Высоцкий Сергей. Антиквары

   - Не расходись, не расходись, - успокоил его полковник. - Найдется твоя Марина. И никакой особой смелости, чтобы удрать от вас, ей не потребовалось. Вошла в метро позвонить, телефоны заняты - эскалатор свободен, встала на ступеньку и поехала. Женщины народ импульсивный.
   - Не слишком ли? - хмуро пробормотал Семен. - А сетка? Вещевой мешок? Она же на эту поляну каждый выходной приезжает. Могла бы сообразить, что не сегодня, так в субботу мы ее там разыщем.
   - Сеня, я же говорю - женщины импульсивны. Она сначала сделала - потом подумает. Погоди, еще начнет разыскивать красивого брюнета по фамилии Бугаев. Кстати, ты вещевой мешок осмотрел?
   - Осмотрел. Пахнет чем-то сладким. Вином, что ли? Никаких меток, никаких бумажек.
   - А телефон с коробки сигарет?
   Семен повеселел:
   - Тут майору Бугаеву надо поставить пятерку. Телефон принадлежит Плотскому Павлу Лаврентьевичу, директору ремонтного завода. Павел Лаврентьевич сейчас на совещании в исполкоме, оттуда поедет домой. Мы ему и позвоним по этому телефончику.
   - Ты очень-то не воспаряй, - охладил Корнилов Семена. Думаешь, этот Плотский помнит всех, кому свой телефон давал?
   - Должен помнить. Во-первых, не всякому дают домашний телефон. Во-вторых, дал он его кому-то только что, человек же не курит пачку сигарет в неделю. День, от силы. А в-третьих, - сигареты "Мальборо"! Их не каждый может достать. Вы, например, хоть и начальник, а целый день смолите "Столичные".
   - Да мне и даром эти "Мальборо" не надо, - запротестовал Корнилов. - Привык к одним сигаретам и ни на какие другие не променяю.
   - А недавно я у вас "Данхилл" видел...
   - Ладно, Семен, - недовольно сказал полковник. - Иди-ка звони Плотскому, у тебя уже поднакопился опыт общения с руководящими кадрами. Главное - выдержка. Да попробуй словесный портрет своей Марины составить. Проверим твою наблюдательность.
   - Слушаюсь. - Бугаев поднялся. Около двери он остановился и, обернувшись к шефу, сказал задумчиво:
   - Не нравится мне эта дамочка. Почему-то...
   Придя к себе в кабинет. Бугаев прежде всего позвонил в больницу. Узнал о состоянии Гоги. Там все было по-прежнему, ни о каком разговоре с ним не могло быть и речи. Потом он набрал номер Павла Лаврентьевича.
   - Вас слушают, - откликнулся приятный женский голосок.
   - Здравствуйте. Можно товарища Плотского? - попросил Семен.
   - Здравствуйте. А кто его спрашивает?
   - Майор Бугаев из Главного Управления внутренних дел, сказал Семен, посчитав, что в настоящем случае чем официальное, тем лучше. Да и пугать домочадцев милицией и уголовным розыском не следовало.
   - А что вы хотели, товарищ Бугаев? - спросила женщина все так же ласково.
   - Я хотел бы встретиться с Павлом Лаврентьевичем.
   - А по какому поводу?
   Похоже, что этот вежливый разговор мог затянуться до бесконечности.
   - Я разговариваю с его супругой? - в голосе Бугаева появились металлические нотки.
   - Да, я его жена. И хотела бы знать, зачем вам нужен Павел Лаврентьевич. - Оказывается, и женскому голосу на другом конце провода были не чужды металлические интонации.
   - Товарищ Плотский сам к телефону никогда не подходит? сдерзил Семен.
   - Павел Лаврентьевич очень занятой человек... - сердито начала жена, но Бугаев перебил ее:
   - Тогда мне придется вызвать его повесткой. И он потеряет еще больше времени.
   - Если вы настаиваете... - Брешь в обороне была пробита.
   - Настаиваю.
   Минуты три он дожидался, пока трубку возьмет сам директор.
   Наконец тот откликнулся приятным басом:
   - И что за майор Бугаев мной интересуется?
   Семен поздоровался и, не пускаясь в объяснения, попросил о встрече на завтра,
   - В любое время, майор. В любое время. - Похоже, что на заводе с временем у директора было не так напряженно, как дома.
   - Тогда в девять?
   Директор был на все согласен.
   7
   Ровно в девять Бугаев вошел в приемную. Здесь уже сидели несколько человек. Семен не успел поздороваться, как секретарь спросила:
   - Вы из Главного Управления? Прошу вас... - и, не дожидаясь ответа, растворила перед ним массивную, потемневшую от времени дверь. За дверью находился небольшой зальчик. Красная, прямо-таки кроваво-красная ковровая дорожка вела еще к одной двери, поменьше, но имеющей такой же заслуженный, как и первая, вид. Секретарша так стремительно провела Бугаева по красной дорожке к этой двери, что Семен не успел как следует рассмотреть девицу. Осталось впечатление как от чего-то эфирного, бестелесного, благоухающего хорошими духами.
   - Павел Лаврентьевич! - сказала секретарша, распахивая дверь. - К вам из Главного Управления.
   Из-за большого стола, на котором лежала только одна пухлая папка, поднялся высокий светловолосый человек.
   - Товарищ Бугаев! Милости прошу. - Он широким жестом показал на кресло. И улыбнулся секретарше, стоящей в дверях: - Олечка, нам кофе...
   - Павел Лаврентьевич, - запротестовал Бугаев. - Я к вам на пять минут. Какой уж кофе?!
   - Молодой человек, - у директора был приятный басок, никогда не знаешь заранее, во что выльются пять минут. А кофе располагает к доверительной беседе.
   Бугаев уселся в удобное кресло и окинул кабинет быстрым взглядом. Кабинет был совсем крошечным, в несколько раз меньше приемной. Взгляд Семена не ускользнул от внимания директора.
   - Удивляетесь моим апартаментам? - добродушно усмехнулся он. - Это целая история... Во время войны здесь сидел... - Плотский похлопал сухой, усыпанной печеночными пятнами, ладонью по столу - наш нынешний начальник главка Мелех. Время то было какое! Героическое! Тяжелое. Он спал тут же, за стенкой, в комнате отдыха. - Директор кивнул на маленькую дверь в углу кабинета. - И, приезжая теперь в Ленинград, товарищ Мелех никогда не минует нашего завода. Придет ко мне, сядет в это кресло, задумается. А иногда и поплачет.
   "Сколько же лет этому Мелеху? - подумал Семен. - Небось к восьмидесяти. Потому и плачет".
   Секретарша принесла поднос, накрытый белоснежной салфеткой, ловко расстелила ее на маленьком столике, расставила чашечки, вазочку с печеньем.
   Девушка и впрямь была очень стройная, миленькая. Только подбородок чуть тяжеловатый. "Лет через десять в такую командиршу превратится!" - мелькнула у Бугаева мысль.
   Павел Лаврентьевич не спеша разлил кофе, пододвинул Бугаеву вазочку с печеньем.
   Воспользовавшись паузой. Бугаев сказал:
   - Павел Лаврентьевич вы не удивляйтесь. То, что я скажу сейчас может показаться вам смешным и незначительным. - Он вытащил из кармана мятую коробку от "Мальборо" но директор его словно не слышал.
   - Когда товарищ Мелех сидел в этом кресле, - сказал он, я токарил в седьмом цехе. По три смены иногда не уходили домой. Есть нам что вспомнить с товарищем Мелехом! Вы что же не пьете? Олечка у меня большая мастерица варить кофе...
   Глаза у директора были голубые-голубые, мелкие морщинки, сходившиеся у глаз, создавали впечатление, что Павел Лаврентьевич все время улыбается, но взгляд оставался равнодушным.
   - Что же за дело у нас? - спросил он, наконец, Бугаев подумал, что если начать рассказывать про волейбольную поляну, директор сочтет его сумасшедшим.
   - Павел Лаврентьевич, тут в одном месте мы нашли коробку от сигарет. - Он постучал пальцем по лакированному картону. - И - смешное совпадение - на коробке записан ваш домашний телефон. - Семен взял коробку и показал запись директору.
   - Сейчас. - Павел Лаврентьевич поднял ладонь, словно отстранился от коробки. - Сейчас мы об этом поговорим. У меня к вам, дорогой товарищ Бугаев встречный вопрос. Сын мой - автомобилист. То ли "Москвич" у него то ли "Жигули" неважно. Я не очень-то разбираюсь. Ну, сами знаете, молодежь любит скорость, любит проехаться с ветерком. Я когда токарил на этом заводе, - он внимательно посмотрел на Бугаева. - Я вам рассказывал, что работал токарем здесь? В седьмом цехе? Ах да рассказывал. И понимаете, какое дело за скорость у сына отобрали права.
   - Наверное, уже не в первый раз нарушил правила! улыбнулся Бугаев.
   - Наверное. Не могли бы вы помочь?
   - Павел Лаврентьевич, да ведь я не из ГАИ - по другому департаменту. Из уголовного розыска...
   - Ну вот! - обрадовался Плотский. - Из уголовного розыска! Да вы самый главный! Вас все должны бояться. Что вам стоит словечко замолвить? Мальчишка же, - он улыбнулся так ласково, так обезоруживающе, что Семен не смог удержаться от ответной улыбки. - Помогите. - Почувствовав, что Бугаев готов сдаться, Павел Лаврентьевич прикоснулся ладонью к его руке. - Ну что вам стоит?
   - Я поинтересуюсь в ГАИ, что и как - сказал Бугаев. - Но если уж виноват... - он развел руки.
   - Вот и прекрасно! - обрадовался Плотский. Похоже для него был важен не результат, а сам факт согласия Бугаева поинтересоваться обстоятельствами дел. У Павла Лаврентьевича на все были свои понятия. - Вы только поинтересуйтесь - продолжал директор, - а они уж сами поймут, как поступить. Вы, кстати, не автомобилист?
   - Есть такой грех, - сказал Семен и отхлебнул из чашки. Кофе был крепкий и очень ароматный. Олечка, и правда, умела его варить.
   - Когда понадобится ремонт - милости прошу. У нас на заводе есть такой мастер - сделает конфетку.
   - Спасибо, Павел Лаврентьевич. Я сам ремонтирую, соврал Бугаев, умевший только поменять свечи да зачистить клеммы у аккумулятора.
   - Э-э, нет! С нашим мастером никто не сравнится. Ас! Телефон у вас мой домашний есть, запишите рабочий
   Бугаев записывал телефон, а сам думал о том, что если директор каждому встречному дает свои координаты, то он может и не вспомнить, кто записывал телефон на сигаретной коробке.
   - Ас этот, конечно, и подхалтуривает, - продолжал директор, - куда денешься? Приходится смотреть сквозь пальцы. - Он поднес растопыренную ладонь к глазам. - Жизнь так устроена! Вам ведь тоже приходится на какие-то мелочи закрывать глаза.
   - Нет, - покачал головой Бугаев. - В нашем деле глаза прикроешь - без головы останешься.
   Плотский метнул на майора оценивающий взгляд, сердито пожевал губами и, словно потеряв к собеседнику всякий интерес, взглянул в окно.
   - Павел Лаврентьевич, - бугаев пододвинул директору коробку от сигарет, - вы в последние дни свой домашний телефон кому-нибудь давали? Человеку, который курит "Мальборо"?
   Директор взял коробку, повертел ее в руках, надел очки, внимательно посмотрел на запись.
   - Мой телефон, правильно. - И небрежно бросив коробку на стол, сказал. - Да я и писал. Бугаев был готов ко всему, только не к этому.
   - А вы разве курите? - спросил он невпопад.
   - Год уже не курю. - Он вдруг посмотрел на Семена, словно увидел его впервые. - А в чем, собственно, дело? Какая-то коробка, мой телефон...
   Бугаев подумал, что директор сейчас скажет: "У меня в приемной народ ждет, не дождется, дело стоит, а вы с какой-то ерундой'" Но Павел Лаврентьевич только добавил: Какой-то детектив, а? - И улыбнулся.
   - Детектив, - согласился Бугаев. - Я эту коробку в зоне отдыха нашел, на волейбольной поляне...
