Страница:
– Нет, но это произошло бы, не окажись я рядом и не прогони крысу в грязную нору. Я пообещал вашей жене, что буду ждать вашего возвращения. Хотя скорее всего вы посчитаете, что это не мое дело – оберегать вашу семью от этой гнусной жабы.
Не хватало еще, чтобы какой-то чужак указывал, какую серьезную ошибку он совершил, оставив женщин одних. Досада и раздражение становились невыносимыми, особенно когда те самые лорды, которые ухаживали за Абриэль, теперь, вытянув хвосты, понеслись на запах богатой добычи. Может, он сам виноват в том, что его семья оказалась в подобном положении? Но даже если и так, он не собирается слушаться советов шотландца.
– Я способен позаботиться о семье и без вашего вмешательства.
В ответ на эту грубую реплику Рейвен только выгнул темную бровь, поклонился и ушел.
Глубоко пристыженный собственной неосторожностью и пренебрежением безопасностью семьи, Вашел повернулся к нему спиной и вошел в спальню.
Элспет взволнованно металась по спальне, ожидая возвращения мужа, и сейчас, всхлипывая от облегчения, бросилась в его объятия.
– Я думала, ты никогда не вернешься.
– Расскажи, что произошло, – велел Вашел, чувствуя, как трепещет жена.
Дрожащим голосом она поведала ему о случившемся и в заключение добавила:
– Я так благодарна, что шотландец охранял нашу дверь до твоего возвращения. Страшно подумать, на что мог бы решиться Десмонд, если бы нашел нас здесь одних.
– Вижу, как тебя расстроили гнусные деяния этого животного. Но я и представить не мог, что такой трус, как Десмонд, осмелится…
– Считаешь, что я что-то сочиняю? Преувеличиваю? – разгневалась Элспет, яростно сверкая глазами. – Вот что я скажу тебе, Вашел: этот мерзавец не успокоится, пока не изнасилует Абриэль! И это произошло бы не далее как сегодня вечером! Не вмешайся вовремя шотландец, бедняжка потеряла бы девственность!
– Прости меня за то, что оставил тебя и Абриэль одних, – униженно пробормотал Вашел. – Очевидно, такого не случилось бы, останься я с вами, но как теперь быть? Сделанного не исправить. – Он тяжело вздохнул. – Если не возражаешь, я немного посплю. Я почти не спал прошлой ночью и очень устал. Может, продолжим этот разговор завтра?
Видя, как угнетен и расстроен муж, Элспет пожалела его и погладила по руке.
– Давай не будем ссориться. Я уверена, что все обойдется. Нужно только подождать.
Абриэль лежала на кровати, прислушиваясь к приглушенным голосам родителей. Слов она не разбирала, но, судя по интонациям, оба были крайне огорчены и измучены. Сама она тоже испытывала похожие эмоции. Дрожь постепенно улеглась, но в голове все время всплывали ужасные сцены нападения, а на руках словно остались отпечатки сальных прикосновений Десмонда.
Но все затмило ощущение благодарного облегчения, когда Рейвен ворвался в комнату. Лицо его превратилось в маску холодной ярости. Она будет вечно благодарна ему за своевременность появления, за помощь и за легкость, с которой он расправился с мерзким Десмондом. Но кроме всего этого, она испытывала еще что-то глубоко в душе, и, хотя не доверяла своим чувствам, ее благодарность слишком походила на желание.
Господи милостивый, каждый раз, когда она видит Рейвена Сиберна, ее сердце тянется к нему. Что с ней происходит? Неужели отчаяние и разочарование заставляют ее поддаваться самым низменным инстинктам?
Почему она не может испытывать к Рейвену самую обычную благодарность? В конце концов, он спас ее и охранял из чувства долга. Весь вечер он избегал ее, если не считать одного танца, словно теперь, когда их финансовые обстоятельства изменились, она недостойна его. Кроме того, он шотландец, на которого с подозрением взирает весь двор, и все же ее предательское тело жаждет его, как жаждет женщина своего мужчину.
Прошел месяц с того памятного события, на котором чествовали саксонских героев. Абриэль постоянно думала о Рейвене Сиберне и тревожных чувствах, которые он пробуждал в ней. Но как бы часто она ни представляла сверкающие синие глаза, точеный нос и очаровательную улыбку, все же не могла игнорировать печальное положение, в котором очутилась их маленькая семья. Возможно, ей придется принять решение, о котором она будет жалеть до конца жизни. Трудно было осуждать отчима, который не отказался дать взаймы отцу полученные в тяжких трудах и сражениях деньги. Это Вильом нарушил данное слово, не вернув деньги Вашелу. Правда, тот никогда не осуждал отца и даже считал, что Вильом помутился разумом перед смертью, но, так или иначе, теперь его младшему сыну грозило полное разорение. Единственный шанс избежать долговой тюрьмы зависел от падчерицы, и решение, которое необратимо повлияет на их судьбу, зависит только от нее.
Этот момент и выбрал Десмонд де Марле, чтобы попросить у Вашела руки Абриэль. И теперь она стояла в комнате отчима вместе с людьми, которых любила больше всего на свете, зная, что они тоже любят ее. Скорбят о ее судьбе. Но не станут вынуждать ее выйти замуж за человека, от которого ее тошнит!
Десмонд предложил выплатить значительную сумму родителям Абриэль плюс дать письменные гарантии, что после его смерти вдова получит большую часть его состояния, если не считать некоторой суммы для Вашела и племянника Десмонда. Хотя Десмонд был единокровным братом Уэлдона, они почти не общались. И все же других наследников у Уэлдона не оказалось, поэтому Десмонд невероятно разбогател после его смерти, так разбогател, что вообразил, будто отныне может получить все на свете, включая и Абриэль, которую впервые увидел в обществе ее родителей в замке Уэлдона. Но почему же, если у Уэлдона был племянник, он ничего не получил после гибели дяди, ведь тот был человеком щедрым?!
К счастью, прося руки Абриэль, Десмонд не подозревал, как близок Вашел к разорению. Единственным выходом пополнить сундуки было замужество Абриэль. Но Вашела слишком мучила совесть, потому что девушке приходилось оставить все надежды на пристойный брак, чтобы спасти семью. И во всем будет виноват он. Потому что именно он отнимет у нее будущее.
Элспет, озабоченно сведя брови, наблюдала, как муж мечется по комнате.
