Страница:
Постмодернистский анти-авторитаризм утверждает равенство всех людей, независимо от классовой, расовой, гендерной или религиозной принадлежности. Радикальные экологи идут дальше. Они говорят об экоцентрическом равенстве, согласно которому «вся жизнь…мыслится как бытие в принципе равное». Они оба выступают за ограничение «количественной рациональности», а так же критикуют иерархические, властные отношения. «Власть должна быть оспорена, но…она должна быть оспорена без власти». Радикальные экологи более полно и последовательно реализуют на практике эгалитарные идеи постмодернизма, делая особый акцент на экоцентрическое равенство. Таким образом, и постмодернизму и радикальному экологизму свойственны анархизм и спонтанность. Тем не менее, между ними существуют противоречия. Яблоком раздора стала субъективность, «эгоцентричность», индивидуализм постмодернистской мысли. Постмодернисты склонны к компромиссам. Они отвергают классификацию и обобщения. Они не верят в универсальные истины и, вообще, всегда и во всём сомневаются. Постмодернизм деконструктивен и непоследователен, поэтому он не может предложить положительную программу улучшения общества. Не смотря на эти противоречия, радикальный экологизм может быть рассмотрен, как практическое воплощение идей «непрактичного» постмодернизма. Этика земли и постмодернизм стали фундаментом для основных положений радикального экологического эгалитаризма. Тем не менее, это движение не имеет одну магистраль. Пути радикальных экологов раздвоились. Биоцентрический эгалитаризм. На пути к Совету Всех Существ. Мыслители, принадлежащие к этому направлению утверждают, что экологические реформы не способны отвратить глобальную экологическую катастрофу, так как они всё ещё оперируют принципами антропоцентрического гуманизма в котором, собственно и зиждется корень экологического кризиса. По их мнению, исправить положение можно только в том случае, если мы начнём развивать не-антропоцентрическое понимание реальности, которое учит нас жить в гармонии со всеми живыми и неживыми существами на земле.
Мартин Хайдеггер радикализирует и развивает идеи Альдо Леопольда. По его мнению, гуманизм ведёт человеческие существа за пределы их внутренних ограничений. Доктрина «прав человека» оправдывает эксплуатацию человеком нечеловеческих существ. Не-антропоцентрическая концепция гуманности должна преодолеть доктрину прав. Мы можем гармонично сосуществовать на Земле, только подчиняясь нашей главной обязанности: необходимо быть открытыми Бытию существ (Being of beings). По мнению Хайдеггера, нам нужен новый путь понимания Бытия, новый этос, который позволит существам проявлять себя не только в виде объектов для удовлетворения человеческих потребностей. Все существа на Земле имеют право на реализацию своих собственных внутренних целей. Всё имеет свою внутреннюю ценность, независимо от человеческого сознания и интересов. Чтобы выжить нам необходимо смирение. Надо избавиться от самовозвышения и самопоклонения. Человек не господин природы. Он не мера всех вещей. Необходимо развить новое понимание Бытия. И делать это нужно в рамках культуры, в рамках языка и разума, а не на интуитивном мистическом уровне. Итак, Хайдеггер предлагает развивать «новую метафизику», метафизику не-антропоцентрическую. Он совершает радикальный сдвиг во взаимоотношениях человека и природы. Идеи Хайдеггера, а так же таких мыслителей как Тейяр-де-Шарден, Олдос Хаксли и Сантаяна, которые, «определяя более скромное место [человека] в природном порядке предвидели глубинно-экологическое мышление», положили первый кирпичик в фундамент биоцентрического эгалитаризма. Следующим шагом в его развитии стала глубинная экология. Термин глубинная экология был введён норвежским философом Арне Наэссом. Он утверждал, что экологизм истеблишмента, так называемая «поверхностная» экология, черпает свои аргументы в человеко(мужчино)-центрированных (man-centered) терминах.
Сохранение природы, по его мнению, имеет внутреннюю ценность, совершенно отличную от каких-либо благ, которые необходимо передавать будущим поколениям людей. Отличие антропоцентризма от биоцентризма принимается Арне Наэссом и его сторонниками как аксиоматическое. Оно структурирует их дискурс, в котором глубинная экология находится до сей поры. Это положение является первой характеристикой глубинной экологии. Следующий принцип экофилософии заключается в её повышенном внимании, направленном на сохранение в нетронутом виде дикой природы. Так же как и Хайдеггер, Наэсс выступает за полное раскрытие потенциала каждого живого существа. Сделать это можно, по его мнению, посредством расширенного сомоосознания, которое «означает расширение границ и углубление нашего “я”». Важную роль в этом играет процесс «самоотождествления с другими», когда «мы видим самих себя в других». Этот процесс формирует экологическое «я» индивидуума, которое является всем, с чем этот индивидуум себя отождествляет. «Увидеть, что защита окружающей среды отвечает их интересам, люди смогут, пройдя через процесс всеобъемлющего отождествления…». Таким образом, если мы воспитали в себе экологическое «я», то в своих поступках «мы естественным и прекрасным образом начинаем следовать строгим нормам природоохранной этики». Это больше вопрос психотерапии, или как её называет Наэсс, общественной терапии, нежели науки. Сторонники глубинной экологии в поисках лекарства, которое было бы «способно вылечить наши связи со всем окружающим миром», обращаются к восточным духовным традициям, к древним языческим ритуалам и обрядам. Это является третьей характеристикой глубинной экологии. Антропоцентризм, по мнению глубинных экологов, привёл к тому, что представители западной цивилизации утратили эволюционную память. Мы забыли о своих корнях.
