Страница:
Сейчас, оглядываясь на четырнадцать прожитых с ним вместе лет, я вдруг подумала – та ситуация, в общем-то, была прообразом всей нашей будущей жизни: я, он, дети и Бог… Я и сейчас одна (о нет, конечно, с Богом) бьюсь об этот пирс… И опять он очень хочет, но ничем не может мне помочь, хотя, казалось бы, стоит только чуть-чуть протянуть руку! Но эта его помощь – мираж. Мне надо выбираться самой, с Богом… Где-то будут объятия мужа, тепло и любовь, но… это будет лишь миг, а сейчас все равно ветер дует, волны накрывают, и я один на один с жизнью, и помочь мне может только БОГ.
Так получилось, что в этой жизни муж мне совсем не подмога. Я даже сама себе не могу объяснить почему. Это человек с ярко выраженным общественным сознанием, да еще и старый холостяк по привычкам. Если бы он женился в молодости, я думаю, мудрая женщина смогла бы направить его мысли и стремления на семью… А сейчас он просто не хочет (да уже, наверное, и не может) слиться со мной и детьми воедино. Я не говорю, что он не любит нас, а любит, допустим, какую-нибудь другую женщину. Нет. Просто его мысли парят где-то в вышине. И хотя он, казалось бы, все делает для блага семьи, по неведомым мне и ему причинам все его усилия не достигают семейного причала, а разбиваются где-то по пути…
Раньше я думала, что все наши финансовые проблемы – из-за меня. И на то, поверьте, были серьезные причины.
У меня с детства почему-то было четкое убеждение, что уж кто-кто, а я никогда не буду богатой. Так и шла жизнь, денег постоянно не хватало… А тут вдруг я встречаю очень состоятельного человека, и все так здорово поначалу складывается… Но с момента нашей встречи его дела вдруг стремительно начинают идти вниз… Не я ли тому виной? Нет, позже я поняла, что здесь дело не во мне. Или не только во мне. С его родной семьей (родителями, сестрами и братьями) происходили аналогичные вещи: вечные материальные проблемы. Рок какой-то…
Доходило до абсурда – допустим, он уезжал на заработки. Если у него появлялись деньги, то не было возможности прислать их нам с детьми, а если появлялась возможность – сами деньги куда-то пропадали… Он хочет, старается, строит правильные планы, но ничего не получается. И опять я борюсь со всеми невзгодами – а он хочет помочь и жутко извиняется, что опять и опять не получилось. И снова не по его вине.
Меня часто спрашивают: как мне удается фактически в одиночку поднимать троих детей? И как я объясняю им, почему папа почти не живет с нами?
Без Бога, конечно, никак. Это невозможно ни теоретически, ни практически. Особенно если учесть жизнь в съемной квартире и предвзятое отношение к нам моих родителей. Это только год назад они стали более дипломатичными, дети наконец-то обрели статус внуков, и раз в два месяца бабушка и дедушка приезжают к нам в гости на полтора часа. А муж… Муж находится в вечных разъездах.
Он звонит достаточно часто (по возможности), разговаривает с детьми, периодически присылает деньги, пишет письма по электронной почте. В общем, он в такой затянувшейся, вечной командировке. Я говорю детям, что папа зарабатывает денежки, чтобы купить тебе это, а тебе – это…
Хотя дети все чаще стали твердить: не нужны нам эти вещи и подарки, пусть лучше папа приезжает… Раньше он уезжал на неделю-две, потом на месяц-два, а сейчас – на неопределенный срок. Вот уже три года обстоятельства не могут сложиться так, как хотелось бы нам… Остается молиться друг о друге, о детях и о нашей семье… Планы у него прекрасные и грандиозные – жить и работать в Москве, купить квартиру, получить гражданство, наслаждаться полнокровной жизнью в кругу семьи… Вот только когда это будет… По электронной почте я старательно информирую его обо всех наших семейных проблемах и достижениях. Этакий дневник нашей жизни для папы, чтобы в курсе был, чтобы не забывал нас. Мы его ждем, он обещает, дети растут, жизнь идет. Все нормально…
Откуда берется столько терпения, спрашивают меня… В последнее время я воспринимаю свою жизнь как несение креста. Все мы движемся по жизни и несем свои тяготы и заботы. И по тому, как несем, будет определена наша жизнь ТАМ, вечная жизнь. Здесь – только миг. И надо пронести этот крест достойно. Раньше я нервничала, но батюшка в церкви сказал мне, что умирать мы будем каждый поодиночке и поодиночке будем давать отчет о прожитой жизни. И муж будет отвечать, и я, и мои родители. Каждый за себя. И не надо зацикливаться на чужих проступках или ошибках, надо нести свой собственный крест… Меня это утешило.
Были у меня и ревность, и отчаяние – многое было. Сейчас я более философски, что ли, на это смотрю…
После той нашей одесской поездки мы еще много городов посетили – был у него такой горячий период в работе, и я всюду его сопровождала…
Была сказочная ночь в машине по дороге из Сочи в Новороссийск… До сих пор у меня мурашки от страха, когда вспоминаю, как опасалась тогда: а вдруг незнакомый водитель нас куда-нибудь завезет?.. И все еще звучат в ушах цикады, помню вид на море с обрыва, лунную дорожку и резкие повороты серпантина, от которых душа в пятки уходит…
Были Львов, Ужгород, Чоп, где мы с ним делили на двоих мамину запеканку и спали в кафе на стульях, потому что свободных номеров в местной гостинице не было. И Ташкент, где я впервые столкнулась с Востоком. И где мы с ним решили, что будем вместе… Эти поездки так и остались единственной сказкой совместных путешествий.
А затем… Затем он отправился на время домой, в Индию.
Там его мама предприняла очередную – и последнюю – попытку женить-таки 37-летнего сынка-перестарка. Вернувшись, он рассказывал мне об этом. Представляете, как я была «рада», услышав от него следующее: «Девушка такая же, как ты. И ростом (я выше его на четыре сантиметра, чем он очень гордится), и возрастом (ей тоже тогда было 20 лет), и образованием (она тоже заканчивала вуз), и красотой (ну, это дело вкуса)… Но ты понимаешь, Таня, у меня же ничего нет – ни своего дома, ни стабильной работы, ни гражданства в России… Если я привезу ее сюда, что я смогу ей дать? Я не имею права портить ей жизнь!»
