Страница:
– Нет, это слишком большая морока: подавать заявление в загс, предварительно подделав невестины документы, потом расписываться, играть свадьбу – и все ради того, чтобы потом чиркнуть молодую жену бритвой по горлу?! Гораздо проще и менее хлопотно прирезать какую-нибудь знакомую, а то и первую встречную на улице. Надеюсь, когда это произойдет и Додика арестуют, Дуня уже будет в положении и в положенный срок родит наследника табуновских капиталов.
– И кого же Дуня родит от такого выродка, как Додик? Такого же маньяка? С эдаким внучком никаких капиталов не захочешь!
– Почему же от Додика родится обязательно маньяк? Ведь осужденным серийным убийцам разрешается и жениться, и плодиться. Значит, ученые-генетики не видят в этом никакой опасности!
– Ну не знаю, я не генетик. Только, может быть, эти ученые уже построили себе виллы где-нибудь в Калифорнии, рядом с особняками, купленными там теми самыми добрыми начальниками, и живут они там рядом с начальниковыми детками. Тогда плодятся российские маньяки или не плодятся, им до лампочки.
Доругаться супруги не успели. У госпожи Федотовой запиликал мобильник, и высветился номер Дуниного телефона.
– Але, лапочка, как дела? Сколько пятерок сегодня в школе получила? – ласково проворковала Ирина Степановна, но в ответ услышала лишь какие-то непонятные звуки: «Ва-ва-ва…» А потом истерический голос соседки прокричал:
– Ирка! Приезжай скорее! С Дунькой несчастье!
– Она жива?! – ахнула Ирина Степановна.
– Жива, жива, только не в себе, – отчасти успокоила ее соседка.
Наскоро закрыв киоск, Федотовы завели новые старые «жигули» и помчались к своему дому. Доехав до дома, они, естественно, бросились к соседке, где нашли свою дочь в ужасном состоянии: трясущуюся, в разорванной и изрезанной одежде, всю в синяках и ссадинах. Сама Дуня не могла связно рассказать, что с ней случилось, соседка тоже толком ничего сказать не могла, только объяснила, что девочка вбежала к ней в дом, трясясь, как в лихорадке, забилась в угол, а на все расспросы отвечала: «Ва-ва-ва-ва…» – что, собственно, и продолжает лепетать до сих пор. Когда Дуню отпоили валерьянкой и она наконец смогла говорить, ее родителей затрясло еще больше дочкиного. Самим впору было лепетать «Ва-ва-ва-ва». А в сущности, все ужасные события стали следствием обыкновенного недоразумения.
После школы Дуню встретил Додик и с ходу объявил, что они жених и невеста, а уже завтра станут муж и жена, так как в загсе все проплачено, а где нужно – схвачено. Если бы родители успели предварительно провести среди Дуни разъяснительную работу, возможно, она отнеслась бы к заявлению Додика с большим пониманием. Но девушка о материнских намерениях не знала, не ведала, и слова Додика стали для нее неприятным сюрпризом. Попытавшись уладить дело миром, она стала объяснять нежданному жениху, что ей еще учиться и учиться: нужно закончить восьмой класс, потом девятый, десятый, одиннадцатый, а там ученые люди поговаривают еще и о двенадцатом. После окончания школы ей хочется поступить в институт, защитить диплом, и вот тогда можно думать о поисках спутника жизни. А пока замужество не входит в ее планы. Додик противоречий не терпел и возразил невесте в том смысле, что если она не соглашается выходить за него замуж завтра, то станет его супругой здесь и сейчас, и потянул суженую в ближайшие кусты. Тут Дуня испугалась по-настоящему, стала визжать, вырываться, царапаться, кусаться и, как примерная ученица школьного физрука, вспомнила элементарные приемы самообороны, которым педагог обучил своих подопечных. Да и по телевидению накачанные спортсмены-каратисты частенько объясняют субтильным барышням, что им нечего надеяться на нерасторопное государство, они сами должны и легко могут справляться с разнообразными маньяками, нападающими на них во тьме ночных улиц (да и средь белого дня таких хватает). Дуня со страху применила рекомендованный физруком и мастерами спорта прием – и Додик, взвыв от боли, отпустил свою жертву. Но хотя у Дуни и по легкой атлетике тоже была пятерка, бегу в туфлях на высоких каблуках физрук их не обучал, а Дуня, вопреки запретам матери, посещала школу именно в такой обуви и далеко убежать не сумела. Додик догнал ее аккурат возле мусорного контейнера, для начала треснул кулаком по макушке, потом стал избивать чем попало по чему попало, затащил за помойку, бритвой порезал на ней одежду и объявил, что от любви до ненависти один шаг и он этот шаг сделал. На таких стервах не женятся, он сейчас изнасилует ее в традиционной и извращенной форме, потом продаст в бордель, и пусть скажет спасибо, если не исполосует бритвой и не перережет ей горло. А если родители будущей проститутки попытаются хотя бы пикнуть, их живыми закопают в землю, а вздумают бежать – найдут в любом царстве-государстве. Свои слова Додик подкреплял практическими действиями, и Дуне пришлось бы здесь же, у помойного контейнера, начать свою взрослую половую жизнь, оденься она по совету матери в приличное для девушки ее возраста платье нормальной длины. Но поперечная Дуня надела джинсы, а их снять, понятно, гораздо труднее даже с помощью бритвы. Конечно, Додик все равно достиг бы желаемого, но это промедление Дуню спасло. Ее знакомый бездомный пес, которого Дуня иногда из жалости подкармливала колбасой, бежал мимо в поисках мало-мальски пригодного пропитания. Подбегая к вожделенной помойке, он и увидел, как обижают его благодетельницу. Видимо, Дуня предстала в его воспаленном от голода воображении в образе незабываемой колбасы, на которую покушается двуногий злодей, и пес ринулся на Додика и вцепился ему в правую руку, сжимавшую опасную бритву. А зубищи у собаки были преогромные. Додик выронил бритву и заорал как резаный! А пес дополнительно хорошенько тяпнул его еще и за филейную часть, выглядевшую для голодной собаки особенно соблазнительно, потому что Додик спустил и свои штаны тоже, готовясь свершить первую часть прорекламированного им мерзкого деяния. После этого подвига храбрость оставила доблестного пса, и трусоватый Дунин защитник бросился бежать без оглядки. И Дуня, на ходу натягивая джинсы, побежала быстрей, чем мышка от кота, но не к своему дому, а к соседке, потому что боялась преследования Додика, а на миру и смерть красна. Дальнейшие события уже излагались выше. Дуня рыдала на груди у матери, и Ирина Степановна, обнимая дочь, окропляла ее обильными слезами, обеих била нервная дрожь, их зубы словно выстукивали пулеметной дробью мотив известной песни: «Та-та-та, – говорит пулеметчик. Та-та-та, – говорит пулемет». Но диссонансом этой грозной музыке последнего решительного и беспощадного боя звучали панические стоны-всхлипывания: «Бежать… бежать… бежать…»
Глава 3
– И кого же Дуня родит от такого выродка, как Додик? Такого же маньяка? С эдаким внучком никаких капиталов не захочешь!
