Страница:
– Хорошо, я буду работать как все, – выпалила я и попыталась залезть в автобус к остальным девчонкам.
Артем с силой оттолкнул меня, и я упала на землю. Натка бросилась ко мне, чтобы помочь подняться, но Артем грубо схватил ее за руку и затолкал обратно в автобус. С трудом поднявшись, я упрямо направилась к двери. Артем, смеясь, опять оттолкнул меня. От безысходности мне захотелось провалиться сквозь землю. Как только автобус тронулся, я оглянулась и увидела лысого молодчика. Он шел ко мне, держа в руках настоящие наручники, при виде которых мне стало дурно, перед глазами поплыли красные круги. Не хватало только свалиться в обморок.
– А это зачем? – с трудом выдавила я из себя.
– Воспитывать тебя будем, – усмехнулся довольный браток.
– Может, наручники не надо? Я вообще-то смирная.
– Вот и посмотрим, какая ты смирная. – Лысый втолкнул меня в гостиную, где по-прежнему сидел Григорич.
Увидев меня, Григорич улыбнулся.
– Ну и хитра! Сбежать хотела… Думала, мы про тебя забыли… Садись в кресло, пообщаемся.
Я рухнула в кресло и посмотрела на лысого. Окинув меня презрительным взглядом, тот обратился к боссу:
– Григорич, может, на нее наручники надеть? Она бабенка хитрая, я ее сразу раскусил.
– Это и хорошо, что хитрая. Хитрая нам как раз и нужна. А наручники можешь пока убрать. Я надеюсь, что они нам не пригодятся. Девочка умная, я думаю, что понятливая? Как тебя зовут, милочка?
– Ирина.
– Иринка, значит. Иринка – картинка. Ты и в самом деле как картинка. Приятно на тебя посмотреть. Коньячка хочешь?
– Хочу, – вздохнула я.
Мне и в самом деле хотелось выпить. Так, как наркоману хочется уколоться. Наверное, это от нервов. Как только мужик протянул рюмку, я тут же осушила ее, даже не поморщившись. Мужик, удивленно пожав плечами, подмигнул лысому.
– А девочка-то любит выпить! Молодец! Принеси-ка нам еще бутылочку и закусить прихвати. Приятная у меня сегодня компания. Не каждый день с такой девушкой посидеть можно.
Минут через пять лысый прикатил сервировочный столик с двумя бутылками джина и умопомрачительными закусками. Такой вкусноты я не видела никогда. Конечно, у себя в кабаре мы с голоду не умирали, но таких деликатесов нам не давали.
– Кушай, девочка. Все свежее, из ресторана. Парная телячья вырезка, семга под миндальным соусом, бараньи котлеты на косточках с печеным картофелем, овощами и соусом. Икорка красная и черная. Какую ты больше любишь?
– Кроме икры минтая никакую не пробовала.
– Ты это серьезно? – удивился Григорич.
– Конечно.
– Что, даже красной не пробовала?
– А что вы удивляетесь? Она же денег стоит, а где их взять?
– Несправедливо, ох как несправедливо, – наигранно покачал головой Григорич. – Очень несправедливо. Такая красивая девушка, а ничего в этой жизни хорошего не видела.
Он принялся открывать бутылку. Тупо уставившись на нее, я подумала, что во всей этой гнусной истории есть один плюс – хоть попробую дорогой напиток.
– И такое не пробовала? – спросил он, разливая джин.
– Нет.
– Знаешь, почему в России люди пьют и дохнут как мухи, а за границей пьют не меньше и прекрасно себя чувствуют?
– Почему?
– Потому что в России пьют бодягу. Хорошая бутылка коньяка обычному человеку не по карману. За границей элитные напитки намного дешевле, да и качество спиртного совсем другое.
Прикрыв глаза, я с удовольствием сделала большой глоток. А, была не была! Где еще по-человечески поешь! Без всякого стеснения я принялась уплетать аппетитные тарталетки с икрой. Григорич, глядя на меня, улыбнулся и вновь разлил джин.
– А я еще оставаться не хотела. Надо было сразу говорить, чем потчевать будете, – засмеялась я.
Григорич с лысым переглянулись и уставились на меня.
– Послушай, а ты откуда такая будешь? – спросил Григорич.
– Из Самары.
– И каким ветром тебя во Владик занесло?
– К подруге приехала.
– Подруга у тебя та, которая за тебя сегодня ночью с дипломатом отдувалась?
– Ничего не отдувалась. Они прекрасно поладили.
– Не обидно? Ведь этот дипломат мог стать твоим постоянным клиентом…
– А почему мне должно быть обидно? Он же мне не замуж предлагал.
– Тоже верно. В Самаре с кем жила?
– С мамой.
– А отец?
– Отец умер. Сердце. Говорят, что раньше времени смерть уносит либо слишком хороших, либо слишком плохих людей. Плохих, чтобы не мешали нам здесь, а хорошие на том свете тоже нужны. Мой отец был очень хорошим человеком, поэтому бог так рано его забрал. Вы такие вопросы задаете, потому что хотите узнать, будет ли меня кто-нибудь искать после того, как меня грохнете?
Григорич хитро посмотрел на меня и не ответил на мой вопрос. Молча он налил мне очередную порцию джина. Я охотно выпила. В голове был приятный дурман, думать о том, чем все это может закончиться, не хотелось.
– Ну, а образование у тебя какое?
– Хореографическое училище. По специальности я артистка балета. Только там, где я живу, балетом не шибко интересуются.
– Понятно. А вернуться на родину хочешь?
– Хочу!
– А зачем, если у тебя там приличной работы нет?
– Можно подумать, что здесь у меня приличная работа! Там у меня хоть паспорт имелся. Проституцией я заниматься не буду, хоть убейте.
– Ну а что ж ты замуж за богатого не выйдешь? Все твои проблемы махом бы разрешились.
– Так где же его взять, богатого-то? Таких, как я, целый полк, на всех новых русских не хватит. Чем я могу нового русского привлечь? Обеспеченных родителей у меня нет. Престижных вузов я не заканчивала, квартиры собственной не имею. Кому я нужна такая? Приехала в Японию денег сколотить, а оказалось – тяну только на проститутку, обидно, – от жалости к себе я даже всхлипнула.
– Но ведь ты красотка.
– На одной красоте далеко не уедешь. Красота должна быть упакованной, а с упаковкой у меня проблемы. Приличные шмотки нынче денег стоят. У меня и гордость есть, только и гордость без денег тоже никому не нужна.
– Я смотрю, ты девочка неглупая и рассуждать умеешь. Так вот, я хочу предложить тебе одно взаимовыгодное дельце.
– Какое еще дельце? – насторожилась я.
– Не волнуйся, и тебе и мне будет хорошо. Я даю тебе задание, ты его выполняешь. Как сделаешь, я возвращаю тебе паспорт и отправляю на родину, плюс десять тысяч долларов.
– Сколько? – не поверила я своим ушам.
– Десять штук баксов, – усмехнулся Григорич.
– Мне? – растерянно спросила я.
– Тебе. Ты когда-нибудь видела столько денег?
– Я даже представить не могу, как может выглядеть такая пачка… Только мне придется отказаться.
– Почему?
– Проституцией я никогда не занималась и заниматься не буду.
– Так уж и проституцией, – засмеялся Григорич. – Ты что, сумасшедшая? Думаешь, кто-то тебе за ночь такие бабки отвалит? Ты слишком дорого свое тело ценишь, девочка. Оно не стоит таких денег, поверь.
– Мое тело не продается, – резко осадила его я.
– Продается. В этом мире все продается. Просто цены на все разные. Я предлагаю тебе интересную, хорошо оплачиваемую работу.
– Какую?
– Сегодня ночью трагически погиб наш хороший товарищ.
– Толик?
– Как ты догадалась?
– Очень просто. Сегодня он не вышел на работу, да и вы говорили о нем так, словно мы его больше не увидим. Это выглядит очень подозрительно. Что с ним случилось?
– Сегодня ночью его убили и ограбили. Вернее, ограбление было инсценировано. В этом я даже не сомневаюсь. Тебе предстоит выяснить, кто его убил.
Я потеряла дар речи. Ничего себе работа!
– Как я смогу это сделать?
– Очень просто. Я подозреваю одного человека, но нет доказательств. Ты познакомишься с этим человеком, затем вступишь с ним в близкие отношения и начнешь собирать информацию. В твоей сумочке будет лежать маленький диктофон. Все, что от тебя требуется, так это принести запись разговора с признанием, что именно этот человек убил Толика.
– А вдруг это не он? – прошептала я.
– Он. Можешь не сомневаться. Он уже давно вставляет нам палки в колеса. Конечно, он сделал это не собственными руками. У него для таких дел есть исполнители.
– А вдруг я не смогу?
– Сможешь. У тебя просто нет выбора. Либо ты сделаешь то, о чем я прошу, либо я продаю тебя в рабство знакомым туркам. Мне не требуются непослушные танцовщицы.
От этих слов у меня встали дыбом волосы. Машинально я дотронулась до головы и тяжело вздохнула. Волосы были на месте, но легче мне не стало.
– Ну, какая перспектива тебе нравится больше?
– Первая.
– Я в этом не сомневался. Мне нужна пленка с признанием, только и всего. Я умею быть благодарным. Десять штук зеленых и возвращение домой стоят этого. Ты же актриса и к тому же красивая женщина. Я просто уверен, что у тебя все замечательно получится. А насчет постели, это уж как выйдет. Может, за эту информацию тебе придется трахаться каждый день, а может, и совсем не придется. Все зависит от тебя.
Я почувствовала себя загнанной в угол. Делать нечего, придется соглашаться.
– А вы не обманете? – голос мой предательски дрогнул.
– Даю слово.
– Мне нужны гарантии.
– Боже мой, о каких гарантиях может идти речь, если у тебя совершенно нет выбора.
– Хорошо, только одно условие.
– Какое?
– Я должна вернуться на родину не одна, а со своей подругой.
– С той, которая раскручивает дипломата? – усмехнулся Григорич.
– С ней.
– Про это даже забудь. Твоя подружка девочка смекалистая и свое дело знает. Здесь от нее толку больше, чем на родине. Такие работницы всегда в цене.
– Это неправда. Она никогда не была проституткой. Она жертва обстоятельств и попала сюда случайно.
– Может быть, но я не намерен обсуждать эту тему. О подруге забудь. Сегодня ложись спать пораньше. Ты должна хорошо выглядеть. Завтра за работу. Человек, с которым ты будешь иметь дело, далеко не бедный, поэтому тебе нужно выглядеть соответственно. Мы об этом позаботимся. Чем быстрее ты предоставишь нам признание, тем быстрее вернешься домой. Я думаю, мы неплохо поладим и расстанемся друзьями. Я мог бы, конечно, разделаться с ним и без пленки, мне это ничего не стоит, но в моем кругу этого не поймут. Я должен обосновать такие вещи. И еще: если ты вздумаешь водить меня за нос, пеняй на себя. Я задушу тебя собственными руками!
Григорич сказал это таким тоном, что у меня по коже пробежали мурашки и перехватило дыхание. Я постаралась взять себя в руки и тихо произнесла:
– Вы так переживаете за Толика… Он ваш родственник?
– Он мой приемный сын. Я усыновил его, когда ему было пять лет. – Глаза Григорича на секунду стали влажными.
«Ты зря это сделал, – подумала я. – Что, не было нормальных детей? Зачем усыновлять таких придурков?»
– Тебе все понятно? – строгий голос Григорича вернул меня на землю.
– Понятно. Только как же я с ним познакомлюсь?
– Очень просто. Будешь стоять у обочины и ловить машину. Он обязательно остановится. Мы оденем тебя дорого и со вкусом. Представишься женой крупного коммерсанта, который, собравшись в Токио по делам, прихватил тебя с собой. А потом, мол, деловые партнеры вызвали твоего мужа в Пусан и ему срочно пришлось вылететь на несколько дней в Корею. Ты очень плохо переносишь перелеты, поэтому решила остаться здесь. Вот и слоняешься по городу, осматриваешь достопримечательности и скучаешь в ожидании своего супруга. Человека, который посадит тебя в машину, зовут Марат. Ему лет сорок. Вот его фото.
Я с интересом посмотрела на фотографию. Молодой симпатичный мужчина стоял возле шикарного «Мерседеса» и улыбался. Вот только глаза у него были злые, не вязались с широкой улыбкой.
– Ну как, впечатляет? – поинтересовался Григорич.
Я пожала плечами:
– Да кто его знает, пока не поняла. А если он не остановится?
– Тогда сделаем проще. Каждый день ровно в двенадцать часов он обедает в одном и том же ресторане. Ты будешь стоять у входа в ресторан.
– Не пойдет, – сразу отказалась я. – Может, лучше я буду обедать в этом ресторане? Сяду за соседний столик и приветливо ему улыбнусь. Завяжется разговор и так далее.
– Правильно говоришь. Это будет выглядеть вполне естественно. Вот видишь, какая ты, оказывается, умная девочка. Я знал, что в тебе не ошибся. Это же надо такое придумать: неделями месячные идут! Кстати, ты с диктофоном обращаться умеешь?
– Я его в глаза никогда не видела.
– Ничего страшного. Это дело поправимое, научим!
Спиртное все больше и больше действовало на меня, хотелось только одного – поскорее завалиться спать.
– Ну что ж, Иришка, иди отдыхай. Завтра приступишь к работе.
Я встала и двинулась вслед за лысым. Ноги подкашивались и не хотели слушаться. Чтобы не упасть, пришлось схватиться за стенку. Лысый весело засмеялся:
– Ну и нажралась!
– Это свиньи жрут, а я просто под кайфом! – разозлилась я. – Я, может, никогда такого джина и не пила! А уж тем более в таких количествах! Имею я право раз в жизни в полной мере насладиться дорогим напитком? Может, мне никогда такой возможности больше не представится!
– Да пей сколько влезет! – ухмыльнулся лысый. – У нас такого добра завались. – Он толкнул рукой какую-то дверь.
Это оказалась небольшая уютная спальня.
– Может, тебе еще грамульку джина в постель? – подмигнул мой провожатый.
– Нет уж, хватит. У меня и так изжога будет.
– От таких, детка, напитков изжоги не бывает.
– У тебя, может, и не бывает, а мой организм к таким напиткам еще не привык, поэтому возникают нежелательные явления.
Я подошла к двери и краем глаза отметила задвижку. Отлично! Сделав лысому прощальный жест, я указала ему на дверь. Он обиженно хмыкнул и вышел в коридор.
– И смотри мне, без глупостей! – пригрозила я ему пальцем. – Я думаю, ты понял, о чем я говорю?
– Больно надо! – скривился лысый. – Ты вообще не в моем вкусе.
– Ну вот и чудненько.
Захлопнув за лысым дверь, я несколько раз дернула ее. По всей вероятности, задвижка была нормальной, так что мне ничто не угрожало. Упав на постель, я тупо уставилась в потолок и стала размышлять о Натке. Представляю, как она сейчас переживает! Может, и в самом деле этот дипломат человек достойный и отнесется к Натке со всей серьезностью? Господи, если мне удастся выбраться из этой чертовой страны, то я сделаю все возможное, чтобы вытащить и подругу! До Интерпола дойду, ни перед чем не остановлюсь, но Натке обязательно помогу. И вообще есть предложение внести статью в Уголовный кодекс об ответственности за принуждение к проституции и введение лицензионного порядка регистрации женщин, изъявивших желание работать за пределами России. Пусть установят строгий контроль за фирмами, занимающимися подбором, оформлением и вывозом женщин за рубеж. Необходимы законы, запрещающие торговлю живым товаром. Ведь таким дельцам, как Григорич, только на руку нерасторопность наших государственных мужей. Вот приеду домой и скажу: «Милые мои соотечественницы! Не надо никуда ехать! Не испытывайте судьбу, это может кончиться трагически! В жизни и так хватает испытаний. Я говорю не понаслышке, я была в Японии. За границей не нужны ни официантки, ни танцовщицы, ни натурщицы, ни манекенщицы. Там своих девать некуда. А вот русские проститутки пользуются бешеной популярностью. Только, торгуя собой, денег не сколотишь. Все, что вы там заработаете, – это постоянные депрессии, букет венерических заболеваний, шрамы на теле. Да, конечно, я понимаю, вам хочется нормально устроиться, пожить красиво, а затем вернуться домой если не богатой, то, по крайней мере, обеспеченной, уверенной в себе женщиной. Милые! У вас не получится ни того и ни другого. Только в нашем нелепом отечестве торговля людьми может происходить по обоюдному согласию. Клиентке предлагают контракт, а она уже сама решает, подписывать его или нет. А затем сладкие мечты превращаются в горькую реальность, а девушки становятся невольницами. До смешного доходит – человеком торгуют с его же согласия! Мы настолько привыкли верить в силу различных бумаг, что слепо на них надеемся. Я вспоминаю работу в Токио как самый страшный отрезок в своей жизни. Я чувствовала себя пылью, беспомощной и несчастной. Такое не приснится даже в самом страшном сне!
Улыбнувшись, я закрыла глаза. Вот это речь я толкнула! Ладно, размечталась. Сначала нужно выбраться из этой страны живой и здоровой.
Глава 6
Глава 7
Артем с силой оттолкнул меня, и я упала на землю. Натка бросилась ко мне, чтобы помочь подняться, но Артем грубо схватил ее за руку и затолкал обратно в автобус. С трудом поднявшись, я упрямо направилась к двери. Артем, смеясь, опять оттолкнул меня. От безысходности мне захотелось провалиться сквозь землю. Как только автобус тронулся, я оглянулась и увидела лысого молодчика. Он шел ко мне, держа в руках настоящие наручники, при виде которых мне стало дурно, перед глазами поплыли красные круги. Не хватало только свалиться в обморок.
– А это зачем? – с трудом выдавила я из себя.
– Воспитывать тебя будем, – усмехнулся довольный браток.
– Может, наручники не надо? Я вообще-то смирная.
– Вот и посмотрим, какая ты смирная. – Лысый втолкнул меня в гостиную, где по-прежнему сидел Григорич.
Увидев меня, Григорич улыбнулся.
– Ну и хитра! Сбежать хотела… Думала, мы про тебя забыли… Садись в кресло, пообщаемся.
Я рухнула в кресло и посмотрела на лысого. Окинув меня презрительным взглядом, тот обратился к боссу:
– Григорич, может, на нее наручники надеть? Она бабенка хитрая, я ее сразу раскусил.
– Это и хорошо, что хитрая. Хитрая нам как раз и нужна. А наручники можешь пока убрать. Я надеюсь, что они нам не пригодятся. Девочка умная, я думаю, что понятливая? Как тебя зовут, милочка?
– Ирина.
– Иринка, значит. Иринка – картинка. Ты и в самом деле как картинка. Приятно на тебя посмотреть. Коньячка хочешь?
– Хочу, – вздохнула я.
Мне и в самом деле хотелось выпить. Так, как наркоману хочется уколоться. Наверное, это от нервов. Как только мужик протянул рюмку, я тут же осушила ее, даже не поморщившись. Мужик, удивленно пожав плечами, подмигнул лысому.
– А девочка-то любит выпить! Молодец! Принеси-ка нам еще бутылочку и закусить прихвати. Приятная у меня сегодня компания. Не каждый день с такой девушкой посидеть можно.
Минут через пять лысый прикатил сервировочный столик с двумя бутылками джина и умопомрачительными закусками. Такой вкусноты я не видела никогда. Конечно, у себя в кабаре мы с голоду не умирали, но таких деликатесов нам не давали.
– Кушай, девочка. Все свежее, из ресторана. Парная телячья вырезка, семга под миндальным соусом, бараньи котлеты на косточках с печеным картофелем, овощами и соусом. Икорка красная и черная. Какую ты больше любишь?
– Кроме икры минтая никакую не пробовала.
– Ты это серьезно? – удивился Григорич.
– Конечно.
– Что, даже красной не пробовала?
– А что вы удивляетесь? Она же денег стоит, а где их взять?
– Несправедливо, ох как несправедливо, – наигранно покачал головой Григорич. – Очень несправедливо. Такая красивая девушка, а ничего в этой жизни хорошего не видела.
Он принялся открывать бутылку. Тупо уставившись на нее, я подумала, что во всей этой гнусной истории есть один плюс – хоть попробую дорогой напиток.
– И такое не пробовала? – спросил он, разливая джин.
– Нет.
– Знаешь, почему в России люди пьют и дохнут как мухи, а за границей пьют не меньше и прекрасно себя чувствуют?
– Почему?
– Потому что в России пьют бодягу. Хорошая бутылка коньяка обычному человеку не по карману. За границей элитные напитки намного дешевле, да и качество спиртного совсем другое.
Прикрыв глаза, я с удовольствием сделала большой глоток. А, была не была! Где еще по-человечески поешь! Без всякого стеснения я принялась уплетать аппетитные тарталетки с икрой. Григорич, глядя на меня, улыбнулся и вновь разлил джин.
– А я еще оставаться не хотела. Надо было сразу говорить, чем потчевать будете, – засмеялась я.
Григорич с лысым переглянулись и уставились на меня.
– Послушай, а ты откуда такая будешь? – спросил Григорич.
– Из Самары.
– И каким ветром тебя во Владик занесло?
– К подруге приехала.
– Подруга у тебя та, которая за тебя сегодня ночью с дипломатом отдувалась?
– Ничего не отдувалась. Они прекрасно поладили.
– Не обидно? Ведь этот дипломат мог стать твоим постоянным клиентом…
– А почему мне должно быть обидно? Он же мне не замуж предлагал.
– Тоже верно. В Самаре с кем жила?
– С мамой.
– А отец?
– Отец умер. Сердце. Говорят, что раньше времени смерть уносит либо слишком хороших, либо слишком плохих людей. Плохих, чтобы не мешали нам здесь, а хорошие на том свете тоже нужны. Мой отец был очень хорошим человеком, поэтому бог так рано его забрал. Вы такие вопросы задаете, потому что хотите узнать, будет ли меня кто-нибудь искать после того, как меня грохнете?
Григорич хитро посмотрел на меня и не ответил на мой вопрос. Молча он налил мне очередную порцию джина. Я охотно выпила. В голове был приятный дурман, думать о том, чем все это может закончиться, не хотелось.
– Ну, а образование у тебя какое?
– Хореографическое училище. По специальности я артистка балета. Только там, где я живу, балетом не шибко интересуются.
– Понятно. А вернуться на родину хочешь?
– Хочу!
– А зачем, если у тебя там приличной работы нет?
– Можно подумать, что здесь у меня приличная работа! Там у меня хоть паспорт имелся. Проституцией я заниматься не буду, хоть убейте.
– Ну а что ж ты замуж за богатого не выйдешь? Все твои проблемы махом бы разрешились.
– Так где же его взять, богатого-то? Таких, как я, целый полк, на всех новых русских не хватит. Чем я могу нового русского привлечь? Обеспеченных родителей у меня нет. Престижных вузов я не заканчивала, квартиры собственной не имею. Кому я нужна такая? Приехала в Японию денег сколотить, а оказалось – тяну только на проститутку, обидно, – от жалости к себе я даже всхлипнула.
– Но ведь ты красотка.
– На одной красоте далеко не уедешь. Красота должна быть упакованной, а с упаковкой у меня проблемы. Приличные шмотки нынче денег стоят. У меня и гордость есть, только и гордость без денег тоже никому не нужна.
– Я смотрю, ты девочка неглупая и рассуждать умеешь. Так вот, я хочу предложить тебе одно взаимовыгодное дельце.
– Какое еще дельце? – насторожилась я.
– Не волнуйся, и тебе и мне будет хорошо. Я даю тебе задание, ты его выполняешь. Как сделаешь, я возвращаю тебе паспорт и отправляю на родину, плюс десять тысяч долларов.
– Сколько? – не поверила я своим ушам.
– Десять штук баксов, – усмехнулся Григорич.
– Мне? – растерянно спросила я.
– Тебе. Ты когда-нибудь видела столько денег?
– Я даже представить не могу, как может выглядеть такая пачка… Только мне придется отказаться.
– Почему?
– Проституцией я никогда не занималась и заниматься не буду.
– Так уж и проституцией, – засмеялся Григорич. – Ты что, сумасшедшая? Думаешь, кто-то тебе за ночь такие бабки отвалит? Ты слишком дорого свое тело ценишь, девочка. Оно не стоит таких денег, поверь.
– Мое тело не продается, – резко осадила его я.
– Продается. В этом мире все продается. Просто цены на все разные. Я предлагаю тебе интересную, хорошо оплачиваемую работу.
– Какую?
– Сегодня ночью трагически погиб наш хороший товарищ.
– Толик?
– Как ты догадалась?
– Очень просто. Сегодня он не вышел на работу, да и вы говорили о нем так, словно мы его больше не увидим. Это выглядит очень подозрительно. Что с ним случилось?
– Сегодня ночью его убили и ограбили. Вернее, ограбление было инсценировано. В этом я даже не сомневаюсь. Тебе предстоит выяснить, кто его убил.
Я потеряла дар речи. Ничего себе работа!
– Как я смогу это сделать?
– Очень просто. Я подозреваю одного человека, но нет доказательств. Ты познакомишься с этим человеком, затем вступишь с ним в близкие отношения и начнешь собирать информацию. В твоей сумочке будет лежать маленький диктофон. Все, что от тебя требуется, так это принести запись разговора с признанием, что именно этот человек убил Толика.
– А вдруг это не он? – прошептала я.
– Он. Можешь не сомневаться. Он уже давно вставляет нам палки в колеса. Конечно, он сделал это не собственными руками. У него для таких дел есть исполнители.
– А вдруг я не смогу?
– Сможешь. У тебя просто нет выбора. Либо ты сделаешь то, о чем я прошу, либо я продаю тебя в рабство знакомым туркам. Мне не требуются непослушные танцовщицы.
От этих слов у меня встали дыбом волосы. Машинально я дотронулась до головы и тяжело вздохнула. Волосы были на месте, но легче мне не стало.
– Ну, какая перспектива тебе нравится больше?
– Первая.
– Я в этом не сомневался. Мне нужна пленка с признанием, только и всего. Я умею быть благодарным. Десять штук зеленых и возвращение домой стоят этого. Ты же актриса и к тому же красивая женщина. Я просто уверен, что у тебя все замечательно получится. А насчет постели, это уж как выйдет. Может, за эту информацию тебе придется трахаться каждый день, а может, и совсем не придется. Все зависит от тебя.
Я почувствовала себя загнанной в угол. Делать нечего, придется соглашаться.
– А вы не обманете? – голос мой предательски дрогнул.
– Даю слово.
– Мне нужны гарантии.
– Боже мой, о каких гарантиях может идти речь, если у тебя совершенно нет выбора.
– Хорошо, только одно условие.
– Какое?
– Я должна вернуться на родину не одна, а со своей подругой.
– С той, которая раскручивает дипломата? – усмехнулся Григорич.
– С ней.
– Про это даже забудь. Твоя подружка девочка смекалистая и свое дело знает. Здесь от нее толку больше, чем на родине. Такие работницы всегда в цене.
– Это неправда. Она никогда не была проституткой. Она жертва обстоятельств и попала сюда случайно.
– Может быть, но я не намерен обсуждать эту тему. О подруге забудь. Сегодня ложись спать пораньше. Ты должна хорошо выглядеть. Завтра за работу. Человек, с которым ты будешь иметь дело, далеко не бедный, поэтому тебе нужно выглядеть соответственно. Мы об этом позаботимся. Чем быстрее ты предоставишь нам признание, тем быстрее вернешься домой. Я думаю, мы неплохо поладим и расстанемся друзьями. Я мог бы, конечно, разделаться с ним и без пленки, мне это ничего не стоит, но в моем кругу этого не поймут. Я должен обосновать такие вещи. И еще: если ты вздумаешь водить меня за нос, пеняй на себя. Я задушу тебя собственными руками!
Григорич сказал это таким тоном, что у меня по коже пробежали мурашки и перехватило дыхание. Я постаралась взять себя в руки и тихо произнесла:
– Вы так переживаете за Толика… Он ваш родственник?
– Он мой приемный сын. Я усыновил его, когда ему было пять лет. – Глаза Григорича на секунду стали влажными.
«Ты зря это сделал, – подумала я. – Что, не было нормальных детей? Зачем усыновлять таких придурков?»
– Тебе все понятно? – строгий голос Григорича вернул меня на землю.
– Понятно. Только как же я с ним познакомлюсь?
– Очень просто. Будешь стоять у обочины и ловить машину. Он обязательно остановится. Мы оденем тебя дорого и со вкусом. Представишься женой крупного коммерсанта, который, собравшись в Токио по делам, прихватил тебя с собой. А потом, мол, деловые партнеры вызвали твоего мужа в Пусан и ему срочно пришлось вылететь на несколько дней в Корею. Ты очень плохо переносишь перелеты, поэтому решила остаться здесь. Вот и слоняешься по городу, осматриваешь достопримечательности и скучаешь в ожидании своего супруга. Человека, который посадит тебя в машину, зовут Марат. Ему лет сорок. Вот его фото.
Я с интересом посмотрела на фотографию. Молодой симпатичный мужчина стоял возле шикарного «Мерседеса» и улыбался. Вот только глаза у него были злые, не вязались с широкой улыбкой.
– Ну как, впечатляет? – поинтересовался Григорич.
Я пожала плечами:
– Да кто его знает, пока не поняла. А если он не остановится?
– Тогда сделаем проще. Каждый день ровно в двенадцать часов он обедает в одном и том же ресторане. Ты будешь стоять у входа в ресторан.
– Не пойдет, – сразу отказалась я. – Может, лучше я буду обедать в этом ресторане? Сяду за соседний столик и приветливо ему улыбнусь. Завяжется разговор и так далее.
– Правильно говоришь. Это будет выглядеть вполне естественно. Вот видишь, какая ты, оказывается, умная девочка. Я знал, что в тебе не ошибся. Это же надо такое придумать: неделями месячные идут! Кстати, ты с диктофоном обращаться умеешь?
– Я его в глаза никогда не видела.
– Ничего страшного. Это дело поправимое, научим!
Спиртное все больше и больше действовало на меня, хотелось только одного – поскорее завалиться спать.
– Ну что ж, Иришка, иди отдыхай. Завтра приступишь к работе.
Я встала и двинулась вслед за лысым. Ноги подкашивались и не хотели слушаться. Чтобы не упасть, пришлось схватиться за стенку. Лысый весело засмеялся:
– Ну и нажралась!
– Это свиньи жрут, а я просто под кайфом! – разозлилась я. – Я, может, никогда такого джина и не пила! А уж тем более в таких количествах! Имею я право раз в жизни в полной мере насладиться дорогим напитком? Может, мне никогда такой возможности больше не представится!
– Да пей сколько влезет! – ухмыльнулся лысый. – У нас такого добра завались. – Он толкнул рукой какую-то дверь.
Это оказалась небольшая уютная спальня.
– Может, тебе еще грамульку джина в постель? – подмигнул мой провожатый.
– Нет уж, хватит. У меня и так изжога будет.
– От таких, детка, напитков изжоги не бывает.
– У тебя, может, и не бывает, а мой организм к таким напиткам еще не привык, поэтому возникают нежелательные явления.
Я подошла к двери и краем глаза отметила задвижку. Отлично! Сделав лысому прощальный жест, я указала ему на дверь. Он обиженно хмыкнул и вышел в коридор.
– И смотри мне, без глупостей! – пригрозила я ему пальцем. – Я думаю, ты понял, о чем я говорю?
– Больно надо! – скривился лысый. – Ты вообще не в моем вкусе.
– Ну вот и чудненько.
Захлопнув за лысым дверь, я несколько раз дернула ее. По всей вероятности, задвижка была нормальной, так что мне ничто не угрожало. Упав на постель, я тупо уставилась в потолок и стала размышлять о Натке. Представляю, как она сейчас переживает! Может, и в самом деле этот дипломат человек достойный и отнесется к Натке со всей серьезностью? Господи, если мне удастся выбраться из этой чертовой страны, то я сделаю все возможное, чтобы вытащить и подругу! До Интерпола дойду, ни перед чем не остановлюсь, но Натке обязательно помогу. И вообще есть предложение внести статью в Уголовный кодекс об ответственности за принуждение к проституции и введение лицензионного порядка регистрации женщин, изъявивших желание работать за пределами России. Пусть установят строгий контроль за фирмами, занимающимися подбором, оформлением и вывозом женщин за рубеж. Необходимы законы, запрещающие торговлю живым товаром. Ведь таким дельцам, как Григорич, только на руку нерасторопность наших государственных мужей. Вот приеду домой и скажу: «Милые мои соотечественницы! Не надо никуда ехать! Не испытывайте судьбу, это может кончиться трагически! В жизни и так хватает испытаний. Я говорю не понаслышке, я была в Японии. За границей не нужны ни официантки, ни танцовщицы, ни натурщицы, ни манекенщицы. Там своих девать некуда. А вот русские проститутки пользуются бешеной популярностью. Только, торгуя собой, денег не сколотишь. Все, что вы там заработаете, – это постоянные депрессии, букет венерических заболеваний, шрамы на теле. Да, конечно, я понимаю, вам хочется нормально устроиться, пожить красиво, а затем вернуться домой если не богатой, то, по крайней мере, обеспеченной, уверенной в себе женщиной. Милые! У вас не получится ни того и ни другого. Только в нашем нелепом отечестве торговля людьми может происходить по обоюдному согласию. Клиентке предлагают контракт, а она уже сама решает, подписывать его или нет. А затем сладкие мечты превращаются в горькую реальность, а девушки становятся невольницами. До смешного доходит – человеком торгуют с его же согласия! Мы настолько привыкли верить в силу различных бумаг, что слепо на них надеемся. Я вспоминаю работу в Токио как самый страшный отрезок в своей жизни. Я чувствовала себя пылью, беспомощной и несчастной. Такое не приснится даже в самом страшном сне!
Улыбнувшись, я закрыла глаза. Вот это речь я толкнула! Ладно, размечталась. Сначала нужно выбраться из этой страны живой и здоровой.
Глава 6
Проснулась я посреди ночи. Было душно, хотелось пить, но голова, как ни странно, не болела. Спать не хотелось. Я встала и подошла к окну. Отодвинув шторку, всмотрелась в темноту. С улицы окно закрывала тоненькая ажурная решетка. Я грустно вздохнула и подумала, что не будь ее – это все равно бы мне не помогло. Сейчас убежать невозможно. Ни денег, ни документов… Парень, который помог мне покинуть место преступления, даже не назвал своего имени. Вспомнив о нем, я почувствовала сексуальное возбуждение. Только этого еще не хватало! Тут, можно сказать, вопрос жизни и смерти, а я захотела объятий паренька!
Я на цыпочках подошла к двери и приложила ухо к косяку. В коридоре было тихо. Моему любопытству не было границ, и я решила побродить по дому. Тихонько открыв дверь, я вышла в коридор и сделала несколько шагов. Кругом тишина и полумрак. Может, лучше вернуться? Нет уж, в конце концов, на ключ меня никто не запирал.
За одной дверью кто-то разговаривал. Один голос показался мне знакомым, кажется, это был голос Григорича, а вот второй я никогда раньше не слышала.
Слегка приоткрыв дверь, я заглянула в образовавшуюся щелку. Какая же я все-таки ненормальная – так и нарываюсь на неприятности! В комнате находились двое. Григорич разливал коньяк, а незнакомый тип, развалившись в кожаном кресле, курил большущую сигару, внимательно наблюдая за клубочками серого дыма. Григорич поднял рюмку и задумчиво произнес:
– За Толика! Он мне был как сын.
– За Толика! – повторил незнакомец и выпил коньяк.
На вид он был чуть моложе Григорича. Довольно симпатичное, но какое-то жестокое лицо. «Такому лучше на глаза не попадаться», – подумала я. Допив коньяк, мужчина внимательно посмотрел на Григорича и тихо спросил:
– Ты уверен, что Толика убили люди Марата?
– Уверен.
– А откуда такая уверенность?
– Больше некому. В последнее время Толик основательно подсел на травку, да и колоться начал. Поэтому я его к серьезным делам не допускал. Он был над проститутками. В основном с ними и общался, решал их проблемы. Короче, от серьезных дел я его уже давно отстранил.
– Может, его кто из проституток грохнул?
– Исключено. Ты просто не видел этих шалав. Они, когда сюда приехали, от страха языки в задницы сразу засунули. Из них слова не вытянешь: собственной тени боятся. Толик с ними ладил.
– А может, с кем и не поладил?
– Не думаю. Телки перепуганные, забитые, никто на мокрое дело не пойдет.
– Тогда, может, это кто-нибудь из торговцев наркотой? Может, Толик кому-нибудь задолжал?
– А что ему долги заводить, если он всегда при деньгах? В этом плане у него проблем не было. Платил он всегда вовремя. Я уверен, что это люди Марата. Это его рук дело. Я живу в последнее время тихо, никого не трогаю – ни чужие территории, ни чужие объекты, ни чужих проституток. Марат уже давно в мой карман заглядывает и денежки, ему не принадлежащие, считает. Это он Толика убрал, чтобы я из равновесия вышел. Это ведь как нож в спину ткнуть. Мне просто нужны доказательства – тогда я его быстро на чистую воду выведу.
– А как ты их получишь?
– Есть у меня одна задумка. Хочу под него проститутку подложить, чтобы она эту информацию и вынюхала.
– Пустое дело. Марат на проституток не реагирует. У него своих хоть ковшом черпай. Штук десять фирм досуга: трахай – не хочу.
– В том-то и дело, что я ему свою подсадную утку в образе порядочной девушки предоставлю. Они должны в ресторане встретиться за обедом. Телка яркая. Мы ее прилично оденем, девка будет первый класс. Думаю, Марат клюнет. А у той с собой всегда будет диктофон. Когда-нибудь он и проболтается.
– Что-то не верю я в эту затею. Сам посуди: чтобы Марат первой попавшейся бабе раскололся! Быть такого не может…
– Телка эта при понятиях, должна в лепешку разбиться, но выведать. Я ей пообещал, что верну на родину.
– И она поверила?
– А куда ей деваться? У нее один хрен – выбора нет.
Мужчины громко засмеялись, а я чуть не заплакала.
Мне захотелось подойти к Григоричу и врезать ему чем-нибудь тяжеленьким по голове. Ничего, хорошо смеется тот, кто смеется последний. Придет и мое время смеяться! Я смахнула слезу и принялась слушать дальше.
– Ну а если эта проститутка что-нибудь выведает, как ты с Маратом поступишь?
– Глупый вопрос. Как бы ты поступил, если бы убили твоего приемного сына? Тут не может быть двух мнений.
– Верно говоришь. Я всегда тебя поддержу. Какие еще новости?
– Вроде бы один крутой субъект на крючок садится.
– Что за субъект?
– Важная птичка. Дипломат, имеет неплохое состояние. Он как осел, у которого из задницы золото сыплется. Мы его давно уже пасем, да все как-то напрасно. А тут, представляешь, он сам нам в руки приплыл. Заявился в наше кабаре. Хозяин думал – померещилось. Но самое интересное, что он на одну нашу проститутку повелся. Теперь будем ждать, что опять появится. Если рыбка слопает наживку, тогда цены не будет такой наживке.
– Да, и в самом деле, такие люди не часто шатаются по второсортным заведениям…
– Кто его знает, что его к нам занесло! Скорее всего, ему наших девочек захотелось.
– Да девок таких сейчас полный Токио. Их целыми пачками в Японию доставляют. Скоро девать будет некуда.
– Девать всегда найдется куда. Был бы товар, а за покупателем дело не станет. «Рашен герлз» здесь пользуются огромным спросом.
– Иногда жалко становится этих тварей. Поражаюсь их наивности. Едут черт знает куда за эфемерными деньгами, вкалывают в три пота и дохнут, как мухи. Хорошо хоть, что турки и арабы выручают: покупают наших пташек и дают за них неплохие бабки. Правда, потом этих телок сам черт не найдет. Хотя, знаешь, недавно со мной произошел один забавный случай, после которого я этих тварей возненавидел еще больше. Гулял я недавно по проспекту. Смотрю, телка идет классная, ноги от ушей. У меня аж дыханье перехватило. Да и на вид такая… приличная. Одета со вкусом, довольно дорого. Я к ней подруливаю и начинаю кадрить. Мол, вот так встреча, да не где-нибудь, а в Токио. Красивая соотечественница – это к удаче! Приглашаю ее в ресторан, а она морду воротит и такую сумасшедшую цену заломила, что я даже растерялся. Но и пообещала она много чего, только у меня желание сразу пропало. Я ей говорю: хотелось бы по любви. А она засмеялась и меня халявщиком назвала. Мол, это не Урюпинск, а Токио, здесь за все платить надо. И еще, сука, цену прибавила. Она таких денег не стоит. Мне захотелось ноги ей оторвать. Можно было бы узнать, под чьей она крышей работает, да эта коза ускакала быстро. Я уж за ней бежать не стал. Пусть живет, трудится.
Мужчины громко рассмеялись. Но, глотнув коньяк, Григорич опять нахмурился и серьезно произнес:
– Мне бы только доказательства получить, что Толика Марат убил…
– А если эта телка свою игру поведет? Свалить захочет или сдаст тебя Марату?
– Я ей такую кару придумаю, что смерть ей подарком покажется!
Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Тихонько прикрыв дверь, я направилась к своей спальне. Ничего, я сильная. Я обязательно вылезу из этого дерьма любой ценой!
Закрыв дверь на щеколду, я легла на кровать и закрыла глаза. Из головы не выходил второй тип, которого мне раньше встречать не доводилось. Такие злые холодные глаза… Словно из фильма ужасов. Ладно, главное – дожить до утра. Теперь я твердо знаю одно: если мне когда-нибудь доведется добраться до дома, то я буду целовать родную землю. В жизни бывает много неприятных ситуаций, нужно просто уметь их пережить. Набраться мужества, терпения и сил…
Посмотрим, что будет завтра. Одна старая цыганка, гадая мне по руке, сказала, что я чертовски живучая. Значит, мне повезет и я обязательно найду выход из этого кошмарного лабиринта. Пройдет время, и я буду вспоминать жизнь в Токио как кошмарный сон, а потом и вообще все забуду. Просто возьму и вычеркну этот страшный отрезок из своей памяти. Но для начала мне нужно выжить. Все остальное будет потом…
Я на цыпочках подошла к двери и приложила ухо к косяку. В коридоре было тихо. Моему любопытству не было границ, и я решила побродить по дому. Тихонько открыв дверь, я вышла в коридор и сделала несколько шагов. Кругом тишина и полумрак. Может, лучше вернуться? Нет уж, в конце концов, на ключ меня никто не запирал.
За одной дверью кто-то разговаривал. Один голос показался мне знакомым, кажется, это был голос Григорича, а вот второй я никогда раньше не слышала.
Слегка приоткрыв дверь, я заглянула в образовавшуюся щелку. Какая же я все-таки ненормальная – так и нарываюсь на неприятности! В комнате находились двое. Григорич разливал коньяк, а незнакомый тип, развалившись в кожаном кресле, курил большущую сигару, внимательно наблюдая за клубочками серого дыма. Григорич поднял рюмку и задумчиво произнес:
– За Толика! Он мне был как сын.
– За Толика! – повторил незнакомец и выпил коньяк.
На вид он был чуть моложе Григорича. Довольно симпатичное, но какое-то жестокое лицо. «Такому лучше на глаза не попадаться», – подумала я. Допив коньяк, мужчина внимательно посмотрел на Григорича и тихо спросил:
– Ты уверен, что Толика убили люди Марата?
– Уверен.
– А откуда такая уверенность?
– Больше некому. В последнее время Толик основательно подсел на травку, да и колоться начал. Поэтому я его к серьезным делам не допускал. Он был над проститутками. В основном с ними и общался, решал их проблемы. Короче, от серьезных дел я его уже давно отстранил.
– Может, его кто из проституток грохнул?
– Исключено. Ты просто не видел этих шалав. Они, когда сюда приехали, от страха языки в задницы сразу засунули. Из них слова не вытянешь: собственной тени боятся. Толик с ними ладил.
– А может, с кем и не поладил?
– Не думаю. Телки перепуганные, забитые, никто на мокрое дело не пойдет.
– Тогда, может, это кто-нибудь из торговцев наркотой? Может, Толик кому-нибудь задолжал?
– А что ему долги заводить, если он всегда при деньгах? В этом плане у него проблем не было. Платил он всегда вовремя. Я уверен, что это люди Марата. Это его рук дело. Я живу в последнее время тихо, никого не трогаю – ни чужие территории, ни чужие объекты, ни чужих проституток. Марат уже давно в мой карман заглядывает и денежки, ему не принадлежащие, считает. Это он Толика убрал, чтобы я из равновесия вышел. Это ведь как нож в спину ткнуть. Мне просто нужны доказательства – тогда я его быстро на чистую воду выведу.
– А как ты их получишь?
– Есть у меня одна задумка. Хочу под него проститутку подложить, чтобы она эту информацию и вынюхала.
– Пустое дело. Марат на проституток не реагирует. У него своих хоть ковшом черпай. Штук десять фирм досуга: трахай – не хочу.
– В том-то и дело, что я ему свою подсадную утку в образе порядочной девушки предоставлю. Они должны в ресторане встретиться за обедом. Телка яркая. Мы ее прилично оденем, девка будет первый класс. Думаю, Марат клюнет. А у той с собой всегда будет диктофон. Когда-нибудь он и проболтается.
– Что-то не верю я в эту затею. Сам посуди: чтобы Марат первой попавшейся бабе раскололся! Быть такого не может…
– Телка эта при понятиях, должна в лепешку разбиться, но выведать. Я ей пообещал, что верну на родину.
– И она поверила?
– А куда ей деваться? У нее один хрен – выбора нет.
Мужчины громко засмеялись, а я чуть не заплакала.
Мне захотелось подойти к Григоричу и врезать ему чем-нибудь тяжеленьким по голове. Ничего, хорошо смеется тот, кто смеется последний. Придет и мое время смеяться! Я смахнула слезу и принялась слушать дальше.
– Ну а если эта проститутка что-нибудь выведает, как ты с Маратом поступишь?
– Глупый вопрос. Как бы ты поступил, если бы убили твоего приемного сына? Тут не может быть двух мнений.
– Верно говоришь. Я всегда тебя поддержу. Какие еще новости?
– Вроде бы один крутой субъект на крючок садится.
– Что за субъект?
– Важная птичка. Дипломат, имеет неплохое состояние. Он как осел, у которого из задницы золото сыплется. Мы его давно уже пасем, да все как-то напрасно. А тут, представляешь, он сам нам в руки приплыл. Заявился в наше кабаре. Хозяин думал – померещилось. Но самое интересное, что он на одну нашу проститутку повелся. Теперь будем ждать, что опять появится. Если рыбка слопает наживку, тогда цены не будет такой наживке.
– Да, и в самом деле, такие люди не часто шатаются по второсортным заведениям…
– Кто его знает, что его к нам занесло! Скорее всего, ему наших девочек захотелось.
– Да девок таких сейчас полный Токио. Их целыми пачками в Японию доставляют. Скоро девать будет некуда.
– Девать всегда найдется куда. Был бы товар, а за покупателем дело не станет. «Рашен герлз» здесь пользуются огромным спросом.
– Иногда жалко становится этих тварей. Поражаюсь их наивности. Едут черт знает куда за эфемерными деньгами, вкалывают в три пота и дохнут, как мухи. Хорошо хоть, что турки и арабы выручают: покупают наших пташек и дают за них неплохие бабки. Правда, потом этих телок сам черт не найдет. Хотя, знаешь, недавно со мной произошел один забавный случай, после которого я этих тварей возненавидел еще больше. Гулял я недавно по проспекту. Смотрю, телка идет классная, ноги от ушей. У меня аж дыханье перехватило. Да и на вид такая… приличная. Одета со вкусом, довольно дорого. Я к ней подруливаю и начинаю кадрить. Мол, вот так встреча, да не где-нибудь, а в Токио. Красивая соотечественница – это к удаче! Приглашаю ее в ресторан, а она морду воротит и такую сумасшедшую цену заломила, что я даже растерялся. Но и пообещала она много чего, только у меня желание сразу пропало. Я ей говорю: хотелось бы по любви. А она засмеялась и меня халявщиком назвала. Мол, это не Урюпинск, а Токио, здесь за все платить надо. И еще, сука, цену прибавила. Она таких денег не стоит. Мне захотелось ноги ей оторвать. Можно было бы узнать, под чьей она крышей работает, да эта коза ускакала быстро. Я уж за ней бежать не стал. Пусть живет, трудится.
Мужчины громко рассмеялись. Но, глотнув коньяк, Григорич опять нахмурился и серьезно произнес:
– Мне бы только доказательства получить, что Толика Марат убил…
– А если эта телка свою игру поведет? Свалить захочет или сдаст тебя Марату?
– Я ей такую кару придумаю, что смерть ей подарком покажется!
Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Тихонько прикрыв дверь, я направилась к своей спальне. Ничего, я сильная. Я обязательно вылезу из этого дерьма любой ценой!
Закрыв дверь на щеколду, я легла на кровать и закрыла глаза. Из головы не выходил второй тип, которого мне раньше встречать не доводилось. Такие злые холодные глаза… Словно из фильма ужасов. Ладно, главное – дожить до утра. Теперь я твердо знаю одно: если мне когда-нибудь доведется добраться до дома, то я буду целовать родную землю. В жизни бывает много неприятных ситуаций, нужно просто уметь их пережить. Набраться мужества, терпения и сил…
Посмотрим, что будет завтра. Одна старая цыганка, гадая мне по руке, сказала, что я чертовски живучая. Значит, мне повезет и я обязательно найду выход из этого кошмарного лабиринта. Пройдет время, и я буду вспоминать жизнь в Токио как кошмарный сон, а потом и вообще все забуду. Просто возьму и вычеркну этот страшный отрезок из своей памяти. Но для начала мне нужно выжить. Все остальное будет потом…
Глава 7
Я резко подскочила на кровати. В дверь громко стучали. Мне понадобилась пара минут, чтобы прийти в себя и понять, где я нахожусь. Быстро накинув платье, я подошла к двери и резко толкнула ее. Удар получился такой сильный, что лысый, отскочив в сторону, принялся обиженно потирать свой лоб.
– Поосторожнее надо, – прошипел он.
– Больно?
– А ты как думаешь?
– Думаю, что больно, – произнесла я, изобразив сочувствие.
После моих слов лысый немного подобрел и махнул рукой.
– Да бог с ней – с головой. Главное, чтобы другое место не пострадало.
– Это точно. В следующий раз будешь так громко стучать, получишь по другому месту. – Отодвинув лысого в сторону, я зашагала по коридору.
– Ты куда это направилась? – поплелся за мной лысый.
– Туда, где меня ждут.
Открыв дверь, ведущую в гостиную, я увидела Григорича. Он смотрел в окно и задумчиво курил сигарету. Увидев меня, мужчина заметно оживился и дружелюбно спросил:
– Как спалось?
– Поосторожнее надо, – прошипел он.
– Больно?
– А ты как думаешь?
– Думаю, что больно, – произнесла я, изобразив сочувствие.
После моих слов лысый немного подобрел и махнул рукой.
– Да бог с ней – с головой. Главное, чтобы другое место не пострадало.
– Это точно. В следующий раз будешь так громко стучать, получишь по другому месту. – Отодвинув лысого в сторону, я зашагала по коридору.
– Ты куда это направилась? – поплелся за мной лысый.
– Туда, где меня ждут.
Открыв дверь, ведущую в гостиную, я увидела Григорича. Он смотрел в окно и задумчиво курил сигарету. Увидев меня, мужчина заметно оживился и дружелюбно спросил:
– Как спалось?