   - Ну вот! - обрадовался собеседник. - Так бы сразу и сказали. Я теперь вспомнил. В воскресенье ездил туда по мячику постукать, разговорился с интересным человеком, обменялись телефонами. Коробка-то его, он "Мальборо" курил. - Директор вдруг нахмурился. - Он что же, выбросил мой телефон? Вот так номер!
   "Пан директор еще и в волейбол по воскресеньям играет!" Семен смотрел на директора, с трудом скрывая изумление. Он готов был простить ему и провалы в памяти, и бесцеремонность, и ожидающих в приемной посетителей. Ему ведь за шестьдесят...
   - Мне крупно повезло, Павел Лаврентьевич, - оправившись от изумления, сказал Бугаев и улыбнулся почти умиленно. Он иногда умел так улыбаться, чтобы расположить собеседника. Я ведь как раз ищу людей, игравших в воскресенье на поляне в волейбол. Там совершено преступление...
   - Преступление! - насторожился Плотский.
   - Да, тяжело ранили одного мужчину.
   - Который "Мальборо" курил? - спросил директор.
   - Нет. - Семен вынул фотографию Гоги, передал Плотскому. - Вот пострадавший.
   - Не знаком, - коротко ответил директор.
   - И не видели ни разу?
   Плотский надел очки, еще раз внимательно посмотрел на фото, отложил в сторону.
   - Там столько народу бывает. А потом, когда на площадке играешь, больше на мяч глядишь, чем на лица. - Он неожиданно засмеялся. - И, знаете, товарищ Бугаев, в трусах люди выглядят иначе, чем в костюмах.
   - Павел Лаврентьевич, когда вы приехали в воскресенье на площадку? И когда уехали? Не помните время!
   - Приехали в десять. Точно помню. А уехал? - Он снял трубку телефонного аппарата, набрал номер, сказал воркующим голосом:
   - Деточка, в воскресенье с волейбола я, когда вернулся? Ты точно помнишь! Ах-да, правильно! - Он повесил трубку. - В три был уже дома. Жена говорит, что в три - она лучше знает. В четыре мы ехали в гости...
   - В три... - в раздумье повторил Бугаев, - а сколько вы оттуда до дома добираетесь?
   - Двадцать минут. Машина у меня двухсменная и по воскресеньям работает. На завод, знаете ли, в любое время дня и ночи приходится заезжать.
   - А кто этот человек, которому вы телефон свой дали?
   Плотский нахмурился.
   - Мне представился доктором наук! Но если он так с моим телефоном поступил - грош ему цена. Несерьезный человек.
   - Да он, может быть, потом в записную книжку переписал, успокоил Бугаев директора. - Вы его телефон сохранили?
   Плотский достал записную книжку, полистал:
   - Вот - Казаков Виктор Николаевич, двести двадцать один восемнадцать - ноль три... Институт металловедения. Я, понимаете ли, докторскую собрался защищать... А он по той же теме работает, мог бы оппонировать.
   Бугаев записал координаты Казакова. Еще раз спросил Плотского:
   - Значит, никаких ссор, шума на поляне не возникало?
   - Шумят там все время. А ссор никаких. Я, во всяком случае, не видел.
   Бугаев поднялся с кресла:
   - Павел Лаврентьевич, большое спасибо. Пойду. Я и так у вас массу времени отнял. - И тут он вспомнил про фоторобот Марины, над которым трудился вчера до поздней ночи. Вытащил карточку, показал Плотскому: - А эта дама вам никогда на глаза не попадалась? Тоже на волейболе.
   Директор встал из-за стола, надел очки, пригляделся к фотографии. Фигура у него еще сохраняла следы былой стройности. Хорошая осанка, никакого намека на живот "Вот что значит волейбол", - подумал Бугаев.
   В какое-то мгновение Бугаеву показалось, что на лицо Плотского словно тучка набежала, брови поползли вверх к переносице, но он тут же весело сказал:
   - Видел, видел эту дамочку. В мастерах ходит. Удар у нее сильнющий. - Он передал фотографию Семену. - Только здесь она у вас какая-то расплывчатая. Но она, точно она, Лена. Женщин все-таки запоминаешь лучше, - хохотнул он. Поневоле глаза к ним тянутся. А вы женаты?
   - Нет еще.
