Прямо перед домом Лазель небольшая ватага ребятишек играла в снежки. Даже мороз был нипочем. То и дело раздавался заливистый детский смех.
Один из неумело пущенных снежков угодил прямо в спину Алексе. Она резко обернулась. Смех замер на устах детей, они испуганно смотрели на вампиршу. Тот, который бросил снежок, подошел к ней, пролепетав:
– Простите, господин. Я не хотел! Простите.
Это был мальчик лет семи с огромными зелеными глазами и непослушными рыжими волосами. Он напомнил Алексе кое-кого, кого она знала очень давно. Она сказала, улыбнувшись:
– Ничего страшного, - потом вампирша придала своему лицу наигранную мрачность и добавила, - Разве что…
С этими словами она быстро слепила снежок и кинула его в ребят, конечно лишь в сотую долю своей силы, вызвав их веселый визг. Снежная возня тотчас возобновилась с шумом и гамом.
Когда Алекса все же добралась до дверей дома Лазель, то была в снегу чуть ли не с ног до головы. Эта снежная забава немало ее позабавила. Даже сейчас искорки смеха продолжали мерцать в ее глазах.
Лазель открыла ей еще до того, как Алекса постучала, и на ее лице тоже отражалась веселость. Она проговорила:
– Алекса! Я так рада, что ты пришла! Проходи скорее, - сегодня, как и вчера, она была в своем истинном облике. Наряд вампирши состоял из длинного платья изумрудно-зеленой парчи, застегивающегося под самое горло. Довольно простое, с практически не затянутым корсетом. А ее волосы свободно спадали на плечи, лишь у висков прихваченные изумрудными заколками.
Лазель сама помогла Алексе снять плащ и проворно отряхнула его от снега, проговорив:
– Ты так весело и просто возилась с теми детьми, - в ее голосе промелькнуло что-то очень похожее на грусть, но ни в глазах, ни на лице ничего подобного и в помине не было.
– Почему нет? - едва заметно улыбнулась Алекса. - У всех нас когда-то было детство.
– У меня о моем остались довольно смутные воспоминания, хотя и приятные, - как-то безразлично пожала плечами Лазель, и уже совсем другим тоном добавила, - Там, на улице, с теми детьми, ты совсем не походила на вампира.
– Это плохо? - подняла бровь Алекса, садясь на диван и вытягивая ноги к огню.
– Нет, просто очень непохоже на наших. Большинство вампиров, даже едва разменявшие второе столетие, такие чопорные. Будто, когда их сделали вампирами, то, по меньшей мере, возвели в титул императора! Ты совсем не такая.
– Мне это уже говорили, - улыбнулась вампирша. - Я знаю, что многие считают меня страной.
– Ну, это уже их проблемы.
– Я тоже так считаю, - и обе невольно рассмеялись. Смех Лазель походил на звон горного ручья. Алекса подумала, какой же он эффект должен производить на обычных людей, если даже у нее от него теплело на душе.
Тут вампирша вспомнила вопрос, который хотела задать прошлой ночью, но как-то не успела. Теперь времени было предостаточно, так что Алекса произнесла:
– Лазель, можно спросит тебя об одной вещи?
– Конечно, спрашивай о чем хочешь.
– Вчера, на балу, у меня создалось такое ощущение, что Екатерина II тебя узнала, но что-то смутило ее.
Лазель ответила не сразу. Присела возле вампирши, поправила юбки, только потом подняла голову и сказала, усмехнувшись, но усмешка вышла какая-то грустная:
– Это давняя история. Конечно, по нашим меркам не очень, но все же. Прошло уже более двадцати лет. Императрице не обозналась, хотя сама, безусловно, думает иначе. Я хорошо знаю ее… знала. Тогда она еще не была императрицей, да и по-русски практически не говорила. Дочь знатного, но небогатого рода Софья Фредерика Ангальт-Цербстская. Фике - так ее звали все. Молоденькая девушка четырнадцати лет.
Я была вынуждена остановиться в их замке из-за сильной снежной бури. Ехать куда-либо было немыслимо. Тогда я тоже, как и сейчас, носила титул князя и была в своем другом образе.
Мы с юной Фике быстро нашли общий язык, чему ее родители были только рады.
– Она в тебя влюбилась, - понимающе кивнула Алекса.
– Да. Но и мое сердце не было к ней безразлично. Я всерьез думала над тем, не сделать ли ее одной из нас, и все же чувствовала, что этому не суждено случиться. Я почти физически ощущала, что ей уготована великая судьба. И это подтвердилось, когда гонец привез пакет, в котором говорилось, что ее призывают к российскому двору в качестве будущей супруги Петра III. Я сама сопровождала ее до самой границы с Россией, где мы и расстались. Этот путь был нашим медовым месяцем и прощанием одновременно.
При этих словах Алекса кашлянула, проговорив:
– А я-то слышала, что жена Петра III еще чуть ли не три года после свадьбы сохраняла невинность.
– Ну, - рассмеялась Лазель. - Существует много других способов получить удовольствие, не нарушая физической невинности. Ими мы и воспользовались.
На это Алекса понимающе усмехнулась, а Лазель продолжала рассказ:
– Потом мы расстались. Конечно, она умоляла меня не оставлять ее, да и у меня на душе было хреново, но я не поддалась. Я чувствовала, что у меня нет права мешать ее великой судьбе. К тому же я не была уверена на сто процентов, что она сможет стать хорошим вампиром. В связи с этим мы должны были расстаться, иначе последствия могли быть гораздо хуже.
– Похоже, она тоже в конце-концов это поняла.
– Хорошо, если так. Я не раз втолковывала ей слова Генриха Наваррского: "Париж стоит мессы". А российский престол стоит и больших жертв.
– Твой урок пошел ей на пользу. И все-таки она тебя узнала, даже спустя все эти годы.
– Узнала, - вздохнула Лазель. - Но теперь это дело прошлое. Конечно, в связи с этим, в мужском теле я при дворе появляться не могу.
– Да, риск не оправдан, - согласилась Алекса. - Если ты, конечно, не хочешь снова…
– Нет, - категорично ответила Лазель. - В одну воду два раза не входят.
– Ты сожалеешь об этом?
– Нет. Не знаю… Наверное, она просто была первой после той трагедии, на которую я посмотрела другими глазами. Она была так юна и невинна. Из нее, как из податливой глины, можно было сотворить практически все, что угодно. А в этом всегда есть соблазн. Но этот соблазн зачастую разрушителен, к тому же мне не нужна была дочь. Хорошо я вовремя это поняла. А теперь во всем этом нет смысла.
– То есть сейчас ты бы уже не предложила ей стать одной из нас?
– Нет. Это было бы прямым вмешательством в человеческую историю, а это неправильно. Она принадлежит этой стране, этому народу.
– Я не совсем это имела в виду. Мой вопрос касался скорее чувств…
– Поняла, - кивнула Лазель. - Чувств почти не осталось. Это было увлечением, во всяком случае сейчас я пришла именно к этому выводу.
Алекса слушала, и ей даже как-то не верилось, что у них завязался такой откровенный разговор. Словно они были давними подругами. Немногие люди или вампиры вызывали ее уважение и желание общаться, но Лазель это удалось.
– Скажи, Алекса, ты путешествуешь одна, но у тебя есть… кто-нибудь?
– Нет, - просто ответила вампирша. - Сейчас я принадлежу сама себе и этим довольна.
– А твои птенцы?
– У меня их очень мало, и все уже полностью самостоятельны, так что нет нужды таскать их за собой.
– В этом мы похожи, - улыбнулась Лазель. - Но тебе не бывает одиноко?
– Одиночество - моя суть, как мне кажется. Я привыкла жить одна. Исключение, наверно, могут составить лишь те времена, когда я была с Менестрес.
– И долго ты жила под патронажем нашей королевы?
– Больше полутора веков, потом я отправилась на поиски собственного жизненного пути, - как же Алекса не любила говорить об этом! Видно, что-то отразилось на ее лице, так как Лазель сказала:
– Я вижу, тебе неприятна эта тема. Тебе было плохо в те времена?
– О, нет! - рассмеялась Алекса, ее взгляд сделался мечтательным. - Те времена были одними из самых счастливых.
Как и в прошлый раз, когда речь заходила об этом, Лазель не пустилась в дальнейшие расспросы, а просто перевела разговор на другую тему. Такта ей было не занимать. Она вдруг предложила:
– Давай прогуляемся? Вот и снег перестал.
– Хорошо, идем, - Алекса всегда была легкой на подъем.
Спустя четверть часа они обе вышли на улицу. С веселой улыбкой на губах Алекса церемонно предложила Лазель руку, сказав при этом:
– Прошу, моя леди.
– Благодарю, - ответила та, и обе рассмеялись.
Они шли по заснеженным улицам, окутанные этим смехом, как одним плащом на двоих. Порой им казалось, что город опустел, и нет никого кроме них. Хотя, конечно же, это было не так. Во многих окнах все еще горел свет, оттуда доносились тихие разговоры. Иногда проезжала карета или быстрым шагом проходил прохожий. Но вампирши почти не замечали их. Они шли, два сверхъестественных существа, одновременно принадлежащие и нет к этому миру.
Ноги сами привели их в небольшой парк, где стояли голые, присыпанные снегом деревья. Рассматривая их, Лазель вдруг спросила:
– А ты никогда не была на Мальте?
– Однажды, давно. Заезжала на пиратском корабле.
– Пираты, - понимающе кивнула вампирша. - Один из моих учителей в прошлом тоже был пиратом. Подумать только, в те времена я даже не знала, как выглядит снег! Эмили научила меня любить его…
– Так звали ту, за которую ты мстишь? - осторожно спросила Алекса.
– Да, - Лазель поймала одинокую снежинку и смотрела, как та тает на ее ладони.
– Извини, тебе, наверное, неприятно говорить об этом. Прости мою бестактность.
– Ничего страшного. Когда-то одно это имя причиняло мне невыносимую боль, сейчас легче. Наверное, я созрела говорить об этом. Я делаю это не для того, чтобы причинить себе лишнюю боль, а чтобы подстегнуть свой гнев, жажду мести. Раньше я больше всего боялась, что забуду, и огонь моей мести потухнет. Но теперь я понимаю, что он будет гореть до тех пор, пока жива я, хотя и не застилает больше остальной мир.
Алекса слушала Лазель, поражаясь ее силе воли. Конечно, может, она где-то и перебарщивала в своем всепоглощающем желании отомстить. Но, с другой стороны, Алекса не могла утверждать, что не поступила бы на ее месте так же.
– Эмили… я до сих пор помню ее так ясно! А ведь со дня ее смерти прошло более ста двадцати лет. Ей тогда едва минуло двадцать два. Третья дочь небогатого сельского священника. Настоящая северная красавица: черные волосы, белая кожа. У нас с ней глаза были одного цвета. Я знала ее с семнадцати лет, ради нее я купила крошечный замок, единственный в том краю Польши. Думала, мы будем жить в нем, когда она станет одной из нас, - горько улыбнулась Лазель. - В итоге он стал ее склепом и погребальным костром.
В ее глазах сверкнуло что-то подозрительно похожее на слезы. Но они моментально были высушены полыхнувшим пламенем гнева. Из-за него на миг сами глаза стали двумя чашами зеленого огня. Глядя в них, Алекса подумала, что тот вампир, по чьей вине погибла Эмили, совершил большую ошибку, которая будет стоить ему жизни. В этом пламенном взоре отражалось, что он уже мертв, только еще не знает об этом. Алекса смогла сказать лишь одно:
– Мне очень жаль.
– Спасибо, - слабо улыбнулась Лазель, накрыв ее руку своей. - Но я вывалила на тебя слишком много проблем. Это не дело.
– Да все нормально. Каждому иногда бывает нужно, чтобы его выслушали.
– Надо отдать тебе должное, ты очень хороший слушатель, - все с той же улыбкой проговорила Лазель, а потом уже тише добавила, - и, наверное, такой же хороший друг.
– Уж чего не знаю - того не знаю, - рассмеялась Алекса. - Друзей у меня очень немного.
– А их и не должно быть много, настоящих друзей, - задумчиво произнесла Лазель, устремив взор куда-то вдаль.
– Слушай, раз уж мы решили держаться вместе, давай сходим завтра на какую-нибудь оперу. Стыдно сказать, я еще ни разу не слышала оперу, исполняемую на русском языке.
– С радостью. Продолжим наш маскарад в светском обществе?
– О, да! - снова рассмеялась Алекса. - Давно моя персона не вызывала такого интереса у людей. С тех самых пор, как я жила в Венеции, но там это имело меньшие масштабы. А здесь, в Петербурге… И эта известность получена благодаря тебе.
– Да-а… Внимание императрицы - за него многие готовы жизнь отдать, - усмехнулась Лазель. - Но мне от этого не слишком много пользы. Ты знаешь, менее всего я стремилась быть узнанной. А что произошло в Венеции?
– Так случилось, что я помогла одному дворянину отбиться от шайки разбойников, и людская молва вознесла меня чуть ли не в ранг национального героя. Делать им было нечего!
– Смешно. Ты так возмущенно говоришь об этом, будто они обвинили тебя во всех смертных грехах.
