– Простите, я не хотел. Не думал, что я в состоянии кого-нибудь испугать. Рад познакомиться – профессор Грмнпу.
   – Боря.
   – Какое странное имя.
   – Да уж, какое есть. А вы профессор?
   – Да, профессор антропологии. Декан факультета естествознания. Такая радость, что я вас встретил. Люди так редко появляются в здешних краях. Вы сказали, что вы – туристы.
   – Ну, можно так сказать. Мы заблудились.
   – А что с вашим товарищем? Вы можете не кричать, у меня отменный слух.
   Борис потрепал по щекам Максима. Тот открыл глаза и недоуменно осмотрелся.
   – Мне приснилось, что я дома…
   – Макс, вставай, там твой коллега, блин. Профессор. Только не пугайся, ладно?
   Макс поднялся, оглянулся вокруг и, увидев стоящую рядом тушу, собрался снова свалиться в обморок. Но Боря сильно ущипнул его за руку.
   – Здравствуйте! – проревело сверху – Рад познакомиться! Грмнпу. Профессор.
   Максим протянул руку, но тут же отдёрнул, представив, во что может превратиться его ладонь после рукопожатия динозавра.
   – Максим, планета Земля. Двадцать первый век.
   – Что ты мелешь! – толкнул его в бок Борис. И тут же его осенило.
   – Профессор! А где мы находимся? Мы так заблудились, что ужас. Где мы? И главное, когда?
   – То есть? – дыхнул вонью Грмнпу.
   – То есть, мы на Земле?
   – А где же? Вы же люди? Вы, вроде, не похожи на этих мерзких инопланетян.
   – Люди, люди, – поспешил заверить Борис. – Просто…. А какой сейчас год?
   – Семь миллионов двести тридцать восемь тысяч шестьсот двенадцатый.
   – Упс! – хором вскрикнули приятели.
   – Ой, простите. Забыл совсем, что у людей своё летоисчисление. По вашему – две тысячи одиннадцатый. Ну, где-то так…
   – Профессор, а что здесь было год назад? Во на этом месте что находилось?
   – Здесь? Ничего. Лесная поляна. А что?
   – Ничего не понимаю.
   Динозавр снова наклонился к ним.
   – Товарищи, а вы здесь надолго? У меня так много вопросов.
   – А у нас сколько… – пробормотал Борис. – Не обижайтесь, но нас всегда учили, что динозавры – просто гигантские ящерицы с маленьким мозгом, и они не могут быть профессорами.
   – О, боже. Где вы слышали такую ересь? Мы догадываемся, чья это пропаганда…. Да, раньше так действительно было. Миллионы лет назад наши предки действительно были несколько отсталые. Но эволюция взяла своё, и мы теперь единственные разумные существа на планете. Мы покорили океанские глубины, покорили космос, раскрыли секреты микромира. Так что, сами видите.
   – Уважаемый, а мы? Люди разве не разумные? – возмутился Максим.
   – Вот это смущает и меня. Поэтому я и стал антропологом, чтобы разобраться в этом щекотливом вопросе. Вы – нонсенс. Непонятно, откуда вы берётесь, и почему, если мы – венец природы, то почему нам выделили только этот лес. Слишком много вопросов. Разрешите пригласить вас в гости, познакомить с женой. Вы любите салат из прумдрапнотов в крнпвгроевом соусе? У нас немного осталось.
   – А конопляного масла у вас случайно нет? – поинтересовался Борис.
   – Нет. А вам зачем?
   – Надо. На всякий случай. Знаете, уважаемый профессор, мы с удовольствием посетим ваш дом, но несколько попозже. Нам нужно кое в чём разобраться. Думаю, если мы покинем это место сейчас, то мы заблудимся навсегда. Так что, лучше вы к нам.
   – С удовольствием! Вы не против будете, если я приведу жену и сынишку? И принесу салат. – От нетерпения он перебирал ногами, так что дрожала земля. – Спасибо. Я сейчас.
   И Грмнпу гигантскими прыжками умчался в лесную чащу.
