Страница:
Почему отравлен колодец в селе? Армия берет воду в реке, хотя до нее много дальше. Колодец вычерпали бы до дна за час…
Внезапно арДамал замер. Да… в этом суть. Сначала яд должен попасть в солдатские котлы – немного. Сотни заболевших будет вполне достаточно. А потом смерть должна прийти к мирным селянам. Несколько продуманных слов, брошенных в нужном месте – и скоро каждый в Тимрете будет вопить о том, что орденцы принесли с собой смертельную болезнь. А заявления магов, что это-де происки гуранцев, что это редкий яд, а никакая не болезнь, останутся гласом вопиющего в пустыне. Несколько дней, десяток смертей – и Тимрет окажется под угрозой бунта. Вряд ли в этом случае можно будет рассчитывать на серьезную помощь герцогства в предстоящих сражениях.
Похоже, парень, полезший в колодец за серебряной вещицей, изрядно спутал гуранцам карты. Яд выявлен по меньшей мере на три дня раньше, чем это планировалось врагом и, следовательно, есть время принять меры. Предстояло сделать многое… разослать солдат за образцами воды из всех колодцев в этом селе… а заодно и в ближайших окрестностях. И в замке. Организовать подвоз незараженной воды из реки в село. Собрать со всей округи целителей – Бетине не удастся приготовить достаточное количество лекарства, даже если она будет работать круглыми сутками. Утроить посты – если отравители проникли в лагерь один раз, они могут попытаться сделать это повторно. Предупредить герцога… этот разговор, пожалуй, будет не самым приятным.
Разлом изменил единственный континент Эммера до неузнаваемости, центральная и южная часть и без того небольшого материка погрузилась в океан, уцелели лишь северные земли, но и им порядком досталось. Люди, обитавшие в этих краях, большей частью выжили – в основном потому, что, сплотившись перед катастрофой, помогали друг другу. И лишь потом, когда отступило море и перестала трястись земля, появились внутренние разногласия, приведшие к разделению уцелевшего клочка суши на два государства. Инталию и Гуран. Относительно небольшой Индар и совсем крошечный Тимрет появились много позже.
Кинтара, отделенная от своих могучих соседей труднопроходимой Выжженной Пустошью, упорно цеплялась за старые традиции, даже в мелочах – в одежде, в манере вести себя… и язык сохранила почти неизменным со времен до Разлома. Индар, в отличие от южан, свои традиции придумал сам – вернее, их придумал человек, впоследствии ставший первым Комтуром. Он же возвел эти традиции в ранг закона – и каждый, принимая титул Комтура, следил за тем, чтобы в своде индарских законов не менялась ни одна буква. Текли века… укрывшийся за горными хребтами Индар и отгородившаяся от остального мира смертельно опасной пустыней Кинтара менялись мало… или, можно сказать, не менялись вообще.
Совсем иное дело – Инталия и Гуран. Границы были проведены многие века тому назад, и с тех пор практически не изменялись. Но оба государства претендовали на звание сильнейшего, оба верили, что лишь их система ценностей правильная. А потому все больше и больше отдалялись друг от друга. Люди по-разному строили дома и по-разному одевались. У них появились разные привычки, разные праздники… Прошло не более пятисот лет – и даже язык, некогда общий, изменился настолько, что имперец и инталиец не могли понять друг друга.
И только одно осталось неизменным.
Эта таверна являлась единственной достопримечательностью Клитты, небольшого села в десяти часах пути западнее Брона. Если не считать достопримечательностью неизменный храм Эмнаура – но черные храмы были одинаковы, где бы ни располагались, отличаясь лишь размерами. «Меч Императора» – слишком броское название для столь захудалого местечка, но если верить хозяину, чьи предки встречали здесь гостей уже лет триста, некогда здесь угощали самого Императора. И угощали столь хорошо, что Его Величество Тирен Пятый подарил хозяину таверны свой меч – как знак своего расположения. Каждый раз, пересказывая эту историю, хозяин отвешивал глубокий поклон висевшему на стене мечу.
Базил слышал историю об императорском мече уже раз двадцать, и уже после третьего раза она ему смертельно надоела. Но здесь всегда было отменное пиво. Пожалуй, лучшее можно было найти в Броне – но совсем, совсем по другой цене. И еще Базилу почему-то нравилась именно эта таверна – хотя она мало чем отличалась от множества других – и в Гуране, и в Инталии. А если поехать в Индар, то разница будет лишь в том, что вместо глиняных кружек пиво подадут в оловянных. А в Кинтаре предпочитают стекло.
Мужчина сидел в пустом зале уже несколько часов. Ему было лет сорок – обветренное лицо, тонкий шрам, пересекающий щеку, серебрящиеся сединой волосы. Судя по одежде, это был охотник – из тех, кто охотится на двуногую дичь. Время от времени возникала необходимость найти преступника, поймать беглеца – и за это неплохо платили. Некоторые жены желали получить информацию об интрижках своих мужей, в свою очередь всегда находились мужчины, готовые расстаться с некоторой суммой в обмен на информацию о том, с кем именно их супруги наставляют им рога. Перепадала и другая подобная работенка.
Но этот охотник, похоже, давно не заключал контракта. Одежда выглядела порядком потертой, и горстка меди, что уже отправилась в денежный ящик трактирщика, явно была последней. Если разобраться, выпитое за вечер пиво стоило несколько больше, чем десяток медных монет – но мужчину здесь знали и делали ему некое послабление. До определенных пределов.
– Эй, хозяин, еще пива. И мяса.
– Базил, а платить ты собираешься, или снова начнешь старую песню о долгах, которые тебе вот-вот отдадут? – Хозяин даже не шевельнулся.
– Сегодня я спою другую песню, – хмыкнул охотник, ничуть не обидевшись. – Я жду приятеля, он скоро подойдет. Он и заплатит. Сполна.
Трактирщик задумчиво поскреб подбородок.
– А если твой друг не придет?
– Клавес, скажи, я хоть раз не оплачивал счета?
Хозяин сунул руку под прилавок и безошибочно выдернул оттуда несколько листков.
– Та-ак… в прошлом году ты жил у меня три дня, счет составил пять молний и на полмолнии меди. Смылся через окно.
– Я же оплатил! – несколько театрально оскорбился охотник.
– Да… спустя шесть недель. Так, вот тут еще… это было в канун Дня Огненного Неба… ты с приятелем дул пиво всю ночь, а потом раз – и нету Базила. Ты любишь уходить не прощаясь.
Охотник явно смутился.
