— Я всегда знал, что ты единственная женщина на свете, на которую я могу положиться.
И пожмет мою мужественную руку. Нет, эта сцена должна выглядеть по-другому. При свечах, у пылающего камина, да-да, у камина… Сначала он швырнет в огонь коллекцию своих «кисок» — к сожалению, это будут всего лишь фотокопии, а не оригиналы, — а потом обнимет меня… Ой, я кое-что забыла, кроме свечей и камина, непременно должно быть вино, желательно красное и в хрустале. Итак, он меня обнимет и скажет…
— Ну, и чем же знаменит тот человек, которого ты ищешь? — Это спросил не Тимур, а коротышка. К моему огромному сожалению.
Я склонила голову, придумывая новую отговорку, при этом взгляд неожиданно уперся в стол, за которым восседал коротышка. То, что я увидела, заставило меня усмехнуться: ноги коротышки не доставали до полу и болтались, как у маленького ребенка.
Мое веселье не осталось незамеченным, прежде совершенно сладкий, как патока, коротышка нахмурился. Я поняла, что мне нужно соображать побыстрее. Я напрягла извилины, и на ум мне пришла одна история, пару недель назад вычитанная в газете в колонке происшествий.
— Он… этот, ну, который похож на вашего Корявого, он меня кинул, — сообщила я и счастливо улыбнулась. — Я дала объявление в газету о продаже шубы, а он… он мне позвонил и сказал, что именно такая шуба ему и нужна, а у меня шуба хорошая, свингер из хоря. Ну, мы сговорились, а в последний момент он мне подсунул… эту, как ее, куклу. Ну, знаете, как они делают, эти мошенники, берут пачку бумаги, сверху и снизу кладут настоящие купюры и…
— Зачем Корявому какой-то хорек? — снова не выдержал Лонг.
Я продолжала самозабвенно врать, не обращая ни малейшего внимания на его неорганизованные выкрики:
— Ну вот, он мне сунул эту бумажную пачку и тю-тю с моей шубой. Я два дня ревела белугой, сунулась в милицию, там говорят: пишите заявление. Написала, а сама с шубой распрощалась, думаю, фиг они найдут, может, и искать-то не станут, да… Это было еще зимой, а тут, буквально вчера, иду я по Остаповской набережной и вижу такое знакомое лицо, и начинаю мучительно соображать, откуда я его знаю. И представьте себе, тут словно озарение на меня нашло: ба, говорю я себе, да ведь это тот, кто украл мою шубу… А он сел в машину и был таков, я тоже быстренько в такси и за ним. Он остановился возле вашего клуба, я тоже, ну, дальше вы знаете…
— Понятно, — коротышка был сама разлюбезность, — здесь след преступника затерялся. А вы с горя взяли и немного тут у нас побоксировали.
— Ну да, — я растерянно улыбнулась, не очень-то поняла, куда он клонит, — вышло небольшое недоразумение.
— Так уж и недоразумение, — совсем по-отечески пожурил меня коротышка, — по-моему, очень даже хорошо получилось. Клиенты были в восторге.
— Ну вы скажете! — Я старательно потупилась, а заодно еще раз полюбовалась смешными коротышкиными ногами, болтающимися на весу. Если уж продолжать ряд сказочных героев, начатый Урфином Джюсом, то коротышка просто напрашивался на сравнение с карликом Черномором из «Руслана и Людмилы». Если ему чего и не хватало до полного сходства, то только длинной бороды, восточных туфель с загнутыми носами и смешного колпака. Пожалуй, так я его и буду называть впредь — не в глаза, конечно, а про себя — карлик Черномор. Только тот, сказочный, был злобный и коварный, а этот просто смешной.
А карлик Черномор будто из кожи вон лез, чтобы лишний раз меня повеселить. Он вдруг сморщил свой маленький носик пипочкой, словно собирался чихнуть, а вместо этого зевнул, клацнув зубами, как пес, поймавший муху. Вот только то, что он сказал потом, мне совсем не понравилось. А сказал он буквально следующее:
— Складно излагаешь. А теперь поведай, как все было на самом деле.
Я застыла с открытым ртом.
Глава 22.
Глава 23.
И пожмет мою мужественную руку. Нет, эта сцена должна выглядеть по-другому. При свечах, у пылающего камина, да-да, у камина… Сначала он швырнет в огонь коллекцию своих «кисок» — к сожалению, это будут всего лишь фотокопии, а не оригиналы, — а потом обнимет меня… Ой, я кое-что забыла, кроме свечей и камина, непременно должно быть вино, желательно красное и в хрустале. Итак, он меня обнимет и скажет…
— Ну, и чем же знаменит тот человек, которого ты ищешь? — Это спросил не Тимур, а коротышка. К моему огромному сожалению.
Я склонила голову, придумывая новую отговорку, при этом взгляд неожиданно уперся в стол, за которым восседал коротышка. То, что я увидела, заставило меня усмехнуться: ноги коротышки не доставали до полу и болтались, как у маленького ребенка.
Мое веселье не осталось незамеченным, прежде совершенно сладкий, как патока, коротышка нахмурился. Я поняла, что мне нужно соображать побыстрее. Я напрягла извилины, и на ум мне пришла одна история, пару недель назад вычитанная в газете в колонке происшествий.
— Он… этот, ну, который похож на вашего Корявого, он меня кинул, — сообщила я и счастливо улыбнулась. — Я дала объявление в газету о продаже шубы, а он… он мне позвонил и сказал, что именно такая шуба ему и нужна, а у меня шуба хорошая, свингер из хоря. Ну, мы сговорились, а в последний момент он мне подсунул… эту, как ее, куклу. Ну, знаете, как они делают, эти мошенники, берут пачку бумаги, сверху и снизу кладут настоящие купюры и…
— Зачем Корявому какой-то хорек? — снова не выдержал Лонг.
Я продолжала самозабвенно врать, не обращая ни малейшего внимания на его неорганизованные выкрики:
— Ну вот, он мне сунул эту бумажную пачку и тю-тю с моей шубой. Я два дня ревела белугой, сунулась в милицию, там говорят: пишите заявление. Написала, а сама с шубой распрощалась, думаю, фиг они найдут, может, и искать-то не станут, да… Это было еще зимой, а тут, буквально вчера, иду я по Остаповской набережной и вижу такое знакомое лицо, и начинаю мучительно соображать, откуда я его знаю. И представьте себе, тут словно озарение на меня нашло: ба, говорю я себе, да ведь это тот, кто украл мою шубу… А он сел в машину и был таков, я тоже быстренько в такси и за ним. Он остановился возле вашего клуба, я тоже, ну, дальше вы знаете…
— Понятно, — коротышка был сама разлюбезность, — здесь след преступника затерялся. А вы с горя взяли и немного тут у нас побоксировали.