Мы забыли о том, что мы существовали и развивались триллионы лет. Умирая и возрождаясь, постоянно изменяясь и эволюционируя, мы совершенствовали себя, устремляясь к некой точке, в которой мы могли бы слиться с Божеством. Цивилизованный человек утратил эту память, а вместе с ней он позабыл и способы восстановления разорванных вселенских связей. Эти способы известны - это ритуалы и обряды. Они позволяют человеку кардинально трансформировать и расширить его собственное «я». Они помогают ему перенести в сферу осознанного скрытую в подсознательном информацию, накопленную всеми живыми существами в процессе эволюции. Трансформационные обряды и ритуалы помогают человеку побороть чувства страха и безразличия, чувства существующие у современного цивилизованного человека Реконструкцией подобных ритуалов и обрядов глубинные экологи занялись в середине восьмидесятых годов. На основе материалов семинаров по «Отчаянию и обретению силы» Джоанны Мэйси, а так же идей Арне Наэсса, Джона Сида и Пэта Флемминга был создан Совет Всех Существ. Совет Всех Существ - «это форма группового творчества, в ходе которого люди учатся и становятся способны «слышать внутри своих сердец голос плачущей земли»…и говорить от имени других форм жизни. Это вид работы, который позволяет нам осознано испытать всю боль и силу нашей взаимосвязи со всей природой. Совет Всех Существ должен помочь людям научиться «перестать быть помехой для других живых существ», а так же осознать что необходимо предоставить всем видам возможность продолжить свой индивидуальный путь развития, не влияя на них. Глубинные экологи приветствуют естественное и культурное разнообразие. Все формы жизни должны развиваться свободно от человеческого стремления к господству и подавлению. Подобный взгляд является основополагающей ориентацией движения. И, наконец, последней характеристикой глубинной экологии является её вера в то, что её сторонники находятся на «лидирующих позициях» экологического движения.
Они считают себя «духовным, философским и политическим авангардом американского и международного инвайронментализма». Наиболее яркими носителями идеи глубинной экологии являются представители таких известных организаций как «Земля Прежде Всего!» (Earth First!), «Мать Земля» (Mother Earth) и «Морские Пастухи» (Sea Shepherds). Приверженцами экософии считают себя так же некоторые ультра радикальные группы: «Фронт за Освобождение Животных» (AFL) и «Фронт за Освобождение Земли» (EFL). Рассмотрим принципы и методы борьбы которые применяют члены организации «Земля Прежде всего!» (EF!). Эта организация стоит на трёх «китах»: идея глубинной экологии, роман Эдварда Эбби «Банда Разводного Ключа» (Edward Abbey. The Monkey Wrench Gang. New York. 1976.) и книга “Экозащита: практическое руководство по экологическому саботажу” (Ecodefense: A Field Guide to Monkey Wrenching). Книга Эдварда Эбби «Банда Разводного Ключа» произвела в семидесятые годы эффект разорвавшейся бомбы. Видимо, этот роман был главной причиной появления в США организации «Земля Прежде Всего!». Сюжет приключенческого романа прост. Во имя сохранения дикой природы, небольшая группа экотеррористов уничтожает технику, которая наносит вред окружающей среде юго-западных штатов. Они взрывают железнодорожный мост, выводят из строя строительное оборудование и технику, сбивают мерные вехи на стройплощадках и мечтают взорвать плотину. Негласный лидер группы доктор Сарвис излагает основные принципы движения: «Я против всех форм правительства, включая хорошее правительство. Я одобряю консенсус коммуны…Мы не собираемся устанавливать тиранию большинства в организации. Мы исходим из принципа единодушия. То что мы делаем, мы делаем все вместе или не делаем совсем. У нас братство, а не законодательная ассамблея…Мы следуем нашему главному правилу: ненасилие по отношению к человеческим существам…мы не имеем дело с людьми. Мы выступаем против мегамашины». Таким образом, банда Разводного Ключа, а вслед за ней и организация «Земля Прежде Всего!», является движением анархическим, ненасильственным, использующим партизанский метод борьбы - экологический саботаж. Экосаботаж (monkey wrenching) является экологической формой луддизма, луддизма во имя дикости.
Основные методы monkey wrenching описаны основателями движения «Земля Прежде Всего!» Дэйвом Фоременом и Билом Хэйвудом в практическом руководстве «Экозащита…». В ней описываются различные способы, с помощью которых можно остановить или, по крайней мере, уменьшить масштабы разрушения окружающей среды лесозаготовительными, мелиоративными и другими компаниями. Авторы руководства предлагают новые методы экосаботажа: шипование деревьев гвоздями, обрезание линий электропередачи, методы вывода из строя техники, гнездование деревьев предназначенных к вырубке, блокирование дорог и многое другое. Все эти методы были тут же опробованы на практике. Многие активисты, включая самого Дэйва Форемена, оказались за решёткой, но это не остановило экологических луддитов. От двадцати до двадцати пяти миллионов долларов ежегодно правительство и промышленность США теряют от действий сторонников экосаботажа. Дэйв Форемен считает, что экосаботаж, в конце концов, сделает экономически невыгодным для капиталистов нанесение вреда дикой природе. Он утверждает так же, что экосаботаж носит ненасильственный характер, так как он направлен на неодушевлённые машины. Использование экосаботажа связано так же с недоверием активистов движения к легальным демократическим методам решения проблем. Слишком много времени, по их мнению, уходит на исправление несовершенных законов. Это недопустимо в условиях экологического кризиса, когда каждый день добавляет в список исчезнувших видов животных ещё одно имя. Активисты движения уверены, что люди имеют право на нелегальные средства борьбы с такими законами. Это является их главным рациональным аргументом в пользу использования экосаботажа. Действия экологических луддитов направлены не только на формирование общественного мнения. Они вообще не склонны привлекать на свою сторону СМИ или участвовать в судебных процессах. Их работа носит в основном нелегальный партизанский характер. Именно поэтому организация «Земля Прежде Всего!» предпочитает использовать экологический саботаж, а не акции гражданского неповиновения. Идеи глубинной экологии подверглись беспощадной критике со стороны учёных, политиков и активистов экологического движения.