– Я думал, что он рассчитался.
– Вероятно, он так же думал о тебе. Не забудь, ты должен мне две молнии.
– Клавес, я отдам. Эмнауром клянусь, отдам все до последней медяшки. Сегодня.
– Ладно, – внезапно смягчился хозяин. – Эльга, налей ему еще пива и тарелку жаркого дай.
Подобная щедрость, обычно трактирщикам не свойственная, имела вполне объяснимые истоки. Шла война, мужиков в селах осталось всего ничего, бабы в таверну не ходят. Прибытка почти что и нет, одни расходы на свечи да на дрова для печи. Пусть уж в долг – Базил и в самом деле имеет богоугодную привычку гасить старые долги. Хоть и не сразу.
Служанка поставила перед охотником исходящую ароматным паром миску (не поскупилась, понимая, что хозяин благоволит этому клиенту), принесла и пиво, украшенное белой пенной шапкой. Базил с наслаждением сделал долгий глоток, затем вынул из-за голенища сапога ложку, старательно обтер ее чистой тряпицей и принялся есть – неспешно, растягивая удовольствие. Кто его знает, может, и не совсем лживы все эти байки насчет Императора Тирена и его меча. Готовили здесь и в самом деле отменно.
Дверь таверны распахнулась, и на пороге появился посетитель. Невысокий кряжистый мужчина в одежде в меру дорогой, в меру поношенной. На поясе – длинный тонкий меч, оружие, редко используемое в армии, зато весьма популярное среди дворян, требующее не столько силы, сколько ловкости и быстроты. Не слишком подходящий клинок для такого здоровяка.
Окинув взглядом полутемный зал, гость уверенно направился к сидящему в самом дальнем углу Базилу. Тот уже вставал навстречу, явно намереваясь склониться в поклоне – и замер, повинуясь чуть заметному движению ладони. Затем повернулся к трактирщику, который с явным интересом наблюдал за этой сценой.
– Клавес, задняя комната свободна?
– Сейчас все свободно, – хмыкнул хозяин. – Вы и ваш друг желаете пройти туда?
– Да. И пусть принесут еще пива.
– М-м… я, может, и стар, но на память не жалуюсь. Ты что-то говорил о деньгах?
Кряжистый достал из кармана небольшой мешочек и бросил его Базилу. Тот подхватил кошель на лету, подошел к стойке и неспешно выложил на потемневшее дерево четыре серебряных монеты.
– Этого достаточно?
Трактирщик смахнул деньги в ладонь, задумчиво посмотрел на чеканный зигзаг молнии.
– Ты ведь еще зайдешь ко мне, Базил?
– До тех пор, пока здесь подают хорошее пиво, я постараюсь не забыть сюда дорогу.
– В таком случае гони еще три монеты, Базил. Все равно ведь в следующий раз на мели будешь.
На стойку легли еще три серебряных диска.
– Другое дело. – Хозяин расплылся в довольной улыбке. – Комната открыта, проходите туда. Эльга сейчас принесет пива. Ваш друг желает что-то еще?
Базил обернулся, поймал взгляд своего молчаливого приятеля, затем отрицательно качнул головой.
– Нет, только пиво. И твоей знаменитой вяленой рыбы. И еще, Клавес, нам с приятелем надо поговорить наедине. Проследи, чтобы нас не тревожили.
– Будь спокоен. – Трактирщик толкнул к охотнику массивный ключ. – Можете закрыться изнутри.
Служанка принесла пиво, сразу четыре кружки, и две тарелки с сочной, истекающей жирком вяленой рыбкой. Окинула молчаливого посетителя заинтересованным взглядом – такая одежда в сочетании с дворянским оружием могла свидетельствовать о том, что в таверну зашел кто-то из благородных, желающий (но не слишком умеющий) сохранить инкогнито. Тот мрачно посмотрел в ответ, и Эльга тут же поняла, что лучше не проявлять излишнего интереса к гостю.
А трактирщик со скучающим видом направился в другую комнатку – там он обычно отдыхал в те периоды, когда поток гостей спадал. Учитывая, что единственные за вечер платежеспособные клиенты только что уединились, потребовав не мешать им, желание хозяина отдохнуть было вполне естественным. Но отдых Клавес понимал по-своему. Он подошел к стене, извлек пробочку, затыкавшую отверстие в стене, и прижался к нему ухом, подумав с огорчением, что так и не собрался провернуть дырочки для глаз. Неудобно получалось – либо слушать, либо смотреть.
– Мое почтение, господин. – Охотник все же согнулся в почтительном поклоне, как только повернул ключ в замке.
– Рад видеть тебя, Базил.
Кряжистая фигура стремительно изменялась, бородатое лицо, широкие плечи, всклокоченные волосы – все это плыло, таяло, менялось. Человек стал выше и стройнее. Он был не старше или немногим старше сорока лет. Щеку пересекал тонкий шрам. Изменился и его костюм – теперь это был элегантный камзол из черной кожи, безупречно сидящий на светловолосом мужчине.
Базил встречался с Консулом Тайной стражи раза три, не больше. Что поделать, в его руки не так часто попадала информация, представлявшая интерес для самого Ангера Блайта. Но даже три встречи – это было очень много для обычного полевого агента. Тайная стража наводнила своими людьми весь Гуран, и если бы каждый слухач являлся с докладами «на самый верх», то Ангеру пришлось бы вести прием целыми сутками, не давая себе ни минуты отдыха.
Может, именно поэтому Базил и не удивился, когда получил лично ему адресованный приказ от самого Консула. Значит, его усилия были замечены, и кто знает, быть может, это задание – первый шаг на пути от простого охотника к полноправному воину этой привилегированной организации. Если, конечно, дело будет сделано как следует. И вряд ли работа будет простой, раз местом встречи избран не кабинет в здании Тайной стражи в Броне, а пустая таверна в маленьком селе.
– Базил, перейдем сразу к делу, у меня мало времени. – Блайт опустился на скамью, жестом приказывая охотнику последовать своему примеру. – Надеюсь, я не должен объяснять, что тебя ждет, если кто-то узнает о нашем разговоре?
– Я буду нем как могила, Консул.
– Надеюсь. Скажи, ты слышал о вызове демона?
– Кто ж об этом не слышал, – поморщился охотник. – Надеюсь, это сучье семя поймали?
– Поймали, конечно. Дело в том, что этот человек мне нужен. Целым и невредимым. Его должны казнить в Броне на следующей неделе. Через пять дней конвой доставит его в столицу. Конвой должен быть перехвачен, пленник освобожден.
Один за другим на стол легли тяжелые мешочки.
– Здесь золото. Наймешь людей. Охрана будет большой, человек тридцать и по меньшей мере двое магов. Поэтому силой увести этого человека – его, кстати, зовут Алкет Гард – не получится. Но конвой прибудет сюда ночью и останется до утра. Стража неизбежно расслабится – здесь имперские земли, да и до Брона рукой подать.
Охотник задумался. Найти десяток надежных людей достаточно просто – особенно если им щедро заплатить. Но десяток искателей приключений – мясо под мечами имперских солдат. Нет сомнений, что для этого конвоя выберут лучших. Значит, или придется действовать тихо, или людей понадобится много больше. Только вот маги…
– После того как вытащите Гарда, отправляйтесь в Пригорье.
На стол лег небольшой лист пергамента. Базил поднес его к глазам – лампы на стенах давали немного света, но сюда приходили не читать, а есть и пить. И еще – беседовать.
Карта была достаточно схематичной, но на помощь пришел опыт – охотнику приходилось бывать в тех местах.
– Я знаю это место.
– Здесь находится охотничья хижина. – Палец Консула ткнул в едва заметную в полумраке точку чуть севернее Пригорья. – Там отсидитесь. Это земли Индара, и туда погоня не пойдет, даже если и выйдет на ваш след. А я позабочусь, чтобы поиски шли в других направлениях. Когда будет нужно – к вам придут. И повторяю, Базил, о том, что приказ исходит от меня, никто не должен узнать. Никто. Кроме разве что тех, кому ты безусловно доверяешь.
Он некоторое время помолчал.
– К сожалению, магическую поддержку обеспечить не смогу. Разве что тебе удастся найти какого-нибудь наемника-мага. Запомни главное – Гард нужен мне живым. Человек, который сумел вызвать демона, может очень, очень пригодиться.
Консул поднялся и направился к двери, так и не притронувшись к пиву. Уже повернув ключ в замке, он обернулся. Его тело снова стремительно менялось, принимая прежний облик широкоплечего черноволосого мужчины.
– Сделай все как надо, Базил, и ты узнаешь, какой может быть моя благодарность. Провали задание – узнаешь мой гнев. Не разочаруй меня.
– Я сделаю все, что в человеческих силах, мой господин, – склонил голову охотник.
Дверь за Консулом закрылась, а охотник еще долго сидел у стола, тупо разглядывая кошельки с золотом. Он думал о том, что всесильный Консул начинает какую-то свою игру – против тех, кто отдал приказ казнить преступника, вызвавшего в этот мир демона. А кто именно отдал приказ – догадаться несложно. Либо верховный жрец, либо сам Император.
Каждому известно, что, волей или неволей попав в игры великих, можно либо возвыситься, либо погибнуть. Что же теперь делать? Выполнять приказ Консула или попытаться донести на него? В первом случае был шанс получить немалую награду – поговаривали, что скупостью Ангер Блайт не страдает и за хорошо сделанную работу платит щедро. Во втором… во втором случае награда тоже возможна – и заодно он наживет себе смертельного врага.
Базил думал, какой выбор сделать.
И не знал, что выбора у него нет.
Приземистый бородатый мужчина неторопливо шагал по лесу, и с каждым шагом исчезала наложенная личина, таял тщательно исполненный «фантом». Только сейчас из-под мясистого обветренного лица проступал совсем иной человек… сухая пергаментная кожа, глубокие морщины, бесцветные тонкие губы. Исчез меч, сменившись легкой тростью с резным набалдашником, изменилась походка – из упругой превратилась в шаркающую, старческую.
Неподалеку ждала карета всего лишь с одним кучером. Ни слуг, ни охраны. Этот человек не нуждался в защите. А кучер… что ж, он служил долго, он видел слишком много. Рано или поздно это все равно должно было случиться.
Глава 2
Внезапно арДамал замер. Да… в этом суть. Сначала яд должен попасть в солдатские котлы – немного. Сотни заболевших будет вполне достаточно. А потом смерть должна прийти к мирным селянам. Несколько продуманных слов, брошенных в нужном месте – и скоро каждый в Тимрете будет вопить о том, что орденцы принесли с собой смертельную болезнь. А заявления магов, что это-де происки гуранцев, что это редкий яд, а никакая не болезнь, останутся гласом вопиющего в пустыне. Несколько дней, десяток смертей – и Тимрет окажется под угрозой бунта. Вряд ли в этом случае можно будет рассчитывать на серьезную помощь герцогства в предстоящих сражениях.
Похоже, парень, полезший в колодец за серебряной вещицей, изрядно спутал гуранцам карты. Яд выявлен по меньшей мере на три дня раньше, чем это планировалось врагом и, следовательно, есть время принять меры. Предстояло сделать многое… разослать солдат за образцами воды из всех колодцев в этом селе… а заодно и в ближайших окрестностях. И в замке. Организовать подвоз незараженной воды из реки в село. Собрать со всей округи целителей – Бетине не удастся приготовить достаточное количество лекарства, даже если она будет работать круглыми сутками. Утроить посты – если отравители проникли в лагерь один раз, они могут попытаться сделать это повторно. Предупредить герцога… этот разговор, пожалуй, будет не самым приятным.
Разлом изменил единственный континент Эммера до неузнаваемости, центральная и южная часть и без того небольшого материка погрузилась в океан, уцелели лишь северные земли, но и им порядком досталось. Люди, обитавшие в этих краях, большей частью выжили – в основном потому, что, сплотившись перед катастрофой, помогали друг другу. И лишь потом, когда отступило море и перестала трястись земля, появились внутренние разногласия, приведшие к разделению уцелевшего клочка суши на два государства. Инталию и Гуран. Относительно небольшой Индар и совсем крошечный Тимрет появились много позже.
Кинтара, отделенная от своих могучих соседей труднопроходимой Выжженной Пустошью, упорно цеплялась за старые традиции, даже в мелочах – в одежде, в манере вести себя… и язык сохранила почти неизменным со времен до Разлома. Индар, в отличие от южан, свои традиции придумал сам – вернее, их придумал человек, впоследствии ставший первым Комтуром. Он же возвел эти традиции в ранг закона – и каждый, принимая титул Комтура, следил за тем, чтобы в своде индарских законов не менялась ни одна буква. Текли века… укрывшийся за горными хребтами Индар и отгородившаяся от остального мира смертельно опасной пустыней Кинтара менялись мало… или, можно сказать, не менялись вообще.
