Юлия Шилова. Согрей меня, или Научи меня прощать

   – Да нет. Пару дней.
   – А я и не знала.
   – Для того чтобы отвлечь внимание неизбежного следствия, заказчик велел обстряпать дело как грабеж. Он надеялся таким образом отвести от себя подозрение. А так… Девушку ограбили и избили с особой жестокостью. Она скончалась от многочисленных нанесенных побоев.
   – А кто меня заказал?
   – Вы и вправду хотите это знать?
   – А то нет!
   – Вы готовы услышать, кто это?
   – Конечно. Я никому и никогда не делала плохого. Неужели я могу представлять для кого-то хоть какой-нибудь интерес? Разве таких, как я, заказывают?
   – Практика заставила меня убедиться в том, что этот мир так жесток, что заказывают всех подряд.
   – Кому я помешала? – почти задыхаясь, задала я вопрос.
   – Вас заказал ваш бывший муж.
   – Что?
   – Я же вам ясно сказал: вас заказал ваш бывший муж. Знаете ли, некоторым мужчинам проще «отпустить» женщину на тот свет, чем знать, что она жива, но будет жить уже независимо от них. Некоторые не любят терять то, что совсем недавно безраздельно им принадлежало. От любви до ненависти один шаг.
   – Этого не может быть! Это какая-то ошибка. Он приезжал ко мне в больницу с огромным букетом цветов и уговорами по поводу того, чтобы сойтись.
   Он звонит мне почти каждый день… Он все еще надеется, что мы будем вместе. Да он меня просто изводит звонками. Я даже мобильный отключаю, потому что он достает – сил нет. Он… – Я замолчала и потянулась к тумбочке для того, чтобы взять мобильный. – Сейчас я ему позвоню, и вы поймете, что это ошибка. Вы не знаете этого человека, как вы можете о нем так говорить!
   – А вы его знаете?! – Вопрос следователя прозвучал слишком резко.
   – Конечно, я же прожила с ним несколько лет.
   – Значит, вы были слепы, если даже сейчас не поняли, с кем вы жили…
   – А с кем я жила?
   – Я поражаюсь, до чего же иногда женщины бывают слепы.
   – У меня еще пока хорошее зрение. Я недавно проверяла. Врач сказал, что я не нуждаюсь в очках. А вы… Нашли крайнего! Решили оклеветать невиновного человека. Придумали бы что-нибудь пореальнее. Да у него кишка тонка! Он трусливый. Он даже мухи не обидит. Тоже мне, нашли убийцу! Он скорее в штаны наложит, чем на убийство пойдет! Я его один раз попросила убить комара, который сидел на стене, так он его пожалел! Представляете, комара пожалел! Он трус. Я вас уверяю – он трус. Он даже рисковать не умеет. В нашей семье всегда все на мне было. А у вас в органах всегда так: вас хлебом не корми, дай найти козла отпущения. Только не там ищете! Я хоть с ним и не живу уже, но посадить невиновного за решетку не дам!
   Взяв телефонную трубку, я принялась набирать знакомые цифры.
   – Что вы делаете?
   – Набираю номер бывшего мужа.
   – Можете не стараться.
   – Почему?
   – Потому что этот номер уже не работает.
 
   Следователь был прав. На том конце провода раздалась печальная фраза: «Абонент временно недоступен».
   – Едет, наверноее, в туннеле или телефон разрядился, – пояснила я.
   Следователь посмотрел на меня раздраженно и не менее раздраженно произнес:
   – Люба, вы умеете кого-нибудь слушать, кроме себя?
   – Вы сделали такой спешный вывод, потому что я отказываюсь слушать ваш бред?
   – Потому что вы боитесь принять правду.
   – И все же я не умею слушать бред.
   – Это правда. Пусть страшная, но правда, и от этого никуда не денешься.
   – Я не могу в это поверить.
