Вячеслав Шалыгин. Хаоспатрон

   – Есть! – Андрей взглянул на Колю.
   Сивый сделался предельно серьезным. Что значит «прикрывать», он понимал не хуже Лунева.
   – И под ноги смотреть! – приказал Фролов. – Тут мин кругом, будто коровьих лепешек на вологодских пастбищах. По полю идти в след, в лесу ступать по корням! Бегом марш!
   Группа рысцой двинулась по краю болота в юго-западном направлении, но спокойного забега не получилось.
   – Товарищ майор, а там снова дым без огня! – крикнул Сивый, указывая стволом в восточном направлении. – Сюда ползет!
   Майор обернулся и негромко выругался. Андрей тоже перевел взгляд и увидел нечто непонятное. Коля был прав, пожалуй, наполовину. Какое-то облако, похожее на зеленоватый дым, закрученный в спираль ленивым вихрем, действительно двигалось в сторону болота, но то, что оно «ползет», Сивый определил неверно. Так казалось, поскольку облако имело приличные размеры и двигалось точно на морпехов. На самом деле непонятное природное (или не совсем природное?) явление только вращалось неторопливо, а приближалось достаточно быстро. До чадящих обломков «чарлика» облаку оставалась от силы минута, и до позиций бойцов, прикрывающих отход группы, – еще тридцать секунд, не больше.
   – Нормально высадились, – Фролов почему-то усмехнулся. – В самую дырку. Догоняйте группу, пацаны, сам прикрою! И в темпе! Шире шаг!
   – Ты что-нибудь понимаешь? – проронил Сивый, оборачиваясь к Андрею.
   – Нечего тут понимать, – Лунев махнул рукой. – Ноги, Коля! За мной!
   Бежать по вязкой грязи было тяжело, поэтому Лунев с Сивым нагнали товарищей, лишь когда Люся подала команду сбросить темп и группа притормозила. То есть догнали ее замыкающие только под сенью слегка пожухших за местную сухую зиму деревьев. А вот майор Фролов, хоть и появился в благодатной тени последним, мог считаться самым быстрым из группы. Ведь стартовал он с заметным запозданием, но к промежуточному финишу пришел всего на пару секунд позже замыкающих.
   – Там река, – Люся указала влево. – Крокодилы ням-ням. А там мины, – теперь проводница указала вправо, а затем махнула прямо. – Туда деревня. Кхмеры.
   – Куда ни пойдешь, везде огребешь, – утирая пот и с трудом восстанавливая дыхание, прокомментировал Сивый.
   – Я за «крокодилы ням-ням», – заявил Прохоров. – Всех, поди, не схомячат.
   – Первым пойдешь? – спросил Лунев.
   – Я человек культурный, привык женщин вперед пропускать.
   – Прямо, – решил майор Фролов. – Прямо через деревню. Всем молчать, изображать янки. Люся, веди.
   – Женя, красный кхмеры никого не любить! – Люся посмотрела на Фролова чуть испуганно и, видимо, от волнения перешла с более-менее приличного русского языка на «гостевой диалект». – Ни янки, ни русский не любить. Хань тоже не любить. Злые-злые! Чужой – убить, очки надел – интеллигент – убить, даже читать умеешь – убить! Дикий-дикий люди! Опасно!
   – Мы рискнем, – спокойно сказал майор. – Я знаю волшебные слова.
   – Избушка, избушка, – проронил Коля. – Встань к лесу передом, а ко мне задом…
   – И чуть-чуть наклонись, – добавил Жигунов.
   – Шагом марш, – Фролов сделал вид, что не расслышал их реплик.
   Группа двинулась почти в прежнем порядке, только теперь сразу за Люсей шел не Прохоров, а майор. Замыкали строй снова Лунев и Сивый. Пулеметчик почему-то слегка затянул с выполнением команды майора, и Андрей был вынужден подтолкнуть его в спину.
   – Колян, не спи.
   – Тихо, Студент! – Сивый вскинул руку и большим пальцем указал назад. – Ефрейтором буду, крадется кто-то за нами.
   Лунев хотел было возразить, но вдруг осекся. Его неожиданно накрыла уже знакомая холодная волна, а в затылок будто бы ударил камень или словно кто-то отвесил Андрею крепкую затрещину. В следующий миг тело оцепенело, а в глубине сознания вновь возникла твердая уверенность, что из джунглей кто-то смотрит. Пристально и недобро. Андрей даже невольно содрогнулся. Чертовщина вернулась. Или же она не двигалась, а морпехи сами подошли к ней поближе. Это не имело значения. Важнее было то, что теперь ее холодное дыхание уловил не только Лунев, но и Коля.
   – Это… джунгли шумят, ты же видел, «вихри враждебные веют над нами» и вообще повсюду, – с трудом переборов страх и оцепенение, возразил Лунев и снова подтолкнул Колю. – Снимайся с якоря!
   – Не-ет, Студент, не джунгли это, – Коля медленно обернулся, почему-то поднял взгляд к кронам деревьев и перешел на шепот: – И не вихри. Это… с глазами кто-то… я взгляд чувствую. Я…
   Коля Сивый не закончил мысль. Ведь очень трудно мыслить и говорить, когда у тебя в голове дыра, проделанная винтовочной пулей.
   В кронах деревьев заметался отзвук выстрела, поднялся птичий гвалт, и в тот же миг время для Андрея словно остановилось, а еще он будто бы увидел себя и Колю со стороны. Казалось, что вокруг бойцов сделала полный круг кинокамера, и Лунев увидел снятый ею эпизод.
   Пуля попала Коле в затылок и вышла над левой бровью. Выходное отверстие, как и положено, оказалось больше входного, из него выплеснулись темно-вишневые, почти черные сгустки и множество мельчайших капелек крови, которые оросили все на расстоянии в несколько метров. В том числе забрызгали остолбеневшего Андрея.
   Он медленно поднял руку, утерся рукавом и только потом сообразил, что представляет собой отличную мишень.
   Дальше время, наоборот, будто бы ускорилось. Андрей резко присел, вскинул автомат, щелкнул переводчиком огня и полоснул длинной очередью по зарослям. В ту же секунду Коля Сивый начал заваливаться как раз на Лунева. Андрей понимал, что придерживать тело товарища не имеет никакого смысла, но зачем-то все-таки попытался смягчить его падение, отчего потерял равновесие и завалился навзничь.
   Как оказалось, и то, что Коля рухнул прямо на Лунева, и то, что Андрей растянулся на земле, пошло Студенту на пользу. В точности там, где секундой ранее находилась голова Андрея, просвистела еще одна пуля.
   Лунев снова вскинул автомат и нажал на спусковой крючок. Одновременно он начал энергично работать ногами, упираясь пятками в податливый грунт, высвободился из-под тела Сивого, отполз назад, перекатился под прикрытие каких-то кустов и уже оттуда дал третью очередь.
   Широкие листья кустарника прошила еще одна пуля, и Андрей понял, что пора опять перекатываться. Сменив позицию, он перезарядил автомат, но вновь открыть огонь не успел. Чья-то железная рука схватила его за воротник и затянула в глубокую яму, что обнаружилась в паре метров позади новой позиции Лунева.
   Андрей дернулся было, пытаясь сопротивляться, но быстро сориентировался и затих. В яму его затащил майор Фролов. Убедившись, что глаза у Лунева больше не белые от страха и перевозбуждения и что он разобрался в обстановке, майор выпустил бойца из жесткого захвата, приложил палец к губам и взглядом указал сначала на средний ярус зелени, а затем на позицию между огромными корнями старого вывороченного пня, справа от ямы.
