Обычный семейный обед тоже не несет Николаю Степановичу ничего, кроме раздражения. Присутствуют жена, Лиза, две-три ее подруги по консерватории и Александр Адольфович Гнеккер – личность, внушающая профессору острую антипатию. Поклонник Лизы и претендент на ее руку, он бывает в доме ежедневно, но никто не знает, какого он происхождения и на какие средства живет. Продает где-то чьи-то рояли, знаком со знаменитостями, судит о музыке с большим авторитетом – приживал при искусстве, делает для себя вывод Николай Степанович.
Он с тоской вспоминает прежние, простые и веселые семейные обеды, угрюмо думает о том, что уже давно внутренняя жизнь жены и Лизы ускользнула от его наблюдения. Они давно не те, какими он знал и любил их прежде. Отчего произошла перемена – он не знает.
После обеда жена, как обычно, упрашивает его съездить в Харьков, откуда родом Гнеккер, навести там справки о его родителях и состоянии.
От чувства одиночества, от страха перед бессонницей Николай Степанович выходит из дома. Куда идти? Ответ давно ему ясен: к Кате.
Только у Кати ему тепло и уютно, только ей можно пожаловаться на свое состояние. Прежде, говорит он ей, у него было чувство короля, он мог быть снисходительным, прощал всех направо и налево. Но теперь в его голове день и ночь бродят злые мысли, приличные только рабам. Он стал не в меру строг, требователен, раздражителен. Вся его прошлая жизнь представляется ему красивой, талантливо сделанной композицией, остается только не испортить финала, встретить смерть бодро и со спокойной душой. «Но я порчу финал...»
У Кати бывает еще один гость, филолог Михаил Федорович. Он, очевидно, влюблен в нее и не решается ей в этом признаться. Он развлекает анекдотами из университетской жизни, и его злословие также раздражает Николая Степановича. Разговоры об измельчании нового поколения, об отсутствии идеалов у молодежи он прерывает резкими возражениями. Но про себя он чувствует, что злые, «аракчеевские» мысли владеют и его существом. И к собеседникам, которых он сравнил со злыми жабами, его тянет снова каждый вечер.
Наступает лето, профессор с семьей живет на даче.
Ночью по-прежнему бессонница, но днем вместо работы – чтение французских книжек. Николай Степанович знает, что такое творчество и главное его условие: чувство личной свободы. Его суждения о литературе, театре, науке метки и точны. Но мысли о близкой смерти, теперь уже через три или четыре месяца, его не оставляют. Посетители бывают те же: швейцар, прозектор; обеды с участием того же Гнеккера.
Заезжает, чтобы прокатить профессора на своем шарабане, Катя. Она понимает, что жизнь ее не складывается, что время и деньги уходят бесцельно. «Что же мне делать?» – спрашивает она. «Что ответить ей?» – размышляет Николай Степанович. Легко сказать «трудись», или «раздай свое имущество бедным», или «познай самого себя», но ведь эти общие и шаблонные советы вряд ли помогут в данном отдельном случае. По вечерам на даче у Кати бывает все тот же Михаил Федорович, влюбленный и злословящий. И Николай Степанович, прежде осуждавший нападки на университет, студентов, литературу, театр, сам теперь участвует в злословии.
Бывают страшные ночи с громом, молнией, дождем и ветром, которые в народе называются воробьиными. Одну такую ночь переживает и Николай Степанович.
Он просыпается от страха внезапной смерти, не может совладать со своим безотчетным ужасом. Вдруг слышатся не то стоны, не то смех. Прибегает жена, зовет его в комнату Лизы. Та стонет от какой-то муки, бросается отцу на шею: «Папа мой хороший... Я не знаю, что со мною... Тяжело!» «Да помоги же ей, помоги! – умоляет жена. – Сделай что-нибудь!» «Что же я могу сделать? Ничего не могу», – размышляет отец. «На душе у девочки какая-то тяжесть, но я ничего не понимаю, не знаю и только могу бормотать: – Ничего, ничего.. Это пройдет... Спи, спи...»
Спустя несколько часов он у себя в комнате, все еще не спит, слышит стук в окно. Это Катя. И у нее в эту ночь какие-то тяжелые предчувствия. Она умоляет Николая Степановича забрать у нее ее деньги и поехать куда-нибудь лечиться. После его отказа она уныло уходит.
Николай Степанович в Харькове, куда настойчиво посылала его жена. На смену состоянию злости и раздражения пришло новое: полного равнодушия. Он узнает здесь, что о Гнеккере в городе ничего не знают, но когда приходит телеграмма от жены с сообщением, что Гнеккер тайно обвенчался с Лизой, он встречает известие равнодушно. Это его пугает: ведь равнодушие – паралич души, преждевременная смерть.
Утро застает его сидящим в постели в гостиничном номере, занятым все теми же неотвязными размышлениями. Ему кажется, что он понял причину той слабости, которая привела его накануне конца к злым, рабским мыслям, а потом к равнодушию. Дело в том, что в его мыслях, чувствах, суждениях нет общей идеи, или бога живого человека. «А коли нет этого, то, значит, нет и ничего». Если нет чего-то общего, что связывало бы все в одно целое, достаточно было серьезного недуга, страха смерти, чтобы все, в чем виделись смысл и радость жизни, разлетелось в клочки. Николай Степанович окончательно сдается и решает сидеть и молча ждать, что будет.
Раздается стук в дверь, перед ним стоит Катя. Приехала, говорит она, просто так, роняет письмо от Михаила Федоровича. Потом, бледнея и сжимая руки, обращается к Николаю Степановичу: «Ради истинного Бога скажите скорее, сию минуту: что мне делать? ...Ведь вы мой отец, мой единственный друг!.. Вы были учителем! Говорите же, что мне делать?»
Николай Степанович еле стоит на ногах, он растерян.
«По совести, Катя, не знаю... Давай, Катя, завтракать».
Не получив ответа, она уходит – куда, не знает сама. И видит ее, вероятно, в последний раз.
«Прощай, мое сокровище!»