– Почему же от Додика родится обязательно маньяк? Ведь осужденным серийным убийцам разрешается и жениться, и плодиться. Значит, ученые-генетики не видят в этом никакой опасности!
– Ну не знаю, я не генетик. Только, может быть, эти ученые уже построили себе виллы где-нибудь в Калифорнии, рядом с особняками, купленными там теми самыми добрыми начальниками, и живут они там рядом с начальниковыми детками. Тогда плодятся российские маньяки или не плодятся, им до лампочки.
Доругаться супруги не успели. У госпожи Федотовой запиликал мобильник, и высветился номер Дуниного телефона.
– Але, лапочка, как дела? Сколько пятерок сегодня в школе получила? – ласково проворковала Ирина Степановна, но в ответ услышала лишь какие-то непонятные звуки: «Ва-ва-ва…» А потом истерический голос соседки прокричал:
– Ирка! Приезжай скорее! С Дунькой несчастье!
– Она жива?! – ахнула Ирина Степановна.
– Жива, жива, только не в себе, – отчасти успокоила ее соседка.
Наскоро закрыв киоск, Федотовы завели новые старые «жигули» и помчались к своему дому. Доехав до дома, они, естественно, бросились к соседке, где нашли свою дочь в ужасном состоянии: трясущуюся, в разорванной и изрезанной одежде, всю в синяках и ссадинах. Сама Дуня не могла связно рассказать, что с ней случилось, соседка тоже толком ничего сказать не могла, только объяснила, что девочка вбежала к ней в дом, трясясь, как в лихорадке, забилась в угол, а на все расспросы отвечала: «Ва-ва-ва-ва…» – что, собственно, и продолжает лепетать до сих пор. Когда Дуню отпоили валерьянкой и она наконец смогла говорить, ее родителей затрясло еще больше дочкиного. Самим впору было лепетать «Ва-ва-ва-ва». А в сущности, все ужасные события стали следствием обыкновенного недоразумения.
После школы Дуню встретил Додик и с ходу объявил, что они жених и невеста, а уже завтра станут муж и жена, так как в загсе все проплачено, а где нужно – схвачено. Если бы родители успели предварительно провести среди Дуни разъяснительную работу, возможно, она отнеслась бы к заявлению Додика с большим пониманием. Но девушка о материнских намерениях не знала, не ведала, и слова Додика стали для нее неприятным сюрпризом. Попытавшись уладить дело миром, она стала объяснять нежданному жениху, что ей еще учиться и учиться: нужно закончить восьмой класс, потом девятый, десятый, одиннадцатый, а там ученые люди поговаривают еще и о двенадцатом. После окончания школы ей хочется поступить в институт, защитить диплом, и вот тогда можно думать о поисках спутника жизни. А пока замужество не входит в ее планы. Додик противоречий не терпел и возразил невесте в том смысле, что если она не соглашается выходить за него замуж завтра, то станет его супругой здесь и сейчас, и потянул суженую в ближайшие кусты. Тут Дуня испугалась по-настоящему, стала визжать, вырываться, царапаться, кусаться и, как примерная ученица школьного физрука, вспомнила элементарные приемы самообороны, которым педагог обучил своих подопечных. Да и по телевидению накачанные спортсмены-каратисты частенько объясняют субтильным барышням, что им нечего надеяться на нерасторопное государство, они сами должны и легко могут справляться с разнообразными маньяками, нападающими на них во тьме ночных улиц (да и средь белого дня таких хватает). Дуня со страху применила рекомендованный физруком и мастерами спорта прием – и Додик, взвыв от боли, отпустил свою жертву. Но хотя у Дуни и по легкой атлетике тоже была пятерка, бегу в туфлях на высоких каблуках физрук их не обучал, а Дуня, вопреки запретам матери, посещала школу именно в такой обуви и далеко убежать не сумела. Додик догнал ее аккурат возле мусорного контейнера, для начала треснул кулаком по макушке, потом стал избивать чем попало по чему попало, затащил за помойку, бритвой порезал на ней одежду и объявил, что от любви до ненависти один шаг и он этот шаг сделал. На таких стервах не женятся, он сейчас изнасилует ее в традиционной и извращенной форме, потом продаст в бордель, и пусть скажет спасибо, если не исполосует бритвой и не перережет ей горло. А если родители будущей проститутки попытаются хотя бы пикнуть, их живыми закопают в землю, а вздумают бежать – найдут в любом царстве-государстве. Свои слова Додик подкреплял практическими действиями, и Дуне пришлось бы здесь же, у помойного контейнера, начать свою взрослую половую жизнь, оденься она по совету матери в приличное для девушки ее возраста платье нормальной длины. Но поперечная Дуня надела джинсы, а их снять, понятно, гораздо труднее даже с помощью бритвы. Конечно, Додик все равно достиг бы желаемого, но это промедление Дуню спасло. Ее знакомый бездомный пес, которого Дуня иногда из жалости подкармливала колбасой, бежал мимо в поисках мало-мальски пригодного пропитания. Подбегая к вожделенной помойке, он и увидел, как обижают его благодетельницу. Видимо, Дуня предстала в его воспаленном от голода воображении в образе незабываемой колбасы, на которую покушается двуногий злодей, и пес ринулся на Додика и вцепился ему в правую руку, сжимавшую опасную бритву. А зубищи у собаки были преогромные. Додик выронил бритву и заорал как резаный! А пес дополнительно хорошенько тяпнул его еще и за филейную часть, выглядевшую для голодной собаки особенно соблазнительно, потому что Додик спустил и свои штаны тоже, готовясь свершить первую часть прорекламированного им мерзкого деяния. После этого подвига храбрость оставила доблестного пса, и трусоватый Дунин защитник бросился бежать без оглядки. И Дуня, на ходу натягивая джинсы, побежала быстрей, чем мышка от кота, но не к своему дому, а к соседке, потому что боялась преследования Додика, а на миру и смерть красна. Дальнейшие события уже излагались выше. Дуня рыдала на груди у матери, и Ирина Степановна, обнимая дочь, окропляла ее обильными слезами, обеих била нервная дрожь, их зубы словно выстукивали пулеметной дробью мотив известной песни: «Та-та-та, – говорит пулеметчик. Та-та-та, – говорит пулемет». Но диссонансом этой грозной музыке последнего решительного и беспощадного боя звучали панические стоны-всхлипывания: «Бежать… бежать… бежать…»
Глава 3
– Бежать… Но куда? – подняла залитое слезами лицо несчастная мать. – Нет такой страны на свете, где мы могли бы чувствовать себя в безопасности от убийц-рецидивистов, которые грозят закопать нас в землю живыми…
– Есть такая страна! – как гром среди затянутого мрачными грозовыми тучами неба, вдруг прозвучал голос отца семейства. Господин Федотов, потрясая дланью, возвышался над согбенными фигурами своих близких. – Есть такая страна! Там вообще нет никакой преступности, тем более рецидивной, потому что в их УК только две статьи: первая – кража, и вторая – прочие тяжкие преступления. Соответственно, их УК предусматривает два вида наказаний: за кражу отрубают руку, за прочие тяжкие преступления – голову. Поэтому и нет никаких убийц-рецидивистов. Сама посуди, какой может быть рецидив без головы?
