– Даша, не говори ерунды. Это очень богатая и влиятельная семья с мощными корнями и традициями. В ней нет и не может быть простых парней. Я тебя заверяю, что ни я, ни моя мать не имеют к этой семье даже малейшего отношения. Все это твои фантазии.
– И все же если мои догадки реальны, то ты можешь претендовать на половину наследства.
– Дашутка, моя мама очень порядочная женщина. Всю свою сознательную жизнь она любила только одного мужчину, и никаких президентов компаний она даже не знала. Мама познакомилась с моим отцом еще в школе – они десять лет проучились в одном классе. Он носил ее портфель и писал ей красивые стихи. Затем он пошел в армию, и она честно прождала его два года, каждый день посылая ему по одному письму с признанием в бесконечной любви. После армии они сразу сыграли шумную свадьбу и зажили так счастливо, что, глядя на их отношения, сразу хочется верить в искренние и настоящие чувства. Я – дитя настоящей любви. Но только любви между моей мамой и моим отцом.
Я говорила… Говорила и говорила… Я умолчала только о том, что моя мама всю свою жизнь любила отца, который постоянно от нее уходил, а затем приходил вновь, и она его принимала. Они всегда создавали иллюзию счастливой семьи, но то, что было в этой семье на самом деле, известно одной мне. Папа тоже любил маму, но как-то по-своему. Он всегда возвращался к ней после связей с другими женщинами и говорил о том, как сильно он ее любит. Этого я не могла рассказать Дарье, потому что это было нашей маленькой семейной тайной, которую я не хотела выносить на суд других людей.
– Ты в этом уверена?
– В чем?
– В том, что американцу в жизни твоей мамы не было места.
– На все двести процентов. Своими подозрениями ты даже как-то оскорбляешь любовь моих родителей. Моя мама – правильная, порядочная женщина, для которой существовал только один мужчина – мой папа.
– Извини. Я ни в коем случае не хотела тебя обидеть. Просто очень жаль…
– Почему жаль-то? Что у меня любящие мать и отец? Правда, папы уже два года как нет на этом свете, но для мамы он всегда будет жив, и она любит его, как прежде.
– Жаль, что ты не можешь оттяпать хотя бы маленький кусочек наследства.
– Ой, Даша, не пори чушь! Каким боком я могу оттяпать то, к чему не имею отношения?
– Но она-то, Вероника эта, хоть поверила, что ты не звонила ей с угрозами и не писала никаких писем?
– Мне кажется, это не очень ее волновало. Она собралась в Турцию, а все остальное ее мало интересует.
Дарья вздохнула и нервно забила пальцами по крышке стола:
– И что ты решила?
– Я решила, что Вероника сумасшедшая. Мы с ней не настолько похожи, чтобы я могла выдавать себя за нее. Если ее тетя заподозрит неладное, ты только представь, что будет тогда… И вообще, пусть она знает, что если она и купила Игоря, то это вовсе не значит, что она может купить меня тоже.
– Браво! – захлопала в ладоши Даша. – Красиво сказано! Но совсем не актуально для нашего времени. Твоя речь впечатлила бы кого угодно, но только в советские времена, а сейчас она кажется какой-то бестолковой и даже, если хочешь знать, глупой. Кому и что ты хочешь доказать своей неподкупностью?
– Я никому и ничего не хочу доказывать. Эта девушка увела у меня моего любимого человека. В конце концов, она причинила мне сильную душевную боль, а теперь она хочет, чтобы я сделала ей одолжение. Да что она вообще о себе возомнила?! Она считает, что может врываться в чужую жизнь и играть судьбами людей так, как ей хочется? Черта с два!
– Люся, во-первых, она у тебя никого не уводила. Мужик по своей природе кобель, но против воли его никто и никуда не уведет. Он уводится сам, по-своему собственному желанию. Так вот, если он дает себя увести, то грош цена такому мужику. Пусть катится ко всем чертям! А во-вторых, не каждый раз тебе предлагают машину за две недели лежания на диване под видом больной девушки. Это же не в шахте уголь таскать. Ты зря отметаешь предложение Вероники. Оно очень даже коммерчески выгодное.
– Ты считаешь, что я должна согласиться? – удивленно спросила я.
Признаться честно, меня очень удивила позиция Дарьи. Я думала, что она будет со мной солидарна и поддержит меня в моем решении не принимать никаких нелепых предложений от сумасшедшей невесты моего бывшего возлюбленного. Но как только Даша услышала про автомобиль, у нее загорелись глаза, а на лице появился такой интерес, словно автомобиль предложили ей, а не мне.
– А тут и нечего думать! – тут же выпалила она. – Пусть эта американо-русская идиотка катит в свою Турцию, а через две недели подгонит тебе тачку. Что тебе, своего заграничного паспорта, что ли, жалко?
– Да дело не в паспорте…
– А в чем же?
– Дело в чувстве собственного достоинства! – совершенно искренне заявила я, ощутив, как вспыхнули огнем мои щеки.
– Да при чем тут чувство собственного достоинства?! – тоже искренне возмутилась Даша. – Никто на него и не посягает. Оставь его при себе. Я бы согласилась, не раздумывая ни минуты. В наше время черта с два кто-нибудь так просто машину подарит.
– Ты бы согласилась?
– С лету. Да только никто и ничего мне не предлагает, поэтому приходится самой копить на будущее авто, собирая по крохам.
– А я на это не пойду. Я вообще ничего больше не хочу слышать и знать ни об Игоре, ни о его невесте. И даже если им будут поступать какие-либо звонки и письма от моего имени, то мне это глубоко безразлично и совершенно неинтересно. Если кому-то хочется мне насолить, то мне это по барабану. Я живу своей жизнью, а до чужой мне нет никакого дела. Мне совершенно наплевать на Игоря, но и дамский каприз его невесты я выполнять не буду. Не на ту она нарвалась! Даже за новенькое авто.
– Конечно, мы люди гордые… Мы можем хлеб есть и водой запивать… Нам чужого не надо… – язвительно произнесла Даша и одарила меня разочарованным взглядом.
– Что касается хлеба и воды, то мы на этот хлеб можем совершенно спокойно красной икры намазать и без посторонней помощи. А насчет авто разговор окончен.
Для убедительности я полезла в сумочку, достала листок с номером телефона Вероники и демонстративно его разорвала, выкинув клочки в пепельницу.
– Что это? – поинтересовалась, наблюдая за моими действиями, Даша.
– Это номер ее телефона.
– Ты уверена, что он тебе больше не пригодится?
– Вполне.
– Как знаешь.
Мне показалось, что своим решением я очень сильно расстроила Дашу, которая уже мысленно представила, как мы с ней гоняем по улицам города на новеньком автомобиле. Но я приняла свое собственное решение и не хотела от него отступать.
– Даша, если я так поступаю, значит, мне это нужно. Ну жила же я как-то без автомобиля и еще поживу.
– Тоже верно. – Даша грустно улыбнулась. – Эх, и почему эту авантюру предложили именно тебе? Почему Вероника не пришла ко мне? Была бы я на нее хоть капельку похожа… Да ладно. Что не наше, о том и жалеть незачем. Ты послала письмо своему новому знакомому?
– Николаю?
– Ему, родному.
– Послала.
– Это самое главное. У тебя Николай теперь есть, а все остальное не важно. Можно сказать, что ты теперь у нас при мужике. Два года пролетят незаметно.
Посмотрев на Дарью крайне удивленно, я потрогала ее лоб:
– Послушай, а у тебя, случайно, температуры нет?
– Случайно нет, – обиженно надула губы Дарья и убрала мою руку со своего лба.
– Ты не обижайся. Просто этот Николай не имеет для меня особого значения. Ну, послала письмо и послала. Я не верю в нормальные отношения между людьми по переписке. А тем более с теми, кто сидит за колючей проволокой. Я твердо знаю одно: в такой игре один строит миражи, а другой помогает ему их строить, при этом используя его на полную катушку.
– Зря ты так думаешь. Я же жду человека, который сейчас находится за колючей проволокой.
– Ой, Даша, дай бог, чтобы он оказался тем, кто тебе нужен.
– А я считаю, что мне повезло. Не знаю, кто там кого использует, но уверена, что мы нашли друг друга. Ему тридцать пять лет. Он очень красив и талантлив. Он художник и пишет просто потрясающие картины. Закончил театральный институт, но решил, что быть неперспективным актером хуже, чем успешным художником. Его картины хорошо продавались, и именно этим он зарабатывал себе на жизнь. У него была своя мастерская в центре Москвы.
– Если он так талантлив и знаменит, то каким образом оказался за решеткой?
– Беда никогда не приходит одна. Все рухнуло в одночасье. Сгорела его мастерская. Любимая ушла к другому, а его картины перестали кого-либо интересовать. Он стал получать за них сущие гроши, на которые тяжело прожить самому, не то что строить семью. А ведь ему уже тридцать пять лет. Это не так много, но и не мало. Человек в тридцать пять лет должен состояться, а у него все рухнуло. У него началась депрессия, из которой он попытался выбраться собственными силами. Для того чтобы вернуть любимую и заработать денег, ему пришлось пойти на преступление, за которое он и был осужден.
– Он что, кого-то ограбил?
– Да. Теперь он уже все понял и все осознал. Он понял, что если любимая ушла к другому, то из-за этого незачем идти на преступление и уж тем более незачем ее возвращать. Он понял, что из любой депрессии можно выбраться достойным образом и всегда можно начать все сначала.
Как только Дарья замолчала, я взяла ее руку в свою и осторожно спросила:
– Даша, а ты уверена, что этот художник – твоя судьба?
– Конечно! – восторженно ответила та.
– Послушай, но он же рецидивист. Грабитель! Вот освободится… и что ты будешь с ним делать? Человек, решившийся на такое, не может быть порядочным!
– Ну, зачем ты так сразу… Мы же любим друг друга, а это значит, что нас не пугают никакие трудности. Устроится работать. И не обязательно актером или художником. Если мужик не лодырь и хочет прокормить семью, то он обязательно найдет дело. А уж если ему хочется заниматься творчеством, то пусть рисует в свободное от работы время. А я буду его вдохновлять. Я буду его музой.
– Ой, Даша, а ты не боишься?
– Чего именно?
– Связывать свою жизнь с уголовником. Все-таки у тебя дочка маленькая.
– Он уголовник, только пока сидит, а когда выйдет на свободу, то станет такой же, как все. Люся, да ты пойми: любой человек может оступиться. Сейчас жизнь такая собачья! Не своруешь – не проживешь. Если человек попал за решетку, это не означает, что на нем нужно ставить крест. Не все так просто. Человеку нужно дать шанс на нормальную и достойную жизнь. А что касается моей дочки… Поживем – увидим. Быть может, он станет для нее хорошим отцом. Что ни говори, а человек он спокойный. Я это чувствую, а мои предчувствия еще никогда меня не подводили.
Этой ночью я очень плохо спала, потому что меня бил озноб. Встав с кровати, я тут же укуталась в цветастый плед, заварила себе чаю с мятой и села рядом с окном, пытаясь всмотреться в темноту улицы. От мятного чая наступила приятная успокоенность, которая заставила меня лечь обратно в кровать. Но сон не шел – я то бездумно таращила глаза, то проваливалась в нездоровое забытье.
С трудом дождавшись утра, я кинула в сумку несколько сменных вещей, надела джинсы, вязаную кофточку и спустилась к служебной машине, которую прислал к моему дому шеф. Поздоровавшись с водителем, я бросила сумку на соседнее сиденье и тут же спросила:
– Сережа, а мы сейчас за Олегом Глебовичем заедем?
– Шеф уже там.
– А когда он успел?
– Я его вчера вечером отвез. А тебя он велел привезти утром.
– Никак не могу понять: зачем я ему сдалась? У меня в офисе работы полно.
– Может, ему на даче некому кофе заваривать, – ухмыльнулся Сережа.
– Не смешно. У него домработница есть.
– Да это я так. Неудачно пошутил. Хозяин – барин. Он нам говорит, а мы выполняем. На сколько он тебя завербовал?
– На два дня.
– Нормально. У него дача роскошная. Участок сосновый. Подышишь свежим воздухом, от Москвы отдохнешь.
– Да как же я отдохну, если он собрался меня у себя на даче за компьютер посадить? Вот думаю: почему он меня из офиса дернул? Такое впечатление, что это самодурство какое-то. Другими словами я это объяснить не могу.
– А может, он без тебя не может? Что, если ему нужно тебя лицезреть, тогда и отдых у него пройдет более полноценно?
– Бред какой-то.
Мы подъехали к роскошной даче, окруженной соснами. Сергей нажал на сигнал, сообщая хозяину, что мы приехали.
– Ох, красота! – восторженно произнес он. – Если бы Олег Глебович мне командировку на свою дачу выписал, я бы от нее не отказался. Когда еще побываешь в таком красивом и живописном месте!
Прихватив сумку и помахав водителю рукой, я поспешила к своему шефу, который вышел меня встречать в длинном банном халате. Этот халат смутил меня и заставил насторожиться.
– Здравствуй, Люсенька. Как доехала?
– Спасибо, неплохо. А вы, я смотрю, только проснулись?
Шеф запахнул слегка разъехавшиеся полы халата и сунул в рот свою неизменную трубку.
– Люсенька, я только что из бассейна, принял холодный душ. Настроение просто отличное! Мне даже показалось, что я помолодел лет эдак на двадцать.
– Вот видите, отдых идет вам на пользу.
Зайдя в дом, я оглядела его чрезмерно роскошное убранство и спросила растерянно:
– А где я могу приступить к работе?
– К какой работе? – явно не понял меня мой шеф.
– Мне нужен компьютер. Я должна напечатать целую кучу документов. Они нужны к понедельнику.
– До понедельника еще есть время.
– У меня слишком большой объем работы. Если я его не выполню, то получу нагоняй от вас, а мне бы этого не хотелось.
– Ты хочешь приступить к своим обязанностям прямо сейчас?
– Да, конечно. Если бы я была в своем офисе, то мой рабочий день уже начался бы пару часов назад.
– Так занимай мой кабинет. Надеюсь, тебе будет удобно.
Расположившись в кабинете своего шефа, я принялась осваивать чужой компьютер и раздумывать над тем, зачем шефу понадобилось мое присутствие на даче, ведь все, что я сейчас делала, я бы смогла совершенно спокойно и более проворно сделать на своем месте в приемной. Не найдя ответа на свой вопрос, я принялась стучать по клавишам компьютера и печатать необходимый текст. После двух часов моей напряженной работы в кабинет зашел шеф и поставил передо мной чашечку кофе. От неожиданности я даже рот раскрыла и растерянно уставилась на своего начальника.
– Устала? – заботливо спросил он и в который раз поправил полы халата.
– Олег Глебович, да вы что?
– Ничего. Кофе тебе принес.
– Вы, мне?!
– Попей горяченького. Я, конечно, не умею варить кофе так, как это делаешь ты. Но все же… отведай теперь ты произведение моего искусства. Я старался.
– Вы сами сварили мне кофе?
– Сам, – расплылся в улыбке шеф. – Вот этими руками.
– А где же ваша домработница?
– Я ее отпустил. Она попросила пару выходных. У нее там что-то с ребенком случилось.
– Вы хотите сказать, что мы с вами на даче одни?
– Да.
Я оторопела. Значит, шеф специально заманил меня на свою дачу… Скоро он начнет настойчиво предлагать мне свои тело и постель, а получив отказ, затаит лютую злобу и станет намекать на увольнение, ведь сколько раз он мне рассказывал о толпах красавиц, желающих попасть на мое место и готовых на все ради любимого начальника.
Отодвинув кофе, я решительно встала и с вызовом посмотрела в глаза своему шефу.
– Олег Глебович, что все это значит?
– В смысле? – не понял меня шеф.
– Зачем вы попросили меня приехать?
– Для того, чтобы работать…
– Меня не устраивает этот ответ.
– А что бы ты хотела от меня услышать?
– Я бы хотела, чтобы вы прояснили ситуацию. Я люблю ясность. Особенно когда одна нахожусь с начальником на его даче.
Глава 6
– И все же если мои догадки реальны, то ты можешь претендовать на половину наследства.
– Дашутка, моя мама очень порядочная женщина. Всю свою сознательную жизнь она любила только одного мужчину, и никаких президентов компаний она даже не знала. Мама познакомилась с моим отцом еще в школе – они десять лет проучились в одном классе. Он носил ее портфель и писал ей красивые стихи. Затем он пошел в армию, и она честно прождала его два года, каждый день посылая ему по одному письму с признанием в бесконечной любви. После армии они сразу сыграли шумную свадьбу и зажили так счастливо, что, глядя на их отношения, сразу хочется верить в искренние и настоящие чувства. Я – дитя настоящей любви. Но только любви между моей мамой и моим отцом.
Я говорила… Говорила и говорила… Я умолчала только о том, что моя мама всю свою жизнь любила отца, который постоянно от нее уходил, а затем приходил вновь, и она его принимала. Они всегда создавали иллюзию счастливой семьи, но то, что было в этой семье на самом деле, известно одной мне. Папа тоже любил маму, но как-то по-своему. Он всегда возвращался к ней после связей с другими женщинами и говорил о том, как сильно он ее любит. Этого я не могла рассказать Дарье, потому что это было нашей маленькой семейной тайной, которую я не хотела выносить на суд других людей.
– Ты в этом уверена?
– В чем?
– В том, что американцу в жизни твоей мамы не было места.
– На все двести процентов. Своими подозрениями ты даже как-то оскорбляешь любовь моих родителей. Моя мама – правильная, порядочная женщина, для которой существовал только один мужчина – мой папа.
– Извини. Я ни в коем случае не хотела тебя обидеть. Просто очень жаль…
– Почему жаль-то? Что у меня любящие мать и отец? Правда, папы уже два года как нет на этом свете, но для мамы он всегда будет жив, и она любит его, как прежде.
– Жаль, что ты не можешь оттяпать хотя бы маленький кусочек наследства.
– Ой, Даша, не пори чушь! Каким боком я могу оттяпать то, к чему не имею отношения?
– Но она-то, Вероника эта, хоть поверила, что ты не звонила ей с угрозами и не писала никаких писем?
– Мне кажется, это не очень ее волновало. Она собралась в Турцию, а все остальное ее мало интересует.
Дарья вздохнула и нервно забила пальцами по крышке стола:
– И что ты решила?
– Я решила, что Вероника сумасшедшая. Мы с ней не настолько похожи, чтобы я могла выдавать себя за нее. Если ее тетя заподозрит неладное, ты только представь, что будет тогда… И вообще, пусть она знает, что если она и купила Игоря, то это вовсе не значит, что она может купить меня тоже.
– Браво! – захлопала в ладоши Даша. – Красиво сказано! Но совсем не актуально для нашего времени. Твоя речь впечатлила бы кого угодно, но только в советские времена, а сейчас она кажется какой-то бестолковой и даже, если хочешь знать, глупой. Кому и что ты хочешь доказать своей неподкупностью?
– Я никому и ничего не хочу доказывать. Эта девушка увела у меня моего любимого человека. В конце концов, она причинила мне сильную душевную боль, а теперь она хочет, чтобы я сделала ей одолжение. Да что она вообще о себе возомнила?! Она считает, что может врываться в чужую жизнь и играть судьбами людей так, как ей хочется? Черта с два!
– Люся, во-первых, она у тебя никого не уводила. Мужик по своей природе кобель, но против воли его никто и никуда не уведет. Он уводится сам, по-своему собственному желанию. Так вот, если он дает себя увести, то грош цена такому мужику. Пусть катится ко всем чертям! А во-вторых, не каждый раз тебе предлагают машину за две недели лежания на диване под видом больной девушки. Это же не в шахте уголь таскать. Ты зря отметаешь предложение Вероники. Оно очень даже коммерчески выгодное.
– Ты считаешь, что я должна согласиться? – удивленно спросила я.
Признаться честно, меня очень удивила позиция Дарьи. Я думала, что она будет со мной солидарна и поддержит меня в моем решении не принимать никаких нелепых предложений от сумасшедшей невесты моего бывшего возлюбленного. Но как только Даша услышала про автомобиль, у нее загорелись глаза, а на лице появился такой интерес, словно автомобиль предложили ей, а не мне.
– А тут и нечего думать! – тут же выпалила она. – Пусть эта американо-русская идиотка катит в свою Турцию, а через две недели подгонит тебе тачку. Что тебе, своего заграничного паспорта, что ли, жалко?
– Да дело не в паспорте…
– А в чем же?
– Дело в чувстве собственного достоинства! – совершенно искренне заявила я, ощутив, как вспыхнули огнем мои щеки.
– Да при чем тут чувство собственного достоинства?! – тоже искренне возмутилась Даша. – Никто на него и не посягает. Оставь его при себе. Я бы согласилась, не раздумывая ни минуты. В наше время черта с два кто-нибудь так просто машину подарит.
– Ты бы согласилась?
– С лету. Да только никто и ничего мне не предлагает, поэтому приходится самой копить на будущее авто, собирая по крохам.
– А я на это не пойду. Я вообще ничего больше не хочу слышать и знать ни об Игоре, ни о его невесте. И даже если им будут поступать какие-либо звонки и письма от моего имени, то мне это глубоко безразлично и совершенно неинтересно. Если кому-то хочется мне насолить, то мне это по барабану. Я живу своей жизнью, а до чужой мне нет никакого дела. Мне совершенно наплевать на Игоря, но и дамский каприз его невесты я выполнять не буду. Не на ту она нарвалась! Даже за новенькое авто.
– Конечно, мы люди гордые… Мы можем хлеб есть и водой запивать… Нам чужого не надо… – язвительно произнесла Даша и одарила меня разочарованным взглядом.
– Что касается хлеба и воды, то мы на этот хлеб можем совершенно спокойно красной икры намазать и без посторонней помощи. А насчет авто разговор окончен.
Для убедительности я полезла в сумочку, достала листок с номером телефона Вероники и демонстративно его разорвала, выкинув клочки в пепельницу.
– Что это? – поинтересовалась, наблюдая за моими действиями, Даша.
– Это номер ее телефона.
– Ты уверена, что он тебе больше не пригодится?
– Вполне.
– Как знаешь.
Мне показалось, что своим решением я очень сильно расстроила Дашу, которая уже мысленно представила, как мы с ней гоняем по улицам города на новеньком автомобиле. Но я приняла свое собственное решение и не хотела от него отступать.
– Даша, если я так поступаю, значит, мне это нужно. Ну жила же я как-то без автомобиля и еще поживу.
– Тоже верно. – Даша грустно улыбнулась. – Эх, и почему эту авантюру предложили именно тебе? Почему Вероника не пришла ко мне? Была бы я на нее хоть капельку похожа… Да ладно. Что не наше, о том и жалеть незачем. Ты послала письмо своему новому знакомому?
– Николаю?
– Ему, родному.
– Послала.
– Это самое главное. У тебя Николай теперь есть, а все остальное не важно. Можно сказать, что ты теперь у нас при мужике. Два года пролетят незаметно.
Посмотрев на Дарью крайне удивленно, я потрогала ее лоб:
– Послушай, а у тебя, случайно, температуры нет?
– Случайно нет, – обиженно надула губы Дарья и убрала мою руку со своего лба.
– Ты не обижайся. Просто этот Николай не имеет для меня особого значения. Ну, послала письмо и послала. Я не верю в нормальные отношения между людьми по переписке. А тем более с теми, кто сидит за колючей проволокой. Я твердо знаю одно: в такой игре один строит миражи, а другой помогает ему их строить, при этом используя его на полную катушку.
– Зря ты так думаешь. Я же жду человека, который сейчас находится за колючей проволокой.
– Ой, Даша, дай бог, чтобы он оказался тем, кто тебе нужен.
– А я считаю, что мне повезло. Не знаю, кто там кого использует, но уверена, что мы нашли друг друга. Ему тридцать пять лет. Он очень красив и талантлив. Он художник и пишет просто потрясающие картины. Закончил театральный институт, но решил, что быть неперспективным актером хуже, чем успешным художником. Его картины хорошо продавались, и именно этим он зарабатывал себе на жизнь. У него была своя мастерская в центре Москвы.
– Если он так талантлив и знаменит, то каким образом оказался за решеткой?
– Беда никогда не приходит одна. Все рухнуло в одночасье. Сгорела его мастерская. Любимая ушла к другому, а его картины перестали кого-либо интересовать. Он стал получать за них сущие гроши, на которые тяжело прожить самому, не то что строить семью. А ведь ему уже тридцать пять лет. Это не так много, но и не мало. Человек в тридцать пять лет должен состояться, а у него все рухнуло. У него началась депрессия, из которой он попытался выбраться собственными силами. Для того чтобы вернуть любимую и заработать денег, ему пришлось пойти на преступление, за которое он и был осужден.
– Он что, кого-то ограбил?
– Да. Теперь он уже все понял и все осознал. Он понял, что если любимая ушла к другому, то из-за этого незачем идти на преступление и уж тем более незачем ее возвращать. Он понял, что из любой депрессии можно выбраться достойным образом и всегда можно начать все сначала.
Как только Дарья замолчала, я взяла ее руку в свою и осторожно спросила:
– Даша, а ты уверена, что этот художник – твоя судьба?
– Конечно! – восторженно ответила та.
– Послушай, но он же рецидивист. Грабитель! Вот освободится… и что ты будешь с ним делать? Человек, решившийся на такое, не может быть порядочным!
– Ну, зачем ты так сразу… Мы же любим друг друга, а это значит, что нас не пугают никакие трудности. Устроится работать. И не обязательно актером или художником. Если мужик не лодырь и хочет прокормить семью, то он обязательно найдет дело. А уж если ему хочется заниматься творчеством, то пусть рисует в свободное от работы время. А я буду его вдохновлять. Я буду его музой.
– Ой, Даша, а ты не боишься?
– Чего именно?
– Связывать свою жизнь с уголовником. Все-таки у тебя дочка маленькая.
– Он уголовник, только пока сидит, а когда выйдет на свободу, то станет такой же, как все. Люся, да ты пойми: любой человек может оступиться. Сейчас жизнь такая собачья! Не своруешь – не проживешь. Если человек попал за решетку, это не означает, что на нем нужно ставить крест. Не все так просто. Человеку нужно дать шанс на нормальную и достойную жизнь. А что касается моей дочки… Поживем – увидим. Быть может, он станет для нее хорошим отцом. Что ни говори, а человек он спокойный. Я это чувствую, а мои предчувствия еще никогда меня не подводили.
Этой ночью я очень плохо спала, потому что меня бил озноб. Встав с кровати, я тут же укуталась в цветастый плед, заварила себе чаю с мятой и села рядом с окном, пытаясь всмотреться в темноту улицы. От мятного чая наступила приятная успокоенность, которая заставила меня лечь обратно в кровать. Но сон не шел – я то бездумно таращила глаза, то проваливалась в нездоровое забытье.
С трудом дождавшись утра, я кинула в сумку несколько сменных вещей, надела джинсы, вязаную кофточку и спустилась к служебной машине, которую прислал к моему дому шеф. Поздоровавшись с водителем, я бросила сумку на соседнее сиденье и тут же спросила:
– Сережа, а мы сейчас за Олегом Глебовичем заедем?
– Шеф уже там.
– А когда он успел?
– Я его вчера вечером отвез. А тебя он велел привезти утром.
– Никак не могу понять: зачем я ему сдалась? У меня в офисе работы полно.
– Может, ему на даче некому кофе заваривать, – ухмыльнулся Сережа.
– Не смешно. У него домработница есть.
– Да это я так. Неудачно пошутил. Хозяин – барин. Он нам говорит, а мы выполняем. На сколько он тебя завербовал?
– На два дня.
– Нормально. У него дача роскошная. Участок сосновый. Подышишь свежим воздухом, от Москвы отдохнешь.
– Да как же я отдохну, если он собрался меня у себя на даче за компьютер посадить? Вот думаю: почему он меня из офиса дернул? Такое впечатление, что это самодурство какое-то. Другими словами я это объяснить не могу.
– А может, он без тебя не может? Что, если ему нужно тебя лицезреть, тогда и отдых у него пройдет более полноценно?
– Бред какой-то.
Мы подъехали к роскошной даче, окруженной соснами. Сергей нажал на сигнал, сообщая хозяину, что мы приехали.
– Ох, красота! – восторженно произнес он. – Если бы Олег Глебович мне командировку на свою дачу выписал, я бы от нее не отказался. Когда еще побываешь в таком красивом и живописном месте!
Прихватив сумку и помахав водителю рукой, я поспешила к своему шефу, который вышел меня встречать в длинном банном халате. Этот халат смутил меня и заставил насторожиться.
– Здравствуй, Люсенька. Как доехала?
– Спасибо, неплохо. А вы, я смотрю, только проснулись?
Шеф запахнул слегка разъехавшиеся полы халата и сунул в рот свою неизменную трубку.
– Люсенька, я только что из бассейна, принял холодный душ. Настроение просто отличное! Мне даже показалось, что я помолодел лет эдак на двадцать.
– Вот видите, отдых идет вам на пользу.
Зайдя в дом, я оглядела его чрезмерно роскошное убранство и спросила растерянно:
– А где я могу приступить к работе?
– К какой работе? – явно не понял меня мой шеф.
– Мне нужен компьютер. Я должна напечатать целую кучу документов. Они нужны к понедельнику.
– До понедельника еще есть время.
– У меня слишком большой объем работы. Если я его не выполню, то получу нагоняй от вас, а мне бы этого не хотелось.
– Ты хочешь приступить к своим обязанностям прямо сейчас?
– Да, конечно. Если бы я была в своем офисе, то мой рабочий день уже начался бы пару часов назад.
– Так занимай мой кабинет. Надеюсь, тебе будет удобно.
Расположившись в кабинете своего шефа, я принялась осваивать чужой компьютер и раздумывать над тем, зачем шефу понадобилось мое присутствие на даче, ведь все, что я сейчас делала, я бы смогла совершенно спокойно и более проворно сделать на своем месте в приемной. Не найдя ответа на свой вопрос, я принялась стучать по клавишам компьютера и печатать необходимый текст. После двух часов моей напряженной работы в кабинет зашел шеф и поставил передо мной чашечку кофе. От неожиданности я даже рот раскрыла и растерянно уставилась на своего начальника.
– Устала? – заботливо спросил он и в который раз поправил полы халата.
– Олег Глебович, да вы что?
– Ничего. Кофе тебе принес.
– Вы, мне?!
– Попей горяченького. Я, конечно, не умею варить кофе так, как это делаешь ты. Но все же… отведай теперь ты произведение моего искусства. Я старался.
– Вы сами сварили мне кофе?
– Сам, – расплылся в улыбке шеф. – Вот этими руками.
– А где же ваша домработница?
– Я ее отпустил. Она попросила пару выходных. У нее там что-то с ребенком случилось.
– Вы хотите сказать, что мы с вами на даче одни?
– Да.
Я оторопела. Значит, шеф специально заманил меня на свою дачу… Скоро он начнет настойчиво предлагать мне свои тело и постель, а получив отказ, затаит лютую злобу и станет намекать на увольнение, ведь сколько раз он мне рассказывал о толпах красавиц, желающих попасть на мое место и готовых на все ради любимого начальника.
Отодвинув кофе, я решительно встала и с вызовом посмотрела в глаза своему шефу.
– Олег Глебович, что все это значит?
– В смысле? – не понял меня шеф.
– Зачем вы попросили меня приехать?
– Для того, чтобы работать…
– Меня не устраивает этот ответ.
– А что бы ты хотела от меня услышать?
– Я бы хотела, чтобы вы прояснили ситуацию. Я люблю ясность. Особенно когда одна нахожусь с начальником на его даче.
Глава 6
Мои слова подействовали на шефа крайне негативным образом. Он сразу изменился в лице, и от его былого равнодушия не осталось даже следа. Как я и предполагала, он разозлился, хрустнул пальцами и произнес с особой ненавистью в голосе:
– Люся, я что-то не пойму. Тебе надоело у меня работать?
– Я этого не говорила.
– Тогда в чем, собственно, дело?!
– В том, что я не обязана работать у вас на даче.
Посмотрев на кипы бумаг, громоздившиеся на столе, я едва сдерживалась, чтобы не вспылить и не нагрубить стоящему передо мной шефу, который все больше и больше меня раздражал. Особенно тем, что все еще красовался передо мной в купальном халате.
– Олег Глебович, если я вас не устраиваю, вы можете меня уволить. Это никто не может вам запретить. Но у меня тоже есть кое-какие права. Я не обязана работать на вашей даче. Это не служебная командировка. Это всего лишь ваша прихоть. Мне незачем смотреть на то, как вы разгуливаете по дому в домашней одежде. Я ваша подчиненная, но это не дает вам право появляться передо мной в халате, тем более что я приехала сюда работать. – После этой гневной тирады я не опустила взгляд и с вызовом взглянула в глаза опешившему начальнику. – Я так понимаю, что уволена? Могу быть свободна?
В этот момент шеф явно сменил гнев на милость и изобразил на губах подобие улыбки. Он плюхнулся на шикарный кожаный диван и положил руку себе на грудь, на то место, где находится сердце.
– Олег Глебович, вам плохо? – Я участливо склонилась над ним.
– Да так. Немного прихватило.
– Может быть, вам принести лекарство? Где аптечка?
– Сейчас пройдет. Что-то в последнее время сердце немного пошаливает.
– Со здоровьем нельзя шутить, а с сердцем особенно. И все же скажите: где в вашем доме находится аптечка?
– Не нужно, Люсенька. Не нужно. Я не хотел тебя обидеть. Просто в последнее время у меня крупные неприятности. Вот нервы и сдают. Мне кажется, что я уже на грани. Я взял тебя на дачу, потому что твое присутствие меня успокаивает.
– Вы это серьезно?
– Я говорю совершенно искренне. Когда я на тебя смотрю, мне сразу становится спокойнее. Ты меня понимаешь?
– Я пытаюсь. С вами что-то произошло?
– Да так… В моей жизни появился человек… Я даже уже и не ждал, что он когда-нибудь объявится. Ты только представь, я не видел его ровно двадцать пять лет. Это же так много.
– Двадцать пять лет?!
– Да, Люсенька, да. Это же четверть века! Даже страшно подумать.
Сев на диван рядом с шефом, я взяла его за руку и попыталась нащупать пульс.
– У вас пульс нормальный. Вы просто слишком нервничаете. Надо пить успокоительные травки и настраивать себя только на позитив.
– Легко сказать. Тяжело настраивать себя на хорошее, когда в жизни так много дерьма.
– И все же нужно стараться.
– Я стараюсь, но у меня ничего не получается.
– У меня был очень эмоциональный отец. Он постоянно о чем-то думал, постоянно себя накручивал, страдал от любого нечаянно вылетевшего слова. В соседнем подъезде у нас жил один жилец. Отец с ним один раз из-за какого-то пустяка поругался, а затем чуть с ума не сошел от переживаний! Извелся весь, ночами не спал. Прямо на глазах постарел! Все никак не мог понять, откуда в мире так много людской зависти и злости. Мама твердила, что не стоит из-за таких мелочей бросаться в крайности. Она ему пример привела: вот ты идешь по улице, а тебя облаяла собака, но ты же не будешь вступать с ней в разборки и выяснять отношения… Точно так же нужно вести себя и с людьми. Кто-то накинулся на тебя с грубостью, так лучше пройти мимо и не обращать внимания. Нужно думать только о хорошем, а плохое отметать прочь. Отец все понимал, а поделать с собой ничего не мог. А два года назад он умер. И как вы думаете, от чего? Скончался от разрыва сердца. Сердце просто не выдержало всех его переживаний. После смерти отца я поняла, что даже переживаний должно быть в меру. Наше сердце не железное, и оно не в состоянии выдержать все наши страдания. Если я начинаю себя накручивать и чувствую, что не могу с собой совладать и остановиться, то сразу вспоминаю папу… Ой, извините, я что-то отвлеклась от темы! Заговорила о своем. Мы не договорили с вами о том мужчине, который появился через двадцать пять лет. Что он от вас хочет?
– Хочет денег. Считает, что я должен. Что я ему обязан всем, что умею.
– Это действительно так?
– Ну, совсем не так… – вновь занервничал Олег Глебович. – Я никому и ничем не обязан. Я всего в жизни добивался сам. Я трудоголик. С молодости начинал свой рабочий день тогда, когда другие люди еще спали, а заканчивал работу, когда все уже спали. Всем, что я имею, я обязан прежде всего своему трудолюбию, целеустремленности и таланту руководителя. Я вложил в свою компанию всю свою жизнь, все здоровье.
– Тогда вам и нет смысла общаться с человеком, которому вы ничем не обязаны, – сказала я, хотя мне показалось, что Олег Глебович чего-то недоговаривает.
– Люсенька, тут не все так просто. Когда-то, когда у меня за душой не было ни гроша, один человек дал мне денег. Он дал мне их на неограниченный срок. Я честно сказал, что не знаю, когда я смогу их отдать, но того человека это не отпугнуло. Он даже не обратил на мои слова внимания. Он просто сказал: вот, мол, как поднимешься, так и отдашь.
– Этот человек был вашим близким другом?
– На тот момент он действительно был моим другом.
– А это была большая сумма?
– По тем временам – и да, и нет. Десять тысяч долларов.
– Ну, для стартового капитала вполне приличная сумма.
– В общем, да. Эта сумма мне помогла и дала шанс начать свое дело.
– Наверное, тот человек был очень богат, если раздавал своим друзьям по десять тысяч долларов, не интересуясь, когда эти деньги вернутся обратно.
– Он не был богат, и он никому не раздавал свои деньги. Он дал деньги только мне. Просто они у него были, но он не знал, что с ними делать. Вернее, он не знал, куда их вложить. Он не умел. А у меня были кое-какие идеи и задумки по этому поводу, но полнейшее отсутствие хоть какого-нибудь капитала. А с пустыми карманами на одних идеях далеко не уедешь. Вот он мне и отдал свои деньги. Правда, я еще тогда заикнулся, мол, ведь я могу и прогореть, у меня может ничего не получиться, но мой друг только посмеялся. Сказал: прогоришь, так прогоришь, что же сделаешь… Кто не рискует, тот не пьет шампанское.
– Хороший у вас друг. Не каждый может так бескорыстно распоряжаться своими деньгами, тем более если у него их не очень много.
Олег Глебович пропустил мои слова мимо ушей и продолжил:
– А затем мой друг куда-то пропал.
– Как пропал?
– Нет, не в прямом смысле этого слова. Он пропал из моей жизни. Наши пути разошлись. Я слышал, что он эмигрировал со своей семьей в Израиль. А я тем временем не терял времени даром и каждый день шел к намеченной цели. Я не спал ночами, недоедал, отказывал себе в необходимом, плевал на свое здоровье и медленно, но верно выстраивал то, что видел в мечтах. Именно это я и имею на сегодняшний день. У меня все получилось. И вот спустя двадцать пять лет в моей жизни появляется человек, который все эти годы не давал о себе знать и который когда-то одолжил мне десять тысяч долларов. Кстати, было время, когда я сам пытался его найти для того, чтобы отдать долг, но все мои попытки не увенчались успехом.
– Надо же… Странно, что он про вас вспомнил.
– Я и сам не могу понять, почему он обо мне вспомнил спустя столько времени. Я даже сначала его не узнал, а когда узнал, очень обрадовался. Все-таки друг моего детства и моей шальной юности. Как-никак, столько лет не виделись… Но на его лице не было радости. А я посмеялся и сказал, что готов вернуть ему те деньги. Я даже предложил отдать не десять тысяч долларов, а двадцать, с процентами, чтобы все было по-честному, без обиды. Кстати, я мог бы вообще ничего не отдавать: прошло столько лет, и он ни разу о себе не напомнил, а кроме того, это было наше дружеское соглашение, я не писал никаких расписок и брал деньги без свидетелей. Но я считаю себя порядочным человеком, поэтому я тут же предложил вернуть ему долг.
– И что, он не согласился взять деньги?
– Он хочет иметь половину того, что имею я.
Я слегка поежилась и сморщилась от табачного дыма, который выдохнул мой шеф.
– Но это же нереально!
– Это действительно нереально. Он хочет, чтобы мы поделили все мое имущество: дачу, дом, квартиру, виллу за границей, все мои автомобили, акции и счета в банках, а также разделили мою компанию на две равные части. Он предложил второй вариант: чтобы мы опять же поделили все мое имущество и я сделал его учредителем фирмы, а затем отдавал ему каждый месяц ровно пятьдесят процентов доходов предприятия.
– А у него губа не дура… – только и смогла сказать я.
– В том-то и дело. Если он влезет в мое предприятие, то он его просто развалит.
– Люся, я что-то не пойму. Тебе надоело у меня работать?
– Я этого не говорила.
– Тогда в чем, собственно, дело?!
– В том, что я не обязана работать у вас на даче.
Посмотрев на кипы бумаг, громоздившиеся на столе, я едва сдерживалась, чтобы не вспылить и не нагрубить стоящему передо мной шефу, который все больше и больше меня раздражал. Особенно тем, что все еще красовался передо мной в купальном халате.
– Олег Глебович, если я вас не устраиваю, вы можете меня уволить. Это никто не может вам запретить. Но у меня тоже есть кое-какие права. Я не обязана работать на вашей даче. Это не служебная командировка. Это всего лишь ваша прихоть. Мне незачем смотреть на то, как вы разгуливаете по дому в домашней одежде. Я ваша подчиненная, но это не дает вам право появляться передо мной в халате, тем более что я приехала сюда работать. – После этой гневной тирады я не опустила взгляд и с вызовом взглянула в глаза опешившему начальнику. – Я так понимаю, что уволена? Могу быть свободна?
В этот момент шеф явно сменил гнев на милость и изобразил на губах подобие улыбки. Он плюхнулся на шикарный кожаный диван и положил руку себе на грудь, на то место, где находится сердце.
– Олег Глебович, вам плохо? – Я участливо склонилась над ним.
– Да так. Немного прихватило.
– Может быть, вам принести лекарство? Где аптечка?
– Сейчас пройдет. Что-то в последнее время сердце немного пошаливает.
– Со здоровьем нельзя шутить, а с сердцем особенно. И все же скажите: где в вашем доме находится аптечка?
– Не нужно, Люсенька. Не нужно. Я не хотел тебя обидеть. Просто в последнее время у меня крупные неприятности. Вот нервы и сдают. Мне кажется, что я уже на грани. Я взял тебя на дачу, потому что твое присутствие меня успокаивает.
– Вы это серьезно?
– Я говорю совершенно искренне. Когда я на тебя смотрю, мне сразу становится спокойнее. Ты меня понимаешь?
– Я пытаюсь. С вами что-то произошло?
– Да так… В моей жизни появился человек… Я даже уже и не ждал, что он когда-нибудь объявится. Ты только представь, я не видел его ровно двадцать пять лет. Это же так много.
– Двадцать пять лет?!
– Да, Люсенька, да. Это же четверть века! Даже страшно подумать.
Сев на диван рядом с шефом, я взяла его за руку и попыталась нащупать пульс.
– У вас пульс нормальный. Вы просто слишком нервничаете. Надо пить успокоительные травки и настраивать себя только на позитив.
– Легко сказать. Тяжело настраивать себя на хорошее, когда в жизни так много дерьма.
– И все же нужно стараться.
– Я стараюсь, но у меня ничего не получается.
– У меня был очень эмоциональный отец. Он постоянно о чем-то думал, постоянно себя накручивал, страдал от любого нечаянно вылетевшего слова. В соседнем подъезде у нас жил один жилец. Отец с ним один раз из-за какого-то пустяка поругался, а затем чуть с ума не сошел от переживаний! Извелся весь, ночами не спал. Прямо на глазах постарел! Все никак не мог понять, откуда в мире так много людской зависти и злости. Мама твердила, что не стоит из-за таких мелочей бросаться в крайности. Она ему пример привела: вот ты идешь по улице, а тебя облаяла собака, но ты же не будешь вступать с ней в разборки и выяснять отношения… Точно так же нужно вести себя и с людьми. Кто-то накинулся на тебя с грубостью, так лучше пройти мимо и не обращать внимания. Нужно думать только о хорошем, а плохое отметать прочь. Отец все понимал, а поделать с собой ничего не мог. А два года назад он умер. И как вы думаете, от чего? Скончался от разрыва сердца. Сердце просто не выдержало всех его переживаний. После смерти отца я поняла, что даже переживаний должно быть в меру. Наше сердце не железное, и оно не в состоянии выдержать все наши страдания. Если я начинаю себя накручивать и чувствую, что не могу с собой совладать и остановиться, то сразу вспоминаю папу… Ой, извините, я что-то отвлеклась от темы! Заговорила о своем. Мы не договорили с вами о том мужчине, который появился через двадцать пять лет. Что он от вас хочет?
– Хочет денег. Считает, что я должен. Что я ему обязан всем, что умею.
– Это действительно так?
– Ну, совсем не так… – вновь занервничал Олег Глебович. – Я никому и ничем не обязан. Я всего в жизни добивался сам. Я трудоголик. С молодости начинал свой рабочий день тогда, когда другие люди еще спали, а заканчивал работу, когда все уже спали. Всем, что я имею, я обязан прежде всего своему трудолюбию, целеустремленности и таланту руководителя. Я вложил в свою компанию всю свою жизнь, все здоровье.
– Тогда вам и нет смысла общаться с человеком, которому вы ничем не обязаны, – сказала я, хотя мне показалось, что Олег Глебович чего-то недоговаривает.
– Люсенька, тут не все так просто. Когда-то, когда у меня за душой не было ни гроша, один человек дал мне денег. Он дал мне их на неограниченный срок. Я честно сказал, что не знаю, когда я смогу их отдать, но того человека это не отпугнуло. Он даже не обратил на мои слова внимания. Он просто сказал: вот, мол, как поднимешься, так и отдашь.
– Этот человек был вашим близким другом?
– На тот момент он действительно был моим другом.
– А это была большая сумма?
– По тем временам – и да, и нет. Десять тысяч долларов.
– Ну, для стартового капитала вполне приличная сумма.
– В общем, да. Эта сумма мне помогла и дала шанс начать свое дело.
– Наверное, тот человек был очень богат, если раздавал своим друзьям по десять тысяч долларов, не интересуясь, когда эти деньги вернутся обратно.
– Он не был богат, и он никому не раздавал свои деньги. Он дал деньги только мне. Просто они у него были, но он не знал, что с ними делать. Вернее, он не знал, куда их вложить. Он не умел. А у меня были кое-какие идеи и задумки по этому поводу, но полнейшее отсутствие хоть какого-нибудь капитала. А с пустыми карманами на одних идеях далеко не уедешь. Вот он мне и отдал свои деньги. Правда, я еще тогда заикнулся, мол, ведь я могу и прогореть, у меня может ничего не получиться, но мой друг только посмеялся. Сказал: прогоришь, так прогоришь, что же сделаешь… Кто не рискует, тот не пьет шампанское.
– Хороший у вас друг. Не каждый может так бескорыстно распоряжаться своими деньгами, тем более если у него их не очень много.
Олег Глебович пропустил мои слова мимо ушей и продолжил:
– А затем мой друг куда-то пропал.
– Как пропал?
– Нет, не в прямом смысле этого слова. Он пропал из моей жизни. Наши пути разошлись. Я слышал, что он эмигрировал со своей семьей в Израиль. А я тем временем не терял времени даром и каждый день шел к намеченной цели. Я не спал ночами, недоедал, отказывал себе в необходимом, плевал на свое здоровье и медленно, но верно выстраивал то, что видел в мечтах. Именно это я и имею на сегодняшний день. У меня все получилось. И вот спустя двадцать пять лет в моей жизни появляется человек, который все эти годы не давал о себе знать и который когда-то одолжил мне десять тысяч долларов. Кстати, было время, когда я сам пытался его найти для того, чтобы отдать долг, но все мои попытки не увенчались успехом.
– Надо же… Странно, что он про вас вспомнил.
– Я и сам не могу понять, почему он обо мне вспомнил спустя столько времени. Я даже сначала его не узнал, а когда узнал, очень обрадовался. Все-таки друг моего детства и моей шальной юности. Как-никак, столько лет не виделись… Но на его лице не было радости. А я посмеялся и сказал, что готов вернуть ему те деньги. Я даже предложил отдать не десять тысяч долларов, а двадцать, с процентами, чтобы все было по-честному, без обиды. Кстати, я мог бы вообще ничего не отдавать: прошло столько лет, и он ни разу о себе не напомнил, а кроме того, это было наше дружеское соглашение, я не писал никаких расписок и брал деньги без свидетелей. Но я считаю себя порядочным человеком, поэтому я тут же предложил вернуть ему долг.
– И что, он не согласился взять деньги?
– Он хочет иметь половину того, что имею я.
Я слегка поежилась и сморщилась от табачного дыма, который выдохнул мой шеф.
– Но это же нереально!
– Это действительно нереально. Он хочет, чтобы мы поделили все мое имущество: дачу, дом, квартиру, виллу за границей, все мои автомобили, акции и счета в банках, а также разделили мою компанию на две равные части. Он предложил второй вариант: чтобы мы опять же поделили все мое имущество и я сделал его учредителем фирмы, а затем отдавал ему каждый месяц ровно пятьдесят процентов доходов предприятия.
– А у него губа не дура… – только и смогла сказать я.
– В том-то и дело. Если он влезет в мое предприятие, то он его просто развалит.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента