Страница:
Валерий Воскобойников, Мария Семенова
Экстрасенс
Автор сердечно благодарит
Марию Васильевну Семенову, Наталью Александровну Ухову, Григория Михайловича Воскобойникова, Елену Всеволодовну Перехвальскую, Валерия Всеволодовича Зенина, Евгению Владиславовну Герасимову, Александра Валерьевича Воскобойникова, Хокана Норелиуса (Швеция), Максима Ивановича Крютченко и многих других за ценнейшие советы, искреннее внимание, долготерпение и поддержку!
Валерий Воскобойников (соавтор книг «Те же и Скунс», «Те же и Скунс-2»)
Пролог
Сигнал из паутины
Возможно, кто-то уже подсчитывает точное количество сигналов, которые одновременно витают вокруг планеты в интернетовской паутине.
Большинству пользователей оно неизвестно. Хотя все догадываются, что количество это определяется числом со многими нулями. Однако каждое послание, летя через спутники, пересылаясь от провайдера к провайдеру, находит своего пользователя.
И один из этих сигналов, который был послан в начале декабря из ближнего пригорода Петербурга, облетев планету, достиг своей цели почти в том же самом месте – в пригородном леске. Водитель серой «Нивы», стоящей на съезде с Приморского шоссе в районе Ольгина, поймал его в свой сотовый телефон, переслал в ноутбук, где после нескольких декодировок этот сигнал превратился в небольшой абзац текста.
Текст сообщал водителю о новом заказе. Тот, кого заказывали, жил в городе Мурманске и, судя по лаконичной информации, был крупным негодяем. Называлась и сумма вознаграждения. Ее величина говорила о том, что в исчезновении Василия Сергеевича Пояркова заинтересованы очень солидные структуры. Остальные подробности в случае согласия следовало узнать по номеру мурманского телефона, который приводился в конце сообщения. Человек с белесым, а может быть седым, ежиком и самым обыкновенным лицом, каких в уличной толпе тысячи, уничтожил сообщение и выключил компьютер. Все нужное и так отложилось в его памяти до конца жизни. По той же небольшой, но супермощной трубочке, которую на каком-то краю континента в тайной лаборатории по спецзаказу изготавливали умельцы высочайшего международного класса, он позвонил в аэропорт, узнал расписание самолетов на Мурманск и, вырулив на шоссе, спокойно повел свою «Ниву» в сторону светящегося огнями города.
Большинству пользователей оно неизвестно. Хотя все догадываются, что количество это определяется числом со многими нулями. Однако каждое послание, летя через спутники, пересылаясь от провайдера к провайдеру, находит своего пользователя.
И один из этих сигналов, который был послан в начале декабря из ближнего пригорода Петербурга, облетев планету, достиг своей цели почти в том же самом месте – в пригородном леске. Водитель серой «Нивы», стоящей на съезде с Приморского шоссе в районе Ольгина, поймал его в свой сотовый телефон, переслал в ноутбук, где после нескольких декодировок этот сигнал превратился в небольшой абзац текста.
Текст сообщал водителю о новом заказе. Тот, кого заказывали, жил в городе Мурманске и, судя по лаконичной информации, был крупным негодяем. Называлась и сумма вознаграждения. Ее величина говорила о том, что в исчезновении Василия Сергеевича Пояркова заинтересованы очень солидные структуры. Остальные подробности в случае согласия следовало узнать по номеру мурманского телефона, который приводился в конце сообщения. Человек с белесым, а может быть седым, ежиком и самым обыкновенным лицом, каких в уличной толпе тысячи, уничтожил сообщение и выключил компьютер. Все нужное и так отложилось в его памяти до конца жизни. По той же небольшой, но супермощной трубочке, которую на каком-то краю континента в тайной лаборатории по спецзаказу изготавливали умельцы высочайшего международного класса, он позвонил в аэропорт, узнал расписание самолетов на Мурманск и, вырулив на шоссе, спокойно повел свою «Ниву» в сторону светящегося огнями города.
Оздоровительные сеансы для дам среднего возраста
В воскресенье за два часа до сеанса уже выстроилась очередь.
Очередь состояла в основном из женщин. Всем им было между двадцатью пятью и сорока, они заполнили внутренний двор рядом с входом в кинотеатр «Паризиана», который в памятные советские времена назывался «Октябрем» и находится в центре Санкт-Петербурга.
– Сколько баб собралось! Куда это они все? – восхищенно удивился кто-то из мужской компании, идущей по Невскому проспекту.
– Да это подвинутые. На сеанс пришли. Не видишь? – ответил ему другой человек из той же самой компании, кивнув на афиши, которые висели в застекленных витринах.
На афишах, выдержанных в розово-голубых тонах, был изображен сорокалетий мужчина с едва заметной загадочной улыбкой и пронизывающим взглядом. Он находился словно в нимбе из слов: «Сеансы лечебной магии доктора Андрея Парамонова». Чуть ниже для любознательных сообщалось, что доктор Парамонов является вице-президентом Всемирной Ассоциации Белой Магии и академиком-секретарем Планетарной Академии Эзотерических наук.
Билеты стоили дороговато, но женщины приобретали их безропотно.
– Только этими сеансами и держусь, – разговаривали в очереди. – Как подзаряжусь энергией, так на неделю хватает.
– А я бы чаще ходила!
– Так и ходите на здоровье, кто вам мешает! Говорят, у него по субботам в кинотеатре «Рубеж» тоже такие сеансы.
– То в «Рубеже»! Мне до него два с половиной часа ехать. Я и сюда-то полтора часа добираюсь. Но зато как заряжусь!
Наконец двери открыли, начался впуск, женщины заволновались, стали напирать на передних, возникла давка.
Зато стоило им прорваться в фойе, как они мгновенно попадали в атмосферу негромкой успокаивающей и слегка таинственной музыки, уютного полумрака. В этом полумраке были хорошо освещены три лотка, на которых пачками лежали брошюры Андрея Парамонова: «Лечебная магия», «Искусство магии древних», «В окружении абсолюта», «Познав себя, изменишь мир», а также стояли ряды небольших, аптечного размера, бутылочек с водой, заряженной оздоравливающей энергией. Они так и назывались – «Вода Парамонова». Если брошюрки покупали в основном те, кто попал впервые, то водой запасались почти все.
