Страница:
Наутро у меня на указанном месте вздулся круглый нарыв, а
размеры нарыва Умы возросли вдвое. С плачем сестра бросилась к
материя:"Мукунда стал колдуном!" Мать очень серьезно
предупредила меня, чтобы я никогда не употреблял силу слов для
причинения зла. Я навсегда запомнил ее совет и следовал ему
всю жизнь.
Мой нарыв пришлось лечить оперативным путем. Заметный шрам,
оставшийся после разреза, виден и сейчас. Он красуется на моем
правом предплечье, как постоянное напоминание о силе простого
человеческого слова.Те обычные и почти безвредные слова,
сказанные Уме, были произнесены с глубоким сосредоточением, и
вот, оказалось, что они обладают достаточной скрытой силой,
чтобы взорваться подобно бомбе и произвести определенной
вредное воздействие. Позже я понял, что взрывчатую
вибрационную энергию речи разумно направить на освобождение
жизни от затруднений, не получая шрамов, не зарабаьывая
упреков /6/.
Наша семья переехала в Пенджаб, в город Лахор. Здесь мне
досталась картина с изображением Божественной Матери в форме
Богини Кали /7/. Ее поместили в недольшом святилище на балконе
нашего дома. У меня возникла непреодолимая уверенность в том,
что любая молитва в этом святом месте увелтчтвается успехом.
Как-то мы стояли с Умой на балконе, и я наблюдал, как
запускали бумажных змеев на другой стороне узкого переулка.
- Что же ты так притих?- шутливо толкнула меня Ума.
- Я просто думаю о том, как чудесно, что Божественная мать
дает мне все, что я попрошу.
- Надеюсь, что Она даст тебе этих двух змеев!- Сестра
насмешливо взглянула на меня.
- Почему же нет?- и я начал тихо молиться. В Индии веревки
змеев покрывают клеем и битым стеклом. Каждый игрок пытается
порвать веревку противника. Оторвавшийся змей летает над
крышей, и его ловля вызывает большое веселье. Мы с Умой стояли
на крытом балконе, поэтому казалось невозможным, чтобы
оторвавшийся змей мог попасть к нам в руки; лишь обрывок
веревки скользнул бы мимо.
По ту сторону переулка игроки начали игру. Одна веревка
разорвалась, и змей медленно полетел по направлению ко мне.
Вдруг ветер на мгновение прекратился, и змей около секунды
оставался неподвижным, в это время обрывок его веревки
зацепился за кактус, который рос на крыше расположенного
напротив дома. Описав длинную правильную дугу, змей попал
прямо мне в руки, и я вручил свою добычу Уме.
- Это просто необычный случай, а не ответ на твою молитву. Вот
если к тебе в руки попадет и другой змей, тогда я поверю.
Черные глаза сестры вызывали больше изумления, чем ее слова. Я
продолжал напряженно молиться. Другой игрок сильно потянул за
веревку, и его змей неожиданно оторвался. Он тоже полетел ко
мне, танцуя в порывах ветра. Веревка змея вновь зацепилась за
кактус, змей опять описал в воздухе дугу, так, что я смог его
охватить. И второй трофей был вручен Уме.
- В самом деле, Божественная Мать слушает тебя! Для меня все
это слишком страшно!- И сестра ускакала прочь, как напуганный
козленок. Пустяшный случай, могут подумать для вмешательства
Десницы. Однако Божественная Мать проявляется во всем, даже в
игре. Для Божьих глаз нет малого или великого, разве не
одинаково совершенны и атом и галактика. Нет для Господа
"важного" или "неважного"!
/1/ Духовный учитель;тот, кого почитают.
/2/ Тот, кто практикует йогу, "единение", древнюю индийскую
науку медитации о Боге.
/3/ Мое имя было изменено на "Йогананда" в 1914г., когда я
вступил в древний монашеский орден свами. В 1935г. гуру
даровал мне следующий религиозный титул - Парамаханса.См.гл.24
и 42.
/4/ Техника Йоги по успокоению чувств для достижения
отождествления с космическим сознанием. См.гл.26.
/5/ Санскритское название Господа в Его аспекте Космического
Правителя, от корня "иш" или "править". Индийские писания
содержат 1008 имен Бога. Каждое имя раскрывает различные
отттенки философского смысла.
/6/ Бесконечные потенции звука проистекают из Творящего Слова
ОМ, космической вибрационной силы, превосходящей все виды
атомной энергии. Любое слово, произнесенной с ясным пониманием
и глубокой сосредоточеннойстью, обладает силой материализации.
Устное или умственной повторение вдохновляющих слов было
признано действенным в различных системах психотерапии; секрет
здесь в создании особого ритма умственных вибраций.
/7/ Кали - символ Всевышнего в Его аспекте Вечной Матери -
Природы.
Самым заветным желанием матери было женить моего старшего
брата. "Ах, когда я увижу лицо жены Ананты, для меня наступит
рай на земле!" Я часто слышал, как мать в таких словах
выражала сильное для индийской женщины чувство - мечту о
непрерывном существовании своей семьи.
Ко времени помолвки Ананты мне исполнилось одиннадцать лет.
Мать находилась в Калькуте, с радостью наблюдая за подготовкой
церемонии. Мы с отцом оставались одни в нашем доме в Барели;
на севере Индии, куда отец был переведен, проработав два года
в Лахоре.
Еще раньше я был свидетелем роскошных брачных обрядов,
совершающихся для моих двух сестер, Роми и Умы. Но для Ананты,
как для старшего сына, существовали тщательно разработанные
планы. Мать принимала многочисленных родственников,
приезжавших в Калькуту из самых отдаленных мест. Она
устраивала их со всеми удобствами в большом, недавно
купленном, доме под пятидесятым номером на улице Амхерст. Все
было готово - деликатесы для пиршества, веселое кресло-трон
для брата, множество разноцветных фонариков, громадные
картонные фигуры слонов и верблюдов; английский, шотландский и
индийские оркестры, профессиональные устроители развлечений,
жрецы для совершения старинных торжественных ритуалов. Мы с
отцом, в праздничном настроении, предполагали присоединиться к
семье во время самой церемонии. Однако перед самым этим
радостным днем меня посетило зловещее видение.
Это произошло в Барели, в полночь. Я спал около отца на
веранде нашего бунгало. Меня разбудило особое колыхание сетки
для москитов, висевший над кроватью. Темные занавесы были
откинуты, и я увидел любимый образ матери.
- Разбуди отца!- ее голос слышался как шепот.- Садитесь на
первыц поезд, который отходит в четыре часа. Поезжайте скорее
в Калькуту, если хотите застать меня в живых!- и с этими
словами призрачная фигура исчезла.
- Отец, отец, мать умирает!- Ужас, выразившийся в моем тоне,
немедленно пробудил его. Всхлипывая, я сообщил ему роковую
новость.