Дуэль Повесть (1891)
Попрыгунья Рассказ (1891, опубл. 1892)
Палата № 6 Повесть (1892)
Он с тоской вспоминает прежние, простые и веселые семейные обеды, угрюмо думает о том, что уже давно внутренняя жизнь жены и Лизы ускользнула от его наблюдения. Они давно не те, какими он знал и любил их прежде. Отчего произошла перемена – он не знает.
После обеда жена, как обычно, упрашивает его съездить в Харьков, откуда родом Гнеккер, навести там справки о его родителях и состоянии.
От чувства одиночества, от страха перед бессонницей Николай Степанович выходит из дома. Куда идти? Ответ давно ему ясен: к Кате.
Только у Кати ему тепло и уютно, только ей можно пожаловаться на свое состояние. Прежде, говорит он ей, у него было чувство короля, он мог быть снисходительным, прощал всех направо и налево. Но теперь в его голове день и ночь бродят злые мысли, приличные только рабам. Он стал не в меру строг, требователен, раздражителен. Вся его прошлая жизнь представляется ему красивой, талантливо сделанной композицией, остается только не испортить финала, встретить смерть бодро и со спокойной душой. «Но я порчу финал...»
У Кати бывает еще один гость, филолог Михаил Федорович. Он, очевидно, влюблен в нее и не решается ей в этом признаться. Он развлекает анекдотами из университетской жизни, и его злословие также раздражает Николая Степановича. Разговоры об измельчании нового поколения, об отсутствии идеалов у молодежи он прерывает резкими возражениями. Но про себя он чувствует, что злые, «аракчеевские» мысли владеют и его существом. И к собеседникам, которых он сравнил со злыми жабами, его тянет снова каждый вечер.
Наступает лето, профессор с семьей живет на даче.
Ночью по-прежнему бессонница, но днем вместо работы – чтение французских книжек. Николай Степанович знает, что такое творчество и главное его условие: чувство личной свободы. Его суждения о литературе, театре, науке метки и точны. Но мысли о близкой смерти, теперь уже через три или четыре месяца, его не оставляют. Посетители бывают те же: швейцар, прозектор; обеды с участием того же Гнеккера.
Заезжает, чтобы прокатить профессора на своем шарабане, Катя. Она понимает, что жизнь ее не складывается, что время и деньги уходят бесцельно. «Что же мне делать?» – спрашивает она. «Что ответить ей?» – размышляет Николай Степанович. Легко сказать «трудись», или «раздай свое имущество бедным», или «познай самого себя», но ведь эти общие и шаблонные советы вряд ли помогут в данном отдельном случае. По вечерам на даче у Кати бывает все тот же Михаил Федорович, влюбленный и злословящий. И Николай Степанович, прежде осуждавший нападки на университет, студентов, литературу, театр, сам теперь участвует в злословии.
Бывают страшные ночи с громом, молнией, дождем и ветром, которые в народе называются воробьиными. Одну такую ночь переживает и Николай Степанович.
Он просыпается от страха внезапной смерти, не может совладать со своим безотчетным ужасом. Вдруг слышатся не то стоны, не то смех. Прибегает жена, зовет его в комнату Лизы. Та стонет от какой-то муки, бросается отцу на шею: «Папа мой хороший... Я не знаю, что со мною... Тяжело!» «Да помоги же ей, помоги! – умоляет жена. – Сделай что-нибудь!» «Что же я могу сделать? Ничего не могу», – размышляет отец. «На душе у девочки какая-то тяжесть, но я ничего не понимаю, не знаю и только могу бормотать: – Ничего, ничего.. Это пройдет... Спи, спи...»
Спустя несколько часов он у себя в комнате, все еще не спит, слышит стук в окно. Это Катя. И у нее в эту ночь какие-то тяжелые предчувствия. Она умоляет Николая Степановича забрать у нее ее деньги и поехать куда-нибудь лечиться. После его отказа она уныло уходит.
Николай Степанович в Харькове, куда настойчиво посылала его жена. На смену состоянию злости и раздражения пришло новое: полного равнодушия. Он узнает здесь, что о Гнеккере в городе ничего не знают, но когда приходит телеграмма от жены с сообщением, что Гнеккер тайно обвенчался с Лизой, он встречает известие равнодушно. Это его пугает: ведь равнодушие – паралич души, преждевременная смерть.
Утро застает его сидящим в постели в гостиничном номере, занятым все теми же неотвязными размышлениями. Ему кажется, что он понял причину той слабости, которая привела его накануне конца к злым, рабским мыслям, а потом к равнодушию. Дело в том, что в его мыслях, чувствах, суждениях нет общей идеи, или бога живого человека. «А коли нет этого, то, значит, нет и ничего». Если нет чего-то общего, что связывало бы все в одно целое, достаточно было серьезного недуга, страха смерти, чтобы все, в чем виделись смысл и радость жизни, разлетелось в клочки. Николай Степанович окончательно сдается и решает сидеть и молча ждать, что будет.
Раздается стук в дверь, перед ним стоит Катя. Приехала, говорит она, просто так, роняет письмо от Михаила Федоровича. Потом, бледнея и сжимая руки, обращается к Николаю Степановичу: «Ради истинного Бога скажите скорее, сию минуту: что мне делать? ...Ведь вы мой отец, мой единственный друг!.. Вы были учителем! Говорите же, что мне делать?»
Николай Степанович еле стоит на ногах, он растерян.
«По совести, Катя, не знаю... Давай, Катя, завтракать».
Не получив ответа, она уходит – куда, не знает сама. И видит ее, вероятно, в последний раз.
«Прощай, мое сокровище!»
Дуэль Повесть (1891)
В городке на берегу Черного моря во время купания беседуют два приятеля. Иван Андреевич Лаевский, молодой человек лет двадцати восьми, делится тайнами своей личной жизни с военным доктором Самойленко. Два года назад он сошелся с замужней женщиной, они бежали из Петербурга на Кавказ, говоря себе, что начнут там новую трудовую жизнь. Но городок оказался скучным, люди неинтересными, трудиться на земле в поте лица Лаевский не умел и не желал, и поэтому с первого дня он почувствовал себя банкротом. В своих отношениях с Надеждой Федоровной он уже не видит ничего, кроме лжи, жить с нею теперь выше его сил. Он мечтает бежать назад, на север. Но и разойтись с ней нельзя: у нее нет родных, нет денег, работать она не умеет. Есть еще одна сложность: пришло известие о смерти ее мужа, что означает для Лаевского и Надежды Федоровны возможность венчаться. Добрый Самойленко именно это и советует сделать приятелю.