   - Не женитесь на молодой, - заговорщицки, шепотом сказал Плотский, - будете жалеть. Лучше любовницу молодую заведите.
   - Павел Лаврентьевич, а вы фамилию этой Лены не помните? Или отчество? Где работает, живет?
   - Нет. Лена и Лена. Знаете, товарищ Бугаев, тем и привлекает меня эта волейбольная поляна, что никто ни о чем тебя не спросит, если ты этого сам не захочешь. Кто ты, откуда, начальник, подчиненный, молодая у тебя жена или старая, изменяет тебе или нет - никому ни до чего дела нет. Играй, не зевай. Хорошо бьешь - становись на площадку к мастерам, просто, как говорится, "покидать" пришел - к неумехам. Вот и вся недолга! Так вы насчет сына узнаете? - Плотский задержал руку Бугаева в своей. - Зовут его Валентин. ГАИ - Петроградское...
   8
   Институт металловедения находился на полпути от завода на Литейный, и Бугаев решил навестить Казакова без предупреждения. На вопрос Саши Огнева: - Как дела? Семен буркнул: - В ажуре.
   Огнев, опытный водитель, уже лет двадцать работавший на оперативных машинах, с ехидцей усмехнулся:
   - Грустный почему-то у вас ажур, Семен Иванович. Прокол!
   - Мы, Саша, работаем без проколов. Пора бы тебе привыкнуть к этому, - сказал Бугаев. - А некоторых водителей от проколов в талоне уберегает только то, что они работают в уголовном розыске.
   Огнев засмеялся:
   - Что-нибудь новенькое расскажите!
   Но Семен не стал с ним больше пикироваться. Настроение у него было паршивое. Несмотря на удачу. "И чего это я скис? - думал он. - Директор не понравился? Как будто мне мои уголовники нравятся? А директор - ничего себе мужик, улыбчивый, в волейбол играет на старости лет. При молодой жене иначе нельзя. - Он вспомнил, как Павел Лаврентьевич сладенько сказал в трубку "деточка", и ему стало еще тоскливее. - Да подумаешь! Может быть, я его больше и не увижу, этого директора! - рассердился на себя Бугаев и тут понял, почему у него плохое настроение - дернула же нелегкая пообещать Плотскому разузнать об автомобильных делах его сына. - Вот дурак! Ему улыбнулись приветливо, а он и отказать не смог!"
   ...Виктор Николаевич Казаков оказался в институте и тотчас согласился прогуляться с Бугаевым по маленькому институтскому садику. Доктор наук выглядел не больше чем на тридцать. Он был стройный, если не сказать - тощий, подтянутый. Семен сразу решил, что доктор не только играет в волейбол по субботам и воскресеньям, но и бегает каждый день трусцой. "И курит при этом? - Бугаев засомневался, к тому ли Казакову он пришел, и, вытащив из кармана коробку "Мальборо", спросил: "Ваша?"
   Казаков оглянулся по сторонам, сделал страшные глаза и, выхватив коробку из рук опешившего майора, моментально спрятал ее в карман:
   - Что вы! Что вы! Увидят сотрудники - скандал! Засмеют! Подвергнут остракизму!
   Заметив недоумение на лице Бугаева, сказал: - Я же не курю! Я же спортсмен! Бегун! Пример в отчетном докладе спортивного клуба, а вы тут размахиваете моими сигаретами. Что вы, что вы!
   Семен рассмеялся. Казаков смотрел на него.
   - А там, на волейболе?
   - Там наших нет. Они и не знают, что такое волейбол. И меня там никто не знает. Не знают, что я такой хороший, примерный. Я и курю. Одну-две сигареты. - Он склонился к Бугаеву и шепотом сказал: - Для пижонства! Девушек угощаю.
   - И директоров завода?
   - Знаете? Вот прилепился старый "токарь". Он вам рассказывал про товарища Мелеха?
   Семен кивнул.
   - И откуда он только про меня узнал? - Казаков посмотрел на Бугаева. - Может быть, с помощью уголовного розыска?
   - Это я вас, Виктор Николаевич, с помощью директора нашел, - Он требовательно протянул руку: - Коробочку-то отдайте! Она теперь вещественное доказательство. Давайте, давайте. Я в ДСО ее не понесу.
