Яковлев Юрий. Станция Мальчики

   В это время к Алеше подбежал небольшой добродушный пес. Собаки бывают двух родов: летние и зимние. Зимние - мохнатые, с густой шерстью. В таких шубах им не страшен никакой мороз. Летние - гладкие, короткошерстные. У них вместо шуб легкие куртки. Зимние псы летом страдают от жары (ведь шубу-то не снимешь!), зато зимой такой пес - кум королю. Летним собакам достается в морозы.
   Итак, встреченный пес был летним, он должен был чувствовать себя неважно. Но он, видимо, был из породы неунывающих и не поддавался морозу. Ни минуты не стоял он без движения. Его короткий хвост все время ходил ходуном, будто был подвешен на пружинке. Встретив Алешу, пес стал кружиться вокруг него, вставал на задние лапы, а передними упирался в дубленку, - словом, вел себя так, как будто всю жизнь только и мечтал о встрече с Алешей и наконец мечта его сбылась.
   Алеша тоже был рад этой нежданной встрече. Вероятно, в эту минуту он был так же доволен, как Робинзон, встретивший Пятницу. Алеша гладил пса, трепал его по загривку и всячески выказывал ему свое расположение.
   Итак, он не одинок. Их двое. Есть у него свой Пятница! Теперь можно смело ступать на неведомую землю. И Алеша в сопровождении безымянного друга быстро сбежал по трем заснеженным ступенькам с платформы.
   9. ВДВОЕМ С ПЯТНИЦЕЙ
   Путешествие окончилось. Но Алеше казалось, что он продолжает удаляться от дома. И если не поезд, то время уносит его все дальше и дальше от дома.
   В какое-то мгновение ему вдруг захотелось дождаться встречного поезда и, как говорится, повернуть оглобли. Он даже обшарил все карманы в надежде найти денег на обратный билет. Но карманы были пусты. Путь назад был отрезан. Мосты сожжены. Алеша тяжело вздохнул и покорился судьбе.
   Он посмотрел на пса со станции Мальчики, и тот приподнял правое ухо, выражая этим готовность выслушать своего нового друга. Но Алеша не стал объяснять ему все свои нелегкие переживания. Он только сказал:
   - Пошли!
   И они тронулись вперед.
   У зимы свои дороги. Они хоть и узенькие, но прямые. И куда короче летних. Они не желают обходить ни поля, ни пруды, ни реки, а идут напрямик, проложенные парой торопливых ботинок. По одной из таких тропинок шагал Алеша в сопровождении Пятницы. Если бы Алешу спросили, куда он сейчас направляется, то вряд ли мальчик сумел бы ответить на этот простой вопрос. Он шел куда глаза глядят. И все, что встречалось ему в пути, казалось необычным и удивительным.
   На дороге ему попался синий киоск. С крыши киоска свисала целая ледяная челка сосулек. Одни сосульки были длиннее, другие - короче. Алеша был человеком аккуратным, и ему захотелось взять большие ножницы и подровнять сосульки, как парикмахер подравнивает волосы. Но ножниц не было.
   За киоском прямо на снегу были сложены кирпичи. Они были такие красные, что казалось, их только что раскалили в печи и если до них дотронуться, то можно обжечь руку. Алеша прошел мимо горячих кирпичей и вышел на какую-то улицу. По обеим сторонам заснеженной мостовой стояли одноэтажные домики. Они были не похожи друг на друга. У одних крыши были красные, у других - зеленые, у третьих - серые, шиферные. С некоторых крыш не успели сбросить снег. И рядом с чистыми крышами они выделялись своей белизной. Казалось, их просто забыли покрасить. На крышах гордо возвышались антенны; похожие на букву "Т".
   Алеша шел дальше. А пес послушно ступал за ним, полностью доверяя ему.
   В одном из дворов на длинной веревке было развешано белье. И разноцветные рубашки напомнили Алеше морские флаги расцвечивания, какие он видел однажды на военном корабле.
   Все, все здесь было незнакомым, непривычным и удивительным. Все было не так, как дома. И Алеше временами казалось, что если он заговорит с местным жителем, то тот даже не поймет его. Поэтому он молчал.
   Так Алеша дошел до конца улицы. Улица кончилась - началось поле.
   Оно было белое и широкое, как море. Солнце светило очень ярко, и от этого по снегу пробегали яркие разноцветные огоньки. Снег казался живым. Он пах арбузом. Вдоль поля тянулись щиты снегозадержания. Они были похожи на большой забор. Алеша знал, что такой забор ставят в поле зимой, чтобы задержать снег. Снег не умеет перелезать через заборы.
   Куда идти? В поле? А что дальше, за полем?
   Алеша вопросительно посмотрел на пса, а пес посмотрел на Алешу. И оба решили, что лучше вернуться.
   Алеша повернулся спиной к полю и увидел снегиря. Снегирь сидел на ветке, вобрав в себя голову и сердито нахохлившись. Весь он был серый, пепельный, и только грудка его была алой. И поэтому он был похож на уголек. Дунет ветер, затрепещут алые перышки - уголек разгорится сильнее. Снегирь сидел на ветке, а Алеша стоял перед ним.
   Снегирь заметил Алешу и вопросительно посмотрел на него: кто такой и зачем пожаловал? Потом снегирь стал переступать с лапки на лапку, словно хотел проверить: не примерз ли он к ветке, сможет ли в нужную минуту улететь. И, видимо, убедившись в безопасности, успокоился.
   А наш маленький друг все стоял и стоял перед ним как завороженный, не в силах отвести взгляда от этого живого уголька. И простой снегирь казался ему загадочной заморской птицей. И станция Мальчики нравилась ему все больше.
   10. КОСТЕР В СНЕЖНОЙ КРЕПОСТИ
   Должны же быть на станции Мальчики мальчишки? Или человек, давший название станции, жестоко подшутил над Алешей? А если они действительно есть, то неужели пес - верный спутник следопытов - не поможет найти их след?
   И пес решил помочь. Он побежал впереди. Алеша зашагал следом. Временами пес оглядывался, чтобы удостовериться, поспевает ли за ним Алеша. Они свернули в небольшой переулочек, который так занесло снегом, что он был похож на гребень снежного хребта. Тропинка то поднималась вверх, то опускалась вниз. Ноги скользили. И один раз Алеша чуть не упал, но все-таки удержал равновесие. Пес Пятница скакал по тропке, как горный козел. Ему все было нипочем.
   Наконец хребет окончился, и путешественники спустились в долину вышли на широкую улицу. Вот тут-то Алеша и встретил истинных аборигенов станции Мальчики - мальчишек. Их было много: десять, а может быть, двадцать. Ребята соорудили снежную крепость. И когда Алеша со своим верным спутником появился на большой улице, начался снежный штурм. Снежные ядра летели в снежные стены и попадали в снежных ребят. Именно в снежных, потому что все участники боя были с ног до головы облеплены снегом.
   Алеше очень захотелось скомкать в ладошках снежок и кинуться в бой. Но, соблюдая этикет, одинаковый для всех мальчишек мира, он терпеливо стоял в сторонке и ждал, когда его заметят.
   И его заметили.
   Снежный натиск сразу пошел на спад. Ребята стали разглядывать Алешу и перешептываться: "Новенький!" А, как известно, новенький - целое событие в мальчишеской жизни!
   Новенького всегда встречают ледяным презрением. Ему приписывают множество отвратительных качеств, хотя на деле он может оказаться очень хорошим малым. Каждый на всякий случай считает его хвастунишкой (хотя он еще не успел раскрыть рта), задирой (хотя он скромно стоит в сторонке), ябедой (хотя он еще не знает ни одного имени), трусом (хотя он еще не ретировался в драке). И нет в мальчишеских душах ни снисхождения, ни сочувствия к новенькому. Ему неизбежно предстоит пройти суровое испытание, прежде чем он будет принят в шумное братство незнакомых мальчишек.
   Алеша хорошо знал этот закон, не имеющий исключений, и мужественно приготовился к испытаниям.
