучивший наизусть сделанные им записи, четко изложил свои пожелания. Чиновник отклонил два первых варианта – то ли действительно они исключались, то ли хотел указать заезжему бизнесмену его место – и согласился на третий. Гунсунь откланялся. Чиновник проводил его грустным взглядом. Ему очень хотелось навязать китайцу строительную фирму, получив за это еще один откат, но первый визитер из Поднебесной, словно обо всем зная наперед, сказал, будто отрезал:
– Строительством займутся наши люди.
Насчет людей визитер присочинил. Почти все жившие в городе китайцы занимались торговлей или черновой работой. Среди них было очень мало квалифицированных специалистов. Что уж говорить конкретно о строителях! Надо было искать среди русских. Эту простую, но ответственную работу взял на себя Янлин. Он забрался в Интернет, отыскал список местных строительных фирм и дотошно изучил все отзывы на них. Потом Ю отправился в офисы, посмотрел на работающих там людей, оценил порядок и деловитость сотрудников. Янлин исходил из элементарного принципа. Если офисные сотрудники четко знают свои обязанности, то и от строителей можно ждать хорошей работы. Те же фирмы, у которых в конторах царят леность и неразбериха, лучше обойти стороной.
Шан полностью доверял своему помощнику. Это не взятки давать, в такого рода делах Ю отлично проявил себя в Китае. Наверняка и здесь он справится достойно.
По большому счету ничего сверхъестественного от строителей не требовалось. Маленький хлебный заводик – не космическое производство, все давно опробовано, известно и возводилось тысячи раз. Так что строительные работы шли без сюрпризов и планы выподнялись в заявленные сроки. Лишь одно удивляло Гунсуня. Почему, стоило пройти дождям, стройка превратилась в едва проходимое болото? Как вообще местным строителям удается такое?
Шан регулярно ездил на стройку, контролировал ее ход. По большому счету, пока ему было нечем больше заниматься. И явившись туда после ночного дождя, китаец неприятно удивился. Он вышел из машины в легких туфельках и, сделав десяток шагов, остановился. Чтобы пройти дальше, требовались сапоги, желательно до колен. И хорошо тренированные ноги, чтобы после каждого шага вытаскивать их из липкой, засасывающей грязи. Хорошо еще, что стройка была невелика, обойдя ее по влажной травке, Гунсунь рассмотрел малейшие подробности работы. А уже днем Шан купил себе сапоги.
С другой неприятностью он столкнулся лишь дважды, хотя, по слухам, на некоторых других стройках это происходило ежедневно. Гунсунь не прикарманил ни единого доллара из полученных от Сю Ниня денег, все их он старался с максимальной пользой вложить в дело. Шан платил строителям за работу в выходные, но он забыл о праздничных днях. Гунсунь узнал о их существовании, когда в очередной раз явился на стройку. Строительная площадка была пуста. Китаец глазам своим не поверил. Он заглянул внутрь возводимого здания и вместо людей заметил парочку пустых бутылок. Рядом валялись обрывки газеты. Знакомый китайский торговец, постигший местные реалии, объяснил:
– В России сегодня праздник, вчера твои строители его отмечали.
– Скромно они его отметили, – подумав, сказал Гунсунь. – Я нашел всего две пустые бутылки.
Торговец иронично усмехнулся:
– Тару строители унесли с собой.
– Думаешь, они такие хитрые? Нарочно оставили только две пустые бутылки, чтобы я решил, будто они пьют не как русские?