Ярослав Коваль. Гибельный дар

Ярослав Коваль
Гибельный дар

Глава 1

   Алгебра была одним из самых любимых школьных предметов Ильи – это помимо физики, истории и литературы. Не только потому, что ему хорошо давались эти дисциплины, но и благодаря усилиям преподавателей. Да, с учителями алгебры и физики ученикам этой школы повезло – объясняют образно, доходчиво, увлеченно. И не свирепствуют по пустякам.
   Он вытащил дневник, просмотрел расписание, расставил галочки – английский, биология, сдвоенный русский, алгебра уже отсижены, остались «основы обеспечения безопасности жизнедеятельности». Дурацкий предмет. Бабулька предпенсионного возраста, читающая его, мало что понимает в жизни, ее кредо: «будь осторожен». Конечно, осторожным быть стоит, но не до такой же степени! Старушка шарахается от каждого столба, взгляд незнакомого мужчины, мимоходом брошенный на нее на улице, способен довести ее до предынфарктного состояния. Она даже на вопросы: «Не подскажете, как пройти до ближайшего магазина?» не отвечает, делает вид, что тугоуха, и вообще, что никто ее ни о чем не спрашивает.
   Справиться с восьмиклассниками, заставить их слушать и выполнять задания такой учитель, конечно, не в состоянии. Да она и не пытается, одно только и требует – тишину. На ее уроках каждый занимается чем хочет, не обращая внимания на разглагольствования о бдительности, потому что и так знает, что писать в будущих проверочных работах: «Будь осторожен, никуда не суйся, ничего не предпринимай, будь растением».
   Илья удачно пристроился на одной из задних парт, подальше от глаз, и, выстроив небольшую баррикаду из книг и тетрадей, собрался делать домашнее задание по алгебре, пока в голове ясны все объяснения преподавателя и примеры, разобранные на уроке. Приготовил черновик, ручку, но, покосившись в окно, замер, размышляя совсем не об алгебре, и, естественно, не об обеспечении безопасности жизнедеятельности. А о своей семье.
   С родителями у него все было прекрасно. Отчим, хоть и очень занятой человек, иногда выкраивал время для общения с пасынком, он был весьма сдержанный человек, но к Илье относился не хуже, чем мог бы обходиться с родным отпрыском. Ну, может, чуть менее сердечен, чем следовало бы. Зато справедлив, а это ведь очень важно. Мать, тоже вынужденная много работать, старалась быть внимательной к единственному ребенку. Сын, хоть и не слишком проницательный, все-таки чувствовал ее страх за него: ну, что мальчишка, лишенный пристального внимания родителей, пойдет по дурной дорожке. Она противодействовала этому самым разумным способом – старалась не ругаться лишний раз, не кричать, демонстрировала готовность понять сына и ценила его откровенность.
   Илья в свою очередь предпочитал держать маму в курсе своих дел – доверительные отношения были ему дороги. И рассказывал ей почти все – кроме одного. То, чем он увлекался последний год, подросток держал глубоко в себе, и не чувствовал вины за свою скрытность. Мать все равно не поймет и не заинтересуется, она для этого слишком практичный человек. Может, даже испугается. А зря. Тут ведь нет ничего опасного.
   Уже больше года, как умерла прабабушка. Перед смертью она настойчиво требовала к себе правнука, и ей, конечно, не отказали. Стоя рядом с постелью тяжелобольной, он сам себе удивлялся, потому что не чувствовал смущения, глядя на старуху (так ему казалось), с которой подростку не о чем говорить, не думал о том, как бы улизнуть поскорее. Слушать бабушку было интересно, увлекательно, хотя ничего особенного она ему, собственно, не сказала. Только подарила кольцо и настояла, чтоб он забрал себе ее книги.