   После короткого военного совета, который осажденные и нападающие немедленно провели у стен крепости, самый рослый парнишка подошел к Алеше. Он был рыжий, как огонь: челка рыжая, брови рыжие, ресницы рыжие, и глаза тоже были рыжие. Взрослые называют такие глаза светло-карими.
   - Ты к кому приехал? - спросил парнишка независимым тоном. Он мог себе позволить так говорить - за его спиной стояло целое войско.
   - Ни к кому, - ответил Алеша.
   - Рассказывай! - недоверчиво пробурчал рыжий и сдвинул шапку на затылок.
   От этого он стал еще рыжей.
   Алеша стоял и молчал. Снежная гвардия надвигалась все ближе. И верный Пятница тревожно замахал хвостом. А разговор продолжался.
   - Московский?
   - Из Москвы.
   - Московские все такие надутые.
   - Я не надутый.
   - Рассказывай!
   Было похоже на то, что все эти дипломатические переговоры окончатся дракой. Рыжий только искал повода, чтобы от слов перейти к делу.
   И плохо пришлось бы Алеше, если бы не спасительная мысль.
   - А я умею костры разжигать, на время, - сказал он.
   - Как - на время? - заинтересовались ребята.
   - А так, - объяснил Алеша, - вы сосчитаете до ста - костер будет гореть.
   Сообщение Алеши произвело на ребят необходимое впечатление. Все сразу забыли о нудном опросе.
   - Давай, давай! - закричали они.
   Отступать было некуда. И Алеша повелительно сказал:
   - Тащите хворост.
   Сами не замечая того, ребята сразу подчинились приказу новенького. Все бросились в разные стороны, и не прошло и минуты, как один тащил сломанный ящик из-под печенья, другой - полено, третий - кусок картона. Алеша сделал в снегу ямку и стал складывать в нее весь горючий материал, который натаскали ребята. Он это делал спокойно и уверенно, но в глубине души волновался: а вдруг костер не зажжется, что тогда? Пятница стоял рядом и внимательно наблюдал за тем, что делал его повелитель. Теперь его хвостик на пружинке напоминал стрелку прибора, испытывающего новую машину. Он волновался.
   Наконец костер был сложен.
   - Готово! Готово! - закричали ребята. - Зажигай!
   - Нужны спички, - сказал Алеша и стал шарить в карманах, хотя откуда в них было взяться спичкам...
   И вдруг тоненький голосок произнес:
   - У меня есть спички. Много!
   Это был маленький мальчик, закутанный и круглощекий, как шарик. Казалось, он не пришел сюда, а прикатился, как колобок. Колобок держал в согнутой руке, как дрова, два батона с откусанными горбушками и кирпичик черного хлеба. В другой руке у него была пачка спичек - целых десять коробков! Колобок шел из магазина и свернул с дороги из любопытства.
   - Давай! - сказал Алеша и, взяв в руки коробок, опустился на колено. - Считайте до ста!
   Раз, два, три, четыре...
   Алеша чиркнул спичку, но ветер мгновенно погасил ее, словно специально стоял у него за плечами и ждал удобного момента.
   Двенадцать... четырнадцать, пятнадцать...
   Теперь Алеша был уже осторожен. Он сложил руки коробочкой и чиркнул вторую спичку. Спичка горела, как фитилек в фонарике. А ладошки просвечивали насквозь. Две варежки бесполезно болтались на тесемочках, как на привязи. Алеша вспомнил, как вожатый Костя учил старших ребят зажигать костер. И он старался делать все так же, как пионеры в лагере, соревнуясь на лучшего кострового.
   Тридцать девять, сорок, сорок один...
   Вспыхнула бумага. Алеша лег перед костром и стал дуть на огонек. Щеке было холодно: она касалась снега. Но Алеша терпел.
   Пламя было хилым и болезненным. Оно то оживало, то умирало. Если бы можно было, Алеша отдал бы ему все свое тепло, только бы оно не погасло.
   Шестьдесят пять, шестьдесят шесть, шестьдесят семь...
   Ребята считали очень быстро. И Алеша хотел было сказать: "Не торопитесь, это не по правилам", но для этого нужно было перестать раздувать пламя, оно могло погаснуть.
   Восемьдесят девять, девяносто...
   "Ну гори же, костер! Очень прошу тебя!" И тут, словно сочувствуя Алеше, пламя окрепло. Запахло дымом. Затрещал ящик из-под печенья.
   Девяносто пять, девяносто шесть, девяносто семь!..
   - Горит! Горит! - закричали ребята.
   А мальчик-колобок тоненьким голоском запел:
   Гори, гори ясно,
   Чтобы не погасло.
   Птички летят,
   Колокольчики звенят!
   Костер пылал. Он горел щедро, дымно, в полную силу. Ребята потянулись к огню. Каждому хотелось погреть руки, чтобы испытать, настоящий ли это костер.
   - Здорово у тебя получается! - сказал молчавший до этого времени высокий худой мальчик в очках. Он был, как и все, в снегу, и даже очки его были залеплены снегом.
   - Могу научить, - сказал Алеша.
   - И меня! И меня! - загалдели ребята.
   - Меня Первого, - сказал Колобок, - ведь я тебе спички дал! - И он откусил последнюю уцелевшую горбушку.
   - А как тебя звать? - спросил Алешу парень в очках.
   - Алешкой, - ответил он. - А тебя?
   - Я Марат.
   - Марат, - повторил Алеша. Ему очень понравилось это необычное имя.
   В эту минуту Алеша был почти счастлив.
   Кто сказал, что звери боятся огня? Хотя пес Пятница и был потомком диких зверей, костер не испугал его. Он протиснулся между ребячьими ногами, которые, как живой забор, окружили костер, и все время норовил сунуть свой черный носик в самое пламя. Пятница вдыхал в себя горьковатый дымок и жмурил глаза от блаженства. Он пожинал лавры своего друга.
   Горел костер. Таяли снежинки. А вместе с ними таял лед недоверия.
   Алеша был признан полноправным гражданином станции Мальчики.
   11. СТАРШИНА СИНЯК
   Торжество не бывает вечным. Каждому торжеству приходит конец. Иногда торжество потухает постепенно, как свет в театре. Но порой оно гаснет неожиданно и мгновенно, как свет в квартире, когда перегорают пробки.
   Именно так произошло и теперь. Торжество было неожиданно прервано появлением блюстителя порядка - старшины Синяка. Он незаметно появился за спиной ребят, и верный Пятница не успел тявкнуть, извещая о приближении опасности, а на улице уже зазвучал трубный голос старшины милиции:
   - Поселок хотите спалить?
   Если бы над тихой станцией Мальчики грянул салют из сорока орудий, он произвел бы на мальчишек, столпившихся у костра, меньшее действие, чем спокойный голос старшины.
   Оказалось, что каждый из ребят представляет собой сжатую пружину. Теперь все пружины мгновенно разжались, и огнепоклонники разлетелись в разные стороны.
   У костра остались двое: Алеша и Марат. Первый - от неожиданности, второй - из солидарности.
   - Поселок хотите спалить? - повторил старшина Синяк, и от его ледяного голоса костер сразу ослаб.
   - Нет, не хотим, - сказал Алеша.
   - "Не хотим", - повторил старшина так, как будто записал каждое Алешино слово. - А для чего с огнем балуете?
   - Мы не балуем, - сказал Марат.
   - Помолчи, - растягивая буквы, произнес Синяк, - не тебя спрашиваю.
   Он желал говорить только с Алешей, будто его профессиональная проницательность безошибочно определила, кто был создателем этого очага пожара.
   Глубоко ошибается тот, кто считает, что ложь является лучшим средством спасения. Нет, чаще простая правда оказывается чудодейственной палочкой-выручалочкой.
   - Пионеры в лагере учились костры разжигать на время. Я тоже научился и решил показать ребятам, как это делается, - сказал Алеша.
   Он думал, что это правдивое объяснение вряд ли поможет ему, ибо, как он понял, этим костром нарушил какой-то неведомый закон станции Мальчики и должен за это держать ответ.
   Но его слова произвели на старшину Синяка совершенно обратное действие. Во-первых, у старшины изменился голос: из трубного он стал простым, комнатным. Во-вторых, в ледяных глазах блюстителя порядка мелькнули веселые любопытные огоньки.
   - Как - на время? Расскажи.
   И Алеша рассказал про лагерь, про вожатого Костю, про состязание костровых.
   - Вот здорово! - воскликнул Синяк. - А когда я был пионером, нас этому не учили. Другое время было. Слушай, а ты покажи мне, как это делается.
   Красные погоны и красные петлицы делали участкового похожим на снегиря. Алеша, подумав об этом, улыбнулся и стал объяснять, как следует разжигать костер, а старшина слушал. И когда Алеша кончил свое объяснение, милиционер сказал:
   - В жизни все может пригодиться... А ты приезжий, что ли?
   Алеша умолк. Ему опять задали вопрос, на который так трудно было ответить. И тут Марат пришел к нему на помощь. Он сказал:
   - Алеша ко мне приехал.
   - Друг, значит?
   - Друг!
   - Ну, пока, - сказал старшина Синяк. - А костер вы погасите: неудобно в поселке огонь жечь. Пожарная инспекция мне всыплет.
   Алеша и Марат не представляли себе, что есть на свете такая сила, которая может "всыпать" строгому старшине милиции. И оттого, что она все же есть, старшина показался им еще более симпатичным.
   Милиционер ушел. Костер догорел. Ребята не появлялись. Было время обеда, и все разошлись по домам.
   - Мне пора, - сказал Марат.
   - Я тебя подожду, - сказал Алеша.
   И снова он остался один. Совсем один, если не считать летнего пса, по прозвищу Пятница.
   12. ОДИНОЧЕСТВО
   Говорят, радость летит на крыльях. У горя нет крыльев. Оно движется медленно, как товарный поезд. Но рано или поздно и товарный поезд дойдет до станции назначения.
   Горе отстало от стремительной электрички, на которой Алеша ехал на станцию Мальчики. Оно боялось приблизиться к мальчику, когда Алеша был в окружении ребят. Но теперь, улучив момент, когда Алеша остался один, оно явилось к нему. И снова защемило сердце. Напрасно Пятница с полной готовностью помочь заглядывал в глаза своему другу и повелителю: он не мог вцепиться зубами в горе, ведь оно ходит по свету в шапке-невидимке.
   Алеша вспомнил маму, папу, утреннюю ссору. И снова возник неразрешимый вопрос: почему родные, любимые люди нарочно делают друг другу больно? Они считают, что все, что между ними происходит, не касается Алеши. Но это не так: Алеша страдает.
   Жизнь в представлении Алеши была разделена на две части: на детскую и взрослую. Детской жизнью была школа, утренние сеансы в кино, "детские" книжки, "детские" коньки, "детские" врачи. У взрослых все было свое: и книжки, и врачи, и кинофильмы. Детей не пускают во взрослую жизнь. На афишах пишут обидные слова: "Детям до шестнадцати лет вход воспрещен". В библиотеках говорят: "Эта книга для взрослых".
   Почему же Алешино горе было не из детской жизни? Почему жизнь не защитила его от взрослого горя? Ведь оно Алеше не под силу!
   Неподалеку от снежного поля боя, мимо платформы станции Мальчики, с простуженным свистом пробежал паровоз. Он выдохнул огромную порцию жирного дыма. Дым расплылся по голубому небу, вымазал сажей облака, закрыл солнце, и оно сразу стало тусклым и темным шариком, как в закопченном стеклышке. Нет, это было не маленькое стеклышко, которое можно оторвать от глаз. Облако черного дыма расползалось по небу, закрывая собой полсвета.
   И Алеша смотрел на небо в надежде, что ветер развеет дым и солнышко снова прозреет. Но было безветренно. И дым застыл без движения...
   Вы знаете, какое самое вкусное кушанье на свете? Печеная утка или котлеты с макаронами? Жареная картошка и сколько хочешь компоту? Нет! Самое вкусное - хлеб. Кусок черного хлеба, даже немного черствого. Это хорошо знает голодный человек. И наш маленький беглец неожиданно почувствовал сильный голод. Он не ел с самого утра: ушел из дому, так и не позавтракав. Самое вкусное, самое лакомое, самое прекрасное - хлеб. Но хлеба не было. Как, впрочем, не было ничего: ни дома, ни тепла, ни скамейки, чтобы присесть.
   Молча ходил Алеша по снежной крепости, по опустевшей площади, бывшей веселым бранным полем. И за ним по пятам шагал тоже голодный, но все же не такой несчастный пес Пятница. Оба они чувствовали себя как на необитаемом острове.
   Что будет дальше? Через час? Через день? Через год?
   Надо куда-то идти, что-то делать. А может быть, просто заплакать? Нет, нет! Покуда есть силы, надо крепиться.
   В сказках в такие минуты обычно появляются добрые феи. Фея не пришла к Алеше, потому что станция Мальчики не была сказочной страной, а была самой обычной: с продмагом, со школой, с киоском, обросшим сосульками, и милиционером, по фамилии Синяк.
   Но если на свете нет добрых фей, то доброго человека встретить не так уж трудно.
   - Алеша!
   Мальчик вздрогнул от неожиданности и оглянулся. К нему в пальто нараспашку бежал Марат.
   - Алеша! Пойдем к нам, мама зовет.
   Алеша стал было бормотать, что это неудобно, что ему и здесь хорошо, но Марат уже тащил его за рукав, а глаза так весело светились из-за стекол очков, что Алеша сдался и послушно пошел за Маратом.
   Так он очутился в совершенно незнакомом доме, у совершенно незнакомых людей.
   13. ПЕРЕЖИВАНИЯ ПЯТНИЦЫ
   На крыльце, на досках, очищенных от снега, сидел пес Пятница. Вид у него был унылый. Уши опущены. Короткий хвостик не вертелся, будто у невидимой пружинки кончился завод. Из-под двери в щелку веяло теплом. Пятница приблизился к этому теплому течению и лег. Он вытянул лапы, положил на них голову. Он не спал. Он думал.
   "Неужели я ошибся в друге? Я его водил по всем знакомым мне тропкам и не бросил в трудную минуту, когда жестокие мальчишки (я-то хорошо знаю их нрав!) устроили ему испытание. А он оставил меня одного. Ему хорошо - он в тепле, а я дрожу в своей легкой шкурке. Он, наверное, грызет кости и ест теплую похлебку, в которую накрошены крупные куски хлеба. А я голоден... А может быть, он сейчас выйдет и вынесет мне мозговую косточку с хрящиками и остатками мяса или целую миску вкусной еды?.."
   На этом месте Пятница прервал свои мысли и открыл один глаз, чтобы посмотреть, не идет ли Алеша с костью или с миской. Но никто не шел. Тогда Пятница жалобно тявкнул: то ли хотел пристыдить друга, то ли позвать его. И снова он закрыл глаза. Он не уходил. Он верил в человека. И твердо решил окоченеть, но дождаться его. Таким был этот славный бездомный пес, получивший сегодня имя Пятница.
   14. ОБЕД
   У взрослых есть нехорошая привычка расспрашивать. Стоит маленькому человеку переступить порог незнакомого дома, как ему тут же будет задано по меньшей мере пять вопросов: "Как тебя зовут? Сколько тебе лет? На кого ты похож - на папу или на маму? Как ты учишься? Кем собираешься стать летчиком или поэтом?"
   Большинство взрослых, обращаясь к маленькому человеку с этими вопросами, порой даже не удосужатся выслушать ответы. Задав эти вопросы, они считают, что выполнили долг перед молодым поколением, проявили внимание, заботу, и так далее, и тому подобное.
   Когда Алеша, подталкиваемый другом, красный от смущения, вошел в дом, мама Марата не задала ему ни одного вопроса. Она только внимательно посмотрела на него и просто, как будто Алеша каждый день бывает у них в доме, сказала:
   - Раздевайся, Алеша. Мойте, ребята, руки, будем обедать.
   Алеша покраснел еще больше и, запинаясь, медленно сказал:
   - Спасибо... я не хочу.
   Он был человеком с характером и считал такой ответ достойным мужчины. Да у него и в самом деле в это мгновение от волнения пропал аппетит.
   Но мама Марата с притворной строгостью громко сказала:
   - Что?! Без разговоров!
   И Алеша сдался.
   Мама Марата была высокой, светловолосой. Она, как и Марат, носила очки. Держалась она так прямо, что, казалось, ей никогда не приходилось нагибаться. Движения у нее были широкие, немного резкие. "Строгая", решил Алеша. Но в это время она сняла очки, и лицо ее сразу стало добродушным и даже немного беспомощным. Казалось, вся ее строгость была в этих очках, как сила Черномора - в бороде.
   В это время из соседней комнаты вышел папа Марата - тоже высокий и тоже в очках. Лицо у него было такое моложавое и глаза такие озорные, будто он был не мужчиной, а очень большим мальчиком. В одной руке он держал раскрытую книгу, в другой - карандаш. Он только что завершил занятия и, как каждый человек, окончивший дело, был в хорошем расположении духа.
   - Поторапливайтесь, а то есть хочется! - сказал он и посмотрел на Алешу: - Здравствуй, Алеша!
   Алеша открыл рот, чтобы ответить на приветствие, но Марат уже тащил его за рукав в другую комнату. Стягивая с него шубу-дубленку, он говорил:
   - Ты не удивляйся, что у нас в семье все в очках. Мы, Карнаковы, все близорукие.
   Алеше показалось, что он произнес эти слова с гордостью. А Марат уже тащил его к умывальнику, совал ему в руки мыло, полотенце, торопил, будто не хотел ему дать опомниться.
   Когда человек маленький, у него всего одно имя. Когда он немного подрастает, к имени добавляется фамилия. А когда человек становится взрослым, появляется еще отчество. Говорят, в Европе у людей нет отчеств, а на Востоке есть даже старики, носящие одно лишь имя, без отчества и фамилии.
   Алеша думал об этом, не решаясь спросить у Марата, как звать его маму и папу. Но Марат хотя и не был человеком, умеющим читать чужие мысли, вдруг сказал сам:
   - Мою маму зовут Ольга Ивановна, а папу - Сергей Владимирович. - И добавил: - Ты не стесняйся. Они хорошие.
   Алеша почему-то вспомнил о своих папе и маме, и ему захотелось сказать: "Мои тоже хорошие", будто кто-то ставил это под сомнение.
   Хотя семья Карнаковых встретила незнакомого Алешу без обычных вопросов, мальчик понимал, что рано или поздно его спросят, кто он и откуда. И каждый раз, когда кто-нибудь во время обеда обращался к нему, сердце его обрывалось: "Сейчас спросят". Но речь шла о другом.
   - Знаете ли вы, что такое ПЭС? - спросил Сергей Владимирович, обращаясь к обоим мальчикам.
   Мальчики молчали. Они не знали, что такое ПЭС.
   - ПЭС - это приливная электростанция, - говорил папа Марата, и в глазах его вспыхивали огоньки. - Турбины ПЭС приводятся в движение морским приливом. Здорово?
   - Здорово! - сказал Марат.
   Алеша закивал головой: у него был полон рот.
   Сергей Владимирович работал зоотехником в соседнем совхозе, но он был человек увлекающийся, мечтательный. Порой создавалось впечатление, что он даже немного стеснялся своей обыденной специальности - вечно он говорил о плотинах, турбинах, реакторах. Его планы казались бы несбыточными, если бы он по вечерам не сидел за книгами и учебниками: он вдруг стал студентом-заочником энергетического института. А утром он снова спешил к своим телкам, выслушивал их, взвешивал и трепал по холке.