Вячеслав Коротин. Попаданец со шпагой

Вячеслав Коротин
Попаданец со шпагой

Арена. Кровь на клинке

   – Дурак ты, Вадик. – Мой друг и «брат по оружию» Витька Маркович смотрел на меня как на дебила в третьем поколении. Ну, мог себе позволить – он в свое время угадал с профессией.
   Да нет, я на свою не жалуюсь, я делаю то, что люблю и умею делать хорошо. И профессия у меня одна из самых нужных и важных по большому счету. Только государство считает несколько иначе.
   – Это почему же?
   Блин! Я ловлю себя на том, что заискивающе заглядываю ему в глаза. Но я ведь и не ждал положительного ответа, я просто хотел «поставить галочку» – вот и попросил.
   Перед кем «отчет о галочках» предъявлять? Перед женой? Перед своей совестью?
   – Вадь, поверь: дам я тебе эти деньги. Вот честное слово – дам. Сделают твоему Темке операцию. А дальше?
   – Что «дальше»?
   – Вот ни хрена ты дальше своего носа не видишь. Сделают ему операцию. Сделают хорошо. Он что, встал и пошел? Ты представляешь, во что тебе реабилитация обойдется? А у тебя квартира не в кредит ли куплена? А ты сколько, извини за совковский вопрос, получаешь? Ну ладно, я тебе на сына дам и своим внукам получить долг завещаю, но толку-то? А? У тебя-то внуков не будет. И не смотри на меня так. НЕ БУДЕТ!
   Твой сын после самой удачной операции (которую я, конечно, оплачу – мы братья больше, чем по крови, и я тебе чуть ли не жизнью обязан) не проживет больше месяца. Так? Так, папаша?
   Я сжался и почти физически чувствовал, как по башке бьют дубины Витькиных аргументов.
   – Как будто у меня есть выбор! На органы продаться?
   – Ты не психуй. Выбор всегда есть.
   – Типа на органы?
   – И снова дурак! Сейчас время такое, что можно нарубить бабла на самом неожиданном.
   – Это на чем я могу «нарубить»? Взрывчатку производить? Наркотики? Ты об этом?
   – Да пошел ты, ненормальный, со своими поползновениями! Вспомни, что ты умеешь делать хорошо, а?
   – Ну, химия…
   – Не придуривайся!
   – Неужели кораблики мои любимые, но за это фиг с два где заплатят.
   – Совсем сдурел? Какие кораблики? Ну ладно. Что ты умеешь лучше меня?
   – Ты про женщин?
   – Так! Пошел ты на хрен! Разбирайся сам со своими проблемами…
   – Вить! Ну, извини! В самом деле, не врубаюсь, что я умею лучше тебя. Ну, фехтую лучше, но ведь ты не это…
   – Это, черт побери! Именно это! Именно этим ты можешь заработать больше, чем весь твой педколлектив! За один бой больше, чем все они, вместе взятые, за месяц. А?
   – Что-то я не пойму…
   – Да тут и понимать нечего – гладиаторские бои, в натуре. Ставки – охереть не встать! Пару боев – и ты меня можешь деньгами одалживать.
   – Слышь, ты че несешь? Это людей за деньги убивать?
   – Да, солнышко! – Витька презрительно прищурился. – Да! Ты не в сказке живешь. И не в Союзе Социалистических Республик. Добро пожаловать в мир волчьих законов. Ты, так твою, хочешь сына спасти? Какого черта кочевряжишься? Химия твоя на хрен никому не упала! А вот на арене можешь порвать сейчас всех и сразу. За деньги, которых ты не видел всю свою жизнь. Ты же мастер! Кто сейчас против тебя может дернуться?
   – Ты обалдел? Ну, я мастер. Но мастеров круче моего только в нашем городе трое. И сравнимых пятеро.
   – Вот уж на их счет можешь не беспокоиться. С ними тебе встретиться не придется. На арене будет предостаточно влюбленных в японский стиль и «средневековцев».
   – И откуда у тебя такая уверенность?
