Страница:
– Доктор согласен с папой, что больше всего симптомы напоминают передозировку лекарственных препаратов. Но Стив клянется, что не принимал ничего подобного, – продолжал рассказывать Джон, доставая из кармана несколько закрытых пробками склянок. – Доктор велел взять образцы супа из общей супницы и тарелки Стива, отлить жидкость из его стакана. Но вряд ли дело в этом. Мы все ели, и никто не пострадал. – В этом месте Юля услышала полный облегчения вздох – дворецкий вернулся в столовую вслед за Джоном и сейчас стоял очень бледный возле сервировочного стола. – Папа склонен думать, что токсин находился в графине с водой в комнате Стива. Идя на обед, он выпил полстакана, а когда мы хотели взять воду для анализа, оказалось, что графин уже пуст. Чепуха какая-то! – пожал плечами Джон.
Юля с Василием переглянулись.
– Доктор Чепмен считает, что надо обратиться в полицию, но Стив и слушать не хочет, думает, это недоразумение. Говорит, наверное, съел какую-то дрянь в городе. Доктор взял у Стива необходимые анализы, хотел забрать его в больницу, но тот наотрез отказывается. Пойду отнесу ему. – Джон показал нам три сосуда, наполненных образцами.
Когда «Скорая» уехала, а Адам вернулся в столовую и отчитался еще раз о состоянии Стива, все разбрелись по своим делам. Василий рискнул накормить Марусю бананом и апельсином, уложил ее спать, а когда малышка заснула, тихо встал, взял пиджак и, показав Юле жестами и мимикой «никуда не уходи, стереги ребенка», скрылся за дверью.
Вернулся он минут через сорок с несколькими упаковками питьевой воды, по пол-литра каждая. Он заботливо запихал их под супружескую кровать и строгим шепотом велел:
– Пить только из запечатанных бутылок. Если бутылка стояла открытой, ее ни в коем случае не брать. Никаких графинов! Веронике я тоже упаковку отнес.
Юля, молча закатила глаза. Забота Василия о здоровье и безопасности семьи всегда отдавала некой паранойей. Если на Сахалине одна отдельно взятая семья отравилась вареной колбасой, приобретенной в местном захолустном магазине, значит, Василий тут же несся к холодильнику и выгребал оттуда в мусорное ведро все колбасные изделия, а также ветчину и буженину, и его семья переходила на жесткую диету как минимум на целый месяц. Если на севере Франции в маленькой пиццерии в каком-то захолустье обнаружили кишечную палочку, все семейство Василия, сидящее в Ницце, автоматически лишалось удовольствия есть итальянскую кухню и посещать любые рестораны. Делать маникюр, педикюр и эпиляцию на территории Российской Федерации Юле было строго запрещено. Разгул гепатита, СПИДа и сифилиса подвергал жизнь жены неоправданному риску. За пределами родины она имела право посещать салоны красоты, но только со своим набором инструментов. Чтобы подсластить пилюлю, он заказал для нее дорогущий именной комплект с вензелями и стразами Сваровски.
Денис с Вероникой, почти всю сознательную жизнь прожившие с мамочкой, отличавшейся долей здорового пофигизма, и с родным отцом, отличавшимся пофигизмом, явно нездоровым, к подобным перегибам относились болезненно. И даже пытались отстаивать свои права, есть, что им вздумается, и ходить куда захочется. Конечно, безрезультатно.
Юля подобным идеализмом не страдала и спорить с Василием не пыталась, потому как это было бесполезно. Попытки отстоять свою правоту в подобных случаях заканчивались полным провалом. Все ее доводы и резоны превращались в детский лепет и женские капризы, разбиваясь о неоспоримые доказательства и аргументы, продуманные, взвешенные и фундаментальные. В итоге она не просто проигрывала, а вынуждена была искренне соглашаться с его правотой, что особенно действовало на слабые женские нервы.
Вот и сейчас она молча взяла одну бутылку и демонстративно поставила ее на прикроватный столик. Василий одобрительно кивнул. Потом разулся, лег рядом с Маруськой, уткнувшись носом ей в макушку, и счастливо захрапел.
Глава 3
Глава 4
Юля с Василием переглянулись.
– Доктор Чепмен считает, что надо обратиться в полицию, но Стив и слушать не хочет, думает, это недоразумение. Говорит, наверное, съел какую-то дрянь в городе. Доктор взял у Стива необходимые анализы, хотел забрать его в больницу, но тот наотрез отказывается. Пойду отнесу ему. – Джон показал нам три сосуда, наполненных образцами.
Когда «Скорая» уехала, а Адам вернулся в столовую и отчитался еще раз о состоянии Стива, все разбрелись по своим делам. Василий рискнул накормить Марусю бананом и апельсином, уложил ее спать, а когда малышка заснула, тихо встал, взял пиджак и, показав Юле жестами и мимикой «никуда не уходи, стереги ребенка», скрылся за дверью.
Вернулся он минут через сорок с несколькими упаковками питьевой воды, по пол-литра каждая. Он заботливо запихал их под супружескую кровать и строгим шепотом велел:
– Пить только из запечатанных бутылок. Если бутылка стояла открытой, ее ни в коем случае не брать. Никаких графинов! Веронике я тоже упаковку отнес.
Юля, молча закатила глаза. Забота Василия о здоровье и безопасности семьи всегда отдавала некой паранойей. Если на Сахалине одна отдельно взятая семья отравилась вареной колбасой, приобретенной в местном захолустном магазине, значит, Василий тут же несся к холодильнику и выгребал оттуда в мусорное ведро все колбасные изделия, а также ветчину и буженину, и его семья переходила на жесткую диету как минимум на целый месяц. Если на севере Франции в маленькой пиццерии в каком-то захолустье обнаружили кишечную палочку, все семейство Василия, сидящее в Ницце, автоматически лишалось удовольствия есть итальянскую кухню и посещать любые рестораны. Делать маникюр, педикюр и эпиляцию на территории Российской Федерации Юле было строго запрещено. Разгул гепатита, СПИДа и сифилиса подвергал жизнь жены неоправданному риску. За пределами родины она имела право посещать салоны красоты, но только со своим набором инструментов. Чтобы подсластить пилюлю, он заказал для нее дорогущий именной комплект с вензелями и стразами Сваровски.
Денис с Вероникой, почти всю сознательную жизнь прожившие с мамочкой, отличавшейся долей здорового пофигизма, и с родным отцом, отличавшимся пофигизмом, явно нездоровым, к подобным перегибам относились болезненно. И даже пытались отстаивать свои права, есть, что им вздумается, и ходить куда захочется. Конечно, безрезультатно.