– Я не ищу славы, она скорее меня тяготит, - пожала плечами Алекса. - Поэтому я ношу звание вампира-одиночки и довольна этим.
– Это удивляет многих: как вампир сильнейшего клана, птенец самой королевы, - и совершенно не амбициозен, - согласилась Лазель. - Но, узнав тебя, я поняла, что ты никогда не будешь плыть по течению, это противоречит твоей сути. Ты предпочитаешь идти своим собственным путем. И не исключено, что когда-нибудь он приведет тебя в кресло магистра города, а может и выше.
– Ну нет, - рассмеялась вампирша веселым искрящимся смехом, - это уж точно не мое.
– Кто знает, что случится через век или несколько веков?
Вампирша хотела познакомить Сергея с Лазель, но как-то так получалось, что эти двое никак не могли встретиться, словно рок какой-то! Вот и сегодня Алекса только рассталась со своей новой подругой, проехала буквально метров сто, как встретила Сергея. Вернее сначала она его почувствовала, а потом с ней поравнялся всадник.
– Привет, - голос Сергея, как всегда, был пронизан смешинками, как кекс изюминками.
– Привет, - отозвалась вампирша, придержав поводья.
– Что-то ты совсем стала забывать друзей.
– Неправда, - возмутилась Алекса, вздергивая подбородок. - Просто у меня есть и другие дела и увлечения.
– О, как интересно! - они ехали совсем рядом, будто их лошади были в одной упряжи. - Расскажешь?
– Сначала догони!
В ее глазах вспыхнули задорные искры, она пришпорила коня и вихрем умчалась вперед, лишь снег взметнулся из-под копыт. Но Сергей не собирался отставать и тут же рванул следом. До дома Алексы, этого импровизированного финиша, они доехали практически одновременно, ну с небольшим опережением инициаторши этих гонок.
– Отличная у тебя лошадка, - искренне похвалил Сергей, спешившись. - Где ты ее купила?
– Где купила - там уже нет, - усмехнулась Алекса, тоже покинув седло. - Но, насколько я поняла, тебе грех жаловаться на своего жеребца. Английский?
– Да, - подтвердил он, потрепав животное по морде и отдав поводья конюху.
Они вошли в дом и тотчас были окутаны теплом. Комнаты были жарко натоплены, аж окна запотели. Так что и намека не осталось на царящий за ними мороз. Их встретила горничная с вопросом, не желают ли господа отужинать. Естественно, оба отказались, а Алекса попросила их не беспокоить.
Едва они расположились в гостиной, как Сергей произнес:
– Тебя постоянно видят в обществе какой-то вампирши. Я тоже видел вас однажды, правда ее разглядел не слишком хорошо. Но и этого хватило, чтобы понять, что она симпатичная и очень сильна. Магистр, не меньше. Но кто она? - видно его так и распирало любопытство.
– Мой друг, - просто ответила Алекса, расстегивая пуговицы камзола.
– Друг и все? - переспросил Сергей, а взгляд его неотрывно следил за движениями проворных пальцев вампирши.
– А ты чего ожидал услышать?
– Ну хотя бы историю о том, как вы познакомились. Это произошло в Петербурге?
– Нет, по дороге.
– И кто она? Почему я ее не знаю, во всяком случае не узнал?
– Не можешь же ты знать всех вампиров мира! - усмехнулась Алекса. - Она самый удивительный вампир из всех, кого я когда-либо встречала. Разве что кроме нашей создательницы.
– Та-а-ак, - протянул Сергей, подсаживаясь поближе. - С этого момента я прошу поподробнее!
– А что подробнее? Лазель просто не похожа на всех остальных. Во всех смыслах, - вампирша вовсе не собиралась пересказывать Сергею все то, что ее подруга рассказала ей. Во-первых, она не спросила на то ее разрешения, и это главное. Чужих секретов Алекса никогда не выдавала, да и своих тоже.
– Значит, ее зовут Лазель… что-то знакомое… но не могу вспомнить. Откуда она? Из какого клана?
– Слушай, я не собираюсь выкладывать тебе всю ее подноготную в трех экземплярах. Да и я сама не стремилась узнать о ней все и сразу. Она просто моя подруга.
– Вот всегда ты так! - насупился Сергей, но эта хмурость была наигранной.
– Если всегда, то тебе пора бы уже привыкнуть, - усмехнулась Алекса.
– Ну почему я совершенно не могу на тебя рассердиться?
– Я-то откуда знаю? - со смехом развела руками вампирша. Отсмеявшись, она спросила, - А у тебя-то как дела? Как личная жизнь? Неужели ты еще не очаровал ни одну здешнюю женщину?
– Нет, - а по его лицу промелькнула какая-то тень, но он поспешно придал ему веселость, так что Алекса ничего не успела заметить и воскликнула:
– Вот уж ни за что не поверю! Ты же здесь не первый год.
– Это да. Но нет, я подобному не потворствую.
Алекса подозрительно посмотрела на него, потом спросила:
– Ты случайно не ударялся головой ни обо что тяжелое? Может, в ночи на столб налетел? Рассуждаешь как монах или евнух! Право слово! Неужели все из-за того происшествия в прошлом?
– Нет, пусть прошлое остается прошлым, - покачал головой Сергей, но глаза его стали грустными. Алекса знала, что давно, около полутора веков назад, у него произошла большая трагедия. С девушкой, которую он полюбил и сделал вампиром, случилось несчастье. Она погибла. Из-за этого Сергей долгое время был сам не свой.
– Хорошо, если так.
Они еще долго разговаривали, потом Сергей ушел.
Уже рассветало. Вампир неспешно ехал по городу. Конь под ним то и дело пофыркивал, словно предлагал снова устроить гонку, но Сергей не поддавался. На его лице застыло задумчивое выражение.
Его мысли занимала Алекса, и причина была не только в том, что они только что виделись. Это продолжалось уже несколько лет. Он любил эту свободолюбивую вампиршу. Сергей понял это, когда получил от нее письмо, в котором Алекса сообщала, что возвращается в Россию. Правда, это возвращение затянулось на пару десятков лет. Он был готов уже сам ехать ей на встречу.
Но осознание своих чувств стало для Сергея нелегким испытанием. Они с Алексой были друзьями не один год, не одно десятилетие, и он успел хорошо узнать ее. Сергей не решался признаться ей, так как даже представить не мог, как та это воспримет. А он не хотел разрушать их дружбу.
Он даже разговаривал с Менестрес, их создательницей, об этом, но та не смогла ничего ему посоветовать. Вернее сказала, что он должен разобраться сам. Также королева заметила, что Алекса очень свободолюбива и независима, во всяком случае, старается быть таковой. Она похожа на вольный ветер, и то, что привычно для других женщин - для нее может быть неприемлемо. Вампир сильной воли.
