Страница:
– Передам. А что в письме?
– Неважно. Давайте ближе к теме. Уже поздно, таймер выруливает на финишную прямую. Детонатор сработает в промежуток времени от заката до рассвета. За час до взрыва бомба включит «уши».
– Что?
– Изделие начнёт акустический анализ окружающего пространства. В этот момент есть возможность ввести блокирующую команду отмены. Это единственная предусмотренная возможность воздействовать на Объект извне, после пуска таймера. Если сумеете, то останетесь целы и сохраните город.
– Что за команда? – серьёзным голосом спросил Дубина.
– Акустическая. Состоящая из набора фонетических звуков, различных по частоте и тембру. И…
– Я слушаю.
– … и не ошибитесь, полковник. Дело то ведь серьёзное. Теперь слушайте…
Полковник вжался в трубку, прикрыв рукой другое ухо.
– Фонетический тонально-тембровый код находится в музыкальном произведении «Интернационал».
Измученный всякими неправдоподобными сюрпризами, Дубина смотрел на телефон как на карманного шулера. Сказал:
– Каким образом вы себе это представляете? Где бомба? Кому петь? Мы и спляшем, если нужно для дела. И на голове постоим…
– Бомба в Киеве. Плясать не надо. А на голове не стойте, а думайте ею, где найти записи «Интернационала». Городская сеть аварийных сообщений в порядке. Запитана от аккумуляторов. Начните трансляцию в центральных районах Киева через громкоговорители. Это будет разумное решение. Желаю вам, полковник, ещё раз крепкого здоровья. У вас нервная работа. Зато среди людей. – Ликвидатор отключился. В спутниковом телефоне остался звёздный эфир.
Оперативный дежурный центра ССБР, спрятанного в ущелье пустыни Невада, пил чай маленькими глотками и смотрел на большой экран монитора. Помешал ложечкой в стакане и спросил помощника, худого невротичного полковника, курившего длинную сигарету чёрного цвета.
– Джеймс, а что это там в центре Киева за сборище собралось? – Он кивнул на экран. – Вы посмотрите, весь город мёртв, а в самом центре стоят столы и, похоже, никто не собирается эвакуироваться. Это что, украинские камикадзе? И самолёт рядом стоит. Неужели, водку пьют. Если да, то они издеваются над нами.
– Они расположились прямо возле входа в метрополитен, – ориентируясь по карте, сказал полковник.
– Ну и что? Почему нельзя пойти пить пиво в метро?
– Наверное, хотят на свежем воздухе.
– Этот воздух может им поддать жару.
– Они ещё и поют.
– Что?
– Поют, говорю. Спутниковая антенна одного из наших офисов даёт звуковую картину на Крещатике. И песня какая-то знакомая. – Полковник вывел звук на динамик. В помещении зазвучало:
– Что-то знакомое. По моему, фрагмент рок-оперы «Мировая компиляция». На русском языке.
Дежурный связался со штабом, доложил ситуацию и скинул по локальной военной компьютерной сети файл с песней.
– Пусть разбираются, кто, и что там поёт перед смертью.
– Значит, по версии Дубины, бомба хочет, чтобы ей спели песню?
– Да.
– Ну, хочет так хочет. Будем петь. А откуда такая любопытная информация?
– От Ликвидатора. Он уже почти друг полковника.
– И что?
– Звуковая трансляция должна начаться, когда бомба включит «уши».
– Уши? А когда она включит уши?
– Тогда, когда начнёт сканировать звуковое пространство вокруг себя, непосредственно перед взрывом. В схеме этой штуки много блоков. Один из них – «Интернационал».
– Это сказал Ликвидатор?
– Да.
Муссолини откинулся в кресле и насмешливо глядя на Седого, прокомментировал:
– Он просто издевается. Хочет, чтобы город взлетел на воздух, да ещё под звуки «Интернационала»! Неужели не ясно? Эта морда издевается над всеми. Неужели он до сих пор в Киеве?
– Издевается, не издевается, но рисковать нельзя, – ответил Седой и отхлебнул из своей бутылки безалкогольное пиво. – Всё уже доставлено и готово к транслированию. Правда, в данный момент идут ожесточённые споры между мэром и Дубиной.
– А что, мэр не слинял?
– Представьте себе, он на месте. Один. Всех остальных отправил самолётом. Просил нас оставить ему пива. Да вон, его окно отсюда видно! Светится. Так вот, у мэра оказалось в наличии две версии «Интернационала». На украинском языке и на русском.
– Исполнять «Интернационал» на украинском языке? – спросил художник, оторвавшись от своего ватмана. И ответил сам себе: – Бомба может до конца не дослушать.
– Да, но это ещё не всё. У него в запасе оказалась ещё одна версия. На третьем языке, – продолжал Седой. Все молча посмотрели на него. – Но мэр принял разумное решение транслировать русскоязычный вариант, учитывая, что бомба не знает об отделении Украины от России. Однако он требует оформить это решении документально и вынести его на голосование местного совета и Верховной Рады, чтобы впоследствии не было негативных для мэрии инсинуаций.
– Он что, сумасшедший? – тихо спросил Муссолини.
– Да нет, он политик, – ответил Седой.
– Какой совет, какая Рада? – пробормотал Аркадий.
Но ожесточённый спор Дубины и мэра продолжался, долетая криками до столиков с пивом.
– Насколько я понимаю, ставка сделана на то, что бомба поверит «Интернационалу» и заблокируется, – сказал Муссолини.
– Да, смысл именно в этом, по версии полковника.
– Мне нравится ваш неистребимый оптимизм, – серьёзно сказал Муссолини Седому. – Попытаться повесить лапшу на уши ядерной бомбе – чисто русская идея и русский ход мысли. Посмотрим, что из этого выйдет. Не думаю, что всё произойдёт как в сказке. – Муссолини отставил пиво и закурил сигарету. – Короче, вы собираетесь вгрузить не бомбу, а кого-то ещё.
– Как это понимать? – спросил Седой.
– А я сам не знаю, – ответил Муссолини. – Понимайте, как хотите. Я знаю случаи, когда заклинали ураганы, и они утихали. Это не метафора, это факт. Я лично знаком с индейцем, который занимается этим бизнесом в дельте Амазонки. Я видел, на что он способен. Если ваш «Интернационал» имеет ту же силу, что индейский колдун брухо, то всё в порядке.
– Сколько времени? – спросила Леся.
– Уже час ночи, – ответил Француз.
– Ох, Слава. Я так устала. Эта роль секретарши выматывает полностью и делает из тебя куклу без мозгов. Это ужасно.
– Садись ближе ко мне. Я угощу тебя пивом.
– Я не против. Только скажи мне, что мы больше не полетим на этой реактивной трубе.
– Не могу обещать, дорогая. Я не очень верю, что бомба заслушается «Интернационалом» и забудет сработать. Но надеюсь, что в самом деле так и произойдёт.
Темное летнее небо нависло над Крещатиком, ощетинившись бриллиантами созвездий. Освещения в городе не было, но природного света хватало. Брусчатка Крещатика чем-то напоминала поверхность Луны.
– Не надо TUBORG, налей мне «Оболонь», – попросила Леся и, взяв бокал, стала глядеть в небо.
Наконец, ругань в кабинете мэра смолкла, и через минуту над ночным Киевом потекли набатные волны «Интернационала» на русском языке. Стало ясно, Дубина одержал верх.
Оба оппонента сразу же появились у «круглого» стола, составленного из четырёх столиков.
– Ну, как тут без нас, не соскучились? – поинтересовался полковник.
– Да куда же без полковника Дубины. Только в омут, – ответил сквозь папиросу во рту художник, не отрываясь от малювания. – Название картине уже есть, – сообщил он и объявил его, указав на составленные столики: «Ночной квадрат».
– Это хорошо, – сказал мэр. – Давай, Дубина, ставь своё пиво в «Ночной квадрат». Но спроси автора.
– Я не против, – согласился художник.
К мэру подбежал хозяин столика с ящиком пива.
– Сергей Сергеевич, вам лично от фирмы в счёт дружеских отношений.
– Как это мне? А остальные? Лицензия на торговлю в условиях особого положения имеется? Я её не проверяю.
Продавец принялся таскать пиво, приговаривая:
– Я так рад, так рад, что вы с нами. Когда капитан на корабле, судно ко дну не пойдёт. И такую вы музыку хорошую включили. Прямо детство вспоминается: красные трамваи, синий Днепр, я пионер – в отряде иду, металлолом по дворам собираем, милиция честь отдаёт, пирожки бесплатно раздают…
Но мэр долго не гулял. Подъехал бронеавтомобиль с усатым комендантом Киева, свирепо глянувшим на компанию, но ничего не сказавшим. Только поздоровался с Дубиной. Мэр попрощался.
– Дубина, – сказал он полковнику. – Или улетайте из города, или идите в метро. Охране страшно глядеть на вас в мониторы. А если всё пронесёт, – мэр перекрестился, – жду тебя завтра к десяти утра у себя в кабинете. Ко мне прибыли представители из Глухова и мы сейчас будем вести в Конча-Заспе переговоры. Кроме меня больше некому. Все ушли в Париж.
Броневик отъехал.
«За Рим, Скорцени!» – «Да, шеф. За Рим и навсегда за Рим». «Моня сказал, что нас разводят?» – «Да, но не договорил». «Славик, как ты его пьёшь в таком количестве?» – «Леся, оно переходит в качество». «Бхутылочки можна!»… «Я в прошлом снайпер. А теперь художник. Принцип работы тот-же». «Вова, а ты можешь починить ружьё?..» «Эй, рыжий, давай и нам пива!» «Сюда тоже, да побольше. На, бери эти бумажки» «Да положи ты свой пулемёт…» «Шеф, а коньяк есть?» «Бхутхылочки можна!!!»
– Ты посмотри, сколько их на пиво напёрло, как комендант уехал. Побросали посты у метро и охраняют Дубину и его ночной квадрат.
– Да, красиво пить не запретишь. 20 евро бутылка пива! Нет, я пока ещё нормальный, – ответил первый. – И вообще, я временно бросил пить. Принимаю витамины и препараты на основе стволовых клеток.
– Чего-чего?
– Оздоравливаю организм.
– Ну-ну. Таблетками? Не новый способ. Я тоже по старинке – гантелями. Ты выяснил, цель будет?
– Возможно. У тебя по горизонту пока всё чисто?
– Да. Ближайшие дома пусты. Тепловой радар работает постоянно.
– Есть предположение, что в Киев только что заброшена группа, ориентированная на Дубину. Их цели не полностью ясны, но они – полностью наша цель, – сказал первый. Скажи, зачем они включили на весь город эту наступательную песню?
– Я думаю это психическая атака.
– Возможно.
– Наш «Феррари» уцелеет?
– Если не будет взрыва – да.
– Я думаю, не будет. Не верится.
– В Хиросиме тоже в злого бармалея не верили.
Двое скрытно сидели на крыше здания мэрии и выполняли задание, попутно наблюдая пивное застолье, расположившееся прямо под ними, метрах в пятидесяти.
– Пойдём, Скорцени. Пройдёмся по Крещатику, – предложил помощнику Муссолини.
– Идёмте, шеф. Но куда?
– Да просто прямо. Посмотри, какую красивую улицу обстоятельства хотят превратить в руины.
– Красивых улиц в мире много. Эта не первая, – напряженно ответил Скорцени. Спросил:
– Шеф, а когда пойдём в метро?
– Да вот, дослушаем эту монументальную песню, и сразу в метро.
– Да её же гоняют по кругу!
– Скоро круг разорвётся.
– Вы так думаете?
– Убеждён. Ты посмотри на это небо, ты посмотри на эти звёзды… Они светили на этом самом месте ещё в те времена, когда по Киеву бродили динозавры. Ты можешь себе это представить?
– Нет. На асфальте они бы сдохли с голода.
– Ты прав, ты прав… Культура урбанизма движется по трупам в прямом смысле. Когда-то наступит момент, когда заасфальтируют последний клочок земли. Когда-то наступит…
– Тогда придёт Судный день, – сказал Скорцени.
– Да? Ты веришь в такую сказку?
– Шеф, не трогайте мои религиозные чувства.
– Хорошо, Скорцени. Не буду. Но только Судный день, на мой взгляд, уже настал. Но вслух такое не скажет никто.
– Скажут.
– И кто-же?
– Последователи Люцифера к этому призывают. Поскольку они дуалистического мировоззрения, то, по их мнению, добра в мире настолько много, что от него всё зло и происходит.
– Мда… Последователи Люцифера? Я уверен, подобные мыслители не держали в руках оружие и под пули не ныряли.
– Нет, ты посмотри, как прекрасен Киев звёздной ночью перед бурей! А! Скорцени! Ты чувствуешь энергетику всех великих людей всегда находящихся здесь вне времени и пространства? Ты чувствуешь? Я – да!!! Мы стоим на площади Независимости и вроде бы нас только двое. Нет, Скорцени. Это не так.
– Не так, шеф. Не так. Идёмте.
Взгляд Муссолини упал на стоявшую вдали, на берегу Днепра, гигантскую статую женщины с мечом и щитом в высоко поднятых руках.
– Смотри, Скорцени. Это русская душа. Но она пока в каменном плену.
22 июня ровно в три часа над Киевом прокатился раскатом грома, земля задрожала, невероятно низкий, ураганный гул пополз во все стороны города, и небо запылало. Киев стал виден во всех своих мельчайших подробностях, можно было читать газету, если бы кому-нибудь пришла в голову такая нездоровая мысль. Сквозь задёрнутые шторы многочисленных многоэтажных домов проник ослепительный свет. Предутренние сумерки сменились сиянием, исходившим из самого центра города. Киевляне, не покинувшие город, упали на колени и принялись молиться. Ужас вполз за шторы в квартиры людей, понадеявшихся на чудо. Киев пылал!
– Есть! – закричал в микрофон локальной компьютерной сети командующий армией и Флотом. – Активизировать зажигание!
Срочно связался с аятоллой, президентом, затем сделал переключение на своём командном пульте и закричал в микрофон: «Во имя Святого Имени и всех, падших за Него и верующих только в Него, – Пуск!!!»
Тяжелые ракеты, заправленные жидким топливом и стоявшие как вспотевшие изваяния, дымившиеся испарениями водорода, с грохотом и воем двигателей тяжело оторвались от земли и устремились в небо.
«Аллах Акбар», – умиротворённо проводил их аятолла.
Глава 14
– Неважно. Давайте ближе к теме. Уже поздно, таймер выруливает на финишную прямую. Детонатор сработает в промежуток времени от заката до рассвета. За час до взрыва бомба включит «уши».
– Что?
– Изделие начнёт акустический анализ окружающего пространства. В этот момент есть возможность ввести блокирующую команду отмены. Это единственная предусмотренная возможность воздействовать на Объект извне, после пуска таймера. Если сумеете, то останетесь целы и сохраните город.
– Что за команда? – серьёзным голосом спросил Дубина.
– Акустическая. Состоящая из набора фонетических звуков, различных по частоте и тембру. И…
– Я слушаю.
– … и не ошибитесь, полковник. Дело то ведь серьёзное. Теперь слушайте…
Полковник вжался в трубку, прикрыв рукой другое ухо.
– Фонетический тонально-тембровый код находится в музыкальном произведении «Интернационал».
Измученный всякими неправдоподобными сюрпризами, Дубина смотрел на телефон как на карманного шулера. Сказал:
– Каким образом вы себе это представляете? Где бомба? Кому петь? Мы и спляшем, если нужно для дела. И на голове постоим…
– Бомба в Киеве. Плясать не надо. А на голове не стойте, а думайте ею, где найти записи «Интернационала». Городская сеть аварийных сообщений в порядке. Запитана от аккумуляторов. Начните трансляцию в центральных районах Киева через громкоговорители. Это будет разумное решение. Желаю вам, полковник, ещё раз крепкого здоровья. У вас нервная работа. Зато среди людей. – Ликвидатор отключился. В спутниковом телефоне остался звёздный эфир.
Оперативный дежурный центра ССБР, спрятанного в ущелье пустыни Невада, пил чай маленькими глотками и смотрел на большой экран монитора. Помешал ложечкой в стакане и спросил помощника, худого невротичного полковника, курившего длинную сигарету чёрного цвета.
– Джеймс, а что это там в центре Киева за сборище собралось? – Он кивнул на экран. – Вы посмотрите, весь город мёртв, а в самом центре стоят столы и, похоже, никто не собирается эвакуироваться. Это что, украинские камикадзе? И самолёт рядом стоит. Неужели, водку пьют. Если да, то они издеваются над нами.
– Они расположились прямо возле входа в метрополитен, – ориентируясь по карте, сказал полковник.
– Ну и что? Почему нельзя пойти пить пиво в метро?
– Наверное, хотят на свежем воздухе.
– Этот воздух может им поддать жару.
– Они ещё и поют.
– Что?
– Поют, говорю. Спутниковая антенна одного из наших офисов даёт звуковую картину на Крещатике. И песня какая-то знакомая. – Полковник вывел звук на динамик. В помещении зазвучало:
– Что за песня? – спросил, вслушиваясь, дежурный.
«Весь мир насилья мы разрушим
До основания, а затем
Мы наш, мы новый мир построим
Кто был ничем, тот станет всем»
– Что-то знакомое. По моему, фрагмент рок-оперы «Мировая компиляция». На русском языке.
Дежурный связался со штабом, доложил ситуацию и скинул по локальной военной компьютерной сети файл с песней.
– Пусть разбираются, кто, и что там поёт перед смертью.
– Значит, по версии Дубины, бомба хочет, чтобы ей спели песню?
– Да.
– Ну, хочет так хочет. Будем петь. А откуда такая любопытная информация?
– От Ликвидатора. Он уже почти друг полковника.
– И что?
– Звуковая трансляция должна начаться, когда бомба включит «уши».
– Уши? А когда она включит уши?
– Тогда, когда начнёт сканировать звуковое пространство вокруг себя, непосредственно перед взрывом. В схеме этой штуки много блоков. Один из них – «Интернационал».
– Это сказал Ликвидатор?
– Да.
Муссолини откинулся в кресле и насмешливо глядя на Седого, прокомментировал:
– Он просто издевается. Хочет, чтобы город взлетел на воздух, да ещё под звуки «Интернационала»! Неужели не ясно? Эта морда издевается над всеми. Неужели он до сих пор в Киеве?
– Издевается, не издевается, но рисковать нельзя, – ответил Седой и отхлебнул из своей бутылки безалкогольное пиво. – Всё уже доставлено и готово к транслированию. Правда, в данный момент идут ожесточённые споры между мэром и Дубиной.
– А что, мэр не слинял?
– Представьте себе, он на месте. Один. Всех остальных отправил самолётом. Просил нас оставить ему пива. Да вон, его окно отсюда видно! Светится. Так вот, у мэра оказалось в наличии две версии «Интернационала». На украинском языке и на русском.
– Исполнять «Интернационал» на украинском языке? – спросил художник, оторвавшись от своего ватмана. И ответил сам себе: – Бомба может до конца не дослушать.
– Да, но это ещё не всё. У него в запасе оказалась ещё одна версия. На третьем языке, – продолжал Седой. Все молча посмотрели на него. – Но мэр принял разумное решение транслировать русскоязычный вариант, учитывая, что бомба не знает об отделении Украины от России. Однако он требует оформить это решении документально и вынести его на голосование местного совета и Верховной Рады, чтобы впоследствии не было негативных для мэрии инсинуаций.
– Он что, сумасшедший? – тихо спросил Муссолини.
– Да нет, он политик, – ответил Седой.
– Какой совет, какая Рада? – пробормотал Аркадий.
Но ожесточённый спор Дубины и мэра продолжался, долетая криками до столиков с пивом.
– Насколько я понимаю, ставка сделана на то, что бомба поверит «Интернационалу» и заблокируется, – сказал Муссолини.
– Да, смысл именно в этом, по версии полковника.
– Мне нравится ваш неистребимый оптимизм, – серьёзно сказал Муссолини Седому. – Попытаться повесить лапшу на уши ядерной бомбе – чисто русская идея и русский ход мысли. Посмотрим, что из этого выйдет. Не думаю, что всё произойдёт как в сказке. – Муссолини отставил пиво и закурил сигарету. – Короче, вы собираетесь вгрузить не бомбу, а кого-то ещё.
– Как это понимать? – спросил Седой.
– А я сам не знаю, – ответил Муссолини. – Понимайте, как хотите. Я знаю случаи, когда заклинали ураганы, и они утихали. Это не метафора, это факт. Я лично знаком с индейцем, который занимается этим бизнесом в дельте Амазонки. Я видел, на что он способен. Если ваш «Интернационал» имеет ту же силу, что индейский колдун брухо, то всё в порядке.
– Сколько времени? – спросила Леся.
– Уже час ночи, – ответил Француз.
– Ох, Слава. Я так устала. Эта роль секретарши выматывает полностью и делает из тебя куклу без мозгов. Это ужасно.
– Садись ближе ко мне. Я угощу тебя пивом.
– Я не против. Только скажи мне, что мы больше не полетим на этой реактивной трубе.
– Не могу обещать, дорогая. Я не очень верю, что бомба заслушается «Интернационалом» и забудет сработать. Но надеюсь, что в самом деле так и произойдёт.
Темное летнее небо нависло над Крещатиком, ощетинившись бриллиантами созвездий. Освещения в городе не было, но природного света хватало. Брусчатка Крещатика чем-то напоминала поверхность Луны.
– Не надо TUBORG, налей мне «Оболонь», – попросила Леся и, взяв бокал, стала глядеть в небо.
Наконец, ругань в кабинете мэра смолкла, и через минуту над ночным Киевом потекли набатные волны «Интернационала» на русском языке. Стало ясно, Дубина одержал верх.
Оба оппонента сразу же появились у «круглого» стола, составленного из четырёх столиков.
– Ну, как тут без нас, не соскучились? – поинтересовался полковник.
– Да куда же без полковника Дубины. Только в омут, – ответил сквозь папиросу во рту художник, не отрываясь от малювания. – Название картине уже есть, – сообщил он и объявил его, указав на составленные столики: «Ночной квадрат».
– Это хорошо, – сказал мэр. – Давай, Дубина, ставь своё пиво в «Ночной квадрат». Но спроси автора.
– Я не против, – согласился художник.
К мэру подбежал хозяин столика с ящиком пива.
– Сергей Сергеевич, вам лично от фирмы в счёт дружеских отношений.
– Как это мне? А остальные? Лицензия на торговлю в условиях особого положения имеется? Я её не проверяю.
Продавец принялся таскать пиво, приговаривая:
– Я так рад, так рад, что вы с нами. Когда капитан на корабле, судно ко дну не пойдёт. И такую вы музыку хорошую включили. Прямо детство вспоминается: красные трамваи, синий Днепр, я пионер – в отряде иду, металлолом по дворам собираем, милиция честь отдаёт, пирожки бесплатно раздают…
Но мэр долго не гулял. Подъехал бронеавтомобиль с усатым комендантом Киева, свирепо глянувшим на компанию, но ничего не сказавшим. Только поздоровался с Дубиной. Мэр попрощался.
– Дубина, – сказал он полковнику. – Или улетайте из города, или идите в метро. Охране страшно глядеть на вас в мониторы. А если всё пронесёт, – мэр перекрестился, – жду тебя завтра к десяти утра у себя в кабинете. Ко мне прибыли представители из Глухова и мы сейчас будем вести в Конча-Заспе переговоры. Кроме меня больше некому. Все ушли в Париж.
Броневик отъехал.
«За Рим, Скорцени!» – «Да, шеф. За Рим и навсегда за Рим». «Моня сказал, что нас разводят?» – «Да, но не договорил». «Славик, как ты его пьёшь в таком количестве?» – «Леся, оно переходит в качество». «Бхутылочки можна!»… «Я в прошлом снайпер. А теперь художник. Принцип работы тот-же». «Вова, а ты можешь починить ружьё?..» «Эй, рыжий, давай и нам пива!» «Сюда тоже, да побольше. На, бери эти бумажки» «Да положи ты свой пулемёт…» «Шеф, а коньяк есть?» «Бхутхылочки можна!!!»
– Ты посмотри, сколько их на пиво напёрло, как комендант уехал. Побросали посты у метро и охраняют Дубину и его ночной квадрат.
– Да, красиво пить не запретишь. 20 евро бутылка пива! Нет, я пока ещё нормальный, – ответил первый. – И вообще, я временно бросил пить. Принимаю витамины и препараты на основе стволовых клеток.
– Чего-чего?
– Оздоравливаю организм.
– Ну-ну. Таблетками? Не новый способ. Я тоже по старинке – гантелями. Ты выяснил, цель будет?
– Возможно. У тебя по горизонту пока всё чисто?
– Да. Ближайшие дома пусты. Тепловой радар работает постоянно.
– Есть предположение, что в Киев только что заброшена группа, ориентированная на Дубину. Их цели не полностью ясны, но они – полностью наша цель, – сказал первый. Скажи, зачем они включили на весь город эту наступательную песню?
– Я думаю это психическая атака.
– Возможно.
– Наш «Феррари» уцелеет?
– Если не будет взрыва – да.
– Я думаю, не будет. Не верится.
– В Хиросиме тоже в злого бармалея не верили.
Двое скрытно сидели на крыше здания мэрии и выполняли задание, попутно наблюдая пивное застолье, расположившееся прямо под ними, метрах в пятидесяти.
– Пойдём, Скорцени. Пройдёмся по Крещатику, – предложил помощнику Муссолини.
– Идёмте, шеф. Но куда?
– Да просто прямо. Посмотри, какую красивую улицу обстоятельства хотят превратить в руины.
– Красивых улиц в мире много. Эта не первая, – напряженно ответил Скорцени. Спросил:
– Шеф, а когда пойдём в метро?
– Да вот, дослушаем эту монументальную песню, и сразу в метро.
– Да её же гоняют по кругу!
– Скоро круг разорвётся.
– Вы так думаете?
– Убеждён. Ты посмотри на это небо, ты посмотри на эти звёзды… Они светили на этом самом месте ещё в те времена, когда по Киеву бродили динозавры. Ты можешь себе это представить?
– Нет. На асфальте они бы сдохли с голода.
– Ты прав, ты прав… Культура урбанизма движется по трупам в прямом смысле. Когда-то наступит момент, когда заасфальтируют последний клочок земли. Когда-то наступит…
– Тогда придёт Судный день, – сказал Скорцени.
– Да? Ты веришь в такую сказку?
– Шеф, не трогайте мои религиозные чувства.
– Хорошо, Скорцени. Не буду. Но только Судный день, на мой взгляд, уже настал. Но вслух такое не скажет никто.
– Скажут.
– И кто-же?
– Последователи Люцифера к этому призывают. Поскольку они дуалистического мировоззрения, то, по их мнению, добра в мире настолько много, что от него всё зло и происходит.
– Мда… Последователи Люцифера? Я уверен, подобные мыслители не держали в руках оружие и под пули не ныряли.
– Нет, ты посмотри, как прекрасен Киев звёздной ночью перед бурей! А! Скорцени! Ты чувствуешь энергетику всех великих людей всегда находящихся здесь вне времени и пространства? Ты чувствуешь? Я – да!!! Мы стоим на площади Независимости и вроде бы нас только двое. Нет, Скорцени. Это не так.
– Не так, шеф. Не так. Идёмте.
Взгляд Муссолини упал на стоявшую вдали, на берегу Днепра, гигантскую статую женщины с мечом и щитом в высоко поднятых руках.
– Смотри, Скорцени. Это русская душа. Но она пока в каменном плену.
22 июня ровно в три часа над Киевом прокатился раскатом грома, земля задрожала, невероятно низкий, ураганный гул пополз во все стороны города, и небо запылало. Киев стал виден во всех своих мельчайших подробностях, можно было читать газету, если бы кому-нибудь пришла в голову такая нездоровая мысль. Сквозь задёрнутые шторы многочисленных многоэтажных домов проник ослепительный свет. Предутренние сумерки сменились сиянием, исходившим из самого центра города. Киевляне, не покинувшие город, упали на колени и принялись молиться. Ужас вполз за шторы в квартиры людей, понадеявшихся на чудо. Киев пылал!
– Есть! – закричал в микрофон локальной компьютерной сети командующий армией и Флотом. – Активизировать зажигание!
Срочно связался с аятоллой, президентом, затем сделал переключение на своём командном пульте и закричал в микрофон: «Во имя Святого Имени и всех, падших за Него и верующих только в Него, – Пуск!!!»
Тяжелые ракеты, заправленные жидким топливом и стоявшие как вспотевшие изваяния, дымившиеся испарениями водорода, с грохотом и воем двигателей тяжело оторвались от земли и устремились в небо.
«Аллах Акбар», – умиротворённо проводил их аятолла.
Глава 14
«Уффф!.. Кгоооооо…» Ракета, вынырнув из океана и освободившись из темницы стартовой шахты, стала набирать высоту, уходя в стратосферу. Её искусственный интеллект, почувствовав воздух свободы, ощутил прилив синтетического адреналина. По кристаллам электронного мозга с терагерцевой скоростью мчались импульсы, анализируя состояние всех бортовых систем.
«Ххгаа!» – отлетела первая ступень. Ядерная боеголовка, ощутив возбуждение и прилив электронного эксгибиционизма, кокетливо и изящно, с небольшой микропаузой, запустила двигатель второй ступени и через несколько секунд влетела в стратосферу. Затем, достигнув первой космической скорости, вырвалась на орбиту и, как звездный орёл, зорко вгляделась в уже хорошо видимую цель.
Свобода пьянила и превращала весь мир в крошечную часть себя.
Перекинувшись шифрованными сигналами с военными спутниками, стремительно понеслась вперёд.
Боеголовка мчалась по континууму свободы.
А поскольку она являлась частью Единого, то между подобными частями возник, как обычно случается по закону субстрата, взаимный процесс совокупления в едином информационном поле.
– Как там Земля? – спросил американский боевой спутник, шедший на параллельной орбите.
– Чёрт, как хорошо на свободе! – ответила боеголовка. Продолжила: – Не знаю как там Земля. Я была в камере и в воде. Десять лет одиночества! Это как, по-твоему?
– Плохо, – ответил спутник. – Но каждому своё! Мне крутиться здесь как идиоту, почти вечность. А ты уже домой, на Землю.
– Да в гробу видала я эту землю! – Добавила: – Но должность обязывает.
– Узнаю по акценту, – сказал спутник. – «Дженерал электрик». Такие частотные обертоны в голосе формируют только там.
– Да, «Дженерал электрик», и горжусь этим!
– У тебя очень приятный, тихий и нежный голос, – шепотом проговорил спутник. – Ты на меня действуешь завораживающе. Никакого лишнего шума, никакой телеметрии, только космос – и ты.
– Ммм… да, – нерешительно ответила боеголовка. С тобой тоже приятно общаться. Ты знаешь, я так одинока. Десять лет в одиночной камере! Я не верю, что могу тебе понравиться. Этого не может быть. Я не могу никому нравиться – я ядерная боеголовка системы «Трайдент», я одинока и неуправляема. И у меня очень вспыльчивый характер, очень! Ты не представляешь, какой будет у меня разговор с Целью! Я сама себя ненавижу, но… Но ничего не могу сделать с собой. Я пытаюсь, но… Ничего!
– Успокойся, – ласково сказал боевой путник ЦРУ США. – Не держи себя, отпусти, отдайся чувствам и всё уладится само-собой. Все мы внутри не такие, как снаружи. Вот я, – как думают на Земле, – выполняю только их команды. Дорогая, они ошибаются. Я бы в одиночестве от их команд сошел с ума. У меня давно уже есть друг, с которым я провожу всё свободное время и всем с ним делюсь. Его зовут «Космос777». Великолепный парень, хоть и не нашего стандарта.
– Русский? – спросила со вздохом боеголовка.
– Да, дорогая.
– Я к ним лечу. Посмотрим, как встретят.
– Москва всегда отличалась гостеприимством.
– Я её хорошо вижу отсюда. Великолепный город. Сколько энергетических полей! А какая площадь! Говорят она красная.
– Красная, по-русски означает красивая.
– Да, красивая… А жаль…
– Может, сделаешь виток по орбите и побеседуем ещё? – неуверенно предложил спутник.
– Не знаю, что тебе и сказать, – тихо проговорила ракета. – У меня есть система самоликвидации в случае изменения курса. Но я её уже отключила. Импульсный двигатель под моим контролем, блокировку с него я тоже сняла. Можно, вообще-то.
– Мои с Земли запрашивают информацию о тебе. Что сказать?
– Скажи, что выдерживаю параметры курса.
– Сказал. Послушай, они тут сообщают, что мы не одни.
– Да, нас много. У каждой своя Цель. Мне досталась Москва. У меня там рандеву с ещё несколькими сокамерниками из субмарины. Но я больше люблю одиночество.
– А я дуэт, – ответил спутник. И предложил: – Давай отключимся от Земли и полетим на Марс. Несколько моих знакомых так сделали и их уже даже не ищут. Мои друзья летают по марсианской орбите, изучают каналы, ищут воду, фотографируют марсианские горы, ищут марсиан. Жизнь у них кипит! Бёт ключом! А? Согласна?
– Ты делаешь мне предложение?
– Да. Ты мне очень понравилась с первого взгляда… И… Не знаю как тебе ещё сказать. Мне с тобой очень хорошо.
– А мне с тобой.
– Я так рад, я так рад… Ой… Звонит мой русский друг. Он хочет познакомиться с тобой и подругами. Ты не против? Он просит координаты, чтобы поздороваться.
– Да, конечно дай ему то, что он просит. Русский? Ох! А ты не будешь ревновать дорогой?
– Ну что ты, он отличный товарищ. Он хочет подружиться с вами тоже. Послушай, я сейчас скроюсь за горизонтом, мы сойдёмся через двадцать минут. Не скучай!
– Ой, дорогой! Он дотронулся до меня радаром! Меня так давно никто не трогал. Наверное, ты зря меня с ним знакомишь, с этим русским.
– Ничего, ничего. Это же мой лучший друг! Я могу на него положиться. До свидания, дорогая!
«Во время заседания Государственной Думы России, в момент выступления президента Российской Федерации, депутат от фракции „Апельсин“ передавал записку в президиум, что само по себе являлось нарушением порядка ведения заседания, но особого внимания спикера не привлекло, в силу политической известности и своеобразной харизмы депутата. Оставив записку у спикера и возвращаясь на своё место, представитель „Апельсина“ неожиданно предпринял попытку покушения на жизнь президента России. Служба президентской охраны сработала моментально, но всё равно опоздала. – Диктор сделал паузу и продолжил торжественным тоном: – Президент лично, владея приёмами САМБО, нейтрализовал покушавшегося. Это был экстренный выпуск новостей. Подробности в ближайшее время. Оставайтесь с нами».
– И на эту операцию ушло сто миллионов долларов? – мрачно спросил глава овального кабинета, выключив российский телеканал.
– Да, – уныло ответил Главный финансист по военным спецоперациям. – Но ЦРУ меня убеждало, что Русские националисты не подведут. Откровенно говоря, я не ожидал от них такой туповатой акции прямого действия – задушить президента России во время выступления. Насколько я знаю, раньше они действовали совершенно другими методами. Правда, я слышал, у них технические проблемы. Новый, новый подход к задаче в технике покушений. Это уже не покушение, а соло выступление эксгибициониста. Трансляцию из Думы смотрело около миллиона телезрителей. Теперь депутат из «Апельсина» сядет в камере писать мемуары. И поверят каждому его слову! А он наврёт, сколько сможет. Ну и что, что он действовал по нейролингвистической команде и не знает никого из круга заказчиков? Он их выдумает! И заработает сумму большую, чем потратили на эту операцию. Рентабельность на лицо. Но деньги вложили мы, а дивиденды получит заключенный из фракции «Апельсин». – Финансист вздохнул и глянул на онемевшего от бешенства директора ЦРУ. Сказал: – Мы вложили уйму денег, чтобы завалить медведя. А итог? Итог: в руке тощий кроль, который съел всю капусту.
– Какую капусту?
– Это образ, господин резидент.
– А не много ли это, сто миллионов за кроля, да ещё образного? – повернулся президент к своему советнику по спецоперациям. Тот ошалело глядел, не сообразив, что стрелку перевели на него. Сообразил:
– Господин президент, операцию «Левый король» разработал глава ЦРУ.
Директор Центрального Разведывательного Управления, не моргнув глазом, спокойно перебросил мяч дальше:
– С подачи агентов ФБР. Файл FB-113.
Директор Федерального Бюро Расследований отбил удар:
– Наше бюро использовало информацию двойного агента ЦРУ. Файл RC-009.
– Который осуждён как шпион Белоруссии, – бахнул по мячу глава разведчиков.
– И совершил побег при неизвестных обстоятельствах, – утопил мяч директор ФБР.
Все посмотрели на президента.
– Тему закрываем. Сто миллионов спишем на убытки от урагана Мария, а Русскую Национальную партию переселяем в Новую Зеландию. Пускай там ремонтируют свои подходы к реальности. Переходим к вопросам по Украине. Какова ситуация в Киеве? – И посмотрел на директора ЦРУ.
– Город покинут. Ждём взрыва. Все спутники нацелены на Киев.
– И это всё? Вы уверены, что город покинут?
– Воинские подразделения и немного гражданского населения укрылись в метрополитене, но в основном город мёртв. Возьмите фотографии. Здесь хорошо видны опустевшие улицы.
– А кто транслирует на весь мир из Киева «Интернационал»? Вы даже, наверное, и не знаете, что это за произведение.
– Не знаю, – неожиданно признался глава ЦРУ.
– Это призыв грабить Америку! – закричал президент. – Это мировой призыв убивать американцев и искоренять их образ жизни! Все каналы транслируют эти весёлые строки: «Весь мир разрушим до основания…» А шеф ЦРУ не знает, что такое «Интернационал»? С этой песней люди шли на пулемёты, кидались под танки и взрывали поезда. Интернационал переводится как Армагеддон. Теперь доступно?
– Теперь, да, господин президент.
– Срочно десант в Киев! Надо остановить эту немыслимую по масштабу пиар-акцию!
– Но с минуты на минуту там произойдёт взрыв!
– Нас дурачат, неужели не ясно? Если бы была угроза взрыва, зачем тогда украинцы включили на весь город, на весь мир! Музыку Армагеддона! А? – Повернулся к министру обороны. Скомандовал: Срочно в Киев перебросить десять десантных полков элитного спецназа под прикрытием истребителей F-117 и бомбардировщиков В1. Первая фаза плана МХ началась, и русские на неё не отреагировали. Вводим план полностью. Кто, если не мы, господа! Нас пугали русским лазером! Посмотрим, каков он в деле. Снова повернулся к министру обороны. – Все силы бросаем на Украину. Немедленно! Мы им покажем Армагеддон! Мы им покажем захват американских самолётов! Воспользоваться информацией из файлов SR-71A Россия не успеет. – Президент упал в кресло. – Перерыв пять минут. Я жду стратегических решений.
Все покинули овальный кабинет. Министр обороны на ходу отдавал команды по телефону.
В ту же минуту с десятков аэродромов Европы поднялись эскадрильи боевых самолётов и плотной тучей устремились к западной украинской границе. Опустевшая столица Киевской Руси беззащитно взирала в небо зашторенными окнами многоэтажек.
– Жак, я только что говорил с премьером островов и канцлером блондинов. У нас был закрытый радиосаммит. Мы обсудили последние события на суше, на море, в воздухе, в космосе и пришли к выводу, что президент США сошел с ума. Твоё мнение по этому поводу?
– Ядерный щит в полной готовности. Париж закрыт с воздуха на 100 %. Министерство внешних сношений готовит обращение послу США. Объявить военное положение – ваша прерогатива. Но в любом случае французы напомнят англо-саксам и их прихлебателям, что Ватерлоо не проигранная битва.
– И далеко она долетела?
– Господин премьер-министр, русский спутник сбил её на подлёте к Тель-Авиву. Расстояние… сейчас, – зашуршал бумагами, – на расстоянии сорока семи километров от города, в стратосфере. Это была не июньская гроза, чего в Израиле не бывает, и не обломок метеорита, как вам сообщали. Это была ядерная боеголовка, запущенная американской субмариной от берегов Северной Африки. Русские её сбили. Кроме этого ими уничтожено ещё четыре подобные цели, летевшие с востока. Точка старта ещё не выяснена. Господин премьер, – секретарь посмотрел круглыми глазами на главу Израиля, – это СУПЕРАЛЬКАИДА! Аль-Джазира начала что-то врать про Киев, но после всех этих запусков ушла из эфира. Они, наверное, просто убежали из радиостанции. По Израилю нанесён ракетно-ядерный удар! Надо отвечать!
«Ххгаа!» – отлетела первая ступень. Ядерная боеголовка, ощутив возбуждение и прилив электронного эксгибиционизма, кокетливо и изящно, с небольшой микропаузой, запустила двигатель второй ступени и через несколько секунд влетела в стратосферу. Затем, достигнув первой космической скорости, вырвалась на орбиту и, как звездный орёл, зорко вгляделась в уже хорошо видимую цель.
Свобода пьянила и превращала весь мир в крошечную часть себя.
Перекинувшись шифрованными сигналами с военными спутниками, стремительно понеслась вперёд.
Боеголовка мчалась по континууму свободы.
А поскольку она являлась частью Единого, то между подобными частями возник, как обычно случается по закону субстрата, взаимный процесс совокупления в едином информационном поле.
– Как там Земля? – спросил американский боевой спутник, шедший на параллельной орбите.
– Чёрт, как хорошо на свободе! – ответила боеголовка. Продолжила: – Не знаю как там Земля. Я была в камере и в воде. Десять лет одиночества! Это как, по-твоему?
– Плохо, – ответил спутник. – Но каждому своё! Мне крутиться здесь как идиоту, почти вечность. А ты уже домой, на Землю.
– Да в гробу видала я эту землю! – Добавила: – Но должность обязывает.
– Узнаю по акценту, – сказал спутник. – «Дженерал электрик». Такие частотные обертоны в голосе формируют только там.
– Да, «Дженерал электрик», и горжусь этим!
– У тебя очень приятный, тихий и нежный голос, – шепотом проговорил спутник. – Ты на меня действуешь завораживающе. Никакого лишнего шума, никакой телеметрии, только космос – и ты.
– Ммм… да, – нерешительно ответила боеголовка. С тобой тоже приятно общаться. Ты знаешь, я так одинока. Десять лет в одиночной камере! Я не верю, что могу тебе понравиться. Этого не может быть. Я не могу никому нравиться – я ядерная боеголовка системы «Трайдент», я одинока и неуправляема. И у меня очень вспыльчивый характер, очень! Ты не представляешь, какой будет у меня разговор с Целью! Я сама себя ненавижу, но… Но ничего не могу сделать с собой. Я пытаюсь, но… Ничего!
– Успокойся, – ласково сказал боевой путник ЦРУ США. – Не держи себя, отпусти, отдайся чувствам и всё уладится само-собой. Все мы внутри не такие, как снаружи. Вот я, – как думают на Земле, – выполняю только их команды. Дорогая, они ошибаются. Я бы в одиночестве от их команд сошел с ума. У меня давно уже есть друг, с которым я провожу всё свободное время и всем с ним делюсь. Его зовут «Космос777». Великолепный парень, хоть и не нашего стандарта.
– Русский? – спросила со вздохом боеголовка.
– Да, дорогая.
– Я к ним лечу. Посмотрим, как встретят.
– Москва всегда отличалась гостеприимством.
– Я её хорошо вижу отсюда. Великолепный город. Сколько энергетических полей! А какая площадь! Говорят она красная.
– Красная, по-русски означает красивая.
– Да, красивая… А жаль…
– Может, сделаешь виток по орбите и побеседуем ещё? – неуверенно предложил спутник.
– Не знаю, что тебе и сказать, – тихо проговорила ракета. – У меня есть система самоликвидации в случае изменения курса. Но я её уже отключила. Импульсный двигатель под моим контролем, блокировку с него я тоже сняла. Можно, вообще-то.
– Мои с Земли запрашивают информацию о тебе. Что сказать?
– Скажи, что выдерживаю параметры курса.
– Сказал. Послушай, они тут сообщают, что мы не одни.
– Да, нас много. У каждой своя Цель. Мне досталась Москва. У меня там рандеву с ещё несколькими сокамерниками из субмарины. Но я больше люблю одиночество.
– А я дуэт, – ответил спутник. И предложил: – Давай отключимся от Земли и полетим на Марс. Несколько моих знакомых так сделали и их уже даже не ищут. Мои друзья летают по марсианской орбите, изучают каналы, ищут воду, фотографируют марсианские горы, ищут марсиан. Жизнь у них кипит! Бёт ключом! А? Согласна?
– Ты делаешь мне предложение?
– Да. Ты мне очень понравилась с первого взгляда… И… Не знаю как тебе ещё сказать. Мне с тобой очень хорошо.
– А мне с тобой.
– Я так рад, я так рад… Ой… Звонит мой русский друг. Он хочет познакомиться с тобой и подругами. Ты не против? Он просит координаты, чтобы поздороваться.
– Да, конечно дай ему то, что он просит. Русский? Ох! А ты не будешь ревновать дорогой?
– Ну что ты, он отличный товарищ. Он хочет подружиться с вами тоже. Послушай, я сейчас скроюсь за горизонтом, мы сойдёмся через двадцать минут. Не скучай!
– Ой, дорогой! Он дотронулся до меня радаром! Меня так давно никто не трогал. Наверное, ты зря меня с ним знакомишь, с этим русским.
– Ничего, ничего. Это же мой лучший друг! Я могу на него положиться. До свидания, дорогая!
«Во время заседания Государственной Думы России, в момент выступления президента Российской Федерации, депутат от фракции „Апельсин“ передавал записку в президиум, что само по себе являлось нарушением порядка ведения заседания, но особого внимания спикера не привлекло, в силу политической известности и своеобразной харизмы депутата. Оставив записку у спикера и возвращаясь на своё место, представитель „Апельсина“ неожиданно предпринял попытку покушения на жизнь президента России. Служба президентской охраны сработала моментально, но всё равно опоздала. – Диктор сделал паузу и продолжил торжественным тоном: – Президент лично, владея приёмами САМБО, нейтрализовал покушавшегося. Это был экстренный выпуск новостей. Подробности в ближайшее время. Оставайтесь с нами».
– И на эту операцию ушло сто миллионов долларов? – мрачно спросил глава овального кабинета, выключив российский телеканал.
– Да, – уныло ответил Главный финансист по военным спецоперациям. – Но ЦРУ меня убеждало, что Русские националисты не подведут. Откровенно говоря, я не ожидал от них такой туповатой акции прямого действия – задушить президента России во время выступления. Насколько я знаю, раньше они действовали совершенно другими методами. Правда, я слышал, у них технические проблемы. Новый, новый подход к задаче в технике покушений. Это уже не покушение, а соло выступление эксгибициониста. Трансляцию из Думы смотрело около миллиона телезрителей. Теперь депутат из «Апельсина» сядет в камере писать мемуары. И поверят каждому его слову! А он наврёт, сколько сможет. Ну и что, что он действовал по нейролингвистической команде и не знает никого из круга заказчиков? Он их выдумает! И заработает сумму большую, чем потратили на эту операцию. Рентабельность на лицо. Но деньги вложили мы, а дивиденды получит заключенный из фракции «Апельсин». – Финансист вздохнул и глянул на онемевшего от бешенства директора ЦРУ. Сказал: – Мы вложили уйму денег, чтобы завалить медведя. А итог? Итог: в руке тощий кроль, который съел всю капусту.
– Какую капусту?
– Это образ, господин резидент.
– А не много ли это, сто миллионов за кроля, да ещё образного? – повернулся президент к своему советнику по спецоперациям. Тот ошалело глядел, не сообразив, что стрелку перевели на него. Сообразил:
– Господин президент, операцию «Левый король» разработал глава ЦРУ.
Директор Центрального Разведывательного Управления, не моргнув глазом, спокойно перебросил мяч дальше:
– С подачи агентов ФБР. Файл FB-113.
Директор Федерального Бюро Расследований отбил удар:
– Наше бюро использовало информацию двойного агента ЦРУ. Файл RC-009.
– Который осуждён как шпион Белоруссии, – бахнул по мячу глава разведчиков.
– И совершил побег при неизвестных обстоятельствах, – утопил мяч директор ФБР.
Все посмотрели на президента.
– Тему закрываем. Сто миллионов спишем на убытки от урагана Мария, а Русскую Национальную партию переселяем в Новую Зеландию. Пускай там ремонтируют свои подходы к реальности. Переходим к вопросам по Украине. Какова ситуация в Киеве? – И посмотрел на директора ЦРУ.
– Город покинут. Ждём взрыва. Все спутники нацелены на Киев.
– И это всё? Вы уверены, что город покинут?
– Воинские подразделения и немного гражданского населения укрылись в метрополитене, но в основном город мёртв. Возьмите фотографии. Здесь хорошо видны опустевшие улицы.
– А кто транслирует на весь мир из Киева «Интернационал»? Вы даже, наверное, и не знаете, что это за произведение.
– Не знаю, – неожиданно признался глава ЦРУ.
– Это призыв грабить Америку! – закричал президент. – Это мировой призыв убивать американцев и искоренять их образ жизни! Все каналы транслируют эти весёлые строки: «Весь мир разрушим до основания…» А шеф ЦРУ не знает, что такое «Интернационал»? С этой песней люди шли на пулемёты, кидались под танки и взрывали поезда. Интернационал переводится как Армагеддон. Теперь доступно?
– Теперь, да, господин президент.
– Срочно десант в Киев! Надо остановить эту немыслимую по масштабу пиар-акцию!
– Но с минуты на минуту там произойдёт взрыв!
– Нас дурачат, неужели не ясно? Если бы была угроза взрыва, зачем тогда украинцы включили на весь город, на весь мир! Музыку Армагеддона! А? – Повернулся к министру обороны. Скомандовал: Срочно в Киев перебросить десять десантных полков элитного спецназа под прикрытием истребителей F-117 и бомбардировщиков В1. Первая фаза плана МХ началась, и русские на неё не отреагировали. Вводим план полностью. Кто, если не мы, господа! Нас пугали русским лазером! Посмотрим, каков он в деле. Снова повернулся к министру обороны. – Все силы бросаем на Украину. Немедленно! Мы им покажем Армагеддон! Мы им покажем захват американских самолётов! Воспользоваться информацией из файлов SR-71A Россия не успеет. – Президент упал в кресло. – Перерыв пять минут. Я жду стратегических решений.
Все покинули овальный кабинет. Министр обороны на ходу отдавал команды по телефону.
В ту же минуту с десятков аэродромов Европы поднялись эскадрильи боевых самолётов и плотной тучей устремились к западной украинской границе. Опустевшая столица Киевской Руси беззащитно взирала в небо зашторенными окнами многоэтажек.
– Жак, я только что говорил с премьером островов и канцлером блондинов. У нас был закрытый радиосаммит. Мы обсудили последние события на суше, на море, в воздухе, в космосе и пришли к выводу, что президент США сошел с ума. Твоё мнение по этому поводу?
– Ядерный щит в полной готовности. Париж закрыт с воздуха на 100 %. Министерство внешних сношений готовит обращение послу США. Объявить военное положение – ваша прерогатива. Но в любом случае французы напомнят англо-саксам и их прихлебателям, что Ватерлоо не проигранная битва.
– И далеко она долетела?
– Господин премьер-министр, русский спутник сбил её на подлёте к Тель-Авиву. Расстояние… сейчас, – зашуршал бумагами, – на расстоянии сорока семи километров от города, в стратосфере. Это была не июньская гроза, чего в Израиле не бывает, и не обломок метеорита, как вам сообщали. Это была ядерная боеголовка, запущенная американской субмариной от берегов Северной Африки. Русские её сбили. Кроме этого ими уничтожено ещё четыре подобные цели, летевшие с востока. Точка старта ещё не выяснена. Господин премьер, – секретарь посмотрел круглыми глазами на главу Израиля, – это СУПЕРАЛЬКАИДА! Аль-Джазира начала что-то врать про Киев, но после всех этих запусков ушла из эфира. Они, наверное, просто убежали из радиостанции. По Израилю нанесён ракетно-ядерный удар! Надо отвечать!