   – Придется. Вы никогда не сможете дозвониться бывшему мужу, потому что этого номера больше не существует. Ваш муж в бегах.
   – В каких еще бегах? Он живет у своей новой женщины.
   – Мы знаем. Он оставил нам свой адрес после того, как мы проверяли его алиби.
   – И где он сейчас?
   – Вчера, после того, как мы задержали исполнителя преступления и узнали имя заказчика, мы сразу отправились по тому адресу, чтобы арестовать вашего бывшего мужа. Но нам не удалось… – Следователь заметно занервничал и закурил сигарету.
   – Почему?
   – Потому что он, чувствуя опасность, выглянул во двор. Дверь долго не открывали, а когда нам пришлось ее выбить, он уже ушел через окно по пожарной лестнице на чердак. А там его след пропал. Помимо него, в квартире находилась его любовница. Или гражданская жена, я даже не знаю, как правильно сказать, кем она ему приходится, – немного смутился следователь.
   – Наверное, гражданская жена. Любовница – это та, с кем мужья гуляют от жен, а он с ней жил. Я ведь к ней хорошо относилась. Она же не разлучницей была, а палочкой-выручалочкой. Если бы он ее не встретил, то мне бы еще дольше мозги полоскал. Мне очень хотелось, чтобы у них все хорошо было. Хотя в глубине души я эту женщину жалела, потому что с ним не может быть все хорошо. Думала, только бы он исправился и хоть с ней начал жить нормально. А вместо этого он все ко мне с уговорами бегал. Вот и добегался. Видимо, устал бегать. – Так вот, эта его новая жена была в ванной заперта.
   – Как это?
   – По всей вероятности, женщина услышала, что в квартиру ломится милиция, испугалась и хотела открыть дверь, но он, чтобы она не мешала, ее в ванную затащил и там запер.
   – А что дальше будет? – Я устало посмотрела на следователя.
   – А дальше мы объявим его в розыск, как и полагается в таких случаях.
   – Найдете?
   – Будем искать, – уклончиво ответил следователь.
   Когда следователь ушел, я зажмурила заплаканные глаза и громко завыла, раскачиваясь всем телом, принимая брошенный вызов судьбы и понимая, как тернист и долог будет мой путь до того, как я научусь жить с этой болью дальше. Человек должен испытать все до конца. Все, что предначертано и уготовано ему судьбой. А это значит, что я должна найти в себе силы для того, чтобы жить дальше.
   Перестав выть, я встала и назло всему, что со мной произошло, включила стоящий на тумбочке радиоприемник. Поймав энергичную музыку, я закружилась в безумном танце. Это был какой-то дикий, даже, можно сказать, животный танец, состоящий из моего прошлого балетного опыта, современных движений, горьких слез, отчаяния, боли, страха, охватившего меня ужаса и чувства одиночества. Я уже перестала принадлежать себе, я временно потеряла разум, почувствовала невесомость своего тела и… страх от того, что я выжила.
   Забежавшие в палату медсестры попытались меня успокоить. Выключив музыку, они стали убеждать, что мне еще нельзя делать резких движений.
   Но меня невозможно было остановить, потому что я танцевала свою судьбу – жестко и отчаянно. Меня ловили за руки, но я выворачивалась и на ходу придумывала нужный такт. Казалось, что судьба бьет меня плеткой со стальным наконечником и на моем теле остаются кровавые раны.
   Когда мой танец закончился, я вскинула голову и увидела стоящего в дверях следователя. Я даже не видела, как он вернулся. Он следил за мной пристальным взглядом, а в его глазах читалась неподдельная жалость…
   – Только не смейте меня жалеть! Только не смейте! – закричала я стоявшему напротив меня мужчине и перепуганным медсестрам. – Лучше улыбнитесь и пожелайте мне счастья в личной жизни! Черт вас всех побери, пожелайте же мне наконец счастья! Если, конечно, оно бывает в личной жизни. Бывает счастье в личной жизни или его ни черта не бывает?!
   – Конечно, бывает, – поспешно кивнула одна из сестер.
   – Вы уверены?
   – Да, – ответила та.
   – Вы хотите сказать, что вы его видели?
   – Я счастлива со своим любимым человеком. У меня с личной жизнью все прекрасно.
   – Так пожелайте того же и мне… Пожелайте мне женского счастья! Пожелайте!!! Пожелайте мне встретить любимого человека, который никогда меня не закажет!

* * *

   Когда последняя страница тетради превратилась в пепел, я встала и прошлась по комнате, грустно улыбаясь и думая, что все эти воспоминания остались в прошлом. И я… я смогла похоронить свое прошлое.
   Я узнала секрет, как сделать так, чтобы прошлое отступило назад и прекратило наступать мне на пятки. Несмотря ни на что, я научилась жить с открытым миру сердцем и всегда программировать себя на успех. Вы хотите знать, как мне это удалось? Очень просто. Я придумала маленькое кладбище для людей, которые были мне когда-то дороги. Я огородила это кладбище кованой красивой оградкой из своей памяти, посадила туда чудесные ароматные розы, а на вход на территорию кладбища повесила довольно внушительных размеров замок. На этом кладбище теперь покоится парочка моих подруг, один очень хороший друг, который был мне безумно дорог и которого я считала почти своим братом, моя первая юношеская любовь и мой бывший муж. Иногда, когда мне хочется посмотреть порядок на кладбище, я открываю амбарный замок, захожу внутрь, привожу могилки в порядок, сажаю новые цветы, протираю запылившиеся фотографии, наливаю всем по рюмке водки и, чтобы никого не обидеть, насыпаю полные чашечки карамели. На могилке своего бывшего мужа я посадила березку. Это дерево всегда ему нравилось.
   На моем кладбище тихо, красиво и поют птички. Тут лежат люди, которые были мне очень дороги, которых я искренне любила и которые когда-то сильно меня обидели, причинив душевную боль. Я никогда не разбираюсь с людьми, не выясняю отношения, потому что я вообще не приемлю каких-либо разбирательств. Я просто вычеркиваю их из своей жизни, из своей памяти и хороню их на своем кладбище, которое находится внутри меня и про которое эти люди никогда не узнают. Конечно же в реальной жизни они живы. Они живут своей жизнью, которая уж никогда не соприкоснется с моей. Они строят какие-то планы, встречаются с другими людьми, справляют праздники, встречают будни, но не знают, что для меня они умерли и я похоронила их на своем маленьком кладбище в сердце.
   Однажды я встретила свою бывшую подругу и… прошла мимо. Я поздоровалась ради приличия и ускорила шаг. Я не смогла остановиться, спросить, как у нее дела, вытащить из себя многолетнюю обиду и расспросить подругу, почему она так со мной поступила, а затем, быть может, ее простить. Не смогла…
   Я просто поздоровалась по старой памяти и прошла мимо. Для меня она давно умерла, а я не умею разговаривать с мертвыми. Я не стала говорить ей все, что у меня наболело, все, что я о ней думаю. Когда-то эта горе-подруга причинила мне дикую душевную боль, с которой я долгое время не могла справиться, но теперь все уже в прошлом. Время – лучший лекарь, и оно расставило все по местам.
   Тяжелее всего мне было укладывать в гроб своего бывшего мужа, который никак не хотел в него ложиться и вся чески пытался из него вылезти для того, чтобы продолжать отравлять мою жизнь дальше. Когда я его укладывала, он постоянно поднимал голову, убеждал меня в том, что я без него пропаду, что мы семья (кстати, меня до сих пор трясет от слова «семья», потому что он повторял его по сто раз на дню), что без него я ничто, что, кроме него, я никому не нужна. И он всячески пытался из гроба выбраться, но я не хотела и не могла его слушать, потому что для меня он умер, а мертвые люди должны молчать и не мешать тем, кому еще придется пожить. Я даже поставила ему свечку за упокой, потому что для меня он умер, а себе – за здравие. Он умер, а я продолжаю жить…
   Правда, иногда, чаще ночью, на моем автоответчике срабатывают междугородные звонки, и его голос убеждает меня снять трубку. Но я никогда ее не снимаю, потому что для меня это звонки с того света, а я не умею разговаривать с мертвыми. Потом я убрала из своего телефона автоответчик и переехала на другую квартиру. Мертвые не должны беспокоить живых. А если это происходит, это не правильно, и нужно пойти в церковь и поставить очередную свечку за упокой.
   Я уже давно похоронила свою любовь, устроила ей самые пышные похороны. Я положила ее в гроб вместе со своим бывшим мужем. Я смогла похоронить свою любовь очень красиво. Никто не увидел ни моих слез, ни размазанной по лицу косметики. Теперь мне уже не больно. Теперь мне спокойно оттого, что для меня его больше нет. В последнее время я все реже и реже прихожу на кладбище некогда дорогих мне людей. Замок на кладбище почти заржавел, и его уже вряд ли можно открыть. Цветы тоже почти все завяли, потому что за ними никто не ухаживает. Скоро оно станет совсем заросшим – такое маленькое заброшенное кладбище внутри меня, о котором никто не знает и никто даже не догадывается.
   – Все. Хватит. С прошлым навсегда покончено, а теперь вперед, к сияющему будущему! – произнесла я решительным голосом, глядя на затухающий в камине огонь. И вышла из комнаты…

Глава 1

   Очнувшись от глубокой задумчивости, я посмотрела на светящееся табло и тут же повернулась к своему соседу.
   – Простите, что происходит? – спросила я обеспокоенно.
   – Самолет попал в зону турбулентности. Это бывает.
   – Что-то чересчур сильно трясет.
   – Я же говорю вам: такое бывает, – повторил мой сосед. Но тут же заметно занервничал, расстегнул ворот и, достав крестик, перекрестил салон самолета.
   Через минуту самолет затрясло еще больше, и я почувствовала, как от страха все поплыло у меня перед глазами. Сидящий рядом мужчина стал молиться, не выпуская крестик из рук. К сожалению, я не знаю молитв, но, несмотря на это, я закрыла глаза, прикусила нижнюю губу и стала мысленно просить бога о том, чтобы все обошлось, чтобы мы все остались живы, здоровы и совершили удачную посадку.
   Когда я, не выдержав, открыла глаза, то обнаружила, что в салоне погас свет. Я посмотрела на молящегося рядом и слегка толкнула его в бок. Сосед тут же замолчал и отрешенно посмотрел на меня. В его взгляде был ужас. Самолет – это всегда грань между жизнью и смертью, и тут уж никуда не денешься.
   – Это просто турбулентность, – вновь повторил он, и я подумала, что сейчас он произнес ее больше для себя, чем для меня. Когда некому успокоить со стороны, мы начинаем успокаивать себя сами.
 
   – Как вы думаете, мы останемся живы? – На этот раз мой голос дал сбой и предательски задрожал.
   – А вы думаете, может быть по-другому?
   – Да я уже не знаю, что и думать…
   – Я думаю, все обойдется. Я постоянно попадаю в подобные передряги.
   – Вы хотите сказать, что мне нечего беспокоиться?
   – Я хочу сказать, что вам лучше всего откинуться на спинку кресла, закрыть глаза и попытаться уснуть.
   – Вы шутите?
   – Мне кажется, что сейчас самая неподходящая ситуация для шуток.
   – Разве в такой ситуации возможно уснуть?
   – И все же стоит попробовать.
   Но вскоре самолет стало кидать в стороны с такой чудовищной силой, что люди уже с трудом оставались сидеть на местах. В динамике переговорного устройства раздался озадаченный голос пилота, который еще раз известил всех о том, что самолет попал в неблагоприятную зону и что для того, чтобы избежать каких-нибудь травм, лучшего всего нагнуться, прижать голову к коленям и по возможности обхватить ее руками. Затем на смену мужскому голосу пришел возбужденный голос бортпроводницы, которая повторила те же инструкции и попросила их выполнить незамедлительно. Но она попыталась успокоить совсем запаниковавших пассажиров обещанием, что скоро мы выйдем из неблагоприятной зоны и все закончится.
   Положив голову на колени, я услышала чьи-то отчаянные, истеричные крики, смешанные с рыданиями, и с трудом удержала себя от того, чтобы не поддаться общей панике.
   – Вас кто-нибудь ждет?! – не знаю зачем, крикнула я сидящему рядом мужчине.
   – Да! А вас?! – тоже прокричал он.
   – Меня тоже ждут!
   – Это же здорово, что там, на земле, кому-то есть до нас дело!
   – Как вы думаете, нас с вами дождутся?
   – Думаю, да.
   Слегка приподняв голову, я вытерла пот со лба и почувствовала, как меня замутило.
   – Знаете, я так хотела напиться перед полетом, но не успела. Было слишком много дел. Чуть не опоздала в аэропорт. Забежала в зал регистрации, а уже посадка идет. Я всегда снимаю свой страх алкоголем. Перед тем как куда-нибудь лететь, обязательно хорошенько принимаю на грудь. Между прочим, очень даже удобно: выпила, села в кресло и сразу спать. Даже взлет не ощущаю. Просыпаюсь только тогда, когда произошла посадка. Страха как не бывало. А вообще я не пью. Только когда на самолетах летаю.
   – Действительно. Хороший повод для того, чтобы выпить.
   Сосед поднял голову. Его лицо было мертвенно-бледным, а из глаз уже исчезла былая надежда.
   В них были безысходность и даже какая-то обреченность.
   – А ведь я хорошо выпил. Я специально хорошо выпил.
   – Значит, вам должно быть легче, чем мне.
   – Я протрезвел… Я протрезвел, как только все это началось.
   – Вы хотите сказать, что в таких ситуациях и алкоголь не помогает?
   – Я этого не сказал. Мне кажется, все зависит от того, сколько ты выпил. Видимо, я выпил мало.
   Как только самолет начал резко терять высоту, я ощутила жуткое головокружение и резкую боль в ушах.
   – О черт… По-моему, это все. Как же рано… Как же все-таки рано!
   Для того чтобы хоть немного утихомирить раздирающую меня непонятно откуда взявшуюся внутреннюю боль, я сунула кулак в рот и изо всей силы его укусила, чтобы моя боль перешла на кулак. Но этого почему-то не произошло. Несмотря на то что я прокусила кожу и на ней появились капельки крови, моей руке не было больно. Скорее, наоборот – увеличилась внутренняя душевная боль, от которой у меня не только потемнело в глазах, но и вообще пропало малейшее восприятие окружающей действительности.
   – Самолет пошел на снижение… – сквозь громкий гул в ушах прозвучал усталый голос стюардессы.
 
   Самолет садился довольно долго, приземляясь чересчур сильными толчками, от которых всех пассажиров чуть ли не подбрасывало над креслами. В этот момент сидящий рядом со мной мужчина взял мою руку в свою, и, несмотря на то что его ладонь была влажной от пота, я ощутила исходящее от него приятное тепло. Как будто прозвучал безмолвный призыв: все обойдется, все обязательно будет хорошо, все наладится, самое страшное уже позади.
   Когда самолет приземлился, я молча закрыла глаза, и по моим щекам потекли слезы. Убрав прокушенную руку от рта, я заставила себя открыть глаза и увидела ликующих, хлопающих в ладоши в честь посадки пассажиров. Увы, я не смогла начать хлопать со всеми – руки как свинцом налились. Я вдруг явственно представила себе командира корабля: вот он промокнул носовым платком выступивший на лбу пот и с трудом поднялся на ватные ноги. Мне даже показалось, что его виски немного побелели, а глаза покраснели.
   – Все позади, – дружелюбно потрепал меня по плечу уже пришедший в себя сосед.
   – Действительно, все позади, – я улыбнулась сквозь слезы от того, что этот кошмар закончился, и тихонько всхлипнула.
   – Сейчас получим багаж, и все самое плохое останется в прошлом, – вновь постарался успокоить и приободрить меня мужчина.
   – Больше никогда не полечу на самолете.
   – Да что вы! Подобное случается крайне редко. Разве на ваших глазах упало много самолетов?
   – Ну… как телевизор включишь, так сразу страшно становится. Обязательно что-нибудь да произошло.
   – А мне кажется, что вы преувеличиваете. Больше вероятности разбиться на машине, чем погибнуть в авиакатастрофе.
   – Нет, лучше ездить по железной дороге.
   – А между прочим, железнодорожные составы тоже иногда сходят с рельсов.
   Я попыталась встать на ноги, а сосед достал из кармана носовой платок и протянул его мне.
   – Что это? – удивилась я.
   – Носовой платок, – как ни в чем не бывало ответил он.
   – Я вижу. А зачем он мне?
   – У вас руки в крови. Вы прокусили свой кулак, – печально улыбнулся он.
   – Ах, да это так, пустяки…
   – К сожалению, у меня нет бинта. Возьмите хотя бы носовой платок.
   Не став возражать, я обмотала им кулак и взяла свою сумку:
   – И все же я никогда больше не захочу полететь на самолете.
   – Вам только кажется. Пройдет совсем немного времени, и вы опять купите авиабилет, когда понадобится куда-нибудь ехать. Кстати, мы не успели с вами познакомится. Меня величают Артуром.
   – А меня Любой.
   – Значит, вы – Любовь.
   – Любовь. – Я театрально вскинула голову и нервно улыбнулась.
   – Ваше имя так много обещает.
   – Почему?
   – Потому что миром правит Любовь. Такая женщина, как вы, обещает большую любовь.
   Мы засмеялись и направились к выходу.
   Уже в здании аэропорта, в ожидании багажа, Артур вновь оказался рядом со мной и совершенно ненавязчиво предложил мне обменяться телефонами.
   – Знаете, Люба, все-таки мы в такой болтанке побывали… Может, как-нибудь встретимся и отметим приземление?
   – Вы хотите пригласить меня в ресторан?
   – Ну да. А почему бы и нет? Черт побери, мы же остались живы! Мне кажется, это стоит того, чтобы хорошенько повеселиться!
   Не став спорить, я продиктовала номер своего мобильного телефона и вбила себе номер Артура.
   – Вы же в столице живете? – на всякий случай поинтересовался мой новый знакомый.
   – В Москве, – кивнула я.
   – Тогда вообще никаких проблем. Я тоже москвич. Я в Хабаровск в командировку летал. А вы?
   – А я к родственникам.
   – Люба, если бы вы сейчас видели себя в зеркале, то просто поразились бы, насколько вы бледная.
   – Это пройдет.
   Сняв с ленты багажного транспортера свой чемодан, я подошла к Артуру и попрощалась.
   – О, вы уже свой багаж получили! А моего еще нет, – покачал головой он. И предложил: – Дождитесь меня. Я вам помогу.
   – Спасибо, но мне не тяжело, чемодан ведь на колесиках. Тем более что меня встречают.
   – Тогда удачи. – Взгляд Артура стал грустным.
   – Спасибо. Вам того же.
   С огромным трудом выдавив из себя улыбку, я покатила чемодан к выходу и постаралась как можно быстрее покинуть зал. Я не хотела, чтобы Артур узнал, что меня никто не встречает. Конечно, по большому счету меня не должно было интересовать мнение малознакомого человека, но все же я этого не хотела. В зале ожидания я увидела целую толпу людей с самыми различными табличками и роскошными букетами цветов.
   «А меня никто не встречает, – вновь промелькнуло в моей голове. – Никто. Меня никто не встречает потому, что просто некому встречать. Бывает же такое в жизни! Черт побери, да, бывает. Идет интересная, симпатичная девушка, на которую обращают взоры мужчины, и ее вообще никто не встречает».
   – Девушка, может, такси? – раздавались со всех сторон голоса водителей.
   – Спасибо, не нужно.
   Пройдя мимо толпы встречающих в зале прилета, я вышла на улицу и села в первую попавшуюся маршрутку. Такси, стоящие в порту, с их космическими ценами для таких рядовых обывателей столицы, как я, вид транспорта очень даже накладный, просто не по карману.
   Добравшись до дома, я бросила чемодан прямо у порога и бросила взгляд на телефон, стоящий на тумбочке у входа. Странно, как только я на него посмотрела, он тут же зазвонил. На том конце провода обнаружился оживленный голос моей подруги, проживающей этажом ниже.
   – Любаня, ты на месте?
   – Только вошла.
   – Как долетела?
   – Лучше не спрашивай. Ты же знаешь, как я боюсь самолетов. Нас хорошенько потрясло. До сих пор не верю, что живой домой добралась.
   – А как съездила?
   – Галина, может, ты все-таки лучше поднимешься? Или тяжело по двум лестницам подняться?
   – А можно?
   – А когда тебе было нельзя?
   – Просто я подумала, что ты только что с самолета, уставшая. Может, тебе поспать хочется?
   – Боюсь, что теперь я долго не смогу уснуть. Ладно, давай поднимайся.
   Не прошло и пяти минут, как мы с Галкой уже сидели на кухне и распивали бутылку шампанского в честь моего прилета.
   – Ну вот, вроде немного повеселела. Даже румянец появился, – сразу заметила произошедшие во мне изменения Галина. – А то, я когда к тебе зашла, чуть было дар речи не потеряла. Прямо не соседка, а настоящий живой труп. Белая, как стенка. Да такую белую стенку еще нужно постараться найти.
   – Галина, если бы ты только знала, как наш самолет трясло! Ты даже представить себе не можешь… Мы чудом не упали.
   – Любка, у страха глаза велики. Я каждый раз в турбулентность попадаю, и ничего.
   – Смотря какая турбулентность. Сегодня самолет чуть по кускам не развалился.
   Закинув ногу на ногу, Галина посмотрела на меня загадочным взглядом и немного нерешительно спросила:
   – Ну как съездила? Как там Хабаровск?
   – Хабаровск просто сказка. Да и съездила в общем-то неплохо.
   – А что такая грустная? Все из-за той же проклятой турбулентности?
   – И не только из-за нее.
   – Жду подробного рассказа.
   Подлив мне шампанского, Галина подняла фужер и торжественно произнесла:
   – Дорогая моя, разреши поздравить тебя с удачным приземлением на московской земле. Надеюсь, ты получила огромное удовольствие от поездки, с радостью погостила у родственников и конечно же встретила свою первую любовь, о которой ты когда-то так грезила. – Немного помолчав, Галина слегка кашлянула и осторожно спросила: – Ведь, если я не ошибаюсь, ты именно из-за него туда ездила?
   – Из-за кого?
   – Из-за того, которого когда-то любила.
   – Можно сказать, что да.
   – Я надеюсь, он тебя не разочаровал? Хорошо провели время?
   – Мы встретились.
   – Что, всего один раз? – У Галки на лице появилось разочарование.
   – Я позвонила ему почти перед самым отъездом.
   – Почему? Что ты делала до этого?
   – До этого я наслаждалась городом и своими родственниками.
   – И все же почему вы виделись всего один раз? – никак не могла успокоиться Галка.
   – Потому что одного раза вполне хватило для того, чтобы понять, что больше можно и не встречаться.
   – Он что, стал так ужасен?