Сергей был согласен с каждым этим словом. Ведь это-то его и привлекало. Но любить он пока решил тайно, скрывая свои чувства. Иногда он даже думал, что это хорошо, что они видятся не слишком часто, и в тоже время сожалел об этом. Порой, как сегодня, ему приходилось не легко. Почему-то он с тревогой слушал рассказ Алексы о ее новой подруге. И эта тревога была подозрительно похожа на ревность, хотя и повода вроде никакого не было. К тому же Сергей как никто другой знал, что Алекса не потерпит никаких собственнических отношений по отношению к себе.
Так что он поглубже спрятал свои чувства, чтобы никак себя не выдать. Терпения Сергею было не занимать. К тому же в его распоряжении находилось все время мира.
Алекса тоже поддалась этому праздничному азарту, во многом благодаря Лазель. Именно она уговорила ее приобрести огромную пушистую ель, которая с трудом влезла в гостиную. Когда они ее затаскивали в дом (действовали сами, так как все слуги были распущены на время праздников), Алекса сказала:
– Все это напоминает мне картину: негры ночью воруют уголь.
– Да ладно. Зато красиво будет и по-праздничному.
– Мда? - задумчиво протянула вампирша, устанавливая ель в углу гостиной.
– Именно. Ты же видела, она у меня тоже стоит.
– Ну установили мы ее, дальше что? Как-то она здесь не пришей кобыле хвост, - заметила Алекса. Она стояла в рубашке, коротких штанах и сапогах, уперев руки в боки. Камзол валялся на кресле, так как в нем елку устанавливать ей показалось очень неудобным.
– Конечно, - согласилась Лазель. - Ее ведь еще нарядить надо!
– Можно глупый вопрос?
– Ну?
– Чем?
– Хм. Все продумано! - она жестом фокусника достала ящик, невесть откуда взявшийся, в котором что-то сверкало сквозь клочки бумаги. Наверное, чтобы не побилось.
– Как ты это сюда протащила? - Алекса удивленно пялилась на ящик.
– Легко. Пока ты с елкой возилась. Ну-с, приступим?
– Давай, - сдалась вампирша.
Вешая очередную игрушку на разлапистую ель, Алекса произнесла:
– Почему у меня такое ощущение, что я впала в детство?
– Во времена нашего детства еще не праздновали Рождество с таким размахом. Жаль… Весело! Разве нет?
– Весело-весело, - рассмеялась вампирша, запустив руку в ящик чуть ли не по локоть. - Слушай, а украшения-то кончились, только вот это осталось. Куда вешать?
"Вот этим" оказалась стеклянная фигурка ангела в белоснежных одеяниях.
– Это на самую верхушку.
– Ну на верхушку, так на верхушку, - вздохнула Алекса. Чтоб это выполнить, пришлось немного полевитировать. - Уф. Вроде все.
– Да, похоже на то.
– Ну, слава Богу, - вампирша рухнула на диван.
– Только не говори, что ты устала! Ни за что не поверю! - отозвалась Лазель, присаживаясь рядом. - Ой, постой! У тебя все волосы в бумажной мишуре и каких-то блестках!
– Да? А так? - Алекса встряхнула волосами.
– Все равно. Дай помогу.
Лазель запустила руки в волосы подруги, чтобы вынуть из них бумажные клочки. Но получалось не очень, так как волосы были собраны в хвост. Наконец, Лазель сказала:
– Я распущу их? Иначе, боюсь, ничего не выйдет.
– Хорошо.
Она потянула черную ленту, развязывая замысловатый узел. Волосы Алексы золотой волной рассыпались по плечам. Пальцы Лазель нежно перебирали их, избавляя от мишуры. Она сказала:
– У тебя очень красивые волосы, как золотой шелк. Но почему ты не носишь их распущенными?
– Как-то не привыкла, - пожала плечами Алекса. - К тому же я практически всегда в мужском платье, и распущенные волосы не слишком подходят к этому образу, - ее успокаивали ласковые прикосновения Лазель, погружали в какое-то умиротворение, оттого даже речь стала неспешной. Хотелось закрыть глаза и отдаться на волю этого чувства. На краткий миг Алекса так и поступила. Голос подруги донесся как-то издалека:
–Я понимаю. Сама, когда в мужском обличье, убираю волосы, но не всегда.
– Но тебе не нужно опасаться разоблачения.
– Это верно.
– К тому же, когда я долго хожу с распущенными волосами, они начинают меня жутко нервировать. Так бы и отрезала!
– Нет, что ты! Это было бы преступлением! - жарко возразила Лазель. Пока они болтали, она расчесала Алексе волосы и заплела их во французскую косу.
– Так, елку мы поставили, что дальше? - спросила вампирша, задрав голову, чтобы посмотреть в лицо стоявшей за ее спиной подруге.
– Люди вовсю празднуют святки.
– Предлагаешь к ним присоединиться? - лукаво поинтересовалась Алекса.
– Почему нет? Пошли!
Они снова вышли на улицу, где народ, не смотря на поздний час, веселился вовсю. Катались на санках, пели, колядовали, а в небе то и дело вспыхивали фейерверки. Все дышало жизнью, праздником.
Глядя на всю эту круговерть и принимая в ней непосредственное участие, Алекса поняла, что проголодалась. Но она не хотела прерывать их прогулку с Лазель. Голод еще мог подождать.
Они проходили мимо целого ряда лоточников, где Лазель вдруг купила большой пряник.
– Ты что, решила перекусить? - подшутила над ней Алекса.
– Нет, конечно. Просто от него так забавно пахнет.
– Корица, насколько я понимаю.
– Не только. Еще мед, сахарная глазурь… Хм, я еще помню вкус меда… и корицы тоже, - мечтательно проговорила Лазель.
– Тебе не хватает вкуса еды?
– Очень редко. Помню, когда я только стала вампиром, меня очень удивляло, что запах еды по-прежнему приятен, но не вызывает никаких привычных эмоций. А если даже попробуешь, то вкус будет отвратительным. Да, меня предупреждали об этом, но столкнуться с этим в реальности… Поначалу было не просто.
– Но уже первая охота делает эту потерю незначительной, - добавила Алекса.
– О, да! Любое лакомство ничтожно по сравнению со вкусом крови, - улыбнулась Лазель.
Они переглянулись, прекрасно поняв друг друга. Дальнейшие слова были ни к чему.
Один из неумело пущенных снежков угодил прямо в спину Алексе. Она резко обернулась. Смех замер на устах детей, они испуганно смотрели на вампиршу. Тот, который бросил снежок, подошел к ней, пролепетав:
– Простите, господин. Я не хотел! Простите.