   Максим вытер пот со лба.
   – Это мне снится?
   – Точно не уверен. Но бред полный.
   – Это всё твои букетики из неизвестных науке цветов. И скажи мне, где машина?! – Макс опять упёр руки в бока.
   – Прекрати истерику. Ты мне уже рубаху разорвал.
   – Где машина?
   – Понятия не имею, – пожал плечами Борис. – Её угнали.
   – Кто? Эти рептилии? Детям игрушку? Модельку, да? Коллекционную?
   – Отвали. Её угнали. Кто-то притащил масло, заправил бак и свалил.
   – Да? А зачем он тогда нам оставил консервы, водку, вещи? Странный угон. Я знаю, это ты её спрятал, чтоб не возвращаться. Сволочь, я домой хочу, к жене. Мне диплом писать для одного придурка, у меня заначка, я так и не посмотрел «Титаник»…
   – Говно кино. Оно того не стоит. А заначка большая?
   – Большая. Год откладывал.
   – Да, – Борис вошёл в гараж, освещая путь керосинкой. А что ты там про водку? Я не заметил.
   – Сложили всё аккуратно в углу. Напьёмся с горя?
   – Нет, блин, на радостях! – Борис вернулся с банкой консервов и бутылкой. Налили, выпили. Над лампой закружил комар, величиной с воробья, в длинным тонким жалом, растерявшись перед выбором жертвы. Борис встал и хуком с правой свалил его на пол, затем ловким ударом ноги вышвырнул его из гаража.
   – Гол! – крикнул Максим.
   Комар обиженно зажужжал, и улетел в лес. Только бы не за подкреплением.
   Друзья закрыли ворота и подняли стаканы за футбол. Как погасла лампа, они так и не узнали, потому что сморило после первого тоста, и они уснули прямо на полу, благо, ночь выдалась тёплая.
   Разбудил их настойчивый стук в дверь.
   – Бор, вставай, там твой приятель припёрся. Салат из чего-то там принёс.
   Боря сел, растёр лицо.
   – Что ж он так рано? Поспать не дают. Зубы бы почистить.
   – А ты дыхни на него, как он вчера на нас, пусть знает.
   Борис пошёл открывать. За дверью он ожидал увидеть говорящую рептилию, но на отряд фашистов в форме и со «шмайсерами» он как-то не рассчитывал. На поляне стоял бронетранспортер и два мотоцикла с колясками. Гости были в полном параде – камуфляж, тяжёлые ботинки, немецкие каски образца Великой Отечественной. Один держал на поводке чёрно-палевую овчарку, скалившую клыки в ожидании команды. Впереди стоял тип в несвежей майке, трениках и кедах. Он был небрит. Засаленные волосы сбились в космы, как у бродячих собак. Выглядел этот странный гражданин главным, так как стоял впереди, смотрел надменно и жевал зубочистку. Только начальник может позволить себе так ужасно выглядеть.
   Подошёл Максим. Увидев людей, он оживился. Лицо его расплылось в улыбке и он бросился к фашистам обниматься.
   – Ура! Боря, это люди! Свои! А вы кино снимаете? – в ответ Макс получил мощнейший удар в челюсть, вырубивший его моментально. Макс рухнул, как подкошенный. Собака рванула поводок, залившись лаем. Солдаты вскинули автоматы.
   «Опять он в обмороке, а мне отдувайся» – подумал Борис.
   – Мужики, вы что? Что ж вы творите? Мы – свои. Не стреляйте только.
   – Кто свои? – Нечесаный прищурил глаз, сверля Бориса взглядом. – Вы кто вообще такие?
   – Туристы мы. Заблудились.
   – Документы!
   – А в чём, собственно дело? Мы тут отдыхаем…. – решил возмутиться Бор, но взгляд собеседника ошеломил его. Так смотрели люди, не принимающие аргументов, извинений и объяснений. Говорить им что-либо бесполезно, ибо они слышат только себя. – У нас нет документов.
   – Лечь на землю, руки за голову.
   Борис выполнил приказ.