Все, что говорит и делает Надежда Федоровна, Лаевскому кажется ложью или похожим на ложь. За завтраком он еле сдерживает свое ((увы, здесь страница в книге оборвана – посему – судить сложно – какой там текст -)) раздражение, даже то, как она глотает молоко, вызывает в нем тяжелую ненависть. Желание поскорее выяснить отношения и бежать теперь не отпускает его. Лаевский привык находить объяснения и оправдания своей жизни в чьих-нибудь теориях, в литературных типах, сравнивает себя с Онегиным и Печориным, с Анной Карениной, с Гамлетом. Он готов то обвинять себя в отсутствии руководящей идеи, признать себя неудачником и лишним человеком, то оправдывается перед собой. Но как раньше он верил в спасение от пустоты жизни на Кавказе, так теперь считает, что стоит ему бросить Надежду Федоровну и уехать в Петербург, как он заживет культурной интеллигентной, бодрой жизнью.
Самойленко держит у себя нечто вроде табльдота, у него столуются -молодой зоолог фон Корен и только что окончивший семинарию
i Победов. За обедом разговор заходит о Лаевском. Фон Корен могу», «дает, что Лаевский так же опасен для общества, как холерная но я н
ба. Он развращает жителей городка тем, что открыто живет с го, ни, „
–л женой, пьет и спаивает других, играет в карты, множит долги,
его не делает и притом оправдывает себя модными теориями о слт _
аследственности, вырождении и прочем. Если такие, как он, размножатся, человечеству, цивилизации угрожает серьезная опасность. Поэтому Лаевского для его же пользы следовало бы обезвредить. «Во имя спасения человечества мы должны сами позаботиться об уничтожении хилых и негодных», – холодно говорит зоолог.
Смешливый дьякон хохочет, ошеломленный же Самойленко может только сказать: «Если людей топить и вешать, то к черту твою цивилизацию, к черту человечество! К черту!»
В воскресенье утром Надежда Федоровна идет купаться в самом праздничном настроении. Она нравится себе, уверена, что все встречные мужчины любуются ею. Она чувствует себя виноватой перед Лаевским. За эти два года она наделала долгов в лавке Ачмианова рублей на триста и все не собралась сказать об этом. Кроме того, уже дважды она принимала у себя полицейского пристава Кирилина. Но Надежда Федоровна радостно думает, что в ее измене душа не участвовала, она продолжает любить Лаевского, а с Кирилиным уже все порвано. В купальне она беседует с пожилой дамой Марьей Константиновной Битюговой и узнает, что вечером местное общество устраивает пикник на берегу горной речки.
По дороге на пикник фон Корен рассказывает дьякону о своих планах отправиться в экспедицию по побережью Тихого и Ледовитого океанов; Лаевский, едущий в другой коляске, бранит кавказские пейзажи. Он постоянно чувствует неприязнь к себе фон Корена и жалеет, что поехал на пикник. У горного духана татарина Кербалая компания останавливается.
Надежда Федоровна в шаловливом настроении, ей хочется хохотать, дразнить, кокетничать. Но преследования Кирилина и совет молодого Ачмианова остерегаться того омрачают ее радость. Лаевский, утомленный пикником и нескрываемой ненавистью фон Корена, срывает свое раздражение на Надежде Федоровне и называет ее кокоткой. На обратном пути фон Корен признается Самойленко, что у него рука бы не дрогнула, поручи ему государство или общество уничтожить Лаевского.
Дома, после пикника, Лаевский сообщает Надежде Федоровне о смерти ее мужа и, чувствуя себя дома как в тюрьме, уходит к Самойленко. Он умоляет приятеля помочь, дать взаймы триста рублей, обещает все устроить с Надеждой Федоровной, помириться с матерью. Самойленко предлагает помириться и с фон Кореном, но Лаевский говорит, что это невозможно. Может быть, он и протянул бы ему руку, но фон Корен отвернулся бы с презрением. Ведь это натура твердая, деспотичная. И идеалы у него деспотические. Люди для него – щенки и ничтожества, слишком мелкие для того, чтобы быть целью его жизни. Он работает, поедет в экспедицию, свернет себе там шею не во имя любви к ближнему, а во имя таких абстрактов, как человечество, будущие поколения, идеальная порода людей... Он велел бы стрелять во всякого, кто выходит за круг нашей узкой консервативной морали, и все это во имя улучшения человеческой породы... Деспоты всегда были иллюзионистами. С увлечением Лаевский говорит, что ясно видит свои недостатки и сознает их. Это поможет ему воскреснуть и стать другим человеком, и этого возрождения и обновления он страстно ждет.
Через три дня после пикника к Надежде Федоровне приходит взволнованная Марья Константиновна и предлагает ей быть ее свахой. Но венчание с Лаевским, чувствует Надежда Федоровна, сейчас невозможно. Она не может сказать Марье Константиновне всего: как запутались ее отношения с Кирилиным, с молодым Ачмиановым. От всех переживаний у нее начинается сильная лихорадка.
Лаевский чувствует себя виноватым перед Надеждой Федоровной. Но мысли об отъезде в ближайшую субботу настолько овладели им, что у Самойленко, пришедшего проведать больную, он спрашивает только о том, смог ли тот достать денег. Но денег пока нет. Самойленко решает попросить сто рублей у фон Корена. Тот, после спора, соглашается дать деньги для Лаевского, но только при условии, что он уедет не один, а вместе с Надеждой Федоровной.