   Он так и поступил. Через месяц после похорон вспомнив о подарке, Илья занялся этими двумя огромными коробками, сунул нос в книги, написанные от руки, но очень разборчиво, каллиграфически – и не смог оторваться. Стараясь не попадаться с этими книгами на глаза родителям, юноша внимательнейшее изучал то, что там было записано. Все тексты оказались посвящены магии.
   Он, как любой другой современный ребенок, крайне скептически относился к разного рода чародействам и прочим колдунствам. В наше время, как известно, верить считается приличным только в науку или, на крайний случай, в Бога. Колдовство – это сфера интересов дряхлых бабулек, а также личностей, не слишком-то одаренных интеллектом. Так думал Илья. Но, вчитавшись в первую страницу, уже не смог оторваться. А, прочитав, не смог не попробовать.
   Как ни странно, былые взгляды Ильи почти не изменились. Пробуя новые и новые приемы, он в глубине души был убежден, что все, происходящее с ним, можно объяснить с научной точки зрения. Поэтому усердно налег на изучение физики и алгебры, и даже увлекся ими. Но ответа на свои вопросы не нашел. Может быть, только пока?..
   Лишь этим летом, то есть через год с лишним, он столкнулся с ситуацией, когда у него перестало получаться то, о чем он прочел в книге. К тому же, не все было понятно…
   Тогда Илья и вспомнил о бабушке, вспомнил ее лихорадочно сияющие глаза, слабые пальцы, которые подтолкнули ему конверт, склеенный из плотной синеватой бумаги. «Отправляйся по адресу, который тут написан… Не несись, конечно, сломя голову, но и не затягивай до бесконечности… Тебе девушка откроет, скажешь ей, что пришел к Агласу… Расскажешь ему обо мне и о том, кто ты, он тебе поможет. Он тебе во всем поможет»…
   «Кстати, почему бы не сходить туда, в самом деле»? – подумал он. Покосился на часы. Урок скоро закончится, а мать с работы придет только поздно вечером, отчим и того позже. Времени у него вагон, хватит на то, чтоб заглянуть в гости, пообщаться и вернуться домой. Родители ни о чем не узнают.
   Дождавшись звонка с урока, Илья уложил учебники и тетради в рюкзак, вытащил конверт, внимательно прочитал адрес – и отправился к автобусной остановке.
   До нужного района он добирался не без приключений, потому что плохо ориентировался в центре города, а денег было в обрез. Расспрашивая прохожих, молодой человек наконец добрался до нужного, шестиэтажного и неприютного дома – грязно-желтого, похожего на неряшливо обрезанный брусок прогорклого масла. Двор захламлен, между оконными рамами торчат кастрюли и мешки с продуктами – унылое зрелище. С первого же взгляда можно было с уверенностью сделать вывод, что строение это нашпиговано коммунальными квартирами, и не самыми лучшими. Клоака. Гадюшник.
   Илье стало не по себе. Он засомневался, но дорога была проделана немалая, глупо возвращаться, даже не попытавшись отыскать нужного ему человека. Еще раз взглянув на конверт, он выбрал подъезд и стал подниматься на третий этаж. «Вот весело окажется, если этот Аглас просто снимал тут квартиру и давно уже съехал отсюда… Ну, впрочем, и фиг с ним. Сам разберусь с книгами»…
   Добравшись до третьего этажа, Илья нашел нужную дверь и надавил кнопку звонка. Тот отозвался едва слышно. Подросток до сих пор не научился спокойно входить в чужие дома и равнодушно беспокоить незнакомых людей своими проблемами. Поэтому решил – если не откроют, он не станет настаивать, звонить еще раз, просто повернется и уйдет. Значит, не судьба. Однако после некоторого промедления замок скрипнул, и в щели между дверью и притолокой появилось узкое бледное лицо с пепельными прядями, свисающими на лоб и щеки.
   «Это – девушка»? – изумился Илья.
   – Что нужно? – хриплым баском осведомилось лицо.
   – Мне Агласа, – ответил подросток, ожидая, что сейчас ему хлопнут дверью по носу со словами: «Охренел?! Нет таких»!