   Казаков, предварительно оглянувшись, отдал Бугаеву коробку.
   - Павел Лаврентьевич вам телефон собственноручно записал, а вы с ним так пренебрежительно! Он же звонка будет ждать.
   - Ну его! - махнул рукой Казаков. - Я и не собирался записывать. Он взял у меня пачку, сам и написал. И звонить я ему не буду. Да этой рептилии на пенсию пора! - сказал он с жаром. - А не докторскую защищать. И завод передать кому-нибудь помоложе.
   - Виктор Николаевич, в воскресенье вы когда с площадки ушли?
   - Когда ушел? Ушел, ушел... - почти пропел Казаков, задумался. - Ушел на пятичасовую электричку. Что-то случилось?
   - Случилось. - Бугаев рассказал ему о происшествии.
   Казаков слушал очень внимательно, не перебивал, не переспрашивал. Только молча показал на скамейку предлагая сесть. Усевшись, вытащил из кармана перо и блокнот и стал что-то быстро в нем набрасывать. Когда Семен закончил рассказывать, Виктор Николаевич протянул ему раскрытый блокнот. На небольшом листке уверенными штрихами была начерчена схема. Бугаев понял, что это схема волейбольной площадки.
   - Где нашли раненого? - спросил Казаков. - Отметьте.
   Майор поставил крестик в левом углу схемы.
   - За кустами... - в раздумье произнес Виктор Николаевич. - Туда я в воскресенье не заглядывал. А то, бывало, позволял себе часок позагорать. Играл я на этой площадке... - Он поставил такой же крестик, как и Семен, только в правом нижнем углу схемы. - Играл долго. Команда подобралась крепкая. Никто нас вышибить не мог. - В голосе Казакова прозвучали нотки удовлетворения. - Так что половину времени я был лицом к месту происшествия. Сами понимаете, во время игры больше за мячом следишь да за игроками, но если бы что-то здесь происходило... - он постучал пальцем по нарисованному Бугаевым крестику, - шум, драка, возня какая я бы увидел.
   Разглядывая схему, Семен подумал, что Казаков поставил свой крестик именно там, где они помогали снимать сетку Марине.
   - На этой площадке чья сетка висит? - спросил он.
   - Да кто ж ее знает?! Она там, по-моему, несколько лет висит.
   - Ну а кто ее вешает?
   - Эту - никто. Висит и висит. Однажды, правда, порезали ее. Может быть, ночью какой-нибудь пьяница в нашу сеть попал. - Казаков улыбнулся.
   - Не этой женщине принадлежит сетка? - Бугаев вынул из кармана фоторобот своей "знакомой" и показал Казакову.
   - Интересно, - удивился Виктор Николаевич. - Смахивает на Лену, но ведь это, наверное, фоторобот?
   Бугаев кивнул.
   - Чего ради фоторобот? И почему милиция ею интересуется? Она приличная баба. Приходите в субботу - познакомлю.
   - Уже знаком. - В голосе Бугаева прозвучала легкая нотка неприязни, и Казаков вопросительно поднял брови.
   - Нет, правда, она приличная баба. В чем ее обвиняют!
   - В легкомыслии, - сказал Семен. - Вы ее фамилию знаете?
   - Нет. Мы все по именам, реже - по имени-отчеству.
   - У меня к вам, Виктор Николаевич, просьба: все, что я теперь вам скажу, - строго секретно. Ладно?
   - Конечно.
   - Эту вашу Елену я встретил во вторник около площадки...
   Казаков слушал, время от времени с недоумением пожимая плечами и приговаривая:
   - Ну что за глупость! Абракадабра!
   Наконец, он не выдержал:
   - Дайте-ка мне, Семен Иванович, еще раз на картинку взглянуть. Может быть, я ошибся? - но, повертев в руках фоторобот, сказал: - Она. Никаких сомнений. У меня зрительная память хорошая.
   Бугаев спрятал карточку в карман и достал фотографию Гоги. Протянул Казакову.
   - Если у вас феноменальная память на лица, может быть, и этого человека вспомните?
   - Вы как фокусник с картами, - засмеялся Казаков и тут же воскликнул: - Да, и этого парня я знаю! Даже играл как-то в одной команде.
   - Он тоже приличный парень? Удар сильный? Виктор Николаевич, почувствовав иронию в голосе Бугаева, усмехнулся.
   - С ударом у него все в порядке. Но быстро выдыхается, бывает у нас редко, от случая к случаю. Поэтому что он за человек - сказать не могу. Как я понимаю, он и Лена главные герои трагедии?
   - Он - да! Ножом ударили его... А Елена или Марина, как она мне назвалась, случайно в наши сети попала. Но повела себя странно. Вы, Виктор Николаевич, что о ней знаете?
   - Да ничего, собственно, - развел руками Казаков. Играет прекрасно. Удар у нее, действительно, сильный. Мы ведь там, на площадке, почти никогда не знакомимся по-настоящему. Так, ни к чему не обязывающие разговоры. В этом и прелесть. Поиграли и разошлись. Никаких чинов, званий... Никто ни к кому не навязывается. Кроме Плотского, - он покачал головой. - Но этот не в счет!
   Бугаев вспомнил, что директор рассказал, как Казаков представился ему доктором наук. "Соврал, конечно, Плотский. Знал о Казакове заранее и сам познакомился с нужным человеком".
   - Ну хоть что-нибудь вы о Лене знаете? - спросил он собеседника.
   - Если вас заинтересуют мои ощущения, увы, не основанные на фактах...
   - Заинтересуют, заинтересуют! - Бугаев был готов зацепиться за любую возможность.
   - С паршивой овцы - хоть шерсти клок? - весело сказал Казаков. - Я с Леной раза три в метро ехал...
   - Где она выходила? - перебил Бугаев.
   - Она живет на Петроградской, а где точно - не знаю. Так вот, у меня создалось впечатление, что женщина она одинокая, неустроенная. Зарплата маленькая. Она мне про зарплату ничего не говорила, но догадаться нетрудно. В театр она часто ходит, на концерты - всегда на галерке, по входным билетам. Ездит на юг - по "горящим" путевкам, почти бесплатно. Ну и еще кой-какие детали. Только о чужой жизни рассказывать как-то неудобно. Вы уж сами ее порасспрашивайте.
   - Ее сначала найти нужно, - хмуро бросил Бугаев.
   - А куда она денется? В субботу наверняка придет играть.
   - Зачем же ей тогда от меня бегать? Называться чужим именем? А потом, как ни в чем не бывало, приходить туда, где ее сразу найдут.
   - Немотивированный поступок.
   - Мне уже не первый человек об этом говорит, - покачал головой майор.
   - А кто первый? Плотский?
   - Нет, мой начальник. Только ему простительно. Он вашу Марину-Елену в глаза не видел, но вы?! Нет, не похожа она на истеричку.
   - Не похожа, - согласился Казаков Бугаев посмотрел на него с недоумением.
   - Не похожа, - повторил Казаков. - Но она женщина, а женщины способны на алогичные поступки.
   "Тоже мне, знаток женщин!" - недовольно подумал Бугаев. Он уже начал раздражаться оттого, что разговор принял затяжной характер. Все вокруг да около и ничего конкретного. Казалось, что волейболисты, приезжавшие на поляну, гордились тем, что ничего друг о друге не знают.
   - А кто мог бы знать Елену... поближе? - спросил он.
   - Представления не имею. К ней все очень хорошо относятся, считают старожилкой поляны. Лена очень контактная, всегда готова оказать какую-нибудь помощь, мелкую услугу...
   - Например?
   - Да всякие мелочи! Поделиться едой, сходить за водой к реке. Сам видел, как она помогала шоферу Плотского мыть машину. - Казаков вдруг задумался, потом окинул Бугаева оценивающим взглядом: - И вообще, мне кажется, что Лена в него влюблена.
   - В шофера?
   - Нет, в самого директора.
   Бугаев встал со скамеечки.
   - Спасибо. На всякий случай запишите мой телефон. Вдруг вспомните фамилию, место работы кого-то из своих партнеров позвоните. - И глядя, как Виктор Николаевич записывает телефон, добавил. - А план, который вы нарисовали, я реквизирую. С вашего разрешения.