Это был мальчик лет семи с огромными зелеными глазами и непослушными рыжими волосами. Он напомнил Алексе кое-кого, кого она знала очень давно. Она сказала, улыбнувшись:
– Ничего страшного, - потом вампирша придала своему лицу наигранную мрачность и добавила, - Разве что…
С этими словами она быстро слепила снежок и кинула его в ребят, конечно лишь в сотую долю своей силы, вызвав их веселый визг. Снежная возня тотчас возобновилась с шумом и гамом.
Когда Алекса все же добралась до дверей дома Лазель, то была в снегу чуть ли не с ног до головы. Эта снежная забава немало ее позабавила. Даже сейчас искорки смеха продолжали мерцать в ее глазах.
Лазель открыла ей еще до того, как Алекса постучала, и на ее лице тоже отражалась веселость. Она проговорила:
– Алекса! Я так рада, что ты пришла! Проходи скорее, - сегодня, как и вчера, она была в своем истинном облике. Наряд вампирши состоял из длинного платья изумрудно-зеленой парчи, застегивающегося под самое горло. Довольно простое, с практически не затянутым корсетом. А ее волосы свободно спадали на плечи, лишь у висков прихваченные изумрудными заколками.
Лазель сама помогла Алексе снять плащ и проворно отряхнула его от снега, проговорив:
– Ты так весело и просто возилась с теми детьми, - в ее голосе промелькнуло что-то очень похожее на грусть, но ни в глазах, ни на лице ничего подобного и в помине не было.
– Почему нет? - едва заметно улыбнулась Алекса. - У всех нас когда-то было детство.
– У меня о моем остались довольно смутные воспоминания, хотя и приятные, - как-то безразлично пожала плечами Лазель, и уже совсем другим тоном добавила, - Там, на улице, с теми детьми, ты совсем не походила на вампира.
– Это плохо? - подняла бровь Алекса, садясь на диван и вытягивая ноги к огню.
– Нет, просто очень непохоже на наших. Большинство вампиров, даже едва разменявшие второе столетие, такие чопорные. Будто, когда их сделали вампирами, то, по меньшей мере, возвели в титул императора! Ты совсем не такая.
– Мне это уже говорили, - улыбнулась вампирша. - Я знаю, что многие считают меня страной.
– Ну, это уже их проблемы.
– Я тоже так считаю, - и обе невольно рассмеялись. Смех Лазель походил на звон горного ручья. Алекса подумала, какой же он эффект должен производить на обычных людей, если даже у нее от него теплело на душе.
Тут вампирша вспомнила вопрос, который хотела задать прошлой ночью, но как-то не успела. Теперь времени было предостаточно, так что Алекса произнесла:
– Лазель, можно спросит тебя об одной вещи?
– Конечно, спрашивай о чем хочешь.
– Вчера, на балу, у меня создалось такое ощущение, что Екатерина II тебя узнала, но что-то смутило ее.
Лазель ответила не сразу. Присела возле вампирши, поправила юбки, только потом подняла голову и сказала, усмехнувшись, но усмешка вышла какая-то грустная:
– Это давняя история. Конечно, по нашим меркам не очень, но все же. Прошло уже более двадцати лет. Императрице не обозналась, хотя сама, безусловно, думает иначе. Я хорошо знаю ее… знала. Тогда она еще не была императрицей, да и по-русски практически не говорила. Дочь знатного, но небогатого рода Софья Фредерика Ангальт-Цербстская. Фике - так ее звали все. Молоденькая девушка четырнадцати лет.
Я была вынуждена остановиться в их замке из-за сильной снежной бури. Ехать куда-либо было немыслимо. Тогда я тоже, как и сейчас, носила титул князя и была в своем другом образе.
Мы с юной Фике быстро нашли общий язык, чему ее родители были только рады.
– Она в тебя влюбилась, - понимающе кивнула Алекса.
– Да. Но и мое сердце не было к ней безразлично. Я всерьез думала над тем, не сделать ли ее одной из нас, и все же чувствовала, что этому не суждено случиться. Я почти физически ощущала, что ей уготована великая судьба. И это подтвердилось, когда гонец привез пакет, в котором говорилось, что ее призывают к российскому двору в качестве будущей супруги Петра III. Я сама сопровождала ее до самой границы с Россией, где мы и расстались. Этот путь был нашим медовым месяцем и прощанием одновременно.
При этих словах Алекса кашлянула, проговорив:
– А я-то слышала, что жена Петра III еще чуть ли не три года после свадьбы сохраняла невинность.
– Ну, - рассмеялась Лазель. - Существует много других способов получить удовольствие, не нарушая физической невинности. Ими мы и воспользовались.
На это Алекса понимающе усмехнулась, а Лазель продолжала рассказ:
– Потом мы расстались. Конечно, она умоляла меня не оставлять ее, да и у меня на душе было хреново, но я не поддалась. Я чувствовала, что у меня нет права мешать ее великой судьбе. К тому же я не была уверена на сто процентов, что она сможет стать хорошим вампиром. В связи с этим мы должны были расстаться, иначе последствия могли быть гораздо хуже.
– Похоже, она тоже в конце-концов это поняла.
– Хорошо, если так. Я не раз втолковывала ей слова Генриха Наваррского: "Париж стоит мессы". А российский престол стоит и больших жертв.
– Твой урок пошел ей на пользу. И все-таки она тебя узнала, даже спустя все эти годы.
– Узнала, - вздохнула Лазель. - Но теперь это дело прошлое. Конечно, в связи с этим, в мужском теле я при дворе появляться не могу.
– Да, риск не оправдан, - согласилась Алекса. - Если ты, конечно, не хочешь снова…
– Нет, - категорично ответила Лазель. - В одну воду два раза не входят.
– Ты сожалеешь об этом?
– Нет. Не знаю… Наверное, она просто была первой после той трагедии, на которую я посмотрела другими глазами. Она была так юна и невинна. Из нее, как из податливой глины, можно было сотворить практически все, что угодно. А в этом всегда есть соблазн. Но этот соблазн зачастую разрушителен, к тому же мне не нужна была дочь. Хорошо я вовремя это поняла. А теперь во всем этом нет смысла.
– То есть сейчас ты бы уже не предложила ей стать одной из нас?
– Нет. Это было бы прямым вмешательством в человеческую историю, а это неправильно. Она принадлежит этой стране, этому народу.
– Я не совсем это имела в виду. Мой вопрос касался скорее чувств…
– Поняла, - кивнула Лазель. - Чувств почти не осталось. Это было увлечением, во всяком случае сейчас я пришла именно к этому выводу.
Алекса слушала, и ей даже как-то не верилось, что у них завязался такой откровенный разговор. Словно они были давними подругами. Немногие люди или вампиры вызывали ее уважение и желание общаться, но Лазель это удалось.
– Скажи, Алекса, ты путешествуешь одна, но у тебя есть… кто-нибудь?
– Нет, - просто ответила вампирша. - Сейчас я принадлежу сама себе и этим довольна.
– А твои птенцы?
– У меня их очень мало, и все уже полностью самостоятельны, так что нет нужды таскать их за собой.
– В этом мы похожи, - улыбнулась Лазель. - Но тебе не бывает одиноко?
– Одиночество - моя суть, как мне кажется. Я привыкла жить одна. Исключение, наверно, могут составить лишь те времена, когда я была с Менестрес.
– И долго ты жила под патронажем нашей королевы?
– Больше полутора веков, потом я отправилась на поиски собственного жизненного пути, - как же Алекса не любила говорить об этом! Видно, что-то отразилось на ее лице, так как Лазель сказала:
– Я вижу, тебе неприятна эта тема. Тебе было плохо в те времена?
– О, нет! - рассмеялась Алекса, ее взгляд сделался мечтательным. - Те времена были одними из самых счастливых.
Как и в прошлый раз, когда речь заходила об этом, Лазель не пустилась в дальнейшие расспросы, а просто перевела разговор на другую тему. Такта ей было не занимать. Она вдруг предложила:
– Давай прогуляемся? Вот и снег перестал.
– Хорошо, идем, - Алекса всегда была легкой на подъем.
Спустя четверть часа они обе вышли на улицу. С веселой улыбкой на губах Алекса церемонно предложила Лазель руку, сказав при этом:
– Прошу, моя леди.
– Благодарю, - ответила та, и обе рассмеялись.
Они шли по заснеженным улицам, окутанные этим смехом, как одним плащом на двоих. Порой им казалось, что город опустел, и нет никого кроме них. Хотя, конечно же, это было не так. Во многих окнах все еще горел свет, оттуда доносились тихие разговоры. Иногда проезжала карета или быстрым шагом проходил прохожий. Но вампирши почти не замечали их. Они шли, два сверхъестественных существа, одновременно принадлежащие и нет к этому миру.
Ноги сами привели их в небольшой парк, где стояли голые, присыпанные снегом деревья. Рассматривая их, Лазель вдруг спросила:
– А ты никогда не была на Мальте?
– Однажды, давно. Заезжала на пиратском корабле.
– Пираты, - понимающе кивнула вампирша. - Один из моих учителей в прошлом тоже был пиратом. Подумать только, в те времена я даже не знала, как выглядит снег! Эмили научила меня любить его…
– Так звали ту, за которую ты мстишь? - осторожно спросила Алекса.
– Да, - Лазель поймала одинокую снежинку и смотрела, как та тает на ее ладони.
– Извини, тебе, наверное, неприятно говорить об этом. Прости мою бестактность.
– Ничего страшного. Когда-то одно это имя причиняло мне невыносимую боль, сейчас легче. Наверное, я созрела говорить об этом. Я делаю это не для того, чтобы причинить себе лишнюю боль, а чтобы подстегнуть свой гнев, жажду мести. Раньше я больше всего боялась, что забуду, и огонь моей мести потухнет. Но теперь я понимаю, что он будет гореть до тех пор, пока жива я, хотя и не застилает больше остальной мир.
Алекса слушала Лазель, поражаясь ее силе воли. Конечно, может, она где-то и перебарщивала в своем всепоглощающем желании отомстить. Но, с другой стороны, Алекса не могла утверждать, что не поступила бы на ее месте так же.
– Эмили… я до сих пор помню ее так ясно! А ведь со дня ее смерти прошло более ста двадцати лет. Ей тогда едва минуло двадцать два. Третья дочь небогатого сельского священника. Настоящая северная красавица: черные волосы, белая кожа. У нас с ней глаза были одного цвета. Я знала ее с семнадцати лет, ради нее я купила крошечный замок, единственный в том краю Польши. Думала, мы будем жить в нем, когда она станет одной из нас, - горько улыбнулась Лазель. - В итоге он стал ее склепом и погребальным костром.
В ее глазах сверкнуло что-то подозрительно похожее на слезы. Но они моментально были высушены полыхнувшим пламенем гнева. Из-за него на миг сами глаза стали двумя чашами зеленого огня. Глядя в них, Алекса подумала, что тот вампир, по чьей вине погибла Эмили, совершил большую ошибку, которая будет стоить ему жизни. В этом пламенном взоре отражалось, что он уже мертв, только еще не знает об этом. Алекса смогла сказать лишь одно:
– Мне очень жаль.
– Спасибо, - слабо улыбнулась Лазель, накрыв ее руку своей. - Но я вывалила на тебя слишком много проблем. Это не дело.
– Да все нормально. Каждому иногда бывает нужно, чтобы его выслушали.
– Надо отдать тебе должное, ты очень хороший слушатель, - все с той же улыбкой проговорила Лазель, а потом уже тише добавила, - и, наверное, такой же хороший друг.
– Уж чего не знаю - того не знаю, - рассмеялась Алекса. - Друзей у меня очень немного.
– А их и не должно быть много, настоящих друзей, - задумчиво произнесла Лазель, устремив взор куда-то вдаль.
– Слушай, раз уж мы решили держаться вместе, давай сходим завтра на какую-нибудь оперу. Стыдно сказать, я еще ни разу не слышала оперу, исполняемую на русском языке.
– С радостью. Продолжим наш маскарад в светском обществе?
– О, да! - снова рассмеялась Алекса. - Давно моя персона не вызывала такого интереса у людей. С тех самых пор, как я жила в Венеции, но там это имело меньшие масштабы. А здесь, в Петербурге… И эта известность получена благодаря тебе.
– Да-а… Внимание императрицы - за него многие готовы жизнь отдать, - усмехнулась Лазель. - Но мне от этого не слишком много пользы. Ты знаешь, менее всего я стремилась быть узнанной. А что произошло в Венеции?
– Так случилось, что я помогла одному дворянину отбиться от шайки разбойников, и людская молва вознесла меня чуть ли не в ранг национального героя. Делать им было нечего!
– Смешно. Ты так возмущенно говоришь об этом, будто они обвинили тебя во всех смертных грехах.
– Я не ищу славы, она скорее меня тяготит, - пожала плечами Алекса. - Поэтому я ношу звание вампира-одиночки и довольна этим.
– Это удивляет многих: как вампир сильнейшего клана, птенец самой королевы, - и совершенно не амбициозен, - согласилась Лазель. - Но, узнав тебя, я поняла, что ты никогда не будешь плыть по течению, это противоречит твоей сути. Ты предпочитаешь идти своим собственным путем. И не исключено, что когда-нибудь он приведет тебя в кресло магистра города, а может и выше.