   Эту позицию заняла Люся с СВД в руках. Девушка через оптику внимательно изучала кроны растущих вдоль тропы деревьев. Похоже, намечалась небольшая снайперская дуэль.
   – Не покажется он, – шепнул Андрей. – Надо выманить!
   – Сидеть! – строго проронил майор.
   В тот же миг справа стукнул выстрел, а секундой позже в кроне одного из деревьев громко зашуршало, затрещало, а затем послышался глухой удар чего-то тяжелого о землю.
   – Уходим! – Фролов потянул Андрея за рукав.
   – А Коля?!
   – Нет больше Коли, – Фролов махнул рукой Люсе. – Отползай! Медленно!
   – Пулемет хотя бы… забрать… – хмурясь, сказал Лунев.
   – Фиговый из меня учитель, – майор вздохнул. – Ты не понял, да? Нас обложили так, что носа не высунуть. Снайпер – это замануха. Расслабимся, встанем в полный рост, пойдем над Сивым горевать, остальные тут же шквальный огонь откроют. Заметь, твой Коля с пулеметом на самом открытом месте лежит. Все, забудь! Ползком за Люсей, марш!
   – Это кхмеры, да?
   – Может, кхмеры, а может, другие херы… – майор толкнул Андрея в бок. – Ползи!
   Лунев прополз метров десять, не больше. На одиннадцатом метре прямо перед носом у Андрея прелая листва вдруг вздыбилась, и на свет божий явился какой-то грязный до безобразия человек с автоматом в руках. Человек резко сел, вскинул оружие, целясь Андрею в лоб, и что-то коротко выкрикнул. Как-либо отреагировать Лунев явно не успевал, а потому просто зажмурился.
   Следом за выкриком послышался сухой щелчок, затем лязг затвора, а дальше хрип и бульканье. В лицо Андрею снова брызнуло что-то теплое и липкое, но теперь это стало поводом открыть глаза, а не зажмуриться. Новая картинка оказалась не менее впечатляющей, чем сцена гибели Сивого.
   Боец партизанской армии красных кхмеров, возникший на пути у Лунева, выронил автомат, схватился за горло и теперь медленно заваливался навзничь, забрызгивая все вокруг кровью из перерезанной глотки. Горло у него было располосовано, как говорится, от уха до уха. А слева от врага, опираясь на локоть и вытирая нож о траву, полулежал… Прохоров!
   – Чего вылупился, Студент? – Сержант делал вид, что ничего особенного не произошло, но руки у него заметно дрожали. – Я ведь колхозник, ты забыл? С семи лет помогал бате свиней колоть.
   – Пригнитесь, головорезы, – из ямы выбрался Фролов. – Повезло тебе, Андрей. «Калаш» у него китайский, патрон перекосило. А тут Прохоров подоспел. Должок теперь за тобой.
   Фролов почему-то уставился на Прохорова, словно ожидая от него какого-то признания или даже покаяния.
   – Вы ведь тоже целились, – нехотя проронил сержант. – Я мог бы и не напрягаться.
   – Но уж если ты влез на линию огня, флаг тебе в руки, – назидательным тоном произнес майор. – Точнее, нож. И твое счастье, Прохоров, что ты не замешкался. Иначе продырявил бы я и кхмера, и тебя, горемычного, понял?
   – Понял, – Прохоров отвел взгляд. – Виноват. Учту.
   – Учти. А ты, Лунев, учти дважды: что смотреть надо, куда ползешь, и что Прохору теперь должен.
   – Я… понял… – Лунев ответил чуть рассеянно. – Отдам.
   – Это точно, – майор усмехнулся. – Отдашь. И не раз. Скоро устанете считать, кто кому и сколько должен. Вперед, бойцы. И не расслабляться. Эти жабы тут столько нор понарыли, жуть!
   – И мины еще кругом, – сказал Прохоров. – И «крокодилы ням-ням», и эта фигня, от которой «вертушки» в пыль рассыпаются… «дым без огня». Зашибись местечко!