На другой день, в четверг, в гостях у Марьи Константиновны, Самойленко говорит Лаевскому об условии, поставленном фон Кореном. Гости, в их числе фон Корен, играют в почту. Лаевский, машинально участвуя в игре, думает о том, как много ему приходится и еще придется лгать, какая гора лжи мешает ему начать новую жизнь. Чтобы перескочить ее в один раз, а не лгать по частям, нужно решиться на какую-то крутую меру, но он чувствует, что для него это невозможно. Ехидная записка, посланная, очевидно, фон Кореном, вызывает у него истерический припадок. Придя в себя, вечером, как обычно, он уходит играть в карты.
По пути из гостей к дому Надежду Федоровну преследует Кирилин. Он угрожает ей скандалом, если она не даст ему сегодня же свидания. Надежде Федоровне он противен, она умоляет отпустить ее, но в конце концов уступает. За ними, незамеченный, следит молодой Ачмианов.
На следующий день Лаевский идет к Самойленко, чтобы взять у него денег, так как оставаться в городе после истерики стыдно и невозможно. Застает он только фон Корена. Следует короткий разговор; Лаевский понимает, что тот знает о его планах. Он остро чувствует, что зоолог ненавидит его, презирает и издевается над ним и что он самый злейший и непримиримый враг его. Когда приходит Самойленко, Лаевский в нервном припадке обвиняет его в том, что он не умеет хранить чужие тайны, и оскорбляет фон Корена. Фон Корен как будто ждал этого выпада, он вызывает Лаевского на дуэль. Самойленко безуспешно пытается их помирить.
В вечер накануне дуэли Лаевским сначала владеет ненависть к фон Корену, потом, за вином и картами, он становится беспечен, потом им овладевает беспокойство. Когда молодой Ачмианов ведет его к какому-то домику и там он видит Кирилина, а рядом с ним Надежду Федоровну, все чувства словно исчезают у него из души.
Фон Корен в этот вечер на набережной беседует с дьяконом о различном понимании учения Христа. В чем должна заключаться любовь к ближнему? В устранении всего, что так или иначе вредит людям и угрожает им опасностью в настоящем или будущем, считает зоолог. Опасность человечеству грозит со стороны нравственно и физически ненормальных, и их следует обезвредить, то есть уничтожить. Но где критерии для различения, ведь возможны ошибки? – спрашивает дьякон. Нечего бояться промочить ноги, когда угрожает потоп, отвечает зоолог.
Лаевский в ночь перед дуэлью прислушивается к грозе за окном, перебирает в памяти свое прошлое, видит в нем только ложь, чувствует свою вину в падении Надежды Федоровны и готов умолять ее о прощении. Если бы можно было вернуть прошлое, он нашел бы Бога и справедливость, но это так же невозможно, как закатившуюся звезду вернуть опять на небо. Прежде чем ехать на дуэль, он идет в спальню к Надежде Федоровне. Она с ужасом глядит на Лаевского, но он, обняв ее, понимает, что эта несчастная, порочная женщина для него единственный близкий, родной и незаменимый человек. Садясь в коляску, он хочет вернуться домой живым.
Дьякон, выйдя рано утром, чтобы увидеть поединок, размышляет, за что могут Лаевский и фон Корен ненавидеть друг друга и драться на дуэли? Не лучше ли им спуститься пониже и направить ненависть и гнев туда, где стоном гудят целые улицы от грубого невежества, алчности, попреков, нечистоты... Сидя в полосе кукурузы, он видит, как приехали противники и секунданты. Из-за гор вытягиваются два зеленых луча, восходит солнце. Правил дуэли никто не знает точно, вспоминают описания поединков у Лермонтова, у Тургенева... Лаевский стреляет первым; боясь, как бы пуля не попала в фон Корена, делает выстрел в воздух. Фон Корен направляет дуло пистолета прямо в лицо Лаевского. «Он убьет его!» – отчаянный крик дьякона заставляет того промахнуться.
Проходит три месяца. В день своего отъезда в экспедицию фон Корен в сопровождении Самойленко и дьякона идет к пристани. Проходя мимо дома Лаевского, они говорят о происшедшей с ним перемене. Он женился на Надежде Федоровне, с утра до вечера работает, чтобы выплатить долги... Решив войти в дом, фон Корен протягивает руку Лаевскому. Он не изменил своих убеждений, но признает, что ошибся относительно своего бывшего противника. Никто не знает настоящей правды, говорит он. Да, никто не знает правды, соглашается Лаевский.
Он смотрит, как лодка с фон Кореном преодолевает волны, и думает: так и в жизни... В поисках правды люди делают два шага вперед, шаг назад... И кто знает? Быть может, доплывут до настоящей правды...
Все, что говорит и делает Надежда Федоровна, Лаевскому кажется ложью или похожим на ложь. За завтраком он еле сдерживает свое ((увы, здесь страница в книге оборвана – посему – судить сложно – какой там текст -)) раздражение, даже то, как она глотает молоко, вызывает в нем тяжелую ненависть. Желание поскорее выяснить отношения и бежать теперь не отпускает его. Лаевский привык находить объяснения и оправдания своей жизни в чьих-нибудь теориях, в литературных типах, сравнивает себя с Онегиным и Печориным, с Анной Карениной, с Гамлетом. Он готов то обвинять себя в отсутствии руководящей идеи, признать себя неудачником и лишним человеком, то оправдывается перед собой. Но как раньше он верил в спасение от пустоты жизни на Кавказе, так теперь считает, что стоит ему бросить Надежду Федоровну и уехать в Петербург, как он заживет культурной интеллигентной, бодрой жизнью.
Самойленко держит у себя нечто вроде табльдота, у него столуются -молодой зоолог фон Корен и только что окончивший семинарию
i Победов. За обедом разговор заходит о Лаевском. Фон Корен могу», «дает, что Лаевский так же опасен для общества, как холерная но я н
ба. Он развращает жителей городка тем, что открыто живет с го, ни, „
–л женой, пьет и спаивает других, играет в карты, множит долги,
его не делает и притом оправдывает себя модными теориями о слт _
аследственности, вырождении и прочем. Если такие, как он, размножатся, человечеству, цивилизации угрожает серьезная опасность. Поэтому Лаевского для его же пользы следовало бы обезвредить. «Во имя спасения человечества мы должны сами позаботиться об уничтожении хилых и негодных», – холодно говорит зоолог.