Индийский философ и эколог Рамачандра Гуа, например, считал глубинную экологию продуктом постиндустриального общества, общества потребления и массовой культуры. Сторонники экософии движутся параллельно этому обществу, не причиняя при этом серьёзного ущерба его экономическим и социально-политическим основам. Дикая природа, сохраняемая в национальных парках США, по его мнению, является некой рекреационной, эстетической частью общества потребления. Глубинные экологи, по его мнению, хотят просто расширить границы этой «дикости», оставив без изменения существующую систему. Этим собственно и отличаются радикальные американские экологи от их соратников из Западной Германии и стран третьего мира, которые связывают экономическое благосостояние Запада с беспрецедентной эксплуатацией экономических и экологических ресурсов развивающихся стран. Для населения этих государств правильное использование ресурсов среды обитания является вопросом выживания. Для американских эколуддитов экологическая борьба - это некая мода или проявление мук совести. Критикуют глубинную экологию и экофеминистки, которых иногда считают «кровными» союзницами экософии. Экофеменистки смотрят в глубь глубинной экологии и находят там много неприемлемых для них концепций. Глубинные экологи, по их мнению, гендерно-нейтральны. Они критикуют антропоцентризм за его человеко-центрированность (human-centeredness), в то время как корнем господства человека над природой и над другими людьми является андроцентризм - мужчино-центрированность! Не исключая женщин из круга антропоцентризма, глубинные экологи косвенно обвиняют их во всех бедах, которые принёс с собой антропоцентричный патриархат. Мужчины привели человечество к экологической катастрофе! Именно на этом утверждении, по их мнению, необходимо строить весь биоцентрический дискурс. Критикуют концепцию биоцентрического эгалитаризма так же сторонники экологически ориентированного социального равенства.
Экоанархист Муррей Букчин называет сторонников глубинной экологии антигуманистами и экологами-мистиками, которые уверяют всех в необходимости «принятия пассивным человечеством подчинённого положения по отношению к природе». Экософия, по его мнению, пытается растворить социальную эволюцию в эволюции природной. Она стремится «утопить культуру в природе, в оргии иррационализма, теизма, мистицизма, уравнять человека и простое животное, распространить придуманные «природные законы» на послушное человеческое общество». Конечно, дикость даёт людям чувство свободы, плодовитости природы. Она прививает людям любовь к нечеловеческим формам жизни и развивает эстетическое чувство восхищения естественным порядком. Но в то же время, она может привести и к «отрицанию человеческой природы, интровертному отречению от социального общения, ненужному противопоставлению дикости и цивилизации…Человечество, независимо от своих внутренних конфликтов между угнетателем и угнетаемым, смешивается в единое целое, как один "вид", оказывающий пагубное влияние на первобытный, предположительно «невинный» и «этичный», естественный мир». Глубинная экология, таким образом, переворачивает угнетение с ног на голову, не меняя при этом сути проблемы. Муррей Букчин, так же как и глубинные экологи, пытается ответить на основополагающие вопросы современности: способно ли человечество интегрироваться в процесс естественной эволюции, и как оно может это сделать? Отвечая на этот вопрос, он использует гуманистический подход в построении своей концепции социальной экологии или, как он её ещё называет, экоанархизма. Социальная экология: утопический проект либертарного муниципализма. Муррей Букчин не случайно выбрал для своего учения такое название - социальная экология. Экологический кризис, по его мнению, имеет свои корни в социальных проблемах. Цивилизация несовершенна. Общество необходимо не просто улучшить или поднять на новый уровень. Его нужно переделать. Необходим общественный интерес, интерес эпохи, который бы объединил и сплотил людей. Гармонизируя отношения между людьми, мы гармонизируем и отношения между человеком и природой. Апокалипсические прогнозы мобилизуют все слои общества на борьбу за сохранение жизни на Земле. Они стимулируют общество в поиске лучших форм общежития. У нас есть уже богатый исторический опыт осуществления либертарных проектов. Именно на них и делает упор Муррей Букчин, разрабатывая свою утопию. Муррея Букчина по праву называют «великим старцем американского анархизма».
На протяжении 30 лет в своих работах он пытался преодолеть разрыв между человеческим обществом и креативным процессом природной эволюции. Реконструируя коммунитарное анархическое учение, Букчин развивает «западную органическую (organismic) традицию», которую представляли такие учёные как Аристотель и Гегель, традицию, которая является процессом связанным с выявлением «логики» эволюции. Согласно Букчину, роль экологической этики заключается в том, чтобы «помочь нам выделить те из наших акций, которые служат толчком в эволюции природы и те которые являются для неё препятствием». Центральным понятием и в его философии органической природы, и в его социальной философии анархизма является понятие самонаведение (self-directedness). По его словам, «стремление жизни к большей усложнённости индивидуальности, - стремление, которое приводит к увеличению степени субъективности, - вводит в силу внутренний или имманентный импульс эволюции, [который в свою очередь ведёт] к росту самосознания». Здесь существуют определённые параллели между философией Букчина и междисциплинарной философией Тейяра-де-Шардена. Оба мыслителя понимают эволюционный процесс в терминах поступательной субъективности, которая достигла своей наиболее развитой формы в человеке. Благодаря природе люди оказались на высшей ступени эволюции и стали обладателями самосознания. Тем не менее, в противоположность Тейяру-де-Шардену, который видел эволюционный процесс растворяющимся в точке омега, точке органического единства, Букчин считает, что эволюция будет вечно стремиться к всё возрастающим степеням субъективности. Чем больше экосообщество «участливо» и дифференцировано, тем больше её человеческие и нечеловеческие члены будут способны реализовать свои индивидуальные и коллективные формы «личности». Это даёт право Букчину утверждать, что его экологическая этика предполагает широчайшее царство свободы и для природы, и для общества. Сохраняя в своей сердцевине основу этики Альдо Леопольда, Букчин делает акцент на творчество людей, которое невозможно без таких составляющих как свобода, разум и личность.
Экотехнологии и экосообщества будут, по его мнению, поддерживать разнообразие, участие и самоуправление. В этом и заключается его видение самонаправляемого анархического общества, в котором человеческие обитатели вполне осознают их особую эволюционную ответственность. Зелёная утопия Букчина реализуется следующим образом. Среда обитания и биорегион должны стать отправной точкой в создании земного рая. Развитие инфраструктуры, сельского и городского хозяйства должны ориентироваться на местную экосистему. Чтобы «жизненные процессы на планете не управлялись тоталитарной системой, современное общество должно следовать базовым экологическим предписаниям». В связи с этим, должна произойти миниатюризация и децентрализация всей экономико-политической сферы общества. «Власть должна постепенно переходить к районам и муниципалитетам … кооперативам, центрам занятости и, в конечном счёте, народным ассамблеям». Больше не будет частной, национальной или коллективной собственности. «Экологическая община сможет муниципализировать свою экономику и объединиться с другими муниципалитетами в интеграции своих ресурсов в региональную конфедеральную систему». В этом случае никто уже не сможет использовать частное технологическое оборудование, которое бы угрожало здоровью человека и природы.
Распределение в таких экологических сообществах будет осуществляться по коммунистическому принципу: от каждого - по способностям, каждому - по потребностям. Собственность будет контролироваться народными ассамблеями свободных сообществ. Партикуляризм всех мастей канет в лету. Рациональный гражданин будет строить своё будущее на основе дискурсивных, лицом-к-лицу отношений с другими членами своего сообщества. Администрирование будет «осуществляться советами, комиссиями или даже избранными индивидами, которые будут исполнять народный наказ под пристальным общественным наблюдением и при полной отчётности перед определяющими политику ассамблеями». Народные ассамблеи - мозг общины. Администраторы - его руки. С бюрократизмом будет навсегда покончено. Масштабы сообществ будут изменены в соответствии с условиями среды их обитания. Произойдёт переоценка технологий и благ, а вместе с ними и всего взгляда человека на природу. Мегаполисы исчезнут. Малые города и деревни будут гармонически сосуществовать друг с другом и с окружающей средой. Экологические технологии и экологически ориентированная наука создадут экономические предпосылки для реализации программы экоанрхизма. Экоанархизм «исходит из предпосылки высокой разумности человека». Человек уникален. Он способен преобразить этот мир. Таким образом, позиция «естественной инженерии» Муррея Букчина является проявлением высокого гуманизма его учения. Движение к идеальному обществу, по мнению Букчина, должно быть постепенным.
Действие ради действие им осуждается. Необходима интеллектуальная работа. Нужна новая теория. Пора положить конец тирании спонтанности. «Нужна организация, а не нигилистический хаос эгоистов, для которых любая структура есть «элита» и «централизм»…нужен процесс, а не драматический жест». Андре Горц в основном поддерживает либертарный проект Муррея Букчина. В своих работах большое внимание он уделяет переходному периоду в преобразовании общества. Ни реформа, ни революция, но замещение должно стать целью либертариев. Одним махом нельзя уничтожить государство. Его функции должно постепенно захватить альтернативное гражданское общество. Реформы сверху и инициатива трансклассового общества снизу приводят к созданию условий, когда альтернативистские и автономные объединения начинают выполнять функции государственных органов, но уже на иных анархических принципах. Иерархические структуры заменяются горизонтальными связями. Рыночные отношения уступают место отношениям взаимопомощи. Альтернативный самоуправляющийся сектор постепенно низвергнет капиталистическую сферу отчуждённости, в том числе и отчуждённости человека от среды его обитания. Проект либертарного муниципализма Муррея Букчина и «альтернативизм» Андре Горца прямо или косвенно повлияли на формирование современного международного радикального эгалитарного экологизма. Реализацией «зелёной утопии» представители лево радикальных движений занялись в конце шестидесятых годов. В результате, в США появилась целая сеть самоуправляющихся неиерархических экологических коммун, существующих на принципах «равенства, экологического сознания, кооперации и ненасилия».
Так же как и в XIX веке США были впереди планеты всей в области осуществления коммунитарных экспериментов. В штате Тамиланд на Юге Индии расположена одна из старейших в мире экологических коммун - Ауровиль. Это многонациональное альтернативное поселение было создано в 1968 году по инициативе Мирры Альфассе, сподвижницы индийского мыслителя Шри Ауробиндо. Ауровиль изначально рассматривался поселенцами как «эмбрион будущей свободной цивилизации, как коммуна коммун». Ауровиль должен был постоянно разрастаться, поглощая местное население и вытесняя из сферы его жизни властные государственные отношения. Духовные ценности граждан Ауровиля воспитываются в его образовательных учреждениях. Экономическая база «свободной зоны» формируется на основе альтернативных предприятий коммуны. Коммуна является децентрализованным, самоуправляющимся экологическим поселением. Экологический эгалитаризм в Западной Европе имел свою специфику. Здесь он был больше урбанистическим явлением, а своим появлением был обязан борьбе населения с ядерной энергетикой. В семидесятых годах в Западной Германии прошла волна массовых акций гражданского неповиновения. Они были направлены против строительства АЭС и заводов по переработке и хранению ядерных отходов. Виил (Wyhl), Калкар (Kalkar) и Горлебен стали символами обще планетарного сопротивления «бездумной атомизации энергетики». Активисты и местное население оккупировали строительные площадки, создавали там лагеря / городки, часто напоминающие крепости, и активно препятствовали строительству экологически опасных объектов. Уже в Вииле появились первые признаки коммунитарного общежития, которые затем активисты стали использовать в других очагах сопротивления. Продукты питания и одежда, которую приносили в лагерь фермеры и местные жители, распределялись по потребностям. Каждый активист мог проявлять свою активность по способностям. В лагерях так же существовали образовательные учреждения (в Виилском «народном колледже» было представлено более 50 разнообразных курсов, некоторые из которых читали учёные, выступающие за использование ядерной энергетики).
