Яновская Ольга. Милость богов

   – Ладонь открой, – прошипел ларг, – я позову огонь. Да смотри, не размахивай рукой, словно ошпаренный.
   Марк вытянул перед собой руку ладонью вверх и осторожно покосился на Крейна.
   – …слово огненною бурей пронесётся надо мной! – зашептал тот.
   В тот же миг на раскрытой ладони наёмника вспыхнул слабый язычок пламени.
   – Бросай!
   Когда до сцепившихся в смертельном объятии соперников оставалось два шага, Марк без замаха бросил «снаряд» в прозрачную тварь.
   Та резво откатилась от дрожащей девушки и попыталась скрыться, но не успела. Второй огненный снаряд настиг её у самой кромки воды. Зашипело, повалил густой пар. Быстротечная схватка закончилась полным исчезновением и водяного противника, и огненного снаряда.
   Наёмник подошёл к лежащей знахарке и кое-как поднял её одной рукой.
   «Надо подальше отнести её от берега, ближе к дому», – подумал Марк. Где-то на середине пути к дому девушка закашлялась и открыла глаза. Марк осторожно положил её на траву и устало опустился сам.
   – Спасибо, – сипло сказала она. – Думала, что не вырвусь. Кто ты, путник? Колдун?
   – Нет. Это всё он. – И кивнул на змея. – Он – ларг. Слышала о таких существах?
   Знахарка кивнула и улыбнулась.
   – Спасибо ещё раз. Будьте гостями в моём доме.
   Она легко, словно и не случилось ничего, поднялась на ноги, закинула за спину мокрую косу и пошла по траве к дому.
 
   В очаге весело плясало пламя, трещали прогорающие поленья, а в большом котле исходила паром пшеничная каша. Девушка поспешила смахнуть с длинного стола невесомую пыль.
   – Садитесь, гости дорогие, как раз и угощение подоспело.
   Она поставила перед Марком глубокую миску, ловко наполнила горячей кашей, сверху положила большой кусок курятины. Гость сглотнул слюну, а хозяйка достала из печи свежий, пахнущий сдобой хлеб. Большой острый нож легко резал мягкую податливую буханку, а на стол упали крошки подрумяненной корочки.
   В дверь тихо постучались, точнее робко поскреблись. Марк жестом остановил хозяйку и сам подошёл к двери, рывком распахнул. На пороге стоял Русак, он то и дело теребил край рубахи и переминался с ноги на ногу.
   – Это я, хозяин, – виновато улыбнулся он.
   – Ты где был?
   – За подмогой бегал, – ответил Русак и преданно поглядел в глаза наёмника. – Но увидел, что ты и так справился и вернулся.
   – И как же ты увидел, если убежал? С ближайшего дерева видел? Ладно, заходи уж. Авось хозяйка не прогонит.
   – Зачем прогонять, – ответила девушка. – Я гостям рада.
   И на столе появилась ещё одна миска.
   Знахарка сбегала во двор, достала из погреба молоко, сметану и сыр.
   Расставив всё перед путниками, она окинула придирчивым взглядом стол и, оставшись довольной, скромно присела на край лавки.
   Оголодавшие путники с жадностью набросились на еду, Русак ел и прихваливал, только ложка мелькала. Ящерка пристроилась на столе рядом с миской Марка, куда он положил сыр. Ларг даже прикрыл глаза от удовольствия, он неторопливо откусывал от большущего куска и смаковал угощение.
   Сытно огладив живот, Русак привалился к стене и с любопытством огляделся.
   – А скажи, хозяюшка, как тебя зовут?
   – Неждана.
   – А меня Русак, – сказал храбрый слуга, было видно, что хозяйка ему понравилась.
   – Что это за существо было? – спросил Марк, не обращая внимания на его слова.
   Девушка вздохнула и ответила:
   – Никто не знает откуда взялась эта тварь. Ещё прошлым летом заметили, что стала пропадать скотина, а потом и люди начали исчезать. – Она поглядела на Марка и продолжила: – Местные на нас думали, будто я и мои братья людей изводим. Мы ведь на отшибе живем, собирались уже покидать дом. Сегодня я пошла к озеру воды набрать. А чем кончилось вы видели.
   – Вряд ли тварь выжила, – весело сказал Русак. – Мой хозяин и его непобедимый змей – страшная сила! Кстати, нет ли у тебя нитки и иглы. Господин ранен.
   Девушка встала и подошла к полкам, наполовину занавешенным тканью. Среди плошек, мисок и кувшинов стояла резная шкатулочка. Открыв крышку, хозяйка вынула моток серых ниток и тонкую иглу.
   – Позволь мне, – она посмотрела на наёмника. – Иди к окну, здесь светлее.
   Марк с сомнением покосился на иглу, вздохнул и подошёл к знахарке. Он осторожно сел на лавку спиной к окну, словно та была из раскаленного добела металла.
   – Снимай куртку с рубахой. Или пришивать прямо к одежде? – Неждана вздохнула. – Вот что, гости дорогие, оставайтесь-ка вы у меня, отдохнёте, поедите вволю, заодно раны залечите. Служба ваша никуда не убежит.
   – А мы не служим, – прошептал Марк.
   На дворе послышались голоса, топот, стукнула входная дверь, и в комнату вошли два мужика. В избе сразу стало мало места. Марк так резко вскочил, что Неждана едва сумела удержать иглу в руке. Мужики хмуро оглядели гостей, одарили недобрыми взглядами девушку. Старший, седой бородач, повесил суму на гвоздик и сел напротив Русака. Он явно был дома. «Братья, о которых говорил перевозчик», – догадался наёмник.
   – Кто такие будете? – спросил старший. Второй держался у двери и проходить не спешил.
   Русак выпрямил спину и выпятил грудь, силясь выглядеть столь же внушительно, как и братья. Но у него выходило плохо.
   – Я целитель, – ответил он, махнув на жалкие попытки казаться больше, чем есть. – А вон тот господин с благородной сединой – наёмник. А это, – палец Русака указал на мирно дремавшую ящерицу, – ларг.
   – Врешь. Ларги вымерли давно.
   – Ему скажи, – с усмешкой ответил Русак. – Только не обижайся, если ларг осерчает, да не поглядит, что ты большой да крепкий, вмиг голову оторвёт.
   Мужик обиженно засопел и раскрыл рот для очередного вопроса, но вмешалась Неждана.
   – Я сегодня к озеру спустилась, и на меня эта тварь напала. Они спасли меня.
   Братья встревожено переглянулись.
   – Говорил же, чтобы одна не ходила, – сурово сказал старший.
   В ответ девушка виновато вздохнула и переключила внимание братьев словами:
   – Ешьте, остывает всё.
   Ящерка приоткрыла один глаз и зевнула во всю пасть. Хозяева уважительно поглядели на острые зубы, поцокали языками и, вздохнув, принялись за еду.
   Марк недовольно сморщился, но снял куртку, затем последовала рубашка. Взору Нежданы открылась прелюбопытная картина. Всю спину наёмника покрывали таинственные знаки, но совсем другое привлекло её внимание.
   – Ой, твоя спина. Кто тебя так? – воскликнула девушка.
   Темные рубцы покрывали не только спину, но и правое плечо. Наёмник был бит плетьми, и очень жестоко. Марк промолчал, только лицо посерело ещё больше.
   Неждана размотала тряпки и осторожно попробовала снять их. Тонкая корочка порвалась, и по груди и руке потекла кровь, закапала на чистый пол.
   Тёплая вода омыла плечо, и наёмнику показалось, что даже боль притупилась.
   Неждана взяла маленькую склянку, откупорила и брызнула прозрачной остро пахнущей жидкостью на рану, стянула пальцами края и стала осторожно зашивать. Игла скользила над плечом, будто не касаясь вовсе. Марк изредка шипел, как выкипающая вода в котле, что-то тихо порыкивал сквозь зубы, но терпел.