   Но незнакомец, моргнув, ответил: «Спрошу, подожди!» и исчез.
   Ждать пришлось минуты две. Молодой человек и раньше успел изучить все двери, выходившие на площадку, разномастные номера квартир и истертую мозаику на полу, от которой, в общем-то, уже почти ничего не осталось, поэтому теперь просто топтался на месте, глядя под ноги. Здесь было чисто, пахло влажной тряпкой, но не неприятно, а вполне радушно. Немного затхлости наползало снизу, наверное, из подвала. Должно быть, здесь работала очень ответственная уборщица, а может, ей просто приплачивали за качество. Ну, и жильцы не гадили почем зря.
   Дверь снова приоткрылась, молодой парень с длинным лицом и пепельными лохмами посторонился, махнул рукой.
   – Проходи… Вот туда иди, на кухню. Разувайся. Тапок нет.
   Илья стряхнул ботинки в угол, под вешалку. Повернул направо, в кухню, и остановился на пороге, с любопытством разглядывая мужчину, колдовавшего над заварочным чайником странной формы. У незнакомца были темные с проседью волосы, длинный с горбинкой нос, широкие щуплые плечи и длинные руки с тяжелыми широкими кистями. На гостя он не оглянулся, но тот пребывал в уверенности – его видят, и даже, возможно, внимательно изучают.
   Закончив свои загадочные манипуляции с чайником, мужчина сумрачно, оценивающе посмотрел на подростка.
   – Привет, – опустил глаза на его руку, которую молодой человек специально выставил, чтоб было видно бабушкино кольцо. – Почему раньше не пришел?
   – То есть как? – опешил Илья. Все-таки, он ждал другой реакции. Не знал, какой именно, но другой.
   – Когда Артемия умерла? Полтора года назад? Почему только сейчас явился?
   – Я… Э-э-э…
   – Как понимаю, она мало того, что передала перстень малолетнему, так еще и толком ничего не объяснила? Что ты умеешь?
   Подросток окончательно растерялся. Он не собирался откровенничать с незнакомым человеком, к тому же, был уверен, что это и не понадобится. Планируя разговор с незнакомцем, он собирался действовать хитро, окольными путями, не признаваясь в своем увлечении прямо, выведать, действительно ли хозяин квартиры интересуется всевозможными магиями, и может ли чем-нибудь помочь.
   Но в первые же секунды разговора он понял – юлить и кривить душой здесь бесполезно. Да и спорить, в общем, тоже.
   – Ну… Много что…
   Аглас усмехнулся, красиво разлил содержимое чайника по чашкам.
   – Садись, – поставил перед ним чашку. – Пей.
   – Как пить?
   – Как хочешь, – снова усмешка. – Это обычный чай. Сахару дать?.. Рассказывай. Бабкины книги читал?
   – Читал.
   – И как? Все понял?
   – Откровенно говоря, нет, – Илья торопливо полез в рюкзак, вытащил большой блокнот. – Если честно, я продрался только сквозь заговоры. И сквозь теорию медитаций. И через силовую энергетику.
   – Через что?! – хозяин дома раздвинул губы в недоумевающей усмешке.
   – Ну, это… – Илья нервно зашелестел листками блокнота. – «Силовое применение энергетических проявлений бодрствующего духа»… Заумно как-то. Мутно.
   – Ну, и?
   Чай оказался ароматным, непривычно-терпким, однако тонизировал прекрасно. В какой-то момент ему даже почудилось, будто напиток газировали, хотя это, само собой, маловероятно. Какой смысл газировать чай? Кухня, которую подросток украдкой разглядывал, сперва показалась ему самой что ни на есть обычной, разве что очень чистенькой и слишком уж густо озелененной. Всюду: и на подоконнике, и на полочках, и на специальных подставках, и даже на книжной этажерке – были расставлены горшки с самыми разными растениями. Причем таких, которые обычно видишь в других домах, вроде фиалок, хлорофитумов и алоэ, здесь не оказалось. Некоторые растения выглядели крайне неприятно. Некоторые сильно пахли.
   – Ну… Интересно, – протянул подросток, не представляя, что тут еще можно ответить.
   – Интересно? – развеселился мужчина, будто услышал нечто весьма забавное. – Что еще можешь сказать по поводу прочитанного? – ответа он ждал всего несколько секунд. – Получается?
   – Да, немного.
   – Немного? Проводить через себя силу получается? Выплеск энергии? Во что оформляется выплеск?
   – Просто… Невидимый удар. Я решил, что щеголять всякими потоками огня или холода не стоит…
   Агласу ответ явно понравился.
   – Вот как? Случалось применять?
   – Да. Наехали гопники, пришлось отбиваться. Ну, я их и приласкал… Незримым ударом.
   – Каково было действие удара? Оглушил или только отбросил?
   – Первых просто отбросил. А потом я понял, что могу и посильнее, могу и оглушить. Стал оглушать.
   – А потом?
   – Потом руки переломал, – сумрачно ответил Илья. – Чтоб лечились подольше. А то б уже на следующий же день вышли б на новое дело. Сами понимаете…
   Хозяин квартиры долго молчал, внимательно разглядывая покрасневшего от негодования подростка. Тот, казалось, заново переживает все, случившееся тогда, видит грязный переулок, стонущих на асфальте парней, которые только пару минут назад были грозными и наглыми, а сейчас стали просто жалкими. Вспомнил собственный короткий испуг, вспомнил, как захлебывался воздухом и магией, только что выпущенной на свободу, как с ужасом и восторгом осознавал, что прочитанное в бабушкиных книгах – не просто теория.
   Молодой человек мог побиться об заклад, что его собеседник увидел сейчас все то же самое, и, пожалуй, улыбается понимающе, а не иронически, как можно было бы ожидать… Услышанное у Агласа явно не вызвал отторжения или неприятия. Есть ли одобрение, Илья не понял. Приходилось просто ждать реакции.
   – Ладно, Артемию, пожалуй, можно простить, – проговорил мужчина. – Вообще-то нашими правилами запрещено передавать инструменты несовершеннолетним. Но, вижу, ты вполне рассудительный молодой человек. Это радует, – он побарабанил пальцами по столу. – Бери печенье. Или булочки… Так, где ты учишься?
   – В школе.
   – Физико-математической?
   – Нет. У нас в округе нет физико-математических школ. Только языковые. Ну, тоже неплохо, – тоном отчима проговорил Илья. – Два языка всегда пригодятся в жизни.
   – Школа тебе нравится?
   – Вполне… А почему вы спрашиваете?
   – Потому что тебе придется перейти в другую школу.
   У Ильи округлились глаза. Несколько мгновений молчал, но объяснений не дождался и спросил сам:
   – А почему? Откуда такая необходимость?
   Аглас без спешки вытащил трубку, ловко набил табаком из жестяной банки, раскурил. Задумчиво сощурил глаз… А может, просто дым оказался слишком едким.
   – У тебя есть способности к магии. Думаю, ты это уже и сам понял. Способности немалые. Их надо развивать, потому что в противном случае они могут однажды нанести вред окружающим, а может, и тебе самому… Ну, зря ты на меня так смотришь. Ничего в новой школе нет страшного.
   – Там будут обучать магии?
   – Именно так.
   – В школе?! А что, магические школы взаправду существуют?!
   – Представь себе, – мужчина не удержался от улыбки.
   Юный гость смотрел на него недоверчиво. О подобных необычных вещах вряд ли говорят с таким обычным выражением лица и со столь несерьезными смешками. Но, с другой стороны, зачем взрослому человеку над ним так глупо шутить?..
   – Прямо вот так просто – и магическая школа?.. Но учебный год ведь уже начался…
   – Ничего. Во-первых, в той школе занятия начинаются чуть позже, чем у нас принято. А во-вторых, если ты пропустишь недельку, ничего катастрофического не случится.
   – Так сразу? Внезапно? Да, ну хорошо, я готов… – в этот момент Илье вдруг ужасно захотелось, чтоб жизнь его не менялась и текла себе как-нибудь по-прежнему, привычно. Но показать это постороннему? Еще решат, что он испугался.
   – Понимаешь ли, со следующего года уже будет поздновато. Да и зачем? Если подсуетиться, ты почти ничего не потеряешь. Честное слово, было б лучше, если б ты явился еще год назад.
   Подросток густо покраснел.
   – Я… не знал.
   – Понимаю… Ладно, я все устрою. Через пару дней звякну тебе, оставь телефон. Думаю, уже к следующей неделе я переведу тебя в ту школу. Пока продолжай ходить в свою, но давай, обдумай, что тебе надо будет брать с собой… Та школа – она с пансионом, понимаешь ли. Будешь там жить и учиться.
   – А как же родители?
   – С твоими родителями я сам все улажу, – он неторопливо докурил, вытряс трубку в глиняную пепельницу.
   Из коридора беззвучно, словно привидение, появилась бледная до синевы, черноволосая, большеглазая девушка, забрала пепельницу, нагнулась над помойным ведром. Она была незаметной до полупрозрачности, и, может быть, именно поэтому гость обратил на нее особенное внимание. Заметил и то, как странно она одета – во что-то многослойное, хоть и легкое, но совсем не обрисовывающее фигуру – и то, как скованно она вела себя, как выжидательно смотрела на Агласа. Будто ждала, что он сейчас даст ей какой-нибудь обязательный к выполнению приказ. «Неужели это его жена»? – подумал Илья.
   – Значит, мне ждать вашего звонка?
   – Да. Разумеется. Не волнуйся, все будет прекрасно… Есть хочешь?
   – Нет, спасибо, – на инерции ответил он, хотя в животе завывало. Да так громко, что гостеприимный хозяин, похоже, расслышал и заулыбался.
   – А если подумать?.. Галя, согрей мальчику суп.
   – Какой? – едва слышно осведомилась та, шагнув к холодильнику.
   – Парень, тебе гороховый или щи?
   – Ну… Щи лучше.
   – Галя, слышала?
   – Да… – на столе скоро появилась памрящая тарелка супа.
   – И хлеба ему дай… Кстати, зовут-то тебя как?
   – Илья, – подросток слышно фыркнул.
   – Ну, вот и познакомились. По паспорту я Дмитрий Савельевич Елеховский. Мало ли, понадобится искать меня по базе данных, – он позволил себе усмехнуться. – Хотя, по идее, такой необходимости у тебя возникнуть не должно. Держи визитку, – и протянул возникший словно из воздуха черный квадратик с золотым тиснением, на котором оказались начертаны имя, фамилия, отчество, три телефона, адрес и – в скобочках – врач общей практики.
   – Спасибо, – молодой человек доскреб остатки супа, и, понимая, что тянуть ни к чему, схватился за свой школьный рюкзак. – Да, вот… – он вытащил конверт, надписанный бабушкиной рукой. – Бабушка просила вам передать…
   – С этого и следовало начинать! – воскликнул Аглас. Нервно растерзал конверт, вытащил сложенные листки и углубился в чтение.
   Ожидая, пока письмо будет дочитано, Илья посматривал на Галину – та хлопотала по хозяйству. Потом подошла полить цветы. Заметив пристальный взгляд гостя, покосилась на него вопросительно и выжидающе, как бы спрашивая, не нужно ли чего. Глаза у нее были бархатные, хотя оттенок их казался холодным, словно бы позаимствованным у драгоценного камня. Он разглядел, что тонкие покрывала были накинуты поверх чего-то обтягивающего, и, смутившись, опустил глаза.
   Дочитав, мужчина свернул листки и посмотрел на подростка испытующе, задумчиво и, как ему показалось, с сомнением. После чего, отвернувшись, гаркнул в дверной проем:
   – Миша, зайди ко мне!
   Через несколько мгновений в кухню ввалился потрепанный худощавый парень со смятым подушкой лицом, в тренировочном костюме. Выглядел он так обыденно и скучно, что сперва юноша решил – это, наверное, сантехник или электрик, или строитель какой-нибудь, делающий здесь ремонт. А может, просто родственник хозяев, далекий от околомагических дел.
   – Глянь-ка! – пригласил его Аглас.
   Мужчины уставились в листок, больше полутора лет назад исписанный рукой Артемии, словно в невиданную головоломку или странную картинку. Илья следил за ними с тревогой и уже жалел, что не решился распечатать письмо еще дома. Он удержался от того, чтоб полюбопытствовать его содержимым лишь потому, что был уверен – ему обязательно дадут прочесть эту часть бабушкиного наследства, или хотя бы перескажут. Но его любопытство не спешили удовлетворять.
   Дочитав, мужчины уставились друг на друга.
   – Ну? – спросил Аглас.
   – Маловероятно, – отозвался Михаил. – Думается, она… Полагаю, тут просто ошибка.
   – А если нет?
   – Если, если… Сейчас проверять пока рано. Что мы увидим? Что могла увидеть она? – он многозначительно пошевелил в воздухе пальцами.
   – Так как действуем?
   – Ну, понятно, что… Так и так надо работать. Только почему тогда в эту школу?
   – А куда ж?
   – Ну…
   – Туда, туда! – уверенно заявил Аглас. – Справится.
   Михаил с сомнением хмыкнул, повел головой, словно у него затекла шея.
   – Мне б твою уверенность… Ну, смотри. Ты куратор.
   – Что-то не так? – терпение юноши лопнуло.
   – Все так… – хозяин квартиры был невозмутим. – Иди домой, я тебе позвоню.
   – Когда?
   – Наверное, в выходные. Иди.
   Илья хотелось расспрашивать и расспрашивать, задавать вопросы о магии, о письме прабабушки, о странной беседе, вот только спорить с Агласом оказалось совершенно немыслимо. Он сказал: «Иди!», и ноги сами понесли к выходу.
 
   Юноша вернулся домой довольно поздно, но все-таки раньше, чем родители. Схватился за одну из бабушкиных книг, но не открыл ее, прижал к себе, уселся на подоконник, задумался. За окном пока было светло, ведь шел сентябрь, только-только начиналась третья неделя, бабье лето радовало ясными днями и дневной жарой – холодок тревожил только по ночам, и то не сильно. На выходные родители собирались в лес за клюквой (мать почему-то обожала это бестолковое времяпровождение), а значит, у сына будет возможность устроить дома вечеринку.
   Он вздохнул. Нет, это конечно все чушь собачья. Не бывает же, в самом деле, магических школ. Он человек взрослый, он все понимает… Может, ему просто приснилось? Или «повезло» познакомиться с ненормальным? Илья понурился, похлопал по книге, потом не выдержал, засунул ее обратно в шкаф и заставил себя сесть за уроки. Что поделаешь, жизнь должна идти своим чередом, уроки надо будет сдавать, отвечать у доски и писать проверочные.
   Два последующих дня он поневоле возвращался мыслями к беседе со странным мужчиной, предлагавшем ему учебу в магической школе, снова убеждал себя, что все это ерунда, мысленно пытался примириться с этим. И даже не прибегал к помощи магии, делал вид, будто ее вовсе не существует. Но на третий день, вечером, в дверь позвонили, и, открыв, Илья обнаружил перед собой Агласа, подтянутого, серьезного, одетого в хороший, явно дорогой костюм, при галстуке и солидного вида дипломате.
   – Привет, – сказал он. – Как дела? Как учеба?.. Мне хотелось бы поговорить с твоими родителями. Можно?
