Вуд Алекс. Нагадай мне любовь

   Питер кивнул. Иларио по-прежнему не оставлял надежды сосватать другу какую-нибудь красотку. Но Стентону было тяжело настроиться на легкомысленный лад. Авансы, которые ему раздавали в Мадриде страстные испанские знакомые Иларио, не волновали его душу. А Питер был уверен, что иначе не стоит завязывать никаких отношений.
   Иларио втихомолку посмеивался над стойким другом, но порой задавал себе вопрос, а не является ли его поведение изысканным способом привлечения внимания? Ведь на самом деле холодность Питера только подстегивала женщин, и Иларио видел, что многие из них интересовались им только потому что, он не интересовался ими.
   Надо будет мне попробовать, размышлял Иларио. Иначе главным героем на празднике будет Питер, а не я…
   Наконец наступил долгожданный день. Питер ожидал, что в поместье поднимется невероятная суматоха. Но к его великому удивлению все приготовления совершались бесшумно и незаметно. Невидимая рука Диего Мендеса управляла всем. Механизм приема гостей в Алаведре был отлажен до такой степени, что со стороны казалось, что в поместье ничего не происходит.
   Донья Лусия, жена Диего и мать Иларио, высокая статная испанка с начинающими седеть волосами, степенно расхаживала по поместью, но ничто не ускользало от ее взгляда, кажущегося ленивым и равнодушным.
   Этот праздник в Алаведре должен стать особенным. Когда донья Лусия вспоминала о том, что послужило тому причиной, она с трудом удерживала горестный вздох. Как будто она мало страдала! Небеса вновь и вновь испытывают ее терпение. Ничего, она стойко примет все и останется собой – доньей Лусией Мендес из Алаведры.
   Донья Лусия прошла в свой будуар и присела к зеркалу. Темные круги под еще красивыми и выразительными глазами говорили о бессонной ночи. Женщина взяла щетку и принялась расчесывать густые волосы. Через несколько часов начнут приезжать первые гости, и ей как хозяйке дома надо будет встречать каждого. Хорошо хоть это не традиционный званный ужин, когда она должна стоять у дверей и приветствовать гостей. Обстановка этого праздника всегда была более неформальной, и это радовало донью Лусию.
   – Сеньора, доложили о приезде дона Эдуардо, – сообщила ей маленькая горничная, которая несмотря на свой скромный вид, была весьма бойкой молодой особой.
   – Иду.
   Донья Лусия встала. Раз только что позвонил привратник, следовательно, минут через двадцать можно ожидать первого гостя. Для Лусии Мендес праздник официально начался.
 
   Питер удивился тому, что Иларио не принимает участия в торжественной церемонии приема гостей.
   – А зачем? – равнодушно пожал плечами Иларио. – Я всех увижу вечером на балу. К чему создавать себе лишние сложности?
   – Разве твой отец не настаивает на том, чтобы ты был сейчас вместе с ними?
   – Нет, – рассмеялся Иларио. – По правде говоря, мой отец уже давно не на чем не настаивает. Он формальный глава семьи, я – фактический. И только я решаю, где и что я буду делать. К тому же…
   Иларио понизил голос и наклонился к Питеру.
   – Моя драгоценнейшая мамочка горит желанием сосватать меня с кем-нибудь, поэтому мне лучше держаться от нее подальше на этом празднике. Иначе она перезнакомит меня со всеми незамужними девушками.
   – А разве не этого ты добиваешься? – насмешливо спросил Питер.
   – К сожалению, ее и мои понятия о женской красоте не совпадают, – вздохнул Иларио. – А то я бы обязательно воспользовался ее помощью.
   Таким образом, и Питер, и Иларио весь день провели вдали от прибывающих гостей. Вечером должен был состояться бал, открывающий череду многодневных развлечений, и там-то Иларио и намеревался представить всем своего американского друга.
   Вечером они спустились на первый этаж в бальный зал. Питер, всегда избегавший многолюдных светских сборищ, был поначалу ослеплен пышными туалетами женщин и блеском их драгоценностей. Иларио же чувствовал себя как рыба в воде. Он непринужденно заговаривал с гостями, целовал женские руки, рассыпался в комплиментах и дружески трепал по плечу старых знакомых. Питер ощущал неловкость. Ему казалось, что все взгляды устремлены на него, и что все эти блестящие женщины с усмешками разглядывают его смокинг. Питер не привык носить такую одежду и не сомневался, что окружающие замечают это и посмеиваются над ним.
   Однако он ошибался. Повышенное внимание дам объяснялось отнюдь не насмешками над его внешним видом. Скорее, наоборот. Привлекательный американец был замечен и одобрен. Не одна гостья заинтересованно спрашивала себя, а кто такой этот высокий красивый мужчина со светлыми волосами, которого она никогда не встречала у Мендесов.
   Иларио искренне отвечал на все вопросы, касающиеся Питера Стентона, и полученная информация лишь подстегивала интерес гостей. Богатый влиятельный холостой американец? И к тому же красивый и застенчивый? Испытавший разочарование в любви? Многие тут же почувствовали желание проверить, насколько далеко это разочарование пустило корни в сердце Питера.
   – Ты пользуешься успехом, – вскользь заметил Иларио. – Все местные красавицы хотят познакомиться с тобой.