- Никогда не обращай внимания на такие галлюцинации!- Отец,
как обычно, отнесся с недоверием к необычной ситуации.-
Здоровье матери отличное. Если мы получим плохие известия, мы
отправимся туда завтра.
- Вы никогда не простите себе, если не отправитесь в путь
сейчас же!- Страдание вынудило меня прибавить с горечью.- И я
никогда вам этого не прощу!
Печальное утро принесло известие!" Мать опасно больна; свадьба
откладывается; приезжайте немедленно".
В большом беспокойстве мы выехали с отцом. Один из моих дядей
встретил нас по пути, на одной из пересадок. Навстречу нам
загрохотал поезд; он приближался с невероятной быстротой.
Полный внутреннего смятения, я внезапно почувствовал желание
броситься под его колеса. Я оторван от матери, мир пуст,
невыносим... Я любил мать, как самого дорогого друга на земле.
В ее черных глазах, струивших утешение, я находил убежище от
маленьких трагедий своего детства.
- Жива ли она еще?- задал я дяде свой единственный и последний
вопрос.
- Да, конечно!- Ему было легко понять написанное у меня на
лице выражение отчаяния. Но я почти не верил его словам. Когда
мы приехали в Калькутский дом, нам оставалось лишь увидеть
ошеломляющую мистерию смерти. Я впал почти в безжизненное
состояние; прошли многие годы, пока сердце мое хоть как-то
утешилось. Рыданья мои устремились к самым вратам неба и, в
конце концов, достигли слуха Божественной Матери. Ее слова
исцелили раны моего сердца:" Я наблюдала за тобой жизнь за
жизнью, скрытая в нежности всех матерей! Увидь в моем взоре те
темные глаза, прекрасные и потерянные, которые ты ищешь!"
Вскоре после обряда сожжения тела нашей дорогой и любимой
матери мы с отцом возвратились в Барели. Ежедневно, по зову
сердца, я совершал рано утром своебразное паломничество к
большому дереву шеоли, бросавшему свою тень на ровную
золотистозеленую лужайку перед нашим бунгало. В какие-то
моменты я воображал, что белые цветы шеоли осыпаются, как
добровольное приношение на травянистый алтарь. Роняя слезы на
росу, я часто замечал странный, потусторонний свет,
струившийся на лужайке. Меня одолевали приступы неудержимого
стремления к Богу. Я ощутил могучее тяготение к Гималаям.
Один из моих двоюродных братьев только что вернулся из
путешествия к святым горам. Он навестил нас в Барели. Я жадно
слушал его рассказы о высокогорных обителях йогов и свами/1/.
- Давай убежим в Гималаи!- предложил я однажды Дварка Прасаду,
юному сыну нашего помещика. Но это предложение попало не в те
уши. Он открыл план моему старшему брату, который в это время
как раз приехал навестить отца. Вместо того, чтобы слегка
посмеяться над этим неосуществимым намерением маленького
мальчика, Ананта сделал его пунктом постоянных насмешек надо
мною.
- Где же твое оранжевое одеяние? Без него ты не можешь быть
свами!
Но его слова необъяснимо волновали меня. Они вызвали передо
мной ясную картину: мне представилось, как я в желтой одежде
монаха скитаюсь по Индии. Может быть, эта фраза пробудила во
мне воспоминание о прошлой жизни; во всяком случае, я понял, с
какой естественной легкостью я носил одеяние этого основанного
в древности монашеского ордена.
Разговаривая как-то утром с Дваракой, я ощутил, что на меня
нисходит океан любви к Богу. Мой товарищ почти не обратил
внимания на мое неожиданное, последовавшее за этим
красноречие; но я всем сердцем обратился в себя. В тот же день
я убежал в Наини. Там, у подножия Гималаев, Ананта устроил
настоящую охоту за мной, и мне пришлось вернуться в Барели.
Единственным паломничеством, которое мне разрешалось, было
обычное посещение перед рассветом дерева шеоли. Мое сердце
рыдало об утраченных матерях: и человеческой и Божественной.
Смерть матери оказалась для всей нашей семьи невосполнимой
утратой. Отец никогда больше не женился, хотя прожил еще около
сорока лет. Взяв на себя трудную роль отца-матери для своего
маленького выводка, он явственно стал более нежным и
доступным. Со спокойствием и гибким пониманием решал он
различные семейные вопросы. После службы он, подобно
отшельнику, уединялся в своей комнате, практикуя там в
безмятежном спокойствии крийа-йогу. Спустя долгое время после
смерти матери я попытался нанять домоправительницу-англичанку:
она могла бы обратить внимание на кое-какие мелочи, что
сделало бы жизнь отца более удобной. Но отец покачал головой:
- Всякий уход за мной кончился со смертью твоей матери.- Глаза
его казались отреченными и полными преданности на всю жизнь.-
Я не приму ничьих услуг, особенно же от другой женщины.
Со смерти матери прошло четырнадцать месяцев, и я узнал, что
она оставила мне важное напутствие. Находившийся у смертного
одра Ананта записал ее слова. Хотя мать просила открыть мне их
через год после ее смерти, Ананта немного отложил выполнение
этого поручения. Скоро он должен был уехать из Барели в
Калькуту и жениться на той девушке, которую ему подыскала в
невесты мать. И вот однажды вечером он велел мне сесть около
него.
- Мукунда, весьма неохотно я сообщаю тебе необычную новость.-
В голосе Ананты послышались нотки покорности судьбе.- Я боялся
зажечь в тебе желание убежать из дому. Но, как бы там ни было,
ты весь полон божественного рвения. Когда я задержал тебя на
пути к Гималаям, я пришел к определенному решению. Мне нельзя
более отсрочить выполнение данного мною торжественного
обещания.
С этими словами брат втучил мне небольшой ларчик и отдал
следующее предсмертное послание матери:" Мой любимый сын
Мукунда, да будут эти мои слова последним благословением,-
сказала она.- Наступил час, когда мне нужно сообщить тебе и
многих необыкновенных событиях, которые последовали за твоим
рождением. Впервые я узнала о предназначенном тебе пути, когда
ты был еще грудным младенцнм. В то время я принесла тебя в дом
моего гуру в Бенарес. Затерявшись в толпе учеников, я едва
могла видеть Лахири Махасайа, сидевшего погруженным в глубокой
медитации. Похлопывая тебя по спине, я молилась, чтобы Великий
Гуру обратил на тебя внимание и дал бы тебе свое
благословение. Когда моя благоговейная просьба стала
достаточно сильной, он открыл глаза и дал мне знак
приблизиться. Другие ученики расступились и дали мне дорогу; я
склонилась к его священным стопам. Лахири Махасайа посадил
тебя на край своей одежды и положил тебе на лоб руку, как бы
совершая обряд духовного крещения.
- Мать, твой сын будет йогином. Словно духовный двигатель, он
доставит много душ в Царство Божие.
