Они не заметили, как край красного занавеса отодвинулся и показалась седая голова Макрона. Увидев чудное зрелище, он остолбенел. Все ожидал он увидеть, но застать саму сошедшую с небес Венеру… Он залюбовался незнакомкой, рискуя выдать свое присутствие.
А девушка двигалась, сладострастно изгибаясь, к ней подошел Гай, нежно обхватил ее тонкую талию, и они стали танцевать, будто в который раз повторяя слаженные движения. Прямо в танце Калигула овладел волшебной незнакомкой, и они слились в таком неистовом экстазе, что огонь загорелся в чреслах Макрона.
Он поспешно задернул занавесь и вернулся к себе на ложе.
Калигула перенес любимую на кровать. Крепко прижавшись друг к другу, они уснули.
Через час Мнестер заглянул к ним в кубикулу. «Надо же, спят, как два голубка, – подумалось ему. – Эта новая гетера Лары пришлась ему по вкусу. Рассмотреть бы ее поближе».
Актер крадучись приблизился к постели. Однако Калигула своим огромным телом загораживал нагую девушку. Мнестер сделал еще шаг, и Гай открыл глаза.
– Убирайся, я не звал тебя, – сказал он, накинув на девушку покрывало и спрятав ее с головой.
– Пора уходить, Гай Цезарь.
Калигула подскочил как ужаленный:
– О боги, скажи, не медли, который час!
– Время, когда пропели первые петухи, уже миновало, и вскоре розоперстая Аврора явит Риму свой прекрасный лик.
– Иди, Мнестер, вели подготовить мои носилки. Я уеду сам, важно, чтобы никто не видел нас. – Калигула принялся натягивать брошенную женскую столу. – О боги, я даже не успею переодеться! – запричитал он.
Под покрывалом зашевелилась девушка. Жадным взором рассматривал Мнестер формы ее тела.
– Лежи, милая, мы пока не одни.
– Милая, – протянул насмешливо актер. – С каких пор ты церемонишься с девками из лупанара?
Звонкая пощечина оглушила его.
– За что, Гай Цезарь, ты наказываешь меня? – Мнестер потирал горящую щеку, в недоумении закатывая глаза.
– Не твое дело, лучше достань, во что мне переодеться.
Мнестер выбежал, и Гай тихонько приподнял покрывало.
– Твой друг ушел? – спросила Юния.
– Он еще вернется. Скоро наша помолвка, твой отец, наверное, уже готовится, в доме суета. Мы спали слишком долго, любимая.
Юния в панике вскочила.
– О боги. – Она принялась искать свою одежду. – Смотри, туника вся разодрана. Мне даже не в чем вернуться.
Гай растерянно смотрел на нее. И тут вошел Мнестер. Девушка поспешно прикрылась.
– Сенаторы вчера забыли свои тоги, убежав в одних синфесисах, я думаю, тебе подойдет эта.
– Ради Юпитера, заворачивай быстрее. Где Макрон?
– Его унесли пьяного, он даже не мог сам подняться.
– Негодяй! Мне же необходим свидетель! И чего ради он так нализался, зная, что утром предстоит важное дело?
Пока Калигула драпировался в тогу, Юнии пришлось прятаться под покрывалом. Она чувствовала себя счастливой, даже вероятный гнев отца, который мог заметить ее отсутствие, смешил от души, и она звонко хохотала под одеялом, а Мнестер удивленно оглядывался, ничего не понимая.
– Гай, почему ты не хочешь показать ту, с которой провел эту ночь? Она же обычная гетера, завтра уже будет делить ложе с другим.
– Ах, Мнестер! Ты и представить себе не можешь, как ошибаешься.
– Но кто она? Я ничего не могу понять. Лара Варус купила ее для тебя? Куда делся тот юнец, с которым ты зашел в кубикулу?
– Не задавай много вопросов, Мнестер, имей терпение, скоро все разрешится само собой. Позови Лару!
Вошедшая хозяйка тоже не смогла скрыть удивления, увидев соблазнительные женские формы под покрывалом. Лица Юния не открывала. Однако Лара, не задавая лишних вопросов, выслушала приказ найти достойную одежду для девушки. И для Юнии принесли сиреневую тунику и паллу, расшитую виноградными листьями. Вся закутанная, она села вместе с Калигулой в носилки, и они отправились к дому Силана.
Охранники бежали вслед. Около потайной двери Юния вышла, а Гай поехал к главному входу.
Силан не смог сдержать своего негодования, увидев, что Гай Цезарь один, да к тому же в грязной тоге. Его раздражало еще и то обстоятельство, что его дочь, невеста, спит до сих пор, по уверению Геммы, и велела никого не пускать к ней. Юрист, терпеливо дожидавшийся, чтобы оформить акт обручения, был страшно изумлен, увидев в качестве жениха самого наследника императора, и кинулся целовать ему руки.
– Большая честь для меня, большая честь, – бормотал он.
Кальпурния тоже была разочарована и зла – она ожидала большой толпы важных лиц и просто любопытных, которые должны были сопровождать самого завидного жениха в империи, а он прибыл один. Они с Силаном были недовольны, что помолвка совершалась почти втайне, в присутствии одного юриста. Они в своей надменности даже не подумали о том, что никто в Риме не подозревает об их приезде и о таком важном событии, потому зеваки и не успели осадить их дом.
– Я прошу прощения, Гай Цезарь, но моя дочь несколько опаздывает, я не пойму причину, но, думаю, она скоро появится. Рабыни, скорее всего, уже одевают ее. – Голос Силана предательски дрожал из-за боязни, как бы Калигула не разгневался из-за такого приема.
– Ничего, я терпелив, – ответил Гай, усмехнувшись.
Юрист тем временем разворачивал пергамент и готовил стиль.
И вот появилась невеста в сопровождении своих рабынь. Кальпурния с ужасом оглядела ее наряд и наспех собранные волосы: белокурые локоны небрежно выпадали из-под покрывала, под глазами легли темные тени, и ни следа косметики. Силан прикрыл ладонью рот в страхе, что начнется скандал. Однако, заметив, как счастливо вспыхнули глаза Калигулы при виде нареченной, он несколько успокоился.
Юния подошла к своему жениху. Лицо ее, по обычаю, было спрятано под прозрачным муслином, чуть съехавшим набок и приоткрывшим насмешливый счастливый глазок. Гай взял Юнию за тонкую руку, исчезнувшую в его мощной ладони, другой заботливо поправил муслин, ласково коснувшись непослушной пряди на лбу.
– Ты счастлива? – шепнул он.
– Безумно, любимый.
Они подошли к юристу. Тот важно проговорил традиционную фразу:
– Обручение, как и свадьба, совершается только по добровольному согласию, и девушка может воспротивиться воле отца в случае, если гражданин, которого ей предлагают в качестве жениха, имеет позорную репутацию, вел или ведет дурную жизнь. Можешь ли ты, дитя мое, сказать что-нибудь по этому поводу?
Силан глубоко вздохнул. Эта формула совсем не подходила к помолвке его дочери. Она сама выбрала жениха, не по воле отца. А позорная репутация Калигулы стала предметом пересудов уже по всей империи. Услышав его вздох, Гай Цезарь недовольно поморщился. Юрист понял, что сказал лишнее.
– Ты молчишь? Значит, согласна.
Гай подписал акт и предложил Юнии железное кольцо как залог заключенного договора. Трепетной рукой девушка приняла его. Оно было поцарапанным и неровным, но именно его столько лет бережно хранил ее возлюбленный, сделав еще ребенком, когда вернулся в Рим из Сирии, в надежде на близкое свидание, и носил на шнурке около сердца всю долгую разлуку. Она надела его на безымянный палец левой руки и, не стесняясь, обняла Гая, который закружил ее по комнате на глазах удивленных домочадцев. Сорвав муслиновый покров, он жадно целовал слезы счастья на ее глазах.
Силан прикрыл лицо рукой. Ему было стыдно! Так грубо нарушить традиции патрициев! А что будет дальше? А узнай он, где провели нареченные ночь? Наверное, перерезал бы себе вены. Но дочь его теперь сама себе хозяйка, дом, рабы – все ее. Делает что заблагорассудится, не считаясь с нравами благопорядочных граждан.
Свадьба была назначена на возможно более близкий срок – через две недели. И жених уехал. Юния вышла проводить его к носилкам.
– Мы увидимся сегодня, моя несравненная невеста, – сказал Калигула. – Я сегодня присутствую на заседании сената в курии, а ты можешь выехать прогуляться. Встретимся в восьмом часу на Аппиевой дороге, там как раз будет весь цвет знати. Твоя красота потрясет Рим!
Юния согласилась и отправилась отдыхать в полюбившийся ей солярий, где предусмотрительная Гемма накрыла маленький столик и постелила уютную постель. Ни отца, ни мачеху девушка видеть не захотела. Гордыня уже проснулась в ней: кроме себя и милого Гая, ей ни до кого не было дела. Так, перебирая в памяти события минувшей ночи и любуясь драгоценным для нее кольцом, она уснула.
X
XI
А девушка двигалась, сладострастно изгибаясь, к ней подошел Гай, нежно обхватил ее тонкую талию, и они стали танцевать, будто в который раз повторяя слаженные движения. Прямо в танце Калигула овладел волшебной незнакомкой, и они слились в таком неистовом экстазе, что огонь загорелся в чреслах Макрона.
Он поспешно задернул занавесь и вернулся к себе на ложе.
Калигула перенес любимую на кровать. Крепко прижавшись друг к другу, они уснули.
Через час Мнестер заглянул к ним в кубикулу. «Надо же, спят, как два голубка, – подумалось ему. – Эта новая гетера Лары пришлась ему по вкусу. Рассмотреть бы ее поближе».
Актер крадучись приблизился к постели. Однако Калигула своим огромным телом загораживал нагую девушку. Мнестер сделал еще шаг, и Гай открыл глаза.
– Убирайся, я не звал тебя, – сказал он, накинув на девушку покрывало и спрятав ее с головой.
– Пора уходить, Гай Цезарь.
Калигула подскочил как ужаленный:
– О боги, скажи, не медли, который час!
– Время, когда пропели первые петухи, уже миновало, и вскоре розоперстая Аврора явит Риму свой прекрасный лик.
– Иди, Мнестер, вели подготовить мои носилки. Я уеду сам, важно, чтобы никто не видел нас. – Калигула принялся натягивать брошенную женскую столу. – О боги, я даже не успею переодеться! – запричитал он.
Под покрывалом зашевелилась девушка. Жадным взором рассматривал Мнестер формы ее тела.
– Лежи, милая, мы пока не одни.
– Милая, – протянул насмешливо актер. – С каких пор ты церемонишься с девками из лупанара?
Звонкая пощечина оглушила его.
– За что, Гай Цезарь, ты наказываешь меня? – Мнестер потирал горящую щеку, в недоумении закатывая глаза.
– Не твое дело, лучше достань, во что мне переодеться.
Мнестер выбежал, и Гай тихонько приподнял покрывало.
– Твой друг ушел? – спросила Юния.
– Он еще вернется. Скоро наша помолвка, твой отец, наверное, уже готовится, в доме суета. Мы спали слишком долго, любимая.
Юния в панике вскочила.
– О боги. – Она принялась искать свою одежду. – Смотри, туника вся разодрана. Мне даже не в чем вернуться.
Гай растерянно смотрел на нее. И тут вошел Мнестер. Девушка поспешно прикрылась.
– Сенаторы вчера забыли свои тоги, убежав в одних синфесисах, я думаю, тебе подойдет эта.
– Ради Юпитера, заворачивай быстрее. Где Макрон?
– Его унесли пьяного, он даже не мог сам подняться.
– Негодяй! Мне же необходим свидетель! И чего ради он так нализался, зная, что утром предстоит важное дело?
Пока Калигула драпировался в тогу, Юнии пришлось прятаться под покрывалом. Она чувствовала себя счастливой, даже вероятный гнев отца, который мог заметить ее отсутствие, смешил от души, и она звонко хохотала под одеялом, а Мнестер удивленно оглядывался, ничего не понимая.
– Гай, почему ты не хочешь показать ту, с которой провел эту ночь? Она же обычная гетера, завтра уже будет делить ложе с другим.
– Ах, Мнестер! Ты и представить себе не можешь, как ошибаешься.
– Но кто она? Я ничего не могу понять. Лара Варус купила ее для тебя? Куда делся тот юнец, с которым ты зашел в кубикулу?
– Не задавай много вопросов, Мнестер, имей терпение, скоро все разрешится само собой. Позови Лару!
Вошедшая хозяйка тоже не смогла скрыть удивления, увидев соблазнительные женские формы под покрывалом. Лица Юния не открывала. Однако Лара, не задавая лишних вопросов, выслушала приказ найти достойную одежду для девушки. И для Юнии принесли сиреневую тунику и паллу, расшитую виноградными листьями. Вся закутанная, она села вместе с Калигулой в носилки, и они отправились к дому Силана.
Охранники бежали вслед. Около потайной двери Юния вышла, а Гай поехал к главному входу.
Силан не смог сдержать своего негодования, увидев, что Гай Цезарь один, да к тому же в грязной тоге. Его раздражало еще и то обстоятельство, что его дочь, невеста, спит до сих пор, по уверению Геммы, и велела никого не пускать к ней. Юрист, терпеливо дожидавшийся, чтобы оформить акт обручения, был страшно изумлен, увидев в качестве жениха самого наследника императора, и кинулся целовать ему руки.
– Большая честь для меня, большая честь, – бормотал он.
Кальпурния тоже была разочарована и зла – она ожидала большой толпы важных лиц и просто любопытных, которые должны были сопровождать самого завидного жениха в империи, а он прибыл один. Они с Силаном были недовольны, что помолвка совершалась почти втайне, в присутствии одного юриста. Они в своей надменности даже не подумали о том, что никто в Риме не подозревает об их приезде и о таком важном событии, потому зеваки и не успели осадить их дом.
– Я прошу прощения, Гай Цезарь, но моя дочь несколько опаздывает, я не пойму причину, но, думаю, она скоро появится. Рабыни, скорее всего, уже одевают ее. – Голос Силана предательски дрожал из-за боязни, как бы Калигула не разгневался из-за такого приема.
– Ничего, я терпелив, – ответил Гай, усмехнувшись.
Юрист тем временем разворачивал пергамент и готовил стиль.
И вот появилась невеста в сопровождении своих рабынь. Кальпурния с ужасом оглядела ее наряд и наспех собранные волосы: белокурые локоны небрежно выпадали из-под покрывала, под глазами легли темные тени, и ни следа косметики. Силан прикрыл ладонью рот в страхе, что начнется скандал. Однако, заметив, как счастливо вспыхнули глаза Калигулы при виде нареченной, он несколько успокоился.
Юния подошла к своему жениху. Лицо ее, по обычаю, было спрятано под прозрачным муслином, чуть съехавшим набок и приоткрывшим насмешливый счастливый глазок. Гай взял Юнию за тонкую руку, исчезнувшую в его мощной ладони, другой заботливо поправил муслин, ласково коснувшись непослушной пряди на лбу.
– Ты счастлива? – шепнул он.
– Безумно, любимый.
Они подошли к юристу. Тот важно проговорил традиционную фразу:
– Обручение, как и свадьба, совершается только по добровольному согласию, и девушка может воспротивиться воле отца в случае, если гражданин, которого ей предлагают в качестве жениха, имеет позорную репутацию, вел или ведет дурную жизнь. Можешь ли ты, дитя мое, сказать что-нибудь по этому поводу?
Силан глубоко вздохнул. Эта формула совсем не подходила к помолвке его дочери. Она сама выбрала жениха, не по воле отца. А позорная репутация Калигулы стала предметом пересудов уже по всей империи. Услышав его вздох, Гай Цезарь недовольно поморщился. Юрист понял, что сказал лишнее.
– Ты молчишь? Значит, согласна.
Гай подписал акт и предложил Юнии железное кольцо как залог заключенного договора. Трепетной рукой девушка приняла его. Оно было поцарапанным и неровным, но именно его столько лет бережно хранил ее возлюбленный, сделав еще ребенком, когда вернулся в Рим из Сирии, в надежде на близкое свидание, и носил на шнурке около сердца всю долгую разлуку. Она надела его на безымянный палец левой руки и, не стесняясь, обняла Гая, который закружил ее по комнате на глазах удивленных домочадцев. Сорвав муслиновый покров, он жадно целовал слезы счастья на ее глазах.
Силан прикрыл лицо рукой. Ему было стыдно! Так грубо нарушить традиции патрициев! А что будет дальше? А узнай он, где провели нареченные ночь? Наверное, перерезал бы себе вены. Но дочь его теперь сама себе хозяйка, дом, рабы – все ее. Делает что заблагорассудится, не считаясь с нравами благопорядочных граждан.
Свадьба была назначена на возможно более близкий срок – через две недели. И жених уехал. Юния вышла проводить его к носилкам.
– Мы увидимся сегодня, моя несравненная невеста, – сказал Калигула. – Я сегодня присутствую на заседании сената в курии, а ты можешь выехать прогуляться. Встретимся в восьмом часу на Аппиевой дороге, там как раз будет весь цвет знати. Твоя красота потрясет Рим!
Юния согласилась и отправилась отдыхать в полюбившийся ей солярий, где предусмотрительная Гемма накрыла маленький столик и постелила уютную постель. Ни отца, ни мачеху девушка видеть не захотела. Гордыня уже проснулась в ней: кроме себя и милого Гая, ей ни до кого не было дела. Так, перебирая в памяти события минувшей ночи и любуясь драгоценным для нее кольцом, она уснула.
X
Макрону было плохо. Ему снилось, что он тонет в огромной бочке, наполненной темным вином. Он отчаянно захлебывался, зовя на помощь, но тут Калигула склонился над ним, счастливо смеясь, и принялся толкать его. В ужасе Макрон вскочил на кровати, разбуженный собственным криком, и тут же застонал от невыносимой боли. Тяжелое похмелье давило голову, заставляя страдать. И зачем он так напился вчера?
Испуганный раб поднес ему чашу с водой, и Невий жадно осушил ее, давясь и проливая воду себе на грудь. Капли, стекая по густым седым волосам, приятно холодили. Он велел набрать прохладную ванну и с наслаждением погрузился в нее. Ванна быстро привела его в чувство, он стал мерзнуть и выскочил из огромного резного чана. Рабы обтерли его нагретыми полотенцами, массажист размял огромную спину, и Невий почувствовал себя заново родившимся.
Завтракая, он вернулся мыслями к вчерашней ночи. Образ прелестной танцующей девушки вновь обрел ясные очертания. Он никогда не видел подобной совершенной красавицы. Его жена, Энния, была чудно хороша собой, но ей никогда не выдержать сравнения с той гетерой. Макрону вспомнилось лицо Калигулы, когда тот смотрел на девушку. Было ясно, что Гай безумно влюблен в нее – никогда еще Невий не видел у него таких ласковых глаз, никогда он еще так нежно не обнимал ни одну девку. Наследник императора относился к любой женщине, как к рабыне, не считая ее за человека. Это его новое поведение тревожило Макрона и не давало ему покоя. Он недолюбливал жестокого Гая, а тут ему неожиданно открылась незнакомая сторона его души. Неужели этот грубый, порочный человек способен на искренние нежные чувства? Насколько же хороша должна быть его избранница, что он так изменился, несмотря на то что она простая девка из лупанара? И что за история с непонятной женитьбой?
Вошел раб-секретарь с охапкой свитков. Макрон развернул письмо Тиберия с Капри. Вздорный старик! Его измученный ум опять заработал: приказ начать новые судебные разбирательства по злоупотреблениям в провинциях Азии. Макрон принялся раздумывать над письмом, но на желтоватом пергаменте танцевала перед ним обнаженная гетера.
И мысли его потекли в другом направлении. Он неожиданно осознал, что влюбился на старости лет, как мальчишка. Она должна принадлежать ему во что бы то ни стало, и плевать на наследника императора, пусть даже они станут врагами. И Макрон приказал седлать коня. Его личный казначей принес объемистый мешок с сестерциями: сколько ни запросит Лара Варус за гетеру, он купит ее.
Через два часа он подъехал в сопровождении отряда преторианцев к лупанару на Субуре. Сама Лара вышла встретить его, выбежав вперед управляющего, едва о Макроне доложил привратник. Она повела гостя в триклиний, где предложила ему вина и легкую закуску. Втайне ее трясло от ужаса: она решила, что Калигула все-таки убил того наглого юнца и префект претория приехал с приказом закрыть лупанар. Невий медлил, не зная, как начать волнующий его разговор, не замечая, как трясутся руки хозяйки, когда она лично, отпустив всех рабов, прислуживала ему за столом.
– Вот что, Лара, – наконец начал он. – Вчера я видел здесь девушку неземной красоты. Я хочу купить ее у тебя. Назови любую цену, и я увеличу ее вдвое.
Хозяйка с облегчением вздохнула и сказала:
– Господин Макрон имеет в виду ту финикийку, что изволил высечь вчера, или римлянку, с которой провел время?
– Нет, Лара. Вчера с этой девушкой был наследник императора.
Казалось, сам ужасный Тартар разверзся у ног сводни.
– Но я не знаю, с кем провел ночь Гай Цезарь, – прерывающимся голосом произнесла она. – Все видели, как они зашли в его кубикулу с тем наглым юношей, а что случилось потом, ведают одни боги.
– Зато я ведаю, – взревел Макрон, видя, как съеживается Лара под его взглядом. – Я откинул занавесь и увидел, как перед ним танцует сама Венера. Но я не глупец и не верю в мифы об Адонисе, на которого Калигула совсем не похож. Ты купила эту девку для него? Сознайся, если не хочешь неприятностей. Я заплачу за нее втрое, нет, вдесятеро больше, чем она тебе стоила. А ему можешь сказать, что она умерла, отравившись или перерезав вены. Что хочешь, то и говори, а мне нужна она.
Ларе Варус стало страшно, Макрон заметил, как мертвенная бледность покрыла ее лицо.
– Я видела утром женский силуэт под покрывалом, но наследник тщательно скрывал лицо девушки, ни я, ни актер Мнестер не видели даже ее пятки. Он приказал принести ему что-нибудь из одежды, и рабы подали забытую одним из сенаторов тогу. Он говорил что-то об очень важном деле и ругал, да простит меня господин, тебя за то, что ты напился. Затем я лично искала, во что одеть эту странную девушку, и у одной из гетер взяли одежду. Они уехали в одних носилках. Единственное, что осталось загадкой для всех, – это куда пропал юноша, оскорбивший наследника.
– Глупая, парня просто вышвырнул Калигула. Но вот откуда там взялась голая девка, которой не во что было одеться утром, – вот это загадка, а не пропажа какого-то безусого петушка. Ох, если ты лжешь мне, Лара, клянусь Марсом, я сожгу твой дворец наслаждений! Ты знаешь, что со мной надо дружить.
Макрон тяжело поднялся и пошел к выходу. Лара поплелась следом, проклиная все на свете. Невий тяжело взобрался на коня, и нежданные гости уехали восвояси.
По дороге к курии Макрон вспомнил, что обещал Калигуле присутствовать на его помолвке, а сам напился и проспал. Вот будет беситься этот злобный выродок! Он даже не отдавал себе отчета в том, что возненавидел Калигулу, своего союзника и товарища, лишь за то, что тот провел ночь с девушкой, в которую влюбился Макрон. Он злился и на себя, из-за того что дурацкое чувство захватило его целиком, мешая думать о государственных делах, а ему ведь надо было решить, как поступить с приказом Тиберия. Префект претория ехал к курии, не обращая внимания на приветствия знакомых и клиентов. Перед ним в солнечном луче плясала обнаженная гетера. В расстроенных чувствах он резко повернул обратно, решил было устроить разгром у Лары, но передумал и направился наконец к дому.
С десяток посетителей толпилось в вестибуле. Молча он прошел мимо, не здороваясь ни с кем, приказал подать вина и никого не впускать.
Едва он поднес ко рту чашу, как дверь вопреки его приказу резко распахнулась и вихрем влетела Энния. Глаза ее горели гневом.
– Ну, муженек! – вскричала она, уперев руки в бока, как рыночная торговка. – Шлялся ночью, опять пьяного принесли!
– Тебе что? – недовольно буркнул он, стараясь не сорваться. – Денег дать?
– Да, дорогой мой, денег. Я неделю не покупала себе новых духов, украшений и тканей. Агриппинилла, злобная на язык, уже шутит на мой счет с подругами.
Макрон поморщился и поставил чашу на малахитовый столик с резными ножками, так и не отпив. Энния наблюдала за ним, не меняя вызывающей позы. Ей хотелось, чтобы муж, как раньше, увидев ее надутые губки, повалил на постель и овладел грубо и жадно.
Ей всегда нравились его ненасытные ласки. Она скучала по его огромным рукам и волосатому телу. Молодые любовники не будили в ней такого дикого желания, как собственный муж, который вдобавок был старше нее почти вдвое. Если б он тогда не застал ее в постели с молодым Витией! Слезами, унижениями она умолила его не разводиться, но он стал вскоре избегать близости с ней, пустившись в загул. Как-то раз Калигула остался ночевать у них в доме после продолжительного обеда. Она вернулась от подруг поздно, зашла случайно в его спальню и остолбенела, увидев нагого мужчину. Не узнав с пьяных глаз хозяйку дома, он попытался овладеть ею насильно, приняв за рабыню-наложницу, но она вырвалась и убежала. Макрон посмеялся над ней, и так состоялось ее знакомство с Гаем Цезарем. Неожиданно для себя она увлеклась молодым наследником императора, его грубые ласки тогда напомнили ей о страстных ночах с мужем. Энния открылась Калигуле, но встретила упорное сопротивление с его стороны. Она знала, что он не пропускал ни одной женщины, а мимо нее проходит равнодушно, будто она заговоренная. С тех пор, уже полгода, она страдала от невнимания собственного мужа и Гая.
Вчера для нее забрезжила надежда, что Гай сделает ее своей женой, когда станет принцепсом. Но пока загадывать ей не хотелось.
– Ты уйдешь, Энния, если я дам тебе денег? Мне надо побыть одному. – Макрон выложил на стол кошель, который брал с собой к Ларе Варус. – У меня срочные дела.
– Опять накачаешься вином, вот и все твои дела. Ты был в сенате? Гай, я слышала от клиентов, сегодня блеснул речью, требуя увеличить земельный налог.
– Гай, Гай! Это имя не сходит у тебя с языка. Он справлялся обо мне?
– Нет, – ответила Энния, и ее цепкая маленькая лапка ухватила со столика кошель. Глаза ее округлились. – Спасибо, дорогой, ты щедр ко мне, как никогда.
– Знаешь, Калигула, наверное, в обиде на меня. Я не приехал на его помолвку.
У Эннии подкосились ноги. Она резко села в мягкую катедру:
– Что? Какая помолвка? С кем?
Лоб ее покрылся испариной. А как же обещание жениться на ней?
– С дочерью Марка Юния Силана, они на днях вернулись в Рим из Александрии. Я не видел ее.
– Но это невозможно! Почему он выбрал ее? Цезарь дал согласие?
– И давно. Калигула несколько лет упрашивал Тиберия вернуть семью Силана из ссылки. Он знаком с Юнией Клавдиллой еще со времен, когда его отец был в Сирии.
– Но это было больше пятнадцати лет назад!
– Не приставай, Энния! – Голос Макрона выдавал досаду. – Откуда я знаю, что на уме у этого ветреника. Я был так же поражен, как и ты. Уходи теперь, дай побыть одному и скажи, чтоб посетители расходились. Вели управляющему собрать для них корзинки с едой, пусть идут восвояси. Я никого не буду больше слушать. И позови мне Маркуса.
Потрясенная Энния ушла. У себя в спальне она разрыдалась, приказала со злости избить любимую рабыню и перебила все флаконы с благовониями.
Маркус зашел к Макрону:
– Господин, ты звал меня?
– Отправляйся к Гаю Цезарю и договорись о часе встречи с ним.
Курьер убежал. Невий остался в одиночестве. В раздумье он вышел на балкон. Яркое летнее солнце ушло с зенита, солнечные часы показывали пятый час. Макрон любовался Римом. Он любил этот вечный город, в котором чувствовал себя хозяином. Таинственная танцовщица будет принадлежать ему, он уверен, что рано или поздно отыщет ее. Если надо будет, то отберет ее у Гая силой, припугнув гневом цезаря, да и Калигула все равно скоро женится и, может, станет вести себя скромней. Он найдет любой способ добиться своего!
В этих гордых раздумьях незаметно пробежал час, и явился Маркус.
– Гая Цезаря нет во дворце, он выехал на прогулку на Аппиеву дорогу, – доложил он, еще не отдышавшись от быстрого бега с Эсквилина на Палатин.
– Что ж, пусть седлают мою лошадь, я встречусь с ним там.
В этот час на Аппиевой дороге собралась толпа прогуливающихся, оставивших прохладу портиков, где римляне пережидали жаркие часы дня. Макрон увидел множество блестящих экипажей и носилок. Его плохое настроение только ухудшилось при виде столь блистательного зрелища показной роскоши богатых патрициев. Два всадника из его свиты поехали вперед освобождать для префекта претория дорогу. Как тут можно кого-то найти?
Попадалось много знакомых лиц, сенаторов и всадников. Все приветствовали всемогущего префекта. К Макрону подъехал в разукрашенном эсседии старый Агриппа. После взаимных приветствий они заговорили о речи Калигулы в сенате. Невий едва прислушивался к словам старика, глаза его бегали по сторонам, выискивая наследника императора.
Мимо проплывали лица известных сенаторов, Макрон, уже совсем не слушая болтовню Агриппы, пренебрежительно смотрел им вслед. Этот, начальник мытарей, разбогател на сборе дани в провинции, тот имеет монополию на драгоценные металлы, третий, поприветствовавший его почтительным лисьим оскалом, строит за громадные деньги дома, которые разваливаются через год из-за использования гнилого материала и найма мошенников-строителей.
С почтением приблизился один из клиентов и подал свиток с прошением, Макрон не глядя его принял. Проследовали высокие золоченые носилки, окруженные множеством рабов. На них величественно покоилась, прикрываясь широким зонтиком, известная куртизанка Пираллида в ярко-красной, вызывающе открытой тунике, расшитой цветами. Эта знаменитая гречанка наслаждалась своей славой самой искусной любовницы, привлекая всеобщее внимание во время ежедневных выездов. Сам Макрон, сразу после размолвки с Эннией, посещал ее уютный дом. Но ветреная Пираллида предпочла ему вскоре молодого патриция. Она отвесила учтивый поклон, но префект даже не глянул в ее сторону.
Проехав дальше, он неожиданно увидел множество зевак, стремившихся вперед. Возницы погоняли лошадей, стараясь опередить соседние экипажи. Возникла путаница. С Макроном поравнялся Луций Лициний, сам вместо кучера управляющий эсседием.
– Приветствую тебя, Невий! – воскликнул он. – Ты неважно выглядишь! Тебя не было на заседании в курии, и на форуме ты не появился.
– Куда все спешат? – поинтересовался Макрон, не обратив внимания на вопросы друга.
– Разнесся слух, что появилась новая красавица. Вон ее носилки – самые роскошные. Я тоже хочу увидеть это чудо, утверждают, что эта девушка прекрасна и величественна, как сама богиня любви.
Макрон разволновался. Он пришпорил коня и, невзирая на возмущенные крики, двинулся вперед, оставив Луция и своих преторианцев позади. Вскоре, пробившись через толпу, он сумел нагнать носилки, инкрустированные слоновой костью, которые медленно несли шестеро огромных нумидийских рабов. На высоченной горе подушек возлежала в гордой позе, опираясь на локоть, молодая девушка, белая рабыня несла над ней опахало. Сердце Макрона остановилось. Он узнал гетеру из лупанара Лары Варус.
Невий не решился подъехать и завязать разговор, как пытались многие молодые патриции. Они упражнялись в остроумии, отпуская эпиграммы по адресу своих друзей. Девушка вежливо улыбалась, лишь изредка добавляя меткое словечко к разговорам вокруг, выказывая острый ум. Некоторые импровизировали, удачно и нет, по поводу ее красоты и грации, получая в ответ летучие стишки, полные сарказма. Макрон заметил, что девушка кого-то высматривает в толпе. Несколько раз ее пристальный взор почтил вниманием и его хмурое лицо.
Она походила не на гетеру, а скорее на дочь богатого патриция. Одежда ее выглядела скромной, но и в то же время роскошной, шея, тонкие пальцы были унизаны множеством драгоценных браслетов и колец, но на рабах отсутствовали серебряные таблички с именем хозяев. Макрону было невдомек, что их просто не успели заказать у ювелира.
Макрон любовался ею, почтительно следуя на расстоянии. Как она прекрасна! Черные миндалевидные глаза с длинными ресницами, роскошные волосы цвета лунного золота в крупных кольцах, собранные в затейливую прическу, точеный тонкий нос и алые манящие губки, как спелые вишенки. Макрона передернуло от воспоминания, как их целовал той ночью Калигула. Кто же эта девушка? Не только он терялся в догадках, но и все присутствующие. Она отмалчивалась в ответ на все вопросы.
Неожиданно раздались громкие крики, и в толпу на полном скаку врезался сам наследник императора. Все бросились врассыпную от копыт его лошади. Никто не попытался даже возмутиться таким произволом и неуважением к патрициям. Макрон поморщился: Гай Цезарь, как всегда, груб и неуправляем, упоенный своей вседозволенностью. Калигула подъехал к незнакомке, на глазах у всех присутствующих спрыгнул с коня, поднялся к ней в носилки и смело сел рядом. Все оторопели.
– А, весь цвет Рима здесь! – весело прокричал Гай, держа девушку за руку. – Привет, Луций, Антоний! Смотри-ка, Макрон!
Не сразу все догадались ответить Калигуле.
– Хватит вам корчить такие удивленные рожи! Имею честь представить всем мою невесту Юнию Клавдиллу, дочь патриция Марка Юния Силана! Мы обручились сегодня утром.
Раздались редкие крики удивления, которые быстро переросли во всеобщую овацию. Калигула, не стесняясь никого, ласково гладил руку своей прекрасной невесты, поднося ее к губам для жаркого поцелуя. Макрон заметил, с какой любовью смотрят они друг на друга. Кто-то неожиданно дернул его за рукав; обернувшись, он увидел Мнестера.
– Я удивлен, Невий Серторий, – сказал актер. – Наследник долго хранил свою сердечную тайну, чтобы потом сразить сразу весь Рим. Но почему ты хмуришься, Макрон? Поздравь своего молодого друга, мне кажется, они будут счастливы. Юния – самая прекрасная женщина, а уж каких я только не встречал.
Не отвечая Мнестеру, Невий резко развернул коня и поскакал, пробиваясь сквозь напирающую толпу, в Рим.
Сердце его хладным комком замерло внутри. Он спешил к Ларе Варус.
Испуганный раб поднес ему чашу с водой, и Невий жадно осушил ее, давясь и проливая воду себе на грудь. Капли, стекая по густым седым волосам, приятно холодили. Он велел набрать прохладную ванну и с наслаждением погрузился в нее. Ванна быстро привела его в чувство, он стал мерзнуть и выскочил из огромного резного чана. Рабы обтерли его нагретыми полотенцами, массажист размял огромную спину, и Невий почувствовал себя заново родившимся.
Завтракая, он вернулся мыслями к вчерашней ночи. Образ прелестной танцующей девушки вновь обрел ясные очертания. Он никогда не видел подобной совершенной красавицы. Его жена, Энния, была чудно хороша собой, но ей никогда не выдержать сравнения с той гетерой. Макрону вспомнилось лицо Калигулы, когда тот смотрел на девушку. Было ясно, что Гай безумно влюблен в нее – никогда еще Невий не видел у него таких ласковых глаз, никогда он еще так нежно не обнимал ни одну девку. Наследник императора относился к любой женщине, как к рабыне, не считая ее за человека. Это его новое поведение тревожило Макрона и не давало ему покоя. Он недолюбливал жестокого Гая, а тут ему неожиданно открылась незнакомая сторона его души. Неужели этот грубый, порочный человек способен на искренние нежные чувства? Насколько же хороша должна быть его избранница, что он так изменился, несмотря на то что она простая девка из лупанара? И что за история с непонятной женитьбой?
Вошел раб-секретарь с охапкой свитков. Макрон развернул письмо Тиберия с Капри. Вздорный старик! Его измученный ум опять заработал: приказ начать новые судебные разбирательства по злоупотреблениям в провинциях Азии. Макрон принялся раздумывать над письмом, но на желтоватом пергаменте танцевала перед ним обнаженная гетера.
И мысли его потекли в другом направлении. Он неожиданно осознал, что влюбился на старости лет, как мальчишка. Она должна принадлежать ему во что бы то ни стало, и плевать на наследника императора, пусть даже они станут врагами. И Макрон приказал седлать коня. Его личный казначей принес объемистый мешок с сестерциями: сколько ни запросит Лара Варус за гетеру, он купит ее.
Через два часа он подъехал в сопровождении отряда преторианцев к лупанару на Субуре. Сама Лара вышла встретить его, выбежав вперед управляющего, едва о Макроне доложил привратник. Она повела гостя в триклиний, где предложила ему вина и легкую закуску. Втайне ее трясло от ужаса: она решила, что Калигула все-таки убил того наглого юнца и префект претория приехал с приказом закрыть лупанар. Невий медлил, не зная, как начать волнующий его разговор, не замечая, как трясутся руки хозяйки, когда она лично, отпустив всех рабов, прислуживала ему за столом.
– Вот что, Лара, – наконец начал он. – Вчера я видел здесь девушку неземной красоты. Я хочу купить ее у тебя. Назови любую цену, и я увеличу ее вдвое.
Хозяйка с облегчением вздохнула и сказала:
– Господин Макрон имеет в виду ту финикийку, что изволил высечь вчера, или римлянку, с которой провел время?
– Нет, Лара. Вчера с этой девушкой был наследник императора.
Казалось, сам ужасный Тартар разверзся у ног сводни.
– Но я не знаю, с кем провел ночь Гай Цезарь, – прерывающимся голосом произнесла она. – Все видели, как они зашли в его кубикулу с тем наглым юношей, а что случилось потом, ведают одни боги.
– Зато я ведаю, – взревел Макрон, видя, как съеживается Лара под его взглядом. – Я откинул занавесь и увидел, как перед ним танцует сама Венера. Но я не глупец и не верю в мифы об Адонисе, на которого Калигула совсем не похож. Ты купила эту девку для него? Сознайся, если не хочешь неприятностей. Я заплачу за нее втрое, нет, вдесятеро больше, чем она тебе стоила. А ему можешь сказать, что она умерла, отравившись или перерезав вены. Что хочешь, то и говори, а мне нужна она.
Ларе Варус стало страшно, Макрон заметил, как мертвенная бледность покрыла ее лицо.
– Я видела утром женский силуэт под покрывалом, но наследник тщательно скрывал лицо девушки, ни я, ни актер Мнестер не видели даже ее пятки. Он приказал принести ему что-нибудь из одежды, и рабы подали забытую одним из сенаторов тогу. Он говорил что-то об очень важном деле и ругал, да простит меня господин, тебя за то, что ты напился. Затем я лично искала, во что одеть эту странную девушку, и у одной из гетер взяли одежду. Они уехали в одних носилках. Единственное, что осталось загадкой для всех, – это куда пропал юноша, оскорбивший наследника.
– Глупая, парня просто вышвырнул Калигула. Но вот откуда там взялась голая девка, которой не во что было одеться утром, – вот это загадка, а не пропажа какого-то безусого петушка. Ох, если ты лжешь мне, Лара, клянусь Марсом, я сожгу твой дворец наслаждений! Ты знаешь, что со мной надо дружить.
Макрон тяжело поднялся и пошел к выходу. Лара поплелась следом, проклиная все на свете. Невий тяжело взобрался на коня, и нежданные гости уехали восвояси.
По дороге к курии Макрон вспомнил, что обещал Калигуле присутствовать на его помолвке, а сам напился и проспал. Вот будет беситься этот злобный выродок! Он даже не отдавал себе отчета в том, что возненавидел Калигулу, своего союзника и товарища, лишь за то, что тот провел ночь с девушкой, в которую влюбился Макрон. Он злился и на себя, из-за того что дурацкое чувство захватило его целиком, мешая думать о государственных делах, а ему ведь надо было решить, как поступить с приказом Тиберия. Префект претория ехал к курии, не обращая внимания на приветствия знакомых и клиентов. Перед ним в солнечном луче плясала обнаженная гетера. В расстроенных чувствах он резко повернул обратно, решил было устроить разгром у Лары, но передумал и направился наконец к дому.
С десяток посетителей толпилось в вестибуле. Молча он прошел мимо, не здороваясь ни с кем, приказал подать вина и никого не впускать.
Едва он поднес ко рту чашу, как дверь вопреки его приказу резко распахнулась и вихрем влетела Энния. Глаза ее горели гневом.
– Ну, муженек! – вскричала она, уперев руки в бока, как рыночная торговка. – Шлялся ночью, опять пьяного принесли!
– Тебе что? – недовольно буркнул он, стараясь не сорваться. – Денег дать?
– Да, дорогой мой, денег. Я неделю не покупала себе новых духов, украшений и тканей. Агриппинилла, злобная на язык, уже шутит на мой счет с подругами.
Макрон поморщился и поставил чашу на малахитовый столик с резными ножками, так и не отпив. Энния наблюдала за ним, не меняя вызывающей позы. Ей хотелось, чтобы муж, как раньше, увидев ее надутые губки, повалил на постель и овладел грубо и жадно.
Ей всегда нравились его ненасытные ласки. Она скучала по его огромным рукам и волосатому телу. Молодые любовники не будили в ней такого дикого желания, как собственный муж, который вдобавок был старше нее почти вдвое. Если б он тогда не застал ее в постели с молодым Витией! Слезами, унижениями она умолила его не разводиться, но он стал вскоре избегать близости с ней, пустившись в загул. Как-то раз Калигула остался ночевать у них в доме после продолжительного обеда. Она вернулась от подруг поздно, зашла случайно в его спальню и остолбенела, увидев нагого мужчину. Не узнав с пьяных глаз хозяйку дома, он попытался овладеть ею насильно, приняв за рабыню-наложницу, но она вырвалась и убежала. Макрон посмеялся над ней, и так состоялось ее знакомство с Гаем Цезарем. Неожиданно для себя она увлеклась молодым наследником императора, его грубые ласки тогда напомнили ей о страстных ночах с мужем. Энния открылась Калигуле, но встретила упорное сопротивление с его стороны. Она знала, что он не пропускал ни одной женщины, а мимо нее проходит равнодушно, будто она заговоренная. С тех пор, уже полгода, она страдала от невнимания собственного мужа и Гая.
Вчера для нее забрезжила надежда, что Гай сделает ее своей женой, когда станет принцепсом. Но пока загадывать ей не хотелось.
– Ты уйдешь, Энния, если я дам тебе денег? Мне надо побыть одному. – Макрон выложил на стол кошель, который брал с собой к Ларе Варус. – У меня срочные дела.
– Опять накачаешься вином, вот и все твои дела. Ты был в сенате? Гай, я слышала от клиентов, сегодня блеснул речью, требуя увеличить земельный налог.
– Гай, Гай! Это имя не сходит у тебя с языка. Он справлялся обо мне?
– Нет, – ответила Энния, и ее цепкая маленькая лапка ухватила со столика кошель. Глаза ее округлились. – Спасибо, дорогой, ты щедр ко мне, как никогда.
– Знаешь, Калигула, наверное, в обиде на меня. Я не приехал на его помолвку.
У Эннии подкосились ноги. Она резко села в мягкую катедру:
– Что? Какая помолвка? С кем?
Лоб ее покрылся испариной. А как же обещание жениться на ней?
– С дочерью Марка Юния Силана, они на днях вернулись в Рим из Александрии. Я не видел ее.
– Но это невозможно! Почему он выбрал ее? Цезарь дал согласие?
– И давно. Калигула несколько лет упрашивал Тиберия вернуть семью Силана из ссылки. Он знаком с Юнией Клавдиллой еще со времен, когда его отец был в Сирии.
– Но это было больше пятнадцати лет назад!
– Не приставай, Энния! – Голос Макрона выдавал досаду. – Откуда я знаю, что на уме у этого ветреника. Я был так же поражен, как и ты. Уходи теперь, дай побыть одному и скажи, чтоб посетители расходились. Вели управляющему собрать для них корзинки с едой, пусть идут восвояси. Я никого не буду больше слушать. И позови мне Маркуса.
Потрясенная Энния ушла. У себя в спальне она разрыдалась, приказала со злости избить любимую рабыню и перебила все флаконы с благовониями.
Маркус зашел к Макрону:
– Господин, ты звал меня?
– Отправляйся к Гаю Цезарю и договорись о часе встречи с ним.
Курьер убежал. Невий остался в одиночестве. В раздумье он вышел на балкон. Яркое летнее солнце ушло с зенита, солнечные часы показывали пятый час. Макрон любовался Римом. Он любил этот вечный город, в котором чувствовал себя хозяином. Таинственная танцовщица будет принадлежать ему, он уверен, что рано или поздно отыщет ее. Если надо будет, то отберет ее у Гая силой, припугнув гневом цезаря, да и Калигула все равно скоро женится и, может, станет вести себя скромней. Он найдет любой способ добиться своего!
В этих гордых раздумьях незаметно пробежал час, и явился Маркус.
– Гая Цезаря нет во дворце, он выехал на прогулку на Аппиеву дорогу, – доложил он, еще не отдышавшись от быстрого бега с Эсквилина на Палатин.
– Что ж, пусть седлают мою лошадь, я встречусь с ним там.
В этот час на Аппиевой дороге собралась толпа прогуливающихся, оставивших прохладу портиков, где римляне пережидали жаркие часы дня. Макрон увидел множество блестящих экипажей и носилок. Его плохое настроение только ухудшилось при виде столь блистательного зрелища показной роскоши богатых патрициев. Два всадника из его свиты поехали вперед освобождать для префекта претория дорогу. Как тут можно кого-то найти?
Попадалось много знакомых лиц, сенаторов и всадников. Все приветствовали всемогущего префекта. К Макрону подъехал в разукрашенном эсседии старый Агриппа. После взаимных приветствий они заговорили о речи Калигулы в сенате. Невий едва прислушивался к словам старика, глаза его бегали по сторонам, выискивая наследника императора.
Мимо проплывали лица известных сенаторов, Макрон, уже совсем не слушая болтовню Агриппы, пренебрежительно смотрел им вслед. Этот, начальник мытарей, разбогател на сборе дани в провинции, тот имеет монополию на драгоценные металлы, третий, поприветствовавший его почтительным лисьим оскалом, строит за громадные деньги дома, которые разваливаются через год из-за использования гнилого материала и найма мошенников-строителей.
С почтением приблизился один из клиентов и подал свиток с прошением, Макрон не глядя его принял. Проследовали высокие золоченые носилки, окруженные множеством рабов. На них величественно покоилась, прикрываясь широким зонтиком, известная куртизанка Пираллида в ярко-красной, вызывающе открытой тунике, расшитой цветами. Эта знаменитая гречанка наслаждалась своей славой самой искусной любовницы, привлекая всеобщее внимание во время ежедневных выездов. Сам Макрон, сразу после размолвки с Эннией, посещал ее уютный дом. Но ветреная Пираллида предпочла ему вскоре молодого патриция. Она отвесила учтивый поклон, но префект даже не глянул в ее сторону.
Проехав дальше, он неожиданно увидел множество зевак, стремившихся вперед. Возницы погоняли лошадей, стараясь опередить соседние экипажи. Возникла путаница. С Макроном поравнялся Луций Лициний, сам вместо кучера управляющий эсседием.
– Приветствую тебя, Невий! – воскликнул он. – Ты неважно выглядишь! Тебя не было на заседании в курии, и на форуме ты не появился.
– Куда все спешат? – поинтересовался Макрон, не обратив внимания на вопросы друга.
– Разнесся слух, что появилась новая красавица. Вон ее носилки – самые роскошные. Я тоже хочу увидеть это чудо, утверждают, что эта девушка прекрасна и величественна, как сама богиня любви.
Макрон разволновался. Он пришпорил коня и, невзирая на возмущенные крики, двинулся вперед, оставив Луция и своих преторианцев позади. Вскоре, пробившись через толпу, он сумел нагнать носилки, инкрустированные слоновой костью, которые медленно несли шестеро огромных нумидийских рабов. На высоченной горе подушек возлежала в гордой позе, опираясь на локоть, молодая девушка, белая рабыня несла над ней опахало. Сердце Макрона остановилось. Он узнал гетеру из лупанара Лары Варус.
Невий не решился подъехать и завязать разговор, как пытались многие молодые патриции. Они упражнялись в остроумии, отпуская эпиграммы по адресу своих друзей. Девушка вежливо улыбалась, лишь изредка добавляя меткое словечко к разговорам вокруг, выказывая острый ум. Некоторые импровизировали, удачно и нет, по поводу ее красоты и грации, получая в ответ летучие стишки, полные сарказма. Макрон заметил, что девушка кого-то высматривает в толпе. Несколько раз ее пристальный взор почтил вниманием и его хмурое лицо.
Она походила не на гетеру, а скорее на дочь богатого патриция. Одежда ее выглядела скромной, но и в то же время роскошной, шея, тонкие пальцы были унизаны множеством драгоценных браслетов и колец, но на рабах отсутствовали серебряные таблички с именем хозяев. Макрону было невдомек, что их просто не успели заказать у ювелира.
Макрон любовался ею, почтительно следуя на расстоянии. Как она прекрасна! Черные миндалевидные глаза с длинными ресницами, роскошные волосы цвета лунного золота в крупных кольцах, собранные в затейливую прическу, точеный тонкий нос и алые манящие губки, как спелые вишенки. Макрона передернуло от воспоминания, как их целовал той ночью Калигула. Кто же эта девушка? Не только он терялся в догадках, но и все присутствующие. Она отмалчивалась в ответ на все вопросы.
Неожиданно раздались громкие крики, и в толпу на полном скаку врезался сам наследник императора. Все бросились врассыпную от копыт его лошади. Никто не попытался даже возмутиться таким произволом и неуважением к патрициям. Макрон поморщился: Гай Цезарь, как всегда, груб и неуправляем, упоенный своей вседозволенностью. Калигула подъехал к незнакомке, на глазах у всех присутствующих спрыгнул с коня, поднялся к ней в носилки и смело сел рядом. Все оторопели.
– А, весь цвет Рима здесь! – весело прокричал Гай, держа девушку за руку. – Привет, Луций, Антоний! Смотри-ка, Макрон!
Не сразу все догадались ответить Калигуле.
– Хватит вам корчить такие удивленные рожи! Имею честь представить всем мою невесту Юнию Клавдиллу, дочь патриция Марка Юния Силана! Мы обручились сегодня утром.
Раздались редкие крики удивления, которые быстро переросли во всеобщую овацию. Калигула, не стесняясь никого, ласково гладил руку своей прекрасной невесты, поднося ее к губам для жаркого поцелуя. Макрон заметил, с какой любовью смотрят они друг на друга. Кто-то неожиданно дернул его за рукав; обернувшись, он увидел Мнестера.
– Я удивлен, Невий Серторий, – сказал актер. – Наследник долго хранил свою сердечную тайну, чтобы потом сразить сразу весь Рим. Но почему ты хмуришься, Макрон? Поздравь своего молодого друга, мне кажется, они будут счастливы. Юния – самая прекрасная женщина, а уж каких я только не встречал.
Не отвечая Мнестеру, Невий резко развернул коня и поскакал, пробиваясь сквозь напирающую толпу, в Рим.
Сердце его хладным комком замерло внутри. Он спешил к Ларе Варус.
XI
Гай Цезарь был счастлив. В начале дня помолвка с любимой, затем удачная речь в сенате. Даже не дождавшись результатов голосования, он помчался на Аппиеву дорогу, зная, что его ждет там Юния.