   – И это далеко не полный ассортимент нашего универмага, – майор снова усмехнулся. – Теперь молчок, пока не разрешу. Ясно?
   – Так точно! – ответил Прохоров.
   – Молчок, я сказал! Ясно?
   Сержант и Лунев одновременно кивнули.
   – Другое дело. Давайте, бойцы, двигайте поршнями.
   Ползти пришлось не так уж далеко, но долго, несколько раз бойцы были вынуждены замереть и выждать, когда мимо прокрадутся кхмеры. Только теперь до Андрея дошло, насколько в действительности густо населены джунгли. И не только всевозможной живностью или непонятной чертовщиной, но и людьми. Лишь сейчас Лунев понял, что имел в виду майор Фролов, когда говорил, что вблизи объекта будет «много кого, и все злые». Даже на дальних подступах джунгли выглядели, как проходной двор. Из чего следовало, что объект представляет интерес для трех как минимум сторон – для наших, янки и кхмеров. Получалось, рядом с объектом должно быть вообще столпотворение, как в ГУМе перед Новым годом.
   Наконец троица сползла в небольшой овражек, поднялась на ноги и, пригибаясь, прошла еще сотню метров примерно в юго-западном направлении. Дальше овражек начинал ветвиться и мелеть, но это не имело значения. Дальнейший путь лежал поверху. И не втроем, а всей группой. Без вариантов.
   Люся и с ней остальные ребята поджидали Фролова и его эскорт на развилке. Вид заляпанного кровью Лунева произвел впечатление, казалось, только на Жигунова и Люсю. Но что на самом деле выражал взгляд девушки, Андрей так и не понял, а санинструктор взглянул на товарища исключительно, чтобы убедиться, что кровь чужая, а сам боец не ранен. Выяснив это, Жигунов уставился на майора Фролова. Остальные впились в командира преданными взглядами с самого начала, как только он появился у развилки.
   Оно и понятно. Ведь после первой встряски, когда пришлось выпрыгивать из гибнущей «вертушки», бойцы не прочувствовали серьезность ситуации. Во-первых, это нормальная реакция, первая фаза любого шока – возбуждение и даже эйфория. Во-вторых, да, погиб пилот, но, как ни цинично это звучит, кто его знал? Теперь же ситуация повернулась другим боком. Во-первых, на смену фазе возбуждения всегда приходит фаза угнетения, она же – тревоги и страха. И эта фаза так и поступила. Пришла, расположилась и начала качать права. А во-вторых, бойцов ошарашила потеря Коли Сивого, с которым они прослужили бок о бок полтора года! Получалось, любой из бойцов и в любой момент мог погибнуть, как погиб Коля?! Совсем другая песня!
   Фролов первым делом приложил палец к губам, убедился, что жест увидели все бойцы, а затем так же жестом приказал всем сесть на корточки. Когда все присели, майор принялся раздавать приказы. Опять одними только жестами. Люсе он указал в сторону поблескивающей за деревьями речки и показал палец: «идешь первой». Прохорову досталась роль Люсиного сопровождающего. Жигунову майор указал двумя пальцами на глаза и ладонью обозначил сектор, который должен будет контролировать санинструктор – слева по ходу движения. Зеркальную зону наблюдения Фролов отвел Гаврилову. Куперу майор доверил наблюдение за воздухом и кронами. Луневу досталась позиция замыкающего. Фролов жестом пояснил Андрею, что его сектор это весь тыл, а сам майор пойдет… этого жеста Лунев не понял, как ни старался. Фролов сделал круговое движение указательным пальцем, словно пытаясь сказать, что будет сопровождать группу, летая вокруг нее и над ней, как святой дух, подтолкнул Андрея в спину, а сам бесшумно сдал назад и скрылся в кустах.
   Луневу опять сделалось страшно. Все-таки рядом с майором было гораздо спокойнее. И дело даже не в том, что, как только Фролов исчез, тотчас вернулось ощущение присутствия поблизости чертовщины, которая как бы говорила: «ты на мушке, куда бы ни шел». Да, это пугало, но сугубо рациональному сознанию комсомольца Лунева все-таки пока удавалось справляться с атаками «мистической паники». Совсем другое дело – вполне земные опасения. Переизбыток поблизости бойцов противника пугал всерьез.
   На миг Андрея посетила мысль, что Фролов играет в какие-то нехорошие прятки-поддавки, подставляя бойцов под удар, чтобы разведать боем, кто и в каком количестве висит у группы на хвосте. Спровоцировал эту крамольную мысль тот факт, что Фролов очень уж спокойно и даже как-то равнодушно отреагировал на потери. Может, он просто привык к таким вещам или у него внутри включился какой-то защитный психологический механизм? Вполне возможно. Ведь в боевой обстановке действительно не время горевать, лучше отложить это до возвращения, как говорят моряки, «в базу». И все-таки Андрей не понимал, почему майор вдруг повел себя настолько хладнокровно, даже в глазах ничего не промелькнуло, ни сожаления, ни сочувствия. А ведь раньше он казался вполне душевным человеком, разве что немного замкнутым. Получается, Андрей плохо изучил Фролова за месяц знакомства? Или Евгений Сергеевич намеренно скрывал свою истинную сущность?
   «Нет, какая еще «истинная сущность»?! Глупости! Просто сконцентрировался майор на боевой задаче, вот и кажется теперь, что его словно подменили».
   Лунев отмахнулся от неприятных мыслей, но осадочек, как говорится, остался…

Москва, 27 февраля 2012 года

   О том, что с Лабораторией специальных исследований потеряна всякая связь, начальник Службы вооружений Минобороны генерал-лейтенант Кулемин узнал первым, еще в половине десятого. Но поскольку именно на сегодня по графику выпадала профилактика всех охранных и прочих электронных систем лаборатории, сообщение о перебоях со связью генерала ничуть не встревожило. Раз все шло по утвержденному графику, о чем беспокоиться? Что Лаборатория временно осталась без всяких там охранных датчиков, сенсоров и периметров? Тот, кто составлял график, согласно инструкции, обязан был подать рапорт об усилении на этот период физической охраны объекта.
   Кулемин на всякий случай сверился с другим графиком. Да, все так и было. Большая группа спецназа поступила на весь сегодняшний день в распоряжение начальника ЛСИ. Все совпадало. На этом генерал и остановился. Однако выбросить тему из головы ему не удалось, не позволило дальнейшее развитие событий. Ровно через час связь с Лабораторией восстановилась, и обнаружилось такое… не приведи господь!
   Кулемину пришлось отменить все запланированные дела и срочно выехать на место происшествия, но это оказалось не самым худшим, что ожидало генерала в этот «черный понедельник». Едва он заметил, что случилось с периметром вокруг лаборатории, ему стало ясно – худшее впереди. И это опасение в полной мере подтвердилось, когда он своими глазами увидел, что произошло внутри, а добили генерала комментарии полковника Грачева, курировавшего научные объекты Министерства обороны, в частности объект ЛСИ.
   – Значит, диверсия, – выслушав рапорт Грачева, сделал вывод Кулемин. – Хорошо спланированная, подготовленная и профессионально выполненная. След взяли?
   – Так точно, взяли. Нашли машину, здесь неподалеку. Имеются отпечатки пальцев и следы взрывчатки. Устанавливаем владельца.
   – Что-то долго.
   – Вы сами сказали – работать аккуратно, не поднимая шума. Если привлечь к делу полицию и ФСБ…
   – Нет, – отрезал Кулемин. – Я сказал и подтверждаю, никаких посторонних, кроме военной прокуратуры. Это совершенно секретный объект, допустить утечку информации мы не имеем права. Сами найдем гадов. Тем более коллегам из органов сейчас не до наших проблем, выборы на носу. Что по разработкам?
   – Сервер с базами данных уничтожен, но я в курсе почти всех разработок. Большая часть образцов перспективных изделий уничтожена на месте, но пока не найдены обломки ЦТО. Думаю, именно этот образец был главной целью диверсантов. Резню и погром они устроили, чтобы прикрыть похищение ЦТО и сбить нас со следа.
   – Похищение чего?
   – Целевого тектонического оружия, – пояснил Грачев. – Самая перспективная разработка, строжайший секрет. В отличие от простого тектонического оружия, не является ядерным зарядом подземного подрыва, это изделие спутникового базирования. Изделие способно создавать эпицентр землетрясения строго в заданной точке на расчетной глубине. Если конкретнее…
   – Достаточно, – Кулемин поднял руку. – Габаритный образец?
   – Нет. Тяжелый, но габариты средние, вполне можно унести на руках и вывезти в багажнике легковушки. Как мотор легковушки, не больше.
   – Главное – не меньше. Значит, просто в кейсе или в чемодане багажом не вывезут, потребуется транспорт. Особые свойства… радиоактивный фон или что-то еще образец имеет?
   – Никак нет.
   – Это хуже. Но ничего, подключим всех, в первую очередь ГРУ. Найдем и образец, и похитителей.
   – Можно попросить полицию объявить план «Перехват», не уточняя…
   – «Перехват» ничего не даст! – отмахнулся Кулемин. – И все остальные планы ничего не дадут. Только навредят. Я ведь сказал, мы не можем допустить даже возможность утечки этой информации. Вы и сами это понимаете, Грачев. Тектоническое оружие спутникового базирования! Это же… казус белли! Если кто-то узнает, что у нас имеются такие разработки, да еще готовые к установке на спутник… Третья мировая начнется на следующий же день! Честно говоря, не думал, что в этой лаборатории разрабатывают настолько перспективное оружие. Понятно, что вкладывать огромные деньги во что-то менее грозное никто не стал бы, но настолько… И при этом мы, как всегда, сэкономили на охране?
   – Никак нет, товарищ генерал-лейтенант. Охрана была адекватной. Прокуратура считает, что осуществить диверсию помогли внедренные агенты. Проще говоря, это либо профессиональный шпионаж, либо предательство.
   – Час от часу не легче! – Кулемин достал платок и утер со лба холодный пот. – Грачев, если мы не вернем ЦТО, не поймаем диверсантов и не вычислим крота… нам всем п…ец! Вы это понимаете?
   Полковник на миг оторопел. Он знал Кулемина давно, но никогда не слышал, чтобы генерал использовал ненормативную лексику. Нет, военные такие словечки применяли часто, и никому ухо они не резали, но слышать такое от Кулемина полковнику до сих пор не доводилось.
   – Так, может… все-таки подключим чекистов?
   – Никаких чекистов, – глухо ответил помрачневший Кулемин. – Военная прокуратура, ГРУ, контрразведка. Никаких посторонних.
   – А если сами…
   – Если сами пронюхают, тогда будем решать. Пока – строжайшая тайна и активный поиск. Если не хватит сил, попрошу начальство подключить ветеранов и законсервированную агентуру. Выполняйте, Грачев…
   …Когда полковник отправился выполнять распоряжение высокого начальства, Кулемин достал телефон и нашел в длинном списке контактов номер, по которому не звонил уже четыре года. Поразмыслив пару секунд, генерал резко выдохнул и нажал вызов. Абонент ответил лишь после дюжины длинных гудков.
   – Ваших рук дело? – без предисловий спросил Кулемин. – Похищенный образец у Отступника? Это как-то связано с 29 февраля?
   – Да, – ответил абонент почти шепотом.
   – Почему здесь? Почему на моей территории? Что ты молчишь? Не можешь говорить? Отступник рядом?
   – Да.
   – Перезвони, когда сможешь. Дам указания. И не затягивай!
   Кулемин положил трубку и еще раз шумно выдохнул. Сбывались самые худшие опасения. Как ни старался генерал забыть некоторые неприятные моменты своего прошлого, ничего не получалось. То напоминали о себе некоторые личности из тех смутных времен, а то стечение обстоятельств снова заставляло Кулемина вспомнить далекий 1984 год. Раз за разом Кулемин прямо или косвенно, мысленно или словесно, но был вынужден возвращаться именно к событиям февраля-марта восемьдесят четвертого. И генерал совершенно не представлял себе, как разорвать этот заколдованный круг.
   Ну, не «зачищать» же всю упомянутую в разговоре с Грачевым законсервированную агентуру, как обычно поступал со свидетелями Отступник! Кулемин, при всех своих недостатках, был не настолько кровожаден. А главное – не настолько близорук при построении планов.
   «Так что еще посмотрим, чем дело обернется, – мысленно подбодрил себя Кулемин. – Отступник умен, он гораздо умнее меня и своих прямых противников, но у него есть недостаток – зачастую, в самые ответственные моменты, он ведет себя как натуральный псих! А я всегда сохраняю спокойствие и рассудительность. Тем и беру. Так что еще посмотрим…»
   …Масштаб операции, которую развернула военная контрразведка, оказался настолько велик, что генералу Кулемину оставалось лишь смириться с тем, что буквально через два часа он уже не контролировал ситуацию, а превратился в один из винтиков заработавшей машины. Генштаб отнесся к утере ценного и опасного образца перспективного оружия со всей серьезностью. К поискам изделия и диверсантов подключились практически все службы и подразделения, и единственное, что соответствовало первоначальному плану Кулемина, – секретность. Руководство так же, как генерал, посчитало, что контрразведка и ГРУ справятся с проблемой самостоятельно, без привлечения к делу посторонних лиц.
   Впрочем, плану Кулемина соответствовало и кое-что еще: подключение к делу законсервированной агентуры. Генерал не распространялся, что имеет таковую и кроме участия в общем поиске фактически проводит свое отдельное тайное расследование с помощью старых проверенных кадров. Это был своего рода козырь Кулемина во внутренней борьбе с контрразведчиками за лавры победителя схватки с коварными диверсантами.
   Хотя, если по большому счету, какие уж тут лавры! Кулемину было жизненно необходимо реабилитироваться за прокол, пусть он произошел как раз по вине контрразведки, а не начальника Службы вооружений. Позже военная прокуратура, конечно, выяснит, что вся вина лежит на тех, кто не сумел вовремя вычислить предателей и шпионов, но ведь сейчас все выглядело так, будто бы крайним «назначен» именно Кулемин. Ведь диверсанты разбомбили объект, который находился в ведении генерала, с него и первоначальный спрос.
   В общем, Кулемину стало предельно ясно, что пора вводить в бой все имеющиеся у него резервы. В том числе самые крупные козыри. В первую очередь агентуру в стане предполагаемого противника. Кстати, насчет предположения, кто на самом деле этот противник, Кулемин пока тоже предпочитал умалчивать. И на это у генерала имелись причины, скрытые еще глубже, чем причина, по которой генерал содержал на довольствии личную законсервированную агентуру.
   Звонок от самого «козырного» агента, который был внедрен в ближайшее окружение Отступника, застал Кулемина в разгар нервного совещания у начальника Генштаба, но генерал сумел найти предлог, чтобы на время покинуть «ковер» и выйти на связь с агентом.
   – Докладывай, – закрывшись в секретной комнате, где гарантированно не было «прослушки», приказал Кулемин агенту.
   – Вкратце ситуация такова. – Агент говорил быстро и негромко, но внятно: – Отступник завладел экспериментальным оружием, чтобы вместо Хранителя отправить его по назначению.