   А Неждана, врачуя, улыбалась и приговаривала:
   – Забери его муки, матушка-земля, подари свою силу, излечи раны. Пусть уйдёт печаль на семи ветрах, пусть растает тоска, как снега по весне. Что было – забудется, что будет – то сбудется.
   Грудной тихий голос убаюкивал, проникал в душу, дурманил голову. Неждана крепко перевязала рану и набросила на плечи наёмника куртку.
   – Пойдём со мной, – сказала она.
   Марк, как в тумане, вышел из дома и пошёл за Нежданой.
   – Куда ты ведёшь меня, красавица?
   Но она лишь улыбнулась в ответ, и Марк, сам не понимая отчего, доверчиво пошёл за ней.
   В глубине двора он заметил землянку, и вслед за хозяйкой спустился по ступеням.
   Всю дальнюю стену в крохотной комнате занимал крепкий дубовый стол, на нём в строгом порядке лежали травы, корешки, две толстые книги. По краям стола девушка зажгла две свечи, посередине положила прозрачный шар. На стенах Марк увидел развешенные соцветия и сухие веточки. В воздухе витали пряные сладкие запахи, к ним примешивались горечь степных цветов и аромат свежескошенной травы.
   Неждана села на лавку около стола и жестом пригласила наёмника. В больших светлых, будто выцветших глазах знахарки вспыхивали и гасли яркие искры, и заворожённый Марк опустился рядом с ней.
   – Вижу, гложет тебя тоска, – мягко сказала девушка. Тихий голос пронизывал тело воина, окутывал сладким дурманом, помогал расслабиться стянутым в тугой узел мышцам. – Доверься мне, путник. Много боли в тебе. Словно яд она разъедает тело и душу. В дороге ищешь смерти и забвения, проклинаешь богов за страшную рану, что точит силы. Я помогу излечиться, если позволишь. – Тонкие пальцы опустились на прозрачный шар, погладили гладкую поверхность. – Вернись назад, путник, переживи заново боль и отчаяние, умри и возродись для новой жизни. А я помогу.
   В шаре заклубился розовый туман. Марк, не отрываясь, смотрел в глубь странного шара и видел, как сквозь плотные кольца тумана проступают знакомые до боли очертания замка.
   И он погрузился в воспоминания…

Глава 2

Тяжесть памяти

(Несколько месяцев назад)

 
   Неслышными шагами уходил день. Багровое зарево освещало горизонт, словно пламя далёкого пожарища. Завтра будет ветренное и недоброе утро.
   На самой верхушке одной из четырёх башенок, расположенных по углам замка, единственной без крыши, ещё не достроенной, сидел Марк. Деревянная балка была не самым удобным местом, но он не жаловался. Наёмник любил забираться сюда и любоваться окрестностями с высоты птичьего полета.
   Здесь он забывал обо всём на свете. Здесь он был свободен.
   Ветер не знал преград, он налетал на крепкую фигуру воина и повисал на плечах. Плащ трепетал и то закручивался в тугой хлыст, то развевался за спиной, как огромные крылья.
   Марк чувствовал тяжесть меча за плечом, словно надёжную руку верного друга, и подставлял лицо последним лучам заходящего солнца. Он не знал другого товарища, кроме оружия, доброго, справедливого меча. Даже представить не мог, что кто-то другой протянет руку помощи, чтобы вытащить из ловушки, случись беда.
   Ветер донёс крик, воин встрепенулся и прислушался.
   – Марк!
   По двору нёсся громкий рык человека, привыкшего перекрикивать звон металла в бою, его слышали, наверное, боги на небесах.
   – Куда ты пропал? Немедленно поди сюда!
   Ухватившись за балку, Марк спрыгнул на пол крохотной комнатки и поспешил к винтовой лестнице. Узкие ступени откликнулись глухим звоном, слегка прогибаясь под весом спешащего человека, эхо подхватывало стук каблуков, ловко жонглировало им, подбрасывало и кидало в стены, как детский мячик.