Мартин Хайдеггер радикализирует и развивает идеи Альдо Леопольда. По его мнению, гуманизм ведёт человеческие существа за пределы их внутренних ограничений. Доктрина «прав человека» оправдывает эксплуатацию человеком нечеловеческих существ. Не-антропоцентрическая концепция гуманности должна преодолеть доктрину прав. Мы можем гармонично сосуществовать на Земле, только подчиняясь нашей главной обязанности: необходимо быть открытыми Бытию существ (Being of beings). По мнению Хайдеггера, нам нужен новый путь понимания Бытия, новый этос, который позволит существам проявлять себя не только в виде объектов для удовлетворения человеческих потребностей. Все существа на Земле имеют право на реализацию своих собственных внутренних целей. Всё имеет свою внутреннюю ценность, независимо от человеческого сознания и интересов. Чтобы выжить нам необходимо смирение. Надо избавиться от самовозвышения и самопоклонения. Человек не господин природы. Он не мера всех вещей. Необходимо развить новое понимание Бытия. И делать это нужно в рамках культуры, в рамках языка и разума, а не на интуитивном мистическом уровне. Итак, Хайдеггер предлагает развивать «новую метафизику», метафизику не-антропоцентрическую. Он совершает радикальный сдвиг во взаимоотношениях человека и природы. Идеи Хайдеггера, а так же таких мыслителей как Тейяр-де-Шарден, Олдос Хаксли и Сантаяна, которые, «определяя более скромное место [человека] в природном порядке предвидели глубинно-экологическое мышление», положили первый кирпичик в фундамент биоцентрического эгалитаризма. Следующим шагом в его развитии стала глубинная экология. Термин глубинная экология был введён норвежским философом Арне Наэссом. Он утверждал, что экологизм истеблишмента, так называемая «поверхностная» экология, черпает свои аргументы в человеко(мужчино)-центрированных (man-centered) терминах.
Сохранение природы, по его мнению, имеет внутреннюю ценность, совершенно отличную от каких-либо благ, которые необходимо передавать будущим поколениям людей. Отличие антропоцентризма от биоцентризма принимается Арне Наэссом и его сторонниками как аксиоматическое. Оно структурирует их дискурс, в котором глубинная экология находится до сей поры. Это положение является первой характеристикой глубинной экологии. Следующий принцип экофилософии заключается в её повышенном внимании, направленном на сохранение в нетронутом виде дикой природы. Так же как и Хайдеггер, Наэсс выступает за полное раскрытие потенциала каждого живого существа. Сделать это можно, по его мнению, посредством расширенного сомоосознания, которое «означает расширение границ и углубление нашего “я”». Важную роль в этом играет процесс «самоотождествления с другими», когда «мы видим самих себя в других». Этот процесс формирует экологическое «я» индивидуума, которое является всем, с чем этот индивидуум себя отождествляет. «Увидеть, что защита окружающей среды отвечает их интересам, люди смогут, пройдя через процесс всеобъемлющего отождествления…». Таким образом, если мы воспитали в себе экологическое «я», то в своих поступках «мы естественным и прекрасным образом начинаем следовать строгим нормам природоохранной этики». Это больше вопрос психотерапии, или как её называет Наэсс, общественной терапии, нежели науки. Сторонники глубинной экологии в поисках лекарства, которое было бы «способно вылечить наши связи со всем окружающим миром», обращаются к восточным духовным традициям, к древним языческим ритуалам и обрядам. Это является третьей характеристикой глубинной экологии. Антропоцентризм, по мнению глубинных экологов, привёл к тому, что представители западной цивилизации утратили эволюционную память. Мы забыли о своих корнях.
Мы забыли о том, что мы существовали и развивались триллионы лет. Умирая и возрождаясь, постоянно изменяясь и эволюционируя, мы совершенствовали себя, устремляясь к некой точке, в которой мы могли бы слиться с Божеством. Цивилизованный человек утратил эту память, а вместе с ней он позабыл и способы восстановления разорванных вселенских связей. Эти способы известны - это ритуалы и обряды. Они позволяют человеку кардинально трансформировать и расширить его собственное «я». Они помогают ему перенести в сферу осознанного скрытую в подсознательном информацию, накопленную всеми живыми существами в процессе эволюции. Трансформационные обряды и ритуалы помогают человеку побороть чувства страха и безразличия, чувства существующие у современного цивилизованного человека Реконструкцией подобных ритуалов и обрядов глубинные экологи занялись в середине восьмидесятых годов. На основе материалов семинаров по «Отчаянию и обретению силы» Джоанны Мэйси, а так же идей Арне Наэсса, Джона Сида и Пэта Флемминга был создан Совет Всех Существ. Совет Всех Существ - «это форма группового творчества, в ходе которого люди учатся и становятся способны «слышать внутри своих сердец голос плачущей земли»…и говорить от имени других форм жизни. Это вид работы, который позволяет нам осознано испытать всю боль и силу нашей взаимосвязи со всей природой. Совет Всех Существ должен помочь людям научиться «перестать быть помехой для других живых существ», а так же осознать что необходимо предоставить всем видам возможность продолжить свой индивидуальный путь развития, не влияя на них. Глубинные экологи приветствуют естественное и культурное разнообразие. Все формы жизни должны развиваться свободно от человеческого стремления к господству и подавлению. Подобный взгляд является основополагающей ориентацией движения. И, наконец, последней характеристикой глубинной экологии является её вера в то, что её сторонники находятся на «лидирующих позициях» экологического движения.
Они считают себя «духовным, философским и политическим авангардом американского и международного инвайронментализма». Наиболее яркими носителями идеи глубинной экологии являются представители таких известных организаций как «Земля Прежде Всего!» (Earth First!), «Мать Земля» (Mother Earth) и «Морские Пастухи» (Sea Shepherds). Приверженцами экософии считают себя так же некоторые ультра радикальные группы: «Фронт за Освобождение Животных» (AFL) и «Фронт за Освобождение Земли» (EFL). Рассмотрим принципы и методы борьбы которые применяют члены организации «Земля Прежде всего!» (EF!). Эта организация стоит на трёх «китах»: идея глубинной экологии, роман Эдварда Эбби «Банда Разводного Ключа» (Edward Abbey. The Monkey Wrench Gang. New York. 1976.) и книга “Экозащита: практическое руководство по экологическому саботажу” (Ecodefense: A Field Guide to Monkey Wrenching). Книга Эдварда Эбби «Банда Разводного Ключа» произвела в семидесятые годы эффект разорвавшейся бомбы. Видимо, этот роман был главной причиной появления в США организации «Земля Прежде Всего!». Сюжет приключенческого романа прост. Во имя сохранения дикой природы, небольшая группа экотеррористов уничтожает технику, которая наносит вред окружающей среде юго-западных штатов. Они взрывают железнодорожный мост, выводят из строя строительное оборудование и технику, сбивают мерные вехи на стройплощадках и мечтают взорвать плотину. Негласный лидер группы доктор Сарвис излагает основные принципы движения: «Я против всех форм правительства, включая хорошее правительство. Я одобряю консенсус коммуны…Мы не собираемся устанавливать тиранию большинства в организации. Мы исходим из принципа единодушия. То что мы делаем, мы делаем все вместе или не делаем совсем. У нас братство, а не законодательная ассамблея…Мы следуем нашему главному правилу: ненасилие по отношению к человеческим существам…мы не имеем дело с людьми. Мы выступаем против мегамашины». Таким образом, банда Разводного Ключа, а вслед за ней и организация «Земля Прежде Всего!», является движением анархическим, ненасильственным, использующим партизанский метод борьбы - экологический саботаж. Экосаботаж (monkey wrenching) является экологической формой луддизма, луддизма во имя дикости.
Основные методы monkey wrenching описаны основателями движения «Земля Прежде Всего!» Дэйвом Фоременом и Билом Хэйвудом в практическом руководстве «Экозащита…». В ней описываются различные способы, с помощью которых можно остановить или, по крайней мере, уменьшить масштабы разрушения окружающей среды лесозаготовительными, мелиоративными и другими компаниями. Авторы руководства предлагают новые методы экосаботажа: шипование деревьев гвоздями, обрезание линий электропередачи, методы вывода из строя техники, гнездование деревьев предназначенных к вырубке, блокирование дорог и многое другое. Все эти методы были тут же опробованы на практике. Многие активисты, включая самого Дэйва Форемена, оказались за решёткой, но это не остановило экологических луддитов. От двадцати до двадцати пяти миллионов долларов ежегодно правительство и промышленность США теряют от действий сторонников экосаботажа. Дэйв Форемен считает, что экосаботаж, в конце концов, сделает экономически невыгодным для капиталистов нанесение вреда дикой природе. Он утверждает так же, что экосаботаж носит ненасильственный характер, так как он направлен на неодушевлённые машины. Использование экосаботажа связано так же с недоверием активистов движения к легальным демократическим методам решения проблем. Слишком много времени, по их мнению, уходит на исправление несовершенных законов. Это недопустимо в условиях экологического кризиса, когда каждый день добавляет в список исчезнувших видов животных ещё одно имя. Активисты движения уверены, что люди имеют право на нелегальные средства борьбы с такими законами. Это является их главным рациональным аргументом в пользу использования экосаботажа. Действия экологических луддитов направлены не только на формирование общественного мнения. Они вообще не склонны привлекать на свою сторону СМИ или участвовать в судебных процессах. Их работа носит в основном нелегальный партизанский характер. Именно поэтому организация «Земля Прежде Всего!» предпочитает использовать экологический саботаж, а не акции гражданского неповиновения. Идеи глубинной экологии подверглись беспощадной критике со стороны учёных, политиков и активистов экологического движения.