– Вашел, я знаю, мы в отчаянном… – начала она, но осеклась при виде изможденного лица мужа и молча положила руку на его плечо. Хотя иногда он был весьма упрям, она знала, что не ошиблась, когда приняла его предложение. Они часто спорили и не соглашались друг с другом, но она предпочитала бросать вызов его мужской власти, чем умирать от скуки, живя с человеком, выполняющим ее малейшее желание. А Бервин обычно выслушивал ее советы, но далеко не всегда им следовал, как, например, в день своей гибели. И сейчас Элспет свято верила, что должен быть какой-то выход. Невозможно взваливать такое бремя на плечи дочери! Муж, подобный Десмонду де Марле, казался настоящим проклятием!
Выпрямившись во весь рост, Вашел вызывающе вскинул заросший подбородок. Обычно его янтарные глаза завораживающе переливались в свете свечей, но в этот момент казались холодными и безжизненными, как камешки. Надежд на будущее не оставалось, и если он не примет предложения Десмонда, их ждет печальное существование.
Элспет опустилась на колени на покрытый тростником пол рядом со стулом мужа и взглянула в его хмурое лицо:
– Вашел, тебе ведь известна репутация Десмонда. Он неподходящий муж для Абриэль.
– Клянусь всем святым, женщина, ты меня считаешь монстром? – взревел он, потрясенный самой мыслью о том, что жена полагает, будто он способен продать падчерицу, чтобы спасти семью. – Да я не смогу жить спокойно, зная, что вынудил Абриэль пойти к алтарю с этим человеком! Пусть решает сама: принять или отказаться, но, пожалуйста, учти, что Десмонд теперь обладает всем богатством и землями, которые когда-то принадлежали Уэлдону. А это значит, что его отпрыски никогда не будут нуждаться. Это тебе не те жалкие поклонники, которые еще согласны взять в жены Абриэль с тех пор, как двор узнал о моем несчастье! Голодные псы меньше гоняются за мясной костью, чем эти помешанные шуты, которые вожделеют твою дочь! Но ты видела все сама еще до того, как мы поженились, так что не стоит подробно описывать пыл ухажеров Абриэль.
– Вашел, я понимаю, как ты расстроен, – тихо заметила Элспет. Измученный не меньше, чем она, он пытался увидеть хотя бы лучик надежды в болезненно темном будущем. – Не знаешь ли ты, что еще можно сделать в нашем несчастном состоянии?
Он ответил коротким, хриплым смехом.
– Боюсь, нас спасет только чудо, дорогая.
Заметив блестевшие от слез глаза жены, он тяжело вздохнул, жалея о своей грубости.
– Я отчетливо понимаю ненависть Абриэль к Десмонду. Я и сам испытываю к нему нечто подобное. Но тем не менее он кажется нашей единственной надеждой. Хотя я попытаюсь найти ей более подходящего жениха, боюсь, ни у кого не найдется столько денег, как у Десмонда. Я искренне жалею, что у нас нет иного выхода.
Отчаянные рыдания матери разрывали сердце Абриэль, и она поспешно отвернулась, чтобы скрыть блестевшие в глазах слезы. Они заструились по ее щекам, вынуждая то и дело украдкой вытирать лицо. Как бы она ни презирала Десмонда, все же деваться ей некуда. Только принять его предложение. Иначе любимые люди будут жестоко страдать. Кроме того, Десмонд так сильно хочет ее, что может предложить более щедрые условия, чем уже предлагал. Даже если она и будет несчастна в браке, муж щедро вознаградит ее за необходимость терпеть его много лет.
Такая бесприданница, как она, вряд ли найдет порядочного человека, который будет любить и защищать ее. И она вздрогнула при мысли о том, что без защиты рыцарей Вашела Десмонд вряд ли счел бы нужным жениться законным браком.
Подходя к родителям, Абриэль старалась улыбаться дрожащими губами. Нужно попытаться скрыть то обстоятельство, что надежды на счастье и достойное будущее с человеком, которого она полюбила, умерли под тяжестью бед и горестей. Поэтому она изобразила некое подобие энтузиазма.
– Это мне предстоит сделать выбор, и я сделаю все возможное., чтобы помочь семье, – начала она, ненавидя дрожь в своем едва слышном голосе. – Я не могу… не позволю нашей семье жить в бедности…
– Нет! – вскрикнула Элспет, потрясенная словами дочери. – Мы найдем другой способ! Пожалуйста… о, пожалуйста… не нужно!
– Я решила, что ничего нельзя сделать, – вздохнула Абриэль, стараясь устоять против жалобной материнской мольбы. Глядя на Вашела, чье лицо было мрачнее тучи, она быстро изложила свои намерения. Она понятия не имела, как в действительности погиб Уэлдон: случайно или по гнусному замыслу того, кто задумал унаследовать его богатство. Тем не менее, если Десмонд так добивается ее… может, готов заплатить достаточную сумму или значительную часть того, что когда-то принадлежало ее жениху? – Учитывая те богатства, которыми владел Уэлдон, я настаиваю, чтобы вы попросили больше, чем готов дать Десмонд. Мне все равно, что он родня Уэлдону. Он не заслуживает медного гроша из того, что когда-то принадлежало его единокровному брату.
– А если Десмонд согласится со всеми твоими требованиями, что тогда? – спросил Вашел, абсолютно, впрочем, согласный с падчерицей. При таких условиях даже мысль о том, что это мерзкое животное получит в жены чистую красивую девушку, казалась менее тошнотворной. К несчастью, иного способа выжить просто не было.
– В таком случае я выйду за него замуж, – глухо пробормотала Абриэль.
Элспет громко застонала, но тут же зажала рот платком и уставилась на дочь со слезами на глазах.
Вашел не мог проигнорировать отчаяние жены и снова стал допрашивать Абриэль, сомневаясь в ее готовности принести подобную жертву.
– Твой брак с Десмондом может оказаться куда кошмарнее, чем ты себе представляешь. До меня доходили слухи, как зверски он обращается с бывшими сервами [2]Уэлдона. Едва ты обменяешься с ним священными обетами, окажешься его женой, его собственностью, как уже не сможешь отделаться от этого человека. Он станет частью твоей жизни. Тебе придется угождать ему, выполнять его желания, его требования. Должен со всей серьезностью предупредить, что это может оказаться куда сложнее, чем ты себе представляешь или способна вынести в будущем.