Среди искательниц здоровья выделялась статная дама лет сорока. В элегантном французском черном пальто, в модной шляпе – сразу было видно, что это не какой-нибудь секонд-хэнд, в который были одеты многие, – она посматривала на всех как бы свысока, потом взяла брошюру, перелистнула несколько страниц и прочитала строки на ее «спинке»: «Каждая строка этой книги заряжена космической энергией Андрея Парамонова. Даже если вы не станете ее читать, а просто подержите в руках, вы уже получите заряд столь необходимой для вас энергетики. Книга, стоящая в вашем доме на полке, будет оберегать вас от злых чар, настраивать членов вашей семьи на любовь и совместное преодоление жизненных невзгод».
– Ну и туфта! – брезгливо произнесла дама и положила книгу на место.
Ей стали советовать приобрести бутылочку с водой, и она так же брезгливо отодвинулась.
Скоро ее узнала другая женщина, помоложе, более простая, с усталыми глазами и в одежде, наоборот, явно приобретенной на вес в одном из магазинов секонд-хэнда.
– Как вы здесь оказались, Софья Дмитриевна? – спросила она с легким смешком, выдающим смущение.
– Надо же когда-то взглянуть на это явление, – ответила дама. – Столько кругом разговоров. А вы тоже первый раз? Или ходите постоянно?
– Нет, что вы! Конечно, первый. У меня сын, опять тяжелые приступы…
– Да-да, я видела, вы приобретали эту воду, – заметила дама с легкой иронией в голосе. – Я слышала, Викуля, они даже семенем этого Парамонова торгуют?
– Ну уж это не знаю! Это, наверно, слухи, – испугалась женщина с усталыми глазами. – Такого мне никто не рассказывал.
– Ну-ну, – многозначительно проговорила дама. – Муж-то у вас по-прежнему в Мурманске? – рассеянно поинтересовалась она.
В этот момент распахнулись широкие двери в кинозал, и публика, скопившаяся в фойе, стала быстро заполнять пустевшие ряды.
Среди вошедших была и молоденькая девушка в широком пальто с большими перламутровыми пуговицами. Она села во втором ряду и, когда начался сам сеанс, дотронулась до микро-включателей с тыльной стороны пуговиц. Она постаралась сделать это незаметно, хотя вряд ли кто из ее соседок мог подумать, что эти большие перламутровые пуговицы пришиты к пальто вчера вечером для записи сеанса на пленку.
Сеанс, как обычно, делился на четыре неравные части. Часть первая была как бы прологом. Музыка, которая звучала все время, сделалась неожиданно напряженной, полной страстного ожидания, Ее накал совпал с моментом выхода на сцену Андрея Парамонова. И едва он стремительно появился в центре сцены, как музыка оборвалась, а сам Парамонов поднятием руки приветствовал собравшихся женщин.
Некоторые из впервые пришедших попробовали было рукоплескать, но, смутившись тем, что их никто не поддержал, немедленно прервали это занятие. Аплодисментов во время сеанса Парамонов не допускал.
Для Наташи ПорОсенковой, пришедшей на спецзадание, это был всего-навсего обыкновенный лысеющий мужчина лет сорока с небольшим животиком. Одет был в странноватую вишневого цвета мантию. Но даже и Наташа, очень скоро поддавшись наэлектризованности зала, почувствовала в нем что-то необыкновенное.
Парамонов объяснил странность своей одежды для тех, кто впервые пришел на его сеанс: эта мантия досталась ему по наследству от древневавилонских предков, потому что он является единственным на земле прямым потомком главного жреца Вавилонии времен царя Навуходоносора. Тайны своей магии они передавали тысячи лет по мужской линии из поколения в поколение, развивая и умножая ее приемы.
Речь его была недлинной, так что публика не успела устать от исторического экскурса, говорил он спокойно и уверенно, а слова были выстроены так, что создавали непрерывный завораживающий ритм. И когда Наташа незаметно посмотрела по сторонам, то увидела, что многие женщины уже сидят с закрытыми глазами и, по всей видимости, засыпают.
– Мы встретились здесь, чтобы почувствовать счастье и радость жизни, чтобы ощутить себя здоровыми и бодрыми, готовыми преодолеть любые невзгоды! – объявил он в конце первой части. – И я готов выбросить ваши боли в параллельный мир здесь же, немедленно, прямо на сцене. После встречи со мной вы раскроете в себе новые неведомые резервы творческой энергии, найдете любовь и счастье.
Тут неожиданно встала дама в элегантном пальто.
– Извините меня, но я не поверила ни одному вашему слову! – сказала она уверенно и громко, так что ее мог слышать весь зал.
И зал действительно услышал – по нему пролетел легкий испуганный шорох. Все смотрели на Парамонова. Он же, обрадованный возражением дамы, протянул в ее сторону руку и спокойно, слегка насмешливо спросил:
– Так-таки ни одному слову не поверили? Прошу вас, подойдите поближе. Нет, еще лучше – на сцену. Вы ведь привыкли разговаривать с людьми, и мы затеем сейчас научную дискуссию. Представьтесь, пожалуйста.
Дама прошла по проходу, потом поднялась по ступенькам на сцену и, волнуясь, произнесла:
– У меня два высших образования. Я не только биолог, но еще историк Древнего Востока. Так вот, ваша байка о вавилонском жреце – глупая выдумка невежественного…
Она не договорила, потому что Парамонов, который слушал ее с видимым интересом и доброжелательностью, неожиданно резко, взмахнув рукой, скомандовал:
– Стоять! Спать!
Женщина мгновенно смолкла и пошатнулась. Но Парамонов успел приблизиться к ней, взял ее под руку и скомандовал:
– Вы все видите и все слышите. Спите спокойно, вам ничто не мешает. Я ваш врач, вы – больная и пришли ко мне на прием. Что вас беспокоит? Больная, ответьте мне, что вас беспокоит. Я врач и сниму ваши невзгоды.
И затаившийся зал увидел, как дама стала преображаться: исчезали ее самоуверенность, апломб. Перед доктором Парамоновым стояла болеющая жалкая женщина. Она поднесла руки к вискам и сказала страдальчески:
– Знаете, доктор, у меня по утрам часто болит голова. И… и вечерами тоже болит.
