Юлия Славачевская. Богатые тоже скачут, или Где спит совесть

   Правда, оставила себе парочку новых – думаю, сойдут как шорты.
   Поскольку материал для работы у меня закончился, а жажда мести – нет, то я пошла посмотреть, где еще можно напакостить по-крупному.
   Начала с ванной…
   – Подведет тебя, Козлукис, любовь к блестящему! – шипела я, подменяя флаконы в специальных футлярах с именной гравировкой.
   Пена для бритья стала лаком для волос с сильной фиксацией, дезодорант – освежителем воздуха, нормальный шампунь превратился в оттеночный. Цвет я выбрала – закачаешься! – «Голубая лагуна».
   Надеюсь, тебе, милый, понравится!
   Я осмотрелась. Косметики у меня еще оставалось предостаточно, и я приступила к тяжкому труду облагораживания помещений. А что? Дизайн – самое подходящее занятие для творческих личностей!
   В ванной я намазала все, до чего дотягивалась, маслом для загара.
   И зачем, спрашивается, понапрасну тратить деньги на горные лыжи, если можно их себе устроить не сходя с места?
   Полюбовавшись делом рук своих, осторожно выползла и направилась в кабинет.
   А там… прямо рай для юного неуловимого мстителя! ВСЕ! ШАШКИ НАГОЛО, ПЛЕННЫХ НЕ БЕРУ!
   Хозяин получил… Гель в ящиках стола. Электроплойку в компьютере. Средство для снятия макияжа на кодовом замке сейфа и любимое масло для массажа с запахом жимолости на полу!
   Пылая праведным гневом, я стояла около широкой кровати с балдахином, застеленной красным шелковым бельем. Опять космодром на мысе Канаверал?! Я тебе покажу! Хорошенько попрыгала сверху. Кровать терпеливо снесла все мои измывательства и даже не скрипнула. Матрас тоже оказался выносливым на диво – ни одна пружинка не провалилась! Видно, делали на совесть. Итог не воодушевил: сексодром так сломать не удастся. А жаль!
   Тогда с помощью рук и маникюрного набора я расшатала стойки балдахина и оставила их, можно сказать, «на соплях».
   Я бы со злости и ножки у этого одра подпилила, но маникюрная пилочка отказалась совершать такой подвиг, а зубы мне еще были нужны.
   Затем, следуя своему далеко идущему членовредительскому плану, я убрала видимые остатки погрома в гардеробной, сдвинула стеллаж, небрежно маскируя результаты своей деятельности, и приготовилась ждать.
   Я уже успела плотно поужинать и даже подремать, когда раздался звук подлетающего вертолета.
   Оставалось только надеяться, что после моих сюрпризов Никосу будет нечем меня удавить… или не на чем ко мне дойти…
   Я не сомневалась, что подобную честь он никому не уступит!
   Спустя пару часов из-за стены раздался жуткий грохот…
   – Хорошая привычка – мыть руки! – с огромным удовлетворением похвалила его я, напряженно прислушиваясь и страшно жалея о невозможности видеть это вблизи своими глазами.
   Грохот повторялся несколько раз, перемежаясь громкими криками, в которых я разобрала жуткие проклятия и все кары на головы прислуги, которая натерла пол до состояния катка.
   Не то чтобы я гналась за бренной славой, но стало немножко обидно…
   Дальше много орали и топали.
   Мне понравился Аристарх, пробегавший мимо моей двери со словами:
   – Жалко, что это ушиб, а не сотрясение! – туда.
   И…
   – Почему только вывих, а не перелом?!! – обратно.
   Я сдержала самый первый благородный порыв и не предложила доктору помочь доломать начатое, чем в глубине души страшно гордилась.
   Спустя еще какое-то время…
   Бабах!
   И снова много местного колорита.
   Вероятно, сложился балдахин и кого-то погребло под пыльными тряпками. Очень надеюсь, что это был не Аристарх.
   Под окнами нарисовался грузовик, и в дом потащили новую кровать.