Мое сердце запрыгало от радости, когда я увидела, что моя
скрытая молитва принята всеведущим гуру. Еще незадолго до
твоего рождения он говорил мне, что ты последуешь по его
стопам.
Сын мой, позже мы с твоей сестрой Ромой были свидетелями того,
как ты имел видение Великого Света; мы наблюдали за тобой из
соседней комнаты, когда ты лежал неподвижно на кровати. Твое
личико светилось, а в голосе звучала железная решимость, когда
ты говорил о том, что пойдешь в Гималаи в поисках
Божественного.
Таким образом, дорогой сын, я познала что твой путь далек от
мирских чаяний. Самое необычное событие в моей жизни укрепило
это мое убеждение, и об этом я поведаю тебе в моем
предсмертном послании.
Это была беседа с одним мудрецом в Пенджабе. Наша семья жила в
Лахоре. Однажды служанка вошла ко мне со словами:" Госпожа,
какой-то необычный садху /2/ хочет обязательно увидеть "мать
Мукунды". Простые слова проникли в мою душу, и я сейчас же
вышла к посетителю. Склонившись к его ногам, я почувствовала,
что передо мной стоял подлинно божий человек.
- Мать,- сказал он,- великие учителя желают, чтобы ты знала,
что твое пребывание на замле будет недолгим. Следующая болезнь
окажется для тебя последней /3/.
Наступило молчание, во время которого я не ощутила тревоги,
наоборот, меня коснулись вибрации Великого покоя. Наконец, он
снова обратился ко мне:" Ты станешь хранительницей особого
серебрянного амулета. Сегодня я не дам его тебе; для того,
чтобы ты видела истинность моих слов, талисман должен завтра
материализоваться в твоих руках, когда ты будешь медитировать.
На смертном одре ты должна поручить своему старшему сыну
Ананте хранить амулет в течение года, а затем вручить его
твоему второму сыну. Мукунда поймет значение талисмана,
данного великими существами. Он должен изучить его к тому
времени, когда будет готов отказаться от всех мирских надежд и
начать поиски Божества, которые наполнят его жизнь. После
того, как амулет пробудет у него несколько лет и выполнит свое
назначение, он исчезнет. Даже будучи спрятан в самом тайном
месте, он вернется туда, откуда пришел /4/.
Я предложила святому подаяние и склонилась перед ним с великим
почтением. Не взяв предложенного, он отправился, благословив
меня. На следующий вечер, когда я сидела, сложив руки и
погрузившись в медитацию, у меня между ладонями
материализовался серебрянный амулет, как раз таким образом,
как и обещал садху; он дол знать о себе прикосновением чего-то
холодного и гладкого.
Я ревностно хранила его более двух лет, а сейчас оставляю
Ананте. Не печалься обо мне, ибо мой великий гуру передает
меня в руки Бесконечности. Прощай, дитя мое, Космическая
Матерь сохранит тебя".
С получением амулета на меня снизошла вспышка озарения, и во
мне пробудились многие дремлющие воспоминания. Круглый
талисман древней отделки быс покрыт санскритскими буквами. И я
понял, что он пришел от учителей моих прошлых жизней, которые
незримо направляли мои шаги. Конечно, в нем было еще и другое
значение; но полностью раскрыть сердце амулета нельзя .
Как талисман в конце концов исчез среди чрезвычайно
неблагоприятных обстоятельств моей жизни, как его потеря стала
вестником того, что я нашел своего гуру,- обо всем этом
передать в данной главе невозможно.
Но маленький мальчик, так неудачно попытавшийся достичь
Гималаев, ежедневно уносился далеко-далеко на крыльях своего
амулета.
Примечания к главе 2.
/1/ На санскрите "свами"- мастер, тот, кто един со своим "Я" /
сва/.
/2/ Отшельник; тот, кто следует "садхане" / пути духовной
дисциплины/.
/3/ Когда я из этих слов узнал, что мать уже втайне знала о
краткости оставшейся ей жизни, я впервые понял, почему она так
торопилась с выполнением своих планов женитьбы Ананты. Хотя
она и умерла до свадьбы, ее естественным материнским желанием
было увидеть все подготовительные церемонии.
/4/ Этот амулет был предметом, созданным в астральном мире.
Состоящие из материи крайне изменчивой структуры, такие
предметы в конце концов исчезают из физического мира /см.гл.43
/. На талисмане были замисаны слова матери, или священнопения.
- Отец, если я дам вам обещание вернуться домой без всякого
принуждения, вы разрешите мне поехать посмотреть Бенарес?
Отец редко препятствовал моей страстной любви к путешествиям.
Даже когда я был совсем маленьким ребенком, он разрешал мне
посещать многие города и места паломничества. Обычно меня
сопровождали один или несколько друзей, мы путешествовали с
удобствами в вагонах первого класса; билеты нам доставал отец.
Его должность служащего железнодорожной компании как нельзя
лучше удовлетворяла потребности тех членов семьи, которые
любили кочевать. Отец пообещал должным образом обдумать мою
просьбу. Уже на следующий день он позвал меня к себе и вручил
билет от Барели до Бенареса и обратно, порядочную сумму денег
и два письма.
- У меня есть деловое предложение моему другу в Бенаресе Кедар
Натху Бабу. К несчастью, я потерял его адрес. Но я уверен, что
ты сможешь доставить ему это письмо через нашего общего друга
свами Прапабананда. Этот свами, мой собрат по ученичеству,
достиг возвышенного духовного сотояния, и для тебя его
общество будет полезным. Вот второе письмо, которое будет
служить рекомендательным.
Подмигнув, отец добавил:
- Смотри, больше никаких побегов из дома!
Я отправился в путь с энтузиазмом своих двенадцати лет.
Впрочем, годы так никогда не омрачали моей способности
радоваться при виде новых сцен и незнакомых лиц. Приехав в
Бенарес, я сейчас же пошел туда, где жил свами. Входная дверь
была открыта; я прошел в длинную комнату в виде зала,
расположенную на третьем этаже. Там, на слегка приподнятой
платформе, восседал в позе лотоса весьма плотный человек, на
теле которого была только набедренная повязка. Голова и
лишенное морщин лицо были чисто выбриты; на губах играла
счастливая улыбка. Чтобы рассеять мое беспокойство и показать,
что я не помешал, он приветствовал меня, как старого друга:
- Баба ананд! / Благословение тебе, дорогой!/ Его приветствие,
произнесенное звонким детским голосом, прозвучало от всего
сердца. Я стал на колени и коснулся его ног.
- Вы - свами Пранабананда?
Кивнув головой, он спросил:
- А вы- сын Бхагабати?- Его слова раздались раньше, чем я
успел вынуть из кармана письмо отца. В изумлении я вручил ему
рекомендательное письмо, которое теперь казалось излишним.
- Разумеется, я помогу вам найти Кедар Натха Бабу.
Святой опять удивил меня своим ясновидением. Он бросил взгляд
на письмо и сказал несколько сердечных фраз о моем отце.
