Страница:
Македонский дважды бил по этой точке, и Дарий дважды бежал с поля боя (первый раз в битве при Иссе, второй – при Гавгамелах). Это было не продуманное отступление, а бегство в панике и от страха, бросая все. Царь не спасал свою жизнь, ведь бегство было равно самоубийству и означало утрату божественного статуса. Убежавший царь или выдавал себя за божество (обманывал), или боги отвернулись от него. В том и другом варианте его ждала смерть от своего же окружения.
Дарий все это понимал, но под напором Македонского с одной стороны, и своей природы с другой, бежал как трус. Он не отступал по стратегическим причинам, он именно бежал, не в силах преодолеть животный страх.
Персидские чиновники, отступавшие с царем, впоследствии казнили Дария. Потом Македонский казнил этих чиновников за то, что они взяли на себя смелость решать вопросы, выходящие за рамки их компетенции.
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
ГЛАВА 7
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Дарий все это понимал, но под напором Македонского с одной стороны, и своей природы с другой, бежал как трус. Он не отступал по стратегическим причинам, он именно бежал, не в силах преодолеть животный страх.
Персидские чиновники, отступавшие с царем, впоследствии казнили Дария. Потом Македонский казнил этих чиновников за то, что они взяли на себя смелость решать вопросы, выходящие за рамки их компетенции.
ГЛАВА 4
Выборный вариант
Воодушевившись примером Македонского, приступим к делу. Благо, Конституция предоставляет нам право бороться за власть посредством выборных баталий. Там сказано, каждый имеет право выбирать и быть избранным президентом страны.
Едва начав рассмотрение выборного пути, мы сразу попадаем в тупик. Первое: участие в выборах за высшую власть требует гигантских денег и безграничного доступа к федеральным каналам СМИ, что возможно только при наличии административного ресурса. Но это не самое главное. Второе: чтобы реализовать конституционное право, прежде нужно получить разрешение на его реализацию у… власти. Кто не получит, тот не реализует свое право быть избранным.
Чтобы получить разрешение, нужно пройти процедуру регистрации. Кажется, какие проблемы. Но проблемы есть. Дело в том, что вас не зарегистрируют, если обнаружат нарушения. Если человек занимался какой-либо деятельностью, не важно, бизнесом или на госслужбе, уже одно это дает 100 % гарантии – нарушения у него есть.
Любая система устроена таким образом, что не может работать так, как написано на бумаге. Она может функционировать, если люди нарушают писаные правила в угоду неписаным. Работать в системе без нарушений нельзя. Существует даже термин «итальянская забастовка», когда люди начинают делать все точно по инструкции, то есть нарушают неписаные правила, система перестает работать.
Смотреть на нарушения можно по-разному. У своего нарушений не узрят. У чужого обнаружат кучу нарушений. У независимого в теории суда ВСЕГДА найдутся основания для отказа вам в регистрации партии или снятия вашей кандидатуры с выборов.
Для особо наивных приведем характерный пример. Бывший прокурор России, оказавшись в оппозиции, решил выбраться в Думу. Казалось бы, прокурор точно знает все законы. Но его сняли с выборов за нарушение. Не указал в бюллетене ученую степень или что-то в этом духе. А если бы указал степень (и даже точное количество волос на голове), нашлось бы множество иных причин, хороших и разных.
Как ни крутись, а получение власти через выборы нереально. Особенно если не забывать о возможности физически ликвидировать кандидата в президенты, как неоднократно случалось в Америке. Есть и другие методы устранения. Когда на карту поставлен куш в виде власти, люди идут на все. На войне как на войне. Поэтому расстанемся с мифом о возможности получать власть через выборы.
Едва начав рассмотрение выборного пути, мы сразу попадаем в тупик. Первое: участие в выборах за высшую власть требует гигантских денег и безграничного доступа к федеральным каналам СМИ, что возможно только при наличии административного ресурса. Но это не самое главное. Второе: чтобы реализовать конституционное право, прежде нужно получить разрешение на его реализацию у… власти. Кто не получит, тот не реализует свое право быть избранным.
Чтобы получить разрешение, нужно пройти процедуру регистрации. Кажется, какие проблемы. Но проблемы есть. Дело в том, что вас не зарегистрируют, если обнаружат нарушения. Если человек занимался какой-либо деятельностью, не важно, бизнесом или на госслужбе, уже одно это дает 100 % гарантии – нарушения у него есть.
Любая система устроена таким образом, что не может работать так, как написано на бумаге. Она может функционировать, если люди нарушают писаные правила в угоду неписаным. Работать в системе без нарушений нельзя. Существует даже термин «итальянская забастовка», когда люди начинают делать все точно по инструкции, то есть нарушают неписаные правила, система перестает работать.
Смотреть на нарушения можно по-разному. У своего нарушений не узрят. У чужого обнаружат кучу нарушений. У независимого в теории суда ВСЕГДА найдутся основания для отказа вам в регистрации партии или снятия вашей кандидатуры с выборов.
Для особо наивных приведем характерный пример. Бывший прокурор России, оказавшись в оппозиции, решил выбраться в Думу. Казалось бы, прокурор точно знает все законы. Но его сняли с выборов за нарушение. Не указал в бюллетене ученую степень или что-то в этом духе. А если бы указал степень (и даже точное количество волос на голове), нашлось бы множество иных причин, хороших и разных.
Как ни крутись, а получение власти через выборы нереально. Особенно если не забывать о возможности физически ликвидировать кандидата в президенты, как неоднократно случалось в Америке. Есть и другие методы устранения. Когда на карту поставлен куш в виде власти, люди идут на все. На войне как на войне. Поэтому расстанемся с мифом о возможности получать власть через выборы.
