Страница:
Рядом со мной раздались радостные крики. Ликовали все — командиры, гномы, стоявшие вдоль берега, люди, столпившиеся у шалашей.
— Рано радуетесь — прервал я взмахом руки бурные восторги своих соратников — Надо спасать выживших. Эгилон, пошли десятника с пятью легионерами к лодке.
Я показал рукой в сторону рыбачьей плоскодонки, которая лежала на песчаной отмели — Как только галеры повернут, пусть плывут спасать людей.
И галеры повернули! На мачте одного из кораблей появились разноцветные флажки и боевые суда развернувшись, начали быстро грести по течению реки. Волнение на реке постепенно улеглось и я принялся раздавать указания.
— Дарин, Двалин! Собирайте гномов и вытаскивайте голема из реки. Кажется он увяз в песке. Теперь ты Масумото. Сходи к кузнецам и узнай, можно ли поставить на гомункула руны. Например, руны прочности. Это здорово нам поможет в предстоящей битве. После чего строй полки, через час выступаем. Голем догонит нас на марше. Он то может идти и без отдыха…
— Так, Ютас, Сима. На вас обоз. Забирайте, все, что только можно.
— И…труп Энура? — замявшись поинтересовался Бронштейн.
— Да и его — твердо ответил я.
— А можно узнать зачем? — к нашему разговору с Симой прислушивались все командиры.
— Я планирую его оживить.
Потрясенное молчание было мне ответом. Первым опомнилась Эмилия — Это…это же высшая магия некромантов! Только они умеют оживлять мертвецов, поднимать армии зомби и скелетов!!
— Ну, значить их монополии пришел конец. Я тоже планирую этим заняться в самое ближайшее время.
Люди и гномы пораженно уставились на меня.
— Так, закончили пялится. Займитесь делом. Килон, подойди ко мне. Есть разговор.
У Одноголазого я первым делом поинтересовался Лесной Маркой. Что за государство, куда мы вольно невольно попали, кто тут правит и как. Надо было выяснить детали маршрута к Семи Камням, боевые возможности лесовиков…
В ходе получасового разговора выяснилось, что Лесная Марка — вовсе не государство, а скорее пограничные земли к востоку от Империи, населенные беглыми рабами, мятежниками и преступниками. Макграф, который номинально возглавляет эту страну — конечно не аристократ никакой, а главарь крупнейшей банды, специализирующийся на грабежах речных караванов, нападениях на фактории имперских купцов и захвате заложников. Зовут макграфа Дунбан и занял он пост всего два года назад подло убив предыдущего главаря ватаги лесовиков. Сейчас его банда контролирует крупнейшее поселение Марки под названием Гниловражье. Второй город — Семь Камней — является как бы оппозиционным, если так можно выразиться. «Масть» там держат три ватаги примерно по триста человек каждая — атаманы Эпит, Аракас и Безымянный.
Живет в Семи Камнях и друид. Лица его никто не видел, так как лицо эльфа закрывает грубая деревянная маска, выкрашенная в зеленый цвет. Друид живет на вершине высокого дерева, растущего на центральной площади Семи Камней. А вокруг дерева располагаются семь круглых валунов — от огромного, с человека ростом до крошечного величиной с кулак. Никто не знает, зачем и когда были установлены эти камни, от которых собственно и пошло название города.
Кроме двух основных поселений, Марка была усеяна множеством лесных хуторов. По мнению Килона, даже взятие Семи Камней и Гниловражья (что уже случалось за последние сто лет) не гарантирует Империи захвата всей страны. Партизанская борьба, нападения на конвои, грабеж и разбой — вот с чем придется столкнуться Эссуниону будь тот решит остаться в Лесной Марке. Впрочем могущественный маг и сам это отлично понимает. Ведь именно Император предложил создать пост макграфа и уговорил самого сильного из атаманов занять его. И это при том, что аристократия в самой Империи вырезана под корень. Никаких тебе графов, баронов и прочих князей. Эссуниону служат чиновники и военные. Ах, да — еще маги.
— Зачем же Император решил напасть на Марку? — поинтересовался я у Одноглазого — Метод кнута и пряника? Сначала назначает макграфом атамана крупнейшей банды в Гниловражье, а потом атакует оппозиционный его протеже город? Плюс намек самому Дунбану, что может случится с ним, если он не станет верным союзником Империи?
— Не исключено — пожал плечами атаман — Но я думаю дело в другом. За пару недель до нападения, в Семь Камней приехал еще одни друид. Такой весь из себя представительный пожилой эльф…
— С бледной кожей и сединой на висках?! — прервал я Килона.
— Да, похоже. Его сопровождал отряд из тридцати эльфов на медведях. Они везли переносной друидский алтарь. По слухам на нем можно заряжать волшебные камни.
— Серьезно?
— Говорю же. Па слухам. Говорят, что алтарь имеет магическую связь с эльфийским местом силы. Эссунион давно точит зубы на него. Ведь Доринаское место силы — Вууданский пик он захватил восемьдесят лет назад. Теперь считай воздушная школа ему подчиняется. Любой воздушный волшебник чтобы получить напитанную энергией жемчужину должен идти на поклон в конклав магов. Огненная гора, где заряжают красные рубины с самого начала досталась Империи. Так что школа огня тоже контролируется Эссунионом. Осталась водная школа на острове магов и эльфы. И те и другие, помогают Дориану камнями.
— А что разве волшебными кристаллами не торгуют? Кажется, Ютас упоминал, что в Тире находится крупнейший рынок по продаже заряженных сапфиров, рубинов…
— Торгуют. Но крупные камни конклав не допускает к экспорту. А именно на них зиждется боевая магия. Каждый такой камешек, начиная со 100 таадов — на персональном учете находится. Кто владеет, где находится…
— Понятно. То есть если Эссунион захватит переносной алтарь эльфов…
— То сможет заряжать зеленые изумруды. Соответственно, сразу откроет школу лесной магии. А там очень сильные заклинания, особенно целительские. Ну, и эпидемии, конечно.
— Эпидемии?
— Да, говорят эльфы разработали убийственные по силе чары. Например, «черный мор», который они насылают на гоблинов.
— Ясно. Давай ближе к делу. Сколько и как идти отсюда до Семи Камней?
— День минимум. А если с гномами то полтора. Завтра к обеду должны дойти. Трактов тут нет — есть проселочная дорога. Я ее хорошо знаю и выведу полки к городу.
— Кстати, а ты сам часом не из Семи Камней?
— Оттуда. Папа мой еще от Эссуниона сбежал со всей семьей. Как начали резать аристократов в Читал-Маате, так сразу погрузил все семейство — жену, нас с братом, тещу на лодку и поплыл вниз по реке.
— Так вы из аристократов?
— Ну, да. Маркиз Донар третий. К вашим услугам.
— Не фига, себе! Как измельчали нынче маркизы. Разбоем пробавляются.
— Эх…Твоя правда, нон Алексей.
— А вообще у нас славненькая компания собирается. Ютас — сын рыцаря, ты маркиз. Глядишь, графья с баронами подтянутся. Ладно, шутки шутками, а надо делом заниматься. Гляди, наших уже всех вытащили из воды, иди разберись, кто может выступить с нами, а кого оставить в охотничьем домике отлежаться.
Килон ушел, а я задумался над перипетиями местной политики. Понятно, что в этом войны ведутся не только за земли и рабов, но и за «места силы», где можно заряжать камни. Кстати, надо будет узнать у Одноглазого, где добывают эти самые магические кристаллы. Ведь по идее копи и шахты с драгоценными камнями тоже должны быть целью войн. А еще хорошо бы все выяснить про некромантов. Если с эльфами, островом Магов, который поддерживают Дориан и Империей все более менее ясно, то черными волшебниками все сложно. Как они заряжают свои агаты, где добывают камни, каким богам поклоняются… Одни вопросы.
Пока я размышлял, гномы успели забросить на завязшего в иле голема канаты и вытащить каменного гиганта на берег. Пришлось мне спустится с холма вниз и отдать приказ Эстоку идти в кузнецу — там его уже ждали рунные мастера. Пока то да се, коротышки построились в походные колонны во главе со своими командирами, люди тоже разобрались по десяткам и сотням. Две сотни лесовиков и сотня каторжан выглядела по сравнению с коротышками неказисто. Все доспехи я приказал отдать в первый полк гномов в отряд Черных Шапок. Этот де клан бойцов получил первые щиты, сариссы и вообще все, что мы только сумели собрать из оружия, поскребя по сусекам. Остальные гномы остались с молотами, а из людей Мусамото решил сделать лучников. Конечно, за семь дней научить людей хорошо стрелять невозможно, но пришедшие к наш лагерь беженцы большей частью умели обращаться с луком, а каторжанам придется осваивать этот вид стрелкового оружия уже в бою.
Кстати, а Мусамото.
— Кивами! — крикнул я японцу, пристраиваясь сбоку марширующий колонны — Найди Симу и подходи ко мне. Надо поговорить.
Через пару минут земляне шли рядом со мной, а я им рассказывал все, что удалось узнать от призрака и друида. Новость о том, что нам надо подписаться на идиотский квест по сбору пальцев Спящего бога вызвало глубокое уныния и ругань, а вот перенос в этот мир еще трех наших товарищей или хотя бы их душ — Дмитрия Костюшина, его невесты Елены Ким и Виктории Кузнецовой — привело к бурному спору.
— Не верю я этому друиду и все! — сходу заявил обозленный Сима — Тут вообще никому нельзя верить!! Бывший легионер Хмурый что сделал первым делом? Правильно, заложил тебя властям. Власти что сделали? Правильно, продали в рабство. Поймите. Тут средневековье, а кое где еще, небось и каменный век. Моральные нормы распространяются только на своих одноплеменников, членов клана, да и то не на всех. Соврать, обмануть, украсть или убить чужака — святое дело. Поощряется богами и прославляется в летописях.
— Ты не прав Сима — спокойно возразил ему японец — Сильным магам по-мелочи врать нет смысла. Ставки слишком высоки. Мы в этом мире непонятный, дестабилизирующий фактор и…
— Ругаться перестань — ткнул еврей гнома локтем — Я вам ребята по секрету вот что скажу. Нельзя даже собственным глазам верить! Магия, заклинания — вы уверены, что все это есть?
— А ты, значит, считаешь, что мы все трое попали в психушку с параноидальным бредом? — перешел на английский я — И сейчас у нас стадия визуальных галлюцинаций.
— В компании аудио-эффектов и тактильных ощущений — ущипнул Симину шею гном.
— Ай! Пойди прочь противный — тоненьким «нетрадиционным» голоском отреагировал еврей — А что! Радикальный солипсизм рулит. Этой реальности не существует, а существует…ну, не знаю Во! Только сон. Мы что? Правильно, заснули в Стоунхендже. Вот так до сих пор и не проснулись.
— И что, нам снится всем одно и то же? — иронично поинтересовался я.
— Я больше вам скажу! Это мозг — невнятно продолжил Сима.
— Что мозг?
— Впечатления наслоились и мозг подстроился, подыграл свежему опыту — начал размахивать руками Бронштейн — Все эти друиды на празднике и у нас тут друиды…
— Чую куда ты клонишь — покивал головой Мусамото — Там девушка с крылышками фей, а тут натуральные феи появятся.
— Точно! — разволновался сын банкира — Наша задача сейчас понять сверхзадачу.
— Сима, а ты в своем уме? — покрутил пальцем у виска я.
— Сверхзадача, — не обращая на меня внимание, путано продолжил еврей — Это то — что, живет в нашем подсознании, нами не осознается, но управляет нашей жизнью. По Станиславскому, сверхзадача — это главная жизненная суть, артерия, нерв, пульс пьесы… Представьте, что мы в пьесе. Что мы должны тут сыграть? Какую главную цель достичь? Себя изменить? Этот мир? Как?
— Ну, брат! — удивился я — Это ты нас подводишь к сакраментальному вопросу: а в чем вообще смысл жизни? Ты то сам как думаешь?
— Я предпочитаю вообще не думать на эту тему. Нет, сначала, конечно, по молодости я задавался этим вопросом. Мучался, искал ответ. И даже нашел!
— Какой? — заинтересовался японец.
— Удовольствие! Вот смысл жизни. Я тогда Фрейда прочитал. Есть у него малоизвестная вещица — «Неудовлетворенность культурой» называется. Вот он там пишет, что судить о смысле жизни нужно не по словам — ведь болтать можно что угодно, а по делам, поступкам. Ну, то есть смотреть, как люди себя ведут.
— И как же они себя ведут? — стал допытываться Кивами.
— Все стремятся к счастью и стараются избежать несчастья.
— Тоже мне открыл Америку. Подожди. Ты же про удовольствие сначала говорил.
— Так у Фрейда счастье равно удовольствию. Он про него в основном и пишет, классифицирует — долгосрочное там удовольствие от еды, краткосрочная удовлетворенность от секса и так далее. А я когда понял, что счастье не тождественно гедонизму, вот тут меня и проняло. Нету значит смысла в жизни!
— Как же нету? — заволновался японец — Есть. Сама жизнь. Она самоценна. Нет как раз никаких внешних к ней, выдуманных смыслов.
— Что-то туманно ты выражаешься — пожал плечами Сима.
— Поясню на примере — стал рубить рукой Мусамото — Представь, что ты Сима плывешь по реке. Отплыл далеко, противоположный берег не видно, своего тоже и вот у тебя начинаются судороги. Ноги отнимаются, спазмы по телу…
Я как представил себя, как в холодной воде начинают дергаться мышцы бедра — а у меня такое один раз было — так меня аж дрожь проняла.
— Но это еще не все! — продолжил нагнетать ужас японец — Ты видишь, как к тебе подплывают два крокодила спереди и сзади.
— А почему два? — с сарказмом поинтересовался Бронштейн.
— А потому — охотно начал объяснять Кивами — что крокодилы обычно трапезничают в паре или тройке. Притопят жертву, выдержат ее под корягой, чтобы значит запашок пошел. И потом один держит, а остальные отрывают от нее, ну то есть от тебя, куски.
— Ну, продолжай — поежился Сима.
— Вот они к тебе подплывают, а ты уже и так считай на дно идешь — руками по воде стучишь, извиваешься, чтобы лишний глоток воздуха сделать. И вдруг в рот тебе попадает эта самая вода. Чистейшая, нежнейшая, со вкусом свежести и родом из горных источников. Почувствовал?! — вдруг напористо спросил японец.
Сима машинально кивнул и вдруг у него в глаза появилось понимание — Так, так, так — затараторил он — Крокодил и судороги — это наши страхи, планы, надежды и раздумья, ну, то есть все то, что отвлекает нас от жизни в ее так сказать первозданности. Ты говоришь, что если избавится от текучки…
— В первую очередь в сознании! — встрял я в разговор.
— Да, в сознании, — подхватил еврей — то… то что?
— Тогда ты нет, не поймешь смысл жизни, ты его ощутишь. На вкус, как эту воду, на цвет — как цвет зарождающийся зари нового дня, на запах СИМА!! — вдруг громогласно крикнул гном и сопроводил свой возглас хлопком по щеке еврея — ЗАПАХ! КАКОЙ ЗАПАХ ТЫ СЕЙЧАС ЧУВСТВУЕШЬ??!!
Сима вздрогнул, сбился с шага и внезапно застыл на месте. Его взгляд уперся куда-то внутрь себя, на глаза навернулись слезы и он прошептал по-русски — Ландышами пахнет. Ей богу, ландышами!
После этого озарения Сима напрочь выпал из нашего разговора. Бронштейн шел молча, машинально переставляя ноги, не отвечал на вопросы и вообще вел себя так, как будто ему открылась какая-то высшая истина. По лицу бродила слабая улыбка, периодически еврей с удивлением разглядывал свои руки — как будто только что попал в это тело.
— Масу — подхватил знамя беседы я — А это вот не опасно так сходу снимать фильтры сознания у человека? Может специальная подготовка нужна какая? Вот сейчас он — я мотнул головой в сторону Бронштейна — Насколько я понял, в терминах дзен-буддизма сделал хлопок одной ладонью. А вдруг начнет ходить под себя? Это же фактически возврат к животному состоянию. В умственном смысле. Стирание всех культурных наслоений.
— Опасно, Алеша-сан. Есть даже такая дзенская болезнь. Это когда неподготовленный ум обретает всю яркость и громадность сатори — Мусамото помахал рукой перед лицом безучастного Бронштейна — То ум может не выдержать. Спрятаться от света. Но с Симой этого не произойдет. Он слишком живой, рациональный и логичный. Не волнуйся, состояние безмыслия ему не грозит. Кстати, а ты сам, что думаешь насчет нашей сверхзадачи и смысла этой жизни?
У меня в голове тут же промелькнули стихи еще одного еврея, Игоря Губермана:
Я чужд надменной укоризне;
Весьма прекрасна жизнь того,
Кто обретает смысл жизни
В напрасных поисках его.
Блин, как же это по-английски то сказать?! Тут и впрямь вспомнить другие стихи, но уже русского поэта:
… Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь…
Вот-вот! А мысль изреченная, а потом еще и переведенная с одного языка на другой — двойная ложь. Что-то там еще тра-та-та, а конец:
…Лишь жить в себе самом умей —
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи, —
Внимай их пенью — и молчи!..
Эх! И это красоту тоже не передашь на английском языке. Буду значица молчать.
— Думаю, Масу — тяжело я вздохнул — Наша с тобой сверхзадача на сегодня, завтра — дойти до Семи Камней, дать пинка легионам и накормить людей и гномов. Еще глядишь разузнаем насчет среднего пальца Спящего Бога. А там может и новый смысл жизни подоспеет.
* * *
Утро выдалось на редкость ясным и свежим — бодрящий северо-восточный ветер разогнал остатки тумана и ночной сырости. Солнце, стоящее невысоко над горизонтом, золотило бронзовые доспехи и наконечники копий вражеской армии, осадившей город. Видимость была прекрасная, и даже на таком расстоянии, когда фигурки имперских легионеров казались чуть различимыми, угадывался размеренный и четкий ритм работы военной машины. Солдаты посотенно строились в квадратные коробочки и явно готовились к штурму.Я в компании с одноглазым атаманом, расположился на вершине дерева, стоящего на опушки большой проплешены посреди леса. Нет, даже огромной — я так на глаз прикинул, что проплешина в лесу занимала порядка десяти футбольных полей, а то и больше. Большая часть этого странного неествественного посреди густого леса открытого пространвтва занимал удивительный городок. Семь Камней представлял собой поселение окруженное гигантскими стволами деревьев, рядом с которыми земной баобаб, пожалуй, показался бы небольшим деревом. Вообще то, из чего были сделаны стены — мало напоминало обычные деревья. Скорее это были те самые эльфийские Пелионы, о которых мне рассказывал Эсток, но так сказать в мертвом состоянии. Никаких листьев, крон и даже веток видно не было — только грубо обтесанные циклопические стволы, наверху которых лесовики приделали крытые галереи с узкими бойницами. Кое-где деревянные стены были обуглены — ясно, что это результат двухнедельной осады. Каждый ствол был примерно шагов десять, пятнадцать в диметре, а высота их обрубков, из которых были сделаны стены, составляла метров пятнадцать, не меньше.
На небольшой полоске между стенами городка и опушкой леса раскинулся военный лагерь имперцев. Палатки, шатры, телеги обоза, дымки от костров — но ни следа оборонительных строений. Ни тебе вала, ни частокола. Зато я заметил на правом краю лагеря длинную коновязь, к которой были привязаны сорок с лишним рогачей. Ага! Информация подтверждается.
По данным людей Килона, которые были посланы в разведку и вернулись под утро, против поселения выступала сила в две тысячи пеших копий и отборная бронированная имперская конница числом в пятьдесят всадников на рогачах — страшный противник на открытом пространстве. Этой грозной силе мы могли противопоставить две сотни хорошо вооруженных доспехами и оружием собственного производства гномов, еще тысячу коротышек, вооруженных кое-как и две сотни лучников из местных беженцев.
Наш единственный шанс был во внезапности — враг был настолько уверен в собственной безопасности, что не озаботился даже тем, чтобы выставить часовых для охраны лагеря или хотя бы окружить его частоколом со рвом. Вероятно, нон Эвдиклит полагал, что мы с гномами драпаем из Лесной Марки, покуда у нас есть такая возможность, а может и вообще до сих пор не получил еще свежих новостей о последних событиях. И уж явно командующий Тар-Агросскими войсками не опасался вылазок защитников города.
Окинув еще раз взором лагерь противника, я к своему удивлению не обнаружил каких-либо приспособлений для штурма — ни осадных башен, ни тарана. Видимо военные рассчитывают на мощь волшебников. Иначе, как они собираются проникнуть внутрь города, окруженного стометровыми стенами?
Мы с Одноглазым спустились вниз и я подозвал к нам японца.
— Масу, как гномы и люди перенесли ночной марш?
— Нормально. Пара переломов и растяжений не в счет. Нас, конечно, здорово спасло то, что Снок с Килоном отлично знали дорогу, ну, и факелы, конечно, которые ты приказал сделать…
— Люди сильно устали? — прервал я Кивами — Гномы, как я вижу, бордячком!
— Нормально. В бой идти можно. Плохо, что все голодные.
— Это ничего. Это как раз правильно.
Одноглазый мимикой лица показал, что категорически не согласен с моей последней мыслью. Пришлось пояснить ему персонально — При полостных ранениях кишечника, больше шансов выжить у того, кто шел в бой на голодный желудок. Ладно, теперь к делу. В центре лагеря стоит высокий шатер — там, по-видимому, штаб и полковые маги. Немного поодаль — шатры поменьше. Там, как я понял, располагаются всадники — я видел рядом с ними стреноженных пасущихся рогачей. Чем, Килон, они, кстати, они питаются? Всеядные? Понятно. Часть легионеров строятся перед стенами, часть — все еще завтракают. Вон видите дымы от костров? Я так мыслю, что после того, как стена будет взята — не понятно, правда как именно — и ворота открыты, в город, вероятнее всего, ворвется конница. Мы же должны ударить в разгар штурма — когда часть войск противника возьмет стены, но ворота еще не будут открыты, и, первым делом, разбить всадников нашими отборными войсками. Нам крупно повезет, в двух случаях. Во-первых, если увлеченный штурмом противник как можно дольше не заметит нашего появления, и во-вторых, если конница, когда она наконец заметит нас, решит ударить по нам без поддержки пехоты.
— Ну а если нам не повезет? — поинтересовался атаман — Что тогда?
— Тогда нам останется надеется только на контратаку из крепости.
— Это очень рискованный план — задумчиво проговорил Масумото — Не разумнее ли подождать, когда поселение будет взято? В этом случае нам придется сражаться с максимально измотанным противником, уже решившим, что бой закончен? Заново сформировать боевые порядки им будет нелегко — во всяком случае они не сделают это оперативно.
— Да, я тебя понимаю — они займутся грабежом и резней, но мы должны как раз не допустить этого. Во-первых, потому, что нам нужны припасы, которые есть в поселении. Во-вторых, благодарные союзники, которые могут помочь нам решить, что делать дальше, тоже не помешают. Наконец: ну как, скажи по-совести, Масу, ты готов допустить такое развитие событий? Ведь там старики, женщины, дети…
— Да, риск, с этой точки зрения, оправдан — коротко ответил японец — Но атака на лагерь… Нам ведь придется подойти к опушке, и сразу после этого очень оперативно построиться и вступить в бой. Пока мы будем в лесу, ни о какой фаланге речь идти не может — с четырехметровыми копьями не шибко помаршируешь по зарослям, да и не уверен я, что после того, как мы выйдем на открытое пространство, гномы выстроятся в правильные ряды — времени на подготовку у меня все-таки было на так уж много. А имперцы успеют оседлать коней и перестроится.
— Хорошо, а что с големом? — поинтересовался атаман — Разве он нас не выручит?
— Да, черт… Что делать с големом? — подумал я про себя.
— Я сейчас займусь им, а вы — стройте наших в клин, — сказал я вслух — Да, именно в клин. На острие клина мы поставим бронированных — Черные Шапки — и голема. Все остальные строятся позади в форме буквы V. До опушки дойдем, стараясь максимально хорошо сохранять строй, а когда будем выходить — будем формировать строгий клин по мере выдвижения из леса.
Я нарисовал ногой на песке эту латинскую букву, попутно объяснив, куда поставить лучников.
Пока японец строил в лесу наши боевые порядки, мне удалось втолковать голему, чтобы он просто как можно быстрее двигался вместе с нашим отрядом — была надежда, что потом уже смогу направить его, куда надо в гуще сражения.
Я вернулся на опушку и продолжил наблюдение за лагерем. Солнце уже довольно высоко поднялось над горизонтом и начало припекать. Некоторое время ничего нового не происходило, и я подумал было, что сегодня никакого развития событий не будет, однако утренний ветер внезапно донес звуки горна. Вся поблескивающая в лучах солнца человеческая масса пришла в движение — легион выстраивался перед участком стены, где по всей видимости находились ворота.
Защитники осыпали легионеров стрелами, камнями и тут в дело вступили маги. Все снаряды запущенные в сторону имперцев вспыхнули на подлете — волшебники поставили перед своими порядками стену огня. Это в свою очередь подвигло друида в Семи Камнях предпринять ответные шаги. В небе над легионами появились тысячи падающих листков всех оттенков — от изумрудно-зеленых, до бардовых и оранжевых. Разноцветный листопад стремительно обрушился на стену огня, которую полковые маги растянули в форме купола над войсками. К моему удивлению листья отказывались гореть и легко проходили защитный купол. Надо отдать должное солдатам. Те видимо уже не первый раз встречались с этим заклинанием и догадывались о его опасных свойствах. Легионеры вскинули вверх свои большие овальные щиты и сформировали построение, напоминающее черепаху. Те же, кто не успел или замешкался, начали корчится от боли при прикосновении разноцветных листьев. Военные маги не стали мешкать и тут же сформировали торнадо на подобие того, что применял против нас Эсток. Воронка смерча появилось еще выше листопада и быстро всосало в себя всю падающую растительность.