Юлия Шилова. Его звали Бог, или История моей жизни

   – Что?! – уставилась я на него безумным взглядом.
   – Что слышала. Если мне вздумается, я могу тебя сдать ментам.
   – Хорош стукача из себя строить. У тебя-то тоже рыльце в пушку. Какого черта ты делал на чердаке, имея при себе столько оружия?!
   – А это уже не твоего ума дело. Дергай отсюда, поняла! Охломонка седая! Тебя первый же пост остановит и в ментовку заберет! На тебя розыск объявили, милочка.
   – Ты меня выгоняешь?
   – Выгоняю. Топай отсюда, пока не пристрелил. Надоела со своими дурацкими вопросами.
   Я встала, достала из кармана резинку и собрала волосы в пучок. С тоской посмотрела на испачканную футболку:
   – Хорошо, я уйду. Только дай мне какую-нибудь майку, что ли. Я не могу идти в таком виде.
   – Как это, дай?! Она, между прочим, денег стоит.
   – Тогда продай.
   – Сто баксов.
   – Ты что, с ума сошел, что ли?! С чего ты взял, что твоя дерьмовая майка стоит сто баксов?!
   – Дерьмовая, не дерьмовая, а за сто баксов одну продам.
   – Пользуешься тем, что до магазина я не дойду. У меня, к сожалению, нет выбора.
   – Гони сто баксов, получишь чистую вещь. Спортивные штаны – триста баксов.
   – Я не выношу спортивные штаны.
   – Смотри, как знаешь. На джинсах, прямо у кармана, пятно крови.
   Я посмотрела на джинсы. В самом деле, у кармана красовалось довольно большое пятно. Если прикрыть футболкой, будет незаметно, но все же в моей ситуации лучше с таким не ходить. Я достала кошелек, отсчитала четыреста баксов и протянула их этому жмоту:
   – На, подавись.
   Он никак не отреагировал на мои слова. Подошел к шкафу, достал черную выгоревшую футболку, старые заношенные спортивные треники и протянул мне:
   – Как раз на четыреста баксов потянет.
   Я взяла шмотье и вышла в другую комнату. Разглядывая это барахло, я поморщилась, но делать нечего, и я стянула джинсы. Услышав смешок, я обернулась и увидела Павла, стоящего на пороге.
   – Между прочим, подглядывать нехорошо.
   – А я и не подглядывал. Я же не прячусь, а просто интересуюсь. Фигурка у тебя, как у манекенщицы. Если бы не седая башка, то можно сказать, что ты красивая баба.
   – Что, понравилась?
   – Больно надо. Ты вообще не в моем вкусе.
   – Ты тоже не особо мне симпатичен.
   Я сморщилась и ехидно произнесла:
   – В хорошее время никогда бы не надела такие паршивые шмотки, а уж тем более не потратила бы на них сумасшедшую сумму денег.
   – А когда у тебя были хорошие времена?
   – Были. Не всегда же я с седой головой ходила.
   Вытащив из кармана джинсов бумажник, я положила его в карман спортивных штанов. Я старалась не смотреть на Павла.
   – Знаешь, на кого ты сейчас похожа? – не унимался тот.
   – Не знаю и знать не хочу, – сказала я и натянула на глаза кепку.
   – На дачницу-огородницу. Хочешь, дам тебе тяпку, чтобы правдоподобнее было. Тогда ни один постовой не остановит.
   – Пошел ты со своей тяпкой!
   Я дошла до калитки и оглянулась на Павла.
   – Тебе хоть есть куда идти? – весело спросил он.
   – Не знаю. Не пойму, почему ты так радуешься?
   – А что мне не радоваться. Продал старье за четыреста баксов. Пустячок, но приятно. Не каждый день может так подфортить. Не забывай, что ты в розыске. Домой тебе нельзя, да и к родителям тоже.
   – За это не волнуйся, торгаш!
   Открыв калитку, я медленно шла по проселочной дороге. Чудовищное дело, но идти-то мне действительно некуда. Ведь у меня в последнее время и знакомых-то не было. Я имею в виду тех знакомых, к которым можно прийти и честно рассказать о своей беде. Возвращаться в съемную квартиру тоже страшно.
   Вдруг хозяйка смотрела «Криминал» и уже меня опознала. Не мудрено, что там меня может ждать засада. Страшно остаться одной и понять, что ты никому не нужна. У меня даже нет ни одной подруги! Я дошла до опушки леса и остановилась. Нет, наверное, все-таки лучше вернуться обратно. Опустив голову, я поплелась назад.
   На крыльце сидел Павел с бутылкой пива в руках. В зубах у него торчала сигарета.
   – Мне некуда идти, – сказала я еле слышно.
   – Я так и понял.
   – Почему ты меня не остановил?
   – Зачем? Я знал, что ты вернешься.
   – Ты всегда такой самоуверенный?
   – Всегда.
   – Да? А мне каждую минуту казалось, что я услышу, как кричат: “Жанна, Жанна, стой!” Оглянусь и увижу тебя.
   – Не дождешься! – ухмыльнулся Павел.
   – Скотина, гад! – не выдержала я, подняла с земли камень и запульнула им в Павла.
   Он успел нагнуться, и камень пролетел в нескольких сантиметрах от его головы. С треском ударившись о косяк, он упал на землю, оставив небольшую вмятину.
   – А вот этого не стоило делать.
   Мой новый знакомый злобно посмотрел на меня и, не сказав ни слова, пошел в дом. Постояв еще пару минут на крыльце, я зашла следом. Этот противный тип сидел с блокнотом и что-то рисовал. Я заглянула в блокнот и увидела какие-то непонятные схемы. Паша не выдержал и захлопнул блокнот прямо перед моим носом.
   – Послушай, когда наконец ты уберешься отсюда?!
   – Я хочу есть.
   – Я тоже. Картошка в мешке. В холодильнике есть мясо. Можешь чего-нибудь приготовить.
   – Вот еще, а почему я должна тебе готовить?
   – Ты хочешь, чтобы это сделал я?
   – А почему бы и нет?
   – Тогда это будет стоить денег. Сто баксов – и ты увидишь на столе прекрасный ужин. Ну как, седая твоя башка?
   – Пошел ты! За сто баксов я могу поесть в приличном ресторане, а не в этой убогой берлоге, тем более с таким неприятным типом, как ты.
   Я достала мясо из холодильника и принялась резать его на кусочки. Павел ухмыльнулся, раскрыл свой блокнот и погрузился в чертежи. Приготовление пищи заняло часа полтора, при этом мы не перемолвились даже словом. Все это время я пыталась составить план дальнейших действий.
   В конце концов я не выдержала и первая нарушила молчание:
   – Послушай, в твоем чулане я совершенно потеряла счет времени. Мы сейчас будем ужинать или обедать?
   – Ужинать.
   – Понятно. Ну что ж, можешь садиться за стол. Ужин готов.
   – Хочешь, чтобы я оценил твои кулинарные способности?
   – Еще чего не хватало! Я же не невеста на выданье!
   Павел подошел к столу и с любопытством приподнял крышку кастрюли.
   – Не трогай! – Я хлопнула его по руке. – Сейчас разложу по тарелкам.
   Павел достал свою большую кожаную сумку и извлек из нее бутылку греческого коньяка.
   – Будешь?
   – Можно, – вяло ответила я.
   – А что такая недовольная? Я же тебе не водку предлагаю.
   – Водка тоже разная бывает. Иногда я могу пригубить грамм сто «Финляндии» или «Юрия Долгорукого». А из коньяков я предпочитаю «Хеннесси». Это тебе так, на будущее.
   – Губа не дура, – обиделся Паша и поставил свою бутылку на стол.
   Я аккуратно разложила приготовленную пищу по тарелкам и вытащила из настенного шкафчика рюмки. Паша разлил коньяк и с интересом посмотрел на меня.
   – За что пьем? – прищурился он.
   – Ни за что, а за кого.
   – За кого пьем?
   – За меня, конечно. Не за тебя же, – улыбнулась я и подняла рюмку.
   Павел принялся поглощать пищу, не забывая при этом разливать коньяк.
   – Вкусно? – поинтересовалась я.
   – Да так, средней паршивости.
   – Врешь! Что ж ты тогда за обе щеки уплетаешь?
   – Это так, с голодухи.
   – С голодухи, говоришь! Смотри, добавки не получишь!
   Когда в тарелке Павла стало пусто, он посмотрел на меня хитрыми глазами и жалобно протянул:
   – Добавки можно?
   – Потому что с голодухи или потому что вкусно?
   – Вкусно.
   – Тогда можно. – Я положила полную тарелку и поставила перед Павлом.
   – Спасибо.
   – На здоровье.
   Павел пошел по направлению к сумке и достал вторую бутылку коньяка.
   – Будешь?
   – Буду, конечно. Наливай, а то у меня голова по швам трещит от такого количества мыслей.
   – Да уж, тебе есть над чем подумать. Послушай, а зачем ты грохнула своего любовника?
   – Я никого не убивала. Меня подставили.
   – Интересно, каким способом?
   – Самым обыкновенным. Я зашла в квартиру, а там уже лежал труп. Подошла к окну, смотрю – едет милиция. Кругом мои отпечатки пальцев. Я, кажется, понимаю, почему меня считают виновной…
   – Почему?
   – Со страха я выронила пистолет Матвея и совсем про него забыла. Скорее всего, его нашли рядом с трупом. Пистолет зарегистрирован на имя Виноградова.
   Хотя в блондинчика не стреляли, а резали ножом, все равно брошенный пистолет – очень веская улика. Дура, я совсем забыла про оружие!
   – А кто такой Матвей?
   – Мой муж.
   – Ах, а ты у нас, оказывается, еще и замужем! Так где же сейчас твой благоверный, когда ты попала в столь неприятную ситуацию?
   – Он ничем не может мне помочь.
   – Почему?
   – Потому что он мертв!
   – Извини. Я не хотел тебя обидеть.
   – Мне кажется, что меня уже вообще невозможно обидеть.
   Я встала из-за стола и направилась к выходу. Сев на крыльцо, обняла колени руками и задумалась. Павел вышел следом и сел рядом.
   – Если хочешь выговориться, то я могу тебя выслушать.
   – Вот еще, нашел дуру! Ты ударил меня по шее, продержал в чулане, развел на четыреста баксов, грозишься сдать ментам! После всего этого ты хочешь вызвать меня на доверительную беседу – черта с два!
   – Как знаешь.
   – У тебя переночевать можно?
   – Не боишься? А вдруг я сдам тебя ментам?
   – Зачем? За меня же вознаграждение все равно не дадут.
   – А может, просто так – возьму и сдам.
   – Не вижу смысла. У меня сложилось впечатление, что ты сам с милицией не дружишь.
   – С чего ты взяла?
   – Посмотрела на твой арсенал и пришла к выводу. Так ты не ответил на мой вопрос – у тебя можно переночевать?
   – Можно, только в чулане.
   – Ты что, совсем идиот, там же крысы!
   – Ты меня спросила, а я ответил. Оставайся, ночуй, но только в чулане.
   – Да пошел ты на хрен! Придурок!
   Я встала и направилась к калитке.
   – Ты далеко собралась?
   – Куда угодно, только подальше от этого сумасшедшего дома!
   Я решила выйти на трассу и поймать попутку. Пошел к черту этот придурок, возомнил о себе бог знает что! Такой может пристрелить или в ментовку сдать.
   – Жанна! Жанна, стой!
   Обернувшись, я увидела Павла.
   – Я хочу, чтобы ты вернулась обратно.
   – Для чего? Для того, чтобы лечь в чулане?
   – Ты можешь лечь в спальне.