– И где этот райский уголок? Как называется эта благословенная страна?
– Эта солнечная страна называется Эмираты, и граждане живут там, как при когда-то обещанном нам коммунизме, хотя шейхи, ими правящие, и не руководствуются идеями великого итальянского философа шестнадцатого века Джованни Кампанеллы, автора знаменитой утопии «Город солнца». И я завтра же с первой электричкой еду в Москву – занимать очередь в посольство Эмиратов. Буду оформлять визы на въезд и покорнейше просить шейхов осчастливить нас гражданством этой чудесной страны. А сегодня мне нужно спасти спасителя нашей дочери – немного трусливого, но благонамеренного пса, иначе жестокий и мстительный Додик обязательно его убьет, – и господин Федотов, взяв в одну руку топор для самообороны, а в другую – кусок ливерной колбасы «Собачья радость» для установления взаимопонимания с четвероногим спасителем дочери, опасливо оглядываясь, направился к помойке. Посетив несколько столовых для друзей человека, он отыскал пса, которого голод заставил вернуться к месту его боевой славы, заманил пса колбасой в дом, а там, на кухне, Дуниного спасителя уже ждала полуведерная кастрюля супа из куриных голов и лап. Защитник сожрал весь суп, вылизал кастрюлю и попросил добавки. Слопав и вторую порцию, благодарный пес лег возле чаши изобилия, всем своим видом демонстрируя твердое намерение защищать любимую посудину, не щадя вражеской крови и самой жизни супостатов.
Весь следующий день Ирина Степановна с Дуней просидели дома, тревожно вздрагивая от каждого шороха за накрепко запертой железной дверью. Вооружившись – мама топором, а дочка кочергой, реликтом бывшего печного отопления, – они не теряли бдительности ни на минуту, еще и еще раз проверяя крепость решеток на окнах. Господин Федотов вернулся домой из Москвы поздно вечером в невеселом настроении. Оказалось, в посольство стояла такая очередь, что записываться нужно было за месяц, а потом каждый день ездить к шести утра отмечаться у ночного добровольного дежурного. И еще знающие люди из очереди сказали, что все женщины в Эмиратах обязаны ходить в хиджабах.
– Вы готовы носить хиджабы?
– Готовы! – хором ответили Ирина Степановна и Дуня.
В конце концов договорились, что глава семейства будет стоять в очереди у посольства, а супруга с дочкой, вооруженные домашним инвентарем останутся держать оборону в доме, защищенные стальной дверью с титановым усилением и стальными же коваными решетками на окнах. Но понятно, что никакие стальные двери, даже с титановым усилением, не спасли бы Федотовых от страшной Додиковой мести. А кто их спас? Конечно же, та самая многократно обруганная неблагодарными гражданами полиция! Мол, никогда эта полиция ничего не знает, ни о чем не слышит, никого не видит, никому ничего не говорит. А в действительности разнесенский дядя Степа вечером того же дня, когда Додик претерпел обиды от Дуни и бездомной собаки, позвонил господину Табунову и сообщил, что он слышал о несчастье с его сыном (ничего не слышит?), не раз видел этого достойного молодого человека, гуляющим с друзьями по улицам и весям Разнесенска (никого не видит?), поэтому предупреждает и говорит (никому ничего не говорит?), что ДДТ ему друг, но истина в том, что к телу ближе всего свой мундир и начальственное кресло под задом всякой дружбы дороже. И если в Разнесенске взорвут или сожгут целую семью в их собственном доме или станут штурмовать этот дом с применением огнестрельного оружия, то такой эксцесс может выйти за рамки обыденности и тем привлечь внимание безответственных СМИ. С неприятными последствиями для разнесенского дяди Степы. Господин Табунов намек понял. Воспрепятствовать Додику осуществлять его страшную месть он не мог себе позволить: это было бы не по понятиям. Но использовать против обреченных Федотовых взрывчатые вещества, «коктейль Молотова» и огнестрельное оружие категорически запретил. Поэтому Додик стучал тяжелыми предметами в стальные двери федотовского дома, тряс кованые решетки на окнах и изрыгал страшные угрозы, типа: «Выходите, подлые трусы! Я вас живыми в землю зарою». Но в ответ слышал лишь еще более грозный «наш ответ Чемберлену». В переводе с собачьего на человеческий язык он звучал примерно так: «Ща как выскочу! Ща как выпрыгну! Полетят клочки от твоих штанов по закоулочкам!» Дальнейшие угрозы несколько струхнувший Додик продолжил излагать по телефону (и откуда только он узнал номер Дуниного мобильника?) и по Интернету.
Пока Ирина Степановна и Дуня держали оборону, господин Федотов выстоял огромную очередь в посольство Эмиратов и попал-таки на прием к посольскому чиновнику. Тот принял кандидата в эмиратские граждане очень радушно, но сразу поинтересовался, сколько сотен миллионов долларов будущий подданный его высочества шейха сможет вложить в экономику Эмиратов? Увидев растерянность будущего согражданина, чиновник его успокоил: вложение возможно и в евро, и в юанях, и в иенах и в любой другой конвертируемой валюте. Несмотря на монархический строй, в Эмиратах царят полная демократия и дружба народов. К тому же его высочество шейх уже привык ко всяким приятным сюрпризам со стороны обладателей загадочной новорусской души…
После фиаско с Эмиратами господин Федотов не пал духом, а продолжал искать другие варианты. Один из вариантов предполагал, что во время очередного «визита» Додика к нему подбегает выдрессированный пес-спаситель, для маскировки дивно изукрашенный гирляндами, с хозяйственной сумкой в зубах. А в сумке – тротиловый заряд с дистанционным взрывателем, букет цветов и портативный магнитофон, изливающий дивную мелодию: «Букет цветов из Ниццы прислали мне…». Тщеславный Додик принимает букет, пес спасается бегством, заряд взрывается, семейство Федотовых спасено. А Дуня, напрочь забросившая учебу и посещавшая только стрелковую секцию, собиралась похитить там винтовку и два патрона. Первым выстрелом она думала уложить Додика, вторым – пристрелить самого ДДТ. Но лучшая Дунина подруга Анюта, прозванная за верность девичьей дружбе Титикакой, посоветовала ей более надежный и верный способ защиты от недруга. Титикака познакомила Дуню со своей родственницей – всемощной колдуньей, ведуньей и магиней, адептшей высшей белой и черной церемониальной магии, практикующей также наговоры и заговоры вуду. Не успела Дуня переступить порога комнаты магини, как всемощная колдунья изрекла:
– Знаю твою беду! Я все могу и тебе помогу! – Спрятав в карман черной хламиды модного покроя, скопированной с одеяния известной певицы, солидный гонорар, адептша черно-белой магии принесла из сеней ведро наговоренной глины, налила кружку заговоренной воды и скомандовала: – Лепи изваяние своего недруга!
Дуня, как могла, слепила глиняную куклу. Ведунья слегка подсушила куклу на ритуальном огне спиртовки, вручила Дуне здоровенную швейную иглу и рявкнула:
– Коли его, поганца, во все уязвимые места!
Уж Дуня расстаралась от души! Пыряя глиняного Додика и туда, и сюда, она с огромным удовлетворением представляла, как где-то там ненавистный обидчик сейчас корчится от боли и зарекается на будущее от своих мерзких замыслов. Но только Дуня вернулась домой, как зазвонил мобильник и Додик, по-прежнему живой и здоровый, опять начал изрыгать свои угрозы!
– Силен враг человеческий! – удивилась всемощная колдунья, выслушав на следующий день Дунины претензии.
Спрятав положенный гонорар в карман черной хламиды, ведунья на этот раз уже лично изготовила глиняную копию Додика и сама нанесла кукле смертельные уколы. После чего передала куклу и иголку Дуне и наказала ей колоть глиняного истукана трое суток подряд каждые три часа, читая при этом вслух громко и с выражением вудистские заклинания и наговоры. Брошюрку с текстами колдовских заклинаний вещунья продала Дуне за особую солидную плату. Наговоры, заговоры и особенно заклинания подействовали уже на вторые сутки, только не на Додика, который продолжал терроризировать Дуню звонками и эсэмэсками с угрозами одна страшней другой, а на Ирину Степановну. У госпожи Федотовой произошло временное помутнение рассудка, и она побежала жаловаться на Додика в полицию. В ОВД ей учтиво разъяснили, что гуманизация ФСИН принесла свои положительные плоды: рецидивов стало меньше. А либеральные прогрессивные виды наказаний – домашний арест с браслетом на ноге и слежением за домосидельцами с помощью целой армады спутников еще больше снизят уровень преступности. Криминальные элементы убоятся грозного наказания и впредь поостерегутся нарушать закон! Если же какого-то гражданина или гражданку убьют или всего лишь искалечат, полиция тут же придет на помощь: мы все время начеку! Ирина Степановна в еще более помутненном состоянии вернулась домой, а Дуня после безрезультатного завершения трехсуточного заговорно-наговорного марафона вновь была вынуждена обратиться к всемощной колдунье.
Адептша черно-белой магии встретила страждущую посетительницу в белом балахоне, но с черным шарфом, повязанным вокруг шеи, а затем и вокруг чрезвычайно дородной талии и далее струящимся до самого пола, что символизировало неминуемую конечную победу света и добра, несмотря ни на какие происки темных сил, обеспечивших Додику временную заговороустойчивость.
– У злодея есть могущественный инфернальный покровитель… Там! – и ведунья неопределенно махнула рукой куда-то в сторону столицы.
Дуня так и не поняла, какое именно высокопоставленное инфернальное лицо она имела в виду: уж не из Комитета ли по законодательству Государственной думы? Впрочем, такую догадку высказал господин Федотов, когда Дуня рассказала ему о своей беседе с магиней. А сама ведунья адреса Додикового покровителя не уточнила, зато твердо обещала самого Додика в конце концов непременно сокрушить, потому что никакой покровитель никого не сможет защищать вечно от вудистских проклятий и заклинаний.
– На этот раз, – зловеще прошипела жрица религии вуду, – я натравлю на злобного и изворотливого Додика и его высокопоставленного инфернального покровителя всемощные силы четырех стихий. Наведу на обоих порчу, сглаз, кармические проклятия, наколдую им невезение – одному в криминальной, а другому в законотворческой деятельности, наконец, нахлобучу на головы этим мерзавцам венец безбрачия. Но чтобы мои колдовские наговоры подействовали в полную силу, ты, Дуня, должна свершить самый магический из всех магических обрядов вуду, а именно – купить у меня вот этого магического ритуального петуха, – тут всемощная колдунья вытащила из-под стола здоровенного черного петуха с красным гребешком, – а вернувшись домой, разжечь ритуальный костер, поставить возле костра деревянный чурбан, на деревянный чурбан водрузить чурбан глиняный, воплощающий сущность злобного Додика, на глиняный чурбан посадить этого петуха, магического, ритуального, и привязать его за ногу к чурбанам покрепче. После чего три дня и три ночи нужно ходить вокруг костра, чурбанов и петуха, тебе одной или с кем-то сменяясь поочередно. И непрерывно вслух, с выражением, а лучше – нараспев, декламировать заговоры и наговоры по той колдовской брошюрке, что я тебе продала. Причем после прочтения каждого заговора и наговора колоть глиняного Додика иголкой в самые болезненные места его глиняного тела. Если через трое суток этот магический колдовской обряд не подействует, брось оба чурбана в костер, петуху отрежь голову и окропи петушиной кровью горящие чурбаны. Против такого колдовского заговора-наговора с магическим вуду-обрядом никто не устоит. Высокопоставленный виртуально-инфернальный покровитель Додика скукожится в своем законодательном коконе и превратится в зомби-два, потому что он уже и так зомби. А Додику вообще придет карачун.
– Боюсь, что я не сумею голову петуху отрезать, – робко возразила колдунье Дуня. – Лучше отстрелить этой птичке головку из мелкокалиберки в тире. Мы с моей лучшей подругой Анютой-Титикакой победили в районных соревнованиях по стрельбе, так что не промахнемся.
– Захочешь жить, сумеешь голову и отрезать, – сурово сдвинула брови магша. – И резать надо только вот этим тупым зазубренным ритуальным ножом. Я продам его тебе недорого.
Дуня напомнила Анюте-Титикаке о девичьей дружбе, и Титикака согласилась ходить хороводом вокруг костра и декламировать чурбанам и магическому петуху колдовские заговоры и наговоры посменно с подругой. Господин Федотов не верил в волшебство колдуний, ведуний, ворожей, ясновидящих и прочих, адептш черных и белых магий обзывал мошенницами, а их доверчивых клиенток – набитыми дурами, которых разводят на деньги. Но при этом всегда подчеркивал, что он никого конкретно в виду не имеет, потому что о присутствующих в таких случаях не говорят. Ирина Степановна соглашалась о мужем, что образованной и культурной современной женщине не пристало верить во всякую ерунду, как, например, вставание утром из постели обязательно с левой ноги. Она сама таких доверчивых гусынь всегда осуждала и высмеивала. Но с другой стороны, все ее прежние и нынешние коллеги по работе в торговле, как одна, утверждают, что общеизвестные всамделишные приметы (черная кошка, например, или спотык на правую ногу) всегда подтверждаются, предсказания вещуний сбываются, а навести какой-нибудь ведунье на человека сглаз или порчу – вообще плевое дело, как и снять эту самую порчу и поставить оберег от сглаза и прочих несчастий. И Ирина Степановна сама была свидетельницей справедливости этих утверждений. Как-то директору их магазина «Мясо-рыба-овощи» встречная цыганка нагадала посещение казенного дома и двойной убыток. А когда директор ехал на работу, дорогу перед его машиной перебежала черная кошка, он не успел затормозить и переехал заколдованную черту. В тот же день в магазин нагрянула торговая инспекция с полицией, директора после торговоинспекционного шмона попросили проехать в ОВД, и ему пришлось хорошо раскошелиться, чтобы избежать возбуждения уголовного дела. Позднее обнаружилось: когда директор, позолотив цыганке ручку и положив кошелек в наружный карман, слушал, разинув рот, ее предсказание, то ли цыганкин малец, который вертелся тут же, то ли сама вещунья сперли этот кошелек у него из кармана.
– Поэтому в одном ты прав: колдуньи и вещуньи действительно разводят клиентов на деньги. Но гадают-то и вещают они правильно! Директор действительно и в казенном доме побывал, и убыток понес двойной. И та колдунья, к которой ходит Дуня, может нам помочь. Во всяком случае, хуже нам не будет, потому что хуже уже некуда! – И последующие события посрамили Фому неверующего – господина Федотова, а его супруга, как всегда, оказалась права!
На следующий день, с утречка пораньше, Дуня с Титикакой начали камлать вокруг чурбанов и магического петуха, а уже часа через три колдовство вуду стало действовать. Правда, не совсем так, как ожидали Дуня и ее мама. И это неудивительно! Российские колдуны поднаторели по части отворотов-приворотов, сглазов, порчи и оберегов от всей этой напасти. А вот магию вуду они осваивали заочно, потому что к осиному гнезду матерых колдунов вуду они и близко не подъезжали! Наши престарелые вещуньи-ведуньи, может, вообще не знают, где эта прародина вудизма – Гаити находится. А какие получаются мастера своего дела из заочников – хоть юристов, хоть вудистов, – известно! Горе, а не специалисты: чего ни начнут делать – все у них получается сикось-накось. Как по популярной песне: сделать хотел руно, а получилось… Ладно еще, если такой вудист-заочник честно признается, что он в колдовстве вуду по-настоящему не волочет, или хоть намекнет на это обстоятельство: мол, хотите пользоваться моей не шибко квалифицированной помощью – как могу, помогу. А не доверяете мне, поезжайте на Гаити. Там практикуют потомственные профессионалы вуду-колдовства. Они хоть мертвого, хоть живого запросто превратят в зомби. Чем-то им не глянетесь – оглянуться не успеете, а вы еще ходите, как живой, а на самом деле внутри уже мертвый. Как тот высокопоставленный законодатель – виртуальный и инфернальный покровитель Додика и всех додикоподобных. Видно, нелегкая от безделья и скуки жизнь депутата занесла его на Гаити. А чего не шляться по миру, если за все платишь не из своего кармана, а путешествуешь за государственный счет?! Там бедолага и нарвался на колдуна вуду, раз-два – и наш путешественник уже зомби… То есть Титикакина родственница-колдунья честно намекнула Дуне, что магией вуду владеет не в совершенстве, если способна превратить лишь зомби в зомби-два. Выходит, ранее не зазомбированного человека сделать зомби ей слабо. Имеющий уши это честное признание вещуньи да услышит и поймет, почему вудистское колдовство ведуньи по наведению порчи на Додика поначалу буксовало, но в конце концов достигло цели, хотя и не совсем с того боку, как ожидали заказчицы.
Прошаманив часа три вокруг петуха, Дуня для проверки эффективности заговоров и наговоров включила мобильник, и из него тут же полились гнусная ругань и злобные угрозы Додика. Дуня с Титикакой просто руками развели: и колдовство никак не действует, и Додик совсем оборзел от злости, так что непрерывно трезвонит на Дунин мобильник. Но в это самое время к Ирине Степановне как раз заявилась нежданная гостья – двоюродная сестра Клава из Армавира. Она приезжала в Москву и проездом в аэропорт «Быково» решила навестить родственницу. Обнялись, поцеловались, поахали – давно не виделись, сто лет в обед. Но и двух слов не сказавши о своем житье-бытье, Клава вдруг начала костерить сильных и богатых мира сего – новорусского. И мерзавцы-то они, и бандиты, и ворюги, и все разворовали, и все разграбили и по заграницам растащили! И все никак не нажрутся, проклятые, чтоб они лопнули! И так далее, и тому подобное. Ирина Степановна и до Клавиного выступления таких речей за годы демократической благодати уже столько понаслушалась, аж уши распухли. Ну ладно, одно дело, когда ведут такие разговоры мужики – им дома делать нечего, вот и рассуждают на общероссийские темы. Господин Федотов вон большой охотник до подобных дискуссий. Но его, к сожалению, дома не было, а то бы с милой душой разговор поддержал: его чаем не пои – дай только язык почесать на политические темы. А женщине такие разговоры слушать неинтересно – все заботы о семье, о доме на ней лежат, потому ее занимают темы семейные: кто женился, кто родился, кто развелся, как дети учатся, как родители мучаются? Разве, кроме политики, не о чем и поговорить? Вот Ирина и поинтересовалась у сестрицы:
– Есть такая страна! – как гром среди затянутого мрачными грозовыми тучами неба, вдруг прозвучал голос отца семейства. Господин Федотов, потрясая дланью, возвышался над согбенными фигурами своих близких. – Есть такая страна! Там вообще нет никакой преступности, тем более рецидивной, потому что в их УК только две статьи: первая – кража, и вторая – прочие тяжкие преступления. Соответственно, их УК предусматривает два вида наказаний: за кражу отрубают руку, за прочие тяжкие преступления – голову. Поэтому и нет никаких убийц-рецидивистов. Сама посуди, какой может быть рецидив без головы?
– И где этот райский уголок? Как называется эта благословенная страна?
– Эта солнечная страна называется Эмираты, и граждане живут там, как при когда-то обещанном нам коммунизме, хотя шейхи, ими правящие, и не руководствуются идеями великого итальянского философа шестнадцатого века Джованни Кампанеллы, автора знаменитой утопии «Город солнца». И я завтра же с первой электричкой еду в Москву – занимать очередь в посольство Эмиратов. Буду оформлять визы на въезд и покорнейше просить шейхов осчастливить нас гражданством этой чудесной страны. А сегодня мне нужно спасти спасителя нашей дочери – немного трусливого, но благонамеренного пса, иначе жестокий и мстительный Додик обязательно его убьет, – и господин Федотов, взяв в одну руку топор для самообороны, а в другую – кусок ливерной колбасы «Собачья радость» для установления взаимопонимания с четвероногим спасителем дочери, опасливо оглядываясь, направился к помойке. Посетив несколько столовых для друзей человека, он отыскал пса, которого голод заставил вернуться к месту его боевой славы, заманил пса колбасой в дом, а там, на кухне, Дуниного спасителя уже ждала полуведерная кастрюля супа из куриных голов и лап. Защитник сожрал весь суп, вылизал кастрюлю и попросил добавки. Слопав и вторую порцию, благодарный пес лег возле чаши изобилия, всем своим видом демонстрируя твердое намерение защищать любимую посудину, не щадя вражеской крови и самой жизни супостатов.
Весь следующий день Ирина Степановна с Дуней просидели дома, тревожно вздрагивая от каждого шороха за накрепко запертой железной дверью. Вооружившись – мама топором, а дочка кочергой, реликтом бывшего печного отопления, – они не теряли бдительности ни на минуту, еще и еще раз проверяя крепость решеток на окнах. Господин Федотов вернулся домой из Москвы поздно вечером в невеселом настроении. Оказалось, в посольство стояла такая очередь, что записываться нужно было за месяц, а потом каждый день ездить к шести утра отмечаться у ночного добровольного дежурного. И еще знающие люди из очереди сказали, что все женщины в Эмиратах обязаны ходить в хиджабах.
– Вы готовы носить хиджабы?
– Готовы! – хором ответили Ирина Степановна и Дуня.
В конце концов договорились, что глава семейства будет стоять в очереди у посольства, а супруга с дочкой, вооруженные домашним инвентарем останутся держать оборону в доме, защищенные стальной дверью с титановым усилением и стальными же коваными решетками на окнах. Но понятно, что никакие стальные двери, даже с титановым усилением, не спасли бы Федотовых от страшной Додиковой мести. А кто их спас? Конечно же, та самая многократно обруганная неблагодарными гражданами полиция! Мол, никогда эта полиция ничего не знает, ни о чем не слышит, никого не видит, никому ничего не говорит. А в действительности разнесенский дядя Степа вечером того же дня, когда Додик претерпел обиды от Дуни и бездомной собаки, позвонил господину Табунову и сообщил, что он слышал о несчастье с его сыном (ничего не слышит?), не раз видел этого достойного молодого человека, гуляющим с друзьями по улицам и весям Разнесенска (никого не видит?), поэтому предупреждает и говорит (никому ничего не говорит?), что ДДТ ему друг, но истина в том, что к телу ближе всего свой мундир и начальственное кресло под задом всякой дружбы дороже. И если в Разнесенске взорвут или сожгут целую семью в их собственном доме или станут штурмовать этот дом с применением огнестрельного оружия, то такой эксцесс может выйти за рамки обыденности и тем привлечь внимание безответственных СМИ. С неприятными последствиями для разнесенского дяди Степы. Господин Табунов намек понял. Воспрепятствовать Додику осуществлять его страшную месть он не мог себе позволить: это было бы не по понятиям. Но использовать против обреченных Федотовых взрывчатые вещества, «коктейль Молотова» и огнестрельное оружие категорически запретил. Поэтому Додик стучал тяжелыми предметами в стальные двери федотовского дома, тряс кованые решетки на окнах и изрыгал страшные угрозы, типа: «Выходите, подлые трусы! Я вас живыми в землю зарою». Но в ответ слышал лишь еще более грозный «наш ответ Чемберлену». В переводе с собачьего на человеческий язык он звучал примерно так: «Ща как выскочу! Ща как выпрыгну! Полетят клочки от твоих штанов по закоулочкам!» Дальнейшие угрозы несколько струхнувший Додик продолжил излагать по телефону (и откуда только он узнал номер Дуниного мобильника?) и по Интернету.
Пока Ирина Степановна и Дуня держали оборону, господин Федотов выстоял огромную очередь в посольство Эмиратов и попал-таки на прием к посольскому чиновнику. Тот принял кандидата в эмиратские граждане очень радушно, но сразу поинтересовался, сколько сотен миллионов долларов будущий подданный его высочества шейха сможет вложить в экономику Эмиратов? Увидев растерянность будущего согражданина, чиновник его успокоил: вложение возможно и в евро, и в юанях, и в иенах и в любой другой конвертируемой валюте. Несмотря на монархический строй, в Эмиратах царят полная демократия и дружба народов. К тому же его высочество шейх уже привык ко всяким приятным сюрпризам со стороны обладателей загадочной новорусской души…
После фиаско с Эмиратами господин Федотов не пал духом, а продолжал искать другие варианты. Один из вариантов предполагал, что во время очередного «визита» Додика к нему подбегает выдрессированный пес-спаситель, для маскировки дивно изукрашенный гирляндами, с хозяйственной сумкой в зубах. А в сумке – тротиловый заряд с дистанционным взрывателем, букет цветов и портативный магнитофон, изливающий дивную мелодию: «Букет цветов из Ниццы прислали мне…». Тщеславный Додик принимает букет, пес спасается бегством, заряд взрывается, семейство Федотовых спасено. А Дуня, напрочь забросившая учебу и посещавшая только стрелковую секцию, собиралась похитить там винтовку и два патрона. Первым выстрелом она думала уложить Додика, вторым – пристрелить самого ДДТ. Но лучшая Дунина подруга Анюта, прозванная за верность девичьей дружбе Титикакой, посоветовала ей более надежный и верный способ защиты от недруга. Титикака познакомила Дуню со своей родственницей – всемощной колдуньей, ведуньей и магиней, адептшей высшей белой и черной церемониальной магии, практикующей также наговоры и заговоры вуду. Не успела Дуня переступить порога комнаты магини, как всемощная колдунья изрекла:
– Знаю твою беду! Я все могу и тебе помогу! – Спрятав в карман черной хламиды модного покроя, скопированной с одеяния известной певицы, солидный гонорар, адептша черно-белой магии принесла из сеней ведро наговоренной глины, налила кружку заговоренной воды и скомандовала: – Лепи изваяние своего недруга!
Дуня, как могла, слепила глиняную куклу. Ведунья слегка подсушила куклу на ритуальном огне спиртовки, вручила Дуне здоровенную швейную иглу и рявкнула:
– Коли его, поганца, во все уязвимые места!
Уж Дуня расстаралась от души! Пыряя глиняного Додика и туда, и сюда, она с огромным удовлетворением представляла, как где-то там ненавистный обидчик сейчас корчится от боли и зарекается на будущее от своих мерзких замыслов. Но только Дуня вернулась домой, как зазвонил мобильник и Додик, по-прежнему живой и здоровый, опять начал изрыгать свои угрозы!
– Силен враг человеческий! – удивилась всемощная колдунья, выслушав на следующий день Дунины претензии.
Спрятав положенный гонорар в карман черной хламиды, ведунья на этот раз уже лично изготовила глиняную копию Додика и сама нанесла кукле смертельные уколы. После чего передала куклу и иголку Дуне и наказала ей колоть глиняного истукана трое суток подряд каждые три часа, читая при этом вслух громко и с выражением вудистские заклинания и наговоры. Брошюрку с текстами колдовских заклинаний вещунья продала Дуне за особую солидную плату. Наговоры, заговоры и особенно заклинания подействовали уже на вторые сутки, только не на Додика, который продолжал терроризировать Дуню звонками и эсэмэсками с угрозами одна страшней другой, а на Ирину Степановну. У госпожи Федотовой произошло временное помутнение рассудка, и она побежала жаловаться на Додика в полицию. В ОВД ей учтиво разъяснили, что гуманизация ФСИН принесла свои положительные плоды: рецидивов стало меньше. А либеральные прогрессивные виды наказаний – домашний арест с браслетом на ноге и слежением за домосидельцами с помощью целой армады спутников еще больше снизят уровень преступности. Криминальные элементы убоятся грозного наказания и впредь поостерегутся нарушать закон! Если же какого-то гражданина или гражданку убьют или всего лишь искалечат, полиция тут же придет на помощь: мы все время начеку! Ирина Степановна в еще более помутненном состоянии вернулась домой, а Дуня после безрезультатного завершения трехсуточного заговорно-наговорного марафона вновь была вынуждена обратиться к всемощной колдунье.
Адептша черно-белой магии встретила страждущую посетительницу в белом балахоне, но с черным шарфом, повязанным вокруг шеи, а затем и вокруг чрезвычайно дородной талии и далее струящимся до самого пола, что символизировало неминуемую конечную победу света и добра, несмотря ни на какие происки темных сил, обеспечивших Додику временную заговороустойчивость.
– У злодея есть могущественный инфернальный покровитель… Там! – и ведунья неопределенно махнула рукой куда-то в сторону столицы.
Дуня так и не поняла, какое именно высокопоставленное инфернальное лицо она имела в виду: уж не из Комитета ли по законодательству Государственной думы? Впрочем, такую догадку высказал господин Федотов, когда Дуня рассказала ему о своей беседе с магиней. А сама ведунья адреса Додикового покровителя не уточнила, зато твердо обещала самого Додика в конце концов непременно сокрушить, потому что никакой покровитель никого не сможет защищать вечно от вудистских проклятий и заклинаний.
– На этот раз, – зловеще прошипела жрица религии вуду, – я натравлю на злобного и изворотливого Додика и его высокопоставленного инфернального покровителя всемощные силы четырех стихий. Наведу на обоих порчу, сглаз, кармические проклятия, наколдую им невезение – одному в криминальной, а другому в законотворческой деятельности, наконец, нахлобучу на головы этим мерзавцам венец безбрачия. Но чтобы мои колдовские наговоры подействовали в полную силу, ты, Дуня, должна свершить самый магический из всех магических обрядов вуду, а именно – купить у меня вот этого магического ритуального петуха, – тут всемощная колдунья вытащила из-под стола здоровенного черного петуха с красным гребешком, – а вернувшись домой, разжечь ритуальный костер, поставить возле костра деревянный чурбан, на деревянный чурбан водрузить чурбан глиняный, воплощающий сущность злобного Додика, на глиняный чурбан посадить этого петуха, магического, ритуального, и привязать его за ногу к чурбанам покрепче. После чего три дня и три ночи нужно ходить вокруг костра, чурбанов и петуха, тебе одной или с кем-то сменяясь поочередно. И непрерывно вслух, с выражением, а лучше – нараспев, декламировать заговоры и наговоры по той колдовской брошюрке, что я тебе продала. Причем после прочтения каждого заговора и наговора колоть глиняного Додика иголкой в самые болезненные места его глиняного тела. Если через трое суток этот магический колдовской обряд не подействует, брось оба чурбана в костер, петуху отрежь голову и окропи петушиной кровью горящие чурбаны. Против такого колдовского заговора-наговора с магическим вуду-обрядом никто не устоит. Высокопоставленный виртуально-инфернальный покровитель Додика скукожится в своем законодательном коконе и превратится в зомби-два, потому что он уже и так зомби. А Додику вообще придет карачун.
– Боюсь, что я не сумею голову петуху отрезать, – робко возразила колдунье Дуня. – Лучше отстрелить этой птичке головку из мелкокалиберки в тире. Мы с моей лучшей подругой Анютой-Титикакой победили в районных соревнованиях по стрельбе, так что не промахнемся.
– Захочешь жить, сумеешь голову и отрезать, – сурово сдвинула брови магша. – И резать надо только вот этим тупым зазубренным ритуальным ножом. Я продам его тебе недорого.
Дуня напомнила Анюте-Титикаке о девичьей дружбе, и Титикака согласилась ходить хороводом вокруг костра и декламировать чурбанам и магическому петуху колдовские заговоры и наговоры посменно с подругой. Господин Федотов не верил в волшебство колдуний, ведуний, ворожей, ясновидящих и прочих, адептш черных и белых магий обзывал мошенницами, а их доверчивых клиенток – набитыми дурами, которых разводят на деньги. Но при этом всегда подчеркивал, что он никого конкретно в виду не имеет, потому что о присутствующих в таких случаях не говорят. Ирина Степановна соглашалась о мужем, что образованной и культурной современной женщине не пристало верить во всякую ерунду, как, например, вставание утром из постели обязательно с левой ноги. Она сама таких доверчивых гусынь всегда осуждала и высмеивала. Но с другой стороны, все ее прежние и нынешние коллеги по работе в торговле, как одна, утверждают, что общеизвестные всамделишные приметы (черная кошка, например, или спотык на правую ногу) всегда подтверждаются, предсказания вещуний сбываются, а навести какой-нибудь ведунье на человека сглаз или порчу – вообще плевое дело, как и снять эту самую порчу и поставить оберег от сглаза и прочих несчастий. И Ирина Степановна сама была свидетельницей справедливости этих утверждений. Как-то директору их магазина «Мясо-рыба-овощи» встречная цыганка нагадала посещение казенного дома и двойной убыток. А когда директор ехал на работу, дорогу перед его машиной перебежала черная кошка, он не успел затормозить и переехал заколдованную черту. В тот же день в магазин нагрянула торговая инспекция с полицией, директора после торговоинспекционного шмона попросили проехать в ОВД, и ему пришлось хорошо раскошелиться, чтобы избежать возбуждения уголовного дела. Позднее обнаружилось: когда директор, позолотив цыганке ручку и положив кошелек в наружный карман, слушал, разинув рот, ее предсказание, то ли цыганкин малец, который вертелся тут же, то ли сама вещунья сперли этот кошелек у него из кармана.
– Поэтому в одном ты прав: колдуньи и вещуньи действительно разводят клиентов на деньги. Но гадают-то и вещают они правильно! Директор действительно и в казенном доме побывал, и убыток понес двойной. И та колдунья, к которой ходит Дуня, может нам помочь. Во всяком случае, хуже нам не будет, потому что хуже уже некуда! – И последующие события посрамили Фому неверующего – господина Федотова, а его супруга, как всегда, оказалась права!
На следующий день, с утречка пораньше, Дуня с Титикакой начали камлать вокруг чурбанов и магического петуха, а уже часа через три колдовство вуду стало действовать. Правда, не совсем так, как ожидали Дуня и ее мама. И это неудивительно! Российские колдуны поднаторели по части отворотов-приворотов, сглазов, порчи и оберегов от всей этой напасти. А вот магию вуду они осваивали заочно, потому что к осиному гнезду матерых колдунов вуду они и близко не подъезжали! Наши престарелые вещуньи-ведуньи, может, вообще не знают, где эта прародина вудизма – Гаити находится. А какие получаются мастера своего дела из заочников – хоть юристов, хоть вудистов, – известно! Горе, а не специалисты: чего ни начнут делать – все у них получается сикось-накось. Как по популярной песне: сделать хотел руно, а получилось… Ладно еще, если такой вудист-заочник честно признается, что он в колдовстве вуду по-настоящему не волочет, или хоть намекнет на это обстоятельство: мол, хотите пользоваться моей не шибко квалифицированной помощью – как могу, помогу. А не доверяете мне, поезжайте на Гаити. Там практикуют потомственные профессионалы вуду-колдовства. Они хоть мертвого, хоть живого запросто превратят в зомби. Чем-то им не глянетесь – оглянуться не успеете, а вы еще ходите, как живой, а на самом деле внутри уже мертвый. Как тот высокопоставленный законодатель – виртуальный и инфернальный покровитель Додика и всех додикоподобных. Видно, нелегкая от безделья и скуки жизнь депутата занесла его на Гаити. А чего не шляться по миру, если за все платишь не из своего кармана, а путешествуешь за государственный счет?! Там бедолага и нарвался на колдуна вуду, раз-два – и наш путешественник уже зомби… То есть Титикакина родственница-колдунья честно намекнула Дуне, что магией вуду владеет не в совершенстве, если способна превратить лишь зомби в зомби-два. Выходит, ранее не зазомбированного человека сделать зомби ей слабо. Имеющий уши это честное признание вещуньи да услышит и поймет, почему вудистское колдовство ведуньи по наведению порчи на Додика поначалу буксовало, но в конце концов достигло цели, хотя и не совсем с того боку, как ожидали заказчицы.
Прошаманив часа три вокруг петуха, Дуня для проверки эффективности заговоров и наговоров включила мобильник, и из него тут же полились гнусная ругань и злобные угрозы Додика. Дуня с Титикакой просто руками развели: и колдовство никак не действует, и Додик совсем оборзел от злости, так что непрерывно трезвонит на Дунин мобильник. Но в это самое время к Ирине Степановне как раз заявилась нежданная гостья – двоюродная сестра Клава из Армавира. Она приезжала в Москву и проездом в аэропорт «Быково» решила навестить родственницу. Обнялись, поцеловались, поахали – давно не виделись, сто лет в обед. Но и двух слов не сказавши о своем житье-бытье, Клава вдруг начала костерить сильных и богатых мира сего – новорусского. И мерзавцы-то они, и бандиты, и ворюги, и все разворовали, и все разграбили и по заграницам растащили! И все никак не нажрутся, проклятые, чтоб они лопнули! И так далее, и тому подобное. Ирина Степановна и до Клавиного выступления таких речей за годы демократической благодати уже столько понаслушалась, аж уши распухли. Ну ладно, одно дело, когда ведут такие разговоры мужики – им дома делать нечего, вот и рассуждают на общероссийские темы. Господин Федотов вон большой охотник до подобных дискуссий. Но его, к сожалению, дома не было, а то бы с милой душой разговор поддержал: его чаем не пои – дай только язык почесать на политические темы. А женщине такие разговоры слушать неинтересно – все заботы о семье, о доме на ней лежат, потому ее занимают темы семейные: кто женился, кто родился, кто развелся, как дети учатся, как родители мучаются? Разве, кроме политики, не о чем и поговорить? Вот Ирина и поинтересовалась у сестрицы: