Голос у него с хрипотцой.
Уходит бриться. Когда возвращается, ставлю перед ним тарелку с глазуньей.
– Ты что делала в ванной? – спрашивает он.
Неужто заметил, что я его бритвой пользовалась? Но я не из тех, кто сразу сдается! Смотрю на него невинным взглядом потерявшей девственность школьницы:
– В каком смысле?
– Там куски пластмассы валяются, – поясняет Вася. – Я наступил. Откуда она?
– Я вчера фен уронила, когда мылась. Корпус треснул. Но фен работает. Я проверила. Вроде бы все кусочки от него я собрала.
Вилка с куском яичницы на ней замирает около открытого рта Васи.
– Ты что? Завиваешь волосы, когда сидишь в ванне?
– А что тут такого? – искренне удивляюсь я. – Всю жизнь так делаю!
– Сидишь в ванне с водой и завиваешь волосы? – часто моргает Вася.
Ну самое время возмутиться:
– Что я? На дуру похожа? Воды уже не было! Я потянулась за феном. Руки мокрые. Фен выскользнул. Разбился. Но работает. Я сколько раз просила тебя: сделай мне для фена полочку над ванной!
Вася молча придвигает к себе кофе. Размешивает сахар. Ложечка громко стучит по стенкам чашки.
Четыре года я воюю с ним, требуя, чтобы размешивал сахар, не задевая ложечкой стенки чашки! Потому что меня раздражает этот звук! Без толку! Весь в мать!
С чашечкой кофе сажусь напротив него. Пьем кофе и молчим.
– Ладно! – говорит Вася, поднимаясь. – Будет тебе полочка!
Смотрит на часы:
– Мне пора!
Провожаю его в прихожую. Стою со сложенными на груди руками и наблюдаю, как он обувается. Потом подходит, улыбается. Поднимаю голову и закрываю глаза. Губы Василия едва касаются моей щеки.
– Пока! – шепчет он.
Открываю глаза, когда щелкает замок. Медленно иду в кухню. Убираю со стола. Мою посуду. В голове полный сумбур.
Я ошиблась. Хочется поверить в то, что Вася не собирается меня убивать. Что нет у него такой мысли. Его задумчивость, головная боль – не от того, что он ищет способ, как от меня избавиться и при этом забрать квартиру. Он мучается совсем другим.
Возвращение старой любви сродни рецидиву болезни. Потому что она отягощена обидами, упреками. И опытом жизни друг без друга.
Но Лизка оказалась намного подлее, чем я ожидала. Она не просто хочет вернуть жениха. Ей этого мало. Она хочет убить меня! И потому не отступится от него. Дожмет. Додавит. Но своего добьется. У нас с ней много общего. Не только во внешности. В упрямстве добиваться своего тоже.
А Вася не знает, как быть. Меня он не любит, это факт. Иначе возмутился бы: «Ты что говоришь? Убить Зою? Ты с ума сошла!» Не сказал он этого. Похоже, что никак не может решиться, что же ему делать. Просто уйти от меня – на бобах остаться. Потому что Лизке без моей квартиры он не нужен. Бросить Лизку? Не может Вася этого сделать. Тут уже любовь. Остается убить меня. Боится Вася. Не хочет на всю оставшуюся жизнь поселиться в «Черном дельфине». Кажется, тюрьма для осужденных на пожизненное так называется.
Вот и мечется мой супруг. Страдает головной болью. Не спится ему ночью. А мне ничего не остается, как ждать и гадать: к какому же решению он придет? Решится ли на убийство? И если да – какой способ выберет? Я должна это знать. Мне умирать что-то пока не хочется. Уж больно жизнь прекрасна!
Глава 7
Глава 8
Уходит бриться. Когда возвращается, ставлю перед ним тарелку с глазуньей.
– Ты что делала в ванной? – спрашивает он.
Неужто заметил, что я его бритвой пользовалась? Но я не из тех, кто сразу сдается! Смотрю на него невинным взглядом потерявшей девственность школьницы:
– В каком смысле?
– Там куски пластмассы валяются, – поясняет Вася. – Я наступил. Откуда она?
– Я вчера фен уронила, когда мылась. Корпус треснул. Но фен работает. Я проверила. Вроде бы все кусочки от него я собрала.
Вилка с куском яичницы на ней замирает около открытого рта Васи.
– Ты что? Завиваешь волосы, когда сидишь в ванне?
– А что тут такого? – искренне удивляюсь я. – Всю жизнь так делаю!
– Сидишь в ванне с водой и завиваешь волосы? – часто моргает Вася.
Ну самое время возмутиться:
– Что я? На дуру похожа? Воды уже не было! Я потянулась за феном. Руки мокрые. Фен выскользнул. Разбился. Но работает. Я сколько раз просила тебя: сделай мне для фена полочку над ванной!
Вася молча придвигает к себе кофе. Размешивает сахар. Ложечка громко стучит по стенкам чашки.
Четыре года я воюю с ним, требуя, чтобы размешивал сахар, не задевая ложечкой стенки чашки! Потому что меня раздражает этот звук! Без толку! Весь в мать!
С чашечкой кофе сажусь напротив него. Пьем кофе и молчим.
– Ладно! – говорит Вася, поднимаясь. – Будет тебе полочка!
Смотрит на часы:
– Мне пора!
Провожаю его в прихожую. Стою со сложенными на груди руками и наблюдаю, как он обувается. Потом подходит, улыбается. Поднимаю голову и закрываю глаза. Губы Василия едва касаются моей щеки.
– Пока! – шепчет он.
Открываю глаза, когда щелкает замок. Медленно иду в кухню. Убираю со стола. Мою посуду. В голове полный сумбур.
Я ошиблась. Хочется поверить в то, что Вася не собирается меня убивать. Что нет у него такой мысли. Его задумчивость, головная боль – не от того, что он ищет способ, как от меня избавиться и при этом забрать квартиру. Он мучается совсем другим.
Возвращение старой любви сродни рецидиву болезни. Потому что она отягощена обидами, упреками. И опытом жизни друг без друга.
Но Лизка оказалась намного подлее, чем я ожидала. Она не просто хочет вернуть жениха. Ей этого мало. Она хочет убить меня! И потому не отступится от него. Дожмет. Додавит. Но своего добьется. У нас с ней много общего. Не только во внешности. В упрямстве добиваться своего тоже.
А Вася не знает, как быть. Меня он не любит, это факт. Иначе возмутился бы: «Ты что говоришь? Убить Зою? Ты с ума сошла!» Не сказал он этого. Похоже, что никак не может решиться, что же ему делать. Просто уйти от меня – на бобах остаться. Потому что Лизке без моей квартиры он не нужен. Бросить Лизку? Не может Вася этого сделать. Тут уже любовь. Остается убить меня. Боится Вася. Не хочет на всю оставшуюся жизнь поселиться в «Черном дельфине». Кажется, тюрьма для осужденных на пожизненное так называется.
Вот и мечется мой супруг. Страдает головной болью. Не спится ему ночью. А мне ничего не остается, как ждать и гадать: к какому же решению он придет? Решится ли на убийство? И если да – какой способ выберет? Я должна это знать. Мне умирать что-то пока не хочется. Уж больно жизнь прекрасна!
Глава 7
С самого утра тружусь, как пчелка. Светочка даже не задумалась о том, чтобы сделать за меня бумажную работу. Объяснять, зачем ее посадили на мое место, не потребовалось. Девочка молодая, да ранняя. Без лишних слов поняла, что надо ублажить шефа. Не знаю, насколько ему она понравилась, но мне от этой помощницы один убыток. За несколько часов Светочка умудрилась такой бардак в бумагах устроить, что я несколько часов разибралась, что там к чему. Хорошо еще, что босс по каким-то причинам задержался. К его приходу как раз успеваю привести приемную и входящие-исходящие в божеский вид. Свежий цветочек от таинственного вздыхателя переставляю на столик с ксероксом, чтобы не мозолил глаза начальству.
О том, что босс зашел в офис, меня предупредила охрана. Есть у меня с ними такая договоренность. На всякий случай. А то однажды босс пришел, а меня на месте не было. Выхожу из туалета, а он стоит у моего стола и смотрит на меня, как бык на матадора. Пришлось извиняться. Хотя до сих пор не понимаю, за что?
В коридоре раздались звуки голосов. Среди них отчетливо слышен неторопливый и властный баритон босса. Вот в матовом стекле двери в приемную появилась его тень. Босс остановился, чтобы закончить разговор с кем-то, подсуетившимся перехватить начальника на переходе. Неплохая тактика! У нас по этой части лидирует Петр Степанович, наш главный по логистике. Прислушиваюсь к разговору за дверью и по скороговорке узнаю: как раз Степаныч и поймал шефа. Судя по интонациям, разговор приятный. Хуже нет, когда босса заводят, едва он порог офиса переступит. Тогда весь день – на нервах.
– Хорошо, Степаныч! Молодец! – довольно рокочет босс. – И держи меня в курсе дела!
Босс распахивает дверь. Поднимаюсь со стула. В руках – стопка папок с документами. Вслед за ним захожу в кабинет. Привычным жестом босс показывает мне на место за столом. Сажусь и жду. Босс неторопливо ходит по кабинету. Наконец, уселся. Кресло под его могучей тушей жалобно скрипнуло.
– Что у нас сегодня?
Молча подаю ему папки. «На подпись». «Почта». «Разное». Он сидит, сложив руки на столе. Скосил взгляд на папки, потом поднимает глаза на меня:
– Вы съездили на озеро?
– Конечно!
Рассказываю свои впечатления о вчерашней поездке. Босс слушает, внимательно разглядывая траурные полоски под ногтями на огромных лапах. Когда я замолкаю, он поднимает глаза:
– Как, по-вашему, годится эта база для мероприятия или нет?
– Я считаю, что очень даже подходит. Если сравнивать с теми, где мы проводили предыдущие корпоративы, – эта имеет целый ряд преимуществ.
Несколько секунд шеф молчит, осмысливая то, что я сказала. Потом берет в руки телефон:
– Вагиз! Привет, дорогой! Как поживаешь?
Сижу, смотрю по сторонам. Пребываю в недоумении. Чего он не отпустил меня? Зачем ему нужно, чтобы я слушала его разговор? Следующие фразы босса все объяснили:
– Вчера я заслал на твою базу лазутчика. Провести, так сказать, рекогносцировку. Ты знаешь?… Да, девушка… Девушке все понравилось. Я доверяю ее вкусу. Но все-таки хочу сам посмотреть. Сегодня после обеда будешь на месте? Отлично! Я подъеду! Все слышала?
– Уши золотом завешены, – ответила я, показывая ему на свои сережки.
– Я съезжу посмотреть. Тебя уже неудобно просить, чтобы со мной поехала.
Честно говоря, мне совсем не улыбается тратить на него сегодняшний вечер. Своих дел до черта! Сестричка, муж, Супермен. Но если прикажет или того хуже – попросит – не отвертеться. Кормилец, мать его! Благодетель!
– Ладно, – вздохнул босс. Понял, видимо, мое настроение. – Иди, занимайся. Светлану пришли ко мне.
Ну, Светка! Ну, сучка белоглазая! Чтобы этот боров три дня подряд одну и ту же бабу трахал – такого еще не было! Кроме меня, ни одна, насколько я знаю, не сподобилась так его ублажить. Чем же ты его околдовала?
– Совещание начнется как обычно?
– Да!
Я уже у двери, когда слышу за спиной его голос:
– У тебя все в порядке?
Опешила. Выпускаю из руки ручку двери, поворачиваюсь к нему:
– Что вы имеете в виду?
– Смурная ты какая-то… Есть проблемы?
Ишь ты! Заботливый… Но проницательный.
Улыбаюсь ему в знак благодарности за внимание к своей персоне. Отвечаю самым бесцветным голосом, на который только способна:
– Так. Пустяки. У женщин всегда есть проблемы…
– Помощь нужна?
Чуть слезу не пустила. Нет, Петр Ильич. Чужой помощи мне в этом деле не надо! Из последних сил кокетничаю:
– Спасибо, Петр Ильич! Справляюсь. Но если пойму, что не получается, – буду иметь вас в виду. Еще что-нибудь?
Босс пристально смотрит на меня. Такое ощущение, что его взгляд, как мышь, шныряет по моему мозгу.
– Иди! – бросает он, беря верхнюю папку с бумагами.
В приемной уже полно народа. Все начальники подразделений.
– Доброе утро, Зоенька! – ласково улыбается Бэла Ивановна, главная в нашей конторе по дензнакам. – Совещание состоится?
– Да. Велел запускать через… – смотрю на часы. – Через двадцать три минуты.
– Как сегодня у Петра Ильича настроение?
Остальная компания с интересом ждет, что я отвечу.
Бэла Ивановна всегда задает этот вопрос. Наверное, чтобы на ходу сориентироваться, в какой тональности докладывать о наших финансовых делах. О чем промолчать, если настроение у шефа неважное. Что подчеркнуть, чтобы поднять его. Бэлочка – тертый калач. До того как к нам прийти, в большой фирме трудилась. Как только ушла оттуда – фирма рухнула. Кое-кого даже посадили. За финансовые махинации. Но Бэлочка, как жена Цезаря, осталась вне подозрений.
– Прекрасное настроение! – успокаиваю всех.
В назначенное боссом время запускаю компанию в его кабинет. Моя приемная опустела. Только Славик разгадывает очередной сканворд. Возвращаюсь к своим делам. Их накопилось выше крыши. Светка вчера не только на столе бардак развела. Проекты договоров на согласование не запустила. Пока с тем да этим разобралась, совещание закончилось. Все разбрелись по своим норам. А я продолжаю крутиться в своей.
Это только в фильмах показывают, что у секретарши всего-то и работы, что начальнику кофе носить. На самом деле забот – полон рот.
Самое большое зло – посетители. Особенно пришлые. Потому что приходят всегда в самое неподходящее время. И все почему-то думают, что, если секретаршу задобрить комплиментом, цветочком или шоколадкой, она для них перед шефом словечко замолвит. Глупость!
Посетители из своих ненамного лучше. Эти зачем к начальнику идут? Или чего-то просить, или покаяться. Не люблю ни тех ни других. Но приходится со всеми ладить. Зачем мне репутация мегеры?
Сегодня мне везет. Посетителей практически нет. Без помех разбираюсь со звонками, факсами, бумагами. Все, что нужно, получила, все, что нужно, отправила. Шеф тоже практически не беспокоит. Всего пару раз пробежалась по фирме с его поручениями. Это мелочи. Бывает, весь день с этажа на этаж мечешься.
Перед самым обедом босс распорядился предупредить шофера, что скоро поедет. Еще через пару минут вышел из кабинета одетым. Славик быстро поднимается, засовывая сканворды в карман. Босс на ходу бросает мне через плечо:
– Я на Ладогу. До завтра.
В окно приемной вижу, как он подсаживает Светку в машину. В его «Тойоте-Пайлот» двоим на заднем сиденье очень даже уютно. Знаю не понаслышке.
Едва шеф уехал, как контора ожила. Захлопали двери, раздались необычно громкие голоса. И смех. Конечно, а как же иначе! Начальства в конторе нет. Теперь сам бог велел посачковать!
Звоню Супермену:
– Привет! Это я!
– Наконец-то вспомнила! – отвечает он капризным голосом ребенка, которому не купили понравившуюся игрушку. – Приедешь сегодня?
– Приглашаешь?
– Приглашаю! Во сколько тебя ждать?
– Могу около шести.
– Почему не сейчас?
– Я же тружусь. Ты забыл?
– Ладно! – проворчал Супермен. И добавил страстным шепотом: – Я жду тебя!
К концу дня в конторе остались только охрана да я. На стоянке одиноко скучает моя «ласточка». Еду к Супермену.
Давлю на кнопку звонка. В ответ слышу его голос: «Не заперто». Толкаю ручку. В глаза ударяет яркая вспышка. На Супермене халат на голое тело, из-под халата торчат кривые волосатые ноги. В руках фотоаппарат. Он снова и снова щелкает затвором, обрушив на меня серию вспышек.
– Ну хватит! – прошу я его, пряча глаза от яркого света. – Я почти ослепла.
– Это будут замечательные кадры! – восторженно кричит мой непризнанный гений. – Вот, посмотри!
Он сует мне под нос фотоаппарат. На экране «Никона» мое испуганное лицо. Из вежливости пару секунд разглядываю картинку. Потом выношу приговор:
– Фон никудышный!
– Чем он тебе не нравится? – недоуменно таращит глаза Супермен.
– Что хорошего? Лестничная площадка с ободранными дверями. На стене матерное слово.
– Так в этом же самый цимес! – втолковывает мне Супермен. – Как здорово я тебя схватил? Кадр – просто супер! Посмотри еще!
– Может быть, дашь мне раздеться?
– Ой, извини!
Супермен сгребает меня в объятия. Мы сливаемся в продолжительном поцелуе. Осторожно отстраняюсь от любовника. Рано еще заводиться.
Семен помогает мне освободиться от верхней одежды. Присев на корточки, снимает с меня сапоги. Полы его халата разошлись, и я вижу то, что является главным достоинством Супермена. Не могу удержаться от смеха.
Он некоторое время в недоумении смотрит на меня снизу вверх. Проследив за моим взглядом, все понимает и поднимается на ноги. Теперь мы смеемся вместе.
А потом… Потом было два часа безудержной, страстной, всепоглощающей любви. Когда на свете не существует ничего, кроме меня самой и моего любовника. Когда уходят прочь все заботы и тревоги. Когда напрочь вылетают из головы все мысли. Потому что им нет места. Потому что я превратилась в только чувствующее существо.
Но все когда-нибудь заканчивается. Мы выпили друг друга до дна и обессиленные, но счастливые замерли в неподвижной тишине. Я лежу на спине. Мои глаза закрыты. Тонкие пальцы Супермена нежно скользят по моей груди, по животу, касаются лобка, потом ниже. Я улыбаюсь.
Почему невозможно, чтобы блаженство длилось вечно? Почему сердце перестает выскакивать из груди и снова начинает биться ровно, словно ему все безразлично? Почему? Как я хочу, чтобы счастье любви было вечным! И бесконечным!
Супермен убирает руку, резко поднимается и выходит из комнаты. Хлопок двери в ванную, шелест струи душа. Вот и все! Сегодняшнюю порцию блаженства ты получила. Да, порция щедрая! Но все равно, это только порция. Молча лежу с закрытыми глазами и слушаю тишину. Мысли растворяются в безбрежном эфире. Я становлюсь частью Вселенной. Еще немного – и я полечу в холодном межзвездном пространстве к сверкающей вдалеке звезде. Я знаю: там мне будет хорошо!
Путешествие в иные миры обрывает ворвавшийся в сознание голос Супермена:
– Чай? Кофе?
Открываю глаза. Он стоит в дверном проеме.
– Чай.
Он отправляется в кухню. А я иду приводить себя в порядок. Стою под душем и чувствую, как горячие струйки смывают с кожи память о неземных ласках любовника.
Супермен не умеет готовить. Сделать яичницу, пожарить картошку – это для него недостижимый высший пилотаж. Но вот заваривать чай – в этом он многим даст фору. В этом деле он разбирается лучше, чем в фотографии.
Маленькими глотками пью ароматный напиток. Перекидываемся ничего не значащими репликами. Потом Супермен начинает рассказывать о своих планах. О том, как он завоюет место под солнцем. Как его уникальный, но пока еще непонятый и непризнанный талант пробьет однажды барьеры косности и непонимания. И он, мой Супермен, станет самым популярным, самым известным фотохудожником.
Я поддакиваю, давая понять, что верю в его талант. На самом деле совершенно четко знаю: ни хрена у него не получится! Как любовник он действительно Супермен. Что ж касается всего остального, то мой Сеня – существо очень даже приземленное. Но как поется в старой песне: «Ты мне дорог и такой!»
– Мне пора! – решаюсь я оборвать его разглагольствования.
– Уже?
Супермен смотрит на часы. Несколько секунд уходит у него на то, чтобы понять значение синих цифр на циферблате. Я терпеливо жду. Наконец, Супермен обреченно кивает и поднимает глаза на меня. В черных зрачках тихая печаль. Мне становится жалко Супермена. В сущности, он очень одинок.
В прихожей мы надолго застываем в продолжительном, нежном поцелуе. Наконец, нахожу силы оторваться от его сладких губ. Прощальный взгляд. Щелканье дверного замка. И вот я на улице, бреду по свежевыпавшему снегу к машине, чтобы ехать в мир свалившихся на меня проблем.
О том, что босс зашел в офис, меня предупредила охрана. Есть у меня с ними такая договоренность. На всякий случай. А то однажды босс пришел, а меня на месте не было. Выхожу из туалета, а он стоит у моего стола и смотрит на меня, как бык на матадора. Пришлось извиняться. Хотя до сих пор не понимаю, за что?
В коридоре раздались звуки голосов. Среди них отчетливо слышен неторопливый и властный баритон босса. Вот в матовом стекле двери в приемную появилась его тень. Босс остановился, чтобы закончить разговор с кем-то, подсуетившимся перехватить начальника на переходе. Неплохая тактика! У нас по этой части лидирует Петр Степанович, наш главный по логистике. Прислушиваюсь к разговору за дверью и по скороговорке узнаю: как раз Степаныч и поймал шефа. Судя по интонациям, разговор приятный. Хуже нет, когда босса заводят, едва он порог офиса переступит. Тогда весь день – на нервах.
– Хорошо, Степаныч! Молодец! – довольно рокочет босс. – И держи меня в курсе дела!
Босс распахивает дверь. Поднимаюсь со стула. В руках – стопка папок с документами. Вслед за ним захожу в кабинет. Привычным жестом босс показывает мне на место за столом. Сажусь и жду. Босс неторопливо ходит по кабинету. Наконец, уселся. Кресло под его могучей тушей жалобно скрипнуло.
– Что у нас сегодня?
Молча подаю ему папки. «На подпись». «Почта». «Разное». Он сидит, сложив руки на столе. Скосил взгляд на папки, потом поднимает глаза на меня:
– Вы съездили на озеро?
– Конечно!
Рассказываю свои впечатления о вчерашней поездке. Босс слушает, внимательно разглядывая траурные полоски под ногтями на огромных лапах. Когда я замолкаю, он поднимает глаза:
– Как, по-вашему, годится эта база для мероприятия или нет?
– Я считаю, что очень даже подходит. Если сравнивать с теми, где мы проводили предыдущие корпоративы, – эта имеет целый ряд преимуществ.
Несколько секунд шеф молчит, осмысливая то, что я сказала. Потом берет в руки телефон:
– Вагиз! Привет, дорогой! Как поживаешь?
Сижу, смотрю по сторонам. Пребываю в недоумении. Чего он не отпустил меня? Зачем ему нужно, чтобы я слушала его разговор? Следующие фразы босса все объяснили:
– Вчера я заслал на твою базу лазутчика. Провести, так сказать, рекогносцировку. Ты знаешь?… Да, девушка… Девушке все понравилось. Я доверяю ее вкусу. Но все-таки хочу сам посмотреть. Сегодня после обеда будешь на месте? Отлично! Я подъеду! Все слышала?
– Уши золотом завешены, – ответила я, показывая ему на свои сережки.
– Я съезжу посмотреть. Тебя уже неудобно просить, чтобы со мной поехала.
Честно говоря, мне совсем не улыбается тратить на него сегодняшний вечер. Своих дел до черта! Сестричка, муж, Супермен. Но если прикажет или того хуже – попросит – не отвертеться. Кормилец, мать его! Благодетель!
– Ладно, – вздохнул босс. Понял, видимо, мое настроение. – Иди, занимайся. Светлану пришли ко мне.
Ну, Светка! Ну, сучка белоглазая! Чтобы этот боров три дня подряд одну и ту же бабу трахал – такого еще не было! Кроме меня, ни одна, насколько я знаю, не сподобилась так его ублажить. Чем же ты его околдовала?
– Совещание начнется как обычно?
– Да!
Я уже у двери, когда слышу за спиной его голос:
– У тебя все в порядке?
Опешила. Выпускаю из руки ручку двери, поворачиваюсь к нему:
– Что вы имеете в виду?
– Смурная ты какая-то… Есть проблемы?
Ишь ты! Заботливый… Но проницательный.
Улыбаюсь ему в знак благодарности за внимание к своей персоне. Отвечаю самым бесцветным голосом, на который только способна:
– Так. Пустяки. У женщин всегда есть проблемы…
– Помощь нужна?
Чуть слезу не пустила. Нет, Петр Ильич. Чужой помощи мне в этом деле не надо! Из последних сил кокетничаю:
– Спасибо, Петр Ильич! Справляюсь. Но если пойму, что не получается, – буду иметь вас в виду. Еще что-нибудь?
Босс пристально смотрит на меня. Такое ощущение, что его взгляд, как мышь, шныряет по моему мозгу.
– Иди! – бросает он, беря верхнюю папку с бумагами.
В приемной уже полно народа. Все начальники подразделений.
– Доброе утро, Зоенька! – ласково улыбается Бэла Ивановна, главная в нашей конторе по дензнакам. – Совещание состоится?
– Да. Велел запускать через… – смотрю на часы. – Через двадцать три минуты.
– Как сегодня у Петра Ильича настроение?
Остальная компания с интересом ждет, что я отвечу.
Бэла Ивановна всегда задает этот вопрос. Наверное, чтобы на ходу сориентироваться, в какой тональности докладывать о наших финансовых делах. О чем промолчать, если настроение у шефа неважное. Что подчеркнуть, чтобы поднять его. Бэлочка – тертый калач. До того как к нам прийти, в большой фирме трудилась. Как только ушла оттуда – фирма рухнула. Кое-кого даже посадили. За финансовые махинации. Но Бэлочка, как жена Цезаря, осталась вне подозрений.
– Прекрасное настроение! – успокаиваю всех.
В назначенное боссом время запускаю компанию в его кабинет. Моя приемная опустела. Только Славик разгадывает очередной сканворд. Возвращаюсь к своим делам. Их накопилось выше крыши. Светка вчера не только на столе бардак развела. Проекты договоров на согласование не запустила. Пока с тем да этим разобралась, совещание закончилось. Все разбрелись по своим норам. А я продолжаю крутиться в своей.
Это только в фильмах показывают, что у секретарши всего-то и работы, что начальнику кофе носить. На самом деле забот – полон рот.
Самое большое зло – посетители. Особенно пришлые. Потому что приходят всегда в самое неподходящее время. И все почему-то думают, что, если секретаршу задобрить комплиментом, цветочком или шоколадкой, она для них перед шефом словечко замолвит. Глупость!
Посетители из своих ненамного лучше. Эти зачем к начальнику идут? Или чего-то просить, или покаяться. Не люблю ни тех ни других. Но приходится со всеми ладить. Зачем мне репутация мегеры?
Сегодня мне везет. Посетителей практически нет. Без помех разбираюсь со звонками, факсами, бумагами. Все, что нужно, получила, все, что нужно, отправила. Шеф тоже практически не беспокоит. Всего пару раз пробежалась по фирме с его поручениями. Это мелочи. Бывает, весь день с этажа на этаж мечешься.
Перед самым обедом босс распорядился предупредить шофера, что скоро поедет. Еще через пару минут вышел из кабинета одетым. Славик быстро поднимается, засовывая сканворды в карман. Босс на ходу бросает мне через плечо:
– Я на Ладогу. До завтра.
В окно приемной вижу, как он подсаживает Светку в машину. В его «Тойоте-Пайлот» двоим на заднем сиденье очень даже уютно. Знаю не понаслышке.
Едва шеф уехал, как контора ожила. Захлопали двери, раздались необычно громкие голоса. И смех. Конечно, а как же иначе! Начальства в конторе нет. Теперь сам бог велел посачковать!
Звоню Супермену:
– Привет! Это я!
– Наконец-то вспомнила! – отвечает он капризным голосом ребенка, которому не купили понравившуюся игрушку. – Приедешь сегодня?
– Приглашаешь?
– Приглашаю! Во сколько тебя ждать?
– Могу около шести.
– Почему не сейчас?
– Я же тружусь. Ты забыл?
– Ладно! – проворчал Супермен. И добавил страстным шепотом: – Я жду тебя!
К концу дня в конторе остались только охрана да я. На стоянке одиноко скучает моя «ласточка». Еду к Супермену.
Давлю на кнопку звонка. В ответ слышу его голос: «Не заперто». Толкаю ручку. В глаза ударяет яркая вспышка. На Супермене халат на голое тело, из-под халата торчат кривые волосатые ноги. В руках фотоаппарат. Он снова и снова щелкает затвором, обрушив на меня серию вспышек.
– Ну хватит! – прошу я его, пряча глаза от яркого света. – Я почти ослепла.
– Это будут замечательные кадры! – восторженно кричит мой непризнанный гений. – Вот, посмотри!
Он сует мне под нос фотоаппарат. На экране «Никона» мое испуганное лицо. Из вежливости пару секунд разглядываю картинку. Потом выношу приговор:
– Фон никудышный!
– Чем он тебе не нравится? – недоуменно таращит глаза Супермен.
– Что хорошего? Лестничная площадка с ободранными дверями. На стене матерное слово.
– Так в этом же самый цимес! – втолковывает мне Супермен. – Как здорово я тебя схватил? Кадр – просто супер! Посмотри еще!
– Может быть, дашь мне раздеться?
– Ой, извини!
Супермен сгребает меня в объятия. Мы сливаемся в продолжительном поцелуе. Осторожно отстраняюсь от любовника. Рано еще заводиться.
Семен помогает мне освободиться от верхней одежды. Присев на корточки, снимает с меня сапоги. Полы его халата разошлись, и я вижу то, что является главным достоинством Супермена. Не могу удержаться от смеха.
Он некоторое время в недоумении смотрит на меня снизу вверх. Проследив за моим взглядом, все понимает и поднимается на ноги. Теперь мы смеемся вместе.
А потом… Потом было два часа безудержной, страстной, всепоглощающей любви. Когда на свете не существует ничего, кроме меня самой и моего любовника. Когда уходят прочь все заботы и тревоги. Когда напрочь вылетают из головы все мысли. Потому что им нет места. Потому что я превратилась в только чувствующее существо.
Но все когда-нибудь заканчивается. Мы выпили друг друга до дна и обессиленные, но счастливые замерли в неподвижной тишине. Я лежу на спине. Мои глаза закрыты. Тонкие пальцы Супермена нежно скользят по моей груди, по животу, касаются лобка, потом ниже. Я улыбаюсь.
Почему невозможно, чтобы блаженство длилось вечно? Почему сердце перестает выскакивать из груди и снова начинает биться ровно, словно ему все безразлично? Почему? Как я хочу, чтобы счастье любви было вечным! И бесконечным!
Супермен убирает руку, резко поднимается и выходит из комнаты. Хлопок двери в ванную, шелест струи душа. Вот и все! Сегодняшнюю порцию блаженства ты получила. Да, порция щедрая! Но все равно, это только порция. Молча лежу с закрытыми глазами и слушаю тишину. Мысли растворяются в безбрежном эфире. Я становлюсь частью Вселенной. Еще немного – и я полечу в холодном межзвездном пространстве к сверкающей вдалеке звезде. Я знаю: там мне будет хорошо!
Путешествие в иные миры обрывает ворвавшийся в сознание голос Супермена:
– Чай? Кофе?
Открываю глаза. Он стоит в дверном проеме.
– Чай.
Он отправляется в кухню. А я иду приводить себя в порядок. Стою под душем и чувствую, как горячие струйки смывают с кожи память о неземных ласках любовника.
Супермен не умеет готовить. Сделать яичницу, пожарить картошку – это для него недостижимый высший пилотаж. Но вот заваривать чай – в этом он многим даст фору. В этом деле он разбирается лучше, чем в фотографии.
Маленькими глотками пью ароматный напиток. Перекидываемся ничего не значащими репликами. Потом Супермен начинает рассказывать о своих планах. О том, как он завоюет место под солнцем. Как его уникальный, но пока еще непонятый и непризнанный талант пробьет однажды барьеры косности и непонимания. И он, мой Супермен, станет самым популярным, самым известным фотохудожником.
Я поддакиваю, давая понять, что верю в его талант. На самом деле совершенно четко знаю: ни хрена у него не получится! Как любовник он действительно Супермен. Что ж касается всего остального, то мой Сеня – существо очень даже приземленное. Но как поется в старой песне: «Ты мне дорог и такой!»
– Мне пора! – решаюсь я оборвать его разглагольствования.
– Уже?
Супермен смотрит на часы. Несколько секунд уходит у него на то, чтобы понять значение синих цифр на циферблате. Я терпеливо жду. Наконец, Супермен обреченно кивает и поднимает глаза на меня. В черных зрачках тихая печаль. Мне становится жалко Супермена. В сущности, он очень одинок.
В прихожей мы надолго застываем в продолжительном, нежном поцелуе. Наконец, нахожу силы оторваться от его сладких губ. Прощальный взгляд. Щелканье дверного замка. И вот я на улице, бреду по свежевыпавшему снегу к машине, чтобы ехать в мир свалившихся на меня проблем.
Глава 8
Два дня подряд Василий приходит с работы вовремя. Начальство не грузит его срочной работой. Друзья не приглашают обмыть новую машину. Уж не поссорился ли с Лизкой? Присматривалась к нему. Пришла к выводу, что нет. Мучается мужик. Слишком сложную задачу сестричка моя поставила. Перспективы нарисовала радужные. Вот теперь ему и хочется и колется.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента