Страница:
И все же, прежде чем принимать такое ответственное решение, Правительство России обязано провести серьезный анализ экономико-социальных последствий «аукционов по продаже квот в воде», исходя из опыта 2001–2002 годов. И самое главное, определить долгосрочный характер влияния такого новшества на устойчивое развитие отечественного морского рыболовства. Не претендуя на последнее слово в этой области, попытаюсь изложить, исходя из имеющихся у автора материалов, свою точку зрения по этой важнейшей для отрасли проблеме.
• упущенная выгода за счет снижения в ходе аукционов цены за 1 т квот по сравнению с прошлым годом – 2,4 млрд. руб., или 80 млн. долл. США;
• кредиты российских рыбопромышленников на оплату квот, приобретенных на аукционе – 747,5 млн. руб., или 25 млн. долл. США;
• потеря в вылове российских рыбопромышленников в связи с приобретением квот иностранцами (241 тыс. т) и неиспользованием в большую часть года квот (250 тыс. т), зарезервированных на аукционы, – 2,4 млрд. руб., или 80 млн. долл. США;
• спекулятивный рост цен на рыбу и рыбопродукцию на внутреннем рынке, спровоцированный аукционами, нанес ущерб населению страны в размере не менее 1,5 млрд. руб., или 50 млн. долл. США.
Таким образом, только по этим показателям экономический ущерб в результате «аукционов по продаже квот в воде» оценивается примерно в 6,9 млрд. руб., или 214 млн. долл. США. Добавьте сюда рост браконьерства с тем, чтобы оправдать затраченные средства на закупку квот, потери местных бюджетов приморских регионов (оцениваются губернаторами до 30 % от годовых бюджетов), социально-экономический ущерб рыбацким поселкам и многое другое, и тогда становится понятным истинный смысл таких аукционов. А он, этот смысл, заключается в том, чтобы создать условия для узкой группы пользователей рыбными ресурсами, располагающих финансовым капиталом (включая иностранный и теневой), для присвоения ими морских живых ресурсов российской экономзоны и континентального шельфа России, перераспределения рыбных ресурсов и финансовых потоков за ресурсы между различными пользователями, и прежде всего между центром и регионами в пользу центра, а также введение дополнительного фискального налога на рыбаков через плату за рыбные квоты.
Ущерб, нанесенный аукционами 2001 года рыбной отрасли Дальнего Востока и Севера России, весьма существенный, и для минимизации потерь потребуется не один год. Касаясь ущерба, нанесенного «аукционными торгами квотами» сырьевым запасам, следует упомянуть увеличивающиеся «выбросы» выловленной рыбы, которая имеет меньшую стоимость на рынке. Аукционы вынуждают рыбаков оставлять на борту только высокоценные виды, чтобы оправдать торговые затраты. Все остальные – за борт, без всякого учета. По оценкам ученых ВНИРО, ТИНРО-центра, ПИНРО эти выбросы уже исчисляются десятками тысяч тонн. При таком режиме эксплуатации запасов минтая, крабов, трески и других видов рыб их истощение наступит уже в ближайшие два-три года.
Одно это признание должно было бы привести к отмене аукционов, а его инициаторы – добровольно уйти в отставку.
Ничего подобного не происходит. Более того, идут усиленные поиски путей «совершенствования аукционов», в которых активное участие принимают чиновники самых разных уровней исполнительных федеральных органов, включая и ряд специалистов, ученых рыбной отрасли. Протесты против «аукционов по продаже квот в воде» со стороны рыбопромышленников, администраций и законодательных органов приморских субъектов Российской Федерации нарастают.
«Аукционные торги квотами в воде» в последующие годы вызовут, по моему мнению, наряду с разрушением сырьевых запасов, следующие последствия для морского рыболовства России.
Во-первых, в аукционах в дальнейшем не смогут принимать участие мелкие и средние рыбопромышленники. У них просто нет для этого достаточных финансовых ресурсов. Они будут обречены на разорение и отстранение от рыбного бизнеса.
Во-вторых, крупные рыбопромышленники для участия в аукционах вынуждены будут брать все больше дополнительных кредитов для оплаты аукционных квот, прежде всего у иностранных банков и иностранных партнеров, так как за рубежом ставки по кредитам ниже, чем в российских банках.
В-третьих, даже выкупив квоту, рыбопромышленники вынуждены будут идти на ее превышение, чтобы оправдать затраты на аукционы. А рыбная продукция все больше будет поставляться за рубеж как плата за кредиты.
В-четвертых, затраты на аукционы рыбопромышленники отнесут на себестоимость рыбной продукции, что повлечет рост розничных цен не менее чем на 15–50 %. Таким образом, рыбопродукция российских промысловиков станет неконкурентоспособной по сравнению с аналогичной продукцией зарубежных рыбопромышленников, не только на внутреннем, но и на внешнем рынках.
В-пятых, аукционы на рыбные запасы в воде создадут неустойчивый инвестиционный климат для обновления рыболовного флота. Кто будет вкладывать инвестиции в обновление, модернизацию судов, которые окупятся только через 5—10 лет, а ресурсы на вылов ежегодно надо выигрывать на аукционе?
В-шестых, после двух-трех лет аукционов, которые неминуемо разорят российских рыбопромышленников, на наш рынок квот придут иностранные фирмы. Ведь если государство не может использовать квоты, оно в соответствии с международным правом должно передать их соседним государствам. Не в этом ли истинный смысл, заложенный организаторами аукционов?
Существенный урон «аукционные торги квотами в воде» наносят градообразующим поселкам в приморских регионах, так как в результате их проведения снижается поступление налогов от рыбохозяйственной деятельности в местные бюджеты. Со временем «аукционные торги квотами в воде» перерастут из экономической в политическую проблему и могут вызвать социальную напряженность в приморских субъектах Российской Федерации.
Имеются и международные составляющие «аукционных торгов квотами в воде». Это вызвано тем, что Правительство России выставляет на торги квоты запасов с разным правовым статусом, и в их числе трансграничные, далеко мигрирующие виды и общие запасы морских живых ресурсов с соседними странами. К последним относятся треска и пикша Баренцева и минтай Берингова моря. Такой подход ставит в неравные конкурентные отношения рыбаков России с рыбаками Норвегии и США, получающих квоты от своих правительств без всякой оплаты. Кроме того, значительную часть своих квот, и в частности на треску в Баренцевом море, российские рыбаки вылавливают в норвежской экономической зоне и в районе Договора о Шпицбергене 1920 года. Имеются и другие аспекты международного характера, вызванные российской инициативой по «аукционной продаже квот в воде», которые могут вызвать международную напряженность в области морского рыболовства.
«Аукционная продажа квот в воде», давая в краткосрочном плане поступление в федеральный бюджет некоторых средств, в долгосрочном плане не способствует устойчивому развитию отечественного морского рыболовства. Она ведет к разрушению рыбодобывающего сектора отрасли и основы основ – сырьевой базы морского рыболовства.
И все же переход на принципы общей платности при условии их экономического обоснования, вероятно, позволит свести к минимуму негативные стороны, которые выявлены «аукционными торгами квот в воде». Вместе с тем я разделяю те опасения и оценки, которые даны кандидатом экономических наук В. К. Киселевым в его статье «Введение платы за пользование водными биоресурсами – шаг в пропасть» (Обозреватель, 2001, № 10) относительно дополнительного финансового бремени для российских рыбопромышленников при введении платности за водные биоресурсы к уже существующим налогам. Именно поэтому я настаиваю на том, чтобы Правительство России представило подробное экономическое обоснование введения платности для российских рыбопромышленников при добыче морских живых ресурсов. Без такого обоснования вводить платность – значит уничтожить отечественное морское рыболовство, а уж это, действительно, – шаг в пропасть.
Непременным условием введения общей платности является также разработка четкой, прозрачной системы распределения водных биоресурсов как среди субъектов приморских регионов, так и среди добывающих организаций. Причем эти критерии должны иметь долгосрочный характер, чтобы создать благоприятный инвестиционный климат в рыбохозяйственном комплексе России. Такая система распределения ОДУ на квоты должна включать два уровня.
Первый – критерии и система распределения ОДУ на квоты среди приморских субъектов Российской Федерации». В качестве принципиального критерия мог бы служить среднегодовой фактический вылов за последние 10 лет того или иного объекта промысла, выраженный в процентах. Этот ключ по распределению ОДУ можно было бы использовать на постоянной основе в течение не менее пяти лет.
Второй – распределение квот среди пользователей-рыбопромышленников в каждом приморском субъекте Российской Федерации. Принципы такого распределения должны быть разработаны и приняты в самих приморских субъектах на основе консенсуса между рыбопромышленниками и местной, исполнительной и законодательной ветвями власти.
Решение вышеуказанных проблем с целью закладывания принципов введения общей платности за право промысла морских живых ресурсов в бюджет 2003 года настоятельно требует от Правительства России безотлагательного направления в Государственную Думу Федерального собрания на рассмотрение соответствующего проекта закона. Он должен быть согласован с субъектами приморских регионов России и, самое главное, иметь экономическое обоснование при условии сбалансированности всего налогового бремени для рыбопромышленников. Кроме того, платность не должна вводиться для российских пользователей на общие запасы, запасы трансграничных видов и далеко мигрирующих видов морских живых ресурсов, а также на запасы открытых районов Мирового океана, так как в случае ее введения российские рыбопромышленники будут неконкурентоспособны с зарубежными рыбопромышленниками.
До введения полносистемной модели взимания платности в целях нейтрализации негативных последствий аукционов они, как уже упоминалось ранее, немедленно должны быть отменены.
Доходы от аукционных торгов квотами в воде за 2002 год целесообразно направить в объеме не менее 50 % от общей суммы на укрепление рыбохозяйственной науки, мониторинга, контроля и воспроизводства рыбных запасов, так как именно эти направления деятельности отрасли сегодня являются одними из главных болевых точек. Целесообразно также выделить для целевого использования не менее 200–300 млн. руб. на научную экспедицию в открытую часть Мирового океана с целью проведения исследований сырьевой базы для организации промысла российского рыболовного флота в высокопродуктивных промысловых районах и снятия напряжения с ресурсов собственной исключительной экономической зоны. Это в полной мере отвечает положениям Морской доктрины Российской Федерации на период до 2020 года, утвержденной Президентом В. В. Путиным.
Оставшуюся часть доходов от «аукционных торгов квотами в воде» следовало бы распределить в равных долях (50:50) между федеральным бюджетом и бюджетами приморских субъектов Российской Федерации.
Такой подход позволит упорядочить использование финансовых средств, поступающих от платности за морские живые ресурсы, добыча которых имеет высокую рентабельность, осуществить их расширенное воспроизводство, создать стабильные условия для работы предприятий отрасли в перспективе. При этом государство будет получать доходы не только за пользование отдельными высокорентабельными морскими живыми ресурсами в зависимости от состояния их запасов, но и за счет увеличения налоговых поступлений от стабильно работающих предприятий. Одновременно с этим средства от платности ресурсов будут идти на укрепление научного потенциала отрасли и приморских регионов. Учитывая отсутствие научной базы платности морских живых ресурсов, назрела необходимость срочного проведения Всероссийской научно-практической конференции «Платность морских живых ресурсов, включая их аукционную продажу: экономические, биологические, социальные и международные аспекты». Тематика этого направления должна включаться в исследования отраслевой и академической науки.
Август 2002
Северное рыболовство – проблемы центра и региона
Результаты и последствия «аукционов по продаже квот в воде» за 2001 год
На аукционные торги в 2001 году были выставлены квоты различных запасов морских живых ресурсов 200-мильной исключительной экономической зоны и континентального шельфа Российской Федерации в морях Дальнего Востока и в Баренцевом море в объеме чуть более 1 млн. т., или около 30 % всех запасов. Реализовано в ходе аукционов 501 тыс. т, в том числе иностранные пользователи приобрели 241 тыс. т и российские – 260 тыс. т. В целом в ходе аукционов было получено 5,9 млрд. руб., или 197,8 млн. долл. США. Это тот результат, который Минэкономразвития, как основной инициатор аукционов, преподносит в виде достижений по фактическому наполнению федерального бюджета. А вот негативные факторы, которые намного перевешивают упомянутый результат, замалчиваются. Между тем, ущерб, нанесенный аукционами, по сравнению с ранее применяемой системой составил:• упущенная выгода за счет снижения в ходе аукционов цены за 1 т квот по сравнению с прошлым годом – 2,4 млрд. руб., или 80 млн. долл. США;
• кредиты российских рыбопромышленников на оплату квот, приобретенных на аукционе – 747,5 млн. руб., или 25 млн. долл. США;
• потеря в вылове российских рыбопромышленников в связи с приобретением квот иностранцами (241 тыс. т) и неиспользованием в большую часть года квот (250 тыс. т), зарезервированных на аукционы, – 2,4 млрд. руб., или 80 млн. долл. США;
• спекулятивный рост цен на рыбу и рыбопродукцию на внутреннем рынке, спровоцированный аукционами, нанес ущерб населению страны в размере не менее 1,5 млрд. руб., или 50 млн. долл. США.
Таким образом, только по этим показателям экономический ущерб в результате «аукционов по продаже квот в воде» оценивается примерно в 6,9 млрд. руб., или 214 млн. долл. США. Добавьте сюда рост браконьерства с тем, чтобы оправдать затраченные средства на закупку квот, потери местных бюджетов приморских регионов (оцениваются губернаторами до 30 % от годовых бюджетов), социально-экономический ущерб рыбацким поселкам и многое другое, и тогда становится понятным истинный смысл таких аукционов. А он, этот смысл, заключается в том, чтобы создать условия для узкой группы пользователей рыбными ресурсами, располагающих финансовым капиталом (включая иностранный и теневой), для присвоения ими морских живых ресурсов российской экономзоны и континентального шельфа России, перераспределения рыбных ресурсов и финансовых потоков за ресурсы между различными пользователями, и прежде всего между центром и регионами в пользу центра, а также введение дополнительного фискального налога на рыбаков через плату за рыбные квоты.
Ущерб, нанесенный аукционами 2001 года рыбной отрасли Дальнего Востока и Севера России, весьма существенный, и для минимизации потерь потребуется не один год. Касаясь ущерба, нанесенного «аукционными торгами квотами» сырьевым запасам, следует упомянуть увеличивающиеся «выбросы» выловленной рыбы, которая имеет меньшую стоимость на рынке. Аукционы вынуждают рыбаков оставлять на борту только высокоценные виды, чтобы оправдать торговые затраты. Все остальные – за борт, без всякого учета. По оценкам ученых ВНИРО, ТИНРО-центра, ПИНРО эти выбросы уже исчисляются десятками тысяч тонн. При таком режиме эксплуатации запасов минтая, крабов, трески и других видов рыб их истощение наступит уже в ближайшие два-три года.
Долгосрочные последствия «аукционов по продаже квот в воде»
Несмотря на явные доказательства отрицательных последствий «аукционных торгов квотами в воде» за 2001 год, они были продолжены правительством и в 2002 году. Результаты торгов за первые 4 месяца 2002 года показали существенный рост цен – почти на 20–30 % за 1 т квот валютоемких объектов промысла по сравнению с этими же показателями за 2001 год. Такое явление было неожиданностью для многих организаторов аукционов и ряда специалистов-рыбников. Между тем, ничего удивительного в этом нет, если учесть, что, как признал министр Минэкономразвития России Герман Греф, выступая 13 февраля 2002 года в Госдуме: «Безусловно, билет, купленный на вылов рыбы на аукционе, является своего рода разрешительным билетом для того, чтобы осуществлять браконьерство». И далее он констатирует: «… основная часть (вылова) добывается все-таки еще браконьерским способом».Одно это признание должно было бы привести к отмене аукционов, а его инициаторы – добровольно уйти в отставку.
Ничего подобного не происходит. Более того, идут усиленные поиски путей «совершенствования аукционов», в которых активное участие принимают чиновники самых разных уровней исполнительных федеральных органов, включая и ряд специалистов, ученых рыбной отрасли. Протесты против «аукционов по продаже квот в воде» со стороны рыбопромышленников, администраций и законодательных органов приморских субъектов Российской Федерации нарастают.
«Аукционные торги квотами в воде» в последующие годы вызовут, по моему мнению, наряду с разрушением сырьевых запасов, следующие последствия для морского рыболовства России.
Во-первых, в аукционах в дальнейшем не смогут принимать участие мелкие и средние рыбопромышленники. У них просто нет для этого достаточных финансовых ресурсов. Они будут обречены на разорение и отстранение от рыбного бизнеса.
Во-вторых, крупные рыбопромышленники для участия в аукционах вынуждены будут брать все больше дополнительных кредитов для оплаты аукционных квот, прежде всего у иностранных банков и иностранных партнеров, так как за рубежом ставки по кредитам ниже, чем в российских банках.
В-третьих, даже выкупив квоту, рыбопромышленники вынуждены будут идти на ее превышение, чтобы оправдать затраты на аукционы. А рыбная продукция все больше будет поставляться за рубеж как плата за кредиты.
В-четвертых, затраты на аукционы рыбопромышленники отнесут на себестоимость рыбной продукции, что повлечет рост розничных цен не менее чем на 15–50 %. Таким образом, рыбопродукция российских промысловиков станет неконкурентоспособной по сравнению с аналогичной продукцией зарубежных рыбопромышленников, не только на внутреннем, но и на внешнем рынках.
В-пятых, аукционы на рыбные запасы в воде создадут неустойчивый инвестиционный климат для обновления рыболовного флота. Кто будет вкладывать инвестиции в обновление, модернизацию судов, которые окупятся только через 5—10 лет, а ресурсы на вылов ежегодно надо выигрывать на аукционе?
В-шестых, после двух-трех лет аукционов, которые неминуемо разорят российских рыбопромышленников, на наш рынок квот придут иностранные фирмы. Ведь если государство не может использовать квоты, оно в соответствии с международным правом должно передать их соседним государствам. Не в этом ли истинный смысл, заложенный организаторами аукционов?
Существенный урон «аукционные торги квотами в воде» наносят градообразующим поселкам в приморских регионах, так как в результате их проведения снижается поступление налогов от рыбохозяйственной деятельности в местные бюджеты. Со временем «аукционные торги квотами в воде» перерастут из экономической в политическую проблему и могут вызвать социальную напряженность в приморских субъектах Российской Федерации.
Имеются и международные составляющие «аукционных торгов квотами в воде». Это вызвано тем, что Правительство России выставляет на торги квоты запасов с разным правовым статусом, и в их числе трансграничные, далеко мигрирующие виды и общие запасы морских живых ресурсов с соседними странами. К последним относятся треска и пикша Баренцева и минтай Берингова моря. Такой подход ставит в неравные конкурентные отношения рыбаков России с рыбаками Норвегии и США, получающих квоты от своих правительств без всякой оплаты. Кроме того, значительную часть своих квот, и в частности на треску в Баренцевом море, российские рыбаки вылавливают в норвежской экономической зоне и в районе Договора о Шпицбергене 1920 года. Имеются и другие аспекты международного характера, вызванные российской инициативой по «аукционной продаже квот в воде», которые могут вызвать международную напряженность в области морского рыболовства.
«Аукционная продажа квот в воде», давая в краткосрочном плане поступление в федеральный бюджет некоторых средств, в долгосрочном плане не способствует устойчивому развитию отечественного морского рыболовства. Она ведет к разрушению рыбодобывающего сектора отрасли и основы основ – сырьевой базы морского рыболовства.
Перспективы введения механизмов платности за право пользования морскими живыми ресурсами
Как уже упоминалось ранее, платность пользования морскими живыми ресурсами как принцип экономических отношений заложена в пяти федеральных законах. Платность российских морских живых ресурсов провозглашена и в Морской доктрине Российской Федерации на период до 2020 года, утвержденной Президентом России В. В. Путиным. В ней, в частности, сказано: «Пересмотр порядка в сторону ограничения использования российских водных биоресурсов на бесплатной основе». Несмотря на это, до сегодняшнего дня отсутствуют экономически обоснованные критерии и механизмы оплаты.И все же переход на принципы общей платности при условии их экономического обоснования, вероятно, позволит свести к минимуму негативные стороны, которые выявлены «аукционными торгами квот в воде». Вместе с тем я разделяю те опасения и оценки, которые даны кандидатом экономических наук В. К. Киселевым в его статье «Введение платы за пользование водными биоресурсами – шаг в пропасть» (Обозреватель, 2001, № 10) относительно дополнительного финансового бремени для российских рыбопромышленников при введении платности за водные биоресурсы к уже существующим налогам. Именно поэтому я настаиваю на том, чтобы Правительство России представило подробное экономическое обоснование введения платности для российских рыбопромышленников при добыче морских живых ресурсов. Без такого обоснования вводить платность – значит уничтожить отечественное морское рыболовство, а уж это, действительно, – шаг в пропасть.
Непременным условием введения общей платности является также разработка четкой, прозрачной системы распределения водных биоресурсов как среди субъектов приморских регионов, так и среди добывающих организаций. Причем эти критерии должны иметь долгосрочный характер, чтобы создать благоприятный инвестиционный климат в рыбохозяйственном комплексе России. Такая система распределения ОДУ на квоты должна включать два уровня.
Первый – критерии и система распределения ОДУ на квоты среди приморских субъектов Российской Федерации». В качестве принципиального критерия мог бы служить среднегодовой фактический вылов за последние 10 лет того или иного объекта промысла, выраженный в процентах. Этот ключ по распределению ОДУ можно было бы использовать на постоянной основе в течение не менее пяти лет.
Второй – распределение квот среди пользователей-рыбопромышленников в каждом приморском субъекте Российской Федерации. Принципы такого распределения должны быть разработаны и приняты в самих приморских субъектах на основе консенсуса между рыбопромышленниками и местной, исполнительной и законодательной ветвями власти.
Решение вышеуказанных проблем с целью закладывания принципов введения общей платности за право промысла морских живых ресурсов в бюджет 2003 года настоятельно требует от Правительства России безотлагательного направления в Государственную Думу Федерального собрания на рассмотрение соответствующего проекта закона. Он должен быть согласован с субъектами приморских регионов России и, самое главное, иметь экономическое обоснование при условии сбалансированности всего налогового бремени для рыбопромышленников. Кроме того, платность не должна вводиться для российских пользователей на общие запасы, запасы трансграничных видов и далеко мигрирующих видов морских живых ресурсов, а также на запасы открытых районов Мирового океана, так как в случае ее введения российские рыбопромышленники будут неконкурентоспособны с зарубежными рыбопромышленниками.
До введения полносистемной модели взимания платности в целях нейтрализации негативных последствий аукционов они, как уже упоминалось ранее, немедленно должны быть отменены.
Доходы от аукционных торгов квотами в воде за 2002 год целесообразно направить в объеме не менее 50 % от общей суммы на укрепление рыбохозяйственной науки, мониторинга, контроля и воспроизводства рыбных запасов, так как именно эти направления деятельности отрасли сегодня являются одними из главных болевых точек. Целесообразно также выделить для целевого использования не менее 200–300 млн. руб. на научную экспедицию в открытую часть Мирового океана с целью проведения исследований сырьевой базы для организации промысла российского рыболовного флота в высокопродуктивных промысловых районах и снятия напряжения с ресурсов собственной исключительной экономической зоны. Это в полной мере отвечает положениям Морской доктрины Российской Федерации на период до 2020 года, утвержденной Президентом В. В. Путиным.
Оставшуюся часть доходов от «аукционных торгов квотами в воде» следовало бы распределить в равных долях (50:50) между федеральным бюджетом и бюджетами приморских субъектов Российской Федерации.
Такой подход позволит упорядочить использование финансовых средств, поступающих от платности за морские живые ресурсы, добыча которых имеет высокую рентабельность, осуществить их расширенное воспроизводство, создать стабильные условия для работы предприятий отрасли в перспективе. При этом государство будет получать доходы не только за пользование отдельными высокорентабельными морскими живыми ресурсами в зависимости от состояния их запасов, но и за счет увеличения налоговых поступлений от стабильно работающих предприятий. Одновременно с этим средства от платности ресурсов будут идти на укрепление научного потенциала отрасли и приморских регионов. Учитывая отсутствие научной базы платности морских живых ресурсов, назрела необходимость срочного проведения Всероссийской научно-практической конференции «Платность морских живых ресурсов, включая их аукционную продажу: экономические, биологические, социальные и международные аспекты». Тематика этого направления должна включаться в исследования отраслевой и академической науки.
Август 2002
Северное рыболовство – проблемы центра и региона
Корреспондент: – Можно ли сказать, что отношения России с Норвегией в области рыболовства вошли в фазу добрососедских и равноправных? Что делается для того, чтобы норвежские береговые деревни обогащались хотя бы не так стремительно за счет российских рыбаков и биоресурсов?
Вячеслав Зиланов: – Географически и исторически Россия и Норвегия как соседи обречены на тесное и равноправное сотрудничество во всех областях и прежде всего в области рыболовства. У нас общее Баренцево море, общие рыбные запасы. В настоящее время главное направление сотрудничества России и Норвегии в области рыболовства – это управление рыбными запасами, их оптимальное использование. В этих целях ведутся совместные морские исследования по определению рыбных запасов, разрабатываются единые правила рыболовства, координируются действия исполнительных органов двух стран по контролю за рыболовством. Все это, а также, солидная межправительственная правовая база сотрудничества в области рыболовства позволяют охарактеризовать это направление как добрососедское, равноправное и перспективное.
Безусловно, у нас есть разные точки зрения на некоторые вопросы управления рыбными запасами; есть нерешенные вопросы, правда с нашей стороны, относительно норвежско-российских исследований в 200-мильной экономической зоне России. Но это соседские проблемы и, я уверен, они будут решены.
Что касается, как вы выразились, «обогащения за счет российских рыбаков норвежских береговых деревень», то здесь больше вопросов наших внутренних – экономических, правовых, да и политических. К сожалению, пока еще в экономическом плане условия для сбыта уловов, обеспечения судов всем необходимым для промысла, кредитная система и ряд других параметров более предпочтительны для российских судовладельцев в портах Норвегии, чем у нас в России. Естественно, в условиях рыночных отношений рыбопромышленники руководствуются, как правило, экономической целесообразностью. С тем чтобы заинтересовать в заходах наших рыбаков в порты России, необходимо, прежде всего, принять целый комплекс мер как экономического, так и правового характера. Среди них такие, как уменьшение количества контролирующих, инспекционных органов при оформлении заходов в порты, изменение порядка взимания НДС на новые рыболовные суда, приобретенные за рубежом, на ремонтные работы на них и целый ряд других. Естественно, не менее важно, чтобы кредитная, банковская система у нас в России была более предпочтительной, чем за границей, а платежеспособность населения была таковой, чтобы можно было покупать рыбную продукцию не только в праздники, но и в будние дни. Вот тогда, когда эти условия мы осуществим, наши рыболовные суда будут заходить к нам в порты. В этом направлении идет работа в исполнительной и законодательной власти Мурманской области, в Федеральном собрании.
Корр.: Ваше отношение к структуре и кадровому составу головного отраслевого ведомства – Госкомрыболовства РФ? Нуждается ли оно в реформе, наделении дополнительными правами и полномочиями, подлежит ликвидации в этом виде или преобразованию в Минрыбхоз?
В. З.: Что касается первой части вопроса, то это прерогатива председателя Госкомрыболовства и правительства. Для рыбохозяйственного комплекса Мурманской области, обеспечивающей около 20 % российского вылова, важно, чтобы все вопросы решались оперативно и со знанием дела. К сожалению, в последние годы здесь много претензий к центральному аппарату Госкомрыболовства и правительства. Относительно реформирования органа в области рыбного хозяйства, я поддерживаю мнение, высказанное в решении Второго Всероссийского съезда работников рыбного хозяйства о том, чтобы было восстановлено Министерство рыбного хозяйства Российской Федерации со всеми правами и ответственностью за положение дел в этой важной для продовольственной безопасности страны отрасли.
Корр.: Какими методами можно в современной России побороть коррупцию и криминализацию отраслей народного хозяйства, таких как рыболовная отрасль?
В. З.: Методы борьбы с коррупцией и криминализацией в условиях рыночных отношений универсальны и хорошо известны. Это прежде всего законодательная база, прозрачность бизнеса, предсказуемость властей всех уровней, создание долгосрочных правил игры для всех участников рыбной отрасли – добытчиков, переработчиков, судоремонтников, сбытовиков. Сейчас же все вращается вокруг одного – квот на вылов. И здесь тоже нет долгосрочных, прозрачных правил по наделению ими регионов и рыбопромышленников. Все это и создает весьма тревожную, судя по последним сведениям, обстановку в отрасли. В этой связи Совет Федерации обратился к президенту России В. В. Путину, к председателю правительства России М. М. Касьянову с предложением ускорить формирование законодательной базы в рыбной отрасли и в этих целях создать специальную комиссию. Надеюсь, это предложение не останется без внимания властей.
Корр.: Какими реальными рычагами обладает законодательная власть страны для изменения ситуации с затягиванием правительственных постановлений о начале путины, будь она лососевая, наважья или иная другая?
В. З.: Рычаг у законодателей один – там, где правительство не принимает своевременных, в силу несовершенства законов, действий, они (законы) должны быть соответствующим образом скорректированы, либо разработаны новые. Такие, которые отвечают интересам развития отрасли. Действительно, много претензий к несвоевременности выхода распоряжений правительства о начале промысла, об утверждении регионам объемов вылова и т. д. Только по этим причинам уже в этом году Северный бассейн недоловил около 90 тыс. т. рыбы по сравнению с прошлым годом, стоимостью около 150 млн. долларов США. С учетом сезонности промысла потери невосполнимы. И все это из-за отсутствия прозрачных нормативных документов, нерасторопности федеральных чиновников разного уровня. Необходима серьезная работа в этой области, и скоординированно осуществить ее должны представители рыболовного бизнеса, регионы и правительство, законодатели. Результатом такой работы должны быть соответствующие проекты законов, постановлений, распоряжений правительства, которые имели бы прямое действие и были направлены на дебюрократизацию принятия решений по утверждению ОДУ, его распределению и открытию промысловых сезонов того или иного объекта лова.
Корр.: Вы удовлетворены работой Мурманской администрации в сфере промышленного рыболовства?
В. З.: В рыбной отрасли Мурманской области свои достижения, есть и проблемы. Все это лежит на плечах рыбопромышленников, исполнительной и законодательной власти Мурманской области. За последние годы растет вылов, производство пищевой рыбной продукции, начался рост потребления рыбы. Если в 1998 году вылов составлял 381 тыс. т, то в настоящее время он равен 630 тыс. т; производство пищевой рыбной продукции за эти же годы возросло с 230 тыс. т почти до 430 тыс. т; потребление рыбы в области увеличилось с 16 до 18 кг на душу населения. Последний показатель в два раза выше, чем в целом по России. Безусловно, еще многое предстоит сделать с тем, чтобы придать развитию рыбной отрасли в области устойчивость. И здесь многое зависит прежде всего от федеральных органов власти. К сожалению, излишняя централизация многих практических вопросов лишает органы исполнительной власти области активного влияния в позитивном направлении на развитие рыбной отрасли в крае. Однако активную позицию в этом вопросе занимает губернатор Мурманской области Юрий Евдокимов, сенатор Андрей Гурьев, депутат Госдумы Игорь Чернышенко, которые внесли ряд предложений президенту, правительству и Госдуме.
Корр.: Какова, на ваш взгляд, оптимальная схема деления региональных бесплатных квот между предприятиями? Кто должен определять их значимость для региона?
В. З.: Мурманская область расположена в суровых северных условиях, где экономическая деятельность ограничена: горнорудная промышленность, энергетика, лов и переработка рыбы. Последнее осуществляется за полярным кругом. Основной район промысла – Баренцево море. Погодные условия, с учетом полярной ночи, сложные, а промысел сезонный. О какой платности за ресурсы может в этих условиях идти речь? Наши рыбаки ведут промысел общих с норвежскими рыбаками запасов – трески, пикши, мойвы, сельди, палтуса, окуня и других видов. У наших соседей все квоты бесплатные. То же самое должно быть и у нас. В противном случае мы становимся неконкурентоспособными на мировых рынках по сравнению с норвежскими рыбаками, с одной и той же продукцией. В этой связи все промышленные квоты для северных регионов страны должны быть, как и для других регионов, без всякой платности, за исключением тех объектов, которые искусственно воспроизводятся. Например, у нас на севере это семга – атлантический лосось.
Вячеслав Зиланов: – Географически и исторически Россия и Норвегия как соседи обречены на тесное и равноправное сотрудничество во всех областях и прежде всего в области рыболовства. У нас общее Баренцево море, общие рыбные запасы. В настоящее время главное направление сотрудничества России и Норвегии в области рыболовства – это управление рыбными запасами, их оптимальное использование. В этих целях ведутся совместные морские исследования по определению рыбных запасов, разрабатываются единые правила рыболовства, координируются действия исполнительных органов двух стран по контролю за рыболовством. Все это, а также, солидная межправительственная правовая база сотрудничества в области рыболовства позволяют охарактеризовать это направление как добрососедское, равноправное и перспективное.
Безусловно, у нас есть разные точки зрения на некоторые вопросы управления рыбными запасами; есть нерешенные вопросы, правда с нашей стороны, относительно норвежско-российских исследований в 200-мильной экономической зоне России. Но это соседские проблемы и, я уверен, они будут решены.
Что касается, как вы выразились, «обогащения за счет российских рыбаков норвежских береговых деревень», то здесь больше вопросов наших внутренних – экономических, правовых, да и политических. К сожалению, пока еще в экономическом плане условия для сбыта уловов, обеспечения судов всем необходимым для промысла, кредитная система и ряд других параметров более предпочтительны для российских судовладельцев в портах Норвегии, чем у нас в России. Естественно, в условиях рыночных отношений рыбопромышленники руководствуются, как правило, экономической целесообразностью. С тем чтобы заинтересовать в заходах наших рыбаков в порты России, необходимо, прежде всего, принять целый комплекс мер как экономического, так и правового характера. Среди них такие, как уменьшение количества контролирующих, инспекционных органов при оформлении заходов в порты, изменение порядка взимания НДС на новые рыболовные суда, приобретенные за рубежом, на ремонтные работы на них и целый ряд других. Естественно, не менее важно, чтобы кредитная, банковская система у нас в России была более предпочтительной, чем за границей, а платежеспособность населения была таковой, чтобы можно было покупать рыбную продукцию не только в праздники, но и в будние дни. Вот тогда, когда эти условия мы осуществим, наши рыболовные суда будут заходить к нам в порты. В этом направлении идет работа в исполнительной и законодательной власти Мурманской области, в Федеральном собрании.
Корр.: Ваше отношение к структуре и кадровому составу головного отраслевого ведомства – Госкомрыболовства РФ? Нуждается ли оно в реформе, наделении дополнительными правами и полномочиями, подлежит ликвидации в этом виде или преобразованию в Минрыбхоз?
В. З.: Что касается первой части вопроса, то это прерогатива председателя Госкомрыболовства и правительства. Для рыбохозяйственного комплекса Мурманской области, обеспечивающей около 20 % российского вылова, важно, чтобы все вопросы решались оперативно и со знанием дела. К сожалению, в последние годы здесь много претензий к центральному аппарату Госкомрыболовства и правительства. Относительно реформирования органа в области рыбного хозяйства, я поддерживаю мнение, высказанное в решении Второго Всероссийского съезда работников рыбного хозяйства о том, чтобы было восстановлено Министерство рыбного хозяйства Российской Федерации со всеми правами и ответственностью за положение дел в этой важной для продовольственной безопасности страны отрасли.
Корр.: Какими методами можно в современной России побороть коррупцию и криминализацию отраслей народного хозяйства, таких как рыболовная отрасль?
В. З.: Методы борьбы с коррупцией и криминализацией в условиях рыночных отношений универсальны и хорошо известны. Это прежде всего законодательная база, прозрачность бизнеса, предсказуемость властей всех уровней, создание долгосрочных правил игры для всех участников рыбной отрасли – добытчиков, переработчиков, судоремонтников, сбытовиков. Сейчас же все вращается вокруг одного – квот на вылов. И здесь тоже нет долгосрочных, прозрачных правил по наделению ими регионов и рыбопромышленников. Все это и создает весьма тревожную, судя по последним сведениям, обстановку в отрасли. В этой связи Совет Федерации обратился к президенту России В. В. Путину, к председателю правительства России М. М. Касьянову с предложением ускорить формирование законодательной базы в рыбной отрасли и в этих целях создать специальную комиссию. Надеюсь, это предложение не останется без внимания властей.
Корр.: Какими реальными рычагами обладает законодательная власть страны для изменения ситуации с затягиванием правительственных постановлений о начале путины, будь она лососевая, наважья или иная другая?
В. З.: Рычаг у законодателей один – там, где правительство не принимает своевременных, в силу несовершенства законов, действий, они (законы) должны быть соответствующим образом скорректированы, либо разработаны новые. Такие, которые отвечают интересам развития отрасли. Действительно, много претензий к несвоевременности выхода распоряжений правительства о начале промысла, об утверждении регионам объемов вылова и т. д. Только по этим причинам уже в этом году Северный бассейн недоловил около 90 тыс. т. рыбы по сравнению с прошлым годом, стоимостью около 150 млн. долларов США. С учетом сезонности промысла потери невосполнимы. И все это из-за отсутствия прозрачных нормативных документов, нерасторопности федеральных чиновников разного уровня. Необходима серьезная работа в этой области, и скоординированно осуществить ее должны представители рыболовного бизнеса, регионы и правительство, законодатели. Результатом такой работы должны быть соответствующие проекты законов, постановлений, распоряжений правительства, которые имели бы прямое действие и были направлены на дебюрократизацию принятия решений по утверждению ОДУ, его распределению и открытию промысловых сезонов того или иного объекта лова.
Корр.: Вы удовлетворены работой Мурманской администрации в сфере промышленного рыболовства?
В. З.: В рыбной отрасли Мурманской области свои достижения, есть и проблемы. Все это лежит на плечах рыбопромышленников, исполнительной и законодательной власти Мурманской области. За последние годы растет вылов, производство пищевой рыбной продукции, начался рост потребления рыбы. Если в 1998 году вылов составлял 381 тыс. т, то в настоящее время он равен 630 тыс. т; производство пищевой рыбной продукции за эти же годы возросло с 230 тыс. т почти до 430 тыс. т; потребление рыбы в области увеличилось с 16 до 18 кг на душу населения. Последний показатель в два раза выше, чем в целом по России. Безусловно, еще многое предстоит сделать с тем, чтобы придать развитию рыбной отрасли в области устойчивость. И здесь многое зависит прежде всего от федеральных органов власти. К сожалению, излишняя централизация многих практических вопросов лишает органы исполнительной власти области активного влияния в позитивном направлении на развитие рыбной отрасли в крае. Однако активную позицию в этом вопросе занимает губернатор Мурманской области Юрий Евдокимов, сенатор Андрей Гурьев, депутат Госдумы Игорь Чернышенко, которые внесли ряд предложений президенту, правительству и Госдуме.
Корр.: Какова, на ваш взгляд, оптимальная схема деления региональных бесплатных квот между предприятиями? Кто должен определять их значимость для региона?
В. З.: Мурманская область расположена в суровых северных условиях, где экономическая деятельность ограничена: горнорудная промышленность, энергетика, лов и переработка рыбы. Последнее осуществляется за полярным кругом. Основной район промысла – Баренцево море. Погодные условия, с учетом полярной ночи, сложные, а промысел сезонный. О какой платности за ресурсы может в этих условиях идти речь? Наши рыбаки ведут промысел общих с норвежскими рыбаками запасов – трески, пикши, мойвы, сельди, палтуса, окуня и других видов. У наших соседей все квоты бесплатные. То же самое должно быть и у нас. В противном случае мы становимся неконкурентоспособными на мировых рынках по сравнению с норвежскими рыбаками, с одной и той же продукцией. В этой связи все промышленные квоты для северных регионов страны должны быть, как и для других регионов, без всякой платности, за исключением тех объектов, которые искусственно воспроизводятся. Например, у нас на севере это семга – атлантический лосось.