   Воин пинком распахнул дверь наружу и замер перед высоким, крепким, как старый дуб, бароном Ратаем. Тот стоял, подбоченясь, и грозно хмурил широкие брови.
   – Что ты делал на башне, Марк? Подавал сигнал сыскарям Вешняка?
   – Нет, хозяин, – ответил наёмник. – Ваш давний сосед и враг не нуждается в моих сигналах. Я же на башне говорил с богами.
   Марк, конечно, врал. Но врал с честным выражением на бледном лице. Ратай удивленно крякнул, но возражать не стал.
   – Что же тебе сказали боги? Ладно, не отвечай. Вдруг обидятся, если ты расскажешь о вашей беседе. Ты мне нужен вместе с их покровительством. Так что не болтай на каждом углу о тайнах, что открывают тебе боги, а то быстро окажешься в подземном городе падальщиков. Они любят мертвечину.
   Марк молча поклонился.
   – Сегодня будешь дежурить у моей двери, – распорядился Ратай. – Что-то давненько барон Вешняк не подсылал убийц. Я начинаю беспокоиться, что он помер от своего же яда, мерзавец!
   Барон хохотнул над своей шуткой и, громко топая, ушёл.
   Марк проводил его задумчивым взглядом. Давняя вражда между бароном Ратаем и его соседом, бароном Вешняком, стала вполне обычной вещью, как восход и заход солнца, и такой же неотъемлемой частью жизни. Оба барона хотели отхватить куски земель соседа, куски побольше и пожирнее, и при этом не подавиться мечом соперника. А потому гадили друг другу с азартом гончей и таким же отсутствием ума. Они вытаптывали поля с почти созревшей пшеницей, обрекая людей на голод лютой зимой, травили зверей в лесах друг друга, подсылали убийц. Словом, развлекались в меру сил и возможностей.
   Наёмник, не глядя, потёр серебряный браслет, плотно сжимающий левое запястье, пальцами ощутил выдавленное клеймо. Принадлежность к ордену наёмников само по себе выделяло Марка, и давно приучило к тому, что воины сторонились его. Кто-то опасливо косился и сплёвывал через плечо, а потом угодливо заглядывал в глаз, а кто-то откровенно ненавидел и не желал скрывать этого.
   Отсутствие общения с людьми не пугала его. Он с самого детства привык к этому и не представлял другой жизни.
   Вздохнув, Марк пересёк двор и направился к замку. Страж покосился на наёмника и сплюнул ему под ноги. Он был здесь новичком и примкнул к тем, кто гавкает, но не решается укусить. Мальчишка, только-только успевший отрастить усы и куцую бородёнку, стремился всем и каждому доказать, что он мужчина. И никто не спешил объяснять ему, что открыто задевать наёмника опасно.
   Марк остановился, глядя на плевок рядом с сапогом. Воины, спешащие мимо, заинтересованно остановились.
   Никто не заметил движения Марка. Мальчишка испуганно пискнул, когда наёмник прижал стража к стене. Рукой, как клещ, вцепился в мочку уха, и страж почувствовал холод ножа у горла. Острое лезвие, способное рассечь волос, оцарапало кожу, и по шее мальчишки потекла струйка крови. На камни со звоном упал бердыш стража, проехался и замер, чуть подрагивая.
   – Никогда не смей плевать мне под ноги, – раздельно выговаривая слова, прошипел наёмник в бледное лицо мальчишки. – Ты понял?
   Мальчишка скосил глаза на нож, в горле заворочался испуганный хрип, но страж не позволил ему вырваться и только чуть кивнул, на лбу выступили капельки пота.
   – Прекрасно, – осклабился наёмник. – А чтобы не забыл, я оставлю тебе кое-что на память.
   Сверкнул остро отточенный клинок, и к ногам стража с мокрым шлепком упал кусочек уха. Марк оттолкнул мальчишку, и тот завизжал, прижимая руку к ране, закрутился на месте. Сквозь пальцы закапала кровь, стекая по ладони, веером полетели брызги, и воины, смотревшие на эту дикую расправу, ругнувшись, поспешили разойтись по своим делам.