   – А самому подумать? Ну кто из мастеров полезет жизнью рисковать? Ромка Заборовский? Владик Поликашин? Колька Дворко? Кто? Они ведь по жизни упакованы так, что ни тебе, ни мне не снилось. Кендоистов боишься?
   – Да никого я не боюсь. И убивать тоже никого не хочу. Что, просто фехтовать нельзя?
   – О чем разговор – можно. За бесплатно. То есть не совсем: нужно будет заплатить за аренду, аппараты… Твою мать! Ты в каком мире живешь? Ничего тебе тут бесплатно не дадут! Вообще ничего. В общем, так, Вадька, вот тебе чек на лечение Темки и вот номер телефона того места, где ты сможешь стать мужчиной, а не «тварью дрожащей». Я для тебя сделал что мог. Решай сам…
   …Конечно, я позвонил. И не только позвонил, еще и поехал по предложенному адресу. Жене, естественно, ничего не сказал. С меня взяли расписку об отсутствии претензий в случае моей кончины. К чести организаторов, тут же перечислили неплохую сумму на счет моей жены. И проводили в оружейную. Выбор оружия был за мной.
   Никогда не видел такого многообразия холодняка. Но необходимо было сделать правильный выбор. Я совершенно фиолетово относился к ударному оружию, с легким презрением прошел мимо восточного и остановился перед набором шпаг и сабель.
   Конечно, шпага! Прямой клинок и приличных размеров гарда.
   Будет поединок. А шпага именно оружие поединка. Это узкоспециализированное оружие – оружие для двоих. Для меня и для соперника.
   Выбрав клинок, подходящий по весу и балансу, я прошел (вернее, меня провели) в коридор ожидания. Пришлось около сорока минут дожидаться своей очереди на бой. Наконец позвали.
   Распорядитель выпихнул меня на арену, где уже гоголем расхаживал какой-то парень, совершенно российской внешности, но при этом интенсивно пытавшийся из себя корчить восточного воина.
   По команде мы заняли исходные позиции. Прозвучал гонг.
   Я не поверил своим глазам, когда соперник с воплем ринулся вперед и попытался своим клинком цапануть мои ноги. Я элементарно парировал это двумя шагами назад и тут же показал нахалу, что могу контратаковать. Тот ушел от демонстрации контратаки и вроде бы остепенился.
   Но только «вроде бы» – непонятно над кем одержанные победы вдохновили его «самурайский» дух, и он опять перешел в атаку. Сталь катаны свистела в сантиметрах от моего туловища, и я понял, что долго играть дистанцией не получится – арена не бесконечная.
   Мне надоело разыгрывать из себя Мать Терезу. В конце концов, парень знал, на что шел. И убил бы меня, не задумываясь.
   Он вызывающе помахивал своей катаной и ждал моей атаки. Ага! Щазз! Вот все брошу и полезу напрямик! Прямо под твой удар. Но несколько показов, чтобы отыграть пространство, пришлось сделать. Соперник отступил, но было видно, что снова планирует атаковать.
   Хотя терпеливый, сцуко! Сам не лезет.
   А сымитируем-ка мы атаку… На… Наааа!
   Парень отпрыгнул, и было видно, что он слегка озадачен. Успел, гаденыш, увидеть, как кончик моего клинка сплясал в нескольких сантиметрах от его глаз. Такое впечатляет. Наверное, занервничал, раз начал делать глупости: стал атаковать сам. Явно ему хотелось поскорее развязаться с нервным напряжением, которое я ему обеспечил. Катана дважды просвистела возле моего живота. Но вечно такое хамство продолжаться не могло. Я понял, что если не убью сам, то убьют меня. Мало того что умирать просто не хотелось, но быть убитым таким… мягко говоря, недалеким «фехтуном» было еще и унизительно.
   В общем, проткнул ему горло на противоходе, даже не поцарапавшись.
   Просто получилось в горло – специально не выцеливал. Могло быть и в глаз, и под ключицу… Так попало.
   Трудно описать ощущения, когда твой клинок входит в живую плоть… Да лучше и не надо. И выражение лица, когда он еще только начал понимать, что сейчас умрет… И не только понимать. Видеть хлещущую из горла кровь и чувствовать, как из него уходит жизнь…
   И я на это смотрел. А публика орала и аплодировала.
   Я убил в первый раз, это было непросто, но в тот момент мне казалось, что если бы сейчас на арене появилась бы даже одна из женщин, восторженно ликовавших по поводу хлещущей из того кендоиста крови, то я запросто распорол бы ее шпагой со значительно меньшими угрызениями совести, чем испытывал сейчас. Суки! Ненавижу!
   В общем, с арены я прямиком отправился в сортир. Сблевать не получилось, хотя ком в горле стоял и желудок неоднократно делал заявления о необходимости освободиться от содержимого. Наверное, с полчаса пришлось простоять в душе, чтобы смыть с себя запах горячей крови. Ее давно уже не было на мне, не было на самом деле и того запаха, но я продолжал упорно тереть себя мочалкой…
   Был уверен, что больше никогда не ступлю на песок этой арены. Никакие силы не заставят меня снова убивать ради потехи толпы… Ошибался.
   Во-первых, содержимое конверта, полученного за этот бой, равнялось моей годовой зарплате на две ставки. Единовременные стартовые «гробовые», которые получила моя жена, тоже были немалой суммой…
   В общем, через неделю я снова позвонил и сказал, что согласен повторить… Можете считать меня мерзавцем и нелюдем, но сначала сами побывайте в моей шкуре. И получите такое предложение… Хотя вы правы. Дурак я и сволочь. И самооправдание по поводу того, что я выхожу на бой не с обычными людьми, а с тем, кто сам готов убивать за деньги, это достаточно наивная отмазка.
   …Так я стал Шуриком. Распорядитель придумал мне такую кличку для арены. Не какой-нибудь там Терминатор или Черный Ворон, как было у большинства моих визави… Я выходил в очках. Единственный из всех. И имя трогательного и смешного героя Александра Демьяненко смотрелось на арене оригинально (и первое время провоцировало зрителей делать ставки против смешного очкарика).
   Даже не интересовался, что это были за ставки (в смысле сколько было в деньгах), но вход на бои для зрителей стоил от тысячи долларов (моя квартира была взята в кредит за семь). Зрители были обязаны появляться только в масках, которые им выдавали… Да фиг его знает, где и в какой момент выдавали. И подозреваю, что среди этих самых зрителей было немало тех, кто, пуская слезу, вещает с экранов телевизора о справедливости и гуманизме.
   Потом было еще четверо на протяжении месяца: сначала дуболом с кавалерийским палашом (пацанам нравятся большие штуковины), потом еще один «самурай» с катаной, парень с секирой и «казак» с шашкой. Вот последнего было жалко по-настоящему – он явно немало времени посвятил овладению этим красивым оружием… Театральному овладению. Клинок очень красиво выписывал восьмерки и круги передо мной, но… немного спокойствия и выдержки. Протыкается такой смерч на раз. Действительно не хотелось его убивать. Никак не хотелось. И парень-то совсем молодой. Пришлось напрячься и умудриться всадить ему шпагу в предплечье. Получилось очень удачно – между костями у самого локтя. Трудно представить его боль, но сознание он потерял. Тянул я бой долго и был уверен, что зрители позволят ему жить.
   Черта с два! Не для того они отстегивали такие бабки, чтобы смотреть на легкие раны. «Убей! Убей!..» – неслось со всех сторон… Убил. Пока тот не пришел в себя. Ну и все. Хватит об этом.
   Изначально боялся одной проблемы: как объяснить Ленке, откуда взялись и продолжают браться деньги? Но все разрулилось само собой: достаточно быстро удалось найти клинику в Германии, где обещали и сделать операцию, и провести реабилитацию. Поэтому она вместе с сыном уже месяц была там, и еще два месяца их возвращения можно было не ждать. Чек, выписанный Витькой, моя супруга видела сама, а истинной стоимости всего не знала. Поэтому я спокойно переводил деньги непосредственно в клинику и уже после второго боя выплатил все, что требовалось за полный курс.