– Следите за моими руками! – приказал Парамонов. Он сделал несколько пассов вокруг головы, а потом словно вытащил из ее висков нечто болезненное, сжал в кулак и отбросил в сторону. – Теперь ваша голова спокойная, ясная! – объявил он. – Все страдания выброшены в параллельный мир. Вам светло и радостно. Вы на солнечной поляне. Кругом цветы, мягкий свет, вы хотите нарвать букет любимому человеку. Рвите! Радостно улыбайтесь! Вы собираете букет для любимого человека. Цветов здесь очень много. Что вы здесь видите?
– Колокольчики, ромашки, васильки, – ответила дама, оглядев паркетный пол сцены и уже нагибаясь за первым цветком.
Она стала ходить по сцене и под едва сдерживаемые смешки тех, кто не заснул в самом начале сеанса, пригибаться, якобы собирая букет.
А Парамонов вывел на сцену еще нескольких женщин, мгновенно ввел их в лечебный сон и стал выбрасывать в параллельный мир их хвори. Среди них была и та, что подошла в фойе к важной даме.
– У меня ничего не болит, доктор. Но сын тяжело болен. Может быть, вы…
Парамонов усыпил и ее, и она стала собирать не произрастающие на сцене цветы вместе со своей знакомой.
В третьей части все, кто поднялся к нему на сцену, а их набралось около десяти человек, встали, взявшись за руки, по обе стороны от Парамонова, образовав единую цепь, и, словно заклинание, радостно улыбаясь, повторили несколько раз следом за ним:
– Все мое тело пронизано лучами счастья! Я верю каждому слову моего доктора! Я никогда не чувствовала себя такой счастливой! Как я рада, что в моей жизни есть мой доктор!
В это время едва заметно зазвучала медленная сладостная музыка, и Парамонов объявил:
– Переходим к заключительной части сеанса. Все мы стоим, взявшись за руки, ощущая чувство блаженства от любви друг к другу. Все повторяем за мной: «Мои невзгоды ушли в параллельный мир! Мое тело пронизано лучами счастья. Я верю каждому слову моего доктора! Я никогда не чувствовала себя так легко и радостно. Эта радость останется во мне надолго! Энергии, которую я получила, мне хватит на неделю! Я получила уверенность в жизни, в любви, в деловых успехах. Всякий раз, когда я получаю энергию доктора, я испытываю блаженство!»
Музыка сделалась громче. Парамонов подошел к каждой из стоящих на сцене и галантно вручил им по букетику цветов, которые ему принесла на подносе ассистентка. При этом он пробуждал их несколькими негромкими командами, слегка дотрагиваясь до плеча и негромко говоря какие-то индивидуальные напутствия.
Женщины стали покидать зал, но уже не толкаясь, как входили сюда, а уступая дорогу друг другу. И на многих лицах оставалась легкая радостная улыбка.
Наташа ПорОсенкова, как и все, подалась к выходу, но, заметив, что небольшая группка женщин, смущенно переминаясь, незаметно для остальных стараются остаться в зале, тоже приостановилась, делая вид, что роется в сумочке.
Когда масса людей схлынула, оставшиеся приблизились к сцене, и Наташа, стараясь казаться уверенной, присоединилась к ним.
На сцену вышла ассистентка с обыкновенной школьной тетрадкой в руках.
– На эту неделю только двадцать человек, девочки, – объявила она и присела на корточки, чтобы быть на одном уровне с их головами, – Андрей Бенедиктович очень занят.
– Олечка, но я на прошлой неделе записывалась! Помните, я вам звонила, что не могу прийти?! Вы же мне обещали перенести! – заторопилась одна из тех, что придвинулись вплотную к сцене.
– Я помню, вы у меня тут и записаны.
Остальные, заранее приготовив по две сотенные бумажки, выстроились в небольшую очередь.
Наташа сосчитала стоящих впереди себя. Она была двадцатой. И вроде бы попадала в список. На те самые оздоровительные сеансы, о которых ходили темные и бредовые слухи.
Записалась и важная дама. Она сразу объявила остальным с уже вернувшимся к ней апломбом:
– Меня Андрей Бенедиктович лично пригласил на индивидуальный сеанс!
И так как ее только что все видели на сцене, то никто спорить не стал. Когда же она, отойдя от очереди, громко спросила: «А что мы там будем делать?» – стоящая рядом женщина шепотом, едва шевеля губами, объяснила. И дама многозначительно кивнула головой.
– ПорОсенкова, – сказала Наташа, когда дошла очередь до нее. И протянула свои двести рублей.
– Поросёнкова, – проговорила ассистентка, вписывая ее в тетрадку.
– Не Поросёнкова, а ПорОсенкова. – Наташа всегда краснела, когда ее фамилию произносили неверно.
И тут ассистентка подняла голову:
– А вам сколько лет, девушка? У вас паспорт с собой? Если восемнадцати нет, я не запишу!
Наташа еще больше покраснела, стала доставать из сумочки паспорт. Ассистентка успокоилась и протянула квитанцию голубого цвета.
На ней были напечатаны день и время приема и название: «Доктор Парамонов. Ознакомительно-оздоровительный сеанс».
Выйдя из кинотеатра, Наташа позвонила по карточке из ближайшего автомата и доложила:
– Марина Викторовна! Я все сделала! Как записалось?
– Все хорошо, Наташенька, ты – молодец! – ответила Марина Викторовна Пиновская, которая официально считалась одним из руководителей охранного предприятия «Эгида». А неофициально… О ее неофициальном статусе знали только немногие и очень избранные.
Очередь состояла в основном из женщин. Всем им было между двадцатью пятью и сорока, они заполнили внутренний двор рядом с входом в кинотеатр «Паризиана», который в памятные советские времена назывался «Октябрем» и находится в центре Санкт-Петербурга.
– Сколько баб собралось! Куда это они все? – восхищенно удивился кто-то из мужской компании, идущей по Невскому проспекту.
– Да это подвинутые. На сеанс пришли. Не видишь? – ответил ему другой человек из той же самой компании, кивнув на афиши, которые висели в застекленных витринах.
На афишах, выдержанных в розово-голубых тонах, был изображен сорокалетий мужчина с едва заметной загадочной улыбкой и пронизывающим взглядом. Он находился словно в нимбе из слов: «Сеансы лечебной магии доктора Андрея Парамонова». Чуть ниже для любознательных сообщалось, что доктор Парамонов является вице-президентом Всемирной Ассоциации Белой Магии и академиком-секретарем Планетарной Академии Эзотерических наук.
Билеты стоили дороговато, но женщины приобретали их безропотно.
– Только этими сеансами и держусь, – разговаривали в очереди. – Как подзаряжусь энергией, так на неделю хватает.
– А я бы чаще ходила!
– Так и ходите на здоровье, кто вам мешает! Говорят, у него по субботам в кинотеатре «Рубеж» тоже такие сеансы.
– То в «Рубеже»! Мне до него два с половиной часа ехать. Я и сюда-то полтора часа добираюсь. Но зато как заряжусь!
Наконец двери открыли, начался впуск, женщины заволновались, стали напирать на передних, возникла давка.
Зато стоило им прорваться в фойе, как они мгновенно попадали в атмосферу негромкой успокаивающей и слегка таинственной музыки, уютного полумрака. В этом полумраке были хорошо освещены три лотка, на которых пачками лежали брошюры Андрея Парамонова: «Лечебная магия», «Искусство магии древних», «В окружении абсолюта», «Познав себя, изменишь мир», а также стояли ряды небольших, аптечного размера, бутылочек с водой, заряженной оздоравливающей энергией. Они так и назывались – «Вода Парамонова». Если брошюрки покупали в основном те, кто попал впервые, то водой запасались почти все.
Среди искательниц здоровья выделялась статная дама лет сорока. В элегантном французском черном пальто, в модной шляпе – сразу было видно, что это не какой-нибудь секонд-хэнд, в который были одеты многие, – она посматривала на всех как бы свысока, потом взяла брошюру, перелистнула несколько страниц и прочитала строки на ее «спинке»: «Каждая строка этой книги заряжена космической энергией Андрея Парамонова. Даже если вы не станете ее читать, а просто подержите в руках, вы уже получите заряд столь необходимой для вас энергетики. Книга, стоящая в вашем доме на полке, будет оберегать вас от злых чар, настраивать членов вашей семьи на любовь и совместное преодоление жизненных невзгод».
– Ну и туфта! – брезгливо произнесла дама и положила книгу на место.
Ей стали советовать приобрести бутылочку с водой, и она так же брезгливо отодвинулась.
Скоро ее узнала другая женщина, помоложе, более простая, с усталыми глазами и в одежде, наоборот, явно приобретенной на вес в одном из магазинов секонд-хэнда.
– Как вы здесь оказались, Софья Дмитриевна? – спросила она с легким смешком, выдающим смущение.
– Надо же когда-то взглянуть на это явление, – ответила дама. – Столько кругом разговоров. А вы тоже первый раз? Или ходите постоянно?
– Нет, что вы! Конечно, первый. У меня сын, опять тяжелые приступы…
– Да-да, я видела, вы приобретали эту воду, – заметила дама с легкой иронией в голосе. – Я слышала, Викуля, они даже семенем этого Парамонова торгуют?
– Ну уж это не знаю! Это, наверно, слухи, – испугалась женщина с усталыми глазами. – Такого мне никто не рассказывал.
– Ну-ну, – многозначительно проговорила дама. – Муж-то у вас по-прежнему в Мурманске? – рассеянно поинтересовалась она.
В этот момент распахнулись широкие двери в кинозал, и публика, скопившаяся в фойе, стала быстро заполнять пустевшие ряды.
Среди вошедших была и молоденькая девушка в широком пальто с большими перламутровыми пуговицами. Она села во втором ряду и, когда начался сам сеанс, дотронулась до микро-включателей с тыльной стороны пуговиц. Она постаралась сделать это незаметно, хотя вряд ли кто из ее соседок мог подумать, что эти большие перламутровые пуговицы пришиты к пальто вчера вечером для записи сеанса на пленку.
Сеанс, как обычно, делился на четыре неравные части. Часть первая была как бы прологом. Музыка, которая звучала все время, сделалась неожиданно напряженной, полной страстного ожидания, Ее накал совпал с моментом выхода на сцену Андрея Парамонова. И едва он стремительно появился в центре сцены, как музыка оборвалась, а сам Парамонов поднятием руки приветствовал собравшихся женщин.
Некоторые из впервые пришедших попробовали было рукоплескать, но, смутившись тем, что их никто не поддержал, немедленно прервали это занятие. Аплодисментов во время сеанса Парамонов не допускал.
Для Наташи ПорОсенковой, пришедшей на спецзадание, это был всего-навсего обыкновенный лысеющий мужчина лет сорока с небольшим животиком. Одет был в странноватую вишневого цвета мантию. Но даже и Наташа, очень скоро поддавшись наэлектризованности зала, почувствовала в нем что-то необыкновенное.
Парамонов объяснил странность своей одежды для тех, кто впервые пришел на его сеанс: эта мантия досталась ему по наследству от древневавилонских предков, потому что он является единственным на земле прямым потомком главного жреца Вавилонии времен царя Навуходоносора. Тайны своей магии они передавали тысячи лет по мужской линии из поколения в поколение, развивая и умножая ее приемы.
Речь его была недлинной, так что публика не успела устать от исторического экскурса, говорил он спокойно и уверенно, а слова были выстроены так, что создавали непрерывный завораживающий ритм. И когда Наташа незаметно посмотрела по сторонам, то увидела, что многие женщины уже сидят с закрытыми глазами и, по всей видимости, засыпают.
– Мы встретились здесь, чтобы почувствовать счастье и радость жизни, чтобы ощутить себя здоровыми и бодрыми, готовыми преодолеть любые невзгоды! – объявил он в конце первой части. – И я готов выбросить ваши боли в параллельный мир здесь же, немедленно, прямо на сцене. После встречи со мной вы раскроете в себе новые неведомые резервы творческой энергии, найдете любовь и счастье.
Тут неожиданно встала дама в элегантном пальто.
– Извините меня, но я не поверила ни одному вашему слову! – сказала она уверенно и громко, так что ее мог слышать весь зал.
И зал действительно услышал – по нему пролетел легкий испуганный шорох. Все смотрели на Парамонова. Он же, обрадованный возражением дамы, протянул в ее сторону руку и спокойно, слегка насмешливо спросил:
– Так-таки ни одному слову не поверили? Прошу вас, подойдите поближе. Нет, еще лучше – на сцену. Вы ведь привыкли разговаривать с людьми, и мы затеем сейчас научную дискуссию. Представьтесь, пожалуйста.
Дама прошла по проходу, потом поднялась по ступенькам на сцену и, волнуясь, произнесла:
– У меня два высших образования. Я не только биолог, но еще историк Древнего Востока. Так вот, ваша байка о вавилонском жреце – глупая выдумка невежественного…
Она не договорила, потому что Парамонов, который слушал ее с видимым интересом и доброжелательностью, неожиданно резко, взмахнув рукой, скомандовал:
– Стоять! Спать!
Женщина мгновенно смолкла и пошатнулась. Но Парамонов успел приблизиться к ней, взял ее под руку и скомандовал:
– Вы все видите и все слышите. Спите спокойно, вам ничто не мешает. Я ваш врач, вы – больная и пришли ко мне на прием. Что вас беспокоит? Больная, ответьте мне, что вас беспокоит. Я врач и сниму ваши невзгоды.
И затаившийся зал увидел, как дама стала преображаться: исчезали ее самоуверенность, апломб. Перед доктором Парамоновым стояла болеющая жалкая женщина. Она поднесла руки к вискам и сказала страдальчески:
– Знаете, доктор, у меня по утрам часто болит голова. И… и вечерами тоже болит.
– Следите за моими руками! – приказал Парамонов. Он сделал несколько пассов вокруг головы, а потом словно вытащил из ее висков нечто болезненное, сжал в кулак и отбросил в сторону. – Теперь ваша голова спокойная, ясная! – объявил он. – Все страдания выброшены в параллельный мир. Вам светло и радостно. Вы на солнечной поляне. Кругом цветы, мягкий свет, вы хотите нарвать букет любимому человеку. Рвите! Радостно улыбайтесь! Вы собираете букет для любимого человека. Цветов здесь очень много. Что вы здесь видите?
– Колокольчики, ромашки, васильки, – ответила дама, оглядев паркетный пол сцены и уже нагибаясь за первым цветком.
Она стала ходить по сцене и под едва сдерживаемые смешки тех, кто не заснул в самом начале сеанса, пригибаться, якобы собирая букет.
А Парамонов вывел на сцену еще нескольких женщин, мгновенно ввел их в лечебный сон и стал выбрасывать в параллельный мир их хвори. Среди них была и та, что подошла в фойе к важной даме.
– У меня ничего не болит, доктор. Но сын тяжело болен. Может быть, вы…
Парамонов усыпил и ее, и она стала собирать не произрастающие на сцене цветы вместе со своей знакомой.
В третьей части все, кто поднялся к нему на сцену, а их набралось около десяти человек, встали, взявшись за руки, по обе стороны от Парамонова, образовав единую цепь, и, словно заклинание, радостно улыбаясь, повторили несколько раз следом за ним:
– Все мое тело пронизано лучами счастья! Я верю каждому слову моего доктора! Я никогда не чувствовала себя такой счастливой! Как я рада, что в моей жизни есть мой доктор!
В это время едва заметно зазвучала медленная сладостная музыка, и Парамонов объявил:
– Переходим к заключительной части сеанса. Все мы стоим, взявшись за руки, ощущая чувство блаженства от любви друг к другу. Все повторяем за мной: «Мои невзгоды ушли в параллельный мир! Мое тело пронизано лучами счастья. Я верю каждому слову моего доктора! Я никогда не чувствовала себя так легко и радостно. Эта радость останется во мне надолго! Энергии, которую я получила, мне хватит на неделю! Я получила уверенность в жизни, в любви, в деловых успехах. Всякий раз, когда я получаю энергию доктора, я испытываю блаженство!»
Музыка сделалась громче. Парамонов подошел к каждой из стоящих на сцене и галантно вручил им по букетику цветов, которые ему принесла на подносе ассистентка. При этом он пробуждал их несколькими негромкими командами, слегка дотрагиваясь до плеча и негромко говоря какие-то индивидуальные напутствия.
Женщины стали покидать зал, но уже не толкаясь, как входили сюда, а уступая дорогу друг другу. И на многих лицах оставалась легкая радостная улыбка.
Наташа ПорОсенкова, как и все, подалась к выходу, но, заметив, что небольшая группка женщин, смущенно переминаясь, незаметно для остальных стараются остаться в зале, тоже приостановилась, делая вид, что роется в сумочке.
Когда масса людей схлынула, оставшиеся приблизились к сцене, и Наташа, стараясь казаться уверенной, присоединилась к ним.
На сцену вышла ассистентка с обыкновенной школьной тетрадкой в руках.
– На эту неделю только двадцать человек, девочки, – объявила она и присела на корточки, чтобы быть на одном уровне с их головами, – Андрей Бенедиктович очень занят.
– Олечка, но я на прошлой неделе записывалась! Помните, я вам звонила, что не могу прийти?! Вы же мне обещали перенести! – заторопилась одна из тех, что придвинулись вплотную к сцене.
– Я помню, вы у меня тут и записаны.
Остальные, заранее приготовив по две сотенные бумажки, выстроились в небольшую очередь.
Наташа сосчитала стоящих впереди себя. Она была двадцатой. И вроде бы попадала в список. На те самые оздоровительные сеансы, о которых ходили темные и бредовые слухи.
Записалась и важная дама. Она сразу объявила остальным с уже вернувшимся к ней апломбом:
– Меня Андрей Бенедиктович лично пригласил на индивидуальный сеанс!
И так как ее только что все видели на сцене, то никто спорить не стал. Когда же она, отойдя от очереди, громко спросила: «А что мы там будем делать?» – стоящая рядом женщина шепотом, едва шевеля губами, объяснила. И дама многозначительно кивнула головой.
– ПорОсенкова, – сказала Наташа, когда дошла очередь до нее. И протянула свои двести рублей.
– Поросёнкова, – проговорила ассистентка, вписывая ее в тетрадку.
– Не Поросёнкова, а ПорОсенкова. – Наташа всегда краснела, когда ее фамилию произносили неверно.
И тут ассистентка подняла голову:
– А вам сколько лет, девушка? У вас паспорт с собой? Если восемнадцати нет, я не запишу!
Наташа еще больше покраснела, стала доставать из сумочки паспорт. Ассистентка успокоилась и протянула квитанцию голубого цвета.
На ней были напечатаны день и время приема и название: «Доктор Парамонов. Ознакомительно-оздоровительный сеанс».
Выйдя из кинотеатра, Наташа позвонила по карточке из ближайшего автомата и доложила:
– Марина Викторовна! Я все сделала! Как записалось?
– Все хорошо, Наташенька, ты – молодец! – ответила Марина Викторовна Пиновская, которая официально считалась одним из руководителей охранного предприятия «Эгида». А неофициально… О ее неофициальном статусе знали только немногие и очень избранные.
Когда в глаза заглядывает смерть
Каждый вечер с девяти до десяти часов Василий Сергеевич выводил свою жену на прогулку. Жена заметно подволакивала ногу, да и рука ее была неловко согнута. Василий Сергеевич медленно вел ее, крепко придерживая за здоровую руку, по периметру территории вдоль высокой металлической решетки.
Норвежские строители появились в центре Мурманска, в тихом переулке неподалеку от гостиницы «Арктика», несколько лет назад. Их было немного, работали они быстро и аккуратно, так что привлекали внимание лишь проходящих мимо. Они занимались перестройкой детского сада. Детский сад был типовой – из тех, что строились по всей России в семидесятых – восьмидесятых годах. Окружала его зеленая территория с площадкой для игр, высокой металлической решеткой. Знатоки уверяли, что иностранцы, сохранив внешний облик здания, изменили внутренности неузнаваемо. Теперь здесь был комплекс из нескольких двухэтажных квартир, или, как говорили, «евростандарт». И само собой, каждая квартира обладала отдельным входом. Говорили также, что внутри здания было и помещение для охраны, которая на мониторах, не выходя наружу, постоянно просматривала всю территорию. По-видимому, это было близко к истине, потому что кривую калитку заменили ворота на электрической тяге, которые открывались лишь перед машинами, имеющими право доступа во внутренний двор.
В одной из этих квартир и жил Василий Сергеевич Поярков – владелец «заводов, газет, пароходов». Рассказ о том, как он когда-то за один год превратился из завотделом Мурманского горкома КПСС в видного промышленника, мог бы стать отдельной поэмой. Василий Сергеевич был не одинок в своем превращении, – тогда, на перетекании восьмидесятых в девяностые, богатство страны тоже довольно успешно перетекало в копилки малых и больших партийных функционеров. Надо сказать, что многие из них к этому внезапному богатству сначала относились опасливо, ведь их попросту назначили будущими миллиардерами. И опять же – далеко не все сумели сохранить и приумножить выделенный им кусок общенародного пирога. У кого-то он скоро зачерствел и усох, кто-то, ухватив доставшееся, отправился в бега за рубеж, и потом их встречали то в Италии, то в Канаде, зато другие, на зависть и удивление недавним соратникам по партии, быстро превратились в могучих воротил бизнеса. Сумел умножить доставшееся ему богатство и Василий Сергеевич.
Однако, как известно, богатые тоже плачут. И по разным поводам.
Около полугода назад в семье Василия Сергеевича произошло большое несчастье. Однажды его вызвали прямо с совещания, которое он проводил, а когда он примчался на своем джипе в больницу, то увидел в индивидуальной палате полностью беспомощную жену. Лицо ее было искривлено, рука и нога – отнялись
И хотя он поставил на ноги всю элитную медицину, даже из Москвы дважды возил на самолете профессоров, доставал лучшие западные лекарства, выздоровление проходило медленно.
А сам Василий Сергеевич с удивлением обнаружил, что, несмотря на частые отвлечения со всевозможными дивами, которые начались еще со времени его комсомольского прошлого да так и не прерывались, жену свою он любит искренне и преданно.
Теперь, когда основное лечение было пройдено, многое зависело только от них обоих. Жена все еще подволакивала ногу, да и рукой пользовалась неуверенно, но врачи, надеясь на лучшее, советовали расхаживаться.
В этот вечер они вышли на прогулку вместе с пятилетним внуком. Декабрь стоял слякотный, а закат в эти недели в Мурманске наступает сразу же после восхода.
– Так соскучилась по солнцу, Вася! – говорила жена, неловко переставляя ногу.
– Ничего, Лерочка, все образуется. Разработаем ногу… – Он оглянулся на внука, который, весело подпрыгивая, бегал, словно маленькая собачка, вокруг них
– Сегодня по телевизору опять рассказывали про Хургаду. Помнишь, как мы тогда хорошо слетали?!
– Ну что ты, Лерочка, Хургада – это дешевка, – стал объяснять он жене, будто маленькой девочке, – нам с тобой или на Канары, или в Австралию надо. Говорят, хорошие пляжи в Австралии!..
У Василия Сергеевича было отличное чувство опасности Оно не раз его выручало. Вот и теперь, не договорив фразы, он вдруг почувствовал словно бы пронизывающий порыв ветра, словно укол стрелы, еще не вылетевшей из лука, но уже направляемой врагом.
Продолжая вести жену, он оглянулся. Территория хорошо освещалась, да и невидимая охрана с помощью следящей аппаратуры просматривала каждый квадратный метр. Однако происходило что-то, что могло стать опасным.
Вдоль забора понуро шел ничем не приметный человек с рыжеватой бороденкой. Типичный интеллигент-неудачник, не сумевший вписаться в новую жизнь. Когда он поравнялся с Василием Сергеевичем, взгляды их на мгновение встретились. Глаза у прохожего были бесцветными, да и смотрел он равнодушно, без всякого интереса. Но мужу Лерочки вдруг померещилось, что из глаз этих на него дохнула вся бездна вселенной.
Прохожий, не сбивая ритма, шел дальше к своей цели, если у него была какая-нибудь цель в тот вечер, а Василий Сергеевич, продолжая поддерживать жену под руку, молча себя выругал: от постоянного напряжения уже дома стали мерещиться страхи.
Где ему было знать о том, что несколько секунд назад он заглянул в глаза собственной смерти. А теперь его смерть так же понуро продолжала двигаться вдоль металлической решетки, потом перешла улицу, зашла за угол, сняла рыжеватый парик и отклеила усы с бороденкой.
Однако вид этой самой смерти оставался по-прежнему неприметным: на голове то ли белесый, то ли седой ежик, лицо – каких в толпе тысячи. Смерть вынула из внутреннего кармана небольшую телефонную трубку и, набрав номер, проговорила:
– Считайте, что ничего не было. Кто-то вас подвел, подсунул не те данные. К тому же я по детям и инвалидам не работаю.
Норвежские строители появились в центре Мурманска, в тихом переулке неподалеку от гостиницы «Арктика», несколько лет назад. Их было немного, работали они быстро и аккуратно, так что привлекали внимание лишь проходящих мимо. Они занимались перестройкой детского сада. Детский сад был типовой – из тех, что строились по всей России в семидесятых – восьмидесятых годах. Окружала его зеленая территория с площадкой для игр, высокой металлической решеткой. Знатоки уверяли, что иностранцы, сохранив внешний облик здания, изменили внутренности неузнаваемо. Теперь здесь был комплекс из нескольких двухэтажных квартир, или, как говорили, «евростандарт». И само собой, каждая квартира обладала отдельным входом. Говорили также, что внутри здания было и помещение для охраны, которая на мониторах, не выходя наружу, постоянно просматривала всю территорию. По-видимому, это было близко к истине, потому что кривую калитку заменили ворота на электрической тяге, которые открывались лишь перед машинами, имеющими право доступа во внутренний двор.
В одной из этих квартир и жил Василий Сергеевич Поярков – владелец «заводов, газет, пароходов». Рассказ о том, как он когда-то за один год превратился из завотделом Мурманского горкома КПСС в видного промышленника, мог бы стать отдельной поэмой. Василий Сергеевич был не одинок в своем превращении, – тогда, на перетекании восьмидесятых в девяностые, богатство страны тоже довольно успешно перетекало в копилки малых и больших партийных функционеров. Надо сказать, что многие из них к этому внезапному богатству сначала относились опасливо, ведь их попросту назначили будущими миллиардерами. И опять же – далеко не все сумели сохранить и приумножить выделенный им кусок общенародного пирога. У кого-то он скоро зачерствел и усох, кто-то, ухватив доставшееся, отправился в бега за рубеж, и потом их встречали то в Италии, то в Канаде, зато другие, на зависть и удивление недавним соратникам по партии, быстро превратились в могучих воротил бизнеса. Сумел умножить доставшееся ему богатство и Василий Сергеевич.
Однако, как известно, богатые тоже плачут. И по разным поводам.
Около полугода назад в семье Василия Сергеевича произошло большое несчастье. Однажды его вызвали прямо с совещания, которое он проводил, а когда он примчался на своем джипе в больницу, то увидел в индивидуальной палате полностью беспомощную жену. Лицо ее было искривлено, рука и нога – отнялись
И хотя он поставил на ноги всю элитную медицину, даже из Москвы дважды возил на самолете профессоров, доставал лучшие западные лекарства, выздоровление проходило медленно.
А сам Василий Сергеевич с удивлением обнаружил, что, несмотря на частые отвлечения со всевозможными дивами, которые начались еще со времени его комсомольского прошлого да так и не прерывались, жену свою он любит искренне и преданно.
Теперь, когда основное лечение было пройдено, многое зависело только от них обоих. Жена все еще подволакивала ногу, да и рукой пользовалась неуверенно, но врачи, надеясь на лучшее, советовали расхаживаться.
В этот вечер они вышли на прогулку вместе с пятилетним внуком. Декабрь стоял слякотный, а закат в эти недели в Мурманске наступает сразу же после восхода.
– Так соскучилась по солнцу, Вася! – говорила жена, неловко переставляя ногу.
– Ничего, Лерочка, все образуется. Разработаем ногу… – Он оглянулся на внука, который, весело подпрыгивая, бегал, словно маленькая собачка, вокруг них
– Сегодня по телевизору опять рассказывали про Хургаду. Помнишь, как мы тогда хорошо слетали?!
– Ну что ты, Лерочка, Хургада – это дешевка, – стал объяснять он жене, будто маленькой девочке, – нам с тобой или на Канары, или в Австралию надо. Говорят, хорошие пляжи в Австралии!..
У Василия Сергеевича было отличное чувство опасности Оно не раз его выручало. Вот и теперь, не договорив фразы, он вдруг почувствовал словно бы пронизывающий порыв ветра, словно укол стрелы, еще не вылетевшей из лука, но уже направляемой врагом.
Продолжая вести жену, он оглянулся. Территория хорошо освещалась, да и невидимая охрана с помощью следящей аппаратуры просматривала каждый квадратный метр. Однако происходило что-то, что могло стать опасным.
Вдоль забора понуро шел ничем не приметный человек с рыжеватой бороденкой. Типичный интеллигент-неудачник, не сумевший вписаться в новую жизнь. Когда он поравнялся с Василием Сергеевичем, взгляды их на мгновение встретились. Глаза у прохожего были бесцветными, да и смотрел он равнодушно, без всякого интереса. Но мужу Лерочки вдруг померещилось, что из глаз этих на него дохнула вся бездна вселенной.
Прохожий, не сбивая ритма, шел дальше к своей цели, если у него была какая-нибудь цель в тот вечер, а Василий Сергеевич, продолжая поддерживать жену под руку, молча себя выругал: от постоянного напряжения уже дома стали мерещиться страхи.
Где ему было знать о том, что несколько секунд назад он заглянул в глаза собственной смерти. А теперь его смерть так же понуро продолжала двигаться вдоль металлической решетки, потом перешла улицу, зашла за угол, сняла рыжеватый парик и отклеила усы с бороденкой.
Однако вид этой самой смерти оставался по-прежнему неприметным: на голове то ли белесый, то ли седой ежик, лицо – каких в толпе тысячи. Смерть вынула из внутреннего кармана небольшую телефонную трубку и, набрав номер, проговорила:
– Считайте, что ничего не было. Кто-то вас подвел, подсунул не те данные. К тому же я по детям и инвалидам не работаю.
Часть первая. Голова в аквариуме
Лицом в снежную жижу
Ведущий научный сотрудник Института защиты моря Николай Николаевич Горюнов ехал в мурманский аэропорт и от этого испытывал легкое волнение. Когда-то на самолете он летал часто – и не только в Питер, но и на Дальний Восток. До Мурманска он отработал несколько лет на другом краю континента – на биологической базе острова Русский, куда можно добраться только на катере из Владивостока. Но тогда полеты через всю страну хотя и казались дороговатыми, однако не разрушали семейный бюджет. А часто они вообще ничего не стоили – оформлялись как командировки.
Теперь же он ездил в Петербург только на поезде, причем брал самый дешевый билет. И вот – неожиданно повезло: дорогу ему оплачивал сам Сорос. Конечно, удачливый международный финансист Сорос не знал о существовании Николая Николаевича и, скорей всего, никогда не узнает. Просто в Петербурге собирался международный конгресс по морской биологии, а еще точнее, по морской экологии, который спонсировал Институт «Открытое общество», а Николай Николаевич впервые после долгого перерыва был восстановлен во всех правах и его доклад поставлен в программу конгресса.
Настроение не портила даже отвратительная погода. Валил мокрый снег, который залеплял лобовое стекло на его «единичке». «Дворники» работали безостановочно, и он едва успел тормознуть, когда увидел голосующего мужика.
– Мастер, как насчет аэропорта? – спросил мужик с длинным, облегающим спину рюкзаком за спиной. – Полтинника хватит?
На вид мужику было лет сорок, с бесцветным лицом, в обыкновенной неброской куртке и лыжной шапочке.
Это была удача. Хотя прежде он никогда бы не стал брать с попутчиков мзду, но сейчас своих денег у Николая Николаевича кот наплакал и лишний приработок был полезен. Однако не мешало и поторговаться.
– Полтинника? – И Николай Николаевич легко рассмеялся. – Вы хоть знаете, сколько таксисты спрашивают?
– Да я же в баксах, – солидно объяснил мужик. И это был уже совсем другой разговор. – А то смотри, я кого другого перехвачу.
– Залезайте. – Николаю едва удалось скрыть поспешность. – Конечно, подброшу.
Упускать такое везение было бы полным сумасбродством. И он, больше не раздумывая, открыл обе правые двери. Хотя кое-какую осторожность стоило проявить.
– Суньте рюкзак на заднее сиденье.
Мужик стряхнул снег с рюкзака, плеч и шапочки, потом с ног и уселся на заднем сиденье рядом с рюкзаком.
– Может, кого еще подхватишь, – дружелюбно объяснил он.
– Вы только извините, но баксы желательно сразу, – попросил Николай Николаевич. – А то вчера подвозил двоих, так кинули, – соврал он зачем-то.
Мужик понимающе кивнул, достал из бокового кармана куртки зеленую бумажку и, не споря, ее протянул.
Николай Николаевич хотел проверить валюту на хруст, он как раз на днях слышал в «Новостях», что из Чечни опять просочились фальшивые доллары, но в последний момент засмущался.
– С судна, что ли?
– Ну, – согласился мужик, но сказал это так, что дальнейшие расспросы чуткий Николай Николаевич посчитал неуместными.
Похоже, полоса везения начиналась и в самом деле. Хотя он даже думать об этом боялся и потому не слишком радовался. То горе, которое случилось с ним в предыдущие годы, многому научило. Но и поблагодарить обстоятельства тоже было не грех: сейчас вместо набитого автобуса, в который вечно забивались газы, он едет по длинной дороге в своей машине. Машину эту попросил оставить в аэропорту под окном общежития его друг Лёничка – врач «скорой помощи», влюбленный в тамошнюю медсестру. Рано утром Лёничка отправится в город на дежурство и поставит ее в гараж. А теперь вот еще и пятьдесят долларов благодаря пассажиру с неба свалились. Не говоря о бесплатном полете домой, в Петербург. Правда, после Петербурга маячило одно неприятнейшее дело, к которому Николай Николаевич даже не представлял, как подступится, но оно пока еще было далеко.
Теперь же он ездил в Петербург только на поезде, причем брал самый дешевый билет. И вот – неожиданно повезло: дорогу ему оплачивал сам Сорос. Конечно, удачливый международный финансист Сорос не знал о существовании Николая Николаевича и, скорей всего, никогда не узнает. Просто в Петербурге собирался международный конгресс по морской биологии, а еще точнее, по морской экологии, который спонсировал Институт «Открытое общество», а Николай Николаевич впервые после долгого перерыва был восстановлен во всех правах и его доклад поставлен в программу конгресса.
Настроение не портила даже отвратительная погода. Валил мокрый снег, который залеплял лобовое стекло на его «единичке». «Дворники» работали безостановочно, и он едва успел тормознуть, когда увидел голосующего мужика.
– Мастер, как насчет аэропорта? – спросил мужик с длинным, облегающим спину рюкзаком за спиной. – Полтинника хватит?
На вид мужику было лет сорок, с бесцветным лицом, в обыкновенной неброской куртке и лыжной шапочке.
Это была удача. Хотя прежде он никогда бы не стал брать с попутчиков мзду, но сейчас своих денег у Николая Николаевича кот наплакал и лишний приработок был полезен. Однако не мешало и поторговаться.
– Полтинника? – И Николай Николаевич легко рассмеялся. – Вы хоть знаете, сколько таксисты спрашивают?
– Да я же в баксах, – солидно объяснил мужик. И это был уже совсем другой разговор. – А то смотри, я кого другого перехвачу.
– Залезайте. – Николаю едва удалось скрыть поспешность. – Конечно, подброшу.
Упускать такое везение было бы полным сумасбродством. И он, больше не раздумывая, открыл обе правые двери. Хотя кое-какую осторожность стоило проявить.
– Суньте рюкзак на заднее сиденье.
Мужик стряхнул снег с рюкзака, плеч и шапочки, потом с ног и уселся на заднем сиденье рядом с рюкзаком.
– Может, кого еще подхватишь, – дружелюбно объяснил он.
– Вы только извините, но баксы желательно сразу, – попросил Николай Николаевич. – А то вчера подвозил двоих, так кинули, – соврал он зачем-то.
Мужик понимающе кивнул, достал из бокового кармана куртки зеленую бумажку и, не споря, ее протянул.
Николай Николаевич хотел проверить валюту на хруст, он как раз на днях слышал в «Новостях», что из Чечни опять просочились фальшивые доллары, но в последний момент засмущался.
– С судна, что ли?
– Ну, – согласился мужик, но сказал это так, что дальнейшие расспросы чуткий Николай Николаевич посчитал неуместными.
Похоже, полоса везения начиналась и в самом деле. Хотя он даже думать об этом боялся и потому не слишком радовался. То горе, которое случилось с ним в предыдущие годы, многому научило. Но и поблагодарить обстоятельства тоже было не грех: сейчас вместо набитого автобуса, в который вечно забивались газы, он едет по длинной дороге в своей машине. Машину эту попросил оставить в аэропорту под окном общежития его друг Лёничка – врач «скорой помощи», влюбленный в тамошнюю медсестру. Рано утром Лёничка отправится в город на дежурство и поставит ее в гараж. А теперь вот еще и пятьдесят долларов благодаря пассажиру с неба свалились. Не говоря о бесплатном полете домой, в Петербург. Правда, после Петербурга маячило одно неприятнейшее дело, к которому Николай Николаевич даже не представлял, как подступится, но оно пока еще было далеко.