   – Э-э… Думаю, что да.
   – Передай им мою карточку, – в пальцах мужчины появилась еще одна визитка – черная с золотым тиснением. – И подожди в своей комнате. Идет?
   – Ладно.
   Этому человеку трудно было не повиноваться. Юноша ушел к себе и даже закрыл дверь. До тоски, до ломоты в костях, до тошноты ему хотелось узнать, о чем идет речь, но он не решился подслушивать, тем более, что это было почти невозможно.
   Правда, ждать пришлось недолго. Дверь родительской комнаты распахнулась, мать учтиво пригласила «доктора» попить чаю, а отчим, поймав Илью на пороге его спальни, сообщил, что они отдают его в другую школу, отличную, с хорошими перспективами, и, хотя он будет жить вдали от дома, ему ни в чем не придется нуждаться. И, разумеется, он будет приезжать домой на каникулы. А теперь, если он не против, наверное, можно всем вместе попить чаю и послушать рассказ Дмитрия Савельевича о школе.
   Потом его обнимала мама и убеждала, что они совсем не хотят избавиться от него, просто желают, чтоб у него было отличное образование, и если ради этого придется учиться в зарубежной школе с пансионом, то, наверное, так будет лучше. Растерянный, Илья заверил, что и не думает, будто родители от него устали, и сам согласен, что хорошее образование – это все. Уже потом, когда чай был почти допит, а вафельный торт съеден наполовину, молодой человек сообразил – а ведь никто в этом доме не поинтересовался, что за школа, где она располагается и почему туда надо перебираться так срочно.
   Прощаясь с Ильей, Аглас вытащил из кармана помятый листок и, нахмурившись, сунул ему.
   – Здесь приблизительный список того, что тебе будет нужно в школе. Учти, зимы там очень холодные, но теплую верхнюю одежду тебе выдадут. Как и обувь. Да, купи побольше тетрадей, таких, которые будут тебе удобны. И ручек штук десять. И прихвати, будь добр, книги прабабушки. Они могут пригодиться.
   – Когда поедем?
   – Послезавтра. В субботу. Утром.
   – Уже?! Но надо ведь еще забрать документы из школы…
   – В той школе твои документы будут не нужны. Твои родители все уладят сами, мы с ними договорились.
   – Как вам это удалось так быстро?
   Мужчина слегка улыбнулся.
   – Ты тоже скоро этому научишься… Не тяни со сборами до последнего. Лучше все уложить заранее.
   – А в школу мне завтра идти?
   Снова легкая улыбка.
   – Да сходи уж. И – кстати – ты ведь не думаешь, будто в магической школе придется отказаться от общеобразовательных предметов?! – заметив выражение лица собеседника, по-дружески похлопал его по плечу. – Ну-ну… Имей в виду. Без алгебры, геометрии, физики и химии не может быть магии.
   На этот раз все походило на правду, и следовало признать, что уж, по крайней мере, таинственная зарубежная школа наверняка существует. Мама мельтешила, нервничала, взяв день отпуска за свой счет, торопливо перебирала шерстяные носки и рубашки. Под ее пристальным взглядом не так уж легко было запихнуть в чемодан бабушкины фолианты, однако Илье это удалось. Он стоически перенес ее нежности, попытку положить в его вещи пакет с пирогами и конфеты, вздохи и опасливые взгляды, мол, не разобиделся ли, что его так поспешно собирают, не напридумывает ли себе черт знает что.
   Ему было не до того, чтобы что-то придумывать – он думал только о завтрашнем дне, да еще о той тайне, которая ждала его впереди.
 
   Аглас позвонил в домофон в восемь утра, но подниматься не стал, терпеливо сидел в машине, в новеньком блестящем хендае, все то время, пока мать и отчим выносили вещи сына и многословно прощались с ним. Потом мужчина открыл для Ильи пассажирскую дверь.