Индийский философ и эколог Рамачандра Гуа, например, считал глубинную экологию продуктом постиндустриального общества, общества потребления и массовой культуры. Сторонники экософии движутся параллельно этому обществу, не причиняя при этом серьёзного ущерба его экономическим и социально-политическим основам. Дикая природа, сохраняемая в национальных парках США, по его мнению, является некой рекреационной, эстетической частью общества потребления. Глубинные экологи, по его мнению, хотят просто расширить границы этой «дикости», оставив без изменения существующую систему. Этим собственно и отличаются радикальные американские экологи от их соратников из Западной Германии и стран третьего мира, которые связывают экономическое благосостояние Запада с беспрецедентной эксплуатацией экономических и экологических ресурсов развивающихся стран. Для населения этих государств правильное использование ресурсов среды обитания является вопросом выживания. Для американских эколуддитов экологическая борьба - это некая мода или проявление мук совести. Критикуют глубинную экологию и экофеминистки, которых иногда считают «кровными» союзницами экософии. Экофеменистки смотрят в глубь глубинной экологии и находят там много неприемлемых для них концепций. Глубинные экологи, по их мнению, гендерно-нейтральны. Они критикуют антропоцентризм за его человеко-центрированность (human-centeredness), в то время как корнем господства человека над природой и над другими людьми является андроцентризм - мужчино-центрированность! Не исключая женщин из круга антропоцентризма, глубинные экологи косвенно обвиняют их во всех бедах, которые принёс с собой антропоцентричный патриархат. Мужчины привели человечество к экологической катастрофе! Именно на этом утверждении, по их мнению, необходимо строить весь биоцентрический дискурс. Критикуют концепцию биоцентрического эгалитаризма так же сторонники экологически ориентированного социального равенства.
Экоанархист Муррей Букчин называет сторонников глубинной экологии антигуманистами и экологами-мистиками, которые уверяют всех в необходимости «принятия пассивным человечеством подчинённого положения по отношению к природе». Экософия, по его мнению, пытается растворить социальную эволюцию в эволюции природной. Она стремится «утопить культуру в природе, в оргии иррационализма, теизма, мистицизма, уравнять человека и простое животное, распространить придуманные «природные законы» на послушное человеческое общество». Конечно, дикость даёт людям чувство свободы, плодовитости природы. Она прививает людям любовь к нечеловеческим формам жизни и развивает эстетическое чувство восхищения естественным порядком. Но в то же время, она может привести и к «отрицанию человеческой природы, интровертному отречению от социального общения, ненужному противопоставлению дикости и цивилизации…Человечество, независимо от своих внутренних конфликтов между угнетателем и угнетаемым, смешивается в единое целое, как один "вид", оказывающий пагубное влияние на первобытный, предположительно «невинный» и «этичный», естественный мир». Глубинная экология, таким образом, переворачивает угнетение с ног на голову, не меняя при этом сути проблемы. Муррей Букчин, так же как и глубинные экологи, пытается ответить на основополагающие вопросы современности: способно ли человечество интегрироваться в процесс естественной эволюции, и как оно может это сделать? Отвечая на этот вопрос, он использует гуманистический подход в построении своей концепции социальной экологии или, как он её ещё называет, экоанархизма. Социальная экология: утопический проект либертарного муниципализма. Муррей Букчин не случайно выбрал для своего учения такое название - социальная экология. Экологический кризис, по его мнению, имеет свои корни в социальных проблемах. Цивилизация несовершенна. Общество необходимо не просто улучшить или поднять на новый уровень. Его нужно переделать. Необходим общественный интерес, интерес эпохи, который бы объединил и сплотил людей. Гармонизируя отношения между людьми, мы гармонизируем и отношения между человеком и природой. Апокалипсические прогнозы мобилизуют все слои общества на борьбу за сохранение жизни на Земле. Они стимулируют общество в поиске лучших форм общежития. У нас есть уже богатый исторический опыт осуществления либертарных проектов. Именно на них и делает упор Муррей Букчин, разрабатывая свою утопию. Муррея Букчина по праву называют «великим старцем американского анархизма».
На протяжении 30 лет в своих работах он пытался преодолеть разрыв между человеческим обществом и креативным процессом природной эволюции. Реконструируя коммунитарное анархическое учение, Букчин развивает «западную органическую (organismic) традицию», которую представляли такие учёные как Аристотель и Гегель, традицию, которая является процессом связанным с выявлением «логики» эволюции. Согласно Букчину, роль экологической этики заключается в том, чтобы «помочь нам выделить те из наших акций, которые служат толчком в эволюции природы и те которые являются для неё препятствием». Центральным понятием и в его философии органической природы, и в его социальной философии анархизма является понятие самонаведение (self-directedness). По его словам, «стремление жизни к большей усложнённости индивидуальности, - стремление, которое приводит к увеличению степени субъективности, - вводит в силу внутренний или имманентный импульс эволюции, [который в свою очередь ведёт] к росту самосознания». Здесь существуют определённые параллели между философией Букчина и междисциплинарной философией Тейяра-де-Шардена. Оба мыслителя понимают эволюционный процесс в терминах поступательной субъективности, которая достигла своей наиболее развитой формы в человеке. Благодаря природе люди оказались на высшей ступени эволюции и стали обладателями самосознания. Тем не менее, в противоположность Тейяру-де-Шардену, который видел эволюционный процесс растворяющимся в точке омега, точке органического единства, Букчин считает, что эволюция будет вечно стремиться к всё возрастающим степеням субъективности. Чем больше экосообщество «участливо» и дифференцировано, тем больше её человеческие и нечеловеческие члены будут способны реализовать свои индивидуальные и коллективные формы «личности». Это даёт право Букчину утверждать, что его экологическая этика предполагает широчайшее царство свободы и для природы, и для общества. Сохраняя в своей сердцевине основу этики Альдо Леопольда, Букчин делает акцент на творчество людей, которое невозможно без таких составляющих как свобода, разум и личность.
Экотехнологии и экосообщества будут, по его мнению, поддерживать разнообразие, участие и самоуправление. В этом и заключается его видение самонаправляемого анархического общества, в котором человеческие обитатели вполне осознают их особую эволюционную ответственность. Зелёная утопия Букчина реализуется следующим образом. Среда обитания и биорегион должны стать отправной точкой в создании земного рая. Развитие инфраструктуры, сельского и городского хозяйства должны ориентироваться на местную экосистему. Чтобы «жизненные процессы на планете не управлялись тоталитарной системой, современное общество должно следовать базовым экологическим предписаниям». В связи с этим, должна произойти миниатюризация и децентрализация всей экономико-политической сферы общества. «Власть должна постепенно переходить к районам и муниципалитетам … кооперативам, центрам занятости и, в конечном счёте, народным ассамблеям». Больше не будет частной, национальной или коллективной собственности. «Экологическая община сможет муниципализировать свою экономику и объединиться с другими муниципалитетами в интеграции своих ресурсов в региональную конфедеральную систему». В этом случае никто уже не сможет использовать частное технологическое оборудование, которое бы угрожало здоровью человека и природы.
Распределение в таких экологических сообществах будет осуществляться по коммунистическому принципу: от каждого - по способностям, каждому - по потребностям. Собственность будет контролироваться народными ассамблеями свободных сообществ. Партикуляризм всех мастей канет в лету. Рациональный гражданин будет строить своё будущее на основе дискурсивных, лицом-к-лицу отношений с другими членами своего сообщества. Администрирование будет «осуществляться советами, комиссиями или даже избранными индивидами, которые будут исполнять народный наказ под пристальным общественным наблюдением и при полной отчётности перед определяющими политику ассамблеями». Народные ассамблеи - мозг общины. Администраторы - его руки. С бюрократизмом будет навсегда покончено. Масштабы сообществ будут изменены в соответствии с условиями среды их обитания. Произойдёт переоценка технологий и благ, а вместе с ними и всего взгляда человека на природу. Мегаполисы исчезнут. Малые города и деревни будут гармонически сосуществовать друг с другом и с окружающей средой. Экологические технологии и экологически ориентированная наука создадут экономические предпосылки для реализации программы экоанрхизма. Экоанархизм «исходит из предпосылки высокой разумности человека». Человек уникален. Он способен преобразить этот мир. Таким образом, позиция «естественной инженерии» Муррея Букчина является проявлением высокого гуманизма его учения. Движение к идеальному обществу, по мнению Букчина, должно быть постепенным.
Действие ради действие им осуждается. Необходима интеллектуальная работа. Нужна новая теория. Пора положить конец тирании спонтанности. «Нужна организация, а не нигилистический хаос эгоистов, для которых любая структура есть «элита» и «централизм»…нужен процесс, а не драматический жест». Андре Горц в основном поддерживает либертарный проект Муррея Букчина. В своих работах большое внимание он уделяет переходному периоду в преобразовании общества. Ни реформа, ни революция, но замещение должно стать целью либертариев. Одним махом нельзя уничтожить государство. Его функции должно постепенно захватить альтернативное гражданское общество. Реформы сверху и инициатива трансклассового общества снизу приводят к созданию условий, когда альтернативистские и автономные объединения начинают выполнять функции государственных органов, но уже на иных анархических принципах. Иерархические структуры заменяются горизонтальными связями. Рыночные отношения уступают место отношениям взаимопомощи. Альтернативный самоуправляющийся сектор постепенно низвергнет капиталистическую сферу отчуждённости, в том числе и отчуждённости человека от среды его обитания. Проект либертарного муниципализма Муррея Букчина и «альтернативизм» Андре Горца прямо или косвенно повлияли на формирование современного международного радикального эгалитарного экологизма. Реализацией «зелёной утопии» представители лево радикальных движений занялись в конце шестидесятых годов. В результате, в США появилась целая сеть самоуправляющихся неиерархических экологических коммун, существующих на принципах «равенства, экологического сознания, кооперации и ненасилия».
Так же как и в XIX веке США были впереди планеты всей в области осуществления коммунитарных экспериментов. В штате Тамиланд на Юге Индии расположена одна из старейших в мире экологических коммун - Ауровиль. Это многонациональное альтернативное поселение было создано в 1968 году по инициативе Мирры Альфассе, сподвижницы индийского мыслителя Шри Ауробиндо. Ауровиль изначально рассматривался поселенцами как «эмбрион будущей свободной цивилизации, как коммуна коммун». Ауровиль должен был постоянно разрастаться, поглощая местное население и вытесняя из сферы его жизни властные государственные отношения. Духовные ценности граждан Ауровиля воспитываются в его образовательных учреждениях. Экономическая база «свободной зоны» формируется на основе альтернативных предприятий коммуны. Коммуна является децентрализованным, самоуправляющимся экологическим поселением. Экологический эгалитаризм в Западной Европе имел свою специфику. Здесь он был больше урбанистическим явлением, а своим появлением был обязан борьбе населения с ядерной энергетикой. В семидесятых годах в Западной Германии прошла волна массовых акций гражданского неповиновения. Они были направлены против строительства АЭС и заводов по переработке и хранению ядерных отходов. Виил (Wyhl), Калкар (Kalkar) и Горлебен стали символами обще планетарного сопротивления «бездумной атомизации энергетики». Активисты и местное население оккупировали строительные площадки, создавали там лагеря / городки, часто напоминающие крепости, и активно препятствовали строительству экологически опасных объектов. Уже в Вииле появились первые признаки коммунитарного общежития, которые затем активисты стали использовать в других очагах сопротивления. Продукты питания и одежда, которую приносили в лагерь фермеры и местные жители, распределялись по потребностям. Каждый активист мог проявлять свою активность по способностям. В лагерях так же существовали образовательные учреждения (в Виилском «народном колледже» было представлено более 50 разнообразных курсов, некоторые из которых читали учёные, выступающие за использование ядерной энергетики).