Юля подобным идеализмом не страдала и спорить с Василием не пыталась, потому как это было бесполезно. Попытки отстоять свою правоту в подобных случаях заканчивались полным провалом. Все ее доводы и резоны превращались в детский лепет и женские капризы, разбиваясь о неоспоримые доказательства и аргументы, продуманные, взвешенные и фундаментальные. В итоге она не просто проигрывала, а вынуждена была искренне соглашаться с его правотой, что особенно действовало на слабые женские нервы.
Вот и сейчас она молча взяла одну бутылку и демонстративно поставила ее на прикроватный столик. Василий одобрительно кивнул. Потом разулся, лег рядом с Маруськой, уткнувшись носом ей в макушку, и счастливо захрапел.
Глава 3
А я-то тут при чем?
– Господи! Все дело в Англии? Или мне везет как утопленнице? – вопрошала Юля голубым небесам, стоя над свежим трупом.
Шарлотта Грейсток лежала рядом с парковой скамьей в тени большого дуба. Глаза ее были открыты, на лице застыло выражение надменного удивления, которое часто появлялось на нем и при жизни. Колени согнуты, руки раскинуты. Костюм и прическа в полном порядке. На груди растекается яркое алое пятно.
– Ну что я за человек, где ни появлюсь, обязательно труп нарисуется? – Юля с тоской огляделась по сторонам. – Если бы не Стив Янг, можно было бы сделать ноги. А еще лучше, услышав выстрелы, бежать в прямо противоположном направлении, – от досады Юля кусала губу, которая уже начала раздуваться. – Ну, какое мне дело до этой тетки? Я ее знать не знаю.
Последнее было не совсем правдой. Шарлотта прибыла в Гарт позавчера к обеду вместе с мужем, бароном Грейстоком. Тихим, хмурым дядькой, замкнутым и нелюдимым. Что, впрочем, было неудивительно, учитывая, на ком он был женат. Но уже после ужина барон покинул владения Апон-Тайнов, сославшись на острую необходимость навестить троюродного дядю по отцовской линии, пребывающего на пороге смерти и страстно желающего проститься с ним. Проживал дядя в двухстах километрах от поместья. Недалеко, но и недостаточно близко, чтобы супруга кинулась его оттуда выуживать. Он заблаговременно предупредил свою дражайшую половину, что, если дядя будет совсем плох, возможно, он останется дожидаться его конца. Шарлотта отпустила мужа со скорбным выражением на лице, ясно дав понять, что она осознает веление долга. Юле же показалось, что, вырвавшись из-под надзора драгоценной супруги, барон скорее всего направится либо в клуб, либо в какую-нибудь гостиницу подальше от поместья и там, в тишине, пробудет столько времени, сколько сможет.
Шарлотта была на редкость неприятной особой. Странно, что ее вообще пускали в приличные дома. Юля на месте Джона и его родственников подговорила бы дворецкого не пускать ее ни под каким видом. Запереть въездные ворота, а самим пользоваться дальней садовой калиткой.
Шарлотте было около шестидесяти, невысокого роста, с крупными, несколько тяжеловесными, резко очерченными чертами лица и такими же взглядами на жизнь. Эта особа не стеснялась озвучивать свое мнение по каждому уместному и неуместному поводу. Любую беседу, происходящую в ее присутствии, она беспардонно прерывала, превращая в собственный нравоучительный монолог. Она считала допустимым поучать всех, от самого герцога до младшего помощника посудомойки.
Популярности подобные манеры Шарлотте не добавляли, что совершенно не омрачало ее существования. Она была уверена в своей неотразимости, правоте и мудрости. А собственное общество считала повсеместно желанным. С этой наивной, граничащей с преступлением простотой она кочевала по знакомым и родственникам, поскольку друзей при таком характере у нее, естественно, не было, что вовсе не мешало ей чудесно проводить время. Ее супруг, Алджернон Грейсток, был состоятельным представителем древнего, уважаемого рода, он долгое время занимал в правительстве важный ответственный пост. Общественный вес супруга усугубил врожденные наклонности Шарлотты, словно давая ей дополнительные моральные основания для активного вмешательства в личное пространство окружающих. Многие терпели ее именно по этим причинам, другие – по доброте, третьи – по бесхарактерности, Апон-Тайны из соображений безграничной толерантности.
Василий, например, посидев с ней рядом за ужином, готов был прикончить Шарлотту еще в середине трапезы, в то время как семейство Джона сносило ее по-детски непосредственные выходки с королевским великодушием.
Но, судя по случившемуся, чьи-то нервишки все же сдали.
Юля снова взглянула на лежащий у ее ног труп. Потом достала мобильник и позвонила Джону.
– Господа, – строго проговорил инспектор Хоггарт, подтянутый и строгий молодой человек. – Прошу всех пройти в дом. Не будем мешать работе экспертов. – Он покосился на бригаду в белых спецкомбинезонах, возившихся возле трупа и прочесывавших окрестные заросли.
Вокруг инспектора толпились почти все обитатели поместья, за исключением мистера Кука, скромно полагавшего, что убийство – мероприятие чисто семейное и ему как лицу постороннему там вовсе не место.
– Ваша светлость? – обратился к герцогу инспектор как к старшему из присутствующих. – Я прошу вас выделить помещение, где я мог бы побеседовать с каждым в отдельности.
– Разумеется, прошу вас. – Ник сделал гостеприимный жест рукой, искренне желая помочь следствию.
Сегодня он был облачен в любимые кожаные штаны и черную обтягивающую футболку, украшенную розовыми черепами и пайетками. Такая футболка должна была бы казаться женской, но на герцоге выглядела вполне мужественно. Она весьма выигрышно подчеркивала его стройную высокую фигуру. Ничего удивительного, что его юная супруга совершенно была от него без ума. Добавьте к тому харизму, свойственную его светлости, и вы поймете, что для него не составило бы труда завоевать и более юную особу. Рядом с герцогом топтался его новый приятель. Менее эффектный, хотя и не менее броский. Упитанный крепыш с красной потной лысиной, мотоциклетными очками на лысой, круглой, как капустный кочан, голове, в черной обтягивающей футболке с молодежными принтами, кожаной, неизвестно где раздобытой жилетке, которая никак не желала смыкаться на его объемном торсе, в кожаных штанах и ковбойских сапогах, уже порядком запыленных, топтался возле Ника. Бедный лысый идиот решил на старости лет обзавестись новым хобби. Речь, естественно, шла о Василии.
Вчера герцог каким-то образом умудрился затащить Васю в свой гараж. После проведенных в гараже двух с лишним часов Василий Никанорович Ползунов вышел на свет божий совершенно другим человеком.
А именно байкером. За два часа Ник так задурил Юлиному мужу голову, что тот не только повязал на голову засаленную старую герцогскую бандану, символизирующую прием Василия в местный байк-клуб, организованный и сплоченный, естественно, Ником, но и успел приобрести за сумасшедшие деньги какую-то жуткую развалюху, ворча о раритетности агрегата, его эксклюзивности, скоростях, годе выпуска и прочей ерунде, в которой абсолютно не разбирался. Судя по довольному, просто-таки сияющему лицу герцога сделка прошла не в пользу наивного и по-детски доверчивого Ползунова.
Из праздного любопытства Юля запомнила модель и год выпуска, а добравшись до компьютера, попробовала прицениться к уродливой, рычащей железяке, на которой Василий, радостно урча, уже укатил с герцогом в зеленую даль. Ах да, последний штрих: Василий в жизни не ездил на мотоцикле. Поздним вечером, когда новорожденный байкер, вибрируя от гордости, ввалился в супружескую опочивальню, Юля не без ехидства ткнула его носом в ноутбук и радостно сообщила, что жертва юношеской ностальгии переплатила за новую игрушку не меньше двадцати процентов.
На что Василий, надувшись, как индюк, и распустив свои новые кожаные перья, высокомерно заявил, что модель прошла тюнинговую доработку, является единственной и неповторимой. После чего засыпал жену терминами и формулировками, в которых сам понимал наверняка не больше, чем скептически настроенная супруга.
– Это настоящий крутой чоппер! – ревел задетый за живое Василий. – Год выпуска 1967-й! Ни о чем не говорит?
– Говорит. Только я не мотоцикл, могу протянуть еще лет десять, поддерживая прежнюю безупречную форму. Не проще ли было купить новый? Взгляни, какой выбор на этом сайте! Хочешь чоппер, хочешь турер, хочешь эндуро, да хоть мотард, в конце концов, – небрежно пожала плечами Юля, еле сдерживая смех при виде вытянувшегося лица Василия Никаноровича.
В отличие от мужа она уже представляла, о чем говорит, так как от скуки порылась на байкерских сайтах и немного разобралась, в общем-то, в несложной градации мотоциклов. То есть, простите, байков!
Сегодня Василий спозаранку был в седле. В честь выходного дня собрались и все члены клуба и кавалькадой из шестнадцати байкеров совершили показательный заезд по окрестностям.
Потом всей бандой во главе с герцогом и Василием пили в гараже пиво, солидно, не спеша рассуждая о вещах важных и вселенски значимых. К счастью, к моменту обнаружения трупа большинство бравых парней в возрасте от сорока до шестидесяти с хвостиком были отозваны домой, к своим «юбкам», как презрительно поделился с герцогом храбрый Василий, совершенно не подозревая, что его собственная «юбка» стоит у него за спиной с приподнятыми от удивления бровями. Юля заглянула в гараж узнать, цело ли ее обезумевшее сокровище. После тихого покашливания супруги Василий вскочил, заюлил, заерзал и бросился вслед за Юлией, оправдываясь и нервно промокая взмокшую в одночасье лысину.
Решив помучить Василия подольше, Юля, закинув на плечо сумку, отправилась в деревню, решив, что пешая прогулка пойдет ей на пользу, потом она может пообедать в местном пабе, а уже вечером, вернувшись домой, так и быть, простит зарвавшегося олигарха.
Она неспешно брела по тенистым аллеям в сторону парковой калитки, ведущей на проселок, и строила планы на завтра. Хватит сидеть в поместье. На Василия теперь надежды мало, надо самой воплощать свои мечты в жизнь. Не съездить ли ей завтра в Дарем, замок осмотреть, собор да и вообще развеяться?
Город был невероятно древним, основан еще в девятисотом году новой эры римлянами, а его замок бы возведен еще во времена Вильгельма Завоевателя. Дарем пережил свой расцвет в то время, когда Лондон еще был захолустной деревушкой. В общем, в нем было на что посмотреть.
На этой приятной ноте Юлины размышления были прерваны гулким, просто-таки оглушительным в парковой тишине выстрелом. То, что это был выстрел, Юля поняла сразу, потому что ничем другим этот резкий, короткий звук быть не мог. Она замерла, пытаясь понять, что бы это значило. Спустя несколько секунд раздался следующий выстрел и чей-то короткий крик. Не раздумывая о том, что и зачем она делает, Юля бросилась на звук.
Ноги вынесли ее на просторный, больше похожий на луг газон. По периметру его окаймляла обсаженная толстыми старыми деревьями и кустарником аллея. На лугу, ближе к его дальнему концу, кто-то лежал.
– Господи, что это все значит? – Юля с полными ужаса глазами неслась к лежащему на лугу человеку.
К счастью, он пошевелился, тяжело поднял голову и постарался перевернуться на бок. Подбежав ближе, Юля узнала длинную, грузную фигуру Стива Янга. Последние два дня бедняга пролежал у себя в комнате, не принимая посетителей и не расставаясь с капельницей. Что его сюда принесло?
– Стив? Вы живы? Что случилось? – Юля плюхнулась с разгону на колени перед бледным, ничего не понимающим Янгом. – Что вы здесь делаете?
– Джулия? – Он осторожно постарался сесть. – Кажется, я упал. Голова закружилась. – Юля поддерживала его за плечи, пока бледность на лице Стива медленно отступала. – Вы ничего странного не слышали? – спросил он, неуверенно оглядываясь по сторонам.
– Мне показалось, что стреляли. – Юля так же неуверенно оглянулась по сторонам.
– Мне тоже. Я хотел оглянуться, резко повернул голову и упал. – Он осторожно вздохнул. – Проклятое отравление. Я-то надеялся, что уже отпустило.
– Что вы вообще здесь делаете?
– Хотел немного прогуляться, мне уже лучше, надоело торчать в четырех стенах. Адам куда-то уехал, вот я и сбежал.
– А что вас на луг понесло?
– Увидел за деревьями Шарлотту, хотел подойти, поздороваться.
Юля посмотрела на него как на психа. Захотел сам подойти к Шарлотте? Это последствие токсикации или просто склонность к мазохизму?
– Она раз тринадцать заходила за последние два дня, но я то спал, то… – Стив замялся. – Думаю, она обиделась. Хотел как-то загладить свою вину. – Потом озорными глазами посмотрел на Юлию и добавил: – Лучше уж самому, тогда меньше достанется.
– Понятно. Давайте я помогу вам встать, пойдемте найдем скамейку, отдохнете, и я отведу вас домой. Вставайте, а то трава сырая.
Юля кое-как, кряхтя и охая, помогла ему подняться. Стив был чуть ли не на голову выше ее и килограммов на тридцать-сорок тяжелее. Они не спеша побрели к аллее. Протиснувшись сквозь заросли персидской сирени, выбрались на ухоженную, посыпанную гравием дорожку и замерли.
В нескольких шагах от них возле парковой скамьи лежала Шарлотта.
Шарлотта Грейсток лежала рядом с парковой скамьей в тени большого дуба. Глаза ее были открыты, на лице застыло выражение надменного удивления, которое часто появлялось на нем и при жизни. Колени согнуты, руки раскинуты. Костюм и прическа в полном порядке. На груди растекается яркое алое пятно.
– Ну что я за человек, где ни появлюсь, обязательно труп нарисуется? – Юля с тоской огляделась по сторонам. – Если бы не Стив Янг, можно было бы сделать ноги. А еще лучше, услышав выстрелы, бежать в прямо противоположном направлении, – от досады Юля кусала губу, которая уже начала раздуваться. – Ну, какое мне дело до этой тетки? Я ее знать не знаю.
Последнее было не совсем правдой. Шарлотта прибыла в Гарт позавчера к обеду вместе с мужем, бароном Грейстоком. Тихим, хмурым дядькой, замкнутым и нелюдимым. Что, впрочем, было неудивительно, учитывая, на ком он был женат. Но уже после ужина барон покинул владения Апон-Тайнов, сославшись на острую необходимость навестить троюродного дядю по отцовской линии, пребывающего на пороге смерти и страстно желающего проститься с ним. Проживал дядя в двухстах километрах от поместья. Недалеко, но и недостаточно близко, чтобы супруга кинулась его оттуда выуживать. Он заблаговременно предупредил свою дражайшую половину, что, если дядя будет совсем плох, возможно, он останется дожидаться его конца. Шарлотта отпустила мужа со скорбным выражением на лице, ясно дав понять, что она осознает веление долга. Юле же показалось, что, вырвавшись из-под надзора драгоценной супруги, барон скорее всего направится либо в клуб, либо в какую-нибудь гостиницу подальше от поместья и там, в тишине, пробудет столько времени, сколько сможет.
Шарлотта была на редкость неприятной особой. Странно, что ее вообще пускали в приличные дома. Юля на месте Джона и его родственников подговорила бы дворецкого не пускать ее ни под каким видом. Запереть въездные ворота, а самим пользоваться дальней садовой калиткой.
Шарлотте было около шестидесяти, невысокого роста, с крупными, несколько тяжеловесными, резко очерченными чертами лица и такими же взглядами на жизнь. Эта особа не стеснялась озвучивать свое мнение по каждому уместному и неуместному поводу. Любую беседу, происходящую в ее присутствии, она беспардонно прерывала, превращая в собственный нравоучительный монолог. Она считала допустимым поучать всех, от самого герцога до младшего помощника посудомойки.
Популярности подобные манеры Шарлотте не добавляли, что совершенно не омрачало ее существования. Она была уверена в своей неотразимости, правоте и мудрости. А собственное общество считала повсеместно желанным. С этой наивной, граничащей с преступлением простотой она кочевала по знакомым и родственникам, поскольку друзей при таком характере у нее, естественно, не было, что вовсе не мешало ей чудесно проводить время. Ее супруг, Алджернон Грейсток, был состоятельным представителем древнего, уважаемого рода, он долгое время занимал в правительстве важный ответственный пост. Общественный вес супруга усугубил врожденные наклонности Шарлотты, словно давая ей дополнительные моральные основания для активного вмешательства в личное пространство окружающих. Многие терпели ее именно по этим причинам, другие – по доброте, третьи – по бесхарактерности, Апон-Тайны из соображений безграничной толерантности.
Василий, например, посидев с ней рядом за ужином, готов был прикончить Шарлотту еще в середине трапезы, в то время как семейство Джона сносило ее по-детски непосредственные выходки с королевским великодушием.
Но, судя по случившемуся, чьи-то нервишки все же сдали.
Юля снова взглянула на лежащий у ее ног труп. Потом достала мобильник и позвонила Джону.
– Господа, – строго проговорил инспектор Хоггарт, подтянутый и строгий молодой человек. – Прошу всех пройти в дом. Не будем мешать работе экспертов. – Он покосился на бригаду в белых спецкомбинезонах, возившихся возле трупа и прочесывавших окрестные заросли.
Вокруг инспектора толпились почти все обитатели поместья, за исключением мистера Кука, скромно полагавшего, что убийство – мероприятие чисто семейное и ему как лицу постороннему там вовсе не место.
– Ваша светлость? – обратился к герцогу инспектор как к старшему из присутствующих. – Я прошу вас выделить помещение, где я мог бы побеседовать с каждым в отдельности.
– Разумеется, прошу вас. – Ник сделал гостеприимный жест рукой, искренне желая помочь следствию.
Сегодня он был облачен в любимые кожаные штаны и черную обтягивающую футболку, украшенную розовыми черепами и пайетками. Такая футболка должна была бы казаться женской, но на герцоге выглядела вполне мужественно. Она весьма выигрышно подчеркивала его стройную высокую фигуру. Ничего удивительного, что его юная супруга совершенно была от него без ума. Добавьте к тому харизму, свойственную его светлости, и вы поймете, что для него не составило бы труда завоевать и более юную особу. Рядом с герцогом топтался его новый приятель. Менее эффектный, хотя и не менее броский. Упитанный крепыш с красной потной лысиной, мотоциклетными очками на лысой, круглой, как капустный кочан, голове, в черной обтягивающей футболке с молодежными принтами, кожаной, неизвестно где раздобытой жилетке, которая никак не желала смыкаться на его объемном торсе, в кожаных штанах и ковбойских сапогах, уже порядком запыленных, топтался возле Ника. Бедный лысый идиот решил на старости лет обзавестись новым хобби. Речь, естественно, шла о Василии.
Вчера герцог каким-то образом умудрился затащить Васю в свой гараж. После проведенных в гараже двух с лишним часов Василий Никанорович Ползунов вышел на свет божий совершенно другим человеком.