   …Нас выпускали к арене, когда заканчивался предыдущий бой, и я несколько раз мог видеть, как за ноги утаскивают проигравшего и как ликует и гордо расхаживает по утоптанному песку победитель.
   И в последний раз я заметил, что победитель не особо горд… И он – со шпагой… Серега! Горский! Какого черта он тут делает? (Идиотский вопрос самому себе – а то я не видел, что он тут делает.) Он меня, естественно, не заметил, а вечером я позвонил старому другу и предложил встретиться за пивком.
   Сергей не особенно изменился, только в его иссиня-черных когда-то волосах было огромное для тридцатилетнего мужчины количество седины. И в глазах этого, некогда веселого и искрометного парня явно просвечивали боль и тоска.
   Пристроились в парке, в кафе под открытым небом – благо погода позволяла. Заказали пиво с сухариками. После банальных: «Как дела?» – «Нормально, а ты как?» – разговорились, повспоминали нашу спортивную молодость, обменялись несколькими анекдотами, но некоторая натянутость чувствовалась: я никак не мог начать разговор о том, о чем собирался, а Сергей не мог понять, чего это меня вдруг на общение потянуло – годами встречались только на могиле тренера.
   – Слушай, Серега, – мне надоело выискивать повод перейти к основному вопросу, – ты давно на боях?
   Собеседник удивленно вскинул на меня глаза и стал усиленно пытаться изображать на лице нечто, по его мнению, являющееся удивлением и возмущением.
   – Брось! Я тебя там видел. И не думай, что собираюсь вести с тобой душеспасительные беседы – сам в крови по уши. Пять поединков. А у тебя?
   Н-да. Оглоушил я его здорово. Пытаясь собраться с мыслями, Сергей с трудом выдавил из себя:
   – Три. А ты как там? Ведь это что получается? Мы могли с тобой…
   – В том-то и дело. Могли. И эти гниды не успокоились бы, пока один из нас не убил бы другого. И теперь нет никакой гарантии, что однажды так не произойдет. Как тебе перспективка? Ведь идея-то на поверхности: «Вон как эти шпажисты режут других. Не свести ли их друг с другом в каком-нибудь «праздничном поединке». Кого-нибудь еще из наших там видел?
   – Никого.
   – Ну, хоть это хорошо. А как тебя занесло туда?
   – Как? – Горский пытливо посмотрел мне в глаза. – Наврать тебе про «двух тузов на мизере» или банальщины хватит?
   – Оно тебе надо – звиздеть? Я же не следователь. Хочешь, могу и свою историю рассказать. И я не об этом. Понятно, что не от хорошей жизни… Ну, ведь не давал же ты объявления в газеты: «Готов биться насмерть за хорошее бабло…»
   – Ах, ты об этом… Витька адресок подсказал.
   – Маркович???!!! Он???
   – Ну да. – Серегино лицо стало приобретать осмысленное выражение. – Так что, и тебя тоже он?
   – Ну, скотина! Ну, тварь! Мало ему своего бизнеса, так он еще и на вербовке таких, как мы, идиотов подрабатывает!
   – Почему подрабатывает? Насколько я знаю, это его второй бизнес и есть.
   Ай да Витька! Ай да сукин сын! Ни черта себе он делишки крутит. «Брат по оружию», мать-перемать! Значит, мы для него «сырье». Дорогостоящее, правда. Не так уж и задешево он меня на арену заполучил. Но уж вряд ли сам в накладе остался. Хотя и рисковал…
   – Серег, все-таки, если не секрет, а чего тебя поперло в эту авантюру? – Я не особо надеялся на искренний ответ, но Сергей после второй кружки был не особо закрыт для общения. Скорее наоборот – ему хотелось хоть кому-то выплеснуть свои эмоции.
   – Ты помнишь, почему я ушел из фехтования? Пока учился в универе – занимался, учился в аспирантуре – занимался. Диссертация, блин! Ночевал в лаборатории. И ведь не зря все было – пусть не новый суперэффект, но ведь и не дерьмо в криостате. Шикарные результаты… Ага! Вот те нате – хрен в томате. Перестройка, мать ее! Все темы, не имеющие отношения к «процветанию народного хозяйства», задробили. А потом… Сам небось знаешь, что в нашем институте теперь торговый центр. И кому я нужен? Нет, существовал потихоньку. Благо семья отсутствует… А тебя-то как угораздило?
   Рассказал я ему и свою историю. Помянули матом Витьку и разошлись.
   Но я уже совершенно окончательно для себя решил, что на арену больше не выйду. Хватит! Дальше уж как-нибудь и на зарплату проживу. И вообще, пора расслабиться. Отдохнуть.

Картина Репина «Вынырнул!»

   Перламутровое небо обещало отсутствие сюрпризов и нормальный клев. Приехал я на автобусе. Вот как-то с юности не задались отношения с автомобилями, и хоть права номинально у меня имелись, но машину я не чувствовал: или я в кого-то врежусь, или в меня. Ну его на фиг. Не за себя даже боялся, а за тех, кого везу. Поэтому изначально уступил в свое время руль жене. А сейчас хватило и автобуса для того, чтобы приехать на озеро, где еще пацаном отводил душу охотника за рыбой. Честно говоря, не за трофеями приехал – поесть ушицы из свежевыловленной рыбки да на костре приготовленной… А если повезет, то и вообще тройную уху забацать получится.
   Дурдом, конечно, ехать за двести километров, чтобы ухи поесть. Да еще и без компании. Да еще и без… Неа! С ней, родимой. На рыбалку в одиночку, да еще и без водки – это особо извращенный вид мазохизма.
   Вот уж чего я не боюсь, так это шлепать пешкодралом на почти любые расстояния. Особенно когда видишь цель – тот самый бережок того самого озера. Где шелестят камыши (или как там по науке называется этот тростник).
   Та самая полянка. Та самая бухточка. Ностальгия по… (Да знаю я, что ностальгии по… не бывает. Что ностальгия – тоска по родине и ТОЛЬКО ПО РОДИНЕ.) Но как прикажете описать то, что нахлынуло и навалилось в данный момент? Чувство, накрывающее с головой, когда ступаешь на бережок, на который тебя, еще совсем мелкого пацана, приводил дед. Все-таки ностальгия. Ну не придумали до сих пор слова, более точно отражающего эти самые ощущения.
   Несколько минут потребовалось, чтобы поставить палатку (хвала изобретателям этого полукилограммового чуда, на установку которого нужно именно столько времени).
   Еще с четверть часа ушло на притаскивание дров к непременному костру. Ну и все. Теперь мой первый поплавок уже гордо реял над водной гладью. Недолго. Я еще даже наполовину не успел наладить тяжелую удочку, как он уверенно заскользил в сторону и первый окушок заплескался в моем садке.
   И так далее. Уж чего-чего, а «сорной рыбки» в этих местах всегда хватало. Плотвичка, окуньки, ерши и подлещики так и лезли на крючок. Уха намечалась знатная. Забросил еще и пару донок: одну – на выползков, вторую – на живца. И сработали обе: сначала задергался кончик той, которая была с червем. Я уж думал, что пятикилограммовый лещ попался. А оказалось – угорь. В килограмм весом. Его я в садок не выпускал – известный номер, раздвинет рылом сетку, и поминай как звали. Специально кукан делать пришлось – жил дальше на веревочке.
   А на живца клюнул судак. Хороший такой, полуторакилограммовый. Особой борьбы с рыбой не было – тупо выволок на берег катушкой. Даже обидно. Так ведь и не трофейные были экземпляры.
   Темнело, и в котелке весело булькало мое варево. Уже отправилась в отстой всякая мелочь, отдав свои соки в бульон, уже становилась мягкой картошка, уже готовились к своему последнему плаванию кусочки угря и судака. Налита в котелок та рюмка водки, которой нужно оказать ухе уважение. (А что поделать – традиция.) Накрошены зелень и чеснок… Еще минуты… Готово!
   Знаете ли вы, что такое настоящая уха? Если вы не ели ее на берегу из котелка, только что снятого с костра… Вы вообще не ели ухи. И я вас искренне жалею.
   Ничего общего не имеет НАСТОЯЩАЯ УХА с тем рыбным супчиком, который готовится дома даже из свежевыловленной рыбы.
   Да еще и под водочку… Сказка!
   В общем, спать я пошел в самом что ни на есть благодушном настроении… И проснулся в таком же.
   Теперь пора было вспомнить еще один, давно забытый навык. Но сначала – чаю.
   …Вода нежно обняла входящего в нее меня. Поворот, нырок – и я заскользил по глади озера, вглядываясь в то, что творилось на дне. А ничего там не творилось: стайки плотвичек, щучка, гоняющая эту мелочь, не более. Да я здесь и не ожидал ничего серьезного. Серьезное – там. На границе травы и чистой воды, именно в таких местах стоят в засаде щуки и щурята, именно там роют рылом ил золотистые лини. Как раз они и есть самые обычные трофеи подводного охотника. Вот эти рыбки мне и были нужны. И я не ошибся в своих прогнозах: пара щук и три линя, общим весом под восемь килограммов, уже тянулись за мной на кукане. Хватит. Взял курс на свою бухточку и спиной вперед вышел на пляж.
   Что-то здесь было не так. Не знаю, что, но явно ощущался какой-то дискомфорт. Снял ласты, сбросил на песок маску с трубкой, ну и кукан с рыбой соответственно… Неа, не проходит. Вот что-то не так, и хоть застрелись!
   Вроде все как было. Палатка, кострище, удочки… Что не так? Вот мой комбез, рюкзак, расстеленный спальник, сигареты на нем, очки… Очки!
   Я ведь вижу как в них! Даже лучше! Что за черт?
   Елки-палки! Я же эту одинокую сосну на противоположном берегу и в очках с трудом различал. Ни фига себе – святая водица! Открыть, что ли, фирму «Возвращение близоруких в мир зрячих»? Не, бред какой-то. И главное, продолжало раздражать что-то еще. И совершенно непонятно что?
   И вдруг стало ясно – язык. Да-да, мой собственный язык упорно сигнализировал, что во рту творится непорядок. Я только сейчас осознал, что все зубы, все тридцать два, находятся на месте. Все. Вместе с вырванными в разные годы. И пломб – ни одной.
   Бред. Но факт. Или я сплю?
   Грех жаловаться – мать-природа, заодно с моими родителями, в свое время постарались на мой счет: срубили топором, но то, что срублено, закрепили нехилыми гвоздями. Не помню, когда последний раз простужался всерьез.
   Правда, по поводу внешности своей на первых порах отрочества комплексовал: большеносый, тонкогубый… А девочки-сверстницы предпочитали смазливых нежнолицых мальчиков.
   Потом, правда, все устаканилось: уже в юности имел полный успех у противоположного пола, не понимая, что во мне находят девицы. Ну да, знаю, что высокие и длинноногие у них в цене. А без длинноногости в фехтовании я бы ничего и не поимел – совершенно не демократический в этом отношении спорт.
   Кстати, и проблемы в связи со шпагой тоже появились – представьте: несколько часов в день в одной руке почти килограммовое оружие, а вторая типа отдыхает. Ну, и приобрел дельтовидную мышцу на правом плече такую, что мама не горюй, а на левом – обычная. Смотрелся на себя в зеркало и ужасался. Плечи просто от разных людей.
   Помогло несчастье: сломал ногу и за полтора месяца на костылях выровнял плечи запросто.
   С волосами тоже нормально – даже Ленка завидовала. Темные и густые до сих пор, а ведь сколько моих сверстников уже с залысинами и сединой…
   Одна проблема всегда напрягала. В смысле две: зрение и зубы. Со вторым особенно после армии лихо пришлось – там ведь как было: только дернешься, когда врачиха в зуб буром залезет, – сразу мышьяк туда, а потом, не заделав канал, цементную пломбу сверху. Ну, а такая долго не держится – не серебряная амальгама, блин. В результате после дембеля за два года два зуба выдрали. А недавно и третий.
   И вот мне вернули здоровье по полной. Дурдом какой-то.
   Машинально ткнул себя в руку дымящейся сигаретой и зашипел от боли – не сплю. Да что же за черт? Неужто какая-то добрая душа прямо на заводе в водку ЛСД подсыпает?
   Еще раз внимательно осмотрелся: та самая поляна, все как было. Противоположный берег… Мать-перемать – ЛЭП пропала! Там ведь шла высоковольтная линия. Нет!
   Что за ахинея? Я рухнул… этой… словом, сел на песок и обхватил голову руками. То, что ворошилось сейчас в моей голове, назвать мыслями было нельзя – сплошная мешанина эмоций. Нет, все ерунда, даже ЛЭП, даже вернувшаяся зоркость, НО ЗУБЫ! Я, уже не доверяя своему языку, ощупал полость рта пальцами – на месте! Все! И тот клык справа наверху, который мне выдрали восемь лет назад. Ну что, быстро домой и к психиатру?
   – Эй! Ты кто такой? – Звонкий девичий голос заставил вздрогнуть и оглянуться.
   На краю поляны стояла девушка из «раньших времен». В темно-синем платье для верховой езды (я в костюмах того времени не разбираюсь, но в руках она держала стек), в шляпе того же цвета с белым плюмажем.
   Кино, что ли, снимают?
   Но в комплексе с предыдущими непонятками, вопреки всякой логике и здравому смыслу, в голове забрезжила мысль… Да нет! Не может такого быть! Ерунда какая-то!
   – Ты что, немой? – Девушка явно не была испугана и держалась вполне уверенно. – Отвечай!
   – Дддоббрый день! – сумел выдавить из себя я и только начал соображать, что стою перед незнакомкой в одних плавках. – Извините!
   Сразу попасть ногами в штанины комбинезона не получилось. Девица с легким удивлением смотрела, как я напяливаю свой в зелено-коричневых разводах комбез, и нетерпеливо притоптывала ножкой.
   А ведь хороша! Нет, по меркам конца двадцатого века, она никак не походила на модную топ-модель – не высокая, не длинноногая, но такая… ладная, что ли. Сколько раз убеждался, что женская красота бывает бесконечно многоликой. И совсем зря пытаются втиснуть ее в какой-то дурацкий стандарт. Ведь главное не то, чтобы… Да бес его знает, что главное. Главное, чтобы глаз радовался. И здесь с этим все было в порядке.
   – Кто ты такой?
   – Простите, сударыня, я не совсем понял вопрос. – Наконец-то я вжикнул молнией, застегнув костюм почти до горла. – Вас интересуют мои фамилия-имя-отчество, профессия или еще что-то?
   Удивленный взгляд в ответ. Судя по тону, она несколько изменила свое мнение о том, как вести со мной беседу.
   – Вы дворянин? Тогда что за странный наряд? И что вы делаете на чужой земле?
   Вот екарный бабай! Во влип! Ну и как теперь выкручиваться? То, что придется подстраиваться под старину, очевидно. Не завраться бы…
   – Вадим Федорович Демидов. – Личико барышни слегка скривилось от упоминания такой посконной фамилии. – Из Поляковых, если слышали о моей родне.
   – О! Разумеется, – сразу просветлела моя собеседница. – А почему к нам не заехали сначала? Я вас за браконьера приняла. И наряд такой странный… И этот шатер…
   Н-да. Выкручиваться теперь будет еще сложнее. Черт! Где же я? Вернее, когда? Да и где – тоже интересует. Мягко говоря.
   – Понимаете… Простите, а как вас величать?
   – Анастасия Сергеевна. Сокова.