- Знаете, я пользуюсь двумя пенсиями. Одну из них я получаю по
рекомендации вашего отца, с которым работал в железнодорожной
компании. Другую - по рекомендации моего небесного Отца, с ним
я завершил все мои земные дела в этой жизни.
Это замечание показалось мне весьма неясным.
- Какого рода пенсию получаете вы от Небесного Отца, господин?
Он бросает вам деньги на полы вашего одеяния?
Он посмеялся:
- Я имею в виду пенсию неисчерпаемого мира, награду за многие
годы глубокой медитации. Сейчас мне совсем не нужны деньги.
Мои немногие материальные потребности целиком обеспечены.
Позднее вы поймете значение второй пенсии.- Внезапно прервав
разговор, святой сделался совершенно неподвижным. Его внешний
вид напомнил сфинкса. Сначала его глаза сверкали, как будто он
наблюдал что-то интересное. Затем они потухли.Меня несколько
смутило такое молчание: ведь он еще не рассказал мне, как
найти знакомого отца. Немного обеспокоенный, я стал
рассматривать комнату; она была пуста, с голыми стенами, и
кроме нас в ней никого не было. Мой праздный взгляд упал на
деревянные сандалии хозяина, стоявшие под той платформой, на
которой он сидел.
- Не беспокойтесь, маленький господин /1/, человек, которого
вы хотите видеть, будет здесь через полчаса.- Йог читал в моем
уме- в тот момент это было не так уж трудно. Он опять
погрузился в непонятное молчание. Когда часы известили о том,
что прошло тридцать минут, свами встал.
- Думаю, Кедар Натху Бабу подходит к двери,- сказал он. Я
слышал, как кто-то поднимается вверх по лестнице. Внезапно
меня охватило изумление, смешанное с непониманием; мои мысли
неслись одна за другой в полном смятении:" Как могло
случиться, что знакомый отца вызван сюда без помощи
посыльного? Ведь с момента моего прибытия свами не
разговаривал ни с кем, кроме меня!"
Уже не заботясь о приличии, я выбежал из комнаты и спустился
вниз по лестнице. На полпути я встретился с худым, светлокожим
человеком среднего роста. Он, казалось, торопился.
- Скажите, вы не Кедар Натх Бабу?- мой голос дрожал от
возбуждения.
- Да, это я. А вы не сын Бхагабати, который ожидает меня
здесь?- он дружески улыбнулся мне.
- Но как вы здесь оказались, господин?- мое смущение по поводу
необъяснимого появления не поддавалось описанию.
- Сегодня все кажется таинственным! Менее часа назад, я только
что закончил купание в Ганге, ко мне подошел свами
Пранабананда. Не могу представить, как он узнал, где я
нахожусь в этот момент.
- В моей квартире вас ждет сын Бхагабати,- сказал он.- Не
пойдете ли вы вместе со мной? Я охотно согласился, и мы пошли
вместе. Но свами в своих деревянных сандалях каким-то
непонятным образом сумел обогнать меня, хотя у меня на ногах
были вот эти крепкие туфли." Сколько времени вам понабодиться,
чтобы дойти до моего дома?"- спросил меня внезапно
остановившийся Пранабанандаджи. " Около получаса," отвечал
я." У меня сейчас есть еще одно дело, и я должен оставить вас.
Но мы встретимся у меня дома, мы с сыном Бхагабати будем вас
ждатьт".
И прежде, чем я успел вымолвить слово, он бросился мимо меня и
исчез в толпе. Я пришел сюда очень быстро".
Это объяснение только увеличило мое недоумение. Я осведомился,
как давно он знаком со свами.
- Мы встречались с ним несколько раз в прошлом году, но это
было давно. Мне было очень приятно повидаться с ним сегодня у
гхата для купанья.
- Не могу поверить своим ушам! Не теряю ли я рассудок? Может
быть вы встретились с ним в видении? Или вы действительно
видели его, касались его рукой, слышали звук его шагов?
- Не понимаю, к чему вы клоните!- покраснел от гнева мой
собеседник.- Но я вас не обманывал. Разве вы не понимаете, что
только благодаря свами я смог узнать о том, что вы ждете меня
здесь.
- Да, но этот человек, свами Пранабананда, находился передо
мной все время с момента, когда я впервые пришел сюда, около
часа назад.
Глаза собеседника широко раскрылись.
- Что же это такое? Живем ли мы в материальный век или грезим?
Никогда не думал увидеть чудо в своей жизни! Я считал этого
свами всего навсего обычным человеком, а теперь обнаруживаю,
что он в состоянии материализовать еще одно тело и действовать
с его помощью!
Мы вошли в комнату святого.
- Посмотрите, вот они, те самые сандали, в которых он был у
гхата,- прошептал он.- На нем была только набедренная повязка-
он был в том же виде, в каком я вижу его сейчас.
Когда посетитель поклонился, святой повернулся ко мне с
лукавой улыбкой:- Почему вас это так удивляет? Еле уловимое
единство феноменального мира не тайна для йогина. Я
моментально вижу моих учеников в далекой Калькуте и
разговариваю с ними. Точно так же и они могут по желанию
преодолевать любые препятствия в плотной материи.
Скорее всего свами снизошел до рассказов о своих способностях
в области астрального радио и телевидения /2/, чтобы пробудить
в моей юной душе духовное рвение; но вместо энтузиазма я
ощутил благоговейный страх. Так как судьба предназначила для
моих духовных покаяний одного-единственного и сосбенного гуру
- Шри Юштеквара, которого я тогда еще не встретил,- я не
ощутил никакой склонности принять Пранабананду в качество
своего учителя. Я с сомнением поглядывал на него, недоумевая,
кто находится передо мной: он или его подобие.
Учитель постарался рассеять мой беспокойство, бросив на меня
ободряющий взгляд. Затем он произнес несколько вдохновенных
слов о своем учителе:- Лахири Махасайа был величайшим из всех
известных мне йогинов. Это было само Божество, облаченное в
плоть.
Я подумал: если ученик может по желагию материализовать
экстрафизическую форму, какие чудеса мог совершать его учитель!
- Я расскажу вам о том, как неоценима помощь учителя. Я,
бывало, медитировал с другими учениками по восемь часов каждую
ночь. Днем нам приходилось работать в конторе железной дороги.
Ощутив трудности в выполнении моей конторской работы, я желал
посвятить Богу все время. В течение восьми лет я упорно
медитировал по полночи. У меня были изумительные результаты:
потрясающие ощущения озаряли разум. Однако между мной и
Бесконечным всегда оставалась неуловимая завеса, и я увидел,
что даже при сверхчеловеческой серьезности мне не удается
достичь конечного, неисчезающего единения. Однажды вечером я
посетил Лахири Махасайа и попросил его божественного
вмешательства. Мои настойчивые просьбы продолжались весь вечер:
"О, ангелоподобный гуру, велика моя духовная тоска, ибо я не в
размеры нарыва Умы возросли вдвое. С плачем сестра бросилась к
материя:"Мукунда стал колдуном!" Мать очень серьезно
предупредила меня, чтобы я никогда не употреблял силу слов для
причинения зла. Я навсегда запомнил ее совет и следовал ему
всю жизнь.