   Экий сибарит! Мог бы и на коврике в прихожей подремать!
   Еще спустя пару часов ко мне через гардеробную ворвались хромающий на правую ногу Никос, потрясающий кружевными трусиками, и кусающий от сдерживаемого смеха губы Георгиос.
   Я внимательно присмотрелась к начальнику службы безопасности: а что? Мне нравится!
   Сильный мужчина! Надежный и опасный. Он не был красавчиком в прямом смысле этого слова. Может, ростом и чуть пониже Никоса, зато плечами пошире и бицепсы побольше.
   Квадратное лицо. Тяжелая челюсть. Многократно перебитый, чуточку свернутый в сторону нос. И синие глаза с настороженным взглядом бывалого человека. Похоже, жизнь когда-то хорошенько потрепала его. Черная футболка, джинсы и облегченные летние кроссовки; кобуры пистолетов – все на командире местных бодигардов смотрелось органично.
   Но и что-то человеческое пока не утеряно. Другой телохранитель сейчас бы прикинулся отмороженным. А этот даже не пытается. То ли шефа не настолько боится, то ли… Нет. Не боится. Точно.
   – Это что такое?!! – помахал Казидис у меня перед лицом интимным предметом дамского туалета.
   – Скорей всего, нижнее белье, – невозмутимо ответила я, отводя сие от лица.
   – ЧЬЕ?!! – взорвался хромающий сатир, глядя на меня в упор.
   – Это нужно у тебя спросить, – так же спокойно парировала я. – Если уж ты его и принес…
   – Я ЭТО нашел у себя в шкафу! – орал мужчина.
   – Так это твое?! – немедленно «прозрела» я. Подивилась: – Какие у тебя странные наклонности…
   – Молчать!!! – Он попытался затопать ногами и подпрыгнул от боли. Лицо похитителя побагровело от ярости, жилка на виске заметно пульсировала.
   А задумка с допросом была хорошая… только исполнение слабоватое… наверно, по причине бездарности исполнителя.
   – Как ЭТО оказалось у меня? – отдышавшись, поинтересовался Никос. – И КАК ты объяснишь огромную ДЫРУ?
   – Где? – вытаращила я глаза.
   – Там! – ткнул он пальцем в Георгиоса.
   Я оглядела сверху донизу шефа личной СБ миллионера. Со всем должным прилежанием.
   – Он – целый, – хладнокровно проинформировала Казидиса и успокоила начальника охраны. Или почти успокоила. Потому что насильно подавляемый ржач перешел в тихий гогот.
   – Он – ДА!!! А стена – НЕТ!!! – бушевал владелец виллы.
   – Это уже слишком для моего интеллекта! – заявила я, сползая с кровати. – Пойду посмотрю!
   – ЭТО ЧТО?! – в полном обалдении уставился Никос, словно первый раз меня увидел. – Это мое?
   – Где?! – не стала отвлекаться от цели визита и, подтянув до талии спадающие боксеры, деловито направилась в гардеробную.
   – На тебе мои трусы! – никак не мог успокоиться черноглазый жлоб.
   – На них так и написано? «Мои трусы»? – невозмутимо спросила я, без особой поспешности разглядывая расширенный проход. В конце концов, куда торопиться? Сюрпризы остались Козлодоису.
   – Нет! Но…
   – Сэр, – обратилась я к Георгиосу. – Когда вы перестанете дрожать плечами, объясните этому джентльмену, как невежливо тыкать пальцем в даму и требовать назад то, что не подписано!
   – Заткнись!!! – окончательно вышел из себя Никос. – Почему в стене дыра?
   Я молчала.
   – Я тебя спрашиваю!!!
   А в ответ – тишина…
   – Сколько раз мне повторять вопрос?!!
   Я повернула голову, отворачиваясь от источника воплей и рассматривая противоположный край потолка.
   – Может, для начала ты позволишь ей говорить после твоего приказа молчать?.. – вовремя вмешался на греческом начальник охраны и спас мне немного нервов, а себе сэкономил время на закапывание чьего-то трупа. И не факт, что моего.
   В созвучие моим мыслям тишина стала гробовой.
   – Джул, – начал Никос, пару раз глубоко вздохнув, – нам нужно поговорить…
   – Пожалуйста, – тихо подсказал начальник охраны.
   – …Пожалуйста, – проскрежетал зубами его работодатель.
   – Тебе надо, ты и говори, – соизволила оторваться я от разглядывания потолка и сюрреалистичного прохода на волю. Нехотя повернулась к Нику.
   – Ответь мне только одно, Джул, – обманчиво спокойно начал Казидис. – Зачем ты сломала стену?
   – Дверь была заперта, – пожала я плечами.
   Мужчины переглянулись.
   – И что?.. – осторожно поинтересовался Никос, сжимая и разжимая кулаки. Видимо, стравливал кипящую злость.
   – Это уже второй вопрос, – педантично сказала я. – Но я, так и быть, отвечу… Мне захотелось свежего воздуха…
   – У тебя есть балкон! – напомнил мне красавец с сотрясением и растяжением головного мозга.
   Георгиос просто отвернулся и изучал пустые полки стеллажей. Наверное, в первый раз увидел. Его плечи продолжали подозрительно трястись.
   – Там решетка, – объяснила я такому непонятливому похитителю.
   – И что? – обалдело уставился он на меня. – Воздух через решетку не проходит?
   – Конечно, проходит, – уверила я его. – Но запах другой…
   Дальше я увидела финал греческой трагедии. Немного эмоционально для меня, зато как артистично!
   Когда Никосу надоело выкобениваться и орать, он схватил меня за руку и потащил в кабинет со словами:
   – А сейчас мы поговорим серьезно!
   – Аристарха вызовите заранее, – ненавязчиво предупредила я Георгиоса на ходу. – А то, боюсь, не успеет…
   Йоргос понятливо сверкнул глазами и промолчал. На лице брюнета застыла широкая ухмылка.
   В кабинете меня попытались усадить в кресло, но я гордо отказалась.
   Чего я, помады, что ли, на мужских трусах никогда не видела? Ну не видела… Так я это вполне переживу.
   Никос в ослепительно-белых брюках плюхнулся за свой рабочий стол и запустил руку в верхний ящик.
   – Тебе будет очень любопытно… – И застыл.
   – Мне… любопытно, – согласилась я, рассматривая атлета во все глаза и на всякий случай тесно прижимаясь к двери.
   Он вытащил руку, покрытую гелем, и подвигал пальцами.
   – Это что?.. – спросил свистящим полушепотом.
   – Тебе виднее, – обтекаемо ответила я, изо всех сил делая непричастный вид.
   Никос сунул свой породистый нос во все ящики стола и понял: гель сильной фиксации – убойная штука для документов!
   В который раз скрипнув зубами, мужчина посмотрел на меня как на последнего врага всего греческого народа, и мне немедленно захотелось построить бомбоубежище. Или хотя бы дзот из Георгиоса. Но последний был категорически против…
   – Думаю… – попытался сказать что-то умное начальник охраны, пока родственник тыкал дрожащими пальцами в кнопки сейфа, стараясь открыть.
   Сейф решил иначе. Переваривая средство для снятия макияжа, хитроумное устройство никак не могло определить состав и клинило.
   Последовал набор определенных звуков, складывающихся в ненормативную лексику, и Никос повернулся обратно к рабочему столу.
   – Компьютер ты тоже облила? – странно ровным голосом спросил он, когда смог внятно и членораздельно произносить слова и перестал безуспешно тыкать пальцем в «Запуск».
   – Не совсем… – оптимистично сказала я. Пауза стала невыносимой. – Я его сожгла.
   Отпираться было глупо. В клубах дыма из блока питания до сих пор торчала ручка плойки. Приплавилась.
   – Ты!!! – вскочил с места Никос и похромал ко мне.
   В это время от окна повернулся Георгиос и… громко заржал.
   Никос застыл и развернулся к нему.
   Заржала уже я.
   На белых брюках прекрасно отпечатался «поцелуй», так любовно нарисованный мной ранее темно-бордовой помадой и поэтому на черной коже кресла незаметный.
   …Спасалась я бегством. И очень шустро. Фора у меня была, и я оказалась на верхушке пальмы гораздо раньше, чем два этих гаврика выскочили на балкон.
   В конечном итоге я спасала свою жизнь, а они – всего лишь штаны Никоса!
   – Слезай! – потребовал Казидис. Пригрозил: – Или я прикажу спилить пальму!
   – Все? – окинула я недоверчивым взглядом плантацию финиковых деревьев, тянущуюся до горизонта.
   – Надо будет – все! – обнадежил меня местный донжуан. Приказал родственнику: – Присмотри за ней!
   Пришлось переглядываться с Георгиосом. Правда, недолго. Вскоре из комнаты раздался глухой звук падения – скорее всего, сработал «минный» коврик, под которым я рассыпала шариковую пудру.
   Начальник охраны рванул спасать травмированное тело шефа. В самом деле бодигард он или нет?!
   Я оперативно решила спасать свое и полезла на чердак. В тесноте на семи тысячах квадратных футов, да не в обиде!
   Ночь прошла спокойно, но жестко…

Глава 5

   От любви до ненависти один шаг. А сколько прыжков?

   Утро встретило меня прохладой и сомнениями. Партизанить оказалось весело, но голодно. Поэтому по зрелом размышлении я пошла сдаваться.
   Но поскольку я была девушкой эффектной, то и сдаваться собиралась со всей помпой и положенными при этом спецэффектами. В конце концов, если уж меня собираются запихать в местный Сан-Квентин, то чахнуть я там буду с удовлетворенной душой и сытой совестью.
   Душа для удовлетворения требовала капитуляции и выкинутого белого флага. Я не могла обмануть ее ожидания и пошла искать этот пресловутый флаг.
   В результате тщательного досмотра виллы я нашла все, кроме флага. Нет, национальных было множество… но все для парламентария непригодные. К тому же я хорошо относилась к самой стране, просто мне не нравились некоторые ее отдельные представители. Точнее – лишь один!
   Вы же не перестанете купаться в Карибском море, зная, что где-то там есть гипотетические акулы? К тому же акулы есть не только в Карибском бассейне, они есть везде! Не верите? Оглядитесь в своем офисе и непременно их отыщете!
   Зато я выяснила, что кто делает! Когда и с кем! Например, горничная с третьего этажа любит резво подскакивать, если к ней подходят со спины. Дворник падает оземь от легонького удара по плечу совочком. Садовник сильно нервничает и шугается от звука садовых ножниц над ухом. А кухарка… кухарка боится звона упавшей кастрюльной крышки…
   От долгих изысканий и дотошного выяснения демографической обстановки меня отвлек Аристарх, спросивший:
   – Джул, не то чтобы это было моим делом, но куда вы несетесь с этой стопкой простыней?..
   Я остановилась, перевела дух и честно ответила:
   – Ищу Никоса, чтобы закидать его белыми флагами.
   Доктор хмыкнул и поинтересовался:
   – Думаете, его это остановит?
   – Конечно нет! – Я была не настолько наивна. – Но должно немного запутать!
   – Боюсь вас огорчить, дорогая, – спрятал улыбку Аристарх. – Никос утром улетел в Афины. У него обнаружилась острая нужда…
   – Энурез? – строго спросила я, подозревая, что мне навязывают некачественный товар.
   – Не все так плохо, – вздохнул Ари, смахивая пот, заливающий лоб. Похоже, доктор целенаправленно искал именно меня. Теперь нашел.
   – Все гораздо хуже? – кровожадно оскалилась я. Воззвала: – Не интригуйте меня, доктор, я хочу получить удовольствие!
   – Сомневаюсь, что доставлю его вам, Джул, – разведя пухленькими руками, расписался в собственном бессилии милейший врач. – Никос полетел в Афины за одеждой.
   – О как! – неподдельно огорчилась я. – А мне так хотелось начать утро с приятного!
   – Скажу вам по секрету, дорогая, – подмигивая, поведал мне Ари. – Его утро уже началось с самых «приятных» вещей…
   – Да?.. – заинтриговалась я. – С каких?
   Доктор не спеша отвинтил крышечку с минералки, которую извлек из кармана, отхлебнул пару глотков и продолжил:
   – Он воспользовался дезодорантом и попытался побриться… А перед этим Никос принял душ и помыл голову, – перечислил события предельно добросовестный собеседник.
   – Вы думаете, мне лучше в ближайшее время пересидеть в засаде? – честно спросила я, смутно представляя, как Никос сумел выжить и почему я ничего не слышала.
   Наверное, моя совесть чиста и спит праведным сном. И я вместе с ней!
   – Я бы на вашем месте не рисковал, – невинно заметил Аристарх, возведя глазки горе.
   – Спасибо! – благодарно кивнула его с некоторых пор постоянная пациентка. – Я всегда была за безопасный секс – на расстоянии!
   – Вы прелесть! – сделал мне комплимент доктор, и я отдалась ему… простынями.
   Три дня меня не беспокоили. Видимо, Никос пытался решить – в какой цвет ему из голубого перекраситься. Или выбирал лучший салон для полировки черепа…
   А потом начались чудеса.
   Прибывший вертолет привез кучу одежды лично для меня, и что немаловажно – моего размера!
   – Кто-то очень, очень большой жлоб! – сделала я вывод, в смурном настроении разглядывая шедевры портновского искусства от-кутюр. – Не хочет делиться трусами!
   – Вам не нравится? – сдвинул брови Георгиос. Тоже мне данаец, дары приносящий!
   – Не годится, – отрицательно помотала головой. – Цвет… не мой.
   – Тут есть разные цвета, – заметил начальник СБ, лукаво улыбаясь.
   Вокруг нас собрались охающие и ахающие горничные, завистливыми глазами пожирающие презенты Никоса.
   Если их позвали как группу поддержки, то цель достигнута! Стало немного страшновато поворачиваться к ним спиной – того и гляди, вонзят кинжал в спину. Ну еще, может, вешалку или швабру за неимением лучшего. Тоже мало приятного.
   – Я и говорю: не мои! – категорично заметила я. – Мои – все одинаковые!
   – Так я прикажу развесить? – проявил дипломатию Георгиос.
   – Если только уши… – поддержала я его дипломатическое начинание. Заявила: – Мне это не нравится категорически, и я носить это не буду! Так что, безусловно, вы можете потратить казенное время… Но тогда переведите меня в другую камеру.
   – Понятно, – не стал спорить эсбэшник и улетел вместе с барахолкой.
   Через сутки он прилетел обратно, но уже не один, а с местным кутюрье и его двумя походными вешалками.
   «Вешалки» активно радовались жизни и отчаянно стремились как-нибудь увидеться с ныне отсутствующим хозяином. Видимо, для того чтобы побольнее ранить его выступающими углами.
   Лично у меня они вызывали только одно желание – погрызть. У Георгиоса – помусолить, а у сердобольного Аристарха – покормить.
   В итоге я справилась с инстинктом, а вот мужчины – нет!
   Три часа сорок четыре минуты я просидела в гостиной, пристально разглядывая дефилирующие ключицы. Лучше бы нормально поела и поспала!
   – Аристарх, – обратилась я к еще одному зрителю, спешно намазывающему бутерброды. – Скажите как мужчина – это можно носить?
   – Джул, спроси у Йоргоса, – посоветовал тот. – Я все же доктор и рассматриваю анорексию совсем в другом ракурсе…
   – Странно, – пробурчала я с некоторой обидой, – а на первый взгляд кажетесь мужчиной. Как все же обманчива внешность! – И обратилась к другому зрителю: – Вам нравится?
   – А?! Что именно? – отвлекся мой личный барахольщик. – Девочки?
   – То, что на девочках, – пояснила я, пытаясь найти девочек в этих уцененных суповых наборах.
   – Мне больше нравится без них, – предельно честно сказал Георгиос и заработал одно очко в свою пользу. Мне тоже платья больше нравились без ребер и коленок.
   – Вы что-то из этого себе выбрали? – перевел мне позднее Георгиос нервные подергивания кутюрье без возраста и имени.
   – Нет, – пожала я плечами. – Платья красивые, но непрактичные. Ни на чердак не залезешь, ни на пальму!
   – Не возьмете? – сурово сдвинул брови начальник охраны.
   – Нет! – гордо сказала я, строевым шагом удаляясь к себе.
   Кстати, после разрушения стены меня больше не запирали. Думаю, боялись, что порушу обе виллы.
   Снова потянулись наполненные южной негой дни, которые я провела с пользой и отравляла всем обитателям дома (домов!) существование.
   Не из вредности характера, а исключительно в воспитательных целях.
   Кто им мешал сообщить обо мне полиции и избавить меня от своего общества? Но нет! Все молча сносили мое рысканье по округе. За спиной, правда, ругались на типа непонятном мне языке. Наи-и-ивные! Но как я тут оказалась и почему нахожусь – негласно знали все!
   Поэтому я развлекалась как могла, и сиесту они себе даже и не мечтали устроить без того, чтобы моя светлость не вторглась в их рай с криком:
   – А где находится… (ты-ды-ды-дым)?..
   В итоге меня тихо ненавидели и, как о глотке воздуха, мечтали о дне свободы.
   У прилетевшего утром эсбэшника внезапно проснулась редкая птица с твердым клювом по кличке «совесть». Отведя меня в сторонку, мужчина тихо предложил:
   – Хотите, я попробую тайком отправить вас домой? – В его глазах застыло напряжение.
   Красивый мужчина! И бесхозный. Определенно надо с этим что-то делать.
   Я вытаращилась на него, как верблюд на саксаул, и гордо отказалась:
   – Нет!
   – Почему?! – опешил тот. – Вы же пытались сбежать!
   – Ну пыталась… – не стала уходить от темы. Обвиняюще уперла палец в собственное тело. – Но мое бедро третьего раза не выдержит! И потом, я еще не всем наглядно показала и рассказала, как нехорошо похищать невинных девушек и преступать закон!
   – Подумайте, – горячо убеждал меня Георгиос с мрачным выражением лица.
   – Нет! – отрицательно покачала головой.
   Тем временем грек буквально припер к стенке и выколачивал согласие, упираясь руками в кирпичную арку рядом с моей головой и обдавая терпким запахом одеколона:
   – Возможно, другого раза вам еще долго не представится. А так я могу попытаться вывезти вас в вертолете вместе с манекенщицами и тряпками.
   – По частям и в чемодане? – понятливо хмыкнула я, бдительно озираясь по сторонам. Мало ли? Береженого Бог бережет. Вдруг прямо сейчас увозить надумал? А за спиной уже группа коммандос с сетями крадется?
   – Нет! Именем Господа нашего Иисуса Христа клянусь – живую и здоровую! – истово перекрестившись, заверил меня начальник СБ и выжидательно уставился на мою скромную персону. Взгляд серьезнее не бывает, зрачки сужены (это особенно хорошо заметно на фоне ярко-синей радужки, довольно редкой для аборигенов).
   Злится, что ли? Или на вшивость испытывает?
   А может, проходя сторонкой, человека случайно боднула в бок порядочность, а я лишаю его возможности раз в жизни сделать доброе дело? Скверно.
   – Зачем вам это?! – не утерпела покопаться в причинах странной и необъяснимой благотворительности. Насколько понимаю, до меня никому из жертв Казидиса таких заманчивых предложений не делали!
   – Без вас проблем станет гораздо меньше и всем станет легче жить, – опуская взгляд, честно признал брюнет.
   Я смело посмотрела ему в лицо и твердо сказала:
   – Тогда я остаюсь. Не в моих правилах облегчать злостным преступникам жизнь!
   Когда я в черных шелковых трусах и свободной бирюзовой футболке млела у бассейна, ко мне боком приблизился садовник и передал трубку телефона.
   Смотри-ка, у них есть цивилизация! А как они ее от меня тщательно скрывали!
   – Хэллоу! – выдохнула я в мембрану грудным голосом сирены и смела собеседника с ног. Иначе как объяснить, что пару минут со мной красноречиво молчали?
   – Джул, – раздался наконец голос Никоса. – Что ты хочешь из одежды?
   – И тебе привет, последователь Микаэля Соломона, – поздоровалась я, намекая на «Голубую лагуну».
   – Что. Ты. Хочешь. Из одежды? – очень тактично и вежливо обругал меня Казидис, скорее всего мысленно мечтая удавить меня на телефонном шнуре. Но сегодня был не его день. Мы друг от друга далеко, да и телефон в моих руках – стандартная радиомодель.
   – Мне всего хватает, – ехидно «утешила» я его. – Для того чтобы смотреть на солнце сквозь решетку, совсем не нужно платье от-кутюр.
   – Тебя больше не запирают, – возразил Никос.
   Разумнее было бы промолчать. Правда, любой, кто меня знает, подтвердит – нормальности и разумности за мной отродясь не водилось.
   – Только в целях предотвращения землетрясений, – легко согласилась я. – Но для меня сейчас весь твой остров в решетку, так что можешь мне выбрать что-нибудь сам… в полосочку… и мы будем мило гармонировать с колючей проволокой.
   – А нормальную одежду?..
   – Никогда! – Тут уже дело принципа. Я существо неорганизованное, но стра-ашно принципиальное!
   И случилось невообразимое – внезапно Казидис испытал острый приступ желудочно-кишечной совести (звучит словно приступ аппендицита или колик. Наверное, такая редкость у подобных ему бывает лишь единожды).
   – Вероятно, я должен был тебя пригласить на остров…
   – Вероятно! – Где-то сдох слон и начинал пованивать!
   – Давай притворимся, что я тебя пригласил, и начнем все сначала?.. – Этой фразой он напрочь убил во мне проклевывающиеся ростки доброго, чистого и светлого.
   – Хорошо. Уговорил! – Пробудилась лютая жажда крови, а отказывать ей с непривычки было тяжко. – Тогда давай притворимся, что ты – последний человек на Земле, от которого бы я приняла это приглашение! – ласково пропела я.
   – Будешь стоять на своем? – раздраженно прорычал проклятущий миллионер. Какая экспрессия! Можно подумать, это я его дважды украла и пыталась изнасиловать?!
   Уж лучше на твоем!
   – Непокобелимо! – заверила его я.
   – Я вернусь! – грозно заверил он меня и отключился.
   – На каждого Терминатора всегда найдется доменная печь! – с торжеством заявила я, возвращая телефон садовнику.
   Хотела, разумеется, заныкать это достояние, но мужик так за ним охотился, что я побоялась – затопчут.
   На следующее утро мне сообщили через Аристарха:
   – Сегодня вам привезут вечерний туалет, Джул.
   – Благодарю за неустанную заботу, – неискренне порадовалась я. – Но скажите, почему именно вечерний? В обычный я уже ходить не могу?
   – Это наряд, – тонко улыбнулся эскулап, не принимая предложенной мной игры в слова.
   – Вне очереди? – опешила я. – Простите, доктор, у меня очень плохо с военной дисциплиной. – Скорбно вздохнула: – Не пойму, кто кого не любит, но факт есть факт – мы изначально несовместимы.