Смешливый дьякон хохочет, ошеломленный же Самойленко может только сказать: «Если людей топить и вешать, то к черту твою цивилизацию, к черту человечество! К черту!»
В воскресенье утром Надежда Федоровна идет купаться в самом праздничном настроении. Она нравится себе, уверена, что все встречные мужчины любуются ею. Она чувствует себя виноватой перед Лаевским. За эти два года она наделала долгов в лавке Ачмианова рублей на триста и все не собралась сказать об этом. Кроме того, уже дважды она принимала у себя полицейского пристава Кирилина. Но Надежда Федоровна радостно думает, что в ее измене душа не участвовала, она продолжает любить Лаевского, а с Кирилиным уже все порвано. В купальне она беседует с пожилой дамой Марьей Константиновной Битюговой и узнает, что вечером местное общество устраивает пикник на берегу горной речки.
По дороге на пикник фон Корен рассказывает дьякону о своих планах отправиться в экспедицию по побережью Тихого и Ледовитого океанов; Лаевский, едущий в другой коляске, бранит кавказские пейзажи. Он постоянно чувствует неприязнь к себе фон Корена и жалеет, что поехал на пикник. У горного духана татарина Кербалая компания останавливается.
Надежда Федоровна в шаловливом настроении, ей хочется хохотать, дразнить, кокетничать. Но преследования Кирилина и совет молодого Ачмианова остерегаться того омрачают ее радость. Лаевский, утомленный пикником и нескрываемой ненавистью фон Корена, срывает свое раздражение на Надежде Федоровне и называет ее кокоткой. На обратном пути фон Корен признается Самойленко, что у него рука бы не дрогнула, поручи ему государство или общество уничтожить Лаевского.
Дома, после пикника, Лаевский сообщает Надежде Федоровне о смерти ее мужа и, чувствуя себя дома как в тюрьме, уходит к Самойленко. Он умоляет приятеля помочь, дать взаймы триста рублей, обещает все устроить с Надеждой Федоровной, помириться с матерью. Самойленко предлагает помириться и с фон Кореном, но Лаевский говорит, что это невозможно. Может быть, он и протянул бы ему руку, но фон Корен отвернулся бы с презрением. Ведь это натура твердая, деспотичная. И идеалы у него деспотические. Люди для него – щенки и ничтожества, слишком мелкие для того, чтобы быть целью его жизни. Он работает, поедет в экспедицию, свернет себе там шею не во имя любви к ближнему, а во имя таких абстрактов, как человечество, будущие поколения, идеальная порода людей... Он велел бы стрелять во всякого, кто выходит за круг нашей узкой консервативной морали, и все это во имя улучшения человеческой породы... Деспоты всегда были иллюзионистами. С увлечением Лаевский говорит, что ясно видит свои недостатки и сознает их. Это поможет ему воскреснуть и стать другим человеком, и этого возрождения и обновления он страстно ждет.
Через три дня после пикника к Надежде Федоровне приходит взволнованная Марья Константиновна и предлагает ей быть ее свахой. Но венчание с Лаевским, чувствует Надежда Федоровна, сейчас невозможно. Она не может сказать Марье Константиновне всего: как запутались ее отношения с Кирилиным, с молодым Ачмиановым. От всех переживаний у нее начинается сильная лихорадка.
Лаевский чувствует себя виноватым перед Надеждой Федоровной. Но мысли об отъезде в ближайшую субботу настолько овладели им, что у Самойленко, пришедшего проведать больную, он спрашивает только о том, смог ли тот достать денег. Но денег пока нет. Самойленко решает попросить сто рублей у фон Корена. Тот, после спора, соглашается дать деньги для Лаевского, но только при условии, что он уедет не один, а вместе с Надеждой Федоровной.
На другой день, в четверг, в гостях у Марьи Константиновны, Самойленко говорит Лаевскому об условии, поставленном фон Кореном. Гости, в их числе фон Корен, играют в почту. Лаевский, машинально участвуя в игре, думает о том, как много ему приходится и еще придется лгать, какая гора лжи мешает ему начать новую жизнь. Чтобы перескочить ее в один раз, а не лгать по частям, нужно решиться на какую-то крутую меру, но он чувствует, что для него это невозможно. Ехидная записка, посланная, очевидно, фон Кореном, вызывает у него истерический припадок. Придя в себя, вечером, как обычно, он уходит играть в карты.
По пути из гостей к дому Надежду Федоровну преследует Кирилин. Он угрожает ей скандалом, если она не даст ему сегодня же свидания. Надежде Федоровне он противен, она умоляет отпустить ее, но в конце концов уступает. За ними, незамеченный, следит молодой Ачмианов.
На следующий день Лаевский идет к Самойленко, чтобы взять у него денег, так как оставаться в городе после истерики стыдно и невозможно. Застает он только фон Корена. Следует короткий разговор; Лаевский понимает, что тот знает о его планах. Он остро чувствует, что зоолог ненавидит его, презирает и издевается над ним и что он самый злейший и непримиримый враг его. Когда приходит Самойленко, Лаевский в нервном припадке обвиняет его в том, что он не умеет хранить чужие тайны, и оскорбляет фон Корена. Фон Корен как будто ждал этого выпада, он вызывает Лаевского на дуэль. Самойленко безуспешно пытается их помирить.
В вечер накануне дуэли Лаевским сначала владеет ненависть к фон Корену, потом, за вином и картами, он становится беспечен, потом им овладевает беспокойство. Когда молодой Ачмианов ведет его к какому-то домику и там он видит Кирилина, а рядом с ним Надежду Федоровну, все чувства словно исчезают у него из души.
Фон Корен в этот вечер на набережной беседует с дьяконом о различном понимании учения Христа. В чем должна заключаться любовь к ближнему? В устранении всего, что так или иначе вредит людям и угрожает им опасностью в настоящем или будущем, считает зоолог. Опасность человечеству грозит со стороны нравственно и физически ненормальных, и их следует обезвредить, то есть уничтожить. Но где критерии для различения, ведь возможны ошибки? – спрашивает дьякон. Нечего бояться промочить ноги, когда угрожает потоп, отвечает зоолог.