   Питер пожал плечами. Он немного освоился, неловкость постепенно покидала его. Он отметил, что на балу в Алаведре присутствуют действительно прекрасные женщины. Но его внимание больше привлекала группа серьезных мужчин, окруживших Диего Мендеса. Наверняка там ведутся разговоры поинтереснее, чем женская болтовня о мужчинах и чувствах. Питер напомнил Иларио о его обещании познакомить его с элитой бизнеса Испании.
   – И охота тебе думать сейчас о делах, – презрительно скривился Иларио. – Я все понимаю, но на балу надо флиртовать, а не думать.
   – Я не особенно расположен к флирту сейчас, – проговорил Питер.
   – А когда ты к нему расположен? – хохотнул Иларио. Он уже успел воздать должное прекрасным винам Алаведры и был настроен на легкомысленный лад.
   Питер нахмурился. Он чувствовал, что громкий голос Иларио и его развязная манера привлекли внимание нескольких дам, стоявших неподалеку. Ему совсем не хотелось оказаться втянутым в бессмысленную светскую беседу, и он, взяв Иларио под локоть, буквально потащил его за собой на большой балкон. К счастью, там никого не было, и Питер мог говорить в полный голос, не опасаясь быть услышанным.
   – Я буду очень благодарен тебе, Иларио, если ты позволишь мне проводить время по своему усмотрению. Глупо упускать возможность познакомиться с приятелями твоего отца…
   – Приятелями моего отца? – усмехнулся Иларио. – В этом мире у него нет приятелей. Все они готовы вцепиться ему в глотку, как только увидят для этого подходящий момент. Волчья стая они, а не приятели.
   – Тем не менее, они ведут дела вместе, – проговорил Питер, несколько ошарашенный словами Иларио. Раньше он не замечал в друге подобной горечи.
   – Да, – согласился испанец. – но при первой же возможности они столкнут его в пропасть. Если бы не я…
   Иларио запнулся. Он был не до такой степени пьян, чтобы не сознавать, что он говорит. Никогда раньше он не посвящал Стентона в проблемы своей семьи. Может быть, как раз сейчас наступил подходящий момент?
   – Бизнес есть бизнес. Подразумевается, что каждый участник игры руководствуется своей выгодой, – осторожно сказал Питер.
   Он не собирался выпытывать у Иларио, что тот имеет в виду. Сам расскажет, если сочтет нужным.
   – Но без доверия и надежности ничто не может существовать. Нельзя все время подозревать людей, которые работают бок о бок с тобой…
   Иларио горько рассмеялся.
   – Тебе повезло, Питер. Тебе пока не довелось испытать худшего разочарования – знать, что тебя предают те, кого ты считал лучшими друзьями. Все эти люди, которых ты только что видел рядом с моим отцом, когда-то были его приятелями и партнерами, а потом злейшими врагами. Теперь они снова толпятся вокруг него, потому что кризис миновал, но я уверен, что он не забыл то время, когда они стремились утопить его. И они тоже о нем помнят.
   Питер слушал, не перебивая.
   – Несколько лет назад состояние отца оказалось под угрозой, – продолжал Иларио. – Не буду говорить о причинах, слишком противно вспоминать. Скажу только, что он стал жертвой позорного шантажа и был вынужден выплачивать крупные суммы денег. Один из его партнеров узнал об этом и вместо того, чтобы помочь отцу, попытался вытеснить его из их совместной компании. Другие поддержали его, и отец остался в одиночестве. Это было страшное время… Но мы все выдержали. Диего Мендес лишь пошатнулся, но не рухнул, и теперь он снова богат и влиятелен. И все эти люди сидят у его ног и с жадностью ожидают его подачки.
   – Всякое бывает в жизни, – тихо заметил Питер. – Иногда приходится поступать не совсем честно.
   – Я уверен, что ты никогда бы так не сделал! – с горячностью воскликнул Иларио. – Ты бы не отвернулся от друга в беде!
   – Спасибо, – улыбнулся Питер. – Но это еще не значит, что я откажусь от выгодного партнерства с людьми, о которых ты говорил только что.
   – Ах, да, я и забыл, – скривился Иларио, – что вы, американцы, ставите бизнес превыше любых сантиментов. Только деньги имеют для вас значение.
   – Ты ошибаешься, – возразил Питер. – Если мы в первую очередь руководствуемся не чувствами, а разумом, это не значит, что мы готовы простить подлость и предательство ради выгоды. В любом случае надо думать о будущем, о том, что целесообразно…
   – Ох, Педро, как же ты меня удивляешь! – захохотал Иларио. – Я надеялся расшевелить тебя нашей испанской жизнью, а ты еще больше ушел в свою скорлупу. Неужели ты никогда не думаешь об удовольствии, а только о целесообразности? Я бы умер от скуки!
   Питер прикусил язык. Реакция импульсивного испанца была вполне понятна. Ему больше не следует философствовать в присутствии Иларио. Предки Мендеса тратили баснословные состояния на произведения искусства и красивых женщин, проводили время в кутежах и празднествах, а предки Питера трудились, не щадя себя, читали Библию и откладывали деньги для потомства. Им было тяжело понять друг друга.