ГЛАВА 5
Силовой вариант
Какой еще вариант остается? Если борьба по правилам невозможна, а без борьбы власть не получить, остается борьба без правил. В конце концов, любой передел власти незаконен (если судить по закону свергнутой власти). Но поскольку любой мятеж кончается неудачей (в противном случае его зовут иначе), давайте рассмотрим силовой вариант.
Чтобы в этом не узрели нарушения закона, представим себя гражданами США, в Конституции которых черным по белому написано: «Граждане имеют право на владение оружием. Если Правительство не выполняет свои обязательства перед Народом, Народ имеет право вооруженным путем восстановить свои права». Иными словами, народ имеет право о себе заботиться любым путем. Остальное – нюансы.
Грубая сила – хорошее «лекарство от морщин». Главный минус – много крови. Но кризис при любом развитии предполагает кровь. Причем, если мы ничего не будем делать, крови прольется еще больше. Так что кровь – не аргумент. Вопрос нужно ставить: не как избежать крови, а как избежать большой крови.
При кажущейся простоте силового захвата власти возникает множество проблем. В первую очередь детская наивность, с какой люди берутся за реализацию этого варианта. Дело даже не в том, правильно или неправильно они запасаются оружием, готовят бойцов и прочее. Дело в том, что они не понимают технологии, посредством которой предполагается это делать.
С легкой руки писателей и кинорежиссеров в нашем сознании запечатлелись сцены, которые «горячие головы» по умолчанию рассматривают инструкцией по взятию власти. Например, штурм матросами Зимнего дворца считают ключевым событием (реально оно имело такое же значение, как взятие винного магазина).
Революционные фильмы сотворили целое поколение людей, уверенных: захватить власть можно посредством собирания митингов и расклейки листовок. «Раз в фильмах листовки клеят, митинги собирают, Зимний дворец штурмуют и хором поют, а в конце фильма получают власть, значит, если мы будем делать то же самое, – рассуждают наивные, – получим тот же результат». И на последние копейки клеят листовки, хором поют, даже Администрацию на Старой площади штурмовали. В итоге тот, кто призывал взять власть через штурм Администрации, вместо власти подставил поверивших ему людей.
Для профессиональных большевиков это было бы так же смешно, как врачу смешно смотреть на применение электрошока актером кино (трет пластины друг о друга, прежде чем приложить их к сердцу пациента). В реальности это вызовет короткое замыкание и взрыв. Но режиссер этого не знает, зрелищный эффект важнее. Ему подражают другие режиссеры, и из фильма в фильм кочует эпизод, где реаниматор трет друг о друга электрические пластины прибора.
Зафиксируем: люди не знают технологии силового взятия власти, как не знают о правильном применении электрошока. Они копируют поведение актеров, но реально толкут воду в ступе, что не просто распыление сил, но и пустая трата времени.
Кстати, если бы кинотворец случайно выдал произведение, описывающее реальную технику взятия власти, спецслужбы не пустили такой фильм в массы. Более того, при СССР такого автора в тюрьме бы сгноили. На всякий случай.
Решение силой взять власть ничего не стоит без понимания его реализации. Бытующее сегодня мнение, что главное здесь набрать вооруженных людей есть глупость. Для подтверждения подобного вывода определим сущность того, на кого возлагается главный упор силовой операции – на человека с ружьем.
По сути солдат есть «бегающий автомат». Спектр его дееспособности очень узкий. Как ни покажется странным, но в силовой операции солдат – вторичный и даже третьестепенный элемент. Убедиться в этом просто.
Представьте: автомат сам бегает и стреляет. Он робот, ему не нужен человек в качестве носителя. Допустим, послушные, бесстрашные и непобедимые «автоматы-роботы» собраны, организованы и захватили Белый Дом. Вокзал, телеграф, телефон, банк и прочие ключевые узлы – все в ваших руках. Что дальше? Подчеркиваем, речь не о грабительской операции, а о захвате власти, то есть о решении вопроса по захвату, удержанию и использованию.
Силовой захват – первая часть операции. Далее нужно установить контроль над ключевыми узлами государства. Кто-то должен выехать на места и решать вопросы. Солдат туда не пошлешь. Они могут быть в качестве поддержки, не более. Вопрос: кто возьмется за решение этих сложнейших проблем?
В США 50 штатов. В ближайшие часы-дни нужно установить контроль над ключевыми, их около десятка. Плюс разные архивы, спецобъекты, армия и прочие жизненно-важные объекты.
Кто будет устанавливать контроль? «Бегающие автоматы»? Смешно уже на уровне теории. Как бы хорошо они ни стреляли и быстро бегали, для работы такого уровня даже самые идеальные смелые и честные профессионалы не годятся. Их проще на скрипках научать играть, чем такую работу выполнять.
«Бегающие автоматы» нужны для непосредственного исполнения силовой части операции. Для планирования операции по захвату, равно как по удержанию и использованию власти, они не годятся.
Любая операция, силовая в том числе, начинается с крупных организаторов, способных ее осмыслить. Команда таких людей может в равной степени как составить стратегию, разработать план, собрать и организовывать «бегающие автоматы» в «машину из людей» и прочее, так и взяться за решение возникающих в процессе операции более глобальных вопросов.
Переложить такую деятельность на плечи исполнителей в принципе нельзя. Исполнители исполняют предписанные действия, сами себе они задач не ставят. Для дела же нужны мыслители-организаторы, оперирующие масштабом, пропорциональным теме.
Трое – пятеро могут составить план операции, собрать «бегающие автоматы» в структуру и реализовать вооруженный захват. Но для удержания и использования власти нужны десятки и сотни крупных людей. Где их взять? Вокруг чего объединить? Пока на эти вопросы нет ответов, все разговоры о вооруженном восстании – пустой треп.