Сколько раз потом прокручивала я в голове эту историю. ЕЕ ему было жалко. Он не мог ЕЕ загубить… А я? Я-то тогда кто? Существо третьего сорта, чужая, неродная… Меня – не жалко. Можно и на съемной квартире, и без гарантированного жалования, и без перспектив… Ох, сколько же слез я пролила по этому поводу… Обидно. Но такова суровая реальность: за честь сестры-индианки он голову готов сложить. А с русской можно и так спать… Тогда я для него была все понимающей симпатичной секретаршей, влюбленной в него и потому готовой на все.
У нас не было свадьбы. Не было нормальной, человеческой передачи меня из-под родительского крова ему, в его семью. Может, и это свою роль сыграло в отношении моих родителей к нам. Моя мама до сих пор не может понять и принять, что я все-таки замужем, что мне не надо подыскивать жениха, что я в первую очередь чья-то жена, а не только ее «маленькая» доченька… На венчание мои родители не пришли, из родных был только его брат. Это был только наш, внутренний праздник.
А официальная регистрация в загсе… Мы расписались лишь год назад, но что значит эта жалкая процедура спустя прожитые и выстраданные вместе годы… Так, формальность, необходимая для получения возможности честно смотреть в глаза милиционерам и квартирным хозяйкам. Это было уже НЕ ТО.
К счастью, его-то родня сразу приняла и меня, и нашего сына (к тому времени, как он познакомил меня со своей семьей, у нас уже родился первенец). Как сейчас помню – был праздник Лори, родственники и друзья осматривали и ощупывали нас с Виталькой…
Меня часто называют мудрой женщиной. Наверное, такой я получилась в свою прабабку. Она была человеком потрясающей судьбы, ей столько невзгод пришлось в жизни вынести! В молодости все звали ее Еленой Бешеной, а в старости – Еленой Премудрой. Выдали ее замуж то ли в двенадцать, то ли в четырнадцать лет за шестнадцатилетнего паренька. Родилось у них одиннадцать детей, семерых из них похоронили, а в тридцать лет прабабка овдовела. Осталась одна с четырьмя девчонками… А тут то белые, то красные, то зеленые, то голод, то коллективизация, то война, то опять голод… Непонятно, как и выжила. А все-таки выжила.
Интересно, что, когда ее спрашивали: «Бабка, когда ты умрешь?» (очень деликатные люди), – она всегда показывала на свою любимую младшую внучку – мою маму – и говорила: «Как увижу ребеночка от нее – тогда и помру!»
Мама родила меня поздно по меркам того времени, первый ребенок – в тридцать три года… Родилась я на день празднования святой Елены Сербской. Хотели меня поначалу Еленой назвать, но родня не позволила – боялись, что я судьбу прабабки повторю. Летом 1972 года мы приехали в деревню, где жила прабабка Елена. Было ей тогда уже 94 года. Она на меня посмотрела – и действительно стала помирать. И я вдруг тоже вздумала умирать. Так и лежали мы вдвоем с ней на одной кровати, без сил, жизнь в нас еле теплилась. Пришел врач, осмотрел нас и сказал, что для меня можно начинать гробик сколачивать, а у прабабки Елены сердце хорошее, здоровое – еще лет десять проживет… Но прабабка Елена решила по-другому – умирать так умирать! Она просто отказалась есть, пить, а через день одновременно закричали: моя мама – что я ожила, и бабушка – что прабабка Елена умерла…
А судьба у меня все-таки немного с прабабкиной схожа – я, так же как и она, практически одна иду по жизни с детьми. Пробиваюсь через трудности, через бедность, даже через голод порой… Мои родители мне совсем не помогают. Говорят: если мы станем денег тебе давать, а муж об этом узнает, то он решит, что семья и так обеспечена, и сможет спокойно заняться своими делами (типа помочь родственникам, друзьям и так далее). Да я и не жду помощи от родителей – какая там может быть помощь, Господи! Они же пенсионеры уже по возрасту; отец, правда, еще работает. Живем мы почти в двух часах езды друг от друга, у мамы – куча заболеваний, у папы – астма, для них каждая такая поездочка в гости – как подвиг… Иногда, правда, папа пытается как-то мне помочь – когда ему нужно напечатать какие-нибудь работы, он всегда меня об этом просит и хорошо платит, как нормальной машинистке. Моральной помощи я от родителей тем более не жду – слава богу, хоть перестали меня изводить нотациями и нравоучениями…
Еще меня спрашивают – может, у него есть другая семья в Индии, как это нередко случается? Ну, не могу, конечно, быть уверенной на сто процентов, но мне кажется, что нет. Его родственники со мной по-прежнему очень дружелюбно общаются – оно им надо было бы? Да и в Индии он не так часто бывает, чтобы семью заводить, своего там у него практически ничего нет. Кто за него девушку-красавицу отдаст? Да и по его поведению непохоже – в его письмах и звонках столько нежности, ласки, тоски по детям и мне… Хотя, конечно, всякое может быть. Знаю много историй, когда любовница жила в соседнем городе, районе, доме – и никто ничего не знал…
Хочется верить, что у нас все еще впереди, все будет хорошо. Муж вообще всегда мечтал о дюжине сыновей. Старший у нас родился еще вне брака. Мы не хотели торопиться со вторым – ведь статуса у семьи не было. Но Виталик все время просил братика. Потом повенчались – захотелось второго ребенка. А его нет и нет. Год нет, полтора нет… Муж уже косо на меня стал посматривать – ну как же так? Я, мол, хочу, а ребенка нет! Потом Господь послал нам дочку. Муж наконец понял, что ребенок – это Божий дар, а не его личная прихоть… Дочка подрастает, уже на мальчиков заглядывается, а сын все теребит: «А братика?» Наконец Господь послал и братика… Теперь дочка завела свою песню: «А я хочу еще сестренку!!!»
В общем, поживем – увидим… В любом случае для меня мои дети – это главное сокровище в жизни. И хотя я очень люблю их отца и мне без него очень непросто, все равно я – счастлива…
ИСТОРИЯ 7: МАША
Так получилось, что в этой жизни муж мне совсем не подмога. Я даже сама себе не могу объяснить почему. Это человек с ярко выраженным общественным сознанием, да еще и старый холостяк по привычкам. Если бы он женился в молодости, я думаю, мудрая женщина смогла бы направить его мысли и стремления на семью… А сейчас он просто не хочет (да уже, наверное, и не может) слиться со мной и детьми воедино. Я не говорю, что он не любит нас, а любит, допустим, какую-нибудь другую женщину. Нет. Просто его мысли парят где-то в вышине. И хотя он, казалось бы, все делает для блага семьи, по неведомым мне и ему причинам все его усилия не достигают семейного причала, а разбиваются где-то по пути…
Раньше я думала, что все наши финансовые проблемы – из-за меня. И на то, поверьте, были серьезные причины.
У меня с детства почему-то было четкое убеждение, что уж кто-кто, а я никогда не буду богатой. Так и шла жизнь, денег постоянно не хватало… А тут вдруг я встречаю очень состоятельного человека, и все так здорово поначалу складывается… Но с момента нашей встречи его дела вдруг стремительно начинают идти вниз… Не я ли тому виной? Нет, позже я поняла, что здесь дело не во мне. Или не только во мне. С его родной семьей (родителями, сестрами и братьями) происходили аналогичные вещи: вечные материальные проблемы. Рок какой-то…
Доходило до абсурда – допустим, он уезжал на заработки. Если у него появлялись деньги, то не было возможности прислать их нам с детьми, а если появлялась возможность – сами деньги куда-то пропадали… Он хочет, старается, строит правильные планы, но ничего не получается. И опять я борюсь со всеми невзгодами – а он хочет помочь и жутко извиняется, что опять и опять не получилось. И снова не по его вине.
Меня часто спрашивают: как мне удается фактически в одиночку поднимать троих детей? И как я объясняю им, почему папа почти не живет с нами?
Без Бога, конечно, никак. Это невозможно ни теоретически, ни практически. Особенно если учесть жизнь в съемной квартире и предвзятое отношение к нам моих родителей. Это только год назад они стали более дипломатичными, дети наконец-то обрели статус внуков, и раз в два месяца бабушка и дедушка приезжают к нам в гости на полтора часа. А муж… Муж находится в вечных разъездах.
Он звонит достаточно часто (по возможности), разговаривает с детьми, периодически присылает деньги, пишет письма по электронной почте. В общем, он в такой затянувшейся, вечной командировке. Я говорю детям, что папа зарабатывает денежки, чтобы купить тебе это, а тебе – это…
Хотя дети все чаще стали твердить: не нужны нам эти вещи и подарки, пусть лучше папа приезжает… Раньше он уезжал на неделю-две, потом на месяц-два, а сейчас – на неопределенный срок. Вот уже три года обстоятельства не могут сложиться так, как хотелось бы нам… Остается молиться друг о друге, о детях и о нашей семье… Планы у него прекрасные и грандиозные – жить и работать в Москве, купить квартиру, получить гражданство, наслаждаться полнокровной жизнью в кругу семьи… Вот только когда это будет… По электронной почте я старательно информирую его обо всех наших семейных проблемах и достижениях. Этакий дневник нашей жизни для папы, чтобы в курсе был, чтобы не забывал нас. Мы его ждем, он обещает, дети растут, жизнь идет. Все нормально…
Откуда берется столько терпения, спрашивают меня… В последнее время я воспринимаю свою жизнь как несение креста. Все мы движемся по жизни и несем свои тяготы и заботы. И по тому, как несем, будет определена наша жизнь ТАМ, вечная жизнь. Здесь – только миг. И надо пронести этот крест достойно. Раньше я нервничала, но батюшка в церкви сказал мне, что умирать мы будем каждый поодиночке и поодиночке будем давать отчет о прожитой жизни. И муж будет отвечать, и я, и мои родители. Каждый за себя. И не надо зацикливаться на чужих проступках или ошибках, надо нести свой собственный крест… Меня это утешило.
Были у меня и ревность, и отчаяние – многое было. Сейчас я более философски, что ли, на это смотрю…
После той нашей одесской поездки мы еще много городов посетили – был у него такой горячий период в работе, и я всюду его сопровождала…
Была сказочная ночь в машине по дороге из Сочи в Новороссийск… До сих пор у меня мурашки от страха, когда вспоминаю, как опасалась тогда: а вдруг незнакомый водитель нас куда-нибудь завезет?.. И все еще звучат в ушах цикады, помню вид на море с обрыва, лунную дорожку и резкие повороты серпантина, от которых душа в пятки уходит…
Были Львов, Ужгород, Чоп, где мы с ним делили на двоих мамину запеканку и спали в кафе на стульях, потому что свободных номеров в местной гостинице не было. И Ташкент, где я впервые столкнулась с Востоком. И где мы с ним решили, что будем вместе… Эти поездки так и остались единственной сказкой совместных путешествий.
А затем… Затем он отправился на время домой, в Индию.
Там его мама предприняла очередную – и последнюю – попытку женить-таки 37-летнего сынка-перестарка. Вернувшись, он рассказывал мне об этом. Представляете, как я была «рада», услышав от него следующее: «Девушка такая же, как ты. И ростом (я выше его на четыре сантиметра, чем он очень гордится), и возрастом (ей тоже тогда было 20 лет), и образованием (она тоже заканчивала вуз), и красотой (ну, это дело вкуса)… Но ты понимаешь, Таня, у меня же ничего нет – ни своего дома, ни стабильной работы, ни гражданства в России… Если я привезу ее сюда, что я смогу ей дать? Я не имею права портить ей жизнь!»
Сколько раз потом прокручивала я в голове эту историю. ЕЕ ему было жалко. Он не мог ЕЕ загубить… А я? Я-то тогда кто? Существо третьего сорта, чужая, неродная… Меня – не жалко. Можно и на съемной квартире, и без гарантированного жалования, и без перспектив… Ох, сколько же слез я пролила по этому поводу… Обидно. Но такова суровая реальность: за честь сестры-индианки он голову готов сложить. А с русской можно и так спать… Тогда я для него была все понимающей симпатичной секретаршей, влюбленной в него и потому готовой на все.
У нас не было свадьбы. Не было нормальной, человеческой передачи меня из-под родительского крова ему, в его семью. Может, и это свою роль сыграло в отношении моих родителей к нам. Моя мама до сих пор не может понять и принять, что я все-таки замужем, что мне не надо подыскивать жениха, что я в первую очередь чья-то жена, а не только ее «маленькая» доченька… На венчание мои родители не пришли, из родных был только его брат. Это был только наш, внутренний праздник.
А официальная регистрация в загсе… Мы расписались лишь год назад, но что значит эта жалкая процедура спустя прожитые и выстраданные вместе годы… Так, формальность, необходимая для получения возможности честно смотреть в глаза милиционерам и квартирным хозяйкам. Это было уже НЕ ТО.
К счастью, его-то родня сразу приняла и меня, и нашего сына (к тому времени, как он познакомил меня со своей семьей, у нас уже родился первенец). Как сейчас помню – был праздник Лори, родственники и друзья осматривали и ощупывали нас с Виталькой…
Меня часто называют мудрой женщиной. Наверное, такой я получилась в свою прабабку. Она была человеком потрясающей судьбы, ей столько невзгод пришлось в жизни вынести! В молодости все звали ее Еленой Бешеной, а в старости – Еленой Премудрой. Выдали ее замуж то ли в двенадцать, то ли в четырнадцать лет за шестнадцатилетнего паренька. Родилось у них одиннадцать детей, семерых из них похоронили, а в тридцать лет прабабка овдовела. Осталась одна с четырьмя девчонками… А тут то белые, то красные, то зеленые, то голод, то коллективизация, то война, то опять голод… Непонятно, как и выжила. А все-таки выжила.
Интересно, что, когда ее спрашивали: «Бабка, когда ты умрешь?» (очень деликатные люди), – она всегда показывала на свою любимую младшую внучку – мою маму – и говорила: «Как увижу ребеночка от нее – тогда и помру!»
Мама родила меня поздно по меркам того времени, первый ребенок – в тридцать три года… Родилась я на день празднования святой Елены Сербской. Хотели меня поначалу Еленой назвать, но родня не позволила – боялись, что я судьбу прабабки повторю. Летом 1972 года мы приехали в деревню, где жила прабабка Елена. Было ей тогда уже 94 года. Она на меня посмотрела – и действительно стала помирать. И я вдруг тоже вздумала умирать. Так и лежали мы вдвоем с ней на одной кровати, без сил, жизнь в нас еле теплилась. Пришел врач, осмотрел нас и сказал, что для меня можно начинать гробик сколачивать, а у прабабки Елены сердце хорошее, здоровое – еще лет десять проживет… Но прабабка Елена решила по-другому – умирать так умирать! Она просто отказалась есть, пить, а через день одновременно закричали: моя мама – что я ожила, и бабушка – что прабабка Елена умерла…
А судьба у меня все-таки немного с прабабкиной схожа – я, так же как и она, практически одна иду по жизни с детьми. Пробиваюсь через трудности, через бедность, даже через голод порой… Мои родители мне совсем не помогают. Говорят: если мы станем денег тебе давать, а муж об этом узнает, то он решит, что семья и так обеспечена, и сможет спокойно заняться своими делами (типа помочь родственникам, друзьям и так далее). Да я и не жду помощи от родителей – какая там может быть помощь, Господи! Они же пенсионеры уже по возрасту; отец, правда, еще работает. Живем мы почти в двух часах езды друг от друга, у мамы – куча заболеваний, у папы – астма, для них каждая такая поездочка в гости – как подвиг… Иногда, правда, папа пытается как-то мне помочь – когда ему нужно напечатать какие-нибудь работы, он всегда меня об этом просит и хорошо платит, как нормальной машинистке. Моральной помощи я от родителей тем более не жду – слава богу, хоть перестали меня изводить нотациями и нравоучениями…
Еще меня спрашивают – может, у него есть другая семья в Индии, как это нередко случается? Ну, не могу, конечно, быть уверенной на сто процентов, но мне кажется, что нет. Его родственники со мной по-прежнему очень дружелюбно общаются – оно им надо было бы? Да и в Индии он не так часто бывает, чтобы семью заводить, своего там у него практически ничего нет. Кто за него девушку-красавицу отдаст? Да и по его поведению непохоже – в его письмах и звонках столько нежности, ласки, тоски по детям и мне… Хотя, конечно, всякое может быть. Знаю много историй, когда любовница жила в соседнем городе, районе, доме – и никто ничего не знал…
Хочется верить, что у нас все еще впереди, все будет хорошо. Муж вообще всегда мечтал о дюжине сыновей. Старший у нас родился еще вне брака. Мы не хотели торопиться со вторым – ведь статуса у семьи не было. Но Виталик все время просил братика. Потом повенчались – захотелось второго ребенка. А его нет и нет. Год нет, полтора нет… Муж уже косо на меня стал посматривать – ну как же так? Я, мол, хочу, а ребенка нет! Потом Господь послал нам дочку. Муж наконец понял, что ребенок – это Божий дар, а не его личная прихоть… Дочка подрастает, уже на мальчиков заглядывается, а сын все теребит: «А братика?» Наконец Господь послал и братика… Теперь дочка завела свою песню: «А я хочу еще сестренку!!!»
В общем, поживем – увидим… В любом случае для меня мои дети – это главное сокровище в жизни. И хотя я очень люблю их отца и мне без него очень непросто, все равно я – счастлива…
ИСТОРИЯ 7: МАША
Откуда: Санкт-Петербург, Россия Муж: Паван Дети: дочь Приянка Место жительства: Нью-Дели, Индия
Расскажу и свою грустную историю…
Я познакомилась с будущим мужем, когда он учился на втором курсе в медицинской академии в Питере. Любовь и все такое… Через полгода мы уже жили вместе на съемной квартире. Тогда мы так дешево платили за однокомнатную квартиру – всего 50 долларов. Он учился, я работала, вели совместное хозяйство, деньги были общие. Любовь, доверие в отношениях, уважение друг к другу – стопроцентные. Вместе готовили, убирали, решали совместно все проблемы, поддерживали друг друга в трудную минуту. В общем, жили как муж и жена в лучшем понимании этого слова.
Так мы прожили около двух лет. Потом хозяин решил продать квартиру, и нам пришлось съехать. Но куда?.. Как раз в тот момент цены на аренду квартир в Питере резко возросли. Я напросилась к своим родителям, хотела пожить пару недель у них, пока мы с Паваном что-нибудь не подыщем. Благо, была свободна гостиная, в которой мы и обосновались. Конечно, из жилья мы так себе ничего и не нашли. Но моим родителям так понравился Паван, что они даже не заикнулись спросить что-нибудь вроде: «А когда вы собираетесь переезжать?»
У родителей мы прожили до окончания его учебы – это еще около двух лет. И все было так же замечательно, как и тогда, когда мы жили отдельно на съемной квартире. Мои родители нас практически не беспокоили, не лезли в нашу жизнь с советами и поучениями. Мы готовили для себя отдельно, потому что предпочитали индийскую пищу – конечно, немного адаптированную под российскую действительность, в меру острую.
Наступило лето. Близились окончание учебы Павана и его возвращение в Индию… Что делать дальше, мы оба не знали… Решили, что Паван поедет туда один, а я тоже приеду – но немного позже, поскольку у меня отпуск на работе был в августе. На последние деньги купили билеты. Обратный билет для меня взяли на конец августа.
Паван уехал, а я стала думать: что же меня ждет впереди? Что принесет мне эта поездка? Что такое, вообще, Индия? Об этой стране у меня не было совершенно никакого представления. Все дни, оставшиеся до отъезда, я провела в Интернете, изучая всевозможные сайты, посвященные Индии, ее культуре, жизни, традициям. Но, несмотря на большой объем информации, который я почерпнула с сайтов, увиденное вживую несказанно шокировало меня! Я словно оказалась на другой планете… Невозможно предугадать, КАКОЙ тебе покажется Индия, это всегда не то, чего ты ожидаешь… Но я не могу сказать, что впечатление было отрицательным. Наоборот – я влюбилась в страну с первого взгляда!
Тот мой визит в Индию был весьма непродолжительным – с 12 по 28 августа 2003 года. Но и этого было вполне достаточно, чтобы он произвел на меня неизгладимое впечатление, которое я еще долго переваривала после возвращения в Питер. Я и сейчас об этом часто думаю. Почему Индия так западает в душу?! Что привлекает в ней русского человека?
Но вернемся к поездке… Паван представил меня родственникам как своего друга. Но при этом не скрывал, что жил около двух лет в доме моих родителей. Он признался, что мы спали в одной комнате, но объяснил это тем – кстати, это на самом деле так, – что я боюсь ночью оставаться одна в помещении. Сказал, что мы спали в одной комнате, но будто бы на разных кроватях.
Семья любимого приняла меня очень хорошо. Во-первых, я была им представлена как подруга Павана из России, которая приехала посмотреть Индию. Во-вторых, у меня был обратный билет на руках. В-третьих, я всем улыбалась, говорила: «Намасте!», играла с четырехлетней племянницей, которая учила меня хинди. Меня возили на машине, показывая достопримечательности Дели. Мне очень понравилась архитектура, особенно в комплексе Кутуб-Минар и зоопарке. Еще мы ездили в Агру, чтобы посмотреть Тадж-Махал. Но меня туда повезли в пятницу (кто-то им сказал, что по пятницам вход бесплатный, они хотели сэкономить 700 рупий), а на самом деле Тадж-Махал по пятницам закрыт. Сделали несколько фотографий мавзолея сзади…
Меня все так привлекало в Индии: и рикши-тарахтелки, и звуки, и запахи… Многие моменты вызывали любопытство и веселили, например туалет на балконе! По сравнению с серым Питером, Индия показалась такой красочной, яркой, пестрой, интересной, необыкновенной, волшебной! А на грязь и нищету, которыми принято пугать иностранцев, я вообще не обращала внимания, это не испортило моего благоприятного впечатления.
Однако как мне ни нравилось там, а нужно было возвращаться в Россию. Мне еще три года предстояло учиться в универе. Когда я приехала обратно в Питер, то целый год не только скучала по Павану, но и жутко ностальгировала по Индии! Весь следующий год я копила деньги на билет, экономила на всем. На помощь Павана я не рассчитывала, потому что ему еще предстояло сдать экзамен в Индии, а после успешной сдачи – отработать десятимесячную практику, и только после этого он смог бы сам зарабатывать. Я вовсе не хотела, чтобы на мой билет он просил деньги у своего отца.
Вторая моя поездка в Индию… Я там пробыла два месяца: июль и август 2004 года. Опять я жила в доме его родителей. Уже не было той радости по поводу моего приезда, как в прошлом году, но они по-прежнему ко мне хорошо относились. Июль был невероятно жарким, до 45 градусов. Паван готовился к экзамену, который постоянно откладывался. Поэтому весь июль я просидела дома, помогала маме по хозяйству. Паван проводил со мной очень мало времени, сославшись на то, что, если он не сдаст экзамен, родители будут потом его пилить – мол, ты гулял, в то время как нужно было готовиться.
Уже к концу моего пребывания в доме Павана на его родителей стали давить родственники, спрашивая – что, мол, ей надо от него? И мама Павана стала говорить ему: «Мы тебя в Россию зачем посылали? Учиться! А ты чем там занимался?!»
Однако я не обращала внимания на все эти косые взгляды в мою сторону – я очень сильно любила Павана. Мне так не хотелось уезжать из Индии, что мы даже опоздали на самолет. Пришлось платить штраф в 50 долларов, и мне переоформили билет на другое число, так что у нас с Паваном было еще два дня, чтобы побыть вместе. И эти два дня мы так с ним хорошо провели, буквально не отходя друг от друга ни на шаг, – наверное, это было самое лучшее время за ту мою индийскую поездку.
Расстались мы, однако же, очень неопределенно. Поскольку Павану еще предстояло сдать тот экзамен, ни о какой свадьбе не могло быть и речи. Мы это прекрасно понимали. Ему необходимо было готовиться, а мне еще два года учиться в университете.
И снова разлука на год… В марте 2005 года наконец-то состоялся экзамен, который Паван успешно сдал! Для того чтобы хорошо подготовиться, он пару месяцев жил в общежитии вместе со своими друзьями, где они совместно занимались и помогали друг другу. А после сдачи экзамена он с друзьями стал снимать квартиру неподалеку от места его практики, возле больницы в южной части Дели.
К моему следующему приезду (август 2005 года) он все еще жил отдельно от родителей. Для нас он снял комнату (с туалетом и душевой) этажом выше. Он рассказал хозяевам обо мне, представив своей женой, и поскольку я иностранка, то они расщедрились на кровать и стол для меня!
В день моего приезда Паван был на суточном дежурстве, поэтому меня встретил его друг и отвел в ту комнату. После уютной родной квартиры в Питере единственной моей реакцией на эту комнату было – боже, какой кошмар! Куда я попала? Как можно здесь жить?! Но потом я взяла себя в руки, достала постельное белье, которое привезла из России в подарок маме Павана, застелила кровать, на стол постелила что-то типа скатерти, помыла пол… К нашему жилью прилегала еще терраса размером с целую комнату. В общем, к концу дня я была уже вполне довольна здешними условиями. Мне, правда, пришлось провести ночь одной, спала я со светом, из-за этого на потолке скопилось множество неизвестных мне насекомых. Я боялась сомкнуть глаза – опасалась, что если засну, то они на меня налетят и сожрут…
Утром Паван пришел с дежурства. Я была так счастлива! И мы снова стали жить с ним вдвоем, совсем как раньше!
Все бы хорошо, но меня беспокоило, что он скрыл от своих родителей то, что я приехала. Я ему говорила: ты лучше признайся, иначе, если родители узнают от кого-то другого, будет еще хуже. Но он все не решался. Я продолжала настаивать также и на том, чтобы он наконец-то решил для себя, чего он хочет. Собирается ли он в принципе жениться на мне или нет? Сколько времени и, главное, ЧЕГО я еще должна ждать? Я ему говорила, что люблю его, что мне хочется жить в Индии. Он отвечал, что тоже очень любит меня, но его родители, скорее всего, не согласятся…
Однажды когда Паван разговаривал по телефону со своей сестрой, то проговорился, что я приехала. Через пару недель Паван поехал к родителям за деньгами. Сестра, увидев Павана, стала глазами искать меня, а затем с удивлением спросила: «Как? А ты разве не привез Марию?» Его мама, услышав это, сделала круглые глаза: «Какую Марию?» Пришлось Павану все рассказать, и он, слава богу, повел себя по-мужски: заявил, что хочет на мне жениться (наконец-то!). И что если он не женится на мне, то вообще не будет вступать в брак. Мама, разумеется, стала плакать, убеждать его в том, что ему будет очень тяжело. Смогу ли я здесь жить? А что, если… Ах, как много было этих «если»!
Под конец дня его отец закрыл магазин, который находился на первом этаже их дома, и спросил у Павана: почему мама плакала, что ты ей сказал? Паван ответил, что хочет жениться на мне. Папа подумал немного, а затем, вздохнув, сказал: «Ну что ж, сынок, не такую партию мы для тебя искали, что скрывать, но если ты этого хочешь, то мы не будем тебе препятствовать. Приводи ее к нам в следующий раз – поговорим, все обсудим. Не волнуйся, сынок, мы с тобой!»
Паван чуть не прослезился от этих слов. Я тоже была безумно счастлива: ура, его родители согласились на нашу свадьбу!
Поскольку я приехала в Индию по трехмесячной туристической визе, а поменять тип визы невозможно, то мне в любом случае следовало ехать в Россию, чтобы оформлять многоразовую визу «Х». К тому же оставался последний год моей учебы в универе. Чтобы мне было легче оформить в следующий раз визу, нам с Паваном необходимо было пожениться до моего отъезда. Мне не нужно было никаких торжеств, просто формально поставить штамп в суде. Но родители Павана, как истинные индуисты, настояли, чтобы свадьба была в храме, и сами нам все организовали. Платье (ленгху) взяли у другой невестки, Паван одолжил у брата костюм. Свадьбу назначили на 7 октября на 11 утра.
Накануне сестра Павана вместе с мамой повели меня в соседский магазин, где выбрали для меня свадебные браслеты, там же взяли в аренду золотые украшения на шею и в уши. Потом меня отвели в салон красоты, в котором мне расписывали руки и ноги хной. Меня беспокоило то, что мне не дали примерить платье невестки – она была ниже меня ростом и худее. Утром, когда меня одевали, я с большим трудом смогла застегнуть блузку, а если бы я до этого плотно поела, то вряд ли бы мне это удалось. Ленгха была очень красивая, бордовая с золотой нитью. Словом, свадьба получилась самая что ни на есть настоящая!
Сама церемония заняла около часа. Потом мы подписали документы, и нам вручили свидетельство о браке на английском языке: с нашими фотографиями, отпечатками пальцев, нашими подписями и подписями свидетелей.
После свадьбы мы могли бы вернуться в нашу комнату уже на законных основаниях, как муж и жена. Но мы с Паваном решили пожить с родителями – в благодарность за все то, что они для нас сделали. И до моего отъезда (25 октября) мы жили с ними.
Меня поставили в известность, что теперь я как жена:
– не могу носить европейскую одежду. Больше никаких джинсов. Либо сари, либо панджаби[12] (шальвар-камиз);
– перед папой должна быть всегда с покрытой головой;
– не могу гулять и ездить куда-либо одна, без мужа;
– должна делать земные поклоны (пранам) родителям, родственникам и другим уважаемым людям.
В общем-то были еще и другие мелкие запреты, но эти стали для меня самой большой неожиданностью. Но я была готова на все, чтобы построить счастливый брак. К тому же, начав выполнять эти условия, я поняла, что мне это совсем не сложно.
В доме жила и вторая невестка – жена старшего брата Павана. Она практически все делала по дому: готовила, стирала, убирала, следила за детьми, а я ей только немного помогала. Она чуть-чуть говорила по-английски, плюс я немного знала хинди, так что мы с ней смогли найти общий язык.
Родители Павана с пониманием отнеслись к тому, что мне необходимо закончить учебу, и позволили мне уехать, для того чтобы я смогла получить диплом.
И снова разлука… Но теперь уже было все по-другому, я была законной женой Павана! Оставалось лишь подождать немного. К моему возвращению он как раз должен был закончить практику и начать работать. Я надеялась, что он будет работать в больнице на юге Дели и мы станем жить отдельно. Потому что каждый день мотаться в другой конец города ему было бы очень неудобно… К тому же уже тогда я поняла, что, какими бы хорошими ни были его родители, жить отдельно от них все равно лучше!
И вот июнь 2006 года, госэкзамен и защита диплома уже позади, осталось только доработать до середины июля – и я свободна! Я полечу к своему любимому мужу!..
И вдруг из телефонного разговора с Паваном я узнаю, что на первом этаже их дома строится клиника для Павана. А это означает, что ни о какой работе на юге Дели, а стало быть, и об отдельном жилье не может быть и речи… Я, конечно, поначалу расстроилась немного, но потом решила – ну что ж, чему быть – того не миновать, тем более иметь собственную клинику для врача куда престижнее, чем работать в чужой больнице…
Расскажу и свою грустную историю…
Я познакомилась с будущим мужем, когда он учился на втором курсе в медицинской академии в Питере. Любовь и все такое… Через полгода мы уже жили вместе на съемной квартире. Тогда мы так дешево платили за однокомнатную квартиру – всего 50 долларов. Он учился, я работала, вели совместное хозяйство, деньги были общие. Любовь, доверие в отношениях, уважение друг к другу – стопроцентные. Вместе готовили, убирали, решали совместно все проблемы, поддерживали друг друга в трудную минуту. В общем, жили как муж и жена в лучшем понимании этого слова.
Так мы прожили около двух лет. Потом хозяин решил продать квартиру, и нам пришлось съехать. Но куда?.. Как раз в тот момент цены на аренду квартир в Питере резко возросли. Я напросилась к своим родителям, хотела пожить пару недель у них, пока мы с Паваном что-нибудь не подыщем. Благо, была свободна гостиная, в которой мы и обосновались. Конечно, из жилья мы так себе ничего и не нашли. Но моим родителям так понравился Паван, что они даже не заикнулись спросить что-нибудь вроде: «А когда вы собираетесь переезжать?»
У родителей мы прожили до окончания его учебы – это еще около двух лет. И все было так же замечательно, как и тогда, когда мы жили отдельно на съемной квартире. Мои родители нас практически не беспокоили, не лезли в нашу жизнь с советами и поучениями. Мы готовили для себя отдельно, потому что предпочитали индийскую пищу – конечно, немного адаптированную под российскую действительность, в меру острую.
Наступило лето. Близились окончание учебы Павана и его возвращение в Индию… Что делать дальше, мы оба не знали… Решили, что Паван поедет туда один, а я тоже приеду – но немного позже, поскольку у меня отпуск на работе был в августе. На последние деньги купили билеты. Обратный билет для меня взяли на конец августа.
Паван уехал, а я стала думать: что же меня ждет впереди? Что принесет мне эта поездка? Что такое, вообще, Индия? Об этой стране у меня не было совершенно никакого представления. Все дни, оставшиеся до отъезда, я провела в Интернете, изучая всевозможные сайты, посвященные Индии, ее культуре, жизни, традициям. Но, несмотря на большой объем информации, который я почерпнула с сайтов, увиденное вживую несказанно шокировало меня! Я словно оказалась на другой планете… Невозможно предугадать, КАКОЙ тебе покажется Индия, это всегда не то, чего ты ожидаешь… Но я не могу сказать, что впечатление было отрицательным. Наоборот – я влюбилась в страну с первого взгляда!
Тот мой визит в Индию был весьма непродолжительным – с 12 по 28 августа 2003 года. Но и этого было вполне достаточно, чтобы он произвел на меня неизгладимое впечатление, которое я еще долго переваривала после возвращения в Питер. Я и сейчас об этом часто думаю. Почему Индия так западает в душу?! Что привлекает в ней русского человека?
Но вернемся к поездке… Паван представил меня родственникам как своего друга. Но при этом не скрывал, что жил около двух лет в доме моих родителей. Он признался, что мы спали в одной комнате, но объяснил это тем – кстати, это на самом деле так, – что я боюсь ночью оставаться одна в помещении. Сказал, что мы спали в одной комнате, но будто бы на разных кроватях.
Семья любимого приняла меня очень хорошо. Во-первых, я была им представлена как подруга Павана из России, которая приехала посмотреть Индию. Во-вторых, у меня был обратный билет на руках. В-третьих, я всем улыбалась, говорила: «Намасте!», играла с четырехлетней племянницей, которая учила меня хинди. Меня возили на машине, показывая достопримечательности Дели. Мне очень понравилась архитектура, особенно в комплексе Кутуб-Минар и зоопарке. Еще мы ездили в Агру, чтобы посмотреть Тадж-Махал. Но меня туда повезли в пятницу (кто-то им сказал, что по пятницам вход бесплатный, они хотели сэкономить 700 рупий), а на самом деле Тадж-Махал по пятницам закрыт. Сделали несколько фотографий мавзолея сзади…
Меня все так привлекало в Индии: и рикши-тарахтелки, и звуки, и запахи… Многие моменты вызывали любопытство и веселили, например туалет на балконе! По сравнению с серым Питером, Индия показалась такой красочной, яркой, пестрой, интересной, необыкновенной, волшебной! А на грязь и нищету, которыми принято пугать иностранцев, я вообще не обращала внимания, это не испортило моего благоприятного впечатления.
Однако как мне ни нравилось там, а нужно было возвращаться в Россию. Мне еще три года предстояло учиться в универе. Когда я приехала обратно в Питер, то целый год не только скучала по Павану, но и жутко ностальгировала по Индии! Весь следующий год я копила деньги на билет, экономила на всем. На помощь Павана я не рассчитывала, потому что ему еще предстояло сдать экзамен в Индии, а после успешной сдачи – отработать десятимесячную практику, и только после этого он смог бы сам зарабатывать. Я вовсе не хотела, чтобы на мой билет он просил деньги у своего отца.
Вторая моя поездка в Индию… Я там пробыла два месяца: июль и август 2004 года. Опять я жила в доме его родителей. Уже не было той радости по поводу моего приезда, как в прошлом году, но они по-прежнему ко мне хорошо относились. Июль был невероятно жарким, до 45 градусов. Паван готовился к экзамену, который постоянно откладывался. Поэтому весь июль я просидела дома, помогала маме по хозяйству. Паван проводил со мной очень мало времени, сославшись на то, что, если он не сдаст экзамен, родители будут потом его пилить – мол, ты гулял, в то время как нужно было готовиться.
Уже к концу моего пребывания в доме Павана на его родителей стали давить родственники, спрашивая – что, мол, ей надо от него? И мама Павана стала говорить ему: «Мы тебя в Россию зачем посылали? Учиться! А ты чем там занимался?!»
Однако я не обращала внимания на все эти косые взгляды в мою сторону – я очень сильно любила Павана. Мне так не хотелось уезжать из Индии, что мы даже опоздали на самолет. Пришлось платить штраф в 50 долларов, и мне переоформили билет на другое число, так что у нас с Паваном было еще два дня, чтобы побыть вместе. И эти два дня мы так с ним хорошо провели, буквально не отходя друг от друга ни на шаг, – наверное, это было самое лучшее время за ту мою индийскую поездку.
Расстались мы, однако же, очень неопределенно. Поскольку Павану еще предстояло сдать тот экзамен, ни о какой свадьбе не могло быть и речи. Мы это прекрасно понимали. Ему необходимо было готовиться, а мне еще два года учиться в университете.
И снова разлука на год… В марте 2005 года наконец-то состоялся экзамен, который Паван успешно сдал! Для того чтобы хорошо подготовиться, он пару месяцев жил в общежитии вместе со своими друзьями, где они совместно занимались и помогали друг другу. А после сдачи экзамена он с друзьями стал снимать квартиру неподалеку от места его практики, возле больницы в южной части Дели.
К моему следующему приезду (август 2005 года) он все еще жил отдельно от родителей. Для нас он снял комнату (с туалетом и душевой) этажом выше. Он рассказал хозяевам обо мне, представив своей женой, и поскольку я иностранка, то они расщедрились на кровать и стол для меня!
В день моего приезда Паван был на суточном дежурстве, поэтому меня встретил его друг и отвел в ту комнату. После уютной родной квартиры в Питере единственной моей реакцией на эту комнату было – боже, какой кошмар! Куда я попала? Как можно здесь жить?! Но потом я взяла себя в руки, достала постельное белье, которое привезла из России в подарок маме Павана, застелила кровать, на стол постелила что-то типа скатерти, помыла пол… К нашему жилью прилегала еще терраса размером с целую комнату. В общем, к концу дня я была уже вполне довольна здешними условиями. Мне, правда, пришлось провести ночь одной, спала я со светом, из-за этого на потолке скопилось множество неизвестных мне насекомых. Я боялась сомкнуть глаза – опасалась, что если засну, то они на меня налетят и сожрут…
Утром Паван пришел с дежурства. Я была так счастлива! И мы снова стали жить с ним вдвоем, совсем как раньше!
Все бы хорошо, но меня беспокоило, что он скрыл от своих родителей то, что я приехала. Я ему говорила: ты лучше признайся, иначе, если родители узнают от кого-то другого, будет еще хуже. Но он все не решался. Я продолжала настаивать также и на том, чтобы он наконец-то решил для себя, чего он хочет. Собирается ли он в принципе жениться на мне или нет? Сколько времени и, главное, ЧЕГО я еще должна ждать? Я ему говорила, что люблю его, что мне хочется жить в Индии. Он отвечал, что тоже очень любит меня, но его родители, скорее всего, не согласятся…
Однажды когда Паван разговаривал по телефону со своей сестрой, то проговорился, что я приехала. Через пару недель Паван поехал к родителям за деньгами. Сестра, увидев Павана, стала глазами искать меня, а затем с удивлением спросила: «Как? А ты разве не привез Марию?» Его мама, услышав это, сделала круглые глаза: «Какую Марию?» Пришлось Павану все рассказать, и он, слава богу, повел себя по-мужски: заявил, что хочет на мне жениться (наконец-то!). И что если он не женится на мне, то вообще не будет вступать в брак. Мама, разумеется, стала плакать, убеждать его в том, что ему будет очень тяжело. Смогу ли я здесь жить? А что, если… Ах, как много было этих «если»!
Под конец дня его отец закрыл магазин, который находился на первом этаже их дома, и спросил у Павана: почему мама плакала, что ты ей сказал? Паван ответил, что хочет жениться на мне. Папа подумал немного, а затем, вздохнув, сказал: «Ну что ж, сынок, не такую партию мы для тебя искали, что скрывать, но если ты этого хочешь, то мы не будем тебе препятствовать. Приводи ее к нам в следующий раз – поговорим, все обсудим. Не волнуйся, сынок, мы с тобой!»
Паван чуть не прослезился от этих слов. Я тоже была безумно счастлива: ура, его родители согласились на нашу свадьбу!
Поскольку я приехала в Индию по трехмесячной туристической визе, а поменять тип визы невозможно, то мне в любом случае следовало ехать в Россию, чтобы оформлять многоразовую визу «Х». К тому же оставался последний год моей учебы в универе. Чтобы мне было легче оформить в следующий раз визу, нам с Паваном необходимо было пожениться до моего отъезда. Мне не нужно было никаких торжеств, просто формально поставить штамп в суде. Но родители Павана, как истинные индуисты, настояли, чтобы свадьба была в храме, и сами нам все организовали. Платье (ленгху) взяли у другой невестки, Паван одолжил у брата костюм. Свадьбу назначили на 7 октября на 11 утра.
Накануне сестра Павана вместе с мамой повели меня в соседский магазин, где выбрали для меня свадебные браслеты, там же взяли в аренду золотые украшения на шею и в уши. Потом меня отвели в салон красоты, в котором мне расписывали руки и ноги хной. Меня беспокоило то, что мне не дали примерить платье невестки – она была ниже меня ростом и худее. Утром, когда меня одевали, я с большим трудом смогла застегнуть блузку, а если бы я до этого плотно поела, то вряд ли бы мне это удалось. Ленгха была очень красивая, бордовая с золотой нитью. Словом, свадьба получилась самая что ни на есть настоящая!
Сама церемония заняла около часа. Потом мы подписали документы, и нам вручили свидетельство о браке на английском языке: с нашими фотографиями, отпечатками пальцев, нашими подписями и подписями свидетелей.
После свадьбы мы могли бы вернуться в нашу комнату уже на законных основаниях, как муж и жена. Но мы с Паваном решили пожить с родителями – в благодарность за все то, что они для нас сделали. И до моего отъезда (25 октября) мы жили с ними.
Меня поставили в известность, что теперь я как жена:
– не могу носить европейскую одежду. Больше никаких джинсов. Либо сари, либо панджаби[12] (шальвар-камиз);
– перед папой должна быть всегда с покрытой головой;
– не могу гулять и ездить куда-либо одна, без мужа;
– должна делать земные поклоны (пранам) родителям, родственникам и другим уважаемым людям.
В общем-то были еще и другие мелкие запреты, но эти стали для меня самой большой неожиданностью. Но я была готова на все, чтобы построить счастливый брак. К тому же, начав выполнять эти условия, я поняла, что мне это совсем не сложно.
В доме жила и вторая невестка – жена старшего брата Павана. Она практически все делала по дому: готовила, стирала, убирала, следила за детьми, а я ей только немного помогала. Она чуть-чуть говорила по-английски, плюс я немного знала хинди, так что мы с ней смогли найти общий язык.
Родители Павана с пониманием отнеслись к тому, что мне необходимо закончить учебу, и позволили мне уехать, для того чтобы я смогла получить диплом.
И снова разлука… Но теперь уже было все по-другому, я была законной женой Павана! Оставалось лишь подождать немного. К моему возвращению он как раз должен был закончить практику и начать работать. Я надеялась, что он будет работать в больнице на юге Дели и мы станем жить отдельно. Потому что каждый день мотаться в другой конец города ему было бы очень неудобно… К тому же уже тогда я поняла, что, какими бы хорошими ни были его родители, жить отдельно от них все равно лучше!
И вот июнь 2006 года, госэкзамен и защита диплома уже позади, осталось только доработать до середины июля – и я свободна! Я полечу к своему любимому мужу!..
И вдруг из телефонного разговора с Паваном я узнаю, что на первом этаже их дома строится клиника для Павана. А это означает, что ни о какой работе на юге Дели, а стало быть, и об отдельном жилье не может быть и речи… Я, конечно, поначалу расстроилась немного, но потом решила – ну что ж, чему быть – того не миновать, тем более иметь собственную клинику для врача куда престижнее, чем работать в чужой больнице…