– Насколько я понимаю, все уже решено, – ответила Абриэль, стараясь подавить непрошеные страхи. – Десмонд хочет взять меня в жены и получит… за определенную стоимость, ту, которую затребую я. Если цена удовлетворит всех, вы перед самым концом переговоров попросите моего одобрения, но не давайте ему знать, что намерены обсуждать это со мной. Пусть он считает, что я ни о чем не знаю и все решаете вы.
– Очень мудро, – заметил Вашел, поджав губы и согласно кивая. Абриэль явно многому научилась у покойного отца, который позволял ей слушать отчеты управителя. Поэтому она хорошо знала, как ведутся дела в поместье. – Очень мудро. Если ему не понравится запрошенная цена, ты вроде бы будешь ни при чем.
В любом другом случае Абриэль порадовалась бы похвале отчима, но теперь боялась, что соглашение, которое они заключат с Десмондом, будет равно договору с самим сатаной, и от этого становилось не по себе.
– Я могу горько пожалеть о своем решении, когда обменяюсь с ним обетами, – призналась она, стараясь подавить дрожь при мысли о том, что придется позволить этой мерзкой жабе касаться ее, более того, спать с ней в одной постели. – И если вы приберегли для меня несколько молитв, можете начинать молиться прямо сейчас, чтобы у меня не возникло искушения сбежать и скрыться.
Хотя Вашел знал, как сильно расстроена жена намерениями дочери, он не мог не поражаться самоотверженности девушки, готовой принести себя в жертву ради благоденствия семьи. Правда, его люди привыкли рисковать жизнями в бесчисленных стычках с неверными на Святой земле, все же они всегда надеялись выжить и получить пусть и небольшую, но выгоду из очередного сражения. А вот Абриэль ради спасения семьи готова навечно связать себя с ненавистным негодяем, для которого на первом месте были его собственные желания и удовольствия.
И хотя он видел, как страдает Элспет, вынужденная продать собственную дочь, все же не мог не чувствовать, как с плеч падает тяжкое бремя. Да, он честно пытался найти другой способ избежать бедности, но предложение Десмонда было для него как глоток воздуха для умирающего человека.
Вашел сплел пальцы с пальцами жены и взглянул на нее, пытаясь найти хоть какие-то преимущества в этом союзе.
– Брак с Десмондом де Марле сделает Абриэль очень богатой женщиной, – тихо заметил он и, не получив ободряющего ответа, добавил: – А если Десмонд скончается, она сумеет выбрать другого, более подходящего ее тонким вкусам мужа. С такими деньгами она сумеет сама определить свою будущую жизнь, что редко удается женщине.
Однако Элспет, обескураженная мыслью о том, что дочь станет женой этого омерзительного человека, лишь презрительно скривила губы. Да, не будь Вашела, Абриэль, возможно, страдала бы из-за своей необычайной красоты, вынужденная стать любовницей какого-нибудь предприимчивого негодяя.
После смерти Бервина она действительно подвергалась нешуточной опасности, поскольку нормандские лорды уже стали заключать пари, споря, кто из наиболее привлекательных холостяков выйдет победителем и похитит добродетель Абриэль без необходимости приносить священные обеты или хотя бы заключить помолвку. В конце концов, она по происхождению – ничтожная саксонка, а не имея достойного приданого, тем более стала легкой добычей для хищников, вернее, отпрысков победивших героев, каковыми молодые норманны считали своих отцов и дедов, некогда высадившихся на английских берегах.
Однако когда Абриэль дала первому же галантному поклоннику резкую отповедь, ставки значительно повысились. Постепенно совращение Абриэль стало для них едва ли не делом чести и забавной игрой, в которой участвовали почти все знатные лорды королевства. Наградой служил увесистый кошель, содержимое которого будет поделено между победителями после того, как повесой, заслужившим благосклонность девушки, будет представлено убедительное доказательство потери ее девственности.
Чтобы удержать на расстоянии орды почти обезумевших молодых людей, только что не сражавшихся за то, кто первым обесчестит девушку, Элспет и решилась принять предложение Вашела де Жерара. С тех пор глава семьи делал все, чтобы уберечь падчерицу, к великому разочарованию участников игры, уже поставивших немалые деньги на предполагаемого победителя.
Сама Абриэль была твердо убеждена что Вашел при необходимости защищал бы ее до последней капли крови, и подобные случаи возникали не раз, поскольку многие аристократы советовали ему не вмешиваться: уж очень большие суммы стояли на кону. Кроме того, он искренне обожал ее мать и сделал бы все на свете, лишь бы та не огорчалась. Так разве она не обязана пожертвовать всем ради спокойствия дорогих ей людей?
Элспет страдальчески взирала на свою дочь. Ни один посторонний человек не предположил бы, что в этой нежной груди бьется сердце, страстно преданное семье и королю. Жаль, что эти качества не имеют значения в глазах окружающих. Тем не менее Абриэль была готова на все, лишь бы выручить свою семью. Как могла мать не заплакать при виде такой отваги?!
Глава 3
Не хватало еще, чтобы какой-то чужак указывал, какую серьезную ошибку он совершил, оставив женщин одних. Досада и раздражение становились невыносимыми, особенно когда те самые лорды, которые ухаживали за Абриэль, теперь, вытянув хвосты, понеслись на запах богатой добычи. Может, он сам виноват в том, что его семья оказалась в подобном положении? Но даже если и так, он не собирается слушаться советов шотландца.
– Я способен позаботиться о семье и без вашего вмешательства.
В ответ на эту грубую реплику Рейвен только выгнул темную бровь, поклонился и ушел.
Глубоко пристыженный собственной неосторожностью и пренебрежением безопасностью семьи, Вашел повернулся к нему спиной и вошел в спальню.
Элспет взволнованно металась по спальне, ожидая возвращения мужа, и сейчас, всхлипывая от облегчения, бросилась в его объятия.
– Я думала, ты никогда не вернешься.
– Расскажи, что произошло, – велел Вашел, чувствуя, как трепещет жена.
Дрожащим голосом она поведала ему о случившемся и в заключение добавила:
– Я так благодарна, что шотландец охранял нашу дверь до твоего возвращения. Страшно подумать, на что мог бы решиться Десмонд, если бы нашел нас здесь одних.
– Вижу, как тебя расстроили гнусные деяния этого животного. Но я и представить не мог, что такой трус, как Десмонд, осмелится…
– Считаешь, что я что-то сочиняю? Преувеличиваю? – разгневалась Элспет, яростно сверкая глазами. – Вот что я скажу тебе, Вашел: этот мерзавец не успокоится, пока не изнасилует Абриэль! И это произошло бы не далее как сегодня вечером! Не вмешайся вовремя шотландец, бедняжка потеряла бы девственность!
– Прости меня за то, что оставил тебя и Абриэль одних, – униженно пробормотал Вашел. – Очевидно, такого не случилось бы, останься я с вами, но как теперь быть? Сделанного не исправить. – Он тяжело вздохнул. – Если не возражаешь, я немного посплю. Я почти не спал прошлой ночью и очень устал. Может, продолжим этот разговор завтра?
Видя, как угнетен и расстроен муж, Элспет пожалела его и погладила по руке.
– Давай не будем ссориться. Я уверена, что все обойдется. Нужно только подождать.
Абриэль лежала на кровати, прислушиваясь к приглушенным голосам родителей. Слов она не разбирала, но, судя по интонациям, оба были крайне огорчены и измучены. Сама она тоже испытывала похожие эмоции. Дрожь постепенно улеглась, но в голове все время всплывали ужасные сцены нападения, а на руках словно остались отпечатки сальных прикосновений Десмонда.
Но все затмило ощущение благодарного облегчения, когда Рейвен ворвался в комнату. Лицо его превратилось в маску холодной ярости. Она будет вечно благодарна ему за своевременность появления, за помощь и за легкость, с которой он расправился с мерзким Десмондом. Но кроме всего этого, она испытывала еще что-то глубоко в душе, и, хотя не доверяла своим чувствам, ее благодарность слишком походила на желание.
Господи милостивый, каждый раз, когда она видит Рейвена Сиберна, ее сердце тянется к нему. Что с ней происходит? Неужели отчаяние и разочарование заставляют ее поддаваться самым низменным инстинктам?
Почему она не может испытывать к Рейвену самую обычную благодарность? В конце концов, он спас ее и охранял из чувства долга. Весь вечер он избегал ее, если не считать одного танца, словно теперь, когда их финансовые обстоятельства изменились, она недостойна его. Кроме того, он шотландец, на которого с подозрением взирает весь двор, и все же ее предательское тело жаждет его, как жаждет женщина своего мужчину.
Прошел месяц с того памятного события, на котором чествовали саксонских героев. Абриэль постоянно думала о Рейвене Сиберне и тревожных чувствах, которые он пробуждал в ней. Но как бы часто она ни представляла сверкающие синие глаза, точеный нос и очаровательную улыбку, все же не могла игнорировать печальное положение, в котором очутилась их маленькая семья. Возможно, ей придется принять решение, о котором она будет жалеть до конца жизни. Трудно было осуждать отчима, который не отказался дать взаймы отцу полученные в тяжких трудах и сражениях деньги. Это Вильом нарушил данное слово, не вернув деньги Вашелу. Правда, тот никогда не осуждал отца и даже считал, что Вильом помутился разумом перед смертью, но, так или иначе, теперь его младшему сыну грозило полное разорение. Единственный шанс избежать долговой тюрьмы зависел от падчерицы, и решение, которое необратимо повлияет на их судьбу, зависит только от нее.
Этот момент и выбрал Десмонд де Марле, чтобы попросить у Вашела руки Абриэль. И теперь она стояла в комнате отчима вместе с людьми, которых любила больше всего на свете, зная, что они тоже любят ее. Скорбят о ее судьбе. Но не станут вынуждать ее выйти замуж за человека, от которого ее тошнит!
Десмонд предложил выплатить значительную сумму родителям Абриэль плюс дать письменные гарантии, что после его смерти вдова получит большую часть его состояния, если не считать некоторой суммы для Вашела и племянника Десмонда. Хотя Десмонд был единокровным братом Уэлдона, они почти не общались. И все же других наследников у Уэлдона не оказалось, поэтому Десмонд невероятно разбогател после его смерти, так разбогател, что вообразил, будто отныне может получить все на свете, включая и Абриэль, которую впервые увидел в обществе ее родителей в замке Уэлдона. Но почему же, если у Уэлдона был племянник, он ничего не получил после гибели дяди, ведь тот был человеком щедрым?!
К счастью, прося руки Абриэль, Десмонд не подозревал, как близок Вашел к разорению. Единственным выходом пополнить сундуки было замужество Абриэль. Но Вашела слишком мучила совесть, потому что девушке приходилось оставить все надежды на пристойный брак, чтобы спасти семью. И во всем будет виноват он. Потому что именно он отнимет у нее будущее.
Элспет, озабоченно сведя брови, наблюдала, как муж мечется по комнате.
– Вашел, я знаю, мы в отчаянном… – начала она, но осеклась при виде изможденного лица мужа и молча положила руку на его плечо. Хотя иногда он был весьма упрям, она знала, что не ошиблась, когда приняла его предложение. Они часто спорили и не соглашались друг с другом, но она предпочитала бросать вызов его мужской власти, чем умирать от скуки, живя с человеком, выполняющим ее малейшее желание. А Бервин обычно выслушивал ее советы, но далеко не всегда им следовал, как, например, в день своей гибели. И сейчас Элспет свято верила, что должен быть какой-то выход. Невозможно взваливать такое бремя на плечи дочери! Муж, подобный Десмонду де Марле, казался настоящим проклятием!
Выпрямившись во весь рост, Вашел вызывающе вскинул заросший подбородок. Обычно его янтарные глаза завораживающе переливались в свете свечей, но в этот момент казались холодными и безжизненными, как камешки. Надежд на будущее не оставалось, и если он не примет предложения Десмонда, их ждет печальное существование.
Элспет опустилась на колени на покрытый тростником пол рядом со стулом мужа и взглянула в его хмурое лицо:
– Вашел, тебе ведь известна репутация Десмонда. Он неподходящий муж для Абриэль.
– Клянусь всем святым, женщина, ты меня считаешь монстром? – взревел он, потрясенный самой мыслью о том, что жена полагает, будто он способен продать падчерицу, чтобы спасти семью. – Да я не смогу жить спокойно, зная, что вынудил Абриэль пойти к алтарю с этим человеком! Пусть решает сама: принять или отказаться, но, пожалуйста, учти, что Десмонд теперь обладает всем богатством и землями, которые когда-то принадлежали Уэлдону. А это значит, что его отпрыски никогда не будут нуждаться. Это тебе не те жалкие поклонники, которые еще согласны взять в жены Абриэль с тех пор, как двор узнал о моем несчастье! Голодные псы меньше гоняются за мясной костью, чем эти помешанные шуты, которые вожделеют твою дочь! Но ты видела все сама еще до того, как мы поженились, так что не стоит подробно описывать пыл ухажеров Абриэль.
– Вашел, я понимаю, как ты расстроен, – тихо заметила Элспет. Измученный не меньше, чем она, он пытался увидеть хотя бы лучик надежды в болезненно темном будущем. – Не знаешь ли ты, что еще можно сделать в нашем несчастном состоянии?
Он ответил коротким, хриплым смехом.
– Боюсь, нас спасет только чудо, дорогая.
Заметив блестевшие от слез глаза жены, он тяжело вздохнул, жалея о своей грубости.
– Я отчетливо понимаю ненависть Абриэль к Десмонду. Я и сам испытываю к нему нечто подобное. Но тем не менее он кажется нашей единственной надеждой. Хотя я попытаюсь найти ей более подходящего жениха, боюсь, ни у кого не найдется столько денег, как у Десмонда. Я искренне жалею, что у нас нет иного выхода.
Отчаянные рыдания матери разрывали сердце Абриэль, и она поспешно отвернулась, чтобы скрыть блестевшие в глазах слезы. Они заструились по ее щекам, вынуждая то и дело украдкой вытирать лицо. Как бы она ни презирала Десмонда, все же деваться ей некуда. Только принять его предложение. Иначе любимые люди будут жестоко страдать. Кроме того, Десмонд так сильно хочет ее, что может предложить более щедрые условия, чем уже предлагал. Даже если она и будет несчастна в браке, муж щедро вознаградит ее за необходимость терпеть его много лет.
Такая бесприданница, как она, вряд ли найдет порядочного человека, который будет любить и защищать ее. И она вздрогнула при мысли о том, что без защиты рыцарей Вашела Десмонд вряд ли счел бы нужным жениться законным браком.
Подходя к родителям, Абриэль старалась улыбаться дрожащими губами. Нужно попытаться скрыть то обстоятельство, что надежды на счастье и достойное будущее с человеком, которого она полюбила, умерли под тяжестью бед и горестей. Поэтому она изобразила некое подобие энтузиазма.
– Это мне предстоит сделать выбор, и я сделаю все возможное., чтобы помочь семье, – начала она, ненавидя дрожь в своем едва слышном голосе. – Я не могу… не позволю нашей семье жить в бедности…
– Нет! – вскрикнула Элспет, потрясенная словами дочери. – Мы найдем другой способ! Пожалуйста… о, пожалуйста… не нужно!
– Я решила, что ничего нельзя сделать, – вздохнула Абриэль, стараясь устоять против жалобной материнской мольбы. Глядя на Вашела, чье лицо было мрачнее тучи, она быстро изложила свои намерения. Она понятия не имела, как в действительности погиб Уэлдон: случайно или по гнусному замыслу того, кто задумал унаследовать его богатство. Тем не менее, если Десмонд так добивается ее… может, готов заплатить достаточную сумму или значительную часть того, что когда-то принадлежало ее жениху? – Учитывая те богатства, которыми владел Уэлдон, я настаиваю, чтобы вы попросили больше, чем готов дать Десмонд. Мне все равно, что он родня Уэлдону. Он не заслуживает медного гроша из того, что когда-то принадлежало его единокровному брату.
– А если Десмонд согласится со всеми твоими требованиями, что тогда? – спросил Вашел, абсолютно, впрочем, согласный с падчерицей. При таких условиях даже мысль о том, что это мерзкое животное получит в жены чистую красивую девушку, казалась менее тошнотворной. К несчастью, иного способа выжить просто не было.
– В таком случае я выйду за него замуж, – глухо пробормотала Абриэль.
Элспет громко застонала, но тут же зажала рот платком и уставилась на дочь со слезами на глазах.
Вашел не мог проигнорировать отчаяние жены и снова стал допрашивать Абриэль, сомневаясь в ее готовности принести подобную жертву.
– Твой брак с Десмондом может оказаться куда кошмарнее, чем ты себе представляешь. До меня доходили слухи, как зверски он обращается с бывшими сервами [2]Уэлдона. Едва ты обменяешься с ним священными обетами, окажешься его женой, его собственностью, как уже не сможешь отделаться от этого человека. Он станет частью твоей жизни. Тебе придется угождать ему, выполнять его желания, его требования. Должен со всей серьезностью предупредить, что это может оказаться куда сложнее, чем ты себе представляешь или способна вынести в будущем.
– Насколько я понимаю, все уже решено, – ответила Абриэль, стараясь подавить непрошеные страхи. – Десмонд хочет взять меня в жены и получит… за определенную стоимость, ту, которую затребую я. Если цена удовлетворит всех, вы перед самым концом переговоров попросите моего одобрения, но не давайте ему знать, что намерены обсуждать это со мной. Пусть он считает, что я ни о чем не знаю и все решаете вы.
– Очень мудро, – заметил Вашел, поджав губы и согласно кивая. Абриэль явно многому научилась у покойного отца, который позволял ей слушать отчеты управителя. Поэтому она хорошо знала, как ведутся дела в поместье. – Очень мудро. Если ему не понравится запрошенная цена, ты вроде бы будешь ни при чем.
В любом другом случае Абриэль порадовалась бы похвале отчима, но теперь боялась, что соглашение, которое они заключат с Десмондом, будет равно договору с самим сатаной, и от этого становилось не по себе.
– Я могу горько пожалеть о своем решении, когда обменяюсь с ним обетами, – призналась она, стараясь подавить дрожь при мысли о том, что придется позволить этой мерзкой жабе касаться ее, более того, спать с ней в одной постели. – И если вы приберегли для меня несколько молитв, можете начинать молиться прямо сейчас, чтобы у меня не возникло искушения сбежать и скрыться.
Хотя Вашел знал, как сильно расстроена жена намерениями дочери, он не мог не поражаться самоотверженности девушки, готовой принести себя в жертву ради благоденствия семьи. Правда, его люди привыкли рисковать жизнями в бесчисленных стычках с неверными на Святой земле, все же они всегда надеялись выжить и получить пусть и небольшую, но выгоду из очередного сражения. А вот Абриэль ради спасения семьи готова навечно связать себя с ненавистным негодяем, для которого на первом месте были его собственные желания и удовольствия.
И хотя он видел, как страдает Элспет, вынужденная продать собственную дочь, все же не мог не чувствовать, как с плеч падает тяжкое бремя. Да, он честно пытался найти другой способ избежать бедности, но предложение Десмонда было для него как глоток воздуха для умирающего человека.
Вашел сплел пальцы с пальцами жены и взглянул на нее, пытаясь найти хоть какие-то преимущества в этом союзе.
– Брак с Десмондом де Марле сделает Абриэль очень богатой женщиной, – тихо заметил он и, не получив ободряющего ответа, добавил: – А если Десмонд скончается, она сумеет выбрать другого, более подходящего ее тонким вкусам мужа. С такими деньгами она сумеет сама определить свою будущую жизнь, что редко удается женщине.
Однако Элспет, обескураженная мыслью о том, что дочь станет женой этого омерзительного человека, лишь презрительно скривила губы. Да, не будь Вашела, Абриэль, возможно, страдала бы из-за своей необычайной красоты, вынужденная стать любовницей какого-нибудь предприимчивого негодяя.
После смерти Бервина она действительно подвергалась нешуточной опасности, поскольку нормандские лорды уже стали заключать пари, споря, кто из наиболее привлекательных холостяков выйдет победителем и похитит добродетель Абриэль без необходимости приносить священные обеты или хотя бы заключить помолвку. В конце концов, она по происхождению – ничтожная саксонка, а не имея достойного приданого, тем более стала легкой добычей для хищников, вернее, отпрысков победивших героев, каковыми молодые норманны считали своих отцов и дедов, некогда высадившихся на английских берегах.
Однако когда Абриэль дала первому же галантному поклоннику резкую отповедь, ставки значительно повысились. Постепенно совращение Абриэль стало для них едва ли не делом чести и забавной игрой, в которой участвовали почти все знатные лорды королевства. Наградой служил увесистый кошель, содержимое которого будет поделено между победителями после того, как повесой, заслужившим благосклонность девушки, будет представлено убедительное доказательство потери ее девственности.
Чтобы удержать на расстоянии орды почти обезумевших молодых людей, только что не сражавшихся за то, кто первым обесчестит девушку, Элспет и решилась принять предложение Вашела де Жерара. С тех пор глава семьи делал все, чтобы уберечь падчерицу, к великому разочарованию участников игры, уже поставивших немалые деньги на предполагаемого победителя.
Сама Абриэль была твердо убеждена что Вашел при необходимости защищал бы ее до последней капли крови, и подобные случаи возникали не раз, поскольку многие аристократы советовали ему не вмешиваться: уж очень большие суммы стояли на кону. Кроме того, он искренне обожал ее мать и сделал бы все на свете, лишь бы та не огорчалась. Так разве она не обязана пожертвовать всем ради спокойствия дорогих ей людей?
Элспет страдальчески взирала на свою дочь. Ни один посторонний человек не предположил бы, что в этой нежной груди бьется сердце, страстно преданное семье и королю. Жаль, что эти качества не имеют значения в глазах окружающих. Тем не менее Абриэль была готова на все, лишь бы выручить свою семью. Как могла мать не заплакать при виде такой отваги?!
Глава 3
До свадьбы оставалось всего три дня, и Абриэль неустанно благодарила Бога за то, что все это время страхов и тревог с ней неотступно находилась дорогая подруга Корделия. Абриэль было необходимо поделиться с кем-то своими заботами, отвлечься от горестей. Венчание было назначено сразу же после ежегодной охоты де Марле.
– Если верить мужчинам, все приметы указывают на то, что охота будет удачной, – мрачно заметила Абриэль, выйдя вместе с Корделией из замка де Марле.
Корделия искоса оглядела забитый людьми и лошадьми двор.
– Удивительно, что охота вообще состоится: слишком много друзей лорда Уэлдона и бывших участников охоты протестуют против новых правил, установленных Десмондом, и угрожают уехать, если не будут восстановлены прежние.
Абриэль передернуло при мысли о том, что в этом случае свадьба состоится еще раньше.
Как уже было сказано, несколько ближайших друзей Уэлдона уже уехали, яростно осуждая новые правила, объявленные Терстаном, племянником Десмонда. Оставшиеся же рассерженно перебранивались с приятелями Десмонда, явившимися в большом количестве. Всем заправлял Терстан, надменный, холодный молодой человек, взиравший на Абриэль с брезгливостью, которую та находила любопытной.
– В жизни не бывала в столь неприличном обществе, – пренебрежительно заметила Корделия. – Эти личности… можно сравнить только с опивками, остающимися на дне бочонка с вином. И эти опивки лучше всего поскорее выплеснуть.
«Ах, если бы это только было осуществимо», – с горечью и не впервые подумала Абриэль. К несчастью, оказалось совершенно невозможно избавиться от Десмонда и его омерзительных спутников. Но ее будущее, Как и фамильная честь, зависело от прочности союза между ними. Брачный контракт с Десмондом казался ей тюремной камерой, без окон и дверей. Надежды на свободу нет…
Как ни старались девушки держаться подальше от бесчисленных ссор, то и дело вспыхивавших во дворе, все же понимающе переглядывались, когда то один, то другой друг Уэлдона приказывал привести коня и покидал замок: яркий пример нечестного поведения Десмонда, его приятелей и племянника. Они изменили почти все правила, начиная с того, кто определяет победителей, что раньше делали самые старшие участники охоты, и заканчивая громадной суммой, которую предстояло внести каждому участнику.
– Абриэль, по-моему, есть и другая причина, по которой так много людей решили не участвовать в охоте, – лукаво заметила Корделия.
Абриэль поморщилась, услышав не слишком тактичный намек на еду, которую подавали в замке, и с сожалением прошептала:
– Все блюда такие простые и… невкусные.
– Обещай, что займешься кухней, когда станешь хозяйкой замка. Старшая кухарка – настоящая сварливая ведьма и, судя по виду, обращается с боевым топором не хуже любого разбойника и сама поедает большую часть того, что приготовила.
Абриэль беспомощно развела руками:
– Честно говоря, я понятия не имею, почему Десмонд ее терпит. Для человека, стремящегося возвыситься в свете, он не слишком усердно пытается произвести впечатление на соседей.
С наслаждением подставляя лицо осенним ветрам, обдувавшим навесной мост, Абриэль вздохнула и оглянулась. Пробыв слишком много времени в дымном дворе, она была счастлива дышать полной грудью.
Она вполне понимала, почему Уэлдон решил построить замок именно в этой местности: здешний пейзаж был на редкость красив. В лесу протекала река, делившаяся на множество ручьев, один из которых и вился под навесным мостиком, на котором они теперь стояли. Ручей не только пополнял содержимое рва, но и облегчал жизнь многим сервам, поскольку вода доходила до их жилищ.
Замок был детищем Уэлдона де Марле, создавшего неприступную крепость, в которой будут жить он, его семья и многие поколения потомков. Такая твердыня могла отразить любую атаку и выдержать многодневную осаду. В случае нападения навесные мосты мгновенно поднимались, а дворы были достаточно велики, чтобы укрыть бежавших из деревни крестьян. Уэлдон был не только храбрым воином, но и прозорливым, умным человеком. И припасов в замке было достаточно, чтобы его обитатели могли спокойно протянуть несколько месяцев.
Все же, как ни ценила Абриэль безопасность толстых стен, а также безмятежность и красоту окружающей природы, сознание того, что скоро ей предстоит поселиться здесь с ненавистным мужем, терзало хуже любой пытки. Но она сама предложила свободу в обмен на спокойную жизнь семьи. Каждый раз при мысли о том, что этот омерзительный слизняк станет ее мужем, Абриэль тошнило.
Хотя многие ее саксонские родственники еще не прибыли на церемонию, Абриэль чувствовала, что уже приехавшие сохраняют холодную сдержанность по отношению к непрезентабельному хозяину и его вульгарным собутыльникам. Она прекрасно понимала недовольство родных той ситуацией, в которой они оказались. Большинство знакомых Десмонда были крайне предубеждены против саксов, словно сами могли считаться отпрысками благородных семейств, а не сборищем повес и развратников, не имевших ни богатств, ни титулов, ни положения.
Большинство женщин постарше поспешно ушли с шумного двора и собрались на верхнем этаже замка у очага. Вместе с Корделией и дальними родственницами Абриэль помогала старушкам, которым было трудно взбираться по крутым ступенькам на больных ногах.
Добравшись до очага, пожилые женщины с лукавым блеском в глазах выгоняли молодых из комнаты, поскольку собирались обмениваться пикантными историями, не предназначенными для девичьих ушей.
Они и в самом деле на все лады рассуждали о несчастной судьбе молодой жены, предсказывая ей такую же короткую жизнь, как двум предыдущим женам сквайра. Впрочем, некоторые надеялись, что умная и сообразительная девушка переживет своего мерзкого мужа.
Оглядевшись, Корделия тихо застонала: навстречу им спешил дородный хозяин замка. С первого взгляда было заметно, что его так и распирает довольство, ибо в маленьких глазках сияло радостное ожидание.
– Берегись, твой распутник спешит к своей возлюбленной, – незаметно прошептала Корделия подруге.
Абриэль тихо охнула, понимая, что кошмар постепенно становится реальностью. Притворившись, что любуется ручьем, она умоляюще пробормотала:
– Останься со мной, Корделия, пожалуйста! Заклинаю! Иначе я поддамся искушению и сбегу.
Светловолосая девушка прерывисто вздохнула, словно просьба оказалась чересчур обременительной.
– Меня тоже тошнит от Десмонда. Тем не менее я всегда гордилась званием верной подруги и не покину тебя.
Абриэль очень хотелось исчезнуть, но она собралась с мужеством и растянула губы в улыбке, которая, несмотря на все усилия, казалась безнадежно фальшивой.
За сквайром следовал его племянник Терстан, высокий парень с рыжеватыми волосами, который перед этим пробудил не только ее гнев, но и злость друзей Уэлдона. Надменно задрав нос, он озирался по сторонам, словно принюхивался к чему-то смрадному. На голову выше сквайра, он был строен и мускулист, а модная одежда прекрасно на нем сидела. Вырез и рукава черного костюма были отделаны зеленой тесьмой. Черные замшевые сапоги тоже были отделаны аппликациями из зеленой кожи, имитирующей побеги папоротника. Такой же узор украшал ножны его кинжала и кошель, свисавший с пояса, обхватившего узкие бедра. Его безупречный вид резко контрастировал с ужасным состоянием сервов, сновавших по замку и деревушке за узким мостиком, переброшенным через ручей. Хотя при жизни Уэлдона они казались чистыми, хорошо накормленными и веселыми, после гибели хозяина все изменилось к худшему. Теперь сервы выглядели худыми, оборванными и покрытыми синяками. Кроме того, они с неприкрытым страхом смотрели на Десмонда и его племянника.
Странно, что для человека, унаследовавшего огромное богатство, Десмонд совершенно спокойно взирал на сервов в грязных вонючих лохмотьях и только изредка подносил к носу надушенный носовой платочек, если кто-то из несчастных подходил к нему слишком близко.
– Если верить мужчинам, все приметы указывают на то, что охота будет удачной, – мрачно заметила Абриэль, выйдя вместе с Корделией из замка де Марле.
Корделия искоса оглядела забитый людьми и лошадьми двор.
– Удивительно, что охота вообще состоится: слишком много друзей лорда Уэлдона и бывших участников охоты протестуют против новых правил, установленных Десмондом, и угрожают уехать, если не будут восстановлены прежние.
Абриэль передернуло при мысли о том, что в этом случае свадьба состоится еще раньше.
Как уже было сказано, несколько ближайших друзей Уэлдона уже уехали, яростно осуждая новые правила, объявленные Терстаном, племянником Десмонда. Оставшиеся же рассерженно перебранивались с приятелями Десмонда, явившимися в большом количестве. Всем заправлял Терстан, надменный, холодный молодой человек, взиравший на Абриэль с брезгливостью, которую та находила любопытной.
– В жизни не бывала в столь неприличном обществе, – пренебрежительно заметила Корделия. – Эти личности… можно сравнить только с опивками, остающимися на дне бочонка с вином. И эти опивки лучше всего поскорее выплеснуть.
«Ах, если бы это только было осуществимо», – с горечью и не впервые подумала Абриэль. К несчастью, оказалось совершенно невозможно избавиться от Десмонда и его омерзительных спутников. Но ее будущее, Как и фамильная честь, зависело от прочности союза между ними. Брачный контракт с Десмондом казался ей тюремной камерой, без окон и дверей. Надежды на свободу нет…
Как ни старались девушки держаться подальше от бесчисленных ссор, то и дело вспыхивавших во дворе, все же понимающе переглядывались, когда то один, то другой друг Уэлдона приказывал привести коня и покидал замок: яркий пример нечестного поведения Десмонда, его приятелей и племянника. Они изменили почти все правила, начиная с того, кто определяет победителей, что раньше делали самые старшие участники охоты, и заканчивая громадной суммой, которую предстояло внести каждому участнику.
– Абриэль, по-моему, есть и другая причина, по которой так много людей решили не участвовать в охоте, – лукаво заметила Корделия.
Абриэль поморщилась, услышав не слишком тактичный намек на еду, которую подавали в замке, и с сожалением прошептала:
– Все блюда такие простые и… невкусные.
– Обещай, что займешься кухней, когда станешь хозяйкой замка. Старшая кухарка – настоящая сварливая ведьма и, судя по виду, обращается с боевым топором не хуже любого разбойника и сама поедает большую часть того, что приготовила.
Абриэль беспомощно развела руками:
– Честно говоря, я понятия не имею, почему Десмонд ее терпит. Для человека, стремящегося возвыситься в свете, он не слишком усердно пытается произвести впечатление на соседей.
С наслаждением подставляя лицо осенним ветрам, обдувавшим навесной мост, Абриэль вздохнула и оглянулась. Пробыв слишком много времени в дымном дворе, она была счастлива дышать полной грудью.
Она вполне понимала, почему Уэлдон решил построить замок именно в этой местности: здешний пейзаж был на редкость красив. В лесу протекала река, делившаяся на множество ручьев, один из которых и вился под навесным мостиком, на котором они теперь стояли. Ручей не только пополнял содержимое рва, но и облегчал жизнь многим сервам, поскольку вода доходила до их жилищ.
Замок был детищем Уэлдона де Марле, создавшего неприступную крепость, в которой будут жить он, его семья и многие поколения потомков. Такая твердыня могла отразить любую атаку и выдержать многодневную осаду. В случае нападения навесные мосты мгновенно поднимались, а дворы были достаточно велики, чтобы укрыть бежавших из деревни крестьян. Уэлдон был не только храбрым воином, но и прозорливым, умным человеком. И припасов в замке было достаточно, чтобы его обитатели могли спокойно протянуть несколько месяцев.
Все же, как ни ценила Абриэль безопасность толстых стен, а также безмятежность и красоту окружающей природы, сознание того, что скоро ей предстоит поселиться здесь с ненавистным мужем, терзало хуже любой пытки. Но она сама предложила свободу в обмен на спокойную жизнь семьи. Каждый раз при мысли о том, что этот омерзительный слизняк станет ее мужем, Абриэль тошнило.
Хотя многие ее саксонские родственники еще не прибыли на церемонию, Абриэль чувствовала, что уже приехавшие сохраняют холодную сдержанность по отношению к непрезентабельному хозяину и его вульгарным собутыльникам. Она прекрасно понимала недовольство родных той ситуацией, в которой они оказались. Большинство знакомых Десмонда были крайне предубеждены против саксов, словно сами могли считаться отпрысками благородных семейств, а не сборищем повес и развратников, не имевших ни богатств, ни титулов, ни положения.
Большинство женщин постарше поспешно ушли с шумного двора и собрались на верхнем этаже замка у очага. Вместе с Корделией и дальними родственницами Абриэль помогала старушкам, которым было трудно взбираться по крутым ступенькам на больных ногах.
Добравшись до очага, пожилые женщины с лукавым блеском в глазах выгоняли молодых из комнаты, поскольку собирались обмениваться пикантными историями, не предназначенными для девичьих ушей.
Они и в самом деле на все лады рассуждали о несчастной судьбе молодой жены, предсказывая ей такую же короткую жизнь, как двум предыдущим женам сквайра. Впрочем, некоторые надеялись, что умная и сообразительная девушка переживет своего мерзкого мужа.
Оглядевшись, Корделия тихо застонала: навстречу им спешил дородный хозяин замка. С первого взгляда было заметно, что его так и распирает довольство, ибо в маленьких глазках сияло радостное ожидание.
– Берегись, твой распутник спешит к своей возлюбленной, – незаметно прошептала Корделия подруге.
Абриэль тихо охнула, понимая, что кошмар постепенно становится реальностью. Притворившись, что любуется ручьем, она умоляюще пробормотала:
– Останься со мной, Корделия, пожалуйста! Заклинаю! Иначе я поддамся искушению и сбегу.
Светловолосая девушка прерывисто вздохнула, словно просьба оказалась чересчур обременительной.
– Меня тоже тошнит от Десмонда. Тем не менее я всегда гордилась званием верной подруги и не покину тебя.
Абриэль очень хотелось исчезнуть, но она собралась с мужеством и растянула губы в улыбке, которая, несмотря на все усилия, казалась безнадежно фальшивой.
За сквайром следовал его племянник Терстан, высокий парень с рыжеватыми волосами, который перед этим пробудил не только ее гнев, но и злость друзей Уэлдона. Надменно задрав нос, он озирался по сторонам, словно принюхивался к чему-то смрадному. На голову выше сквайра, он был строен и мускулист, а модная одежда прекрасно на нем сидела. Вырез и рукава черного костюма были отделаны зеленой тесьмой. Черные замшевые сапоги тоже были отделаны аппликациями из зеленой кожи, имитирующей побеги папоротника. Такой же узор украшал ножны его кинжала и кошель, свисавший с пояса, обхватившего узкие бедра. Его безупречный вид резко контрастировал с ужасным состоянием сервов, сновавших по замку и деревушке за узким мостиком, переброшенным через ручей. Хотя при жизни Уэлдона они казались чистыми, хорошо накормленными и веселыми, после гибели хозяина все изменилось к худшему. Теперь сервы выглядели худыми, оборванными и покрытыми синяками. Кроме того, они с неприкрытым страхом смотрели на Десмонда и его племянника.
Странно, что для человека, унаследовавшего огромное богатство, Десмонд совершенно спокойно взирал на сервов в грязных вонючих лохмотьях и только изредка подносил к носу надушенный носовой платочек, если кто-то из несчастных подходил к нему слишком близко.