Мой нарыв пришлось лечить оперативным путем. Заметный шрам,
оставшийся после разреза, виден и сейчас. Он красуется на моем
правом предплечье, как постоянное напоминание о силе простого
человеческого слова.Те обычные и почти безвредные слова,
сказанные Уме, были произнесены с глубоким сосредоточением, и
вот, оказалось, что они обладают достаточной скрытой силой,
чтобы взорваться подобно бомбе и произвести определенной
вредное воздействие. Позже я понял, что взрывчатую
вибрационную энергию речи разумно направить на освобождение
жизни от затруднений, не получая шрамов, не зарабаьывая
упреков /6/.
Наша семья переехала в Пенджаб, в город Лахор. Здесь мне
досталась картина с изображением Божественной Матери в форме
Богини Кали /7/. Ее поместили в недольшом святилище на балконе
нашего дома. У меня возникла непреодолимая уверенность в том,
что любая молитва в этом святом месте увелтчтвается успехом.
Как-то мы стояли с Умой на балконе, и я наблюдал, как
запускали бумажных змеев на другой стороне узкого переулка.
- Что же ты так притих?- шутливо толкнула меня Ума.
- Я просто думаю о том, как чудесно, что Божественная мать
дает мне все, что я попрошу.
- Надеюсь, что Она даст тебе этих двух змеев!- Сестра
насмешливо взглянула на меня.
- Почему же нет?- и я начал тихо молиться. В Индии веревки
змеев покрывают клеем и битым стеклом. Каждый игрок пытается
порвать веревку противника. Оторвавшийся змей летает над
крышей, и его ловля вызывает большое веселье. Мы с Умой стояли
на крытом балконе, поэтому казалось невозможным, чтобы
оторвавшийся змей мог попасть к нам в руки; лишь обрывок
веревки скользнул бы мимо.
По ту сторону переулка игроки начали игру. Одна веревка
разорвалась, и змей медленно полетел по направлению ко мне.
Вдруг ветер на мгновение прекратился, и змей около секунды
оставался неподвижным, в это время обрывок его веревки
зацепился за кактус, который рос на крыше расположенного
напротив дома. Описав длинную правильную дугу, змей попал
прямо мне в руки, и я вручил свою добычу Уме.
- Это просто необычный случай, а не ответ на твою молитву. Вот
если к тебе в руки попадет и другой змей, тогда я поверю.
Черные глаза сестры вызывали больше изумления, чем ее слова. Я
продолжал напряженно молиться. Другой игрок сильно потянул за
веревку, и его змей неожиданно оторвался. Он тоже полетел ко
мне, танцуя в порывах ветра. Веревка змея вновь зацепилась за
кактус, змей опять описал в воздухе дугу, так, что я смог его
охватить. И второй трофей был вручен Уме.
- В самом деле, Божественная Мать слушает тебя! Для меня все
это слишком страшно!- И сестра ускакала прочь, как напуганный
козленок. Пустяшный случай, могут подумать для вмешательства
Десницы. Однако Божественная Мать проявляется во всем, даже в
игре. Для Божьих глаз нет малого или великого, разве не
одинаково совершенны и атом и галактика. Нет для Господа
"важного" или "неважного"!
/1/ Духовный учитель;тот, кого почитают.
/2/ Тот, кто практикует йогу, "единение", древнюю индийскую
науку медитации о Боге.
/3/ Мое имя было изменено на "Йогананда" в 1914г., когда я
вступил в древний монашеский орден свами. В 1935г. гуру
даровал мне следующий религиозный титул - Парамаханса.См.гл.24
и 42.
/4/ Техника Йоги по успокоению чувств для достижения
отождествления с космическим сознанием. См.гл.26.
/5/ Санскритское название Господа в Его аспекте Космического
Правителя, от корня "иш" или "править". Индийские писания
содержат 1008 имен Бога. Каждое имя раскрывает различные
отттенки философского смысла.
/6/ Бесконечные потенции звука проистекают из Творящего Слова
ОМ, космической вибрационной силы, превосходящей все виды
атомной энергии. Любое слово, произнесенной с ясным пониманием
и глубокой сосредоточеннойстью, обладает силой материализации.
Устное или умственной повторение вдохновляющих слов было
признано действенным в различных системах психотерапии; секрет
здесь в создании особого ритма умственных вибраций.
/7/ Кали - символ Всевышнего в Его аспекте Вечной Матери -
Природы.
Самым заветным желанием матери было женить моего старшего
брата. "Ах, когда я увижу лицо жены Ананты, для меня наступит
рай на земле!" Я часто слышал, как мать в таких словах
выражала сильное для индийской женщины чувство - мечту о
непрерывном существовании своей семьи.
Ко времени помолвки Ананты мне исполнилось одиннадцать лет.
Мать находилась в Калькуте, с радостью наблюдая за подготовкой
церемонии. Мы с отцом оставались одни в нашем доме в Барели;
на севере Индии, куда отец был переведен, проработав два года
в Лахоре.
Еще раньше я был свидетелем роскошных брачных обрядов,
совершающихся для моих двух сестер, Роми и Умы. Но для Ананты,
как для старшего сына, существовали тщательно разработанные
планы. Мать принимала многочисленных родственников,
приезжавших в Калькуту из самых отдаленных мест. Она
устраивала их со всеми удобствами в большом, недавно
купленном, доме под пятидесятым номером на улице Амхерст. Все
было готово - деликатесы для пиршества, веселое кресло-трон
для брата, множество разноцветных фонариков, громадные
картонные фигуры слонов и верблюдов; английский, шотландский и
индийские оркестры, профессиональные устроители развлечений,
жрецы для совершения старинных торжественных ритуалов. Мы с
отцом, в праздничном настроении, предполагали присоединиться к
семье во время самой церемонии. Однако перед самым этим
радостным днем меня посетило зловещее видение.
Это произошло в Барели, в полночь. Я спал около отца на
веранде нашего бунгало. Меня разбудило особое колыхание сетки
для москитов, висевший над кроватью. Темные занавесы были
откинуты, и я увидел любимый образ матери.
- Разбуди отца!- ее голос слышался как шепот.- Садитесь на
первыц поезд, который отходит в четыре часа. Поезжайте скорее
в Калькуту, если хотите застать меня в живых!- и с этими
словами призрачная фигура исчезла.
- Отец, отец, мать умирает!- Ужас, выразившийся в моем тоне,
немедленно пробудил его. Всхлипывая, я сообщил ему роковую
новость.
- Никогда не обращай внимания на такие галлюцинации!- Отец,
как обычно, отнесся с недоверием к необычной ситуации.-
Здоровье матери отличное. Если мы получим плохие известия, мы
отправимся туда завтра.
- Вы никогда не простите себе, если не отправитесь в путь
сейчас же!- Страдание вынудило меня прибавить с горечью.- И я
никогда вам этого не прощу!
Печальное утро принесло известие!" Мать опасно больна; свадьба
откладывается; приезжайте немедленно".
В большом беспокойстве мы выехали с отцом. Один из моих дядей
встретил нас по пути, на одной из пересадок. Навстречу нам
загрохотал поезд; он приближался с невероятной быстротой.
Полный внутреннего смятения, я внезапно почувствовал желание
броситься под его колеса. Я оторван от матери, мир пуст,
невыносим... Я любил мать, как самого дорогого друга на земле.
В ее черных глазах, струивших утешение, я находил убежище от
маленьких трагедий своего детства.
- Жива ли она еще?- задал я дяде свой единственный и последний
вопрос.
- Да, конечно!- Ему было легко понять написанное у меня на
лице выражение отчаяния. Но я почти не верил его словам. Когда
мы приехали в Калькутский дом, нам оставалось лишь увидеть
ошеломляющую мистерию смерти. Я впал почти в безжизненное
состояние; прошли многие годы, пока сердце мое хоть как-то
утешилось. Рыданья мои устремились к самым вратам неба и, в
конце концов, достигли слуха Божественной Матери. Ее слова
исцелили раны моего сердца:" Я наблюдала за тобой жизнь за
жизнью, скрытая в нежности всех матерей! Увидь в моем взоре те
темные глаза, прекрасные и потерянные, которые ты ищешь!"
Вскоре после обряда сожжения тела нашей дорогой и любимой
матери мы с отцом возвратились в Барели. Ежедневно, по зову
сердца, я совершал рано утром своебразное паломничество к
большому дереву шеоли, бросавшему свою тень на ровную
золотистозеленую лужайку перед нашим бунгало. В какие-то
моменты я воображал, что белые цветы шеоли осыпаются, как
добровольное приношение на травянистый алтарь. Роняя слезы на
росу, я часто замечал странный, потусторонний свет,
струившийся на лужайке. Меня одолевали приступы неудержимого
стремления к Богу. Я ощутил могучее тяготение к Гималаям.
Один из моих двоюродных братьев только что вернулся из
путешествия к святым горам. Он навестил нас в Барели. Я жадно
слушал его рассказы о высокогорных обителях йогов и свами/1/.
- Давай убежим в Гималаи!- предложил я однажды Дварка Прасаду,
юному сыну нашего помещика. Но это предложение попало не в те
уши. Он открыл план моему старшему брату, который в это время
как раз приехал навестить отца. Вместо того, чтобы слегка
посмеяться над этим неосуществимым намерением маленького
мальчика, Ананта сделал его пунктом постоянных насмешек надо
мною.
- Где же твое оранжевое одеяние? Без него ты не можешь быть
свами!
Но его слова необъяснимо волновали меня. Они вызвали передо
мной ясную картину: мне представилось, как я в желтой одежде
монаха скитаюсь по Индии. Может быть, эта фраза пробудила во
мне воспоминание о прошлой жизни; во всяком случае, я понял, с
какой естественной легкостью я носил одеяние этого основанного
в древности монашеского ордена.
Разговаривая как-то утром с Дваракой, я ощутил, что на меня
нисходит океан любви к Богу. Мой товарищ почти не обратил
внимания на мое неожиданное, последовавшее за этим
красноречие; но я всем сердцем обратился в себя. В тот же день
я убежал в Наини. Там, у подножия Гималаев, Ананта устроил
настоящую охоту за мной, и мне пришлось вернуться в Барели.
Единственным паломничеством, которое мне разрешалось, было
обычное посещение перед рассветом дерева шеоли. Мое сердце
рыдало об утраченных матерях: и человеческой и Божественной.
Смерть матери оказалась для всей нашей семьи невосполнимой
утратой. Отец никогда больше не женился, хотя прожил еще около
сорока лет. Взяв на себя трудную роль отца-матери для своего
маленького выводка, он явственно стал более нежным и
доступным. Со спокойствием и гибким пониманием решал он
различные семейные вопросы. После службы он, подобно
отшельнику, уединялся в своей комнате, практикуя там в
безмятежном спокойствии крийа-йогу. Спустя долгое время после
смерти матери я попытался нанять домоправительницу-англичанку:
она могла бы обратить внимание на кое-какие мелочи, что
сделало бы жизнь отца более удобной. Но отец покачал головой:
- Всякий уход за мной кончился со смертью твоей матери.- Глаза
его казались отреченными и полными преданности на всю жизнь.-
Я не приму ничьих услуг, особенно же от другой женщины.
Со смерти матери прошло четырнадцать месяцев, и я узнал, что
она оставила мне важное напутствие. Находившийся у смертного
одра Ананта записал ее слова. Хотя мать просила открыть мне их
через год после ее смерти, Ананта немного отложил выполнение
этого поручения. Скоро он должен был уехать из Барели в
Калькуту и жениться на той девушке, которую ему подыскала в
невесты мать. И вот однажды вечером он велел мне сесть около
него.
- Мукунда, весьма неохотно я сообщаю тебе необычную новость.-
В голосе Ананты послышались нотки покорности судьбе.- Я боялся
зажечь в тебе желание убежать из дому. Но, как бы там ни было,
ты весь полон божественного рвения. Когда я задержал тебя на
пути к Гималаям, я пришел к определенному решению. Мне нельзя
более отсрочить выполнение данного мною торжественного
обещания.
С этими словами брат втучил мне небольшой ларчик и отдал
следующее предсмертное послание матери:" Мой любимый сын
Мукунда, да будут эти мои слова последним благословением,-
сказала она.- Наступил час, когда мне нужно сообщить тебе и
многих необыкновенных событиях, которые последовали за твоим
рождением. Впервые я узнала о предназначенном тебе пути, когда
ты был еще грудным младенцнм. В то время я принесла тебя в дом
моего гуру в Бенарес. Затерявшись в толпе учеников, я едва
могла видеть Лахири Махасайа, сидевшего погруженным в глубокой
медитации. Похлопывая тебя по спине, я молилась, чтобы Великий
Гуру обратил на тебя внимание и дал бы тебе свое
благословение. Когда моя благоговейная просьба стала
достаточно сильной, он открыл глаза и дал мне знак
приблизиться. Другие ученики расступились и дали мне дорогу; я
склонилась к его священным стопам. Лахири Махасайа посадил
тебя на край своей одежды и положил тебе на лоб руку, как бы
совершая обряд духовного крещения.
- Мать, твой сын будет йогином. Словно духовный двигатель, он
доставит много душ в Царство Божие.
Мое сердце запрыгало от радости, когда я увидела, что моя
скрытая молитва принята всеведущим гуру. Еще незадолго до
твоего рождения он говорил мне, что ты последуешь по его
стопам.
Сын мой, позже мы с твоей сестрой Ромой были свидетелями того,
как ты имел видение Великого Света; мы наблюдали за тобой из
соседней комнаты, когда ты лежал неподвижно на кровати. Твое
личико светилось, а в голосе звучала железная решимость, когда
ты говорил о том, что пойдешь в Гималаи в поисках
Божественного.
Таким образом, дорогой сын, я познала что твой путь далек от
мирских чаяний. Самое необычное событие в моей жизни укрепило
это мое убеждение, и об этом я поведаю тебе в моем
предсмертном послании.
Это была беседа с одним мудрецом в Пенджабе. Наша семья жила в
Лахоре. Однажды служанка вошла ко мне со словами:" Госпожа,
какой-то необычный садху /2/ хочет обязательно увидеть "мать
Мукунды". Простые слова проникли в мою душу, и я сейчас же
вышла к посетителю. Склонившись к его ногам, я почувствовала,
что передо мной стоял подлинно божий человек.
- Мать,- сказал он,- великие учителя желают, чтобы ты знала,
что твое пребывание на замле будет недолгим. Следующая болезнь
окажется для тебя последней /3/.
Наступило молчание, во время которого я не ощутила тревоги,
наоборот, меня коснулись вибрации Великого покоя. Наконец, он
снова обратился ко мне:" Ты станешь хранительницей особого
серебрянного амулета. Сегодня я не дам его тебе; для того,
чтобы ты видела истинность моих слов, талисман должен завтра
материализоваться в твоих руках, когда ты будешь медитировать.
На смертном одре ты должна поручить своему старшему сыну
Ананте хранить амулет в течение года, а затем вручить его
твоему второму сыну. Мукунда поймет значение талисмана,
данного великими существами. Он должен изучить его к тому
времени, когда будет готов отказаться от всех мирских надежд и
начать поиски Божества, которые наполнят его жизнь. После
того, как амулет пробудет у него несколько лет и выполнит свое
назначение, он исчезнет. Даже будучи спрятан в самом тайном
месте, он вернется туда, откуда пришел /4/.
Я предложила святому подаяние и склонилась перед ним с великим
почтением. Не взяв предложенного, он отправился, благословив
меня. На следующий вечер, когда я сидела, сложив руки и
погрузившись в медитацию, у меня между ладонями
материализовался серебрянный амулет, как раз таким образом,
как и обещал садху; он дол знать о себе прикосновением чего-то
холодного и гладкого.
Я ревностно хранила его более двух лет, а сейчас оставляю
Ананте. Не печалься обо мне, ибо мой великий гуру передает
меня в руки Бесконечности. Прощай, дитя мое, Космическая
Матерь сохранит тебя".
С получением амулета на меня снизошла вспышка озарения, и во
мне пробудились многие дремлющие воспоминания. Круглый
талисман древней отделки быс покрыт санскритскими буквами. И я
понял, что он пришел от учителей моих прошлых жизней, которые
незримо направляли мои шаги. Конечно, в нем было еще и другое
значение; но полностью раскрыть сердце амулета нельзя .
Как талисман в конце концов исчез среди чрезвычайно
неблагоприятных обстоятельств моей жизни, как его потеря стала
вестником того, что я нашел своего гуру,- обо всем этом
передать в данной главе невозможно.
Но маленький мальчик, так неудачно попытавшийся достичь
Гималаев, ежедневно уносился далеко-далеко на крыльях своего
амулета.
Примечания к главе 2.
/1/ На санскрите "свами"- мастер, тот, кто един со своим "Я" /
сва/.
/2/ Отшельник; тот, кто следует "садхане" / пути духовной
дисциплины/.
/3/ Когда я из этих слов узнал, что мать уже втайне знала о
краткости оставшейся ей жизни, я впервые понял, почему она так
торопилась с выполнением своих планов женитьбы Ананты. Хотя
она и умерла до свадьбы, ее естественным материнским желанием
было увидеть все подготовительные церемонии.
/4/ Этот амулет был предметом, созданным в астральном мире.
Состоящие из материи крайне изменчивой структуры, такие
предметы в конце концов исчезают из физического мира /см.гл.43
/. На талисмане были замисаны слова матери, или священнопения.
- Отец, если я дам вам обещание вернуться домой без всякого
принуждения, вы разрешите мне поехать посмотреть Бенарес?
Отец редко препятствовал моей страстной любви к путешествиям.
Даже когда я был совсем маленьким ребенком, он разрешал мне
посещать многие города и места паломничества. Обычно меня
сопровождали один или несколько друзей, мы путешествовали с
удобствами в вагонах первого класса; билеты нам доставал отец.
Его должность служащего железнодорожной компании как нельзя
лучше удовлетворяла потребности тех членов семьи, которые
любили кочевать. Отец пообещал должным образом обдумать мою
просьбу. Уже на следующий день он позвал меня к себе и вручил
билет от Барели до Бенареса и обратно, порядочную сумму денег
и два письма.
- У меня есть деловое предложение моему другу в Бенаресе Кедар
Натху Бабу. К несчастью, я потерял его адрес. Но я уверен, что
ты сможешь доставить ему это письмо через нашего общего друга
свами Прапабананда. Этот свами, мой собрат по ученичеству,
достиг возвышенного духовного сотояния, и для тебя его
общество будет полезным. Вот второе письмо, которое будет
служить рекомендательным.
Подмигнув, отец добавил:
- Смотри, больше никаких побегов из дома!
Я отправился в путь с энтузиазмом своих двенадцати лет.
Впрочем, годы так никогда не омрачали моей способности
радоваться при виде новых сцен и незнакомых лиц. Приехав в
Бенарес, я сейчас же пошел туда, где жил свами. Входная дверь
была открыта; я прошел в длинную комнату в виде зала,
расположенную на третьем этаже. Там, на слегка приподнятой
платформе, восседал в позе лотоса весьма плотный человек, на
теле которого была только набедренная повязка. Голова и
лишенное морщин лицо были чисто выбриты; на губах играла
счастливая улыбка. Чтобы рассеять мое беспокойство и показать,
что я не помешал, он приветствовал меня, как старого друга:
- Баба ананд! / Благословение тебе, дорогой!/ Его приветствие,
произнесенное звонким детским голосом, прозвучало от всего
сердца. Я стал на колени и коснулся его ног.
- Вы - свами Пранабананда?
Кивнув головой, он спросил:
- А вы- сын Бхагабати?- Его слова раздались раньше, чем я
успел вынуть из кармана письмо отца. В изумлении я вручил ему
рекомендательное письмо, которое теперь казалось излишним.
- Разумеется, я помогу вам найти Кедар Натха Бабу.
Святой опять удивил меня своим ясновидением. Он бросил взгляд
на письмо и сказал несколько сердечных фраз о моем отце.
- Знаете, я пользуюсь двумя пенсиями. Одну из них я получаю по
рекомендации вашего отца, с которым работал в железнодорожной
компании. Другую - по рекомендации моего небесного Отца, с ним
я завершил все мои земные дела в этой жизни.
Это замечание показалось мне весьма неясным.
- Какого рода пенсию получаете вы от Небесного Отца, господин?
Он бросает вам деньги на полы вашего одеяния?
Он посмеялся:
- Я имею в виду пенсию неисчерпаемого мира, награду за многие
годы глубокой медитации. Сейчас мне совсем не нужны деньги.
Мои немногие материальные потребности целиком обеспечены.
Позднее вы поймете значение второй пенсии.- Внезапно прервав
разговор, святой сделался совершенно неподвижным. Его внешний
вид напомнил сфинкса. Сначала его глаза сверкали, как будто он
наблюдал что-то интересное. Затем они потухли.Меня несколько
смутило такое молчание: ведь он еще не рассказал мне, как
найти знакомого отца. Немного обеспокоенный, я стал
рассматривать комнату; она была пуста, с голыми стенами, и
кроме нас в ней никого не было. Мой праздный взгляд упал на
деревянные сандалии хозяина, стоявшие под той платформой, на
которой он сидел.
- Не беспокойтесь, маленький господин /1/, человек, которого
вы хотите видеть, будет здесь через полчаса.- Йог читал в моем
уме- в тот момент это было не так уж трудно. Он опять
погрузился в непонятное молчание. Когда часы известили о том,
что прошло тридцать минут, свами встал.
- Думаю, Кедар Натху Бабу подходит к двери,- сказал он. Я
слышал, как кто-то поднимается вверх по лестнице. Внезапно
меня охватило изумление, смешанное с непониманием; мои мысли
неслись одна за другой в полном смятении:" Как могло
случиться, что знакомый отца вызван сюда без помощи
посыльного? Ведь с момента моего прибытия свами не
разговаривал ни с кем, кроме меня!"
Уже не заботясь о приличии, я выбежал из комнаты и спустился
вниз по лестнице. На полпути я встретился с худым, светлокожим
человеком среднего роста. Он, казалось, торопился.
- Скажите, вы не Кедар Натх Бабу?- мой голос дрожал от
возбуждения.
- Да, это я. А вы не сын Бхагабати, который ожидает меня
здесь?- он дружески улыбнулся мне.
- Но как вы здесь оказались, господин?- мое смущение по поводу
необъяснимого появления не поддавалось описанию.
- Сегодня все кажется таинственным! Менее часа назад, я только
что закончил купание в Ганге, ко мне подошел свами
Пранабананда. Не могу представить, как он узнал, где я
нахожусь в этот момент.
- В моей квартире вас ждет сын Бхагабати,- сказал он.- Не
пойдете ли вы вместе со мной? Я охотно согласился, и мы пошли
вместе. Но свами в своих деревянных сандалях каким-то
непонятным образом сумел обогнать меня, хотя у меня на ногах
были вот эти крепкие туфли." Сколько времени вам понабодиться,
чтобы дойти до моего дома?"- спросил меня внезапно
остановившийся Пранабанандаджи. " Около получаса," отвечал
я." У меня сейчас есть еще одно дело, и я должен оставить вас.
Но мы встретимся у меня дома, мы с сыном Бхагабати будем вас
ждатьт".
И прежде, чем я успел вымолвить слово, он бросился мимо меня и
исчез в толпе. Я пришел сюда очень быстро".
Это объяснение только увеличило мое недоумение. Я осведомился,
как давно он знаком со свами.
- Мы встречались с ним несколько раз в прошлом году, но это
было давно. Мне было очень приятно повидаться с ним сегодня у
гхата для купанья.
- Не могу поверить своим ушам! Не теряю ли я рассудок? Может
быть вы встретились с ним в видении? Или вы действительно
видели его, касались его рукой, слышали звук его шагов?
- Не понимаю, к чему вы клоните!- покраснел от гнева мой
собеседник.- Но я вас не обманывал. Разве вы не понимаете, что
только благодаря свами я смог узнать о том, что вы ждете меня
здесь.
- Да, но этот человек, свами Пранабананда, находился передо
мной все время с момента, когда я впервые пришел сюда, около
часа назад.
Глаза собеседника широко раскрылись.
- Что же это такое? Живем ли мы в материальный век или грезим?
Никогда не думал увидеть чудо в своей жизни! Я считал этого
свами всего навсего обычным человеком, а теперь обнаруживаю,
что он в состоянии материализовать еще одно тело и действовать
с его помощью!
Мы вошли в комнату святого.
- Посмотрите, вот они, те самые сандали, в которых он был у
гхата,- прошептал он.- На нем была только набедренная повязка-
он был в том же виде, в каком я вижу его сейчас.
Когда посетитель поклонился, святой повернулся ко мне с
лукавой улыбкой:- Почему вас это так удивляет? Еле уловимое
единство феноменального мира не тайна для йогина. Я
моментально вижу моих учеников в далекой Калькуте и
разговариваю с ними. Точно так же и они могут по желанию
преодолевать любые препятствия в плотной материи.
Скорее всего свами снизошел до рассказов о своих способностях
в области астрального радио и телевидения /2/, чтобы пробудить
в моей юной душе духовное рвение; но вместо энтузиазма я
ощутил благоговейный страх. Так как судьба предназначила для
моих духовных покаяний одного-единственного и сосбенного гуру
- Шри Юштеквара, которого я тогда еще не встретил,- я не
ощутил никакой склонности принять Пранабананду в качество
своего учителя. Я с сомнением поглядывал на него, недоумевая,
кто находится передо мной: он или его подобие.
Учитель постарался рассеять мой беспокойство, бросив на меня
ободряющий взгляд. Затем он произнес несколько вдохновенных
слов о своем учителе:- Лахири Махасайа был величайшим из всех
известных мне йогинов. Это было само Божество, облаченное в
плоть.
Я подумал: если ученик может по желагию материализовать
экстрафизическую форму, какие чудеса мог совершать его учитель!
- Я расскажу вам о том, как неоценима помощь учителя. Я,
бывало, медитировал с другими учениками по восемь часов каждую
ночь. Днем нам приходилось работать в конторе железной дороги.
Ощутив трудности в выполнении моей конторской работы, я желал
посвятить Богу все время. В течение восьми лет я упорно
медитировал по полночи. У меня были изумительные результаты:
потрясающие ощущения озаряли разум. Однако между мной и
Бесконечным всегда оставалась неуловимая завеса, и я увидел,
что даже при сверхчеловеческой серьезности мне не удается
достичь конечного, неисчезающего единения. Однажды вечером я
посетил Лахири Махасайа и попросил его божественного
вмешательства. Мои настойчивые просьбы продолжались весь вечер:
"О, ангелоподобный гуру, велика моя духовная тоска, ибо я не в