   – Так, – страшный человек зашёл в гараж, и стал рассматривать полки с инструментом, пнул покрышки, поднял и понюхал канистру. – Выкладывай всё. С какой целью. На кого работаешь. Цель операции. Как вы сюда попали. Всё по порядку, и возможно я сохраню вам жизнь. Что не факт, конечно.
   Рядом застонал Максим, приходя в сознание.
   – Мы вообще случайно здесь оказались, волей казуса. Просто у нас масло кончилось, а потом у нас машину угнали. А вы кто?
   – Задашь ещё один вопрос, и я тебе отрежу голову, понял?
   – Понял.
   – Молодец. Я не шучу, это раз. У меня с юмором совсем плохо. Второе – у меня мало времени. Третье – я чувствую, правду ты говоришь, или нет. Встать! – приказал Мэнсон.
   Борис вскочил на ноги и стал по стойке смирно.
   – Молодец! Итак, имя.
   – Борис Сергеевич.
   – Русский?
   – Украинец.
   – Это где?
   – Там же, где русские. Рядом.
   – Цель операции?
   И тут Борис понял, что если он расскажет правду, то ему всё равно не поверят, и Бориса понесло.
   – Господин офицер, я всё, как на духу. Мы заброшены в этот квадрат с целью похищения профессора Грнмпру, или как там его, владеющего ценной информацией для создания сверхмощного оружия массового уничтожения. Мы должны взять его живым и здоровым, и доставить в центр изучения мозга, где из него добудут то, что нужно.
   – Где находится этот центр?
   – Москва, Кремль.
   – Понятно. Кто такой, этот профессор?
   – Это рептилия. Говорящая, с научной степенью. Преподаватель. Гениальный учёный и изобретатель.
   Мэнсон растерялся. Точных указаний не было. Просто провести разведку. Конечно, самым правильным было бы перерезать им глотки, забрать пассатижи, ключи и отвёртки, и вернуться победителем. Но тот факт, что перед ним оказались не простые люди, а спецагенты Кремля, смущал и тревожил. В мозгах Мэнсона закоротило. Конечно, он не верил этому пижону. Не похожи эти слизняки на спецагентов, оружия он тоже не обнаружил, так же как и приспособлений для охоты на десятиметровых крокодилов. Но ложь была настолько бредовой и наглой, что не поверить в неё тоже было опасно. А вдруг, правда.
   – Хорошо, – принял решение Мэнсон, – поедете с нами. Там решим, что делать. Может, обменяем на кого-нибудь, а может, казним, чтоб другим не повадно было. Давненько не было публичных казней.
   – Я… – попытался возразить Борис, как тут же получил удар под дых, от чего способность разговаривать сразу пропала. Он мог только пытаться сделать вдох. Солдаты подхватили друзей подмышки и потащили к бронетранспортёру. Овчарка дотянулась таки до Бори и оторвала ему кусок рубашки. Их затащили наверх, пристегнули наручниками к перильцам на крыше машины.
   Немцы запрыгнули в мотоциклы, и процессия покатила прочь из Леса.

Глава четвертая. Лита

   Площадь в центре города преобразилась до неузнаваемости. Все фонари и деревья увешали цветными гирляндами, лентами и бумажными цветами. Ещё вчера здесь было пыльно, серо и тоскливо, а сегодня – словно взорвалась гигантская хлопушка с цветным серпантином и мишурой. По центру водрузили белоснежный гипсовый фаллос почти пятиметровой высоты. Мастера постарались, и скульптура выглядела настолько реалистично, что невозможно оторвать взгляд. Всего неделю жительницы города имели возможность любоваться такой красотой. Затем его грузили на тягач и увозили в ангар на краю города, где он лежал целый год до следующего праздника Великой Жатвы.
   Великая Жатва – единственный праздник в Амазии. Целую неделю никто не работал. Закрывались абсолютно все заведения, вплоть до лавок и баров. Поэтому перед праздником народ затаривался продуктами и выпивкой на всю неделю. Город украшался, и выглядел праздничным фейерверком. Завтра первый день празднования; на рынке все раскупили ещё до обеда, народ хлопотал, кто готовил праздничные яства, кто развешивал на домах разноцветные ленты, кто уже отдыхал, и прямо посреди улицы женщины танцевали под звуки тамримба и вижжели. Где-то недалеко пели. Лица у всех сияли, улыбки не сходили с лиц. Возбуждение и радость охватили всех жителей города. Этого дня ждали целый год. Завтра привезут мужчин. Много сильных, загорелых, мускулистых, красивых, гибких, пахнущих так пряно, желанных и…испуганных мужчин.
   В городе, конечно, были мужчины. В большинстве своём рабы, занятые на тяжёлых работах. Но все они были скопцами, так что польза от них была только на полях, в кузницах и в бухгалтерии. Поговаривали, что королева держит при себе несколько самцов для утех, но такие слухи были крамольными, и верилось в них с трудом. Мужчины жили в резервации в нескольких километрах от города. Там они занимались производством одежды, кухонной утвари, посуды, мебели. Там же были ювелиры, строители, даже врачи. При необходимости их привозили в город, но под жесточайшим конвоем, и только на время работы.
   Лита вышла на улицу. Атмосфера преддверия праздника охватила и её. Хотелось присоединиться к танцующим, запеть во весь голос, наслаждаться красотой вечернего города. Но, во-первых, у неё ещё были дела, а во-вторых, мешало чувство неизвестности и страх перед завтрашним днём. В этом году её исполнилось двадцать, и пришло время пройти обряд совершеннолетия. Пришло время попрощаться с беззаботной юностью и стать женщиной. Пришло время познать мужчину. По правилам, она имела право первой выбрать себе того, кто сделает её взрослой. Она часто представляла этот процесс, и в её фантазиях преобладал страх. Странный сладкий, зудящий страх. Страх перед неизвестным, смешанный с желанием и необъяснимыми ощущениями в груди и внизу живота.
   И вот, за день до главного события в её жизни, Лита просто не могла уже отогнать мысли о том, что произойдёт завтра. Мать успокаивала её, старшие подруги подначивали. Младшая сестра завидовала. Завтра, завтра, завтра – стучало в её голове, и когда она вышла на площадь и увидела гигантское изваяние того, что ждало её завтра, она чуть не потеряла сознание.
   Храм Матери возвышался над остальными зданиями, окружающими площадь. Купол его имел форму груди с соском на верхушке, орнамент сиял позолотой и глазурью, вход украшали фрески и барельефы, изображающие сцены из мифов и легенд. Вот великая Богиня– Мать держит на руках новорожденную Ису, принёсшую новую веру и новую религию. Вот воительница Зифра сражается в армией мужчин, вот прославленная охотница Диана скачет на крылатом коне, натягивая тетиву лука. Лита задержалась у входа, любуясь искусством древних художников и скульпторов. Говорят, что храму тысячи лет, что он построен в честь рождения самой праматери Амазонок.
   Дверь открылась, и жрица в прозрачной накидке позвала Литу внутрь. Лита неоднократно была здесь, но сейчас, под впечатлением новых перспектив, взглянула на храм по-другому. Каждый предмет, каждый штрих росписи, эхо шагов, аромат воскурений – всё приобрело смысл, значение, раскрыло свою символику. Жрица провела Литу в помещение, где уже ждали четыре девушки, которым так же предстояло пройти обряд посвящения. Зора, высокая и красивая и томная, по которой вздыхала не одна горожанка. Её возлюбленная Рииль, сильная и мускулистая, с шестнадцати лет державшая первенство в кулачных боях на ежегодных играх. А так же две сестры – близняшки, о которых Лита знала только, что они дочки Амаринии, державшей скобяную лавку. Девушки кивнули Лите, та ответила им и присела на скамью. Жрица скрылась за шторой, откуда почти сразу вышла Великая Мать, толстая, но красивая женщина в просторных одеяниях малинового цвета.
   Девушки пали на колени и склонили головы.
   – Встаньте! – голос у Матери оказался низким, хриплым.
   Лита видела её как-то в детстве, когда верховная жрица была ещё молодой и стройной. Великая Мать в основном занималась важными государственными делами, не опускаясь до общения с простым людом.
   Молодые амазонки встали, вытянулись по струнке и пытались не смотреть в глаза полубогине.
   – Расслабьтесь, я не такая уже и грозная. Тем более, накануне праздника. Девочки, поздравляю вас, завтра вы вступите в ряды общества на полных правах, со всеми вытекающими из этого правами и обязанностями. Ваше детство закончилось. Ладно, не будем отвлекаться. Этим вас успеют загрузить завтра на церемонии. Сейчас, я собрала вас, чтобы отпраздновать с вами это событие. Такова традиция. И ещё, я хочу предложить вам развлечение – дикую охоту. Вы, конечно, можете отказаться, но я вам советую принять предложение. Это добавит вам как самоуважения, так и повысит в глазах горожан. Но сначала – трапеза.
   Мать хлопнула в ладоши и тут же появились служки, несущие кувшины с вином, подносы с фруктами и запечённым поросёнком. Низкий широкий стол заставили дорогой посудой и яствами. В соседней комнате ненавязчиво зазвучала музыка.
   Девушки ели мало, но вино жрица подливала щедро и следила, чтобы всё было выпито. Официоз испарился после первого же тоста. Великая Мать болтала без умолку, рассказывала всякие смешные истории, вспомнила, как она проходила посвящение, и что мужчина, которого она выбрала, не выдержал, и умер на третий день от разрыва сердца. Как её чуть не задрал горный лев. Как её выбрали верховной жрицей. Девушки смеялись, кивали, но сами помалкивали, только отвечая на вопросы. Затем разговор свёлся все-таки к дикой охоте. Суть этого действа заключалась в том, чтобы самой добыть себе мужчину. Мужчину не из резервации, а из чужаков. Обычно делалось это так – устраивали засаду на тракте или нападали на селение, находящееся недалеко от границ Амазии. Если раньше захваченных мужчин приносили в жертву после использования, то сейчас нравы стали мягче, и их, продержав неделю в сексуальном рабстве, отпускали восвояси. Так что, в первый день праздника по тракту разъезжали и расхаживали мужики, желающие испытать острые ощущения. А если и попадались случайные жертвы, то завидев полуголых девиц, тоже сильно не сопротивлялись и сдавались в плен практически без боя. Бывали, конечно, случаи, когда попадались непонятливые, и тогда приходилось применить боевые навыки.
   – Бывало, даже гибли, как амазонки, так и мужчины. Но это было давно и очень редко. Так что бояться вам нечего. Обычно, к обеду уже возвращаются с трофеями. Мужчины – по природе своей свиньи, нечистые, ничтожные создания. Они – сосуд греха и разврата. Прикосновение к мужчине, а тем более связь с ним – акт, оскверняющий женщину. И только в дни праздника это дозволено без всяких предшествующих ритуалов и молитв и последующих омываний, поста и самобичевания. Только неделю в году Великая Мать позволяет нам воспользоваться их семенем, с одной только целью – продолжение рода. Но, скажу вам, только между нами – это ещё и чертовски здорово.
   Жрица хрипло засмеялась. Девушки подхватили. Все уже были изрядно хмельные. У Литы кружилась голова и хотелось в туалет. Близняшек уже явно мутило. Зора не могла никак убрать дурацкую улыбку, и только её подружка держалась.
   Договорились в шесть утра собраться у восточных ворот. Верхом, из оружия – луки, кинжалы и лассо. Рииль настояла, чтобы взять на всякий случай автомат УЗИ и несколько гранат. Мало ли что. Жрица пожелала девушкам удачной охоты, поцеловала каждую в губы. Подарила каждой по медному кольцу с выгравированными древними знаками.
   – Зора, останься, – сказала вдруг она, когда все направились к выходу.
   – Зачем? – робко спросила девушка.
   – Такова традиция. Тебе выпала почётная возможность провести ночь в храме Великой Матери.
   – Но…– попыталась возразить Зора, но жрица одним только взглядом дала понять, что уже всё решено.
   – Идите, девочки, идите, – махнула им рукой Великая Мать. Лита увидела, как сжала кулаки Рииль, как заскрежетали её зубы, а лицо залила краска ярости и беспомощности.
   Когда они вышли из храма, близняшки попрощались и исчезли в темноте улицы.
   – Пошли со мной. – Неожиданно предложила Рииль.
   – Мне домой нужно. Мама ждёт.
   – Не бросай меня сейчас, а то я могу глупостей наделать. Пожалуйста. Пойдём…
   И неожиданно она поцеловала Литу, сжав в сильных объятиях. Вино путало мысли, язык Рииль настойчиво раздвигал губы Литы, по телу прошла сладкая дрожь. Ну и пусть, пусть так – думала она. Так наверное, даже лучше. Лита обмякла и отдалась неожиданной страсти. Только бы не опоздать на охоту.

Глава пятая. Дайджест

   Профессор Грмнпу совсем запыхался. Так не терпелось ему познакомить жену с новыми знакомыми. По пути он свалил три пальмы, сломал множество веток на деревьях, случайно раздавил не успевшего сойти с пути гониоподуса. И вообще проложил широченную тропу через половину леса.
   Жена его, красавица Нрлощнрту, делала себе маникюр, покрывая когти лаком для когтей. И вообще, наслаждалась одиночеством. И тут из чащи выскочил муж.
   – Дорогая! – восторженно закричал ещё издали. – Бросай всё! Пойдём, я хочу тебя кое с кем познакомить. Это невероятно. Там! Там! – тяжело дыша, он показывал в сторону леса. Ты даже не представляешь, кого я встретил!
   – Дорогой, я тебя умоляю, я устала от твоих друзей. Они все на одно лицо – алкаши и хамы. И, если хочешь знать, некоторые за твоей спиной бросают на меня томные взгляды. Надоели все. Я договорилась с сестрой пройтись на озеро. Такая чудесная ночь…
   – Милая, ты совсем равнодушна к моим интересам. Твоё отношение говорит о том, что и ко мне ты относишься…
   – Не начинай, у меня было такое замечательное настроение, пока ты не пришёл.
   – Ты меня совсем не ценишь. Это же всё связано с моей работой. Я встретил, ты даже не поверишь, кого! Людей!
   – Удивил. Кого ты встретил? Своего любимого Павлика? Глаза б мои его не видели. Или этих отморозков с автоматами? Или детей с лукошками, орущими на весь лес и гадящими под кустами? Кого ты видел? Я их встречаю каждый день.
   – Нет, нет, это совсем не те люди. Совсем не такие. Они не здешние, они появились в лесу вместе с домом. Они издалека. Нрлощнрту, любимая, пойдём, это не далеко. Думаю, у меня будет много сенсационной информации для моей книги. Ну!
   – Отстань, ну честно. – Динозавриха подула на когти. – Мне это не интересно.
   – А что тебе интересно? Слушать жаб на болоте со своей склочной сестричкой? Журналы, в которых можно читать разве что рекламу, потому что остальное читать просто невозможно? Это тебе интересно? – Указал он на ведро лака. – Сначала красишь, а потом – дорогой, помой посуду, а то у меня маникюр.
   – Ну что ты разорался? Никуда я не пойду. Тебе нравится цвет? – протянула она ему лапу.
   – Нет, не нравится.
   Грмнпу достал из хранилища бутыль дронтровки.
   – Опять пьяный припрёшься? Да, вот у тебя интересы – куда там моим журналам. Алкоголик, доминошник. Салат не трогай, там мало осталось.
   Профессор махнул лапой, и пошёл обратно в лес, недовольно ворча.
 
   Ева Браун в шикарном чёрном халате с узором из красных свастик возлежала на кровати с балдахином и читала очередной сценарий. Наконец-то она нашла близкий ей типаж. Героиня – женщина, поднявшаяся из трущоб на самую верхушку мира, прошедшая через всевозможные испытания и соблазны. Любовь, страсть, измена, деньги, стрельба и погони – всего в меру, и всё о ней.
   – Адик! – позвала она, – Адик, ну иди же сюда!
   Гитлер зашёл, неся перед собой ладони с растопыренными пальцами.
   – Что, звездочка моя? Не кричи так, ты же посадишь связки. Как тебе маникюрчик?
   – Прелестно, душка. Я рада, что ты наконец-то отказался от ярких тонов, а то ты был похож на…
   – Ева, ты же знаешь, я этих разговоров не терплю. Это совсем разные вещи. Почему красота должна предполагать извращения?
   – Не расстраивайся, я пошутила. Адик, – она протянула мужу рукопись, и тут же закричала, как капризный ребёнок: – Хочу, хочу, хочу, хочу!!! Ты не можешь мне отказать!!! Любимый, это будет мой звёздный час.
   – Что, опять сценарий? Может попробуешь рисовать или вышивать?
   – Адольфик, ну пожалуйста, что тебе стоит?
   – Народ шепчется, что фюрер женат на актриске.
   – Ну, так казни их всех, сгнои в лагерях. Как они смеют?
   Гитлер нахмурился, но долго обижаться на жену не получалось.
   – Что? – спросил он, присев на край кровати.
   – Режиссёром, естественно, Рифеншталь. Хочу Лизу Бергнер, Вейсмюллера, Ольгу Чехову, Бельмондо и Куценко?
   – Кто такой? Первый раз слышу.
   – Самый рейтинговый. Говорят, где Куценко, там сборы.
   – И что, опять чёрно-белое?
   – Да! Но не только! Ещё и немое!
   – Евочка, но почему? Это прошлый век. Сейчас компьютеры, спецэффекты, цифра. Прогресс, дорогая. А с ним спорить трудно.
   – Ну, давай, давай! Это так романтично.
   – Ладно, – сдался Гитлер, – для тебя любой каприз. А если этот, как его…
   – Куценко.
   – Куценко не согласится?
   – Ну тогда Хабенского.
   – О, Боже…. Я распоряжусь. Только, – игриво улыбнулся Гитлер и погладил жену по щеке, – конфетка будет?
   – Даже две.
   – Прямо сейчас? – Гитлер лёг на спину, закинул руки за голову и закрыл глаза.
   И тут в дверь постучали.
   – Кто там? – закричал фюрер, – Расстреляю на месте! Кто посмел?
   В дверь заглянул перепуганный адъютант.
   – Прошу прощения. Вам шифровка от штрандур…штирмундер…, короче, от господина Мэнсона.
   – Да? – оживился Гитлер, – и что в ней?
   – Не можем знать. Это же шифровка.
   – И что?
   Адъютант замялся, переминаясь с ноги на ногу.
   – Ну, так, войны давно не было, шифр уже никто не помнит.
   – Идиоты! – заорал фюрер. – Пошёл вон! Где мой мобильный? Так, Мэнсон, ага, вот. Чарли, что происходит? Вы где? Почему не звонишь? Разобрались там с этим гаражом?
 
   Рииль и Зора сидели на толстой ветке, нависшей над дорогой, близняшки лежали в траве, а Лита спряталась за кустом. Лошадей они оставили в двух полётах стрелы отсюда. Солнце уже встало, но по тракту никто не проезжал, Лита присела на корточки, чтобы размять затёкшие ноги, над головой шепотом выясняли отношения влюблённые. Слова разобрать не удавалось, но интонация выдавала ход беседы. Рииль возмущалась, Зора извинялась, потом менялись местами, укоры сыпались с обеих сторон, затем наступало молчание, наверное, они целовались. И снова тихое бубнение. Вечер, проведенный с Рииль, прибавил ещё больше страха перед сегодняшним днём. Сначала было вино, затем душевные беседы, потом отчаянные поцелуи, и закончилось всё истерикой, пощёчиной, обвинениями. Лита еле сбежала от пьяной Рииль. Сопротивляясь, она даже сломала два ногтя.