Чтобы в этом не узрели нарушения закона, представим себя гражданами США, в Конституции которых черным по белому написано: «Граждане имеют право на владение оружием. Если Правительство не выполняет свои обязательства перед Народом, Народ имеет право вооруженным путем восстановить свои права». Иными словами, народ имеет право о себе заботиться любым путем. Остальное – нюансы.
Грубая сила – хорошее «лекарство от морщин». Главный минус – много крови. Но кризис при любом развитии предполагает кровь. Причем, если мы ничего не будем делать, крови прольется еще больше. Так что кровь – не аргумент. Вопрос нужно ставить: не как избежать крови, а как избежать большой крови.
При кажущейся простоте силового захвата власти возникает множество проблем. В первую очередь детская наивность, с какой люди берутся за реализацию этого варианта. Дело даже не в том, правильно или неправильно они запасаются оружием, готовят бойцов и прочее. Дело в том, что они не понимают технологии, посредством которой предполагается это делать.
С легкой руки писателей и кинорежиссеров в нашем сознании запечатлелись сцены, которые «горячие головы» по умолчанию рассматривают инструкцией по взятию власти. Например, штурм матросами Зимнего дворца считают ключевым событием (реально оно имело такое же значение, как взятие винного магазина).
Революционные фильмы сотворили целое поколение людей, уверенных: захватить власть можно посредством собирания митингов и расклейки листовок. «Раз в фильмах листовки клеят, митинги собирают, Зимний дворец штурмуют и хором поют, а в конце фильма получают власть, значит, если мы будем делать то же самое, – рассуждают наивные, – получим тот же результат». И на последние копейки клеят листовки, хором поют, даже Администрацию на Старой площади штурмовали. В итоге тот, кто призывал взять власть через штурм Администрации, вместо власти подставил поверивших ему людей.
Для профессиональных большевиков это было бы так же смешно, как врачу смешно смотреть на применение электрошока актером кино (трет пластины друг о друга, прежде чем приложить их к сердцу пациента). В реальности это вызовет короткое замыкание и взрыв. Но режиссер этого не знает, зрелищный эффект важнее. Ему подражают другие режиссеры, и из фильма в фильм кочует эпизод, где реаниматор трет друг о друга электрические пластины прибора.
Зафиксируем: люди не знают технологии силового взятия власти, как не знают о правильном применении электрошока. Они копируют поведение актеров, но реально толкут воду в ступе, что не просто распыление сил, но и пустая трата времени.
Кстати, если бы кинотворец случайно выдал произведение, описывающее реальную технику взятия власти, спецслужбы не пустили такой фильм в массы. Более того, при СССР такого автора в тюрьме бы сгноили. На всякий случай.
Решение силой взять власть ничего не стоит без понимания его реализации. Бытующее сегодня мнение, что главное здесь набрать вооруженных людей есть глупость. Для подтверждения подобного вывода определим сущность того, на кого возлагается главный упор силовой операции – на человека с ружьем.
По сути солдат есть «бегающий автомат». Спектр его дееспособности очень узкий. Как ни покажется странным, но в силовой операции солдат – вторичный и даже третьестепенный элемент. Убедиться в этом просто.
Представьте: автомат сам бегает и стреляет. Он робот, ему не нужен человек в качестве носителя. Допустим, послушные, бесстрашные и непобедимые «автоматы-роботы» собраны, организованы и захватили Белый Дом. Вокзал, телеграф, телефон, банк и прочие ключевые узлы – все в ваших руках. Что дальше? Подчеркиваем, речь не о грабительской операции, а о захвате власти, то есть о решении вопроса по захвату, удержанию и использованию.
Силовой захват – первая часть операции. Далее нужно установить контроль над ключевыми узлами государства. Кто-то должен выехать на места и решать вопросы. Солдат туда не пошлешь. Они могут быть в качестве поддержки, не более. Вопрос: кто возьмется за решение этих сложнейших проблем?
В США 50 штатов. В ближайшие часы-дни нужно установить контроль над ключевыми, их около десятка. Плюс разные архивы, спецобъекты, армия и прочие жизненно-важные объекты.
Кто будет устанавливать контроль? «Бегающие автоматы»? Смешно уже на уровне теории. Как бы хорошо они ни стреляли и быстро бегали, для работы такого уровня даже самые идеальные смелые и честные профессионалы не годятся. Их проще на скрипках научать играть, чем такую работу выполнять.
«Бегающие автоматы» нужны для непосредственного исполнения силовой части операции. Для планирования операции по захвату, равно как по удержанию и использованию власти, они не годятся.
Любая операция, силовая в том числе, начинается с крупных организаторов, способных ее осмыслить. Команда таких людей может в равной степени как составить стратегию, разработать план, собрать и организовывать «бегающие автоматы» в «машину из людей» и прочее, так и взяться за решение возникающих в процессе операции более глобальных вопросов.
Переложить такую деятельность на плечи исполнителей в принципе нельзя. Исполнители исполняют предписанные действия, сами себе они задач не ставят. Для дела же нужны мыслители-организаторы, оперирующие масштабом, пропорциональным теме.
Трое – пятеро могут составить план операции, собрать «бегающие автоматы» в структуру и реализовать вооруженный захват. Но для удержания и использования власти нужны десятки и сотни крупных людей. Где их взять? Вокруг чего объединить? Пока на эти вопросы нет ответов, все разговоры о вооруженном восстании – пустой треп.
* * *
Эта глава имеет целью остудить «горячие головы», у которых храбрости много, а ума мало. Соваться в военную операцию без головы неперспективно на уровне теории. Для силовой операции в первую очередь нужен не отряд воинов, а команда крупных интеллектуалов, организаторов и личностей в одном лице. Пока такой команды нет, дело дальше мышиной возни, предел которой – митинги на площадях, не сдвинется.
ГЛАВА 6
Центр силы
Что может объединить десяток, лучше сотню, в идеале тысячи крупных людей в команду? Деньги? За всю историю человечества вокруг денег больше трех – пяти человек не объединялось. Размер имеет значение. Если нет потенциала для образования большой команды, мыслей о власти не может быть.
Деньги – не тот фундамент, на котором реально построить команду. Может, таким фундаментом являются личные отношения? Увы, нет. Сколько соберется людей вокруг идеи «мы честны друг с другом, помогаем друг другу и стоим друг за друга горой»? Не больше десятка. Превышение этого количества ведет к распаду на группы в пределах пяти – десяти человек.
Единственное, что является платформой для объединения сотен и тысяч крупных людей, – идея. Как небоскреб есть соединение миллионов тонн строительного материала на едином фундаменте, так крупная команда есть соединение сотен и тысяч крупных людей на единой идее.
Идея высвобождает гигантскую энергию. Она может подвигнуть человека на нерациональные поступки, противоречащие земной логике. Только идея дает место для всех видов подвига – интеллектуального, военного, творческого и прочих.
Римский юноша Сцевола Гай Муций был пойман во время дерзкой вылазки против врага, осадившего его город. Им двигала идея патриотизма: он хотел убить царя, но ошибся и убил писаря в царской одежде. Когда его привели к настоящему царю, Сцевола опустил руку в горящий рядом огонь и продолжал, как ни в чем не бывало, разговаривать. Юноша беседовал с царем, а рука горела. Пока рука обугливалась, Сцевола не показал ни единым звуком свою боль. Потрясенный царь Порсенна снял осаду и отступил от Рима.
Разные горючие вещества дают разную температуру. Антрацит – тысячу градусов, дерево – несколько сотен градусов. Деньги тоже зажигают человека, но это горение всегда по накалу будет слабее идейного. Если сравнить человека с атомным ядром, высвободить его колоссальную энергию может только идея. Но при этом идея зажигает только чистые сердца. Грязь и нечистоты не горят. Они смердят.
Идея настолько сильная субстанция, что оживляет любую среду. В любых условиях она дает гигантские, ни с чем не сравнимые плоды. Яркий пример – институт «воров в законе» в России, удивительно устойчивая субкультура.
Никакое явление не может иметь устойчивости, если под ним нет идейного основания. Основание института «воров в законе» уходит корнями в петровские времена, когда часть народа считала царя Петра антихристом. Он сбривал мужчинам бороды, заставлял их носить колготки. У народа были все основания считать: точно антихрист.
Люди не признавали власть Петра от Бога. За этим непризнанием следовало неподчинение системе. Если власть не от Бога, значит и вся построенная вокруг нее система тоже не от Бога. Все образующие систему члены тоже оказывались вне закона. Прямые царевы слуги и обыватели, признающие власть, платящие налоги и молящиеся о здравии царя, считались вне Божьего закона. В Законе были только отрицающие власть царя-антихриста. Они жили по Закону, тогда как прочие, в их глазах, поклонились антихристу. Лучше сжечь себя заживо, чем быть слугой царя-антихриста.
Оказавшиеся вне системы люди должны были как-то кормиться. Оптимальный вариант – грабить слуг антихриста. Это был не коммерческий грабеж (с целью наживы), а что-то вроде партизанского движения. Естественно, под этим предлогом промышляли и простые разбойники, но идея борьбы против власти не от Бога получила прописку в жизнь, причудливо соединившись с уголовным миром.
Идейных борцов против царя-антихриста стали называть «ворами в законе», то есть в Божьем Законе. Солдата по аналогии можно называть «убийцей в законе». По факту он убивает, но так как его мотивом является высокая цель, он не убийца в бытовом или коммерческом смысле. Он именно в Законе, потому что убивает ради идеи, а не ради выгоды.
Проходит время, и власть утрачивает черты антихриста. Народ снова начинает считать ее от Бога. С утратой идеи институт «идейных воров» сдувается. К началу ХХ века идейные партизаны (они же разбойники) практически сходят со сцены.
Но вот власть берут большевики, прямо утверждающие: наша власть не от Бога. Иными словами, они объявляли себя вне Божьего Закона. С новой силой возрождается институт «воров в законе». Огромное количество людей, принципиально отказывающихся считать власть Ленина легитимной (то есть от Бога), становятся идейными партизанами. Под этим «брендом» появляется множество коммерческих уголовников, для которых грабежи и кражи – источник прибыли, но движущей силой остались идейные воры, не признававших законы большевиков и акты гражданского состояния, не получавших паспорт, отказывавшихся иметь прописку и прочее, ибо не видели для этого оснований.
Чтобы понять их мотивацию, представьте: ваш сосед объявил себя властителем района. Он выпустил документы, удостоверяющие вашу личность, претендует на регистрацию ваших отношений с другими людьми, выдает свидетельства о собственности и прочее. Естественно, вы не признаете бумажки, выпущенные соседом (паспорт, права, разные свидетельства и прочее) законными, потому что не считаете его властью.
В советский период идея и нужда опять сплетаются. Вновь возникает движение партизанского типа. «Партизаны» не считали грабеж обозов приспешников незаконной власти уголовным преступлением. Нападение считалось борьбой, обозы – военной добычей.
Людей, формирующих антисоветскую идеологию и отказывающихся считать власть большевиков законной, снова начинают называть «ворами в законе». Они обосновывают «партизанское движение», и на идейной волне оно получает новое развитие.
По сути «воры в законе» – не уголовные воришки (фактически мелкие бизнесмены в рискованном бизнесе, ищущие прибыль). Первые «воры в законе» советского периода жили по закону партизан на оккупированной территории, движимые идеей отрицания права большевиков на власть.
Архивы хранят множество героических и одновременно фантастических историй про эту субкультуру. Нередко люди принимали страдание и умирали за свои убеждения. Так себя может вести человек, которым движет не жажда наживы, а действительно высокая идея.
Известная история связана с Королевым, отцом советского ракетостроения. Его, молодого парня, отбывающего ссылку, вдруг вызывают в Москву. Дело было зимой. Предстояло ехать в насквозь продуваемом товарном вагоне. У будущего главного конструктора СССР не было зимней одежды. Это означало, до Москвы он не доедет. Замерзнет. Но и не ехать нельзя.
Королев, молодой парень в тоненьком пальтишке, сидит в вагоне. Мимо два блатных идут, один в богатой теплой шубе. Проходя мимо Королева, он бросает ему: «Не доедешь, замерзнешь». Королев отвечает: «Замерзну». Блатной снимает с себя шубу: «На!», и бросает ее Королеву. Законник проходит дальше, и больше друг друга они не видели.
Королев всю жизнь помнил этот случай. Став всемогущим, он хотел найти этого человека и отблагодарить. Но как найти? Он даже лица его не помнил. Все случилось так быстро… Да и как он мог отблагодарить? Должность дать? Или денег?
Поступок вора явно нерациональный. Подобное мог совершить человек, живущий по другой шкале ценностей. Шуба в послевоенное время представляла собой гигантскую ценность. А «вор в законе» ее отдал. Просто так, без всякой надежды на выгоду. Даже имени не спросил. Сейчас этот поступок не с чем даже сравнить. Вот вы идете мимо человека, который явно пострадал от квартирных мошенников и стал бомжом. А вы взяли и квартиру ему купили. Просто так. Реально? Потребительская система ценностей толкует это как глупое бессмысленное поведение. Но есть и другие системы ценностей.
Чем наш математик Перельман руководствовался, отказываясь от премии в миллион долларов? Тем, что премию предложили некомпетентные люди. Григорий заявил, что среди них есть много более или менее честных, но практически все они готовы терпеть тех, кто нечестен. Их поведение определяет конформизм, а не честность, и потому он не будет брать у них миллион. Когда ему надоели, он сказал: «Отстаньте от меня с этим дурацким миллионом».
Круто? Пока у людей нет мотива выше денег, они не способны совершать поступки. «Но скажите мне, молю, братья мои: если человечеству недостает цели, не ущербно ли само человечество?» (Ф. Ницше).
Становится понятно, почему карательный аппарат Сталина не сумел победить институт «воров в законе». Потому что воры были за идею, а сталинские силовики были обывателями, работающими за паек и набор лозунгов, в которые сами не верили.
Воров победили деньги. Ни у кого из тех, кого сегодня зовут «ворами в законе», нет цели выше прибыли. По сути это низший сорт коммерсанта, крысы, готовые зарабатывать на чем угодно, в том числе и наркотой торговать, и проституток крышевать, и убивать по заказу. Пусть не сами лично, но суть не меняется – они не идейные, они коммерческие.
Именуют они себя «ворами в законе» по той же причине, по какой современные тред-юнионы зовут себя коммунистами – выгодно использовать раскрученный бренд. Как члены позднего КПСС забыли идею коммунизма, превратив партию в личную кормушку и источник всяческих благ, так и «воры в законе» забыли, ради чего все начиналось. Сделав своей целью деньги, они превратились в крыс коммерческого уклона.
Идейные лицемеры всегда свято блюдут лишь обрядовую часть. «Коммунисты» проводят съезды, где поют песни, не собираясь следовать словам этих песен. «Воры в законе» проводят сходки, где или обсуждают коммерческие проблемы, или коронуют новых воров, пишут поручительные записки типа «считаю такого-то братом». Но уровень их целей свидетельствует: это безыдейные приспособленцы, не знающие ни сути, ни смысла идеи, с которой начиналась эта субкультура.
На примере «воров в законе» видно: даже самую низкую среду идея облагораживает и делает бесконечно сильнее. Но чтобы люди загорелись идеей, нужен определенный накал. Высокая температура напрямую зависит от основания, из которого выведена идея.
Деньги – не тот фундамент, на котором реально построить команду. Может, таким фундаментом являются личные отношения? Увы, нет. Сколько соберется людей вокруг идеи «мы честны друг с другом, помогаем друг другу и стоим друг за друга горой»? Не больше десятка. Превышение этого количества ведет к распаду на группы в пределах пяти – десяти человек.
Единственное, что является платформой для объединения сотен и тысяч крупных людей, – идея. Как небоскреб есть соединение миллионов тонн строительного материала на едином фундаменте, так крупная команда есть соединение сотен и тысяч крупных людей на единой идее.
Идея высвобождает гигантскую энергию. Она может подвигнуть человека на нерациональные поступки, противоречащие земной логике. Только идея дает место для всех видов подвига – интеллектуального, военного, творческого и прочих.
Римский юноша Сцевола Гай Муций был пойман во время дерзкой вылазки против врага, осадившего его город. Им двигала идея патриотизма: он хотел убить царя, но ошибся и убил писаря в царской одежде. Когда его привели к настоящему царю, Сцевола опустил руку в горящий рядом огонь и продолжал, как ни в чем не бывало, разговаривать. Юноша беседовал с царем, а рука горела. Пока рука обугливалась, Сцевола не показал ни единым звуком свою боль. Потрясенный царь Порсенна снял осаду и отступил от Рима.
Разные горючие вещества дают разную температуру. Антрацит – тысячу градусов, дерево – несколько сотен градусов. Деньги тоже зажигают человека, но это горение всегда по накалу будет слабее идейного. Если сравнить человека с атомным ядром, высвободить его колоссальную энергию может только идея. Но при этом идея зажигает только чистые сердца. Грязь и нечистоты не горят. Они смердят.
Идея настолько сильная субстанция, что оживляет любую среду. В любых условиях она дает гигантские, ни с чем не сравнимые плоды. Яркий пример – институт «воров в законе» в России, удивительно устойчивая субкультура.
Никакое явление не может иметь устойчивости, если под ним нет идейного основания. Основание института «воров в законе» уходит корнями в петровские времена, когда часть народа считала царя Петра антихристом. Он сбривал мужчинам бороды, заставлял их носить колготки. У народа были все основания считать: точно антихрист.
Люди не признавали власть Петра от Бога. За этим непризнанием следовало неподчинение системе. Если власть не от Бога, значит и вся построенная вокруг нее система тоже не от Бога. Все образующие систему члены тоже оказывались вне закона. Прямые царевы слуги и обыватели, признающие власть, платящие налоги и молящиеся о здравии царя, считались вне Божьего закона. В Законе были только отрицающие власть царя-антихриста. Они жили по Закону, тогда как прочие, в их глазах, поклонились антихристу. Лучше сжечь себя заживо, чем быть слугой царя-антихриста.
Оказавшиеся вне системы люди должны были как-то кормиться. Оптимальный вариант – грабить слуг антихриста. Это был не коммерческий грабеж (с целью наживы), а что-то вроде партизанского движения. Естественно, под этим предлогом промышляли и простые разбойники, но идея борьбы против власти не от Бога получила прописку в жизнь, причудливо соединившись с уголовным миром.
Идейных борцов против царя-антихриста стали называть «ворами в законе», то есть в Божьем Законе. Солдата по аналогии можно называть «убийцей в законе». По факту он убивает, но так как его мотивом является высокая цель, он не убийца в бытовом или коммерческом смысле. Он именно в Законе, потому что убивает ради идеи, а не ради выгоды.
Проходит время, и власть утрачивает черты антихриста. Народ снова начинает считать ее от Бога. С утратой идеи институт «идейных воров» сдувается. К началу ХХ века идейные партизаны (они же разбойники) практически сходят со сцены.
Но вот власть берут большевики, прямо утверждающие: наша власть не от Бога. Иными словами, они объявляли себя вне Божьего Закона. С новой силой возрождается институт «воров в законе». Огромное количество людей, принципиально отказывающихся считать власть Ленина легитимной (то есть от Бога), становятся идейными партизанами. Под этим «брендом» появляется множество коммерческих уголовников, для которых грабежи и кражи – источник прибыли, но движущей силой остались идейные воры, не признававших законы большевиков и акты гражданского состояния, не получавших паспорт, отказывавшихся иметь прописку и прочее, ибо не видели для этого оснований.
Чтобы понять их мотивацию, представьте: ваш сосед объявил себя властителем района. Он выпустил документы, удостоверяющие вашу личность, претендует на регистрацию ваших отношений с другими людьми, выдает свидетельства о собственности и прочее. Естественно, вы не признаете бумажки, выпущенные соседом (паспорт, права, разные свидетельства и прочее) законными, потому что не считаете его властью.
В советский период идея и нужда опять сплетаются. Вновь возникает движение партизанского типа. «Партизаны» не считали грабеж обозов приспешников незаконной власти уголовным преступлением. Нападение считалось борьбой, обозы – военной добычей.
Людей, формирующих антисоветскую идеологию и отказывающихся считать власть большевиков законной, снова начинают называть «ворами в законе». Они обосновывают «партизанское движение», и на идейной волне оно получает новое развитие.
По сути «воры в законе» – не уголовные воришки (фактически мелкие бизнесмены в рискованном бизнесе, ищущие прибыль). Первые «воры в законе» советского периода жили по закону партизан на оккупированной территории, движимые идеей отрицания права большевиков на власть.
Архивы хранят множество героических и одновременно фантастических историй про эту субкультуру. Нередко люди принимали страдание и умирали за свои убеждения. Так себя может вести человек, которым движет не жажда наживы, а действительно высокая идея.
Известная история связана с Королевым, отцом советского ракетостроения. Его, молодого парня, отбывающего ссылку, вдруг вызывают в Москву. Дело было зимой. Предстояло ехать в насквозь продуваемом товарном вагоне. У будущего главного конструктора СССР не было зимней одежды. Это означало, до Москвы он не доедет. Замерзнет. Но и не ехать нельзя.
Королев, молодой парень в тоненьком пальтишке, сидит в вагоне. Мимо два блатных идут, один в богатой теплой шубе. Проходя мимо Королева, он бросает ему: «Не доедешь, замерзнешь». Королев отвечает: «Замерзну». Блатной снимает с себя шубу: «На!», и бросает ее Королеву. Законник проходит дальше, и больше друг друга они не видели.
Королев всю жизнь помнил этот случай. Став всемогущим, он хотел найти этого человека и отблагодарить. Но как найти? Он даже лица его не помнил. Все случилось так быстро… Да и как он мог отблагодарить? Должность дать? Или денег?
Поступок вора явно нерациональный. Подобное мог совершить человек, живущий по другой шкале ценностей. Шуба в послевоенное время представляла собой гигантскую ценность. А «вор в законе» ее отдал. Просто так, без всякой надежды на выгоду. Даже имени не спросил. Сейчас этот поступок не с чем даже сравнить. Вот вы идете мимо человека, который явно пострадал от квартирных мошенников и стал бомжом. А вы взяли и квартиру ему купили. Просто так. Реально? Потребительская система ценностей толкует это как глупое бессмысленное поведение. Но есть и другие системы ценностей.
Чем наш математик Перельман руководствовался, отказываясь от премии в миллион долларов? Тем, что премию предложили некомпетентные люди. Григорий заявил, что среди них есть много более или менее честных, но практически все они готовы терпеть тех, кто нечестен. Их поведение определяет конформизм, а не честность, и потому он не будет брать у них миллион. Когда ему надоели, он сказал: «Отстаньте от меня с этим дурацким миллионом».
Круто? Пока у людей нет мотива выше денег, они не способны совершать поступки. «Но скажите мне, молю, братья мои: если человечеству недостает цели, не ущербно ли само человечество?» (Ф. Ницше).
Становится понятно, почему карательный аппарат Сталина не сумел победить институт «воров в законе». Потому что воры были за идею, а сталинские силовики были обывателями, работающими за паек и набор лозунгов, в которые сами не верили.
Воров победили деньги. Ни у кого из тех, кого сегодня зовут «ворами в законе», нет цели выше прибыли. По сути это низший сорт коммерсанта, крысы, готовые зарабатывать на чем угодно, в том числе и наркотой торговать, и проституток крышевать, и убивать по заказу. Пусть не сами лично, но суть не меняется – они не идейные, они коммерческие.
Именуют они себя «ворами в законе» по той же причине, по какой современные тред-юнионы зовут себя коммунистами – выгодно использовать раскрученный бренд. Как члены позднего КПСС забыли идею коммунизма, превратив партию в личную кормушку и источник всяческих благ, так и «воры в законе» забыли, ради чего все начиналось. Сделав своей целью деньги, они превратились в крыс коммерческого уклона.
Идейные лицемеры всегда свято блюдут лишь обрядовую часть. «Коммунисты» проводят съезды, где поют песни, не собираясь следовать словам этих песен. «Воры в законе» проводят сходки, где или обсуждают коммерческие проблемы, или коронуют новых воров, пишут поручительные записки типа «считаю такого-то братом». Но уровень их целей свидетельствует: это безыдейные приспособленцы, не знающие ни сути, ни смысла идеи, с которой начиналась эта субкультура.
На примере «воров в законе» видно: даже самую низкую среду идея облагораживает и делает бесконечно сильнее. Но чтобы люди загорелись идеей, нужен определенный накал. Высокая температура напрямую зависит от основания, из которого выведена идея.
ГЛАВА 7
Понимающие
Для реализации идеи необходима команда единомышленников. Будут единомышленники – будут деньги и все, что можно купить за деньги. Не будет идеи – не будет команды и, соответственно, не будет ничего, кроме лицемерия.
На первом этапе нужны понимающие. Если человек говорит, мол, ничего не понимаю, но верю вам, его нельзя рассматривать как своего. Когда все вокруг бегают за любым, кто готов записаться в единомышленники, наше заявление выглядит капризом или оригинальничанием. Но это не так, нашей позиции есть логичное обоснование.
Какой мотив у человека, не понимающего нашей идеи, вкладываться в нас тем или иным способом? Только если он видит какую-то пользу для себя. Но чтобы что-то видеть, нужно, чтобы это прежде материализовалась. Если бы Эдисон принес идею лампочки в расчетах на бумаге, человек вложился бы в эти расчеты при условии, что понимает их.
Если понимания нет, мотив может появиться, если будет демонстрационная модель (светящаяся лампочка). Человек не разбирается, почему она светит, но видит – точно светит. Появляется интерес к тому, что увидел своими глазами.
Чтобы непонимающий увидел результат, чертеж должен кто-то реализовать. Но и для реализации чертежа нужен мотив. В итоге взяться за реализацию продукта, которого еще нет, может только тот, кто понимает идею и находит ее реальной.
Теория как музыка. Один смотрит на ноты и слышит звучание мелодии. Другой до одурения может смотреть на ноты, но музыки не услышит. Он ее услышит и оценит потом, когда ноты кто-то реализует на музыкальном инструменте. Аналогично с любой теорией, которую человек не понимает: пока не увидит результат, основания для действий нет. Понимание – единственный мотив реализовывать то, чего еще нет.
Если человек уверяет, что все понимает (а на самом деле врет), значит, он по косвенным признакам принимает нас за того, на кого мы, по его мнению, похожи. Он верит не нам, а тому, с кем нас путает. И ждет от нас соответствующего поведения.
Вопрос времени, когда возникнет ситуация, при которой «единомышленник» будет ждать от нас действий, например, религиозной структуры (представим, человек думает, будто мы что-то вроде филиала РПЦ, и потому начинает помогать). Он по-прежнему заявляет «верю», но реально верит не нам, а своим ассоциациям. Как только он увидит действия, не соответствующие придуманному образу, это будет расшифровано как предательство.
В итоге мы на ровном месте, за счет собственных сил и средств, создадим сами себе противника. Чтобы предотвратить столь печальное развитие событий, мы контактируем только с теми, кто точно понимает, что мы делаем.
Идею нельзя приватизировать. Поэтому понимающий вкладывается не в нашу идею, а в свою. Понимание выступает в роли коллективного управленца и цензора команды. Отклонение от генерального курса невозможно скрыть.
Ситуация примерно как в ранней партии большевиков: люди приняли идею коммунизма за дело своей жизни. Такие не позволят спекулировать на идее или на себе. Спекуляции начнутся потом, когда партия обюрократится, а идея вошла в противоречие с собой и выхолостилась. На первом этапе направление задавали только те, кто, по общему мнению, был наиболее глубоким носителем идеи.
На низовом партийном уровне такая ситуация сохранялась вплоть до падения СССР. Рядовые партийцы реально выбирали парторгом того, кому доверяли, кто имел лучшие человеческие качества. Компартия сгнила наверху. На уровне первичных ячеек было очень много в высшей степени порядочных и честных людей.
В условиях доминирования идеи, если идейный крен становится принципиальным, понимающий в любое время может уйти. Непонимающий не может, потому что крена не замечает. Что начальство скажет, то для него и правильно. Причина: он не идее служить пришел, он на работу устроился.
Чтобы наша команда не превратилась в противоречивый сброд ура-патриотического толка, который не знает, чего хочет, не умный и просто неинтересный, акцент только на понимающих.
Подобное притягивает подобное. Если в насыщенный раствор соли опустить кристаллик соли, вокруг него вырастет большой кристалл. Если в этот же раствор опустить кусок говна, вокруг него никакого кристалла не образуется.
Умные люди могут собираться при условии, если понимают, ради чего они собираются. Иными словами, они должны понимать и разделять в первую очередь идею, во вторую очередь средство достижения идеи.
На первом этапе нужны понимающие. Если человек говорит, мол, ничего не понимаю, но верю вам, его нельзя рассматривать как своего. Когда все вокруг бегают за любым, кто готов записаться в единомышленники, наше заявление выглядит капризом или оригинальничанием. Но это не так, нашей позиции есть логичное обоснование.
Какой мотив у человека, не понимающего нашей идеи, вкладываться в нас тем или иным способом? Только если он видит какую-то пользу для себя. Но чтобы что-то видеть, нужно, чтобы это прежде материализовалась. Если бы Эдисон принес идею лампочки в расчетах на бумаге, человек вложился бы в эти расчеты при условии, что понимает их.
Если понимания нет, мотив может появиться, если будет демонстрационная модель (светящаяся лампочка). Человек не разбирается, почему она светит, но видит – точно светит. Появляется интерес к тому, что увидел своими глазами.
Чтобы непонимающий увидел результат, чертеж должен кто-то реализовать. Но и для реализации чертежа нужен мотив. В итоге взяться за реализацию продукта, которого еще нет, может только тот, кто понимает идею и находит ее реальной.
Теория как музыка. Один смотрит на ноты и слышит звучание мелодии. Другой до одурения может смотреть на ноты, но музыки не услышит. Он ее услышит и оценит потом, когда ноты кто-то реализует на музыкальном инструменте. Аналогично с любой теорией, которую человек не понимает: пока не увидит результат, основания для действий нет. Понимание – единственный мотив реализовывать то, чего еще нет.
Если человек уверяет, что все понимает (а на самом деле врет), значит, он по косвенным признакам принимает нас за того, на кого мы, по его мнению, похожи. Он верит не нам, а тому, с кем нас путает. И ждет от нас соответствующего поведения.
Вопрос времени, когда возникнет ситуация, при которой «единомышленник» будет ждать от нас действий, например, религиозной структуры (представим, человек думает, будто мы что-то вроде филиала РПЦ, и потому начинает помогать). Он по-прежнему заявляет «верю», но реально верит не нам, а своим ассоциациям. Как только он увидит действия, не соответствующие придуманному образу, это будет расшифровано как предательство.
В итоге мы на ровном месте, за счет собственных сил и средств, создадим сами себе противника. Чтобы предотвратить столь печальное развитие событий, мы контактируем только с теми, кто точно понимает, что мы делаем.
Идею нельзя приватизировать. Поэтому понимающий вкладывается не в нашу идею, а в свою. Понимание выступает в роли коллективного управленца и цензора команды. Отклонение от генерального курса невозможно скрыть.
Ситуация примерно как в ранней партии большевиков: люди приняли идею коммунизма за дело своей жизни. Такие не позволят спекулировать на идее или на себе. Спекуляции начнутся потом, когда партия обюрократится, а идея вошла в противоречие с собой и выхолостилась. На первом этапе направление задавали только те, кто, по общему мнению, был наиболее глубоким носителем идеи.
На низовом партийном уровне такая ситуация сохранялась вплоть до падения СССР. Рядовые партийцы реально выбирали парторгом того, кому доверяли, кто имел лучшие человеческие качества. Компартия сгнила наверху. На уровне первичных ячеек было очень много в высшей степени порядочных и честных людей.
В условиях доминирования идеи, если идейный крен становится принципиальным, понимающий в любое время может уйти. Непонимающий не может, потому что крена не замечает. Что начальство скажет, то для него и правильно. Причина: он не идее служить пришел, он на работу устроился.
Чтобы наша команда не превратилась в противоречивый сброд ура-патриотического толка, который не знает, чего хочет, не умный и просто неинтересный, акцент только на понимающих.
* * *
Мы не соответствуем ни одному из существующих образов. Мы – новое явление. В новое нельзя верить, его нужно понять. Побудить верить в новое можно посредством чудес. Христос использовал такую технологию. Если бы Его слова не подкреплялись чудесами, Он не нашел бы такого количества сторонников. Такова человеческая природа. Мы не умеем делать чудеса и потому нам ничего не остается, как искать понимающих.Подобное притягивает подобное. Если в насыщенный раствор соли опустить кристаллик соли, вокруг него вырастет большой кристалл. Если в этот же раствор опустить кусок говна, вокруг него никакого кристалла не образуется.
Умные люди могут собираться при условии, если понимают, ради чего они собираются. Иными словами, они должны понимать и разделять в первую очередь идею, во вторую очередь средство достижения идеи.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ЗНАЧЕНИЕ ИДЕИ
«Ты поступил неправильно, обнародовав учения, предназначенные только для устного преподавания. Чем же будем мы отличаться от остальных людей, если те самые учения, на которых мы воспитаны, сделаются общим достоянием? Я хотел бы превосходить других не столько могуществом, сколько знаниями о высших предметах».
Письмо А. Македонского Аристотелю по поводу опубликования им тайных знаний