Вудхауз Пэлем Гринвел. Дживс и неумолимый рок [Секретарь министра]

   Я подумал, что пока он не натрудил голосовые связки, было бы неплохо вклиниться с радостной вестью о том, что помощь близка.
   — Эй! — крикнул я, дождавшись паузы.
   Э.Б. вывесил голову за край крыши.
   — Эй! — завопил он, вращая головой во все стороны — кроме нужной, естественно.
   — Э-эй!
   — Э-эй!
   — Э-э-эй!
   — Ох, — сказал он, заметив, наконец, меня.
   — Ясное дело, — ответил я, как бы подводя итог беседе.
   Боюсь, к этому моменту наш диалог еще нельзя было назвать осмысленным, хотя в дальнейшем, возможно, мы и договорились бы до чего-нибудь стоящего. Но когда я уже почти вспомнил подходящие слова, раздалось зловещее шипение, из кустов слева вдруг выскочило нечто крупное, белое и резвое — и я, соображая быстрей, чем когда-либо, взмыл как вспугнутый фазан и, влекомый любовью к жизни, полез на стену.
   Что-то шлепнуло о стену дюймом ниже правой лодыжки, окончательно утвердив меня в правильности моего поступка. Тот парень, что сквозь альпийские снега и льды волок хоругвь с дурацким девизом «Все выше!» — вот кто был Бертраму примером для подражания.
   — Берегитесь! — вскрикнул г-н министр.
   Именно этим я, собственно, и занимался.
   Создатель Октагона, должно быть, предвидел подобные кризисные ситуации — иначе откуда бы взялись такие удобные выемки в стене? Одним словом, вскоре я уже сидел на крыше рядом с Э. Б., разглядывая лебедя. Этот экземпляр, из числа самых крупных и склочных, каких мне только доводилось встречать, стоял внизу, изогнув шею водопроводным шлангом. Кусок кирпича, пущенный вдумчивой рукой, должен был угодить ему в точности по мидель-шпангоуту.
   Я сделал бросок — один из удачнейших в своей жизни!
   Дост. Э., похоже, не разделял моего ликования.
   — Не задирайте его!
   — Интересно, кто кого задирает? — осведомился я.
   Лебедь выдвинул еще восемь футов шеи и воспроизвел нам звук, с которым струя воды вырывается из дырявого шланга. Дождь по-прежнему — как бы это сказать — клокотал неописуемой яростью. Я пожалел, что от возбуждения, характерного для забегов по отвесной стене, я выронил дождевик, предназначавшийся для собрата по насесту. У меня даже мелькнула мысль предложить ему свой, но голос разума взял верх.
   — Близко он к вам подобрался? — полюбопытствовал я.
   — Я был на волосок от серьезных проблем, — ответил мой компаньон, с нескрываемым отвращением глядя вниз. — Пришлось предпринять ряд телодвижений.
   Филмер, человечек весьма расплывчатой комплекции, выглядел так, словно его заливали в одежду, и он не успел сказать официанту «стоп!». Вид его, как вы понимаете, будил во мне самые радостные эмоции.
   — Не вижу причин для веселья, — недовольный взгляд Достопочтенного Э. переместился на меня.
   — Прошу прощения.
   — Я мог получить серьезные увечья! — не унимался он.
   — Как вы смотрите на то, чтобы еще разок запустить в эту птицу кирпичом?
   — Ни в коем случае! Это только разозлит его.
   — А что бы, собственно, его и не позлить? Непохоже, чтобы это существо всем сердцем стремилось вникнуть в наши трудности.
   Но Э. Б. уже перешел к другому аспекту.
   — Не представляю себе, как могла уплыть моя лодка? Я надежнейшим образом привязал ее к ивовому пню.
   — Феноменальная история, — поддакнул я.
   — Я склоняюсь к мысли, что некий негодник сознательно отвязал ее.
   — О, мне кажется, нет, вряд ли, скорей всего. Ведь вы бы их заметили!
   — Вовсе нет, мистер Вустер, — эти кусты надежно укрывают от взглядов. А кроме того, необычайно теплый полдень навевал сонливость, и оказавшись на острове, я сразу же задремал.
   На мой взгляд, предмет для размышлений он выбрал не самый подходящий, так что я счел за благо сменить тему.
   — Довольно-таки сыровато, э?
   — Для меня это, боюсь, уже не новость, — ответил Э.Ф. противным голосом. — Благодарю вас, однако, за ту чуткость, с которой вы сообщили мне об этом.
   Заподозрив, что светская беседа о погоде не находит отклика в сердце Филмера, я решил затронуть тему «Жизнь и повадки птиц центральной Англии».
   — Вы никогда не замечали, — начал я, — что брови лебедей как бы сходятся к переносице?
   — Что касается лебедей, — отозвался Достопочтенный, — то мне представилась прекрасная возможность узнать об этих птицах несколько больше, чем хотелось бы.
   — Может быть, именно из-за бровей они и выглядят такими раздраженными?
   — Раздражительность, на которую вы столь деликатно намекаете, я имел счастье испытать на себе.
   — Вот ведь странно, — я все больше проникался предметом обсуждения, — какой тяжкий отпечаток накладывает семейная жизнь на характер лебедей…
   — Вы не будете так любезны переключиться с лебедей на что-либо иное?
   — Нет, но в самом деле — смотрите, как интересно! Взять, например, нашего закадычного приятеля — ну, этого, который под стеной… Наверняка в нормальной ситуации он просто миляга-парень — ведь лебедь совершенно мирная, хочу вам сказать, живность. Но стоило его маленькой женушке свить гнездо…
   И тут меня вдруг осенило. Хотите верьте, хотите нет — за всей этой суматохой и светскими беседами я напрочь забыл о самом важном! Мы тут сидим на крыше в безвыходном положении, а в глубоком тылу болтается без дела могучий мозг, способный за пару минут изобрести дюжину вариантов успешного разрешения наших мелких неурядиц! Нам и нужно-то всего лишь воззвать к его единодушной поддержке.
   — Дживс! — возопил я.
   — Сэр? — почтительно донеслось из бескрайних просторов.
   — Мой слуга, — пояснил я Достопочтенному. — Существо бесконечной прозорливости и изобретательности. Джи-ивс!
   — Сэр?
   — Я сижу на крыше.
   — Очень хорошо, сэр.
   — Брось свое «очень хорошо»! Что ты нашел здесь хорошего? Местность кишит лебедями!
   — Я займусь этим немедленно, сэр.
   Я обернулся к Достопочтенному Ф. и в проявлениях восторга зашел так далеко, что хлопнул его по спине, ощутимо напоминавшей мокрую губку.
   — Все в порядке. Дживс идет на помощь.
   — Чем он способен помочь?
   Я слегка нахмурился. В его реплике мне почудились капризные нотки.
   — Мы не в силах ничего предугадать, — не без чопорности ответил я, — пока не увидим его в деле. Какую стратегию он выберет — неважно. Одно можно сказать наверняка: Дживс найдет выход из положения. Смотрите — вот он без труда скользит сквозь непроходимый кустарник, и лицо его озарено сиянием чистого разума. Гениальность Дживса не знает преград. Он в буквальном смысле питается одной рыбой.
   Я перегнулся через край крыши, вглядываясь в бездну.
   — Помни о лебеде, Дживс!
   — Не беспокойтесь, сэр, — я держу птицу под пристальным наблюдением.
   Лебедь, который выдвигал все новые шейные резервы, подавая их фут за футом в нашем направлении, бросил это занятие и стремительно развернулся. Похоже, что звук человеческого голоса с тыла изрядно его озадачил. Он подверг Дживса краткому и нелицеприятному рассмотрению, а затем, набрав воздуха для своих шипучих надобностей, подпрыгнул и ринулся в атаку.
   — Дживс, берегись!
   — Очень хорошо, сэр.
   Я бы не поставил на лебедя даже пенни против фунта. Может быть, по местным меркам он и числился в авангарде лебединой интеллигенции, но тягаясь с Дживсом, лишь попусту транжирил время. Лучше было ему сразу отправиться домой.
   Всякому юноше, вступающему на жизненный путь, должно знать основные правила обращения с разъяренными лебедями, так что есть смысл вкратце описать данную процедуру. Итак: вначале следует подобрать кем-то потерянный у стены дождевик. Затем, как можно точней оценив дистанцию, набросить его на голову птицы. И наконец, просунуть под днище лебедя предусмотрительно прихваченный из лодки багор и использовать его как рычаг. Лебедь отправляется в кустах, где и выпутывается из дождевика — а вы неспешно возвраща етесь к лодке, прихватив с собой, к примеру, друзей, которые по чистой случайности оказались на окрестных крышах. Такова методика Дживса, и лично я не нахожу, чтобы она нуждалась в улучшении.
   Филмер развил скорость, которую я никак от него не ожидал, и мы в мгновение ока (максимум — два, и уж точно не больше четырех) добрались до лодки.
   — Вы действовали очень разумно, мой милый, — сказал Достопочтенный, когда мы оттолкнулись от берега.
   — Счастлив оказаться вам полезным, сэр.
   Похоже, что на текущий, в некотором смысле, момент наш подопечный высказался полностью. После чего нахохлился и погрузился в размышления. Подозрительно глубоко погрузился. С головой. Даже когда я «поймал леща» — черпнул веслом, отправив ему за шиворот пару пинт воды, он этого словно и не заметил.
   И только когда мы причалили, Филмер вновь пробудился к жизни.
   — Мистер Вустер.
   — Ммм… да?
   — Я вновь размышлял над предметом нашей прошлой беседы: как, собственно, могла отвязаться и уплыть моя лодка.
   Мне это не понравилось.
   — Не думайте об этом, — сказал я. — Не стоит голову ломать. Нам никогда не разгадать эту тайну.
   — Напротив. Разгадка уже найдена. Я убежден, что лодку отвязал мальчик Томас, сын хозяйки.
   — О, нет, что вы! Зачем это ему?
   — Он был на меня обижен. Кроме того, подобное мог придумать или ребенок, или законченный кретин.
   Он зарысил к дому, а я, оцепенев от ужаса, повернулся к Дживсу. Да, пожалуй, именно так: оцепенев от ужаса.
   — Дживс, ты слышал?
   — Да, сэр.
   — И что теперь будет?
   — Возможно, мистер Филмер, всесторонне рассмотрев вопрос, сочтет свои подозрения беспочвенными.
   — Но ведь они не лишены… почвы?
   — Более чем не лишены, сэр
   — И что же будет?
   — Не знаю, сэр.
   Я незамедлительно доложил тете Агате о благополучном окончании операции по спасению Достопочтенного на водах, а потом побрел наверх, принять ванну: в этих странствиях я промок от форштевня до кормы. Я наслаждался благодатным теплом, когда раздался стук в дверь.
   Пришел Первис, дворецкий тети Агаты.
   — Миссис Грегсон просила передать, сэр, что будет рада увидеть вас, как только вы освободитесь.
   — Так она ведь меня видела?
   — Возможно, ей хотелось бы увидеть вас еще раз, сэр.
   — Ага… ну ладно.
   Я еще пару минут провел под водой, потом наскоро обсушил шпангоуты и направился в свою комнату. Дживс как раз предавался праздности, гладя мое белье.
   — Кстати, Дживс, — сказал я. — Вот о чем я подумал. Должен же кто-то пойти к мистеру Филмеру и дать ему капельку какого-нибудь там хинина? Миссия милосердия, а?
   — Я уже отнес, сэр.
   — Молодец. Конечно, моя любовь к этому типу не безгранична, но я бы не хотел, чтобы он подхватил насморк. И вот что, Дживс! — я вцепился в первый попавшийся носок. — Ты понимаешь, что мы должны что-то быстро придумать? Я хочу сказать — ты вникаешь в расстановку сил? Мистер Филмер подозревает Тома, причем подозревает вполне справедливо — но если он доведЈт свои подозрения до логического конца, то тетя Агата наверняка выпрет мистера Литтла, и тогда миссис Литтл узнает, каков гусь ее муженек — а знаешь, Дживс, что из этого проистечет и воспоследует? Я тебе отвечу: миссис Литтл получит все улики против мистера Литтла, и пускай я всего лишь холостяк, но все равно считаю, что жена не должна иметь на руках все козыри против мужа, а иначе нарушится естественное равновесие в той череде взаимных компромиссов, которую зовут семейной жизнью. Женщины склонны использовать эти козыри в корыстных целях. Они обделены даром прощения и забвения, Дживс.
   — Очень тонко подмечено, сэр.
   — Так что же делать?
   — Я уже нашел выход, сэр.
   — Уже?
   — Да, сэр. Вскоре по возвращении с острова. Не успели мы расстаться, сэр, как решение само упало в руки благодаря одной реплике мистера Филмера.
   — Дживс, ты просто чудо!
   — Большое спасибо, сэр.
   — Ну и что это за решение?
   — Мне пришла в голову мысль сообщить мистеру Филмеру, что это вы похитили его лодку, сэр.
   Дживс поплыл у меня перед глазами. Я судорожно вцепился в носок.
   — Сообщить ему — что?
   — Сперва мистер Филмер отнесся к моим словам с определенным недоверием. Однако я указал, что вы наверняка знали о его пребывании на острове, и мистер Филмер не мог не признать, что это крайне существенный факт. Более того, сэр, я подчеркнул, что беззаботный молодой джентльмен вполне способен на такое просто ради развлечения. В конечном итоге мне удалось убедить мистера Филмера, и теперь, полагаю, он снимет обвинения с мастера Томаса.
   Я уставился на мерзавца как завороженный.
   — И это ты считаешь изящным решением!?
   — Именно так, сэр. Желаемая цель достигнута: мистер Литтл сохранит место.
   — А что будет со мной?
   — О, вы тоже остались в выигрыше, сэр.
   — Я тоже… что, и я тоже?
   — Несомненно, сэр. Мне удалось выяснить, для чего миссис Грегсон пригласила вас. Она хотела определить вас к мистеру Филмеру личным секретарем.
   — Что!..
   — Именно так, сэр. Дворецкий Первис невзначай услышал, как миссис Грегсон беседовала об этом с мистером Филмером.
   — Секретарем к этому п-пережорливому зануде? Дживс — я не вынесу… не переживу…
   — Боюсь, что так, сэр. Я взял на себя смелость предположить, что вас не заинтересует это предложение. Мистера Филмера вряд ли можно счесть подходящей для вас компанией. Однако если бы миссис Грегсон уже закрепила место за вами, то отклонить предложение оказалось бы несколько затруднительно.
   — Вот-вот! Именно, что «несколько затруднительно».
   — Да, сэр.
   — Только знаешь, Дживс, — кое-что ты все-таки проглядел. Как я теперь выпутаюсь из этой истории?
   — Прошу прощения, сэр?
   — Буквально пару минут назад тетя Агата передала через Первиса, что хочет меня видеть. Думаю, она как раз полирует свой топорик…
   — Разумней было бы избежать этой встречи, сэр.
   — Легко сказать — но как?
   — Непосредственно за этим окном по стене проходит надежная, крепкая водосточная труба. А через двадцать минут за воротами парка будет ждать двухместный автомобиль.
   Я взглянул на него с глубоким уважением.
   — Дживс, — сказал я, — ты всегда прав. А через пять минут не получится?
   — Скажем, через десять минут, сэр.
   — Ладно, сойдемся на десяти. Экипируй меня для путешествия, а остальное я беру на себя. Так где эта труба, о которой ты столь благосклонно отзывался?