   – Что здесь происходит? – Дверь распахнулась, выпуская барона. Он с первого взгляда понял всё, недовольно нахмурился, но, встретив тяжёлый взгляд наёмника, сказал: – Позовите коновала. Пусть перевяжет.
   Когда двор опустел, он оттолкнул шмыгающего носом стража и рявкнул:
   – Дурак! Если ещё раз случится подобное, я твои кишки по двору размажу!
   И скрылся в замке, грохнув дверью так, что задрожали стены.
   Марк вытер нож об брюки мальчишки, заставив его испуганно хрюкнуть, когда клинок пролетел в опасной близости от самого дорогого, и вернул в ножны, спрятанные в рукаве.
   Весть об отрезанном ухе разлетелась среди слуг замка со скоростью лесного пожара. Марк шёл по коридорам и всюду натыкался на испуганные взгляды людей, словно на ядовитые копья. Служанки прижимались к стенам и провожали его затравленными взглядами.
   Он был изгоем, чужаком, непонятным и опасным. Пусть изувеченный стражник дурак и недотёпа, но он понятен и предсказуем, как лесной пень. А что ждать от хмурого убийцы? Одна польза – защищает хозяина, как преданный пёс, везде следует за ним тенью. И его самого в спину ударить сложно. Один уже попробовал, теперь его останки где-то в подземных городах роктов.
   Марка мало трогали неприязнь и открытая вражда людей. Но где-то глубоко засела досада, словно червячок, что точит яблоко, отравляла мысли, особенно по ночам, когда наёмник оставался один.
   Но была одна радость, что поддерживала силы. В лесу, неподалёку от замка, жила молодая знахарка Арина. Кто она и откуда пришла, никто не знал. Многие пытались остаться на ночь у красивой ведуньи, но она быстро отвадила непрошеных гостей.
   А Марка, когда он однажды пришёл, не выгнала.
   Может, потому что их объединило отчуждение? К ведунье приходили с бедой, но потом стыдливо мялись, не решаясь признаться, что благодаря ей жив сын или муж.
 
   Наёмник встал рядом с дубовой дверью, ведущей в покои барона. Та была крепкой, такую и тараном не прошибёшь. Марк редко проводил ночи под дверью, вполне доверяя крепости запоров и охране замка, но если хозяин приказал, выбора не было.
   Ночь уверенно входила в крепость, но испуганно отступала перед светом редких факелов. Марку нравилось наблюдать, как затихает жизнь в замке, люди засыпают, в дальних углах гордо расправляет плечи тишина. Лишь изредка перекрикиваются часовые на стенах.
   В комнате барона что-то звонко грохнуло, прокатилось по полу, послышались игривый девичий смех, возня – и снова тишина.
   Опять Василька ночует в комнате барона. Вот ведь глупая девка! Марк досадливо сплюнул. Кто бы мог подумать, что она действительно полюбит Ратая? Не первая и далеко не последняя. Вон целая дворня таких, как она.
   Время приближалось к полуночи. Марк расслаблено сидел на полу, привалившись спиной к холодной стене, и изучал стоящие у стены доспехи рыцаря. На начищенном металле прыгали блики от факела, сквозняк невидимым гостем пробирался внутрь и бился о блестящие бока, словно пойманный зверёк.
   Барон Ратай утверждал, что доспехи когда-то принадлежали его предку, силачу и отважному герою. Марк, вообще-то, мало этому верил. Барон, конечно, силён, но даже ему не под силу поднять исполинский меч и каплевидное блюдо щита, а сами доспехи великоваты для его плеч. Поэтому либо потомки славного рыцаря измельчали, либо врёт барон, как мерин старика-сказителя.
   Из спальни раздавался богатырский храп с причудливыми переливами. Чудесные рулады выводит Ратай, заслушаешься. Особенно полезно внимать тем, кто стоит на часах, как Марк. Точно заснуть не сможешь. Как Василька может вставать с утра отдохнувшая и свежая, как ясная зорька, если рядом так храпят?