Совсем иное дело – Инталия и Гуран. Границы были проведены многие века тому назад, и с тех пор практически не изменялись. Но оба государства претендовали на звание сильнейшего, оба верили, что лишь их система ценностей правильная. А потому все больше и больше отдалялись друг от друга. Люди по-разному строили дома и по-разному одевались. У них появились разные привычки, разные праздники… Прошло не более пятисот лет – и даже язык, некогда общий, изменился настолько, что имперец и инталиец не могли понять друг друга.
И только одно осталось неизменным.
Эта таверна являлась единственной достопримечательностью Клитты, небольшого села в десяти часах пути западнее Брона. Если не считать достопримечательностью неизменный храм Эмнаура – но черные храмы были одинаковы, где бы ни располагались, отличаясь лишь размерами. «Меч Императора» – слишком броское название для столь захудалого местечка, но если верить хозяину, чьи предки встречали здесь гостей уже лет триста, некогда здесь угощали самого Императора. И угощали столь хорошо, что Его Величество Тирен Пятый подарил хозяину таверны свой меч – как знак своего расположения. Каждый раз, пересказывая эту историю, хозяин отвешивал глубокий поклон висевшему на стене мечу.
Базил слышал историю об императорском мече уже раз двадцать, и уже после третьего раза она ему смертельно надоела. Но здесь всегда было отменное пиво. Пожалуй, лучшее можно было найти в Броне – но совсем, совсем по другой цене. И еще Базилу почему-то нравилась именно эта таверна – хотя она мало чем отличалась от множества других – и в Гуране, и в Инталии. А если поехать в Индар, то разница будет лишь в том, что вместо глиняных кружек пиво подадут в оловянных. А в Кинтаре предпочитают стекло.
Мужчина сидел в пустом зале уже несколько часов. Ему было лет сорок – обветренное лицо, тонкий шрам, пересекающий щеку, серебрящиеся сединой волосы. Судя по одежде, это был охотник – из тех, кто охотится на двуногую дичь. Время от времени возникала необходимость найти преступника, поймать беглеца – и за это неплохо платили. Некоторые жены желали получить информацию об интрижках своих мужей, в свою очередь всегда находились мужчины, готовые расстаться с некоторой суммой в обмен на информацию о том, с кем именно их супруги наставляют им рога. Перепадала и другая подобная работенка.
Но этот охотник, похоже, давно не заключал контракта. Одежда выглядела порядком потертой, и горстка меди, что уже отправилась в денежный ящик трактирщика, явно была последней. Если разобраться, выпитое за вечер пиво стоило несколько больше, чем десяток медных монет – но мужчину здесь знали и делали ему некое послабление. До определенных пределов.
– Эй, хозяин, еще пива. И мяса.
– Базил, а платить ты собираешься, или снова начнешь старую песню о долгах, которые тебе вот-вот отдадут? – Хозяин даже не шевельнулся.
– Сегодня я спою другую песню, – хмыкнул охотник, ничуть не обидевшись. – Я жду приятеля, он скоро подойдет. Он и заплатит. Сполна.
Трактирщик задумчиво поскреб подбородок.
– А если твой друг не придет?
– Клавес, скажи, я хоть раз не оплачивал счета?
Хозяин сунул руку под прилавок и безошибочно выдернул оттуда несколько листков.
– Та-ак… в прошлом году ты жил у меня три дня, счет составил пять молний и на полмолнии меди. Смылся через окно.
– Я же оплатил! – несколько театрально оскорбился охотник.
– Да… спустя шесть недель. Так, вот тут еще… это было в канун Дня Огненного Неба… ты с приятелем дул пиво всю ночь, а потом раз – и нету Базила. Ты любишь уходить не прощаясь.
Охотник явно смутился.
– Я думал, что он рассчитался.
– Вероятно, он так же думал о тебе. Не забудь, ты должен мне две молнии.
– Клавес, я отдам. Эмнауром клянусь, отдам все до последней медяшки. Сегодня.
– Ладно, – внезапно смягчился хозяин. – Эльга, налей ему еще пива и тарелку жаркого дай.
Подобная щедрость, обычно трактирщикам не свойственная, имела вполне объяснимые истоки. Шла война, мужиков в селах осталось всего ничего, бабы в таверну не ходят. Прибытка почти что и нет, одни расходы на свечи да на дрова для печи. Пусть уж в долг – Базил и в самом деле имеет богоугодную привычку гасить старые долги. Хоть и не сразу.
Служанка поставила перед охотником исходящую ароматным паром миску (не поскупилась, понимая, что хозяин благоволит этому клиенту), принесла и пиво, украшенное белой пенной шапкой. Базил с наслаждением сделал долгий глоток, затем вынул из-за голенища сапога ложку, старательно обтер ее чистой тряпицей и принялся есть – неспешно, растягивая удовольствие. Кто его знает, может, и не совсем лживы все эти байки насчет Императора Тирена и его меча. Готовили здесь и в самом деле отменно.
Дверь таверны распахнулась, и на пороге появился посетитель. Невысокий кряжистый мужчина в одежде в меру дорогой, в меру поношенной. На поясе – длинный тонкий меч, оружие, редко используемое в армии, зато весьма популярное среди дворян, требующее не столько силы, сколько ловкости и быстроты. Не слишком подходящий клинок для такого здоровяка.
Окинув взглядом полутемный зал, гость уверенно направился к сидящему в самом дальнем углу Базилу. Тот уже вставал навстречу, явно намереваясь склониться в поклоне – и замер, повинуясь чуть заметному движению ладони. Затем повернулся к трактирщику, который с явным интересом наблюдал за этой сценой.
– Клавес, задняя комната свободна?
– Сейчас все свободно, – хмыкнул хозяин. – Вы и ваш друг желаете пройти туда?
– Да. И пусть принесут еще пива.
– М-м… я, может, и стар, но на память не жалуюсь. Ты что-то говорил о деньгах?
Кряжистый достал из кармана небольшой мешочек и бросил его Базилу. Тот подхватил кошель на лету, подошел к стойке и неспешно выложил на потемневшее дерево четыре серебряных монеты.
– Этого достаточно?
Трактирщик смахнул деньги в ладонь, задумчиво посмотрел на чеканный зигзаг молнии.
– Ты ведь еще зайдешь ко мне, Базил?
– До тех пор, пока здесь подают хорошее пиво, я постараюсь не забыть сюда дорогу.
– В таком случае гони еще три монеты, Базил. Все равно ведь в следующий раз на мели будешь.
На стойку легли еще три серебряных диска.
– Другое дело. – Хозяин расплылся в довольной улыбке. – Комната открыта, проходите туда. Эльга сейчас принесет пива. Ваш друг желает что-то еще?
Базил обернулся, поймал взгляд своего молчаливого приятеля, затем отрицательно качнул головой.
– Нет, только пиво. И твоей знаменитой вяленой рыбы. И еще, Клавес, нам с приятелем надо поговорить наедине. Проследи, чтобы нас не тревожили.
– Будь спокоен. – Трактирщик толкнул к охотнику массивный ключ. – Можете закрыться изнутри.
Служанка принесла пиво, сразу четыре кружки, и две тарелки с сочной, истекающей жирком вяленой рыбкой. Окинула молчаливого посетителя заинтересованным взглядом – такая одежда в сочетании с дворянским оружием могла свидетельствовать о том, что в таверну зашел кто-то из благородных, желающий (но не слишком умеющий) сохранить инкогнито. Тот мрачно посмотрел в ответ, и Эльга тут же поняла, что лучше не проявлять излишнего интереса к гостю.
А трактирщик со скучающим видом направился в другую комнатку – там он обычно отдыхал в те периоды, когда поток гостей спадал. Учитывая, что единственные за вечер платежеспособные клиенты только что уединились, потребовав не мешать им, желание хозяина отдохнуть было вполне естественным. Но отдых Клавес понимал по-своему. Он подошел к стене, извлек пробочку, затыкавшую отверстие в стене, и прижался к нему ухом, подумав с огорчением, что так и не собрался провернуть дырочки для глаз. Неудобно получалось – либо слушать, либо смотреть.
– Мое почтение, господин. – Охотник все же согнулся в почтительном поклоне, как только повернул ключ в замке.
– Рад видеть тебя, Базил.
Кряжистая фигура стремительно изменялась, бородатое лицо, широкие плечи, всклокоченные волосы – все это плыло, таяло, менялось. Человек стал выше и стройнее. Он был не старше или немногим старше сорока лет. Щеку пересекал тонкий шрам. Изменился и его костюм – теперь это был элегантный камзол из черной кожи, безупречно сидящий на светловолосом мужчине.
Базил встречался с Консулом Тайной стражи раза три, не больше. Что поделать, в его руки не так часто попадала информация, представлявшая интерес для самого Ангера Блайта. Но даже три встречи – это было очень много для обычного полевого агента. Тайная стража наводнила своими людьми весь Гуран, и если бы каждый слухач являлся с докладами «на самый верх», то Ангеру пришлось бы вести прием целыми сутками, не давая себе ни минуты отдыха.
Может, именно поэтому Базил и не удивился, когда получил лично ему адресованный приказ от самого Консула. Значит, его усилия были замечены, и кто знает, быть может, это задание – первый шаг на пути от простого охотника к полноправному воину этой привилегированной организации. Если, конечно, дело будет сделано как следует. И вряд ли работа будет простой, раз местом встречи избран не кабинет в здании Тайной стражи в Броне, а пустая таверна в маленьком селе.
– Базил, перейдем сразу к делу, у меня мало времени. – Блайт опустился на скамью, жестом приказывая охотнику последовать своему примеру. – Надеюсь, я не должен объяснять, что тебя ждет, если кто-то узнает о нашем разговоре?
– Я буду нем как могила, Консул.
– Надеюсь. Скажи, ты слышал о вызове демона?
– Кто ж об этом не слышал, – поморщился охотник. – Надеюсь, это сучье семя поймали?
– Поймали, конечно. Дело в том, что этот человек мне нужен. Целым и невредимым. Его должны казнить в Броне на следующей неделе. Через пять дней конвой доставит его в столицу. Конвой должен быть перехвачен, пленник освобожден.
Один за другим на стол легли тяжелые мешочки.
– Здесь золото. Наймешь людей. Охрана будет большой, человек тридцать и по меньшей мере двое магов. Поэтому силой увести этого человека – его, кстати, зовут Алкет Гард – не получится. Но конвой прибудет сюда ночью и останется до утра. Стража неизбежно расслабится – здесь имперские земли, да и до Брона рукой подать.
Охотник задумался. Найти десяток надежных людей достаточно просто – особенно если им щедро заплатить. Но десяток искателей приключений – мясо под мечами имперских солдат. Нет сомнений, что для этого конвоя выберут лучших. Значит, или придется действовать тихо, или людей понадобится много больше. Только вот маги…
– После того как вытащите Гарда, отправляйтесь в Пригорье.
На стол лег небольшой лист пергамента. Базил поднес его к глазам – лампы на стенах давали немного света, но сюда приходили не читать, а есть и пить. И еще – беседовать.
Карта была достаточно схематичной, но на помощь пришел опыт – охотнику приходилось бывать в тех местах.
– Я знаю это место.
– Здесь находится охотничья хижина. – Палец Консула ткнул в едва заметную в полумраке точку чуть севернее Пригорья. – Там отсидитесь. Это земли Индара, и туда погоня не пойдет, даже если и выйдет на ваш след. А я позабочусь, чтобы поиски шли в других направлениях. Когда будет нужно – к вам придут. И повторяю, Базил, о том, что приказ исходит от меня, никто не должен узнать. Никто. Кроме разве что тех, кому ты безусловно доверяешь.
Он некоторое время помолчал.
– К сожалению, магическую поддержку обеспечить не смогу. Разве что тебе удастся найти какого-нибудь наемника-мага. Запомни главное – Гард нужен мне живым. Человек, который сумел вызвать демона, может очень, очень пригодиться.
Консул поднялся и направился к двери, так и не притронувшись к пиву. Уже повернув ключ в замке, он обернулся. Его тело снова стремительно менялось, принимая прежний облик широкоплечего черноволосого мужчины.
– Сделай все как надо, Базил, и ты узнаешь, какой может быть моя благодарность. Провали задание – узнаешь мой гнев. Не разочаруй меня.
– Я сделаю все, что в человеческих силах, мой господин, – склонил голову охотник.
Дверь за Консулом закрылась, а охотник еще долго сидел у стола, тупо разглядывая кошельки с золотом. Он думал о том, что всесильный Консул начинает какую-то свою игру – против тех, кто отдал приказ казнить преступника, вызвавшего в этот мир демона. А кто именно отдал приказ – догадаться несложно. Либо верховный жрец, либо сам Император.
Каждому известно, что, волей или неволей попав в игры великих, можно либо возвыситься, либо погибнуть. Что же теперь делать? Выполнять приказ Консула или попытаться донести на него? В первом случае был шанс получить немалую награду – поговаривали, что скупостью Ангер Блайт не страдает и за хорошо сделанную работу платит щедро. Во втором… во втором случае награда тоже возможна – и заодно он наживет себе смертельного врага.
Базил думал, какой выбор сделать.
И не знал, что выбора у него нет.
Приземистый бородатый мужчина неторопливо шагал по лесу, и с каждым шагом исчезала наложенная личина, таял тщательно исполненный «фантом». Только сейчас из-под мясистого обветренного лица проступал совсем иной человек… сухая пергаментная кожа, глубокие морщины, бесцветные тонкие губы. Исчез меч, сменившись легкой тростью с резным набалдашником, изменилась походка – из упругой превратилась в шаркающую, старческую.
Неподалеку ждала карета всего лишь с одним кучером. Ни слуг, ни охраны. Этот человек не нуждался в защите. А кучер… что ж, он служил долго, он видел слишком много. Рано или поздно это все равно должно было случиться.
Глава 2
– Триумвират всегда славился своим искусством плести интриги. Их мастерство в этом вопросе достойно всяческого уважения.
Почему сегодня Дрогану захотелось поговорить о магических сообществах Эммера? Я как-то заметил, что истоки войны кроются не столько в вечном соперничестве двух великих государств, сколько в тысячелетнем противостоянии жрецов Эмиала и Эмнаура. Это его задело… Разумеется, будучи инталийцем, Леердел с преувеличенным уважением относится к Ордену Несущих Свет и традиционно демонстрирует ненависть по отношению к Триумвирату.
В этом и заключается главная проблема Эммера. Люди ненавидят тех, кто живет по ту сторону гор, не за что-то конкретное, а просто потому что здесь так принято.
– А Ночное Братство?
Я пожал плечами. Всегда считал, что эти убийцы не заслуживают ничего, кроме презрения.
– Они никогда не играли сколько-нибудь значительной роли. Братьев не так уж много, да и сильные маги среди них встречаются редко.
– И все-таки я тебя не понимаю. – Я видел, что Дроган все больше злился, хотя и старался сдерживать гнев. – Ты ведь маг Альянса, ты жил в Инталии… Проклятие, ты должен ненавидеть Империю и Триумвират!
– Ненавидеть? – Я рассмеялся. Ненависть из-за стен Высокого замка. Хорошая шутка… правда, немного горькая. – Позволь объяснить тебе, друг мой, одну простую истину. Все маги одинаковы. Все верны своим обязательствам, пока ситуация не потребует внести изменения в древние договоры. Все готовы заплатить любую цену, лишь бы добиться хоть маленького, но превосходства над соперником. И если в этой битве необходимо воспользоваться самыми подлыми методами – будь уверен, воспользуются. И рыцари в белых доспехах, и маги в черных мантиях.
– Ты не смеешь порочить Орден! – Леердел грохнул кулаком по столу, брызжа слюной. Его глаза налились кровью, как будто бы я только что нанес оскорбление ему лично.
– Смею, еще как смею. И я вовсе не пытаюсь очернить Несущих Свет… или обелить черные рясы безликих. Разница между ними – всего лишь в цвете.
– Почему ты так в этом уверен? – буркнул он, медленно остывая.
– Я просто знаю жизнь… – пожал я плечами.
– Это не очень заметно. – В голосе Дрогана звучала насмешка.
Я нахмурился. Безусловно, гостю в этом доме позволялось многое… хотя бы потому, что я просто вынужден был искать пути мирного сосуществования. Никто не может сказать, что маги высших рангов отличаются мягкостью характера. Один факт, что большинство из них предпочитает одиночество или вообще затворничество, говорит сам за себя. Нам не особо требуется общество других людей – во всяком случае не слишком часто. О да, маги встречаются друг с другом, вынуждены иметь дело с сильными мира сего, в их доме есть слуги, да и от женского общества мы не прячемся. Но все это происходит лишь тогда и лишь в тех границах, которые мы устанавливаем для себя сами.
Для меня такая свобода стала недосягаемой. Я не управляю замком, он сам чувствует, когда я начинаю скучать, и именно в этот момент впускает в дверь очередного путника, призванного скрасить мое одинокое существование. И хотя я пытаюсь каждый раз избежать этого, где-то в глубине души понимаю, что и в самом деле устал от одиночества.
Но это совсем не означает, что я намерен терпеть неуважение в свой адрес… Особенно от какого-то там купца, который в прежней жизни обязан был склонять голову даже перед теми, кто был много ниже меня в иерархии Альянса. А в присутствии магистра или тем более Творца и вовсе не имел права открывать рот без разрешения.
– Я прожил долгую жизнь, – сдерживая гнев, заметил я. – И видел за прошедшие годы куда больше, чем ты, торговец.
– Видеть – не значит разбираться…
На моих скулах заиграли желваки.
– А что, ты думаешь, что лучше разбираешься в жизни? В политике, в экономике, в искусстве? А может, ты знаток военного дела? Или есть еще что-то такое, с чем ты, не сумевший даже должным образом сопроводить свой собственный караван, справляешься лучше меня?
– Да сколько угодно! – фыркнул он презрительно. – Ты говоришь, Санкрист, что разбираешься в экономике? Да любой приказчик в лавке знает о деньгах больше, чем лучшие из вас, магов. Вы видите золото только в мешках и сундуках, но не имеете ни малейшего представления о том, как его заработать, как с умом потратить – так, чтобы оно вернулось с прибытком. Что ты знаешь о выдаче ссуд, о процентах и закладах, о рассрочках платежей и о разнице в обменных курсах?
Я молчал, прожигая его взглядом. Магам некогда задумываться о столь низменных вещах…
– Ты говорил о политике? О да, ни одни переговоры не обходятся без Вершителей. Но кто готовит документы? Кто занимается разведкой, изучает добытые сведения, подсказывает наиболее перспективные решения?
Более всего мне сейчас хотелось его убить, и я еле сдерживался, чтобы не претворить это желание в реальность. Он снова был прав… Маги немало времени отдавали политическим играм, но далеко не столько, сколько профессиональные дипломаты, посвятившие этому всю жизнь, часто начиная с детства, с учебы.
– Военное дело? – продолжал изгаляться он. – О да, на поле боя армия без магов обречена на поражение. А маги без армии? На многое ли способна жалкая кучка волшебников, если их не будут со всех сторон оберегать щиты и клинки простых бойцов? Если десятники не научат своих солдат драться? Если не будет офицеров, чтобы мудро распределить силы, позаботиться об авангарде, резервах, дозорах?
Может, и в самом деле время пребывания Дрогана в этих стенах подошло к концу? Может, покончить с этим сейчас? Возможно, спустя какое-то время я стану сожалеть об этом, но зато какое наслаждение доставит мне зрелище его мучительной смерти! Никто и никогда в прежней жизни, до этого проклятого плена, не позволял себе разговаривать со мной в таком тоне.
– То же и в других областях, в том же искусстве… о да, маги – известные ценители живописи, скульптуры, ювелирных изделий, но способны ли они сами написать хотя бы плохонькую картину? Огранить камень?
– Проклятие, купец! Не дело магов выполнять обычную работу… Гранить камни! Да я в своей жизни владел драгоценностями, которые ты и представить себе не можешь! И уж поверь, знаю камни лучше, чем какой-то торговец, все состояние которого меньше, чем цена вот этого бриллианта! – с этими словами я сунул ему под нос свое кольцо с огромным алмазом, с которым практически никогда не расставался.
– О да, ты знаток! – расхохотался он мне в лицо. – Санкрист альНоор, величайший из смертных знаток ювелирного искусства!
Одним стремительным движением он сдернул кольцо с моего пальца.
– Ты не желаешь видеть очевидного или стремишься обманывать сам себя?
С этими словами он с силой припечатал кольцо к мраморной столешнице. Во все стороны брызнули прозрачные осколки.
Я тупо уставился на пустой, слегка помятый золотой ободок.
– Подделка?
– Разумеется, – снисходительно обронил Дроган. – И я понял это сразу, Санкрист. Я ведь купец, я должен уметь с первого взгляда опознать фальшивку.
Его слова доносились до меня словно сквозь толстое шерстяное одеяло. Я медленно поднялся – золотой ободок покатился по полу, но я уже не замечал этого. Ноги сами понесли меня по коридорам, я бежал, не разбирая дороги, цепляясь за стены, и слышал, что Дроган бежит за мной. Добежав до железной двери, я набросился на замок – дважды уронив ключ, дрожащими руками все же открыл его, распахнул дверь…
Зеленая шпага лежала на том же месте, на ложе из черного бархата. Я схватил ее и изо всей силы хлестнул изумрудным клинком по каменной стене. Еще удар, еще… лезвие высекало искры, пронзительно и обиженно звенело… пока вдруг не переломилось пополам. Кусок в две ладони длиной упал на пол, сопровождаемый тонким, медленно затухающим звуком разбитого стекла.
– Вот, значит, как… – глухо пробормотал Дроган, поднимая острый стеклянный обломок. – Я ведь все правильно понял, Санкрист?
– Ты все понял правильно, – прошептал я одними губами. – Это тоже подделка, Дроган, и, следовательно, Изумрудное Жало где-то в Эммере.
Его вновь окружала тьма – как тогда, в другой жизни. Он теперь считал, жизней было две. «До» и «после». Это было правильно – часто случается так, что человек проживает не одну, а множество жизней. И каждая – очень разная… не всегда хорошая, но обязательно разная. Сейчас он жил второй своей жизнью и старался смириться с этим – все делается по воле Эмнаура, и если бог принял решение, непостижимое для простого смертного, – что ж, остается лишь принять волю высших сил.
Вся жизнь «до» была простой. Он охотился на бандитов, изучал магические искусства в Триумвирате, молился… это было хорошее время, понятное и даже приятное. Была крыша над головой – сначала своя собственная, затем – принадлежащая Триумвирату. Не терзали муки голода – кроме случаев, когда он приносил обет некоторое время воздерживаться от еды. Ему даровали право носить чеканную маску и быть среди близких по духу людей. И еще… еще была вера в мудрость великого Эмнаура в неизбежную победу тьмы над светом…
Почему сегодня Дрогану захотелось поговорить о магических сообществах Эммера? Я как-то заметил, что истоки войны кроются не столько в вечном соперничестве двух великих государств, сколько в тысячелетнем противостоянии жрецов Эмиала и Эмнаура. Это его задело… Разумеется, будучи инталийцем, Леердел с преувеличенным уважением относится к Ордену Несущих Свет и традиционно демонстрирует ненависть по отношению к Триумвирату.
В этом и заключается главная проблема Эммера. Люди ненавидят тех, кто живет по ту сторону гор, не за что-то конкретное, а просто потому что здесь так принято.
– А Ночное Братство?
Я пожал плечами. Всегда считал, что эти убийцы не заслуживают ничего, кроме презрения.
– Они никогда не играли сколько-нибудь значительной роли. Братьев не так уж много, да и сильные маги среди них встречаются редко.
– И все-таки я тебя не понимаю. – Я видел, что Дроган все больше злился, хотя и старался сдерживать гнев. – Ты ведь маг Альянса, ты жил в Инталии… Проклятие, ты должен ненавидеть Империю и Триумвират!
– Ненавидеть? – Я рассмеялся. Ненависть из-за стен Высокого замка. Хорошая шутка… правда, немного горькая. – Позволь объяснить тебе, друг мой, одну простую истину. Все маги одинаковы. Все верны своим обязательствам, пока ситуация не потребует внести изменения в древние договоры. Все готовы заплатить любую цену, лишь бы добиться хоть маленького, но превосходства над соперником. И если в этой битве необходимо воспользоваться самыми подлыми методами – будь уверен, воспользуются. И рыцари в белых доспехах, и маги в черных мантиях.
– Ты не смеешь порочить Орден! – Леердел грохнул кулаком по столу, брызжа слюной. Его глаза налились кровью, как будто бы я только что нанес оскорбление ему лично.
– Смею, еще как смею. И я вовсе не пытаюсь очернить Несущих Свет… или обелить черные рясы безликих. Разница между ними – всего лишь в цвете.
– Почему ты так в этом уверен? – буркнул он, медленно остывая.
– Я просто знаю жизнь… – пожал я плечами.
– Это не очень заметно. – В голосе Дрогана звучала насмешка.
Я нахмурился. Безусловно, гостю в этом доме позволялось многое… хотя бы потому, что я просто вынужден был искать пути мирного сосуществования. Никто не может сказать, что маги высших рангов отличаются мягкостью характера. Один факт, что большинство из них предпочитает одиночество или вообще затворничество, говорит сам за себя. Нам не особо требуется общество других людей – во всяком случае не слишком часто. О да, маги встречаются друг с другом, вынуждены иметь дело с сильными мира сего, в их доме есть слуги, да и от женского общества мы не прячемся. Но все это происходит лишь тогда и лишь в тех границах, которые мы устанавливаем для себя сами.
Для меня такая свобода стала недосягаемой. Я не управляю замком, он сам чувствует, когда я начинаю скучать, и именно в этот момент впускает в дверь очередного путника, призванного скрасить мое одинокое существование. И хотя я пытаюсь каждый раз избежать этого, где-то в глубине души понимаю, что и в самом деле устал от одиночества.
Но это совсем не означает, что я намерен терпеть неуважение в свой адрес… Особенно от какого-то там купца, который в прежней жизни обязан был склонять голову даже перед теми, кто был много ниже меня в иерархии Альянса. А в присутствии магистра или тем более Творца и вовсе не имел права открывать рот без разрешения.
– Я прожил долгую жизнь, – сдерживая гнев, заметил я. – И видел за прошедшие годы куда больше, чем ты, торговец.
– Видеть – не значит разбираться…
На моих скулах заиграли желваки.
– А что, ты думаешь, что лучше разбираешься в жизни? В политике, в экономике, в искусстве? А может, ты знаток военного дела? Или есть еще что-то такое, с чем ты, не сумевший даже должным образом сопроводить свой собственный караван, справляешься лучше меня?
– Да сколько угодно! – фыркнул он презрительно. – Ты говоришь, Санкрист, что разбираешься в экономике? Да любой приказчик в лавке знает о деньгах больше, чем лучшие из вас, магов. Вы видите золото только в мешках и сундуках, но не имеете ни малейшего представления о том, как его заработать, как с умом потратить – так, чтобы оно вернулось с прибытком. Что ты знаешь о выдаче ссуд, о процентах и закладах, о рассрочках платежей и о разнице в обменных курсах?
Я молчал, прожигая его взглядом. Магам некогда задумываться о столь низменных вещах…
– Ты говорил о политике? О да, ни одни переговоры не обходятся без Вершителей. Но кто готовит документы? Кто занимается разведкой, изучает добытые сведения, подсказывает наиболее перспективные решения?
Более всего мне сейчас хотелось его убить, и я еле сдерживался, чтобы не претворить это желание в реальность. Он снова был прав… Маги немало времени отдавали политическим играм, но далеко не столько, сколько профессиональные дипломаты, посвятившие этому всю жизнь, часто начиная с детства, с учебы.
– Военное дело? – продолжал изгаляться он. – О да, на поле боя армия без магов обречена на поражение. А маги без армии? На многое ли способна жалкая кучка волшебников, если их не будут со всех сторон оберегать щиты и клинки простых бойцов? Если десятники не научат своих солдат драться? Если не будет офицеров, чтобы мудро распределить силы, позаботиться об авангарде, резервах, дозорах?
Может, и в самом деле время пребывания Дрогана в этих стенах подошло к концу? Может, покончить с этим сейчас? Возможно, спустя какое-то время я стану сожалеть об этом, но зато какое наслаждение доставит мне зрелище его мучительной смерти! Никто и никогда в прежней жизни, до этого проклятого плена, не позволял себе разговаривать со мной в таком тоне.
– То же и в других областях, в том же искусстве… о да, маги – известные ценители живописи, скульптуры, ювелирных изделий, но способны ли они сами написать хотя бы плохонькую картину? Огранить камень?
– Проклятие, купец! Не дело магов выполнять обычную работу… Гранить камни! Да я в своей жизни владел драгоценностями, которые ты и представить себе не можешь! И уж поверь, знаю камни лучше, чем какой-то торговец, все состояние которого меньше, чем цена вот этого бриллианта! – с этими словами я сунул ему под нос свое кольцо с огромным алмазом, с которым практически никогда не расставался.
– О да, ты знаток! – расхохотался он мне в лицо. – Санкрист альНоор, величайший из смертных знаток ювелирного искусства!
Одним стремительным движением он сдернул кольцо с моего пальца.
– Ты не желаешь видеть очевидного или стремишься обманывать сам себя?
С этими словами он с силой припечатал кольцо к мраморной столешнице. Во все стороны брызнули прозрачные осколки.
Я тупо уставился на пустой, слегка помятый золотой ободок.
– Подделка?
– Разумеется, – снисходительно обронил Дроган. – И я понял это сразу, Санкрист. Я ведь купец, я должен уметь с первого взгляда опознать фальшивку.
Его слова доносились до меня словно сквозь толстое шерстяное одеяло. Я медленно поднялся – золотой ободок покатился по полу, но я уже не замечал этого. Ноги сами понесли меня по коридорам, я бежал, не разбирая дороги, цепляясь за стены, и слышал, что Дроган бежит за мной. Добежав до железной двери, я набросился на замок – дважды уронив ключ, дрожащими руками все же открыл его, распахнул дверь…
Зеленая шпага лежала на том же месте, на ложе из черного бархата. Я схватил ее и изо всей силы хлестнул изумрудным клинком по каменной стене. Еще удар, еще… лезвие высекало искры, пронзительно и обиженно звенело… пока вдруг не переломилось пополам. Кусок в две ладони длиной упал на пол, сопровождаемый тонким, медленно затухающим звуком разбитого стекла.
– Вот, значит, как… – глухо пробормотал Дроган, поднимая острый стеклянный обломок. – Я ведь все правильно понял, Санкрист?
– Ты все понял правильно, – прошептал я одними губами. – Это тоже подделка, Дроган, и, следовательно, Изумрудное Жало где-то в Эммере.
Его вновь окружала тьма – как тогда, в другой жизни. Он теперь считал, жизней было две. «До» и «после». Это было правильно – часто случается так, что человек проживает не одну, а множество жизней. И каждая – очень разная… не всегда хорошая, но обязательно разная. Сейчас он жил второй своей жизнью и старался смириться с этим – все делается по воле Эмнаура, и если бог принял решение, непостижимое для простого смертного, – что ж, остается лишь принять волю высших сил.
Вся жизнь «до» была простой. Он охотился на бандитов, изучал магические искусства в Триумвирате, молился… это было хорошее время, понятное и даже приятное. Была крыша над головой – сначала своя собственная, затем – принадлежащая Триумвирату. Не терзали муки голода – кроме случаев, когда он приносил обет некоторое время воздерживаться от еды. Ему даровали право носить чеканную маску и быть среди близких по духу людей. И еще… еще была вера в мудрость великого Эмнаура в неизбежную победу тьмы над светом…