— Ну да, — я растерянно улыбнулась, не очень-то поняла, куда он клонит, — вышло небольшое недоразумение.
— Так уж и недоразумение, — совсем по-отечески пожурил меня коротышка, — по-моему, очень даже хорошо получилось. Клиенты были в восторге.
— Ну вы скажете! — Я старательно потупилась, а заодно еще раз полюбовалась смешными коротышкиными ногами, болтающимися на весу. Если уж продолжать ряд сказочных героев, начатый Урфином Джюсом, то коротышка просто напрашивался на сравнение с карликом Черномором из «Руслана и Людмилы». Если ему чего и не хватало до полного сходства, то только длинной бороды, восточных туфель с загнутыми носами и смешного колпака. Пожалуй, так я его и буду называть впредь — не в глаза, конечно, а про себя — карлик Черномор. Только тот, сказочный, был злобный и коварный, а этот просто смешной.
А карлик Черномор будто из кожи вон лез, чтобы лишний раз меня повеселить. Он вдруг сморщил свой маленький носик пипочкой, словно собирался чихнуть, а вместо этого зевнул, клацнув зубами, как пес, поймавший муху. Вот только то, что он сказал потом, мне совсем не понравилось. А сказал он буквально следующее:
— Складно излагаешь. А теперь поведай, как все было на самом деле.
Я застыла с открытым ртом.
Глава 22.
ПАНИКА В «РОЗОВОМ ФЛАМИНГО»
Такого продолжения я не ожидала. Эта парочка — Лонг и Черномор — насели на меня с двух сторон. А перед этим Лонг долго орал, так что у меня заложило левое ухо:
— Да врет она все! Стал бы Корявый лезть на рожон из-за какого-то облезлого хорька!
Я притворно обиделась:
— Никакой он не облезлый, это ваш Корявый облезлый!
— Да Корявый сроду никого не кидал! — продолжал драть свою луженую глотку бугай. — Это не его специализация! Он не кидала!
— А кто он, киллер? — не удержалась я. Конечно, я сболтнула лишнее и очень бы хотела вернуть этого воробья, да где уж там.
В комнате на короткое время воцарилась напряженная тишина, после чего слово взял Черномор.
— Видал сюрприз? — осведомился он у Лонга.
Тот подошел ко мне сзади и вцепился в ворот моего платья, словно собирался вывесить меня на просушку. Я поторопилась расстегнуть верхнюю пуговицу, иначе бы он меня точно придушил.
— Где Корявый?! — рявкнул он.
— Да не знаю я, ничего не знаю!.. — плаксивым тоном произнесла я.
Не знаю, права я или нет, но рассказывать про то, что Урфин Джюс, он же Корявый, мертвый лежит в недостроенном доме на городской окраине, мне почему-то не хотелось.
— Врет она все! — в сердцах заключил Лонг.
А Черномор молча сделал ему какой-то знак, смысл которого я поняла, когда Лонг вырвал из моих рук сумку и швырнул ее на стол.
Карлик пододвинул мою сумку к себе, аккуратно и неторопливо расстегнул «молнию», после чего высыпал из нее все содержимое. На стол полетели косметичка, ключи от квартиры, носовой платок и злосчастный желтый конверт с фотографиями. Я невольно зажмурилась и втянула голову в плечи, а Черномор взял в руки конверт, заглянул вовнутрь, усмехнулся и вытряхнул карточки, разложив их перед собой, как пасьянс. Сначала он разглядывал их без особенного интереса, а потом выбрал одну из фотографий, поднес ее к лицу и щелкнул пальцем по глянцевой поверхности:
— Смотри-ка, и эта здесь. Так вот откуда ветер дует!
Чтобы понять, какой «ветер» он имел в виду, я подалась вперед и немного скосила взгляд, но, к сожалению, так ничего и не рассмотрела.
— Ну и в какую игру ты играешь, милая? — снова почти добродушно поинтересовался карлик.
Странно, но этот его задушевный тон и ласковое обращение «милая» произвели на меня совершенно гнетущее впечатление, даже мурашки по коже пробежали, а во рту пересохло. В старых романах про такое писали: «В лицо ей дохнуло могильным холодом». Вот именно могильным, при том, что мне никто не угрожал, не наставлял на меня пистолета и не обещал расправиться. Я пыталась понять природу обуявшего меня почти животного страха, но не могла. Только теперь до меня мало-помалу начало доходить, что даже ради Тимура я не готова разделить участь Варфоломея, Урфина Джюса и Альбины. И не считайте меня эгоисткой или, не дай бог, трусихой, еще неизвестно, как бы вы повели себя в подобной ситуации. Словом, я внутренне приготовилась выложить все, что знала, ничего не утаивая, ибо мой внутренний голос настоятельно советовал мне не упрямиться.
А коротышка словно подслушал мои мысли, посетовав с фальшивым сочувствием:
— Эх, зря ты влезла в это дело, эх, зря…
Я была близка к тому, чтобы разрыдаться, так жалко мне себя стало.
— Ну так где же Корявый? — повторил свой вопрос карлик спокойно, без крика, но уж лучше бы он кричал, честное слово.
— Он… Он… — Я глубоко вздохнула. — Он… Его убили…
Глаза коротышки полезли из орбит.
— Чего ты плетешь? — заволновался он.
Я всхлипнула:
— Его убили, но я, честное слово, не знаю, кто это сделал… Я просто видела, видела его… Он лежит в недостроенном доме., там… там… Не знаете, эти дома в районе Пионерских прудов?
— Ты не свистишь? — уточнил коротышка.
— Че… честное слово… — Я сбивчиво рассказала, что именно я видела в недостроенной панельной девятиэтажке на западной окраине города, в районе Пионерских прудов, который, по идее, должен со временем стать фешенебельным, а пока больше напоминал лунную поверхность, а то и марсианскую.
В комнате воцарилась тишина, торжественная, как в ритуальном зале крематория. Черномор впал в прострацию, Лонг тяжело и прерывисто сопел за моей спиной. Без сомнения, мое сообщение потрясло их. Пока они привыкали к известию о смерти Урфина Джюса — Корявого, я тоже времени даром не теряла. Занимала себя содержательной беседой с собственным внутренним голосом, точнее говоря, испрашивала у него совета (больше-то не у кого), а он в ответ крыл меня последними словами. За все хорошее. За любовь, переходящую в одержимость, и любознательность, плавно перетекающую в полное безрассудство.
Тишину прервал коротышка.
— Это нужно проверить, — распорядился он, глядя на Лонга.
— А почему я? — задумчиво возразил тот.
— А у тебя есть другая кандидатура? — ответил вопросом на вопрос карлик.
Похоже, другой кандидатуры не нашлось, потому что Лонг уныло буркнул:
— А как я найду этот дом?
Чувствуется, перспектива поисков мертвого Урфина Джюса улыбалась этой тупой орясине не слишком заманчиво.
— Спросишь у кого-нибудь, — с издевкой бросил коротышка, — у прохожих поинтересуешься, не завалялся ли где-нибудь поблизости подходящий труп.
Шестое чувство подсказало мне, что черным юмором карлик маскировал свою растерянность, а может, даже и страх. Теперь-то я понимаю природу внезапно охватившего меня ужаса, он передался мне от Лонга и Черномора. Я боюсь их, а они кого-то еще. Точно, они боятся еще сильнее, чем я!
— Может, я возьму ее с собой? — выдавил из себя Лонг, кивнув в мою сторону. — Покажет, в каком доме…
— Ты уж лучше сразу в милицию обратись, — прошипел карлик Черномор, — они тебе подсобят.
Бугай снова засопел, на этот раз обиженно:
— Но хоть тачку-то мне можно взять?
— Валяй, захвати с собой сотовый, если что, сразу звони, — милостиво разрешил коротышка, — только в темпе, — а потом перевел взгляд на меня. — А барышня побудет у нас до выяснения обстоятельств дела, как говорят некоторые.
Я нервно теребила край платья, перспектива застрять в клубе на неопределенное время осложняла мое и без того запутанное положение. Вот что значит заниматься частным сыском на самодеятельной основе, без должной квалификации и опыта Я не только не нашла Тимура и ни на шаг не приблизилась к разгадке тайны череды непонятных убийств, я завязла в этой истории, как муха в варенье. И вот до чего я доигралась: коротышка посадит меня под замок, может, даже в какой-нибудь подвал с крысами и пауками, бр… Интересно, у них тут есть подвал? А вдруг — эта мысль заставила меня вздрогнуть — Тимур тоже у них? Тогда я согласна на крыс и пауков, только бы рядом с ним. А что, это было бы очень романтичное свидание.
— И где вы меня запрете? — вежливо поинтересовалась я.
— Да у нас здесь не застенки гестапо, слава богу, — пробормотал коротышка, не глядя в мою сторону. Он лихорадочно рылся в своем столе, что-то рассовывая по карманам. И вообще выглядел как министр Временного правительства за минуту до прихода матроса Железняка.
Кстати, очень скоро выяснилось, что насчет застенков гестапо, вернее, их отсутствия, Черномор не наврал: я оказалась запертой не в затхлом подвале с крысами, а в соседней комнате, той самой, в которой еще вчера меня скоропалительно готовили к выступлению «на ринге». «Изолировал» меня Лонг, и, прежде чем он ушел, я еще успела выяснить, что будет, если я заору.
— Лучше бы этого не делать, — посоветовал он в ответ и торопливо удалился, озабоченный и подавленный.
Оставшись наедине с замызганным туалетным столиком, засиженным мухами зеркалом, парикмахерским креслом и пластиковой ширмой, я приуныла. Что и говорить, обстоятельства складывались далеко не в мою пользу. Утром я с три короба наврала капитану Петракову только затем, чтобы распорядиться остатками сегодняшнего дня в своих тире Тимуровых интересах. И что теперь? Теперь я была заперта в четырех стенах на неопределенное время, и это еще в лучшем случае. Про худший лучше не думать, дабы, не паниковать. Пусть паникуют Лонг и Черномор. Кстати, дорого бы я дала, чтобы узнать, что именно их так взволновало.
В общих чертах ситуация, конечно, была понятна: Урфин Джюс, он же Корявый, член их шайки, именно по этой причине они и приняли весть о его смерти так близко к сердцу — а вот дальше столько необъяснимого… Начнем с того, что «шайка» — определение весьма условное, дальше переходим к Тимуру: какое отношение он имеет к «Розовому фламинго» и его хозяевам? Теперь — фотографии Тимуровых «кисок», между прочим, оставшиеся у Черномора, они ведь здорово его взволновали, по крайней мере, одна из них, жаль, не знаю какая. Я скрипнула зубами и уставилась на, собственное отражение в зеркале.
Ох, и нелепо же я выглядела в своем бирюзовом платье, ни дать ни взять увядшая незабудка из веночка безутешной Вероники. А туфли? Мои новые белые лодочки на высоком каблуке, перемазанные кладбищенской глиной, имели совершенно жалкий вид. А что это за бледная девица со всклоченными волосами смотрит на меня из зеркала? Неужели это я? Вот до чего доводит любовь к суперменам! И если бы дело ограничивалось только «картинкой» — кроме этого, я безумно хотела есть, просто быка бы съела. Взяла бы за рога и проглотила вместе с копытами. Скажи мне кто-нибудь прежде, что я буду испытывать чувство голода, можно сказать, перед лицом смертельной опасности, ни за что не поверила бы, однако это было именно так.
С голодом бороться трудно, так же, как и с любовью. Я, правда, знаю один универсальный способ — крепкий здоровый сон, но в сложившихся условиях вряд ли мне удастся ресницы смежить. И все же я забралась в парикмахерское кресло, предварительно откатив его подальше от туалетного столика, усыпанного пеплом сигарет Марго. Кресло было жесткое и скрипучее, а потому мне пришлось долго выбирать мало-мальски удобное положение. В конце концов я поджала под себя ноги, а голову положила на твердый подлокотник. Мне было грустно, я даже всплакнула немного, но потом решила экономить силы, которые мне еще пригодятся, вытерла слезы и закрыла глаза.
Я покачала головой, чтобы стряхнуть с себя остатки сна, и спустила ноги с кресла. В комнате было сумеречно, а значит, с того момента, как я почти мистическим образом отключилась, прошло немало времени.
— Который час? — спросила я у Марго, потягиваясь и зевая.
— Половина десятого. — Марго покосилась на наручные часы с браслетом под золото.
— Ого! — Я подпрыгнула и огляделась. — А где… все? — так дипломатично я отозвалась о Черноморе и Лонге.
— Сама хотела бы знать. Пришла, а здесь ни одной сволочи, кроме охранника. Этот козел еще пускать меня не захотел, мол, нет никакого приказа…
Я ее перебила:
— Как это — никого? Они же меня заперли!
— Кто? — ошалело уставилась на меня Марго.
— Кто-кто? — разозлилась я. — Конкретно — Лонг, в этом самом гадюшнике. — Я огляделась.
Марго швырнула на туалетный столик кожаную сумку в форме солдатского вещмешка:
— Не знаю, кто тут тебя запирал, но дверь была открыта.
— Не может быть! — охнула я. Ну и дура же я, даже не попыталась удостовериться в том, что Лонг меня действительно запер. Смирилась и свернулась в кресле калачиком, как кошка.
— Точно говорю, — хмыкнула Марго и рухнула в освобожденное мною кресло. — Черт, что за жизнь такая сволочная! — Она сунула руку в свой вещмешок и достала пачку сигарет — между прочим, «Честерфилд» — и зажигалку. Прикурила, жадно затянулась, втянув щеки, и снова выругалась:
— Чертовы ублюдки! Обещали заплатить, я долгов нахватала, а они… Слушай, — она оживилась, — может, ты меня выручишь? Мне не много нужно, тыщи три, четыре, на пару недель…
— Я на мели, — замотала я головой.
Я не врала, так оно и было, всю свою наличность я потратила на организацию «охраны» могилы мнимого Тимура, а также на оплату погони за Урфином Джюсом. Марго поскучнела:
— Ну вот, и ты туда же, у тебя тоже экономический кризис, да? Я пожала плечами:
— Почему сразу экономический кризис? Просто временные затруднения, вызванные объективными причинами.
— Да? — Марго посмотрела на меня с уважением, видно, на нее произвели впечатление мои псевдонаучные формулировки, а потом посетовала:
— Жалко, а то у меня проблемы, должна я одной морде. Попался бы мне сейчас этот Лонг, зараза, обещал: Маргоша, будешь с нами дружить, озолотишься… Как же, озолотилась. Недаром Каринка отсюда ноги сделала, вовремя разобралась, а я, дура, клюнула на удочку.
Каринка, которая вовремя удрала из «Розового фламинго», интересовала меня мало, точнее, не интересовала совсем. В гораздо большей степени меня беспокоило, куда девались Лонг и Черномор. Их скоропостижное исчезновение вкупе с паническими настроениями — это что-нибудь да значило.
Я открыла дверь, выглянула в коридор и обернулась к Марго:
— Так их правда нет? Марго усмехнулась:
— Стану я врать! Эти проходимцы куда-то слиняли, а охранник ничего не рассказывает, может, и не знает. Куда они могли деваться, интересно?
Я бы тоже хотела это знать. Ну, допустим, Лонг поехал на Пионерские пруды проверить, не соврала ли я насчет мертвого Урфина Джюса, а куда отчалил Черномор?
Марго в задумчивости взъерошила свою белокурую копну, высушенную гидроперитом:
— Хорошо бы к ним в сейф заглянуть… Нет, сейф мне не осилить… Разве что в столе порыться, там у них наверняка что-нибудь да найдется.
И Марго развила бурную деятельность, а именно, вытряхнула из своей сумки разнообразные причиндалы. На обшарпанную поверхность туалетного столика полетели пудреница, пара тюбиков губной помады, салфетки, записная книжка, расческа, складной зонтик, господи, да он у нее бездонный, что ли, этот вещмешок! В следующую минуту Марго разгребла свои богатства и продемонстрировала мне какой-то маленький предмет: вот! Я пригляделась, подумаешь, невидаль — пилка для ногтей.
Однако, судя по торжествующей физиономии Марго, она в отличие от меня возлагала на эту самую пилку большие надежды. Даже причиндалы свои со стола собирать не стала, сразу рванула в коридор. Я, разумеется, за ней. Остановившись у соседней двери, той, за которой был кабинет карлика. Марго приложила палец к губам: молчок. Я, заинтригованная, согласно кивнула, а Марго сунула свою универсальную пилку в замочную скважину и стала осторожно, прислушиваясь к каждому звуку, поворачивать.
Очень скоро раздался негромкий характерный щелчок. Марго обернулась ко мне, заговорщицки улыбнулась и объявила громким шепотом:
— Есть!
Потом она толкнула дверь коленкой, и та покорно отворилась, а Марго поманила меня за собой. Я и сама не имела ничего против того, чтобы осмотреть кабинет карлика в отсутствие его хозяина.
— Да врет она все! Стал бы Корявый лезть на рожон из-за какого-то облезлого хорька!
Я притворно обиделась:
— Никакой он не облезлый, это ваш Корявый облезлый!
— Да Корявый сроду никого не кидал! — продолжал драть свою луженую глотку бугай. — Это не его специализация! Он не кидала!
— А кто он, киллер? — не удержалась я. Конечно, я сболтнула лишнее и очень бы хотела вернуть этого воробья, да где уж там.
В комнате на короткое время воцарилась напряженная тишина, после чего слово взял Черномор.
— Видал сюрприз? — осведомился он у Лонга.
Тот подошел ко мне сзади и вцепился в ворот моего платья, словно собирался вывесить меня на просушку. Я поторопилась расстегнуть верхнюю пуговицу, иначе бы он меня точно придушил.
— Где Корявый?! — рявкнул он.
— Да не знаю я, ничего не знаю!.. — плаксивым тоном произнесла я.
Не знаю, права я или нет, но рассказывать про то, что Урфин Джюс, он же Корявый, мертвый лежит в недостроенном доме на городской окраине, мне почему-то не хотелось.
— Врет она все! — в сердцах заключил Лонг.
А Черномор молча сделал ему какой-то знак, смысл которого я поняла, когда Лонг вырвал из моих рук сумку и швырнул ее на стол.
Карлик пододвинул мою сумку к себе, аккуратно и неторопливо расстегнул «молнию», после чего высыпал из нее все содержимое. На стол полетели косметичка, ключи от квартиры, носовой платок и злосчастный желтый конверт с фотографиями. Я невольно зажмурилась и втянула голову в плечи, а Черномор взял в руки конверт, заглянул вовнутрь, усмехнулся и вытряхнул карточки, разложив их перед собой, как пасьянс. Сначала он разглядывал их без особенного интереса, а потом выбрал одну из фотографий, поднес ее к лицу и щелкнул пальцем по глянцевой поверхности:
— Смотри-ка, и эта здесь. Так вот откуда ветер дует!
Чтобы понять, какой «ветер» он имел в виду, я подалась вперед и немного скосила взгляд, но, к сожалению, так ничего и не рассмотрела.
— Ну и в какую игру ты играешь, милая? — снова почти добродушно поинтересовался карлик.
Странно, но этот его задушевный тон и ласковое обращение «милая» произвели на меня совершенно гнетущее впечатление, даже мурашки по коже пробежали, а во рту пересохло. В старых романах про такое писали: «В лицо ей дохнуло могильным холодом». Вот именно могильным, при том, что мне никто не угрожал, не наставлял на меня пистолета и не обещал расправиться. Я пыталась понять природу обуявшего меня почти животного страха, но не могла. Только теперь до меня мало-помалу начало доходить, что даже ради Тимура я не готова разделить участь Варфоломея, Урфина Джюса и Альбины. И не считайте меня эгоисткой или, не дай бог, трусихой, еще неизвестно, как бы вы повели себя в подобной ситуации. Словом, я внутренне приготовилась выложить все, что знала, ничего не утаивая, ибо мой внутренний голос настоятельно советовал мне не упрямиться.
А коротышка словно подслушал мои мысли, посетовав с фальшивым сочувствием:
— Эх, зря ты влезла в это дело, эх, зря…
Я была близка к тому, чтобы разрыдаться, так жалко мне себя стало.
— Ну так где же Корявый? — повторил свой вопрос карлик спокойно, без крика, но уж лучше бы он кричал, честное слово.
— Он… Он… — Я глубоко вздохнула. — Он… Его убили…
Глаза коротышки полезли из орбит.
— Чего ты плетешь? — заволновался он.
Я всхлипнула:
— Его убили, но я, честное слово, не знаю, кто это сделал… Я просто видела, видела его… Он лежит в недостроенном доме., там… там… Не знаете, эти дома в районе Пионерских прудов?
— Ты не свистишь? — уточнил коротышка.
— Че… честное слово… — Я сбивчиво рассказала, что именно я видела в недостроенной панельной девятиэтажке на западной окраине города, в районе Пионерских прудов, который, по идее, должен со временем стать фешенебельным, а пока больше напоминал лунную поверхность, а то и марсианскую.
В комнате воцарилась тишина, торжественная, как в ритуальном зале крематория. Черномор впал в прострацию, Лонг тяжело и прерывисто сопел за моей спиной. Без сомнения, мое сообщение потрясло их. Пока они привыкали к известию о смерти Урфина Джюса — Корявого, я тоже времени даром не теряла. Занимала себя содержательной беседой с собственным внутренним голосом, точнее говоря, испрашивала у него совета (больше-то не у кого), а он в ответ крыл меня последними словами. За все хорошее. За любовь, переходящую в одержимость, и любознательность, плавно перетекающую в полное безрассудство.
Тишину прервал коротышка.
— Это нужно проверить, — распорядился он, глядя на Лонга.
— А почему я? — задумчиво возразил тот.
— А у тебя есть другая кандидатура? — ответил вопросом на вопрос карлик.
Похоже, другой кандидатуры не нашлось, потому что Лонг уныло буркнул:
— А как я найду этот дом?
Чувствуется, перспектива поисков мертвого Урфина Джюса улыбалась этой тупой орясине не слишком заманчиво.
— Спросишь у кого-нибудь, — с издевкой бросил коротышка, — у прохожих поинтересуешься, не завалялся ли где-нибудь поблизости подходящий труп.
Шестое чувство подсказало мне, что черным юмором карлик маскировал свою растерянность, а может, даже и страх. Теперь-то я понимаю природу внезапно охватившего меня ужаса, он передался мне от Лонга и Черномора. Я боюсь их, а они кого-то еще. Точно, они боятся еще сильнее, чем я!
— Может, я возьму ее с собой? — выдавил из себя Лонг, кивнув в мою сторону. — Покажет, в каком доме…
— Ты уж лучше сразу в милицию обратись, — прошипел карлик Черномор, — они тебе подсобят.
Бугай снова засопел, на этот раз обиженно:
— Но хоть тачку-то мне можно взять?
— Валяй, захвати с собой сотовый, если что, сразу звони, — милостиво разрешил коротышка, — только в темпе, — а потом перевел взгляд на меня. — А барышня побудет у нас до выяснения обстоятельств дела, как говорят некоторые.
Я нервно теребила край платья, перспектива застрять в клубе на неопределенное время осложняла мое и без того запутанное положение. Вот что значит заниматься частным сыском на самодеятельной основе, без должной квалификации и опыта Я не только не нашла Тимура и ни на шаг не приблизилась к разгадке тайны череды непонятных убийств, я завязла в этой истории, как муха в варенье. И вот до чего я доигралась: коротышка посадит меня под замок, может, даже в какой-нибудь подвал с крысами и пауками, бр… Интересно, у них тут есть подвал? А вдруг — эта мысль заставила меня вздрогнуть — Тимур тоже у них? Тогда я согласна на крыс и пауков, только бы рядом с ним. А что, это было бы очень романтичное свидание.
— И где вы меня запрете? — вежливо поинтересовалась я.
— Да у нас здесь не застенки гестапо, слава богу, — пробормотал коротышка, не глядя в мою сторону. Он лихорадочно рылся в своем столе, что-то рассовывая по карманам. И вообще выглядел как министр Временного правительства за минуту до прихода матроса Железняка.
Кстати, очень скоро выяснилось, что насчет застенков гестапо, вернее, их отсутствия, Черномор не наврал: я оказалась запертой не в затхлом подвале с крысами, а в соседней комнате, той самой, в которой еще вчера меня скоропалительно готовили к выступлению «на ринге». «Изолировал» меня Лонг, и, прежде чем он ушел, я еще успела выяснить, что будет, если я заору.
— Лучше бы этого не делать, — посоветовал он в ответ и торопливо удалился, озабоченный и подавленный.
Оставшись наедине с замызганным туалетным столиком, засиженным мухами зеркалом, парикмахерским креслом и пластиковой ширмой, я приуныла. Что и говорить, обстоятельства складывались далеко не в мою пользу. Утром я с три короба наврала капитану Петракову только затем, чтобы распорядиться остатками сегодняшнего дня в своих тире Тимуровых интересах. И что теперь? Теперь я была заперта в четырех стенах на неопределенное время, и это еще в лучшем случае. Про худший лучше не думать, дабы, не паниковать. Пусть паникуют Лонг и Черномор. Кстати, дорого бы я дала, чтобы узнать, что именно их так взволновало.
В общих чертах ситуация, конечно, была понятна: Урфин Джюс, он же Корявый, член их шайки, именно по этой причине они и приняли весть о его смерти так близко к сердцу — а вот дальше столько необъяснимого… Начнем с того, что «шайка» — определение весьма условное, дальше переходим к Тимуру: какое отношение он имеет к «Розовому фламинго» и его хозяевам? Теперь — фотографии Тимуровых «кисок», между прочим, оставшиеся у Черномора, они ведь здорово его взволновали, по крайней мере, одна из них, жаль, не знаю какая. Я скрипнула зубами и уставилась на, собственное отражение в зеркале.
Ох, и нелепо же я выглядела в своем бирюзовом платье, ни дать ни взять увядшая незабудка из веночка безутешной Вероники. А туфли? Мои новые белые лодочки на высоком каблуке, перемазанные кладбищенской глиной, имели совершенно жалкий вид. А что это за бледная девица со всклоченными волосами смотрит на меня из зеркала? Неужели это я? Вот до чего доводит любовь к суперменам! И если бы дело ограничивалось только «картинкой» — кроме этого, я безумно хотела есть, просто быка бы съела. Взяла бы за рога и проглотила вместе с копытами. Скажи мне кто-нибудь прежде, что я буду испытывать чувство голода, можно сказать, перед лицом смертельной опасности, ни за что не поверила бы, однако это было именно так.
С голодом бороться трудно, так же, как и с любовью. Я, правда, знаю один универсальный способ — крепкий здоровый сон, но в сложившихся условиях вряд ли мне удастся ресницы смежить. И все же я забралась в парикмахерское кресло, предварительно откатив его подальше от туалетного столика, усыпанного пеплом сигарет Марго. Кресло было жесткое и скрипучее, а потому мне пришлось долго выбирать мало-мальски удобное положение. В конце концов я поджала под себя ноги, а голову положила на твердый подлокотник. Мне было грустно, я даже всплакнула немного, но потом решила экономить силы, которые мне еще пригодятся, вытерла слезы и закрыла глаза.
* * *
— Эй, ты чего тут разлеглась? На меня смотрела Марго. Она стояла возле кресла, уперев руки в бока, обтянутые короткой кожаной юбкой. Кроме юбки, на ней была еще майка из эластика ядовито-зеленого цвета и плетеные сандалии на платформе.Я покачала головой, чтобы стряхнуть с себя остатки сна, и спустила ноги с кресла. В комнате было сумеречно, а значит, с того момента, как я почти мистическим образом отключилась, прошло немало времени.
— Который час? — спросила я у Марго, потягиваясь и зевая.
— Половина десятого. — Марго покосилась на наручные часы с браслетом под золото.
— Ого! — Я подпрыгнула и огляделась. — А где… все? — так дипломатично я отозвалась о Черноморе и Лонге.
— Сама хотела бы знать. Пришла, а здесь ни одной сволочи, кроме охранника. Этот козел еще пускать меня не захотел, мол, нет никакого приказа…
Я ее перебила:
— Как это — никого? Они же меня заперли!
— Кто? — ошалело уставилась на меня Марго.
— Кто-кто? — разозлилась я. — Конкретно — Лонг, в этом самом гадюшнике. — Я огляделась.
Марго швырнула на туалетный столик кожаную сумку в форме солдатского вещмешка:
— Не знаю, кто тут тебя запирал, но дверь была открыта.
— Не может быть! — охнула я. Ну и дура же я, даже не попыталась удостовериться в том, что Лонг меня действительно запер. Смирилась и свернулась в кресле калачиком, как кошка.
— Точно говорю, — хмыкнула Марго и рухнула в освобожденное мною кресло. — Черт, что за жизнь такая сволочная! — Она сунула руку в свой вещмешок и достала пачку сигарет — между прочим, «Честерфилд» — и зажигалку. Прикурила, жадно затянулась, втянув щеки, и снова выругалась:
— Чертовы ублюдки! Обещали заплатить, я долгов нахватала, а они… Слушай, — она оживилась, — может, ты меня выручишь? Мне не много нужно, тыщи три, четыре, на пару недель…
— Я на мели, — замотала я головой.
Я не врала, так оно и было, всю свою наличность я потратила на организацию «охраны» могилы мнимого Тимура, а также на оплату погони за Урфином Джюсом. Марго поскучнела:
— Ну вот, и ты туда же, у тебя тоже экономический кризис, да? Я пожала плечами:
— Почему сразу экономический кризис? Просто временные затруднения, вызванные объективными причинами.
— Да? — Марго посмотрела на меня с уважением, видно, на нее произвели впечатление мои псевдонаучные формулировки, а потом посетовала:
— Жалко, а то у меня проблемы, должна я одной морде. Попался бы мне сейчас этот Лонг, зараза, обещал: Маргоша, будешь с нами дружить, озолотишься… Как же, озолотилась. Недаром Каринка отсюда ноги сделала, вовремя разобралась, а я, дура, клюнула на удочку.
Каринка, которая вовремя удрала из «Розового фламинго», интересовала меня мало, точнее, не интересовала совсем. В гораздо большей степени меня беспокоило, куда девались Лонг и Черномор. Их скоропостижное исчезновение вкупе с паническими настроениями — это что-нибудь да значило.
Я открыла дверь, выглянула в коридор и обернулась к Марго:
— Так их правда нет? Марго усмехнулась:
— Стану я врать! Эти проходимцы куда-то слиняли, а охранник ничего не рассказывает, может, и не знает. Куда они могли деваться, интересно?
Я бы тоже хотела это знать. Ну, допустим, Лонг поехал на Пионерские пруды проверить, не соврала ли я насчет мертвого Урфина Джюса, а куда отчалил Черномор?
Марго в задумчивости взъерошила свою белокурую копну, высушенную гидроперитом:
— Хорошо бы к ним в сейф заглянуть… Нет, сейф мне не осилить… Разве что в столе порыться, там у них наверняка что-нибудь да найдется.
И Марго развила бурную деятельность, а именно, вытряхнула из своей сумки разнообразные причиндалы. На обшарпанную поверхность туалетного столика полетели пудреница, пара тюбиков губной помады, салфетки, записная книжка, расческа, складной зонтик, господи, да он у нее бездонный, что ли, этот вещмешок! В следующую минуту Марго разгребла свои богатства и продемонстрировала мне какой-то маленький предмет: вот! Я пригляделась, подумаешь, невидаль — пилка для ногтей.
Однако, судя по торжествующей физиономии Марго, она в отличие от меня возлагала на эту самую пилку большие надежды. Даже причиндалы свои со стола собирать не стала, сразу рванула в коридор. Я, разумеется, за ней. Остановившись у соседней двери, той, за которой был кабинет карлика. Марго приложила палец к губам: молчок. Я, заинтригованная, согласно кивнула, а Марго сунула свою универсальную пилку в замочную скважину и стала осторожно, прислушиваясь к каждому звуку, поворачивать.
Очень скоро раздался негромкий характерный щелчок. Марго обернулась ко мне, заговорщицки улыбнулась и объявила громким шепотом:
— Есть!
Потом она толкнула дверь коленкой, и та покорно отворилась, а Марго поманила меня за собой. Я и сама не имела ничего против того, чтобы осмотреть кабинет карлика в отсутствие его хозяина.
Глава 23.
ЕЩЕ ОДНА «КИСКА»
— Ну и разгром! — присвистнула Марго. В комнате и впрямь был чудовищный беспорядок, лишнее доказательство тому, что обитатели покинули ее в жуткой поспешности и панике. Под ногами шуршали разбросанные бумаги, ящики стола были выдвинуты, даже сейф, до которого мечтала добраться Марго, был распахнут, и его пустое нутро безмолвно свидетельствовало о полном крахе ее надежд.
— Что у них тут произошло? — Марго задумчиво посмотрела на меня.
— Понятия не имею, — пожала я плечами. Если я и привирала, то самую малость.
— Можно подумать, тут обыск был. — Марго заглянула в ящики стола, и на ее слегка одутловатом лице отразилось жестокое разочарование.
— Можно, — согласилась я и поддела носком туфли одну из валяющихся на полу бумажек. Та перевернулась, и в тусклом сумеречном свете я узнала в ней одну из фотографий из Тимуровой коллекции. На ней он был застигнут сидящим в машине с девицей лет двадцати — двадцати двух, не то чтобы очень яркой и привлекательной, но, несомненно, сексапильной. От таких за версту несет несвежей и смятой постелью, но мужчинам это нравится, насколько я в них разбираюсь.
Я присела на корточки, раздумывая, не собрать ли мне фотографии или уж бросить их тут совсем. Марго, не нашедшая в столе ни копейки, присоединилась ко мне.
— Ого! — воскликнула она. — Да это же Каринка. С кем это она?.. Постой, где-то я видела этого типа, дай бог памяти… Да здесь и видела, в клубе, с Лонгом они калякали и еще таким… страшным, этот тут чаще бывает…
У меня даже дыхание перехватило:
— С Урфином Джюсом?.. То есть Корявым?..
Похоже, ни то, ни другое прозвище ничего не говорило Марго, поэтому я быстренько нарисовала словесный портрет Урфина Джюса, тем более что в этом я в последнее время здорово насобачилась.
— Точно он, — подтвердила Марго. Чтобы сосредоточиться, я прижала к вискам ладони. Вот так новость, выходит, Тимур знал Урфина Джюса? Даже не знаю, как отнестись к этому открытию. А что там Марго наплела насчет какой-то Каринки?
— Эй! — окликнула я ее. — Кто такая Каринка?
— Да вот же она. — Марго ткнула пальцем в фотографию. — Она здесь работала до меня, когда еще стриптиз был, а потом ушла.
— Значит, она стриптизерша? Марго презрительно фыркнула:
— Ну я не знаю, что у нее в трудовой книжке записано… И вообще, какой тут у нас стриптиз? Крутить задницей, держась за шест, это еще не значит стриптиз показывать.
— И что… она крутила? — Мне трудно было скрыть свою шкурную заинтересованность. Как-никак эта самая Каринка крутила своей задницей не только для завсегдатаев «Розового фламинго», но и для Тимура, так сказать, целевым назначением.
— Еще как! — хмыкнула Марго. — С полгода, наверное. А потом ее задница примелькалась, прибыли упали, и хозяева решили заменить стриптиз грязными боями. Ну, про это ты знаешь. — Она усмехнулась.
— Да уж… — пробормотала я. Марго распрямилась и грустно вздохнула:
— Да-а… У них тут не разживешься, вот крохоборы, копейки не оставили. Куда они слиняли, интересно?
— Вот именно, — поддакнула я механически, прикидывая, как мне распорядиться свежедобытой информацией о стриптизерке Карине. Ведь ясно же, что оставлять ее без внимания нельзя. А что, если?.. Кто сказал, что Тимур может быть сейчас у нее? Ах, господин внутренний голос. И без вас догадалась, любезнейший, не такая тупая, как вы думаете. А раз Тимур у нее, то, пока я рискую головой, пытаясь разгадать эту головоломку, он наслаждается зрелищем, о котором мне поведала Марго, наблюдает за тем, как первая городская стриптизерка крутит тем местом, что пониже спины.
Я подняла эту распроклятую фотографию и, поднеся ее к самым глазам, прочитала адрес, записанный рукой педантичного детектива: Большая Сенная, 56, кв. 81. Большая Сенная в самом центре города, рядом с рынком, вспомнила я, что ж, это обнадеживает. По крайней мере, не придется пилить через весь город ночью.
— Эй, ты куда? — прошипела мне вслед Марго.
— А что мне, здесь ночевать, что ли? — огрызнулась я на ходу.
— Ты просто не туда идешь!
— Как это? — Я замерла.
— Там же охранник! — Марго постучала пальцем по лбу.
— А как же ты прошла? — растерялась я.
— Через заднюю дверь, разумеется. — Марго направила большой палец правой руки куда-то вбок.
Ах да, как же я забыла про перекошенную, обитую ржавой жестью дверь, выходящую во двор, заставленный вонючими мусорными баками!
— Поняла-поняла, — кивнула я. — Пока!
— Стой! — скомандовала Марго и прислушалась. — Это он. Он идет!
— Кто?
— Кто, кто? Охранник! Сюда, быстро! — И она снова затащила меня в кабинет карлика, а потом прошептала в самое ухо:
— Дверь, держи дверь.
Не сговариваясь, мы с Марго одновременно вцепились в дверную ручку и затаили дыхание. Остановившийся за дверью охранник глухо откашлялся и потянул ее на себя. Нам с Марго пришлось немного попотеть, зато он ни о чем не догадался, еще немного потоптался в узком тамбуре и вернулся в фойе.
Мы с Марго перевели дух и потихоньку, Друг за дружкой, просочились в коридор, а уже оттуда через заднюю дверь во двор. На этот раз Марго не применяла свою волшебную пилку, как выяснилось, от задней двери у нее был ключ.
— Ключик я у них стащила однажды, — беззаботно пояснила Марго, когда мы миновали самый вонючий мусорный бак, — вот и пригодился.
— А ты специалистка, — похвалила я ее, — у тебя в трудовой книжке случайно не написано: профессия — взломщица?
— Не-а, — серьезно отозвалась Марго, — по диплому я учитель начальных классов.
Я просто остолбенела, но Марго этого не заметила, пошла вперед, рассуждая на ходу:
— А что? Скажешь, плохая профессия? Лично мне в профессии учителя все нравится, кроме зарплаты. Платили бы побольше, разве я сунулась бы в этот клоповник?
Я не спорила, топала за ней и молча радовалась, что у меня нет детей младшего школьного возраста.
На первом же перекрестке Марго притормозила и объявила:
— Мне налево, а тебе куда?
— А мне направо, — сказала я. Мне и в самом деле нужно было двигать направо, два квартала вверх до Поваровской, а оттуда и до Большой Сенной рукой подать.
— Что у них тут произошло? — Марго задумчиво посмотрела на меня.
— Понятия не имею, — пожала я плечами. Если я и привирала, то самую малость.
— Можно подумать, тут обыск был. — Марго заглянула в ящики стола, и на ее слегка одутловатом лице отразилось жестокое разочарование.
— Можно, — согласилась я и поддела носком туфли одну из валяющихся на полу бумажек. Та перевернулась, и в тусклом сумеречном свете я узнала в ней одну из фотографий из Тимуровой коллекции. На ней он был застигнут сидящим в машине с девицей лет двадцати — двадцати двух, не то чтобы очень яркой и привлекательной, но, несомненно, сексапильной. От таких за версту несет несвежей и смятой постелью, но мужчинам это нравится, насколько я в них разбираюсь.
Я присела на корточки, раздумывая, не собрать ли мне фотографии или уж бросить их тут совсем. Марго, не нашедшая в столе ни копейки, присоединилась ко мне.
— Ого! — воскликнула она. — Да это же Каринка. С кем это она?.. Постой, где-то я видела этого типа, дай бог памяти… Да здесь и видела, в клубе, с Лонгом они калякали и еще таким… страшным, этот тут чаще бывает…
У меня даже дыхание перехватило:
— С Урфином Джюсом?.. То есть Корявым?..
Похоже, ни то, ни другое прозвище ничего не говорило Марго, поэтому я быстренько нарисовала словесный портрет Урфина Джюса, тем более что в этом я в последнее время здорово насобачилась.
— Точно он, — подтвердила Марго. Чтобы сосредоточиться, я прижала к вискам ладони. Вот так новость, выходит, Тимур знал Урфина Джюса? Даже не знаю, как отнестись к этому открытию. А что там Марго наплела насчет какой-то Каринки?
— Эй! — окликнула я ее. — Кто такая Каринка?
— Да вот же она. — Марго ткнула пальцем в фотографию. — Она здесь работала до меня, когда еще стриптиз был, а потом ушла.
— Значит, она стриптизерша? Марго презрительно фыркнула:
— Ну я не знаю, что у нее в трудовой книжке записано… И вообще, какой тут у нас стриптиз? Крутить задницей, держась за шест, это еще не значит стриптиз показывать.
— И что… она крутила? — Мне трудно было скрыть свою шкурную заинтересованность. Как-никак эта самая Каринка крутила своей задницей не только для завсегдатаев «Розового фламинго», но и для Тимура, так сказать, целевым назначением.
— Еще как! — хмыкнула Марго. — С полгода, наверное. А потом ее задница примелькалась, прибыли упали, и хозяева решили заменить стриптиз грязными боями. Ну, про это ты знаешь. — Она усмехнулась.
— Да уж… — пробормотала я. Марго распрямилась и грустно вздохнула:
— Да-а… У них тут не разживешься, вот крохоборы, копейки не оставили. Куда они слиняли, интересно?
— Вот именно, — поддакнула я механически, прикидывая, как мне распорядиться свежедобытой информацией о стриптизерке Карине. Ведь ясно же, что оставлять ее без внимания нельзя. А что, если?.. Кто сказал, что Тимур может быть сейчас у нее? Ах, господин внутренний голос. И без вас догадалась, любезнейший, не такая тупая, как вы думаете. А раз Тимур у нее, то, пока я рискую головой, пытаясь разгадать эту головоломку, он наслаждается зрелищем, о котором мне поведала Марго, наблюдает за тем, как первая городская стриптизерка крутит тем местом, что пониже спины.
Я подняла эту распроклятую фотографию и, поднеся ее к самым глазам, прочитала адрес, записанный рукой педантичного детектива: Большая Сенная, 56, кв. 81. Большая Сенная в самом центре города, рядом с рынком, вспомнила я, что ж, это обнадеживает. По крайней мере, не придется пилить через весь город ночью.
— Эй, ты куда? — прошипела мне вслед Марго.
— А что мне, здесь ночевать, что ли? — огрызнулась я на ходу.
— Ты просто не туда идешь!
— Как это? — Я замерла.
— Там же охранник! — Марго постучала пальцем по лбу.
— А как же ты прошла? — растерялась я.
— Через заднюю дверь, разумеется. — Марго направила большой палец правой руки куда-то вбок.
Ах да, как же я забыла про перекошенную, обитую ржавой жестью дверь, выходящую во двор, заставленный вонючими мусорными баками!
— Поняла-поняла, — кивнула я. — Пока!
— Стой! — скомандовала Марго и прислушалась. — Это он. Он идет!
— Кто?
— Кто, кто? Охранник! Сюда, быстро! — И она снова затащила меня в кабинет карлика, а потом прошептала в самое ухо:
— Дверь, держи дверь.
Не сговариваясь, мы с Марго одновременно вцепились в дверную ручку и затаили дыхание. Остановившийся за дверью охранник глухо откашлялся и потянул ее на себя. Нам с Марго пришлось немного попотеть, зато он ни о чем не догадался, еще немного потоптался в узком тамбуре и вернулся в фойе.
Мы с Марго перевели дух и потихоньку, Друг за дружкой, просочились в коридор, а уже оттуда через заднюю дверь во двор. На этот раз Марго не применяла свою волшебную пилку, как выяснилось, от задней двери у нее был ключ.
— Ключик я у них стащила однажды, — беззаботно пояснила Марго, когда мы миновали самый вонючий мусорный бак, — вот и пригодился.
— А ты специалистка, — похвалила я ее, — у тебя в трудовой книжке случайно не написано: профессия — взломщица?
— Не-а, — серьезно отозвалась Марго, — по диплому я учитель начальных классов.
Я просто остолбенела, но Марго этого не заметила, пошла вперед, рассуждая на ходу:
— А что? Скажешь, плохая профессия? Лично мне в профессии учителя все нравится, кроме зарплаты. Платили бы побольше, разве я сунулась бы в этот клоповник?
Я не спорила, топала за ней и молча радовалась, что у меня нет детей младшего школьного возраста.
На первом же перекрестке Марго притормозила и объявила:
— Мне налево, а тебе куда?
— А мне направо, — сказала я. Мне и в самом деле нужно было двигать направо, два квартала вверх до Поваровской, а оттуда и до Большой Сенной рукой подать.