А именно байкером. За два часа Ник так задурил Юлиному мужу голову, что тот не только повязал на голову засаленную старую герцогскую бандану, символизирующую прием Василия в местный байк-клуб, организованный и сплоченный, естественно, Ником, но и успел приобрести за сумасшедшие деньги какую-то жуткую развалюху, ворча о раритетности агрегата, его эксклюзивности, скоростях, годе выпуска и прочей ерунде, в которой абсолютно не разбирался. Судя по довольному, просто-таки сияющему лицу герцога сделка прошла не в пользу наивного и по-детски доверчивого Ползунова.
Из праздного любопытства Юля запомнила модель и год выпуска, а добравшись до компьютера, попробовала прицениться к уродливой, рычащей железяке, на которой Василий, радостно урча, уже укатил с герцогом в зеленую даль. Ах да, последний штрих: Василий в жизни не ездил на мотоцикле. Поздним вечером, когда новорожденный байкер, вибрируя от гордости, ввалился в супружескую опочивальню, Юля не без ехидства ткнула его носом в ноутбук и радостно сообщила, что жертва юношеской ностальгии переплатила за новую игрушку не меньше двадцати процентов.
На что Василий, надувшись, как индюк, и распустив свои новые кожаные перья, высокомерно заявил, что модель прошла тюнинговую доработку, является единственной и неповторимой. После чего засыпал жену терминами и формулировками, в которых сам понимал наверняка не больше, чем скептически настроенная супруга.
– Это настоящий крутой чоппер! – ревел задетый за живое Василий. – Год выпуска 1967-й! Ни о чем не говорит?
– Говорит. Только я не мотоцикл, могу протянуть еще лет десять, поддерживая прежнюю безупречную форму. Не проще ли было купить новый? Взгляни, какой выбор на этом сайте! Хочешь чоппер, хочешь турер, хочешь эндуро, да хоть мотард, в конце концов, – небрежно пожала плечами Юля, еле сдерживая смех при виде вытянувшегося лица Василия Никаноровича.
В отличие от мужа она уже представляла, о чем говорит, так как от скуки порылась на байкерских сайтах и немного разобралась, в общем-то, в несложной градации мотоциклов. То есть, простите, байков!
Сегодня Василий спозаранку был в седле. В честь выходного дня собрались и все члены клуба и кавалькадой из шестнадцати байкеров совершили показательный заезд по окрестностям.
Потом всей бандой во главе с герцогом и Василием пили в гараже пиво, солидно, не спеша рассуждая о вещах важных и вселенски значимых. К счастью, к моменту обнаружения трупа большинство бравых парней в возрасте от сорока до шестидесяти с хвостиком были отозваны домой, к своим «юбкам», как презрительно поделился с герцогом храбрый Василий, совершенно не подозревая, что его собственная «юбка» стоит у него за спиной с приподнятыми от удивления бровями. Юля заглянула в гараж узнать, цело ли ее обезумевшее сокровище. После тихого покашливания супруги Василий вскочил, заюлил, заерзал и бросился вслед за Юлией, оправдываясь и нервно промокая взмокшую в одночасье лысину.
Решив помучить Василия подольше, Юля, закинув на плечо сумку, отправилась в деревню, решив, что пешая прогулка пойдет ей на пользу, потом она может пообедать в местном пабе, а уже вечером, вернувшись домой, так и быть, простит зарвавшегося олигарха.
Она неспешно брела по тенистым аллеям в сторону парковой калитки, ведущей на проселок, и строила планы на завтра. Хватит сидеть в поместье. На Василия теперь надежды мало, надо самой воплощать свои мечты в жизнь. Не съездить ли ей завтра в Дарем, замок осмотреть, собор да и вообще развеяться?
Город был невероятно древним, основан еще в девятисотом году новой эры римлянами, а его замок бы возведен еще во времена Вильгельма Завоевателя. Дарем пережил свой расцвет в то время, когда Лондон еще был захолустной деревушкой. В общем, в нем было на что посмотреть.
На этой приятной ноте Юлины размышления были прерваны гулким, просто-таки оглушительным в парковой тишине выстрелом. То, что это был выстрел, Юля поняла сразу, потому что ничем другим этот резкий, короткий звук быть не мог. Она замерла, пытаясь понять, что бы это значило. Спустя несколько секунд раздался следующий выстрел и чей-то короткий крик. Не раздумывая о том, что и зачем она делает, Юля бросилась на звук.
Ноги вынесли ее на просторный, больше похожий на луг газон. По периметру его окаймляла обсаженная толстыми старыми деревьями и кустарником аллея. На лугу, ближе к его дальнему концу, кто-то лежал.
– Господи, что это все значит? – Юля с полными ужаса глазами неслась к лежащему на лугу человеку.
К счастью, он пошевелился, тяжело поднял голову и постарался перевернуться на бок. Подбежав ближе, Юля узнала длинную, грузную фигуру Стива Янга. Последние два дня бедняга пролежал у себя в комнате, не принимая посетителей и не расставаясь с капельницей. Что его сюда принесло?
– Стив? Вы живы? Что случилось? – Юля плюхнулась с разгону на колени перед бледным, ничего не понимающим Янгом. – Что вы здесь делаете?
– Джулия? – Он осторожно постарался сесть. – Кажется, я упал. Голова закружилась. – Юля поддерживала его за плечи, пока бледность на лице Стива медленно отступала. – Вы ничего странного не слышали? – спросил он, неуверенно оглядываясь по сторонам.
– Мне показалось, что стреляли. – Юля так же неуверенно оглянулась по сторонам.
– Мне тоже. Я хотел оглянуться, резко повернул голову и упал. – Он осторожно вздохнул. – Проклятое отравление. Я-то надеялся, что уже отпустило.
– Что вы вообще здесь делаете?
– Хотел немного прогуляться, мне уже лучше, надоело торчать в четырех стенах. Адам куда-то уехал, вот я и сбежал.
– А что вас на луг понесло?
– Увидел за деревьями Шарлотту, хотел подойти, поздороваться.
Юля посмотрела на него как на психа. Захотел сам подойти к Шарлотте? Это последствие токсикации или просто склонность к мазохизму?
– Она раз тринадцать заходила за последние два дня, но я то спал, то… – Стив замялся. – Думаю, она обиделась. Хотел как-то загладить свою вину. – Потом озорными глазами посмотрел на Юлию и добавил: – Лучше уж самому, тогда меньше достанется.
– Понятно. Давайте я помогу вам встать, пойдемте найдем скамейку, отдохнете, и я отведу вас домой. Вставайте, а то трава сырая.
Юля кое-как, кряхтя и охая, помогла ему подняться. Стив был чуть ли не на голову выше ее и килограммов на тридцать-сорок тяжелее. Они не спеша побрели к аллее. Протиснувшись сквозь заросли персидской сирени, выбрались на ухоженную, посыпанную гравием дорожку и замерли.
В нескольких шагах от них возле парковой скамьи лежала Шарлотта.
Глава 4
Забег дикого мустанга
Вся компания неспешно брела в сторону дома. Инспектор задержался, отдавая какие-то распоряжения.
– Ник, как ты думаешь, кто мог застрелить Шарлотту? – испуганным голосом прошептала Сэм, держась за руку мужа, чтобы было не так страшно.
Саманта смотрелась рядом с Ником как школьница, ее хрупкая, почти костлявая фигура добавляла ей трогательности, а короткая клетчатая юбочка и розовая футболочка только усиливали это впечатление. Стриженые темные волосы девушки сегодня торчали задорно вверх, словно встали дыбом от ужаса.
– Понятия не имею, дорогая. Скорее всего это вообще был несчастный случай.
– Разумеется, – безапелляционно подтвердила Виктория. – Гарт – респектабельное поместье, а не полигон для стрельб.
– Два выстрела подряд и попадание прямо в сердце? – скептически спросил идущий чуть позади Василий.
– Вась, но не думаешь же ты, что в поместье завелся маньяк, охотящийся на людей с двустволкой наперевес? – сердито спросила Вероника. Виктория одобрительно кивнула.
Последнее время Вероника очень болезненно воспринимала все высказывания в адрес Гарт Мэнора, видимо, уже считая его своим домом, а одобрение Виктории как будущей свекрови особенно ей польстило.
– При чем здесь маньяк? Я думаю, что убить хотели ее, а никого другого.
– Вообще-то, – неуверенно проговорил Стив, – мне показалось, что стреляли откуда-то из-за моей спины, поэтому я и хотел обернуться. Но не удержал равновесия и упал.
– Но с того места, где мы находились, Шарлотту видно не было, – проговорила Юля, вспоминая, как нашла лежащего на лугу Янга.
– Может, все же случайность? – пожал плечами Стив, он был все еще бледен и шел осторожно, словно боясь упасть.
– Ага. Или жертва случайная. Целили в одного, а попали в другого, – глубокомысленно проговорил Василий, искоса глядя на Стива.
– Ты думаешь, стреляли в Стива? – подошел к ним Джон.
– Я ничего не думаю. Я просто слушаю и делаю выводы, – свысока ответил довольный своей прозорливостью Василий.
– Стив, я думаю, тебе лучше рассказать все полиции. И про выстрелы, и про отравление. Это уже не шутки, – серьезно взглянул на родственника Джон.
– Да бросьте вы ерунду говорить! – отмахнулся страдалец, основные силы которого уходил на ходьбу. – Кому я нужен? Я что, мафиози какой-то или важный политический деятель? Кому я нужен?
– Этого, дружочек, мы не знаем, – обернулся к нему посерьезневший Ник. – Но Джон прав. Надо обо всем рассказать инспектору, а там уж пусть полиция сама решает.
Стив недовольно насупился. А вот Юля была абсолютно согласна с мужчинами: два покушения подряд совпадениями быть не могут.
– Надо немедленно связаться с лордом Грейстоком и сообщить ему о гибели Шарлотты, – впервые подал голос Адам. – Такая трагедия! – Он шел позади всех, печально покачивая головой.
И все тут же замолкли, проникнувшись ужасом происшедшего. Задумавшись о том, что всего полчаса назад невинный живой человек простился с жизнью. Скоропостижно, нелепо, неожиданно.
Для беседы с полицией герцог выбрал восточную гостиную, оформленную в светло-серых тонах, достаточно просторную и не слишком жизнерадостную.
Все молча расселись в ожидании инспектора. Он явился в сопровождении сержанта спустя несколько минут и попросил у Ника позволения расположиться в соседнем с гостиной кабинете, куда они и прошествовали, прихватив с собой Ника.
Следующим пригласили Адама, за ним Саманту, Викторию, Джона и далее по списку. Вероника, Василий, бледный слегка нездоровый Стив Янг, приглашенный констеблем мистер Кук и, наконец, на закуску, Юлия.
Войдя в кабинет, Юля спокойно присела в кресло напротив инспектора и четко, полно и ясно изложила известные ей факты. А именно, что шла себе в деревню, никого не трогала, услышала выстрелы, побежала. Нашла Стива Янга, отвела к скамейке, там уже был труп. С покойной была едва знакома. Кому понадобилась ее смерть, представления не имеет. Казалось бы, что еще?
– Вы узнаете этот предмет? – спросил Юлю инспектор, доставая откуда-то из-под стола ее сумку.
– Ой, спасибо! Кажется, я забыла ее возле скамьи. В смысле Шарлотты. – Юля действительно бросила сумку на дорожке возле покойной, когда они со Стивом робко пытались выяснить, а точно ли она умерла.
– Взгляните, все ли в ней на месте, – любезно предложил инспектор, протягивая Юле сумку.
– Конечно, все в порядке. Благодарю вас, – вежливо улыбнулась Юля, ставя сумку рядом с собой на диван.
– И все же я настаиваю. Откройте сумку и взгляните.
Какой смысл спорить с полицией? Ну, хочется им, чтобы Юля взглянула, на здоровье. Она открыла сумку, светлый холщовый мешок, пришитый к двум круглым деревянным ручкам, и уже собиралась подтвердить, что все на месте, когда ее взгляд уперся во что-то незнакомое, черное и железное. Такого в ее сумке точно не было.
– Что это? – внезапно охрипшим голосом спросила Юля, бессмысленно хлопая глазами.
– А разве это не ваше? – по-прежнему любезно уточнил инспектор.
Юля молча покачала головой.
– Это «кольт-М 1911», – сладко отозвался инспектор.
Юля дрожащей рукой полезла в сумку, бездумно собираясь извлечь эту вещь. Но инспектор был начеку.
– Позвольте, – он ловко выхватил из Юлиной сумки оружие, ухватив его рукой в резиновой перчатке за ствол, и опустил в подставленный сержантом пакет.
Перчатка Юлю насторожила. Поганец знал, что лежит в сумке, и разыграл перед ней маленький спектакль.
Передав оружие, инспектор сел на свое место за столом и, сложив перед собой руки, продолжил беседу, однако скорость и жесткость задаваемых им вопросов стала заметно возрастать, усиливая напряжение.
– В день прибытия в поместье баронессы Грейсток во время ужина она делала едкие недвусмысленные замечания по поводу брака вашей дочери с графом Ньюкасл-Апон-Тайном? – резко, неожиданно и хлестко проговорил инспектор.
– Да, – растерянно ответила Юля, – но…
– Вчера у вас и вашего супруга с баронессой случилась неприятная сцена?
– Да, она…
– Была оскорбительна для вас и вашего супруга и происходила при свидетелях?
– Да, но…
– Сегодня во время прогулки у вас была сумка? Это она?
– Да, я…
Вопросы сыпались стремительно и резко, Юля едва успевала осмыслить один, а инспектор уже бросал другой, и тут Юлю пронзила ужасная по своей очевидности догадка.
«ЕЕ СЕЙЧАС АРЕСТУЮТ! Как Нику! В тюрьму!
ФИГ ВАМ!»
Юля сжалась в тугую пружину. И не дожидаясь следующего вопроса, схватив в охапку злополучную сумку и перепрыгнув журнальный стол не хуже дикого сайгака, миновала замершего в глубоком изумлении инспектора, вскочила на широкий мраморный подоконник и сиганула в окно. Поступок был дикий, спонтанный, совершенно необдуманный и потому благополучно завершившийся мягким приземлением на пушистую густую травку.
Вскинув одурелую от происшедшего голову, Юля с ужасом оценила высоту окна, метра два, не меньше!
Но предаваться эйфории не было времени, в комнате уже загрохотал мебелью опомнившийся инспектор, и она, вскочив на ноги, рванула прочь, петляя, как заяц среди кустов и деревьев, не дожидаясь погони.
В висках стучало, в глазах было темно, дыхания не хватало. В боку была ужасная резь. Но отдыхать было некогда. За две недели пребывания в поместье Юля облазила каждый уголок огромного, ухоженного парка. Он был прекрасен, таинственен и непредсказуем. Ручьи, водопады, римские мостики, ажурные мраморные павильоны, беседки, оранжереи, стоило сделать несколько шагов по лужайке или аллее – и пейзаж неузнаваемо менялся, открывая что-то новое. Юлия была очарована парком и проводила большую часть своего времени, гуляя с Марусей по этому зачарованному лесу.
Так что к моменту побега она знала парк как свои пять пальцев. И сейчас ноги непроизвольно несли ее к инстинктивно выбранной цели. Юле нужно было укрытие, тихое, надежное и нетривиальное. К счастью, по распоряжению инспектора весь персонал поместья и его обитатели были собраны в доме, и свидетелей забега можно было не опасаться.
Юля из последних сил шевелила ногами, шатаясь из стороны в сторону, как загнанный мустанг. Она уже видела среди деревьев покрытую мхом треугольную крышу и серый украшенный барельефом фронтон семейного склепа Апон-Тайнов. Вот туда-то она и неслась.
Забравшись по стертым пологим ступеням под сень усыпальницы, Юля прислонилась лбом к холодному шершавому камню и с трудом переводила дыхание, когда тишину разорвал звонок телефона. Она подпрыгнула от неожиданности, сжавшись в комок и приготовившись отбиваться от невидимого нападающего. Через секунду мозг включился, Юля достала из сумки мобильник. «Василий. Или нет?»
Могут вычислить ее местонахождение по излучению, или как там его? По звуковым волнам ее мобильника? А вдруг смогут? Решив не рисковать, Юля вовсе выключила телефон и огляделась.
– Ник, как ты думаешь, кто мог застрелить Шарлотту? – испуганным голосом прошептала Сэм, держась за руку мужа, чтобы было не так страшно.
Саманта смотрелась рядом с Ником как школьница, ее хрупкая, почти костлявая фигура добавляла ей трогательности, а короткая клетчатая юбочка и розовая футболочка только усиливали это впечатление. Стриженые темные волосы девушки сегодня торчали задорно вверх, словно встали дыбом от ужаса.
– Понятия не имею, дорогая. Скорее всего это вообще был несчастный случай.
– Разумеется, – безапелляционно подтвердила Виктория. – Гарт – респектабельное поместье, а не полигон для стрельб.
– Два выстрела подряд и попадание прямо в сердце? – скептически спросил идущий чуть позади Василий.
– Вась, но не думаешь же ты, что в поместье завелся маньяк, охотящийся на людей с двустволкой наперевес? – сердито спросила Вероника. Виктория одобрительно кивнула.
Последнее время Вероника очень болезненно воспринимала все высказывания в адрес Гарт Мэнора, видимо, уже считая его своим домом, а одобрение Виктории как будущей свекрови особенно ей польстило.
– При чем здесь маньяк? Я думаю, что убить хотели ее, а никого другого.
– Вообще-то, – неуверенно проговорил Стив, – мне показалось, что стреляли откуда-то из-за моей спины, поэтому я и хотел обернуться. Но не удержал равновесия и упал.
– Но с того места, где мы находились, Шарлотту видно не было, – проговорила Юля, вспоминая, как нашла лежащего на лугу Янга.
– Может, все же случайность? – пожал плечами Стив, он был все еще бледен и шел осторожно, словно боясь упасть.
– Ага. Или жертва случайная. Целили в одного, а попали в другого, – глубокомысленно проговорил Василий, искоса глядя на Стива.
– Ты думаешь, стреляли в Стива? – подошел к ним Джон.
– Я ничего не думаю. Я просто слушаю и делаю выводы, – свысока ответил довольный своей прозорливостью Василий.
– Стив, я думаю, тебе лучше рассказать все полиции. И про выстрелы, и про отравление. Это уже не шутки, – серьезно взглянул на родственника Джон.
– Да бросьте вы ерунду говорить! – отмахнулся страдалец, основные силы которого уходил на ходьбу. – Кому я нужен? Я что, мафиози какой-то или важный политический деятель? Кому я нужен?
– Этого, дружочек, мы не знаем, – обернулся к нему посерьезневший Ник. – Но Джон прав. Надо обо всем рассказать инспектору, а там уж пусть полиция сама решает.
Стив недовольно насупился. А вот Юля была абсолютно согласна с мужчинами: два покушения подряд совпадениями быть не могут.
– Надо немедленно связаться с лордом Грейстоком и сообщить ему о гибели Шарлотты, – впервые подал голос Адам. – Такая трагедия! – Он шел позади всех, печально покачивая головой.
И все тут же замолкли, проникнувшись ужасом происшедшего. Задумавшись о том, что всего полчаса назад невинный живой человек простился с жизнью. Скоропостижно, нелепо, неожиданно.
Для беседы с полицией герцог выбрал восточную гостиную, оформленную в светло-серых тонах, достаточно просторную и не слишком жизнерадостную.
Все молча расселись в ожидании инспектора. Он явился в сопровождении сержанта спустя несколько минут и попросил у Ника позволения расположиться в соседнем с гостиной кабинете, куда они и прошествовали, прихватив с собой Ника.
Следующим пригласили Адама, за ним Саманту, Викторию, Джона и далее по списку. Вероника, Василий, бледный слегка нездоровый Стив Янг, приглашенный констеблем мистер Кук и, наконец, на закуску, Юлия.
Войдя в кабинет, Юля спокойно присела в кресло напротив инспектора и четко, полно и ясно изложила известные ей факты. А именно, что шла себе в деревню, никого не трогала, услышала выстрелы, побежала. Нашла Стива Янга, отвела к скамейке, там уже был труп. С покойной была едва знакома. Кому понадобилась ее смерть, представления не имеет. Казалось бы, что еще?
– Вы узнаете этот предмет? – спросил Юлю инспектор, доставая откуда-то из-под стола ее сумку.
– Ой, спасибо! Кажется, я забыла ее возле скамьи. В смысле Шарлотты. – Юля действительно бросила сумку на дорожке возле покойной, когда они со Стивом робко пытались выяснить, а точно ли она умерла.
– Взгляните, все ли в ней на месте, – любезно предложил инспектор, протягивая Юле сумку.
– Конечно, все в порядке. Благодарю вас, – вежливо улыбнулась Юля, ставя сумку рядом с собой на диван.
– И все же я настаиваю. Откройте сумку и взгляните.
Какой смысл спорить с полицией? Ну, хочется им, чтобы Юля взглянула, на здоровье. Она открыла сумку, светлый холщовый мешок, пришитый к двум круглым деревянным ручкам, и уже собиралась подтвердить, что все на месте, когда ее взгляд уперся во что-то незнакомое, черное и железное. Такого в ее сумке точно не было.
– Что это? – внезапно охрипшим голосом спросила Юля, бессмысленно хлопая глазами.
– А разве это не ваше? – по-прежнему любезно уточнил инспектор.
Юля молча покачала головой.
– Это «кольт-М 1911», – сладко отозвался инспектор.
Юля дрожащей рукой полезла в сумку, бездумно собираясь извлечь эту вещь. Но инспектор был начеку.
– Позвольте, – он ловко выхватил из Юлиной сумки оружие, ухватив его рукой в резиновой перчатке за ствол, и опустил в подставленный сержантом пакет.
Перчатка Юлю насторожила. Поганец знал, что лежит в сумке, и разыграл перед ней маленький спектакль.
Передав оружие, инспектор сел на свое место за столом и, сложив перед собой руки, продолжил беседу, однако скорость и жесткость задаваемых им вопросов стала заметно возрастать, усиливая напряжение.
– В день прибытия в поместье баронессы Грейсток во время ужина она делала едкие недвусмысленные замечания по поводу брака вашей дочери с графом Ньюкасл-Апон-Тайном? – резко, неожиданно и хлестко проговорил инспектор.
– Да, – растерянно ответила Юля, – но…
– Вчера у вас и вашего супруга с баронессой случилась неприятная сцена?
– Да, она…
– Была оскорбительна для вас и вашего супруга и происходила при свидетелях?
– Да, но…
– Сегодня во время прогулки у вас была сумка? Это она?
– Да, я…
Вопросы сыпались стремительно и резко, Юля едва успевала осмыслить один, а инспектор уже бросал другой, и тут Юлю пронзила ужасная по своей очевидности догадка.
«ЕЕ СЕЙЧАС АРЕСТУЮТ! Как Нику! В тюрьму!
ФИГ ВАМ!»
Юля сжалась в тугую пружину. И не дожидаясь следующего вопроса, схватив в охапку злополучную сумку и перепрыгнув журнальный стол не хуже дикого сайгака, миновала замершего в глубоком изумлении инспектора, вскочила на широкий мраморный подоконник и сиганула в окно. Поступок был дикий, спонтанный, совершенно необдуманный и потому благополучно завершившийся мягким приземлением на пушистую густую травку.
Вскинув одурелую от происшедшего голову, Юля с ужасом оценила высоту окна, метра два, не меньше!
Но предаваться эйфории не было времени, в комнате уже загрохотал мебелью опомнившийся инспектор, и она, вскочив на ноги, рванула прочь, петляя, как заяц среди кустов и деревьев, не дожидаясь погони.
В висках стучало, в глазах было темно, дыхания не хватало. В боку была ужасная резь. Но отдыхать было некогда. За две недели пребывания в поместье Юля облазила каждый уголок огромного, ухоженного парка. Он был прекрасен, таинственен и непредсказуем. Ручьи, водопады, римские мостики, ажурные мраморные павильоны, беседки, оранжереи, стоило сделать несколько шагов по лужайке или аллее – и пейзаж неузнаваемо менялся, открывая что-то новое. Юлия была очарована парком и проводила большую часть своего времени, гуляя с Марусей по этому зачарованному лесу.
Так что к моменту побега она знала парк как свои пять пальцев. И сейчас ноги непроизвольно несли ее к инстинктивно выбранной цели. Юле нужно было укрытие, тихое, надежное и нетривиальное. К счастью, по распоряжению инспектора весь персонал поместья и его обитатели были собраны в доме, и свидетелей забега можно было не опасаться.
Юля из последних сил шевелила ногами, шатаясь из стороны в сторону, как загнанный мустанг. Она уже видела среди деревьев покрытую мхом треугольную крышу и серый украшенный барельефом фронтон семейного склепа Апон-Тайнов. Вот туда-то она и неслась.
Забравшись по стертым пологим ступеням под сень усыпальницы, Юля прислонилась лбом к холодному шершавому камню и с трудом переводила дыхание, когда тишину разорвал звонок телефона. Она подпрыгнула от неожиданности, сжавшись в комок и приготовившись отбиваться от невидимого нападающего. Через секунду мозг включился, Юля достала из сумки мобильник. «Василий. Или нет?»
Могут вычислить ее местонахождение по излучению, или как там его? По звуковым волнам ее мобильника? А вдруг смогут? Решив не рисковать, Юля вовсе выключила телефон и огляделась.