Востоков Станислав. Поглотитель планет

Тэкс, все еще с чайником в руках, стоял рядом парализованный собственными действиями и в тихой панике ожидал развязки. Неизвестно, что стряслось бы с Тэксом и Петром Васильевичем, когда капитан пришел бы в себя и отплатил штурману. Ведь человеком он был добрым и увечья штурмана его наверняка бы огорчили. Но в критический момент Бэримор нагнулся к луже и что-то достал там концом вилки. - Любопытно, любопытно... - сказал робот в напряженной тишине, где, казалось, зажги спичку и все взлетит на воздух, - смотрите, это - Щекотун. Такой паразит, он живет на летучих крысах и, когда их щекочет, они начинают визжать и выпускают кусочки добычи, которыми он и питается. Оказывается, их можно смыть сладким чаем! Кто бы мог подумать! Бэримор отошел к лампе и принялся вертеть вилку, пытаясь получше рассмотреть щекотуна. К этому моменту Сотник успокоился настолько, что начал понимать, что живых существ бить нельзя. А разумных тем более. Потому лишь метнул на Тэкса нехороший взгляд, от которого тот уронил чайник. Затем поднялся и, повернувшись к штурману спиной, так отряхнул с себя чай, что большая часть его досталась Тэксу. А парализованный штурман только морщился, моргал и даже не пытался отступить. Так часто бывает: хочешь кому-нибудь помочь - усердствуешь, стараешься, а этого никто не понимает. Пока Петр Васильевич мылся, Бэримор убрал чайник, вытер коричневую лужу и наловил целый спичесный коробок щекоткнов. К тому времени Тэкс отошел настолько, чтобы начать дрожать. Он сел в кресло и закрыл глаза. - Да, - сказал вдруг робот, - теперь я знаю, что есть и такой смысл жизни. Штурман открыл измученные глаза и посмотрел на робота. - Ты готов был пожертвовать жизнью ради друга, Ты поступил - как Садко! Иэкс сглотнул слюну и закрыл глаза снова. В первый и последний раз он пожалел, что родился на этот свет. После купания вид у каптана был хоть и посвежевший, но все еще сердитый. Тэкс время от времени кидал на него быстрые несмелые взгляды и тут же снова погружался в журнал, за которым прятался как за щитом. Одного свирепого взора капитана, лохматившего полотенцем вымытую голову, оказалось достаточно, чтобы штурман надолго скрылся за журнал. Весь остальной день в кабине было спокойно. Сотник читал в каюте, обсыхая, а штурман не покидал своего кресла, опасаясь, что ноги его не послушаются. Бэримор занялся воспитанием летучей крысы. Он хотел проверить на ней теорию Сотника и учил отдавать свою жизнь за другого. Крыса упиралась и ,судя по всему, мерзко ругалась - она свою жизнь ни за кого отдавать не собиралась. Но Бэримор, как мы знаем, был личностью упорной и, если уж чего-то решит, от своего не отступится. Надо же, в конце концов, узнать в чем главный смысл жизни! К вечеру голова Петра Васильевича настолько опухла от криков крысы, что он уже не мог находиться на корабле и вышел на свежий возду новой планеты. Как только визг скрыла толстая оболочка "Перуна", на Сотника опустились мир и покой. Петр Васильевич сел на трап. Лицо капитана тихо обдувал свежий ветер. В ветре чувтвовался запах реки и камыша. Местное солнце цвета черешни уже опускалось за горизонт, и к еще светлому краю его тянулись птицы. Сотник не думал. Он чувствовал и ощущал окружающий мир. Как это было хорошо! Такое можно понять только отсидев безвылазно две недели в тесной кабине скотовоза, где на тебя только и делают, что бросают косые взгляды, да кидаются чайниками. Но постепенно небосвод потемнел. и темнота сгустилась вокруг. Петр Васильевич почувствовал, что стало холодно. Он поднялся и уже готов был скрыться в шлюзе корабля, как ему вдруг захотелось кинуть последний взгляд на едва тлеющую полоску неба у края земли - когда-то он еще увидит закат! Сотник обернулся и замер. Далеко, может быть, в нескольких километрах совсем низко над поверхностью планеты летели жучки, выстроившись в одну линию. Эта линия змеилась и извивалась словно ручей, озаренный полной луной. Сообразив, что это такое, капитан рванул люк, нырнул в нутро корабля и через секунду уже появился с большим сачком в руке, с тем, которым Бэримор обычно ловил насекомых. К счастью, светлячки еще были на месте. Сотник несколько удивился, что их так много. Ему казалось, что после нападения крыс их всего-то горстка осталась. Но это его не смутило, и он быстрыми шагами направился к жучкам в густых сумерках. Шел он, видимо, по какому-то лугу. Идти было неудобно, ноги его то и дело попадали если не на кочку, то в яму. Один раз он чуть не подвернул себе ногу, но, боясь потерять из виду жучков, даже не остановился. Вдруг ему показалось, что светлячки могут скрыться за какой-нибудь горкой, и он их уже никогда не поймает . И он побежал. Теперь он несся лесом. По лицу его хлестали ветки, он поднимал руки, чтобы защитить глаза и продолжал бежать вперед. Он так боялся упустить жучков, что даже позабыл о том, что у него есть фонарь. Вскоре Петр Васильевич начал от усталости тяжело дышать. Он слишком много времени проводил без физических упражнений в кабине корабля. Колючие ветки незнакомых растений драли в клочья комбинезон, царапали кожу рук и лица. Но Сотник не чувствовал этого, в его глазах отражалась только узенькая блестящая линия. Но ближе она так и не стала. Зато он словно воочию увидел одиннадцать пар доверчивых глаз из приюта на Каменной и услышал голос Малютки Фи. Рассказывавший, как каждый из умерших ребят становится светлячком. Вдруг почва ушла из-под ног Сотника, и он почувствовал холод, поднимающийся от ног до пояса, потом и до груди. Линия у горизонта скакнула и исчезла. Холод поднялся до шеи. Наконец Петр Васильевич вернулся к действительности. И понял, что провалился в болото. Он начал шарить руками в воздухе, пытаясь найти спасительные ветви, но погружался все глубже и глубже. Тут му со всей ясностью представилось, насколько это глупо, погнаться за жучками на другой конец галактики и утонуть возле ино планетной деревни. В этот момент его рука нащупала тоненькую ветвь. Ветка была сплошь усажена острыми колючками, но Сотник, взвыв отболи, сжал ее сначала одной рукой, а потом и второй, и начал перебирать ладонями. Болото не хотело отпускать свою добычу, чмокало и злилось, а Сотник страшно боялся, что ветка вот-вот обломится. Но она была упругой. И скоро Сотнику попалась еще одна, затем еще - и толще. И вот болото отвратительно хрюкнуло, и Потр Васильевич выполз на берег. Ветер пронизывал его до самой середины костей, руки жгло, внутри мутило. Тут он вспомнил о светлячках, попытался подняться, но голова его пошла кругом, и он, сделав шаг вперед, упал на землю. На него снова смотрели дети с Каменной. Петр Васильевич не знал, долго ли он пролежал у инопланетного болота, но сквозь пелену тумана, который стоял у него в голове, он различил чьи-то крики. Голос с надрывом повторял что-то по интонации очень похожее на призыв: - Чернушка! Чернушка-а! Сотника пробрал страх. Неужели опять директор со своей коровой? - Чернушка-а! Чернушка-а! - закричал кто-то снова. Ну, может, и не совсем эти слова, однако... Петр Васильевич напрягся и приподнялся на руках. Его колотила крупная дрожь. Он ведь искупался в холодном болоте. А на дворе стояло далеко не лето. Это Сотник понял, когда еще днем смотрел на желтые леса. Вдруг из-за густого кутарника вылетела бабка с керосиновым фонарем и чуть не наступила на Петра Васильевича. Увидев Сотника, заляпанного грязью, она сначала охнула от страха, но вовремя разобралась и запричитала от жалости. Напричитавшись над Сотником на незнакомом наречии и обойдя его пару раз кругом, чтобы получше рассмотреть царапины, бабка спросила? - Хтог хтыг? Единственное, что понял Сотник, что его о чем-то спрашивают и что надо отвечать, если он не хочет здесь отморозить почки. А этого онЭ конечно, не хотел. Петр Васильевич собрал все оставшиеся силы и произнес: - Космонавт. С земли, - а потом почему-то добавил: - За жучками. - Хтаг хтожг хтебях в хнашег хболотог хзанеслог? Космонавтг? - заахала инопланетянка, качая фонарем. - За жучками я... - только и повторил Сотник. Руки его ослабли, и он снова ткнулся носом в землю. - За жучками,,, - тихо произнесли снова его губы. Тут, конечно, инопланетянка поняла, что ему очень плохо. Она хотела было его поднять, но вскоре выяснилось, что, стоя на коленях, он был одного с нею роста. Эти инопланетяне были не из высоких. Тогда старушка опустила Петра Васильевича, отломила сухой сук от какого-то дерева и сунула Сотнику в руку. Теперь дело пошло лучше. Сотник оперся о палку, поднялся и навалился на старухины плечи словно огромный медведь. Но бабушка, видно, была крепкая, закаленная крестьянскими невзгодами, и что-то непрестанно говоря, медленно повела капитана "Перуна" из леса. А сотник сосредоточил свои усилия на том, чтобы снова не грохнуться на землю. Он прекрасно понимал, что во второй раз бабушка его может и не поднять. Все-таки она - бабушка как-никак. Вот уж и лес стал не таким густым. Вот уж и звезды на небе развиднелись. Еще чуть-чуть и они вошли в уютный домик. Да, он был похож на настоящую избушку из сказки. Такое туту было все крохотное и теплое. Бабушка аккуратно положила Сотника на лавочку у стены. Затем, не разгибаясь, начала пятиться к стулу, и лишь сев, медленно-медленно выпрямилась. Если бы вы потаскали кого-то в два раза больше себя, вы бы тоже не сразу разогнулись. Затем она сняла с головы платок и вытерла лицо. Ей же не каждый день приходилось таскать инопланетян. Она посматривала на Петра Васильевича. С гостя капала грязь. Руки были в кровавых потеках, лицо исцарапано, а комбинезон изодран в такие лохмотья, что любой нищий умер бы от зависти. Бабушка налила в лохань воды и смыла потеки с лица и рук Сотника. Затем она решила снять с капитана комбинезон, но ей мешали крепкие космические ботинки. На них были таких хитрые кнопочки и замочки, каких старушка отродясь не видывала. Но это не оказалось для нее преградой. Она поступила просто, по-крестьянски. Вооружилась здоровенными ножницами, которыми у них в селе стригли овец, и срезала все замочки - они ведь на ножницы не были рассчитаны. Сняв С Петра Васильевича комбинезон, она укрыла космонавта двумя лоскутными одеялами, потому что одного бы все равно на рост Сотника не хватило, и до самого утра штопала его одежду. Как у них в селе штопали, накладывая на дыры разноцветные квадратики и треугольнички из кусков старой одежды. Лишь перед самым восходом солнца она задула свечу и легла в кровать. Проснувшись поутру Сотник долго потирал голову и другие части тела. Первое же, что увидел, когда немного пришел в себя, это свой космический комбинезон скотовоза дальнего плаванья - расшитый веселыми лоскутками. Будто костюм средневекового веселого скомороха. Сотник подумал, что появись он в таком наряде перед начальством, живо бы остался без работы. Тут вошла спасительница, и он с трудом начал вспоминать, что его кто-то долго куда-то тащил. Сначала он не мог поверить, что эта хрупкая старушка, которая годилась ему в матери, смогла доволочь его от болота до дома. А когда поверил, слезы благодарности навернулись на его глаза. И он поглядел на бабулю с нежностью. Та кивнула на комбинезон, а потом на дверь: - Хдавайг, ходейсяг, хнямг-хнямг и хпрощайг. Сотник кивнул, показывая, что понял. Она же все-таки была крестьянкой, а не владельцем гостиницы. Бабушка тем временем накрыла на стол. Сотнику стало стыдно объедать старушку, но он не хотел нарушать местных обычаев и сел к столу. В тарелке он увидел суп, в котором плавали листья поразительно похожие на кленовые. Но это сходство Сотника совсем не обрадовало. - Хнямг-хнямг! - подбодрила его старушка. Нет, что угодно, но обижать ее Петр Васильевич не мог. Он отчаянно зажмурился, зачерпнул ложкой листья, остановил дыхание, чтобы не чувствовать их вкус, и сунул ее в рот. Но задержки дыхания у Сотника на всю ложку не хватило, и он ощутил прекрасный капустный вкус щей. Бабушка ведь была хоть и инопланетная, но крестьянка. Просто у них на планете капуста росла не кочаном, а отдельными листьями на деревьях. Так, конечно, собирать сложнее, зато земли меньше используется, да и с одно дерева на несколько кочанов набрать можно. И ствол у такого дерева съедобный - как кочерыжка. А щи Сотник уважал, и бабушкина тарелка вмиг опустела. Теперь Петр Васильевич решил, что обязательно что-то должен сделать для старушки. Не мог он просто так уйти, не отплатив добром за добро. - Ну, мать, рассказывай, какие у тебя проблемы, - сказал он. - Может, помогу чем... Старушка, видимо, и не думала, что незнакомый инопланетянин будет предлагать ей свою помощь. Какая уж тут помощь - сам чуть не умер. Однако, проблемы у нее, похоже, были, потому что она вдруг расплакалась и стала объяснять? - Хрулиг У хменяг в хлесг хубежалиг, хокоянныег! Хкакг хихг хтеперьг хсыщешь? Хониг ж хровног хтвоиг хкуропаткиг - хнезаметныег! Про хрулей Сотник знал все, что нужно. Не даром же он двенадцать лет возил скотину! На отсталых планетах, вроде этой, хрулей держали вместо коров, хотя больше они походили на лошадей с рогами, и молоко давали. Кислое. Но, как говорится, в селе и писарь - акакдемик. Только одна у хрулей была неприятная особенность - они запросто меняли цвет и форму. И уж если посчастливилось тебе поймать хруля, дверь в хрульник держи закрытой, А то убежит твой хруль прикинется березкой - и в жизни не отличишь, где скотинка, а где деревцо. Вот и старушка про это рассказала, и про то, что хрули у нее убежали, когда она вместе со всем селом решила спрятаться в лесу от Поглотителя Планет. И тут про эту комету, оказывается, уже слышали. - А в лес-то заем? - удивился Сотнк. - Хкакг хзачемг? - еще больше удивилась старушка. - Хчтобг хнег хпроглолилг! Они, наверное. Думали, что от кометы можно спрятаться в лесу, как от разбойников. У Петра Васильевича вид был довольно ошарашенный. Какие уж тут меры спасения! Но пока было главное - отыскать хрулей бабушки. Сотник попросил ее показать, где они могли бы спрятаться по ее предположению. И они снова направились в лес. Идя между мрачными растениями, Сотник снова подивился дикости окружающих мест. Нет, не спаси его бабушка, отдал бы он тут концы, как пить дать. Тут и волки рыщут наверное. Его сердце снова наполнилось благодарностью к инопланетянке. Вскоре они вышли на полянку. По словам бабушки, именно в этой роще прятались коварные хрули. - Хвотг хтуточкиг хониг хгде-тог, - сказала старушка. - Хдаг хкакг хтыг хихг хнайдешьг? Хониг хжег хровног хкустыг хкакиег! Но эту проблему Сотнк уже обдумал. Когда он забирал сачок Бэримора, с нем лежал коробок робота с щекотунами, которых тому удалось выловить из лужи чая, вылитой на Петра Васильевича. Тогда Сотник просто вытащил коробочку и сунул ее в карман. Ведь с коробком в сачке жуков ловить неудобно - это всякий догадается. А теперь щекотуны пришлись как нельзя