Лаевский в ночь перед дуэлью прислушивается к грозе за окном, перебирает в памяти свое прошлое, видит в нем только ложь, чувствует свою вину в падении Надежды Федоровны и готов умолять ее о прощении. Если бы можно было вернуть прошлое, он нашел бы Бога и справедливость, но это так же невозможно, как закатившуюся звезду вернуть опять на небо. Прежде чем ехать на дуэль, он идет в спальню к Надежде Федоровне. Она с ужасом глядит на Лаевского, но он, обняв ее, понимает, что эта несчастная, порочная женщина для него единственный близкий, родной и незаменимый человек. Садясь в коляску, он хочет вернуться домой живым.
Дьякон, выйдя рано утром, чтобы увидеть поединок, размышляет, за что могут Лаевский и фон Корен ненавидеть друг друга и драться на дуэли? Не лучше ли им спуститься пониже и направить ненависть и гнев туда, где стоном гудят целые улицы от грубого невежества, алчности, попреков, нечистоты... Сидя в полосе кукурузы, он видит, как приехали противники и секунданты. Из-за гор вытягиваются два зеленых луча, восходит солнце. Правил дуэли никто не знает точно, вспоминают описания поединков у Лермонтова, у Тургенева... Лаевский стреляет первым; боясь, как бы пуля не попала в фон Корена, делает выстрел в воздух. Фон Корен направляет дуло пистолета прямо в лицо Лаевского. «Он убьет его!» – отчаянный крик дьякона заставляет того промахнуться.
Проходит три месяца. В день своего отъезда в экспедицию фон Корен в сопровождении Самойленко и дьякона идет к пристани. Проходя мимо дома Лаевского, они говорят о происшедшей с ним перемене. Он женился на Надежде Федоровне, с утра до вечера работает, чтобы выплатить долги... Решив войти в дом, фон Корен протягивает руку Лаевскому. Он не изменил своих убеждений, но признает, что ошибся относительно своего бывшего противника. Никто не знает настоящей правды, говорит он. Да, никто не знает правды, соглашается Лаевский.
Он смотрит, как лодка с фон Кореном преодолевает волны, и думает: так и в жизни... В поисках правды люди делают два шага вперед, шаг назад... И кто знает? Быть может, доплывут до настоящей правды...
Попрыгунья Рассказ (1891, опубл. 1892)
Осип Иванович Дымов, титулярный советник и врач тридцати одного года, служит в двух больницах одновременно: ординатором и прозектором. С девяти часов утра и до полудня принимает больных, потом едет вскрывать трупы. Но его доходов едва хватает на покрытие расходов жены – Ольги Ивановны, двадцати двух лет, помешанной на талантах и знаменитостях в художественной и артистической среде, которых она ежедневно принимает в доме. Страсть к людям искусства подогревается еще тем, что она сама немного поет, лепит, рисует и обладает, как утверждают друзья, недопроявленным талантом во всем сразу. Среди гостей дома выделяется пейзажист и анималист Ря-бовский – «белокурый молодой человек, лет двадцати пяти, имевший успех на выставках и продавший свою последнюю картину за пятьсот рублей» (что равняется годовому доходу от частной практики Дымова).
Дымов обожает жену. Они познакомились, когда он лечил ее отца, дежуря ночами возле него. Она тоже любит его. В Дымове «что-то есть», – говорит она друзьям: «Сколько самопожертвования, искреннего участия!» «...в нем есть что-то сильное, могучее, медвежье», – говорит она гостям, вроде объясняя, почему она, артистическая натура, вышла за такого «очень обыкновенного и ничем не замечательного человека». Дымов (она не зовет мужа иначе как по фамилии, часто прибавляя: «Дай я пожму твою честную руку!» – что выдает в ней отголосок тургеневского «эмансипе») оказывается на положении не то мужа, не то слуги. Она так и называет его: «Мой милый метрдотель!» Дымов готовит закуски, мчится за нарядами для жены, которая проводит лето на даче с друзьями. Одна сцена являет верх мужского унижения Дымова: приехав после тяжелого дня на дачу к жене и привезя с собой закусок, мечтая поужинать, отдохнуть, он тут же отправляется на поезде в ночь обратно, ибо Ольга намерена на следующий день принять участие в свадьбе телеграфиста и не может обойтись без приличной шляпки, платья, цветов, перчаток.
Ольга Ивановна вместе с художниками проводит остаток лета на Волге. Дымов остается работать и посылать жене деньги. На пароходе Рябовский признается Ольге в любви, она становится его любовницей. О Дымове старается не вспоминать. «В самом деле: что Дымов? почему Дымов? какое ей дело до Дымова?» Но скоро Ольга наскучивает Рябовскому; он с радостью отправляет ее к мужу, когда ей надоедает жизнь в деревне – в грязной избе на берегу Волги. Рябовский – чеховский тип «скучающего» художника. Он талантлив, но ленив. Иногда ему кажется, что он достиг предела творческих возможностей, но иногда работает без отдыха и тогда – создает что-то значительное. Он способен жить только творчеством, и женщины для него не много значат.
Дымов встречает жену с радостью. Она не решается признаться в связи с Рябовским. Но приезжает Рябовский, и их роман вяло продолжается, вызывая в нем скуку, в ней – скуку и ревность. Дымов начинает догадываться об измене, переживает, но не подает вида и работает больше, чем раньше. Однажды он говорит, что защитил диссертацию и ему, возможно, предложат приват-доцентуру по общей патологии. По его лицу видно, что «если бы Ольга Ивановна разделила с ним его радость и торжество, то он простил бы ей все, <...> но она не понимала, что значит приват-доцентура и общая патология, к тому же боялась опоздать в театр и ничего не сказала». В доме появляется коллега Дымова Коростелев, «маленький стриженый человечек с помятым лицом»; с ним Дымов проводит все свободное время в непонятных для жены ученых разговорах.
Отношения с Рябовским заходят в тупик. Однажды в его мастерской Ольга Ивановна застает женщину, очевидно, его любовницу и решает порвать с ним. В это время муж заражается дифтеритом, высасывая пленки у больного мальчика, чего он, как врач, не обязан делать. За ним ухаживает Коростелев. К больному приглашают местное светило, доктора Шрека, но он не может помочь: Дымов безнадежен. Ольга Ивановна, наконец, понимает лживость и подлость своих отношений с мужем, проклинает прошлое, молит Бога о помощи. Коростелев говорит ей о смерти Дымова, плачет, обвиняет Ольгу Ивановну в том, что она погубила мужа Из него мог вырасти крупнейший ученый, но нехватка времени и домашнего покоя не позволили ему стать тем, кем он по праву должен быть. Ольга Ивановна понимает, что причиной смерти мужа была она, вынуждавшая его заниматься частной практикой и обеспечивать ей праздную жизнь. Она понимает, что в погоне за знаменитостями «прозевала» подлинный талант. Она бежит к телу Дымова, плачет, зовет его, понимая, что опоздала.
Рассказ заканчивается простыми словами Коростелева, подчеркивающими всю бессмысленность ситуации: «Да что тут спрашивать? Вы ступайте в церковную сторожку и спросите, где живут богаделки. Они и обмоют тело и уберут – все сделают, что нужно».
Дымов обожает жену. Они познакомились, когда он лечил ее отца, дежуря ночами возле него. Она тоже любит его. В Дымове «что-то есть», – говорит она друзьям: «Сколько самопожертвования, искреннего участия!» «...в нем есть что-то сильное, могучее, медвежье», – говорит она гостям, вроде объясняя, почему она, артистическая натура, вышла за такого «очень обыкновенного и ничем не замечательного человека». Дымов (она не зовет мужа иначе как по фамилии, часто прибавляя: «Дай я пожму твою честную руку!» – что выдает в ней отголосок тургеневского «эмансипе») оказывается на положении не то мужа, не то слуги. Она так и называет его: «Мой милый метрдотель!» Дымов готовит закуски, мчится за нарядами для жены, которая проводит лето на даче с друзьями. Одна сцена являет верх мужского унижения Дымова: приехав после тяжелого дня на дачу к жене и привезя с собой закусок, мечтая поужинать, отдохнуть, он тут же отправляется на поезде в ночь обратно, ибо Ольга намерена на следующий день принять участие в свадьбе телеграфиста и не может обойтись без приличной шляпки, платья, цветов, перчаток.
Ольга Ивановна вместе с художниками проводит остаток лета на Волге. Дымов остается работать и посылать жене деньги. На пароходе Рябовский признается Ольге в любви, она становится его любовницей. О Дымове старается не вспоминать. «В самом деле: что Дымов? почему Дымов? какое ей дело до Дымова?» Но скоро Ольга наскучивает Рябовскому; он с радостью отправляет ее к мужу, когда ей надоедает жизнь в деревне – в грязной избе на берегу Волги. Рябовский – чеховский тип «скучающего» художника. Он талантлив, но ленив. Иногда ему кажется, что он достиг предела творческих возможностей, но иногда работает без отдыха и тогда – создает что-то значительное. Он способен жить только творчеством, и женщины для него не много значат.
Дымов встречает жену с радостью. Она не решается признаться в связи с Рябовским. Но приезжает Рябовский, и их роман вяло продолжается, вызывая в нем скуку, в ней – скуку и ревность. Дымов начинает догадываться об измене, переживает, но не подает вида и работает больше, чем раньше. Однажды он говорит, что защитил диссертацию и ему, возможно, предложат приват-доцентуру по общей патологии. По его лицу видно, что «если бы Ольга Ивановна разделила с ним его радость и торжество, то он простил бы ей все, <...> но она не понимала, что значит приват-доцентура и общая патология, к тому же боялась опоздать в театр и ничего не сказала». В доме появляется коллега Дымова Коростелев, «маленький стриженый человечек с помятым лицом»; с ним Дымов проводит все свободное время в непонятных для жены ученых разговорах.
Отношения с Рябовским заходят в тупик. Однажды в его мастерской Ольга Ивановна застает женщину, очевидно, его любовницу и решает порвать с ним. В это время муж заражается дифтеритом, высасывая пленки у больного мальчика, чего он, как врач, не обязан делать. За ним ухаживает Коростелев. К больному приглашают местное светило, доктора Шрека, но он не может помочь: Дымов безнадежен. Ольга Ивановна, наконец, понимает лживость и подлость своих отношений с мужем, проклинает прошлое, молит Бога о помощи. Коростелев говорит ей о смерти Дымова, плачет, обвиняет Ольгу Ивановну в том, что она погубила мужа Из него мог вырасти крупнейший ученый, но нехватка времени и домашнего покоя не позволили ему стать тем, кем он по праву должен быть. Ольга Ивановна понимает, что причиной смерти мужа была она, вынуждавшая его заниматься частной практикой и обеспечивать ей праздную жизнь. Она понимает, что в погоне за знаменитостями «прозевала» подлинный талант. Она бежит к телу Дымова, плачет, зовет его, понимая, что опоздала.
Рассказ заканчивается простыми словами Коростелева, подчеркивающими всю бессмысленность ситуации: «Да что тут спрашивать? Вы ступайте в церковную сторожку и спросите, где живут богаделки. Они и обмоют тело и уберут – все сделают, что нужно».
Палата № 6 Повесть (1892)
В уездном городе в небольшом больничном флигеле находится палата № 6 для душевнобольных. Там «воняет кислою капустой, фитильной гарью, клопами и аммиаком, и эта вонь в первую минуту производит на вас такое впечатление, как будто вы входите в зверинец». В палате обитают пять человек. Первый – «худощавый мещанин с рыжими блестящими усами и с заплаканными глазами». Он, видимо, болен чахоткой и целый день грустит и вздыхает. Второй – Мойсейка, веселый дурачок, «помешавшийся лет двадцать назад, когда у него сгорела шапочная мастерская». Ему одному дозволяется покидать палату и ходить в город побираться, но все, что он приносит, отбирает сторож Никита (он принадлежит к числу тех людей, которые обожают во всем порядок, и потому нещадно бьет больных). Мойсейка любит всем услуживать. В этом он подражает третьему обитателю, единственному «из благородных» – бывшему судебному приставу Ивану Дмитриевичу Громову. Он из семьи зажиточного чиновника, которого с определенного момента начали преследовать несчастья. Сначала умер старший сын – Сергей. Потом он сам был отдан под суд за подлоги и растрату и вскоре умер в тюремной больнице. Младший сын Иван остался с матерью без средств. Он с трудом выучился и получил должность. Но вдруг оказался болен манией преследования и попал в палату № 6. Четвертый обитатель – «оплывший жиром, почти круглый мужик с тупым, совершенно бессмысленным лицом». Кажется, что он потерял способность мыслить и чувствовать; он не реагирует, даже когда Никита его зверски бьет. Пятый и последний обитатель – «худощавый блондин с добрым, но несколько лукавым лицом». У него мания величия, но странного свойства. Время от времени он сообщает соседям, что получил «Станислава второй степени со звездой» или какой-то совсем редкий орден вроде шведской «Полярной звезды», но говорит об этом скромно, как бы сам удивляясь.
После описания больных автор знакомит нас с доктором Андреем Ефимычем Рагиным. В ранней молодости он мечтал быть священником, но отец, доктор медицины и хирург, вынудил его стать медиком. Наружность у него «тяжелая, грубая, мужицкая», но манеры мягкие, вкрадчивые, а голос тонок. Когда он вступил в должность, «богоугодное заведение» находилось в ужасном состоянии. Страшная бедность, антисанитария. Рагин отнесся к этому равнодушно. Он умный и честный человек, но у него нет воли и веры в свое право изменять жизнь к лучшему. Сначала он работал очень усердно, но скоро заскучал и понял, что в таких условиях лечить больных бессмысленно. «Да и к чему мешать людям умирать, если смерть есть нормальный и законный конец каждого?» От этих рассуждений Рагин забросил дела и стал ходить в больницу не каждый день. У него выработался свой образ жизни. Немного поработав, больше для вида, он идет домой и читает. Через каждые полчаса выпивает рюмку водки и закусывает соленым огурцом или моченым яблоком. Потом обедает и пьет пиво. К вечеру обыкновенно приходит почтмейстер Михаил Аверьяныч, бывший богатый, но разорившийся помещик. Он уважает доктора, а прочих обывателей презирает. Доктор и почтмейстер ведут бессмысленные разговоры и жалуются на судьбу. Когда гость уходит, Рагин продолжает читать. Он читает все подряд, отдавая за книги половину жалованья, но больше всего любит философию и историю. Читая, он чувствует себя счастливым.
Однажды Рагин решил навестить палату № 6. Там он знакомится с Громовым, беседует с ним и скоро втягивается в эти беседы, часто навещает Громова и находит в разговорах с ним странное удовольствие. Они спорят. Доктор занимает позицию греческих стоиков и проповедует презрение к жизненным страданиям, а Громов мечтает покончить со страданиями, называет философию доктора ленью и «сонной одурью». Тем не менее их тянет друг к другу, и это не проходит незамеченным для остальных. Вскоре в больнице начинают судачить о посещениях доктора. Затем его приглашают на объяснение в городскую управу. Это происходит еще и потому, что у него есть конкурент, помощник Евгений Федорыч Хоботов, завистливый человек, мечтающий занять место Рагина. Формально разговор ведется о благоустройстве больницы, но на самом деле чиновники пытаются выяснить, не сошел ли доктор с ума. Рагин понимает это и сердится.
После описания больных автор знакомит нас с доктором Андреем Ефимычем Рагиным. В ранней молодости он мечтал быть священником, но отец, доктор медицины и хирург, вынудил его стать медиком. Наружность у него «тяжелая, грубая, мужицкая», но манеры мягкие, вкрадчивые, а голос тонок. Когда он вступил в должность, «богоугодное заведение» находилось в ужасном состоянии. Страшная бедность, антисанитария. Рагин отнесся к этому равнодушно. Он умный и честный человек, но у него нет воли и веры в свое право изменять жизнь к лучшему. Сначала он работал очень усердно, но скоро заскучал и понял, что в таких условиях лечить больных бессмысленно. «Да и к чему мешать людям умирать, если смерть есть нормальный и законный конец каждого?» От этих рассуждений Рагин забросил дела и стал ходить в больницу не каждый день. У него выработался свой образ жизни. Немного поработав, больше для вида, он идет домой и читает. Через каждые полчаса выпивает рюмку водки и закусывает соленым огурцом или моченым яблоком. Потом обедает и пьет пиво. К вечеру обыкновенно приходит почтмейстер Михаил Аверьяныч, бывший богатый, но разорившийся помещик. Он уважает доктора, а прочих обывателей презирает. Доктор и почтмейстер ведут бессмысленные разговоры и жалуются на судьбу. Когда гость уходит, Рагин продолжает читать. Он читает все подряд, отдавая за книги половину жалованья, но больше всего любит философию и историю. Читая, он чувствует себя счастливым.
Однажды Рагин решил навестить палату № 6. Там он знакомится с Громовым, беседует с ним и скоро втягивается в эти беседы, часто навещает Громова и находит в разговорах с ним странное удовольствие. Они спорят. Доктор занимает позицию греческих стоиков и проповедует презрение к жизненным страданиям, а Громов мечтает покончить со страданиями, называет философию доктора ленью и «сонной одурью». Тем не менее их тянет друг к другу, и это не проходит незамеченным для остальных. Вскоре в больнице начинают судачить о посещениях доктора. Затем его приглашают на объяснение в городскую управу. Это происходит еще и потому, что у него есть конкурент, помощник Евгений Федорыч Хоботов, завистливый человек, мечтающий занять место Рагина. Формально разговор ведется о благоустройстве больницы, но на самом деле чиновники пытаются выяснить, не сошел ли доктор с ума. Рагин понимает это и сердится.