– Ну нет, - рассмеялась вампирша веселым искрящимся смехом, - это уж точно не мое.
– Кто знает, что случится через век или несколько веков?
* * *
Алекса сдержала свое слово, и следующим вечером они с Лазель пошли в оперу. Но это оказался далеко не последний их совместный выход в свет. Балы, ужины, театры… Им было как-то веселее вдвоем. Похоже, между ними и впрямь зародились ростки настоящей дружбы.Вампирша хотела познакомить Сергея с Лазель, но как-то так получалось, что эти двое никак не могли встретиться, словно рок какой-то! Вот и сегодня Алекса только рассталась со своей новой подругой, проехала буквально метров сто, как встретила Сергея. Вернее сначала она его почувствовала, а потом с ней поравнялся всадник.
– Привет, - голос Сергея, как всегда, был пронизан смешинками, как кекс изюминками.
– Привет, - отозвалась вампирша, придержав поводья.
– Что-то ты совсем стала забывать друзей.
– Неправда, - возмутилась Алекса, вздергивая подбородок. - Просто у меня есть и другие дела и увлечения.
– О, как интересно! - они ехали совсем рядом, будто их лошади были в одной упряжи. - Расскажешь?
– Сначала догони!
В ее глазах вспыхнули задорные искры, она пришпорила коня и вихрем умчалась вперед, лишь снег взметнулся из-под копыт. Но Сергей не собирался отставать и тут же рванул следом. До дома Алексы, этого импровизированного финиша, они доехали практически одновременно, ну с небольшим опережением инициаторши этих гонок.
– Отличная у тебя лошадка, - искренне похвалил Сергей, спешившись. - Где ты ее купила?
– Где купила - там уже нет, - усмехнулась Алекса, тоже покинув седло. - Но, насколько я поняла, тебе грех жаловаться на своего жеребца. Английский?
– Да, - подтвердил он, потрепав животное по морде и отдав поводья конюху.
Они вошли в дом и тотчас были окутаны теплом. Комнаты были жарко натоплены, аж окна запотели. Так что и намека не осталось на царящий за ними мороз. Их встретила горничная с вопросом, не желают ли господа отужинать. Естественно, оба отказались, а Алекса попросила их не беспокоить.
Едва они расположились в гостиной, как Сергей произнес:
– Тебя постоянно видят в обществе какой-то вампирши. Я тоже видел вас однажды, правда ее разглядел не слишком хорошо. Но и этого хватило, чтобы понять, что она симпатичная и очень сильна. Магистр, не меньше. Но кто она? - видно его так и распирало любопытство.
– Мой друг, - просто ответила Алекса, расстегивая пуговицы камзола.
– Друг и все? - переспросил Сергей, а взгляд его неотрывно следил за движениями проворных пальцев вампирши.
– А ты чего ожидал услышать?
– Ну хотя бы историю о том, как вы познакомились. Это произошло в Петербурге?
– Нет, по дороге.
– И кто она? Почему я ее не знаю, во всяком случае не узнал?
– Не можешь же ты знать всех вампиров мира! - усмехнулась Алекса. - Она самый удивительный вампир из всех, кого я когда-либо встречала. Разве что кроме нашей создательницы.
– Та-а-ак, - протянул Сергей, подсаживаясь поближе. - С этого момента я прошу поподробнее!
– А что подробнее? Лазель просто не похожа на всех остальных. Во всех смыслах, - вампирша вовсе не собиралась пересказывать Сергею все то, что ее подруга рассказала ей. Во-первых, она не спросила на то ее разрешения, и это главное. Чужих секретов Алекса никогда не выдавала, да и своих тоже.
– Значит, ее зовут Лазель… что-то знакомое… но не могу вспомнить. Откуда она? Из какого клана?
– Слушай, я не собираюсь выкладывать тебе всю ее подноготную в трех экземплярах. Да и я сама не стремилась узнать о ней все и сразу. Она просто моя подруга.
– Вот всегда ты так! - насупился Сергей, но эта хмурость была наигранной.
– Если всегда, то тебе пора бы уже привыкнуть, - усмехнулась Алекса.
– Ну почему я совершенно не могу на тебя рассердиться?
– Я-то откуда знаю? - со смехом развела руками вампирша. Отсмеявшись, она спросила, - А у тебя-то как дела? Как личная жизнь? Неужели ты еще не очаровал ни одну здешнюю женщину?
– Нет, - а по его лицу промелькнула какая-то тень, но он поспешно придал ему веселость, так что Алекса ничего не успела заметить и воскликнула:
– Вот уж ни за что не поверю! Ты же здесь не первый год.
– Это да. Но нет, я подобному не потворствую.
Алекса подозрительно посмотрела на него, потом спросила:
– Ты случайно не ударялся головой ни обо что тяжелое? Может, в ночи на столб налетел? Рассуждаешь как монах или евнух! Право слово! Неужели все из-за того происшествия в прошлом?
– Нет, пусть прошлое остается прошлым, - покачал головой Сергей, но глаза его стали грустными. Алекса знала, что давно, около полутора веков назад, у него произошла большая трагедия. С девушкой, которую он полюбил и сделал вампиром, случилось несчастье. Она погибла. Из-за этого Сергей долгое время был сам не свой.
– Хорошо, если так.
Они еще долго разговаривали, потом Сергей ушел.
Уже рассветало. Вампир неспешно ехал по городу. Конь под ним то и дело пофыркивал, словно предлагал снова устроить гонку, но Сергей не поддавался. На его лице застыло задумчивое выражение.
Его мысли занимала Алекса, и причина была не только в том, что они только что виделись. Это продолжалось уже несколько лет. Он любил эту свободолюбивую вампиршу. Сергей понял это, когда получил от нее письмо, в котором Алекса сообщала, что возвращается в Россию. Правда, это возвращение затянулось на пару десятков лет. Он был готов уже сам ехать ей на встречу.
Но осознание своих чувств стало для Сергея нелегким испытанием. Они с Алексой были друзьями не один год, не одно десятилетие, и он успел хорошо узнать ее. Сергей не решался признаться ей, так как даже представить не мог, как та это воспримет. А он не хотел разрушать их дружбу.
Он даже разговаривал с Менестрес, их создательницей, об этом, но та не смогла ничего ему посоветовать. Вернее сказала, что он должен разобраться сам. Также королева заметила, что Алекса очень свободолюбива и независима, во всяком случае, старается быть таковой. Она похожа на вольный ветер, и то, что привычно для других женщин - для нее может быть неприемлемо. Вампир сильной воли.
Сергей был согласен с каждым этим словом. Ведь это-то его и привлекало. Но любить он пока решил тайно, скрывая свои чувства. Иногда он даже думал, что это хорошо, что они видятся не слишком часто, и в тоже время сожалел об этом. Порой, как сегодня, ему приходилось не легко. Почему-то он с тревогой слушал рассказ Алексы о ее новой подруге. И эта тревога была подозрительно похожа на ревность, хотя и повода вроде никакого не было. К тому же Сергей как никто другой знал, что Алекса не потерпит никаких собственнических отношений по отношению к себе.
Так что он поглубже спрятал свои чувства, чтобы никак себя не выдать. Терпения Сергею было не занимать. К тому же в его распоряжении находилось все время мира.
* * *
Над Петербургом витал дух Нового Года и Рождества. Запах ели и сладостей закрадывался в каждый уголок. Народные гулянья продолжались до самой ночи. Бублики, пирожки, конфеты, шутихи продавали чуть ли не круглосуточно. И никакой даже самый лютый мороз не мог всему этому помешать.Алекса тоже поддалась этому праздничному азарту, во многом благодаря Лазель. Именно она уговорила ее приобрести огромную пушистую ель, которая с трудом влезла в гостиную. Когда они ее затаскивали в дом (действовали сами, так как все слуги были распущены на время праздников), Алекса сказала:
– Все это напоминает мне картину: негры ночью воруют уголь.
– Да ладно. Зато красиво будет и по-праздничному.
– Мда? - задумчиво протянула вампирша, устанавливая ель в углу гостиной.
– Именно. Ты же видела, она у меня тоже стоит.
– Ну установили мы ее, дальше что? Как-то она здесь не пришей кобыле хвост, - заметила Алекса. Она стояла в рубашке, коротких штанах и сапогах, уперев руки в боки. Камзол валялся на кресле, так как в нем елку устанавливать ей показалось очень неудобным.
– Конечно, - согласилась Лазель. - Ее ведь еще нарядить надо!
– Можно глупый вопрос?
– Ну?
– Чем?
– Хм. Все продумано! - она жестом фокусника достала ящик, невесть откуда взявшийся, в котором что-то сверкало сквозь клочки бумаги. Наверное, чтобы не побилось.
– Как ты это сюда протащила? - Алекса удивленно пялилась на ящик.
– Легко. Пока ты с елкой возилась. Ну-с, приступим?
– Давай, - сдалась вампирша.
Вешая очередную игрушку на разлапистую ель, Алекса произнесла:
– Почему у меня такое ощущение, что я впала в детство?
– Во времена нашего детства еще не праздновали Рождество с таким размахом. Жаль… Весело! Разве нет?
– Весело-весело, - рассмеялась вампирша, запустив руку в ящик чуть ли не по локоть. - Слушай, а украшения-то кончились, только вот это осталось. Куда вешать?
"Вот этим" оказалась стеклянная фигурка ангела в белоснежных одеяниях.
– Это на самую верхушку.
– Ну на верхушку, так на верхушку, - вздохнула Алекса. Чтоб это выполнить, пришлось немного полевитировать. - Уф. Вроде все.
– Да, похоже на то.
– Ну, слава Богу, - вампирша рухнула на диван.
– Только не говори, что ты устала! Ни за что не поверю! - отозвалась Лазель, присаживаясь рядом. - Ой, постой! У тебя все волосы в бумажной мишуре и каких-то блестках!
– Да? А так? - Алекса встряхнула волосами.
– Все равно. Дай помогу.
Лазель запустила руки в волосы подруги, чтобы вынуть из них бумажные клочки. Но получалось не очень, так как волосы были собраны в хвост. Наконец, Лазель сказала:
– Я распущу их? Иначе, боюсь, ничего не выйдет.
– Хорошо.
Она потянула черную ленту, развязывая замысловатый узел. Волосы Алексы золотой волной рассыпались по плечам. Пальцы Лазель нежно перебирали их, избавляя от мишуры. Она сказала:
– У тебя очень красивые волосы, как золотой шелк. Но почему ты не носишь их распущенными?
– Как-то не привыкла, - пожала плечами Алекса. - К тому же я практически всегда в мужском платье, и распущенные волосы не слишком подходят к этому образу, - ее успокаивали ласковые прикосновения Лазель, погружали в какое-то умиротворение, оттого даже речь стала неспешной. Хотелось закрыть глаза и отдаться на волю этого чувства. На краткий миг Алекса так и поступила. Голос подруги донесся как-то издалека:
–Я понимаю. Сама, когда в мужском обличье, убираю волосы, но не всегда.
– Но тебе не нужно опасаться разоблачения.
– Это верно.
– К тому же, когда я долго хожу с распущенными волосами, они начинают меня жутко нервировать. Так бы и отрезала!
– Нет, что ты! Это было бы преступлением! - жарко возразила Лазель. Пока они болтали, она расчесала Алексе волосы и заплела их во французскую косу.
– Так, елку мы поставили, что дальше? - спросила вампирша, задрав голову, чтобы посмотреть в лицо стоявшей за ее спиной подруге.
– Люди вовсю празднуют святки.
– Предлагаешь к ним присоединиться? - лукаво поинтересовалась Алекса.
– Почему нет? Пошли!
Они снова вышли на улицу, где народ, не смотря на поздний час, веселился вовсю. Катались на санках, пели, колядовали, а в небе то и дело вспыхивали фейерверки. Все дышало жизнью, праздником.
Глядя на всю эту круговерть и принимая в ней непосредственное участие, Алекса поняла, что проголодалась. Но она не хотела прерывать их прогулку с Лазель. Голод еще мог подождать.
Они проходили мимо целого ряда лоточников, где Лазель вдруг купила большой пряник.
– Ты что, решила перекусить? - подшутила над ней Алекса.
– Нет, конечно. Просто от него так забавно пахнет.
– Корица, насколько я понимаю.
– Не только. Еще мед, сахарная глазурь… Хм, я еще помню вкус меда… и корицы тоже, - мечтательно проговорила Лазель.
– Тебе не хватает вкуса еды?
– Очень редко. Помню, когда я только стала вампиром, меня очень удивляло, что запах еды по-прежнему приятен, но не вызывает никаких привычных эмоций. А если даже попробуешь, то вкус будет отвратительным. Да, меня предупреждали об этом, но столкнуться с этим в реальности… Поначалу было не просто.
– Но уже первая охота делает эту потерю незначительной, - добавила Алекса.
– О, да! Любое лакомство ничтожно по сравнению со вкусом крови, - улыбнулась Лазель.
Они переглянулись, прекрасно поняв друг друга. Дальнейшие слова были ни к чему.