Страница:
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- Следующая »
- Последняя >>
Дмитрий Анатольевич Воронин
Атлантида. Падение границ
1
Высокий человек, состоявший, казалось, из одних стальных мускулов, уверенно шагал по коридору, почти не обращая внимания на то, что его окружало. А обратить следовало бы – мало кому из смертных дозволялось войти во Средоточие Мира, как часто называли Олимп, символ мощи Гипербореи, цитадель высших магов. Здесь все поражало воображение… Пол был выложен полированным камнем, который привозили из самых разных пределов Ойкумены, и багровая яшма плавно перетекала в глубокую зелень малахита, серый гранит сменялся светлым мрамором, а сочно-фиолетовые плитки чароита соседствовали с и вовсе странными, угольно черными, из глубины которых сияли самые настоящие серебристые звезды… Уходящие ввысь колонны поддерживали массивный свод, а между ними выстроились статуи…
Большинство тех, чей лик был запечатлен в мраморе или бронзе, Геракл знал. Немало нашлось и таких, кто был представлен в этой кажущейся бесконечной галерее не одной, а тремя, четырьмя статуями… Великан мысленно усмехнулся – достаточно было бы посчитать изваяния и без особого труда определить, кто и какое место занимает в иерархии Гипербореи. Здесь были все, кроме, пожалуй, Зевса – старик слишком поздно вступил в обладание Знанием бессмертия, а потому и обречен был долгие века пребывать в теле пусть еще и крепкого, но морщинистого и седобородого мужа. Увы, вокруг него всегда было достаточно мужчин и женщин высшей расы, кто, прожив на свете не меньше или немногим меньше Верховного Мага, выглядели не в пример моложе. Тот же Гермес… пусть выскочка, пусть мало кем любимый… но талантлив, невероятно талантлив. Полностью освоив магию бессмертия к восемнадцати годам, юноша, не раздумывая, остановил свое старение на этом рубеже. Может, теперь и сам жалеет об этом, ибо для остальных он так навсегда и остался юношей, и многие не воспринимают его всерьез. Хотя без зазрения совести пользуются его услугами.
Сам Геракл не был сторонником бессмертия… может, еще и потому, что самому ему не дано было остановить приближение своей старости. Замедлить немного – это ему было вполне по силам, но получить истинное бессмертие мог только полностью обученный гиперборейский маг. Способности же самого Геракла были, если сравнивать их даже со слабейшим из Высших, незначительными. Сказалось происхождение – кровь Зевса, смешавшись с кровью простой смертной, пусть и блиставшей красотой женщины дала ребенку силу, выносливость, ум… но почти не дала способностей, превыше всего ценимых чистокровными гиперборейцами. Зато его ценили как воина. Среди гиперборейцев по крови немного находилось тех, кто готов был взять в руки оружие – рискнуть бесконечной чередой лет жизни ради минутной… пусть даже долгой славы, на это требовалось немалое мужество. Да и к чему, если всегда есть под рукой герои, вроде Геракла или Хирона.
Геракл усмехнулся в бороду – и усмешка вышла теплой, доброй. Скоро он увидит старого приятеля… несмотря на то что Хирон еще несколько сот лет назад удостоился бессмертия из рук своего отца Кроноса, он не утратил тяги к приключениям и к перспективе коротать века в довольстве и неге относился скептически. В свое время Геракл немало перенял у учителя – вряд ли в армии Гипербореи можно было найти лучшего стрелка, чем Хирон. Дары богов – лук Аполлона, меч Гермеса были, конечно, великолепны, но даже самый лучший в Ойкумене лук ничего не стоит без рук, что его натягивают. С тех пор как Кронос был свергнут, кентаврос попал в немилость… не то чтобы ему что-то серьезно угрожало, но Зевс, не испытывая любви даже к собственным детям, не говоря уж о бастардах Кроноса, приобрел привычку затыкать ветераном все дыры, а потому встретить Хирона на Олимпе удавалось редко. Но сейчас он был здесь – и в этом была одна из причин, по которой Геракл вошел в эти стены с радостью. В иное время, в иной ситуации вестникам Зевса пришлось бы потрудиться, чтобы убедить героя прибыть к трону Верховного Мага.
– Похоже, этому трону недолго так называться, – пробормотал воин вполголоса, без особой приязни глядя на единственную статую Зевса, сделанную в незапамятные времена, когда Громовержец был еще юн. В прошлый раз, когда ему довелось пройти этой галереей, этого изваяния здесь не было.
И в самом деле, титул Верховного Мага – пусть и почетный, пусть и дающий немалую власть, был не пожизненным. Кронос это понимал, но ему не хватило предусмотрительности… или осторожности. А может, ему просто не хватило жестокости – Кронос своего сына недолюбливал, что известно было всем, и Зевсу, конечно, тоже… но свернуть ему шею еще в юности прежний властелин Гипербореи не сумел, а потом было уже поздно. А вот сыну решимости было не занимать, и в один далеко не прекрасный момент трон опустел. Ненадолго.
Теперь же от Зевса все чаще и чаще слышны были речи о том, что простые смертные должны почитать гиперборейцев не просто как Высших Магов, властелинов знания и мудрости, но как богов – властелинов жизни и смерти. И многие, очень многие поддерживали Громовержца… Особенно почему-то женщины, прежде всего Гера и Афродита. Афина на Олимпе появлялась редко, больше времени проводя в удаленных гарнизонах, охранявших гиперборейские земли от дикарей и, разумеется, от войск Посейдониса.
На мгновение шаг Геракла сбился – мелькнула мысль, что столь срочный вызов, вероятно, связан именно с Посейдонисом. В последнее время ходило много слухов о том, что Лорд-Протектор более не удовлетворяется той ролью, что была отведена ему Гипербореей, и желает большего. Догадаться о том, чего именно желают Архонты, было не так уж и сложно, и Геракл понимал, что Зевс на уступки не пойдет. А значит… значит, будет война, к которой северяне не слишком-то готовы. Он лучше многих знал, что пограничные заставы, о которых столь печется Афина – ее имя все чаще и чаще связывали с войной, почитая скорее как богиню, чем как неплохого военачальника, – не более чем заслон от необученных, неорганизованных варваров, вооруженных кое-как, не имеющих ни малейшего представления о правильном ведении боя. Иное дело – армия Посейдониса, к ней стоит отнестись серьезно.
– Стоять!
Геракл вынырнул из глубин раздумий, обнаружив, что колоннада кончилась, и перед ним – изукрашенные золотом и драгоценными камнями двери внутренних покоев Олимпийского дворца. Дорогу заслоняли двое гигантов – на полголовы выше рослого Геракла – в тяжелых доспехах из надраенных до немыслимого блеска бронзовых пластин, в тяжелых шлемах, полностью закрывавших лица. Гераклу вдруг стало смешно, и он с трудом удержался, чтобы не захохотать в голос. Варвары, которые не умели работать с металлом, а потому не понимали, что такое полированный бронзовый доспех, считали гвардию Олимпа чудовищами и боялись их чуть ли не больше, чем самих Высших.
Один из воинов, видимо, старший караула, неспешно рассматривал широкоплечего бородача, презрительно скользнув взглядом по не первой свежести львиной шкуре, наброшенной на плечи посетителя, по его порядком стоптанным сандалиям, явно выдававшим в нем дикаря. Да и вид у Геракла был тот еще – скрепя сердце подчиняясь приказу «прибыть немедленно», он даже не совершил омовения с дороги, и сейчас был весь в дорожной пыли, а его спутанные волосы были изрядно сдобрены сухими травинками – последний ночлег был на сеновале в селении неподалеку. Правда, за плечами варвара висел великолепный меч… с точки зрения стражника, совсем не подходящий для лохматого и заросшего чуть не по самые брови бородой здоровяка.
Наглый взгляд стражника Геракл вынес спокойно. Видать, эти двое были приняты в гвардию недавно, большинство «золотых» знали героя в лицо и ни за какие земные блага не решились бы заступать дорогу победителю Лернейской гидры. Хотя бы потому что помнили участь тех, кто сделать это попытался. В данный момент Геракл не был в настроении указывать новичкам на их истинное место… но и долготерпением он не отличался.
– Кто ты таков, дикарь? По какому делу? – наконец процедил сквозь зубы страж. Его лицо не было видно, укрытое полированной бронзой шлема, но Геракл не сомневался, что губы воина сейчас искажает пренебрежительная ухмылка.
– Мое имя – Геракл. Верховный Маг ждет меня.
Сочтя, что сказано достаточно, Геракл шагнул вперед, протягивая руку к бронзовому кольцу ворот. В сторону стражников он более не смотрел.
– Кто ты такой, урод, чтобы тебя ждал сам Зевс? – надменно прорычал воин, отталкивая обмотанного звериной шкурой вонючего дикаря от входа во внутренние покои дворца. – Прочь, собачье отродье, пока твою грязную шкуру не изрезали в лоскуты!
В первый момент Геракл, вновь вернувшийся было к размышлениям о предстоящей войне и, разумеется, о своем месте в ней, даже не понял, что его, героя, ударили древком копья, как разбрехавшуюся не ко времени псину. А когда понял… Где-то в глубине его души зародился огонь – страшный огонь, безумие, от которого он уже претерпел немало бед, и с которым так и не научился справляться. Страшное проклятье Геры, что преследовало его всю жизнь, и даже Зевс, при всем своем могуществе, не мог избавить сына от припадков гнева, во время которых Геракл не владел собой. Воин даже не успел заметить, как только что подвешенный в петле за спиной меч, столь неподходящий для дикаря, вдруг оказался у того в руках, а мгновением позже тяжелое лезвие обрушилось на голову несчастного. В последний момент Геракл все же повернул лезвие плашмя, но легче стражнику от этого не стало. Хрустнули кости, застонал сминаемый металл. Тело еще некоторое время стояло, не осознавая, что смерть уже пришла, а затем с грохотом рухнуло на каменный пол. А клинок, уже занесенный для удара, нацелился на второго стража.
– Ты тоже скажешь, что Гераклу нечего делать в залах Олимпа? – голос героя не предвещал ничего хорошего.
Воин, к своей чести, размышлял достаточно долго, не менее десяти ударов сердца. Геракл терпеливо ждал ответа, чувствуя, как угасает бешенство, как снова приходит в порядок его рассудок. Наконец страж вспомнил то, что ему рассказывали в казармах, сопоставил эти рассказы с диковатым видом нежданного гостя, с явным огорчением признал, что все, что он считал ранее байками, было не так уж и далеко от истины, и опустил копье.
– Прошу прощения… господин, – голова в шлеме склонилась, – вы можете пройти. Но… не сочтите за дерзость… приказ… оружие необходимо оставить.
Геракл удовлетворенно хмыкнул и, опустив меч, аккуратно прислонил его к стене. Рядом встал лук и колчан со стрелами.
– Головой отвечаешь, – буркнул он.
Страж бросил короткий взгляд на труп своего командира, голова которого была расплющена в лепешку, и судорожно сглотнул – угроза героя в львиной шкуре была отнюдь не фигуральной.
Тяжелые створки распахнулись легко, без скрипа.
– Наглость Лорда-Протектора не знает границ, – Зевс, покинув свой трон, стремительно расхаживал по залу, сцепив руки за спиной. – Он требует… слышите, он требует от нас, чтобы Гиперборея… – Зевс кашлянул, как будто слова властелина Атлантиды жгли ему горло, – чтобы Гиперборея не совала свой нос в дела Атлантиды. И это после всего, что мы для них сделали!
– Немыслимо! – с несколько угодливой интонацией вставил Гермес, паривший в воздухе на высоте пары локтей, больше по устоявшейся привычке, чем из желания произвести впечатление. Эксперименты с магией, произведенные еще на ранних этапах обучения, без должного умения и без необходимой осторожности, свели в Тартар многих. Гермесу еще повезло, допущенный им магический взрыв не превратил его в чудовище, не лишил жизни – просто теперь его тело все время стремилось лететь, и только непрерывным усилием воли его удавалось держать возле земли. Разумеется, и Зевс, и другие гиперборейцы при каждой же возможности стремились использовать юношу (которому минула уже не одна сотня лет) в качестве посыльного. Поначалу Гермеса это порядком раздражало, зато потом, увидев, какими последствиями для проигравших оборачивается борьба за власть на Олимпе, он решил, что лучше быть незаметным и полезным, чем заметным и трупом.
– Вот именно, немыслимо… – рыкнул Зевс. – Атланты явились сюда, подобно побитым псам, клянча земли, где могли бы жить. Мы дали им эту землю, мы оказали им помощь… и что теперь?
– Влияние Атлантиды растет, – холодный голос Афины эхом отлетал от мраморных стен зала. Свой шлем она держала на коленях, а в очередной раз не сданное при входе копье, с которым воительница не расставалась, говорят, и в постели, стояло позади нее, прислоненное к колонне. – Их армия становится все больше и больше, корабли курсируют возле наших берегов. Три дня назад сразу с нескольких наших пограничных застав видели их виману.
– Одну? – заинтересованно спросил Аполлон.
Геракл поморщился. Этот золотоволосый красавец, толком изучивший за свою долгую жизнь лишь искусство управления подаренной атлантами виманой, которую до сих пор упрямо именовал «огненной колесницей», занимал в иерархии Гипербореи место еще более низкое, чем мальчишка на побегушках Гермес. Зато его панически боялись дикари, боялись больше, чем блистательную Афину, жестокого Ареса и даже больше, чем самого Зевца-Громовержца. Поскольку человек, мечущий молнии, страшен, но в целом понятен. А вот когда огонь обрушивается с небес… Геракл улыбнулся собственным мыслям. Да уж, если кого дикие полулюди и начнут почитать как бога, так это именно Аполлона. Он и так уже кое-где признается сродни самому светилу.
– Одну, – фыркнула Афина. – И я бы сказала, что они изучают наши оборонительные рубежи. Не удивлюсь, если Посейдонис готовит вторжение. Которому, как в этих стенах уже не раз говорилось, нам нечего противопоставить.
– Кроме магии, – пророкотал Арес.
– Кроме магии, – кивнула Афина, скрипнув зубами. – Но Лорд-Протектор и его Архонты владеют не менее сильной магией. Поговаривают, что Посейдонис неприступен. Мы до сих пор не знаем…
– Замолчите, – рявкнул Зевс, ощущая, что нить разговора ускользает из его рук. Более всего он ненавидел ситуации, когда его переставали замечать. Было в этом что-то из его детства, когда всем правил Кронос, а Зевс, уже сильный, уже умелый, все еще оставался в тени великого отца. – Говорить буду я.
Он некоторое время помолчал, словно ожидая, не нарушит ли кто тишину, дабы обрушить на неосторожного свой гнев. Но собравшиеся в зале гиперборейские маги даже, казалось, затаили дыхание.
– Да, Афина права, – Зевс снова возобновил свой путь, чеканя шаг меж колоннами и глядя прямо перед собой. – Да, Посейдонис владеет магией, и мы не знаем всей ее мощи. Даже эта проклятая вимана… сколько лет прошло, но никто, я повторяю, никто так и не понял, почему она летает. В ней нет магии, ни грана… во всяком случае, той магии, которую мы знаем и которую мы можем понять. Что касается Посейдониса – о мощи этого проклятого города ходит немало слухов. Говорят, его защищает само небо.
– Что это могло бы означать? – Гефест нахмурился.
К этому гиперборейцу Геракл относился с особым почтением. Даже неистовый Зевс побаивался Мастера Огня, величайшего стихийного мага Гипербореи и к тому же своего сына. Если бы Гефест желал власти, ему не составило бы труда получить ее, сметя со своего пути всех, кто посмел бы возразить ему. Может быть, и Зевса тоже. Но пожилого мага интересовали только его опыты, и почти все свое время он проводил в лаборатории, экспериментируя с металлами в поисках идеального материала для оружия. Увы, и черная бронза, и железо, и даже недавно полученная им сталь вполне годились для обычных воинов, но никак не подходили магам. Только золото, серебро, медь и в некоторой степени бронза могли быть использованы истинными гиперборейцами, все остальные сплавы в той или иной степени гасили или искажали действие магии. Особенно сплавы на основе железа.
– Для этого здесь этот… человек.
От Геракла не укрылась крошечная пауза в словах Зевса, как и то, что за этой паузой скрывалось. Геракл не был истинным гиперборейцем, он был полукровкой, и Громовержец не упускал случая напомнить ему об этом. Указать на его, Геракла, место. Давно прошли те времена, когда Зевс заботился о своем сыне, что подарила ему Алкмена, давно угас огонь враждебности между Громовержцем и Герой, в свое время приложившей немало сил, дабы отправить в Тартар мальчишку, которому предстояло стать героем. Время текло меж пальцами, годы приносили новые интриги и примирения, новую любовь и новые расставания. Вряд ли даже сам Зевс мог с уверенностью сказать, скольких детей он зачал, сколько из них выжили. Из присутствующих здесь гиперборейцев более половины несли в себе его, Зевса, кровь. Истинных гиперборейцев, не чета ребенку человеческой женщины – о таких Зевс и не задумывался. Хотя о Геракле иногда вспоминал – когда в герое возникала нужда. Собственно так поступали почти все олимпийцы, кроме Афины, дружбой с которой Геракл очень дорожил, и Гефеста, который с равным уважением относился и к Высшим, и к простым смертным.
Все взгляды сосредоточились на Геракле, и он вдруг почувствовал себя неуютно. До сего момента он не задумывался, зачем его пригласили на Олимп. Вернее, пригласили – не самое подходящее слово. Потребовали его присутствия, так будет точнее.
– Я намерен отправить посольство в Посейдонис. Через три дня. Геракл, тебя знают атланты, ты должен увидеть… понять, что Посейдонис может нам противопоставить. Важна любая мелочь…
– Не лучше ли будет послать кого-либо из Высших? – надменно вздернула бровь Афродита. – Что толку от дикаря.
Геракл дернулся как от удара. «Проклятая старая сука, – подумал он, однако на лице его, исчерченном шрамами, загрубевшем от ветра и солнца, почти ничего не отразилось. – Я запомню твои слова…»
Афродита и в самом деле была старухой. Старухой, пребывающей в юном и невообразимо прекрасном теле. За века она узнала о телесной любви все – и не грешила против истины, утверждая, что способна уложить в постель любого мужчину. Или любую женщину – пол партнера для нее уже много лет не играл никакой роли. Время от времени она снисходила до обучения женщин, которые скрашивали досуг гиперборейцев. Даже среди высших нашлось бы немало таких, кто с удовольствием свернул бы нежную шею этой прекрасной стервы, но… отказаться от услуг гетер, прошедших обучение у шлюхи, впитавшей в себя опыт веков, было не так-то просто.
– Ни перед кем из гиперборейцев атланты откровенничать не станут, – уверенно заявил Зевс, – а вот продемонстрировать свою мощь одному из самых известных в Ойкумене воинов, который… – Громовержец помолчал, сверля героя взглядом, – который, по общему мнению, не отличается силой ума, они, вероятно, не откажутся. От тебя же, Геракл, требуется немного игры… изобрази удивление, восхищение, страх… особенно страх.
Атланты явились непрошенными и незваными. Никто не знал, откуда появились они, но прибыли они не с пустыми руками.
Чужие люди в золотой чешуе доспехов склонили колени пред троном Гипербореи. Они были странными – высокие, выше любого из живущих, кроме разве что великанов-циклопов, с пронзительно-голубыми глазами и волосами серебристого цвета – и странными были их дары. Повозка, умеющая летать не хуже… нет, много лучше мальчишки Гермеса, полированные зеркала, в которых можно было увидеть собеседника за многие и многие стадии, светильники, что не нуждались ни в масле, ни в магии.
Богатые дары смягчили сердце старого Кроноса, и он милостиво разрешил беженцам из невообразимого далека занять заселенные невежественными дикарями земли на самом краю Ойкумены.
А пока Кронос, отдав пришельцам бесхозные и ненужные ему земли, благодушно отвернул свой взор от Атлантиды, новое государство начало набирать силу. На пустом месте родился величественный город Посейдонис, иначе называвшийся также Городом Золотых Врат, очень скоро затмивший Олимп с его дворцами и роскошными садами, само существование которых было наполнено таинством магии. Посейдонис был великолепен – кольцевые белоснежные стены, храмы-пирамиды, роскошь и богатство. Здесь никто не знал недостатка в пище, здесь даже самый наибеднейший житель должен был овладеть грамотой, ибо законы Атлантиды почитались как незыблемые, и каждый обязан был знать их. Выбитые на колонне из орихалка законы были на виду у всех, и горе тому, кто, нарушив их, пытался отговориться незнанием.
Пришельцы принесли с собой странную магию. Они могли летать по небу, их оружие метало молнии не хуже самого Зевса, достигшего в этом тонком искусстве небывалых высот, но взять в руки эти метатели мог любой воин, даже без капли магической крови в жилах. Корабли атлантов бороздили моря, достигая даже самых дальних уголков Ойкумены. Но самое главное – росло их влияние. Появлялись аванпосты – иногда немыслимо далеко от Города Золотых Врат. Все больше и больше диких племен принимали правящую руку Посейдониса – как более сильного и более щедрого. И этот факт в немалой степени способствовал ухудшению отношений меж двумя великими державами.
Своим подданным, число которых росло с немыслимой быстротой, атланты дали многое. Обильные урожаи, здоровье, знания. Взамен они требовали одного – беспрекословного подчинения. И подданные были счастливы – почти все. Те же, кто не проявлял подчинения, подвергался воздействию магии – и навсегда превращался в бездушную куклу, тупо исполняющую любой, даже самый бессмысленный приказ хозяина. Наверное, они тоже были счастливы. По-своему.
Но нашлись и те, кто не мог назвать себя счастливцами. Их было не так уж и много – высоких, серебряноволосых, голубоглазых… тех, что носили, не снимая, золотые доспехи – и мало кто знал, что эта несокрушимая броня, неуязвимая ни для грубого оружия дикарей, ни для боевой магии высокомерных гиперборейцев, есть лишь продолжение кожи. Ни один из атлантов не мог бы снять сияющую чешую, ибо она являлась частью их тела. Ведь они не были людьми.
Владеющие могучей магией, вооруженные техникой, что иногда ничуть не уступала по своим возможностям самому изощренному волшебству, располагающие знаниями целой цивилизации, достижения которой трудно даже осмыслить, они были глубоко несчастливы. Ибо не может быть счастлив беглец, навсегда лишенный родины.
Атлантиды – блистательной, мудрой, великолепной Империи Атлантиды более не существовало. Жестокой, беспощадной, жадной Атлантиды. Вместе с ней исчезло многое другое – планеты, звезды… беглецы не знали ни истинной причины, ни масштабов коллапса.
Казалось бы, ничто не предвещало беды. Напротив, великое открытие – создание портала в иные миры – открывало перед Империей невероятные перспективы. Поначалу ученые осторожничали, отправляя в чужие пространства лишь разведчиков – но время показало, что атлантам нечего бояться. Их мощь могла сломить любое сопротивление… Перед учеными была поставлена новая задача – и задачу эту они решили. Разработанная теория большого портала – в отличие от малого, основанного исключительно на технологии – оперировала мощными силовыми полями и магическими потоками и была, в известной степени, небезопасна. Зато через большой портал можно было провести не одного-двух человек, а целую армию.
И Атлантида начала стремительную экспансию. Не только в оружии, не только в многочисленности армий была их сила – властители Империи, Архонты, владели особой магией, умея подчинять людей своей воле, заставляя следовать любым своим желаниям. Десятки лет агрессоры грабили иные пространства, доставляя в Империю невероятные богатства, диковинных животных, редкие ископаемые… В обиход снова вернулось рабство – почти все обитатели миров, куда приходили Имперские войска, оказались неспособными противостоять магии подчинения, а те немногие, кто от рождения обладал даром иммунитета к пси-воздействию атлантов, уничтожались безо всякой жалости. Уничтожались и все их кровные родственники, дабы даже шанса не оставалось опасной способности возродиться в последующих поколениях. Поток рабов все ширился – идеальных рабов, довольных своей жизнью, не помышляющих не то что о восстании, а даже о тени непослушания.
Правда, нашлись и те, кто утверждал, что большие порталы опасны, что они самим своим существованием повреждают ткань мироздания. Их не желали слышать.
А потом стало слишком поздно. В один страшный миг мир вокруг них словно взбесился – огонь охватил небо, земля тряслась, и даже солнце, привычное, теплое и безопасное светило, вдруг утратило стабильность, приняв форму грозного лика, взирающего с небес на своих согрешивших детей… Немногим удалось бежать в иные, безопасные миры. Немногое удалось спасти.
Теперь у них был новый мир – странный, непонятный, опасный. Мир, заселенный дикарями, что не знали даже простейших металлов – и тут же могучий народ гиперборейцев, владеющий магией. Не той, к которой привыкли атланты, умело сочетавшие утонченное оперирование магическими потоками со сложной техникой. Сила гиперборейцев была иной – основанной на использовании чистых энергий стихий, капризных, непослушных, своевольных – но невероятно могучих.
Атланты испугались. Их было слишком мало – всего девяти Архонтам и их предводителю, Лорду-Протектору, удалось спастись, прихватив с собой то, что оказалось под рукой. Оружие, несколько защитных систем, транспорт, кое-что из оборудования. И, разумеется, генераторы большого портала. Их было слишком мало, чтобы вступить в войну – и гордые атланты склонили головы, униженно прося о подачке, о милости. Но и коленопреклоненные, они пустили в ход свою магию, магию подчинения – и даже могучие гиперборейцы не устояли. Может быть, этот здоровяк, именовавший себя Кроносом, искренне верил, что решение о выделении атлантам дальних и, как ему казалось, ненужных земель продиктовано исключительно его собственным милосердием. Но те, кто кланялись, благодаря за щедрый дар, прятали улыбки – им лучше многих было известно, что стоит за великодушием Верховного Мага Гипербореи.
Большинство тех, чей лик был запечатлен в мраморе или бронзе, Геракл знал. Немало нашлось и таких, кто был представлен в этой кажущейся бесконечной галерее не одной, а тремя, четырьмя статуями… Великан мысленно усмехнулся – достаточно было бы посчитать изваяния и без особого труда определить, кто и какое место занимает в иерархии Гипербореи. Здесь были все, кроме, пожалуй, Зевса – старик слишком поздно вступил в обладание Знанием бессмертия, а потому и обречен был долгие века пребывать в теле пусть еще и крепкого, но морщинистого и седобородого мужа. Увы, вокруг него всегда было достаточно мужчин и женщин высшей расы, кто, прожив на свете не меньше или немногим меньше Верховного Мага, выглядели не в пример моложе. Тот же Гермес… пусть выскочка, пусть мало кем любимый… но талантлив, невероятно талантлив. Полностью освоив магию бессмертия к восемнадцати годам, юноша, не раздумывая, остановил свое старение на этом рубеже. Может, теперь и сам жалеет об этом, ибо для остальных он так навсегда и остался юношей, и многие не воспринимают его всерьез. Хотя без зазрения совести пользуются его услугами.
Сам Геракл не был сторонником бессмертия… может, еще и потому, что самому ему не дано было остановить приближение своей старости. Замедлить немного – это ему было вполне по силам, но получить истинное бессмертие мог только полностью обученный гиперборейский маг. Способности же самого Геракла были, если сравнивать их даже со слабейшим из Высших, незначительными. Сказалось происхождение – кровь Зевса, смешавшись с кровью простой смертной, пусть и блиставшей красотой женщины дала ребенку силу, выносливость, ум… но почти не дала способностей, превыше всего ценимых чистокровными гиперборейцами. Зато его ценили как воина. Среди гиперборейцев по крови немного находилось тех, кто готов был взять в руки оружие – рискнуть бесконечной чередой лет жизни ради минутной… пусть даже долгой славы, на это требовалось немалое мужество. Да и к чему, если всегда есть под рукой герои, вроде Геракла или Хирона.
Геракл усмехнулся в бороду – и усмешка вышла теплой, доброй. Скоро он увидит старого приятеля… несмотря на то что Хирон еще несколько сот лет назад удостоился бессмертия из рук своего отца Кроноса, он не утратил тяги к приключениям и к перспективе коротать века в довольстве и неге относился скептически. В свое время Геракл немало перенял у учителя – вряд ли в армии Гипербореи можно было найти лучшего стрелка, чем Хирон. Дары богов – лук Аполлона, меч Гермеса были, конечно, великолепны, но даже самый лучший в Ойкумене лук ничего не стоит без рук, что его натягивают. С тех пор как Кронос был свергнут, кентаврос попал в немилость… не то чтобы ему что-то серьезно угрожало, но Зевс, не испытывая любви даже к собственным детям, не говоря уж о бастардах Кроноса, приобрел привычку затыкать ветераном все дыры, а потому встретить Хирона на Олимпе удавалось редко. Но сейчас он был здесь – и в этом была одна из причин, по которой Геракл вошел в эти стены с радостью. В иное время, в иной ситуации вестникам Зевса пришлось бы потрудиться, чтобы убедить героя прибыть к трону Верховного Мага.
– Похоже, этому трону недолго так называться, – пробормотал воин вполголоса, без особой приязни глядя на единственную статую Зевса, сделанную в незапамятные времена, когда Громовержец был еще юн. В прошлый раз, когда ему довелось пройти этой галереей, этого изваяния здесь не было.
И в самом деле, титул Верховного Мага – пусть и почетный, пусть и дающий немалую власть, был не пожизненным. Кронос это понимал, но ему не хватило предусмотрительности… или осторожности. А может, ему просто не хватило жестокости – Кронос своего сына недолюбливал, что известно было всем, и Зевсу, конечно, тоже… но свернуть ему шею еще в юности прежний властелин Гипербореи не сумел, а потом было уже поздно. А вот сыну решимости было не занимать, и в один далеко не прекрасный момент трон опустел. Ненадолго.
Теперь же от Зевса все чаще и чаще слышны были речи о том, что простые смертные должны почитать гиперборейцев не просто как Высших Магов, властелинов знания и мудрости, но как богов – властелинов жизни и смерти. И многие, очень многие поддерживали Громовержца… Особенно почему-то женщины, прежде всего Гера и Афродита. Афина на Олимпе появлялась редко, больше времени проводя в удаленных гарнизонах, охранявших гиперборейские земли от дикарей и, разумеется, от войск Посейдониса.
На мгновение шаг Геракла сбился – мелькнула мысль, что столь срочный вызов, вероятно, связан именно с Посейдонисом. В последнее время ходило много слухов о том, что Лорд-Протектор более не удовлетворяется той ролью, что была отведена ему Гипербореей, и желает большего. Догадаться о том, чего именно желают Архонты, было не так уж и сложно, и Геракл понимал, что Зевс на уступки не пойдет. А значит… значит, будет война, к которой северяне не слишком-то готовы. Он лучше многих знал, что пограничные заставы, о которых столь печется Афина – ее имя все чаще и чаще связывали с войной, почитая скорее как богиню, чем как неплохого военачальника, – не более чем заслон от необученных, неорганизованных варваров, вооруженных кое-как, не имеющих ни малейшего представления о правильном ведении боя. Иное дело – армия Посейдониса, к ней стоит отнестись серьезно.
– Стоять!
Геракл вынырнул из глубин раздумий, обнаружив, что колоннада кончилась, и перед ним – изукрашенные золотом и драгоценными камнями двери внутренних покоев Олимпийского дворца. Дорогу заслоняли двое гигантов – на полголовы выше рослого Геракла – в тяжелых доспехах из надраенных до немыслимого блеска бронзовых пластин, в тяжелых шлемах, полностью закрывавших лица. Гераклу вдруг стало смешно, и он с трудом удержался, чтобы не захохотать в голос. Варвары, которые не умели работать с металлом, а потому не понимали, что такое полированный бронзовый доспех, считали гвардию Олимпа чудовищами и боялись их чуть ли не больше, чем самих Высших.
Один из воинов, видимо, старший караула, неспешно рассматривал широкоплечего бородача, презрительно скользнув взглядом по не первой свежести львиной шкуре, наброшенной на плечи посетителя, по его порядком стоптанным сандалиям, явно выдававшим в нем дикаря. Да и вид у Геракла был тот еще – скрепя сердце подчиняясь приказу «прибыть немедленно», он даже не совершил омовения с дороги, и сейчас был весь в дорожной пыли, а его спутанные волосы были изрядно сдобрены сухими травинками – последний ночлег был на сеновале в селении неподалеку. Правда, за плечами варвара висел великолепный меч… с точки зрения стражника, совсем не подходящий для лохматого и заросшего чуть не по самые брови бородой здоровяка.
Наглый взгляд стражника Геракл вынес спокойно. Видать, эти двое были приняты в гвардию недавно, большинство «золотых» знали героя в лицо и ни за какие земные блага не решились бы заступать дорогу победителю Лернейской гидры. Хотя бы потому что помнили участь тех, кто сделать это попытался. В данный момент Геракл не был в настроении указывать новичкам на их истинное место… но и долготерпением он не отличался.
– Кто ты таков, дикарь? По какому делу? – наконец процедил сквозь зубы страж. Его лицо не было видно, укрытое полированной бронзой шлема, но Геракл не сомневался, что губы воина сейчас искажает пренебрежительная ухмылка.
– Мое имя – Геракл. Верховный Маг ждет меня.
Сочтя, что сказано достаточно, Геракл шагнул вперед, протягивая руку к бронзовому кольцу ворот. В сторону стражников он более не смотрел.
– Кто ты такой, урод, чтобы тебя ждал сам Зевс? – надменно прорычал воин, отталкивая обмотанного звериной шкурой вонючего дикаря от входа во внутренние покои дворца. – Прочь, собачье отродье, пока твою грязную шкуру не изрезали в лоскуты!
В первый момент Геракл, вновь вернувшийся было к размышлениям о предстоящей войне и, разумеется, о своем месте в ней, даже не понял, что его, героя, ударили древком копья, как разбрехавшуюся не ко времени псину. А когда понял… Где-то в глубине его души зародился огонь – страшный огонь, безумие, от которого он уже претерпел немало бед, и с которым так и не научился справляться. Страшное проклятье Геры, что преследовало его всю жизнь, и даже Зевс, при всем своем могуществе, не мог избавить сына от припадков гнева, во время которых Геракл не владел собой. Воин даже не успел заметить, как только что подвешенный в петле за спиной меч, столь неподходящий для дикаря, вдруг оказался у того в руках, а мгновением позже тяжелое лезвие обрушилось на голову несчастного. В последний момент Геракл все же повернул лезвие плашмя, но легче стражнику от этого не стало. Хрустнули кости, застонал сминаемый металл. Тело еще некоторое время стояло, не осознавая, что смерть уже пришла, а затем с грохотом рухнуло на каменный пол. А клинок, уже занесенный для удара, нацелился на второго стража.
– Ты тоже скажешь, что Гераклу нечего делать в залах Олимпа? – голос героя не предвещал ничего хорошего.
Воин, к своей чести, размышлял достаточно долго, не менее десяти ударов сердца. Геракл терпеливо ждал ответа, чувствуя, как угасает бешенство, как снова приходит в порядок его рассудок. Наконец страж вспомнил то, что ему рассказывали в казармах, сопоставил эти рассказы с диковатым видом нежданного гостя, с явным огорчением признал, что все, что он считал ранее байками, было не так уж и далеко от истины, и опустил копье.
– Прошу прощения… господин, – голова в шлеме склонилась, – вы можете пройти. Но… не сочтите за дерзость… приказ… оружие необходимо оставить.
Геракл удовлетворенно хмыкнул и, опустив меч, аккуратно прислонил его к стене. Рядом встал лук и колчан со стрелами.
– Головой отвечаешь, – буркнул он.
Страж бросил короткий взгляд на труп своего командира, голова которого была расплющена в лепешку, и судорожно сглотнул – угроза героя в львиной шкуре была отнюдь не фигуральной.
Тяжелые створки распахнулись легко, без скрипа.
– Наглость Лорда-Протектора не знает границ, – Зевс, покинув свой трон, стремительно расхаживал по залу, сцепив руки за спиной. – Он требует… слышите, он требует от нас, чтобы Гиперборея… – Зевс кашлянул, как будто слова властелина Атлантиды жгли ему горло, – чтобы Гиперборея не совала свой нос в дела Атлантиды. И это после всего, что мы для них сделали!
– Немыслимо! – с несколько угодливой интонацией вставил Гермес, паривший в воздухе на высоте пары локтей, больше по устоявшейся привычке, чем из желания произвести впечатление. Эксперименты с магией, произведенные еще на ранних этапах обучения, без должного умения и без необходимой осторожности, свели в Тартар многих. Гермесу еще повезло, допущенный им магический взрыв не превратил его в чудовище, не лишил жизни – просто теперь его тело все время стремилось лететь, и только непрерывным усилием воли его удавалось держать возле земли. Разумеется, и Зевс, и другие гиперборейцы при каждой же возможности стремились использовать юношу (которому минула уже не одна сотня лет) в качестве посыльного. Поначалу Гермеса это порядком раздражало, зато потом, увидев, какими последствиями для проигравших оборачивается борьба за власть на Олимпе, он решил, что лучше быть незаметным и полезным, чем заметным и трупом.
– Вот именно, немыслимо… – рыкнул Зевс. – Атланты явились сюда, подобно побитым псам, клянча земли, где могли бы жить. Мы дали им эту землю, мы оказали им помощь… и что теперь?
– Влияние Атлантиды растет, – холодный голос Афины эхом отлетал от мраморных стен зала. Свой шлем она держала на коленях, а в очередной раз не сданное при входе копье, с которым воительница не расставалась, говорят, и в постели, стояло позади нее, прислоненное к колонне. – Их армия становится все больше и больше, корабли курсируют возле наших берегов. Три дня назад сразу с нескольких наших пограничных застав видели их виману.
– Одну? – заинтересованно спросил Аполлон.
Геракл поморщился. Этот золотоволосый красавец, толком изучивший за свою долгую жизнь лишь искусство управления подаренной атлантами виманой, которую до сих пор упрямо именовал «огненной колесницей», занимал в иерархии Гипербореи место еще более низкое, чем мальчишка на побегушках Гермес. Зато его панически боялись дикари, боялись больше, чем блистательную Афину, жестокого Ареса и даже больше, чем самого Зевца-Громовержца. Поскольку человек, мечущий молнии, страшен, но в целом понятен. А вот когда огонь обрушивается с небес… Геракл улыбнулся собственным мыслям. Да уж, если кого дикие полулюди и начнут почитать как бога, так это именно Аполлона. Он и так уже кое-где признается сродни самому светилу.
– Одну, – фыркнула Афина. – И я бы сказала, что они изучают наши оборонительные рубежи. Не удивлюсь, если Посейдонис готовит вторжение. Которому, как в этих стенах уже не раз говорилось, нам нечего противопоставить.
– Кроме магии, – пророкотал Арес.
– Кроме магии, – кивнула Афина, скрипнув зубами. – Но Лорд-Протектор и его Архонты владеют не менее сильной магией. Поговаривают, что Посейдонис неприступен. Мы до сих пор не знаем…
– Замолчите, – рявкнул Зевс, ощущая, что нить разговора ускользает из его рук. Более всего он ненавидел ситуации, когда его переставали замечать. Было в этом что-то из его детства, когда всем правил Кронос, а Зевс, уже сильный, уже умелый, все еще оставался в тени великого отца. – Говорить буду я.
Он некоторое время помолчал, словно ожидая, не нарушит ли кто тишину, дабы обрушить на неосторожного свой гнев. Но собравшиеся в зале гиперборейские маги даже, казалось, затаили дыхание.
– Да, Афина права, – Зевс снова возобновил свой путь, чеканя шаг меж колоннами и глядя прямо перед собой. – Да, Посейдонис владеет магией, и мы не знаем всей ее мощи. Даже эта проклятая вимана… сколько лет прошло, но никто, я повторяю, никто так и не понял, почему она летает. В ней нет магии, ни грана… во всяком случае, той магии, которую мы знаем и которую мы можем понять. Что касается Посейдониса – о мощи этого проклятого города ходит немало слухов. Говорят, его защищает само небо.
– Что это могло бы означать? – Гефест нахмурился.
К этому гиперборейцу Геракл относился с особым почтением. Даже неистовый Зевс побаивался Мастера Огня, величайшего стихийного мага Гипербореи и к тому же своего сына. Если бы Гефест желал власти, ему не составило бы труда получить ее, сметя со своего пути всех, кто посмел бы возразить ему. Может быть, и Зевса тоже. Но пожилого мага интересовали только его опыты, и почти все свое время он проводил в лаборатории, экспериментируя с металлами в поисках идеального материала для оружия. Увы, и черная бронза, и железо, и даже недавно полученная им сталь вполне годились для обычных воинов, но никак не подходили магам. Только золото, серебро, медь и в некоторой степени бронза могли быть использованы истинными гиперборейцами, все остальные сплавы в той или иной степени гасили или искажали действие магии. Особенно сплавы на основе железа.
– Для этого здесь этот… человек.
От Геракла не укрылась крошечная пауза в словах Зевса, как и то, что за этой паузой скрывалось. Геракл не был истинным гиперборейцем, он был полукровкой, и Громовержец не упускал случая напомнить ему об этом. Указать на его, Геракла, место. Давно прошли те времена, когда Зевс заботился о своем сыне, что подарила ему Алкмена, давно угас огонь враждебности между Громовержцем и Герой, в свое время приложившей немало сил, дабы отправить в Тартар мальчишку, которому предстояло стать героем. Время текло меж пальцами, годы приносили новые интриги и примирения, новую любовь и новые расставания. Вряд ли даже сам Зевс мог с уверенностью сказать, скольких детей он зачал, сколько из них выжили. Из присутствующих здесь гиперборейцев более половины несли в себе его, Зевса, кровь. Истинных гиперборейцев, не чета ребенку человеческой женщины – о таких Зевс и не задумывался. Хотя о Геракле иногда вспоминал – когда в герое возникала нужда. Собственно так поступали почти все олимпийцы, кроме Афины, дружбой с которой Геракл очень дорожил, и Гефеста, который с равным уважением относился и к Высшим, и к простым смертным.
Все взгляды сосредоточились на Геракле, и он вдруг почувствовал себя неуютно. До сего момента он не задумывался, зачем его пригласили на Олимп. Вернее, пригласили – не самое подходящее слово. Потребовали его присутствия, так будет точнее.
– Я намерен отправить посольство в Посейдонис. Через три дня. Геракл, тебя знают атланты, ты должен увидеть… понять, что Посейдонис может нам противопоставить. Важна любая мелочь…
– Не лучше ли будет послать кого-либо из Высших? – надменно вздернула бровь Афродита. – Что толку от дикаря.
Геракл дернулся как от удара. «Проклятая старая сука, – подумал он, однако на лице его, исчерченном шрамами, загрубевшем от ветра и солнца, почти ничего не отразилось. – Я запомню твои слова…»
Афродита и в самом деле была старухой. Старухой, пребывающей в юном и невообразимо прекрасном теле. За века она узнала о телесной любви все – и не грешила против истины, утверждая, что способна уложить в постель любого мужчину. Или любую женщину – пол партнера для нее уже много лет не играл никакой роли. Время от времени она снисходила до обучения женщин, которые скрашивали досуг гиперборейцев. Даже среди высших нашлось бы немало таких, кто с удовольствием свернул бы нежную шею этой прекрасной стервы, но… отказаться от услуг гетер, прошедших обучение у шлюхи, впитавшей в себя опыт веков, было не так-то просто.
– Ни перед кем из гиперборейцев атланты откровенничать не станут, – уверенно заявил Зевс, – а вот продемонстрировать свою мощь одному из самых известных в Ойкумене воинов, который… – Громовержец помолчал, сверля героя взглядом, – который, по общему мнению, не отличается силой ума, они, вероятно, не откажутся. От тебя же, Геракл, требуется немного игры… изобрази удивление, восхищение, страх… особенно страх.
Атланты явились непрошенными и незваными. Никто не знал, откуда появились они, но прибыли они не с пустыми руками.
Чужие люди в золотой чешуе доспехов склонили колени пред троном Гипербореи. Они были странными – высокие, выше любого из живущих, кроме разве что великанов-циклопов, с пронзительно-голубыми глазами и волосами серебристого цвета – и странными были их дары. Повозка, умеющая летать не хуже… нет, много лучше мальчишки Гермеса, полированные зеркала, в которых можно было увидеть собеседника за многие и многие стадии, светильники, что не нуждались ни в масле, ни в магии.
Богатые дары смягчили сердце старого Кроноса, и он милостиво разрешил беженцам из невообразимого далека занять заселенные невежественными дикарями земли на самом краю Ойкумены.
А пока Кронос, отдав пришельцам бесхозные и ненужные ему земли, благодушно отвернул свой взор от Атлантиды, новое государство начало набирать силу. На пустом месте родился величественный город Посейдонис, иначе называвшийся также Городом Золотых Врат, очень скоро затмивший Олимп с его дворцами и роскошными садами, само существование которых было наполнено таинством магии. Посейдонис был великолепен – кольцевые белоснежные стены, храмы-пирамиды, роскошь и богатство. Здесь никто не знал недостатка в пище, здесь даже самый наибеднейший житель должен был овладеть грамотой, ибо законы Атлантиды почитались как незыблемые, и каждый обязан был знать их. Выбитые на колонне из орихалка законы были на виду у всех, и горе тому, кто, нарушив их, пытался отговориться незнанием.
Пришельцы принесли с собой странную магию. Они могли летать по небу, их оружие метало молнии не хуже самого Зевса, достигшего в этом тонком искусстве небывалых высот, но взять в руки эти метатели мог любой воин, даже без капли магической крови в жилах. Корабли атлантов бороздили моря, достигая даже самых дальних уголков Ойкумены. Но самое главное – росло их влияние. Появлялись аванпосты – иногда немыслимо далеко от Города Золотых Врат. Все больше и больше диких племен принимали правящую руку Посейдониса – как более сильного и более щедрого. И этот факт в немалой степени способствовал ухудшению отношений меж двумя великими державами.
Своим подданным, число которых росло с немыслимой быстротой, атланты дали многое. Обильные урожаи, здоровье, знания. Взамен они требовали одного – беспрекословного подчинения. И подданные были счастливы – почти все. Те же, кто не проявлял подчинения, подвергался воздействию магии – и навсегда превращался в бездушную куклу, тупо исполняющую любой, даже самый бессмысленный приказ хозяина. Наверное, они тоже были счастливы. По-своему.
Но нашлись и те, кто не мог назвать себя счастливцами. Их было не так уж и много – высоких, серебряноволосых, голубоглазых… тех, что носили, не снимая, золотые доспехи – и мало кто знал, что эта несокрушимая броня, неуязвимая ни для грубого оружия дикарей, ни для боевой магии высокомерных гиперборейцев, есть лишь продолжение кожи. Ни один из атлантов не мог бы снять сияющую чешую, ибо она являлась частью их тела. Ведь они не были людьми.
Владеющие могучей магией, вооруженные техникой, что иногда ничуть не уступала по своим возможностям самому изощренному волшебству, располагающие знаниями целой цивилизации, достижения которой трудно даже осмыслить, они были глубоко несчастливы. Ибо не может быть счастлив беглец, навсегда лишенный родины.
Атлантиды – блистательной, мудрой, великолепной Империи Атлантиды более не существовало. Жестокой, беспощадной, жадной Атлантиды. Вместе с ней исчезло многое другое – планеты, звезды… беглецы не знали ни истинной причины, ни масштабов коллапса.
Казалось бы, ничто не предвещало беды. Напротив, великое открытие – создание портала в иные миры – открывало перед Империей невероятные перспективы. Поначалу ученые осторожничали, отправляя в чужие пространства лишь разведчиков – но время показало, что атлантам нечего бояться. Их мощь могла сломить любое сопротивление… Перед учеными была поставлена новая задача – и задачу эту они решили. Разработанная теория большого портала – в отличие от малого, основанного исключительно на технологии – оперировала мощными силовыми полями и магическими потоками и была, в известной степени, небезопасна. Зато через большой портал можно было провести не одного-двух человек, а целую армию.
И Атлантида начала стремительную экспансию. Не только в оружии, не только в многочисленности армий была их сила – властители Империи, Архонты, владели особой магией, умея подчинять людей своей воле, заставляя следовать любым своим желаниям. Десятки лет агрессоры грабили иные пространства, доставляя в Империю невероятные богатства, диковинных животных, редкие ископаемые… В обиход снова вернулось рабство – почти все обитатели миров, куда приходили Имперские войска, оказались неспособными противостоять магии подчинения, а те немногие, кто от рождения обладал даром иммунитета к пси-воздействию атлантов, уничтожались безо всякой жалости. Уничтожались и все их кровные родственники, дабы даже шанса не оставалось опасной способности возродиться в последующих поколениях. Поток рабов все ширился – идеальных рабов, довольных своей жизнью, не помышляющих не то что о восстании, а даже о тени непослушания.
Правда, нашлись и те, кто утверждал, что большие порталы опасны, что они самим своим существованием повреждают ткань мироздания. Их не желали слышать.
А потом стало слишком поздно. В один страшный миг мир вокруг них словно взбесился – огонь охватил небо, земля тряслась, и даже солнце, привычное, теплое и безопасное светило, вдруг утратило стабильность, приняв форму грозного лика, взирающего с небес на своих согрешивших детей… Немногим удалось бежать в иные, безопасные миры. Немногое удалось спасти.
Теперь у них был новый мир – странный, непонятный, опасный. Мир, заселенный дикарями, что не знали даже простейших металлов – и тут же могучий народ гиперборейцев, владеющий магией. Не той, к которой привыкли атланты, умело сочетавшие утонченное оперирование магическими потоками со сложной техникой. Сила гиперборейцев была иной – основанной на использовании чистых энергий стихий, капризных, непослушных, своевольных – но невероятно могучих.
Атланты испугались. Их было слишком мало – всего девяти Архонтам и их предводителю, Лорду-Протектору, удалось спастись, прихватив с собой то, что оказалось под рукой. Оружие, несколько защитных систем, транспорт, кое-что из оборудования. И, разумеется, генераторы большого портала. Их было слишком мало, чтобы вступить в войну – и гордые атланты склонили головы, униженно прося о подачке, о милости. Но и коленопреклоненные, они пустили в ход свою магию, магию подчинения – и даже могучие гиперборейцы не устояли. Может быть, этот здоровяк, именовавший себя Кроносом, искренне верил, что решение о выделении атлантам дальних и, как ему казалось, ненужных земель продиктовано исключительно его собственным милосердием. Но те, кто кланялись, благодаря за щедрый дар, прятали улыбки – им лучше многих было известно, что стоит за великодушием Верховного Мага Гипербореи.