   В темноте коридора что-то прошелестело, сквозняк особенно яростно набросился на огонь факела, пригнул и почти затушил. Марк стряхнул сонливость и встрепенулся, до боли в глазах всмотрелся в коридор. Из-за угла появилось светлое пятно, оно зависло в воздухе, чуть покачиваясь. Словно под пальцами скульптора, из него стал возникать образ. Миг – и наёмник увидел девушку в длинном платье, похожем на монашеское одеяние, капюшон закрывал волосы и лоб. Она огляделась, поправила складку на юбке и стала приближаться к застывшему Марку.
   Полночная Дева!
   Растерянность захлестнула наёмника с головой, словно высокая волна. Он медленно встал на ноги и огляделся. Дева плыла в воздухе, с достоинством королевы глядя прямо перед собой.
   Марк слышал о Полночной Деве. Воины, сидя после службы за кружной пива, часто тешили друг друга небылицами, но наёмник не принимал всерьёз эти сказки. А уж чтобы увидеть самому!..
   Говорили, что Полночная Дева – это призрак убитой жены первого барона, дальнего-предальнего предка Ратая. Титул он заслужил при весьма противоречивых обстоятельствах. А дело было так.
   Тогдашний правитель – царь Берсень – страстно любил охоту и проводил в лесах больше времени, чем за решением государственных дел.
   Говорят, что однажды Берсень погнался за лисицей с серебряной шерстью, придворные отстали, но царь этого даже не заметил, поглощённый охотой. Лисица словно подманивала его, то подпускала ближе, то снова исчезала в кустах. Берсень настёгивал коня, но не мог настичь зверя.
   Лисица вывела его к болоту и исчезла окончательно. А Берсень, в сердцах плюнув, стал искать дорогу назад. Но дороги не было. Его окружал совершенно незнакомый лес.
   «Быть такого не может!» – возмутился царь. Ведь он знал лес лучше, чем дворец!
   К тому же близилась ночь, среди деревьев стелился мрак и цеплялся за кусты и ветки.
   Утомленный конь вдруг всхрапнул, прибавил шагу и вскоре вышел к реке. Берсень огляделся. Что ж, неплохое место для ночлега. Свежая вода рядом, трава мягкая, густая и сочная.
   Привязанный конь тут же сунул морду в траву и весело захрустел. Царь умело развел костер и придвинулся поближе к нему, зябко кутаясь в одеяло. Хорошо, что слуга приторочил его к седлу перед охотой. А он ещё отказывался.
   Берсень поворошил палкой горящие ветки и усмехнулся. Давно ли вот так сидел у походного костра? Ещё не забылась недавняя война с соседом. Даже воспоминания о попытке соседнего царя отхватить кусок приграничных земель вызвали дикую злобу. Берсень с громким хрустом сломал палку и бросил обе половинки в огонь. Вот так и столица этого наглеца когда-нибудь вспыхнет, как сухой хворост, а Берсень будет хохотать, глядя на корчащиеся в огне дома вражеского города.
   К седлу были привязаны два зайца – охотничьи трофеи за день. Берсень ловко освежевал и изжарил их на костре, с аппетитом поужинал и стал устраиваться на ночлег, подбросив в огонь побольше хвороста.
   Но видно не суждено было уснуть царю. На огонёк вышла девушка с серебряными, как лунный свет, волосами. Берсень удивился, увидев её, а, узнав, лишился дара речи. Это была Хранительница Леса, светлая дриада!
   Она подсела к костру и, насмешливо сверкая глазами, сказала:
   – Вижу, что до убийства больно охоч. – Голосок её раздавался звонко и ясно. – Жалуются на тебя звери лесные, ради забавы многих погубил.
   – Что ж такого? – оправившись от удивления, надменно ответил Берсень. – Я охочусь в своих лесах и могу убить любого, если пожелаю.
   – Ошибаешься, царь. – В глазах девушки вспыхнула злость. – Я – хозяйка этого леса. Только с моего позволения люди могут убивать зверей.
   Берсень испугался не на шутку, потому что знал жестокий нрав девы, когда оскорбишь нечаянным словом или делом.
   – Я отпущу тебя и позволю охотиться в моих лесах лишь с одним условием, – произнесла дриада, видя испуг царя. – Принеси мне в жертву кого-то из близких. Ты убивал моих детей, пришла пора возвращать долги. Я возьму ТВОЮ кровь.
   На ладони дриады появился тонкий серебряный стилет. Она протянула его князю, и тот принял оружие.
   – Не простое это оружие, царь, – сказала дриада. – Смотри, сам не поранься.
   На утро отдохнувший конь с так и не выспавшимся царем нашёл знакомые места. И первый, кто встретил Берсеня, был предок барона Ратая. В ту пору предок был постельничьим царя.
   Берсень рассказал о ночной встрече, горько вздохнул. У него не было ни жены, ни братьев. Только сын, наследник. Как мог Берсень убить его?!
   И тогда верный слуга взял стилет и отправился домой.
   Говорят, его жена была вздорной женщиной, любила празднества и развлечения. Именно её кровью напился колдовской стилет. И дриада больше не возражала против охотничьих утех Берсеня. Приняла жертву, может, потому, что, как потом шептались, убитая была незаконной дочерью царя. Правда, никто этого точно не знал, а вскоре и вовсе разговоры стихли.
   В награду царь подарил верному слуге титул и замок с землями и людьми, осыпал подарками и милостями.
   А ровно через год в спальне новоиспеченного барона появился призрак убитой жены, и в жарко натопленной комнате повеяло могильным холодом. Утром испуганный барон напился и свалился в жарко пылающий камин.
   С тех пор Полночная Дама является в замок, когда одному из отпрысков рода предстоит умереть.
   И ведь не врали легенды! Существует призрак – предвестник беды.
   Марк лихорадочно соображал, как изгнать призрака. И не лежится же ей в могиле! И в мир мёртвых не хочет идти.
   Полночная Дама приблизилась к наёмнику, и на него дохнуло холодом, подвальной сыростью и запахом свежевспаханной земли. Призрак остановился рядом с доспехами, повернулся к ним лицом и исчез.
   Огонь факелов обрадовано вспыхнул, затрещал, посыпались искры, и коридор ярко осветился, отгоняя осмелевшую тьму в дальние углы.
   Марк выдохнул, поняв, что сдерживал дыхание, и вытер пот со лба. Если б кто рассказал, ни за что бы не поверил!
   Марк осторожно приоткрыл дверь и скользнул в комнату. Плевать, что хозяин не один! Ратай раскинулся на широкой постели, разбросав в стороны руки и ноги и с презрением отпихнув покрывало. Рядом свернулась калачиком худенькая девушка. Она спала, уткнувшись головой в широкий бок Ратая, чуть постанывала и всхлипывала во сне.
   Марк метнулся к окну, высунулся и огляделся. Переговаривались часовые на стенах, брехали собаки на псарне. Наёмник даже под кровать заглянул, постоял, чутко прислушиваясь и принюхиваясь, почти волчьим чутьем попытался предугадать опасность, но всё было тихо.
   Он так же бесшумно вернулся в коридор и прикрыл дверь.
   Сон сморил наёмника под утро. Глаза слезились, словно враг бросил полную пригоршню песка, голова качнулась и склонилась на грудь.
   Будто сквозь туман донёсся резкий скрежет металла. Марк вздрогнул и, с трудом разлепив глаза, огляделся.
   Доспехи качнулись, поднялась закованная нога и с гулким эхом ступила. Марк слегка опешил. «Что это? Продолжение сна? Хороша ночка! Сначала явление Полночной Дамы, теперь разгуливающие сами по себе пустые доспехи! Если так дальше пойдёт, то что же ещё можно увидеть до восхода солнца?!»
   – Куда спешишь? – рявкнул наёмник на доспехи, не полностью проснувшись.