кстати. Он открыл коробок и кинул его, как гранату, подальше в чащу. Затем схватил бабку в охапку и гигантскими скачками нырнул в кусты. Бабка притихла. Она ничего из происходящего не понимала. Но Сотника начала опасаться. И зря. Последующие события показали, что расчет старого скотовоза был абсолютно верным. Щекотуны хорошо знали свое дело. Сначала захохотала колючая вишня слева, затем молодой клен, и наконец басистым смехом разразилась ель, под которой залегли Петр Васильевич со старушкой. Это был самый крупный хруль. Вожак остальных хрулей. - Хватай, мать! - крикнул Петр Васильевич, как когда-то кричали: "За Родину!", и кинулся на ель. Хотел бы я, чтоб вы посмотрели, как Петр Васильевич скачет на ели по зеленой поляне. Вот это было зрелище! Пока Сотник объезжал хруля, маскировавшегося под елку, бабушка, натренировавшаяся за долгие годы, быстро скрутила двух остальных. В конце-концов не Сотник же доил их каждый день! Но вот и его хруль, не выдержал схватки и попытался прикинуться кочкой. Но Петра Васильевича таким дешевым фокусом не проведешь! Так что, в итоге, хруль сдался, и его отвели к избе старушки вместе с двумя товарищами. Похихикавая и почесываясь от прицепившихся все же к ним щекотунов, Сотник велел бабульке приготовить сладкой воды, что она, удивившись, все же немедленно сделала. Избавившись от паразитов, хозяйка запрягла хрулей в повозку, и Сотник помог инопланетянке загрузить весь ее скарб на телегу. Правда, бабка никак не могла успокоиться - в довершение захотела разобрать и увезти с собой даже печь. - Мать, - Сотник положил руку ей на плечо. - Если комета шарахнет, то от твоей печки все равно ничего не останется. Будь она хоть здесь, хоть в лесу. Вообще ни от кого ничего не останется. Ты ж ее с собой на тот свет не возьмешь? - Хнетг хужг! - выставила вперед подбородок бабка. - Хеслиг хпомруг хтог с хпечкойг! В хнейг хещег хмояг хбабкаг хкуличиг хпеклаг! И Сотнику ничего не оставалось, как разобрать всю печь до последнего кирпичика и сложить в бабкину телегу. Потом старушка залезла на самую верхушку образовавшейся пирамиды и с вызовом сказала: - Хеслиг уж хпомруг, хтог хкакг хприличныйг хчеловекг - с хпечкойг! Она натянула возжи и, качаясь на горе своего скарба, поехала по дороге. А Сотник стоял и думал, что именно такой бабаки не хватало Бэримору для его диссертации. Он представил себе, как люди спасаются от катастрофы, которая наверняка сотрет в порошок планету, переселяются из деревни в деревню, нагружая свои возы разным барахлом, не понятно что пытаясь спасти - то ли свои жизни ради вещей, то ли вещи ради жизни. И нужна ли она такая жизнь? Сотнику не нужна! Это он знал точно. И вдруг он еще кое-что понял. Никакие это были не жучки - те огоньки, что он видел ночью. Это были вереницы людей, спасающихся от кометы. А светлячки, между тем, могли давно улететь с этой планеты. Пока Петр Васильевич шел через лес домой, он все размышлял о том, как много люди тратят жизней на пустое. Конечно, в перевозке скотины тоже не Бог весть какой смысл, но все же... Тут хоть работу видно, хотя... Чем дальше шел Сотник, тем больше его брали сомнения. Когда до корабля оставалось совсем немного, Сотник уже не был уверен ни в чем. Ему казалось, что его прежняя жизнь не стоит и ломаного гроша. Он, Сотник, все время куда-то летел, кем-то командовал. А что в результате? На одной планете коров больше, на другой - меньше. Вот и весь результат. И тут он абсолютно ясно осознал, что единственная вещь, в которой, действительно, было много смысла - это поймать светлячков для приютских детей с Каменной. Это стало ясно как летний полдень. Вдруг из-за елки на него вылетел Тэкс. Он тяжело дышал, и было видно, что промчался он не один километр. Увидев Сотнка, он остановился как вкопанный, выкатил глаза и открыл рот. Потом, не произнеся ни слова, закрыл. Теперь его глаза сузились в щелки. - Мог бы сказать, куда идешь, - буркнул он наконец и, повернувшись, пошел к кораблю. Легко ему говорить. Ну откуда Сотник мог знать, что провалится в болото и попадет к инопланетной бабаке? Так как же он мог об этом предупредить? Петру Васильевичу было очень неприятно, что из-за него экипаж волновался и даже, судя по обстоятельствам, искал. Значит, друг другу они все-таки еще не совсем чужие. - Да я тут за беженцами вместо жучков гонялся. - сказал Сотник, глядя в землю. - Вечно ты как на сковородке, - проворчал Тэкс. - Вот другим капитанам прикажут на Марс - пожалуйста! Прикажут на Альфу Центавра - пожалуйста! А тебя вечно Америки открывать тянет. Что ж ты думаешь, без твоей помощи мир перевернется, что ли? "Конечно, перевернется", - подумал Петр Васильевич, но вслух ничего не сказал. И к "Перуну" они подошли молча. Через полчаса пришел и Бэримор. Он, видно, тоже разыскивал капитана. Увидев Сотника, он сказал: - Ага! Затем повернулся и пошел тушить капусту. Надо же было кому-то готовить еду! В ожидании вечера, когда снова можно было бы попытаться найти жучков, Сотник слушал радио. В эфире творился настоящий кошмар - Поглотитель Планет приближался к этой части Галактики, и целыесистемы снимались с места и улетали. Кому хотелось оказаться проглоченным? Передавались советы, как лучше спасаться от комет, где она может пролететь, а где - все обойдется. Но на это советчики советовали не надеяться. Да, творилось что-то жуткое. Тэкс все это слушал с мрачным видом. Его можно было понять. Когда диктор сообщил, сколько миллиардов человек исчезло в хвосте кометы. Тэкс хлопнул дверью и ушел в каюту. Видимо, он подозревал, что в скором будущем к этим жертвам могут прибавиться еще трое. А Бэримор, напротив. Совсем не переживал. Он все свободное время занимался тем, что учил добру злую летучую крысу. И что вы думаете? Сначала та кусалась, а когда поняла, что железо кусать без толку - стала визжать. В конце концов потеряла голос и просто злобно смотрела на робота. А Бэримор сажал ее в коробку и читал крысе сказки. О добре и зле. О людях и эльфах, о горе и счастье. И что бы вы себе вообразили? Она слушала! Хотя, что ей еще оставалось делать? Ну и, конечно, начала добреть. Не сразу. Постепенно. Во всяком случае вскоре в ее глазах появилось что-то человеческое. Это все заметили. И снова, как только стемнело, Сотник вооружился сачком и вышел из корабля. На болото он, конечно, идти не собирался. Дураков нет. Но и сидеть сложа руки не думал. Как только Сотник оказался снаружи и глянул в лес, тотчас увидел ленту огоньков поднимающуюся в небо - словно кто-то невидимой рукой поднимал к небу огромную огненную гирлянду. Петр Васильевич едва оторвал взгляд от такой красоты, но времени не было. Нужно было или любоваться или бешено заводить двигатель и лететь за жучками. Как вы думаете, что он выбрал? Правильно. Гигантскими скачками Петр Васильевич бросился к "Перуну". И вскоре тот уже поднимался над колючими лесами планеты, удаляясь от нее все дальше и дальше. Дни шли, летучая крыса добрела, а Сотник даже есть стал у лобового окна, чтобы не спускать глаз с насекомых. Теперь он ждал третьей планеты. Он дал себе слово, что там-то их обязательно поймает. Конечно, ведь иначе его просто выгонят с работы. Слава славой, но и совесть надо иметь! А Тэкс все не отходил от радио, и аппетит у него совсем пропал от переживаний - ведь из динамика только и слышалось, что комета приближается - как будто хотела врезаться именно в них. Тут поневоле аппетит потеряешь! И даже то, что летучая крыса Бэримора стала отзываться на кличку и подавать лапу, его не обрадовало. А кличку Бэримор дал крысе: "Первый". Надо сказать, для робота вполне приличная кличка. Ведь запросто это мог оказаться какой-нибудь "микропроцессор". Первый постепенно научился выполнять команду "взять" и избавил экипаж от сириусианских тараканов, которых команда полгода не могла вывести. Надо сказать, Первый их не поедал, а приносил роботу. И тот уж разделывался с ними своими методами. А что вы еще хотите от крысы, воспитанной на добрых сказках? За такими занятиями они потихоньку подлетели к следующей планете. Во время подлета была ночь, и капитана "Перуна" очень удивило, что под брюхом орабля, на земле, не видно было ни одного огонька, а между тем, в справочнике говорилось, что эта планета хоть и не первая по галактическим масштабам, но весьма населенная. Жуки же таким вопросом не задавались и смело пошли на посадку. Корабль нырнул за ними. Одно волновало Сотника: жучки начинали гаснуть. Нет, они все еще горели довольно яркими угольками, но как будто уже не так сильно, как в начале. Перед посадкой Сотник внимательно отметил место, где сели светлячки и, пролетев немного дальше. Чтобы их не спугнуть, опустил "Перун" на небольшую опушку. Петр Васильевич хотел тут же вскочить и кинуться за светлячками, но выяснилось, что на этой планете уже наступало утро. А когда светло, как вы знаете, светлячков не найдешь. Сотник все равно решил время до вечера провести за обшивкой корабля, чтобы сторожить жучков. А-то появится какой-нибудь любитель коллекционирования сушеных насекомых и пиши-пропало. Петр Васильевич даже кушать пошел на трап. Вот так он сидел и ел бутерброд, когда заметил, что между деревьев мелькнули и вышли на поляну люди. Сотник перестал есть. А вдруг это любители сушеных насекомых? Но вскоре стало ясно, что уж этим-то людям совсем не до жучков. Они были какие-то всклокоченные, грязные, и имели очень усталый вид. Многие опирались о посохи. Все несли с собой вещи. Чемоданы, рюкзаки, сумки... Они казались беженцами с какой-то войны. Эту толпу возглавлял невысокий человек с большой лысиной. Он был единственным в куче народа, чьи движения отличались бодростью. Он то и дело кричал, и выглядел довольным и деловитым. Это Сотник сразу отметил. - Шире шаг! Не останавливайтесь! Грум, проснись! Чурка, толкни Грума! Ты что, тоже спишь? Саг, толкни их обоих! Из "Перуна" на шум вышли Тэкс и Бэримор. Да, такой шум было трудно не услышать! Они стояли и смотрели, как по еще недавно пустому полю проходит толпа измученного народа. А лысый бегает между людьми и, видно, старается поддержать в них бодрость духа. - Отец, - окликнул его Сотник, - чего у вас, война, что ли? Несмотря на то, что лысый и так не закрывал рта, он явно обрадовался возможности поговорить с новым человеком. - От кометы бегем. Спасаимса. - Да куда же вы спасаетесь, если все время по одной и той же планете бегаете? - возопил Сотник. Он, конечно, сразу вспомнил бабаушку-инопланетянку. Неужели и здесь то же? - Ан-нет, - хитро прищурился мужичок, - комета- то в ту сторону шваркнет, а мы на этой! Мы ж, вишь, идем цельно время. Земелька-то крутится, а мы все на этой стороне оказываемся. То есть - в безопасности! Сотник, как открыл рот, так и долго его не закрывал. Видимо, мужичок думал, что, если комета полпланеты снесет, так другая половина им останется и они на ней жить будут! Как яблоко - червивую сторону можно отрезать, а другую съесть. - Вы что, ненормальные? - взбесился тут Тэкс. - Людей спасайте! Вы что, думаете, что ваша планета - апельсин? На доль делится? Если комета врежется, от вас тут нигде ничего не останется, хоть вы на той половине, хоть на этой!