Юрий Горюнов. Город наших надежд (сборник)

   Переключая каналы, я смотрел их частями и не находил ничего интересного для себя. Около десяти мне это надоело, и я отправился спать. Почитав книгу, к одиннадцати я дошел до кондиции, чтобы отдаться в руки Морфею.
   Утром я проснулся бодрым и полным энергии. Приняв душ и позавтракав, отправился на работу. Я не любил плотно завтракать и перед операциями не обедал. Легче перенести голод, чем, если желудок начнет войну с пищей во время операции. Пусть лучше потерпит.
   Леня, как и обещал, приехал раньше. Мы сидели у меня в кабинете и просматривали историю больного.
   – Да, досталось парню. Операция не из легких.
   – Это верно, – подтвердил я.
   – Ну что? План понятен, дальше по ситуации. Он уже в палате.
   – Пойдем, посмотрим? – и мы, взяв историю, вышли из кабинета. Около палаты нас остановил мужчина средних лет, в больничном халате, под которым просматривалась военная выправка.
   – Извините, это вы будете оперировать Федорова: – обратился он к нам.
   – Вот он, – указал на меня Леня, – я пойду, – и он вошел в палату. Леня понимал, что подобное начало это предвестник значимости больного, а более всего просителя.
   – Слушаю вас.
   – Вам известно, что Федоров, как и я является сотрудником службы безопасности?
   – Во всяком случае, теперь мне это известно, – ухмыльнулся я и внимательно посмотрел на собеседника. Для его возраста он был седой, как лунь. Лицо было костлявым и удлиненным, а горькая складка у рта, казалось так и останется у него навсегда.
   – Федор Степанович, я правильно говорю?
   – Как вы говорите, я не знаю, но имя назвали верно.
   – Мы прежде, чем он попал к вам, консультировались и нам порекомендовали, чтобы операцию проводили вы.
   – И что? Изобразить восторг по этому поводу?
   – Ваш юмор это ваша защита? А если серьезно, то он мой друг и вытащил меня из пекла, в который попал сам. Насколько сложна операция?
   – Все операции сложные. Каждая операция, как отпечатки пальцев индивидуальна.
   – Почему?
   – Мы все с виду одинаковые, а организм у каждого свой.
   – Что касается вида. Насколько он будет другим?
   – Не беспокойтесь, он же не шпион, чтобы ему менять лицо, – улыбнулся я, – мы постараемся сделать все возможное, чтобы он был узнаваем теми, кто его знал раньше.
   – А невозможное?
   – А не возможное – это другое ведомство, – и я указал ему в потолок, – это ведомство Господа.
   – И все – таки?
   – Я же сказал, что мы делаем, что можем. У нас нет деления больных в зависимости от занимаемого кресла.
   – Его кресло часто походный стул или окоп. Это я занимаю другое.
   – Что же вы делали там, откуда он вас вытащил?
   – Была необходимость.
   – Я так и понял, и посоветую вам не сидеть здесь, а позвонить в приемный покой после шести.
   – А когда я смогу его увидеть?
   – Завтра.
   – Федор Степанович, если что надо обращайтесь. Я не Бог, но многое могу сделать.
   – Спасибо. Вы знаете, чем отличается хороший врач от просто врача?
   – Нет.
   – Хороший врач не дает власти над собой. Он принимает решения и отвечает за них.
   – Разумно, значит вы хороший врач, если указали на вас.
   – На меня многие указывают и не только во врачебной практике.
   В это время Леня, выглянул из палаты:
   – Ты идешь?
   – Да, извините, мне пора.
   – Конечно, и – тут он обратился к Лене – вы ассистируете на операции, а делает Федор Степанович?
   – Да. Он это делает мастерски, со своей обычной ленью и энергией – пошутил он в ответ.
   Мы вошли в палату и Леня тихо спросил:
   – Что проситель занимает высокое кресло?
   – Простой крашенный стул подошел бы ему больше. Ну что у нас?
   – Я проверил. Все в норме.
   Мы прошли к койке, где лежал мужчина под белоснежным одеялом. В палате было еще трое больных. Нашего пациента положили временно для подготовки к операции. Лицо его было забинтовано, поэтому, как он выглядит, я знать не мог, но глаза его были открыты и он наблюдал за нами. Я присел на краешек кровати и обрился к нему:
   – Я понимаю, что вы волнуетесь, это нормально, но как человек волевой и решительный вы должны нам помочь, а мы вам. Ваша помощь заключается в том, чтобы настроить себя на операцию и все будет хорошо. Хорошо будет в любом случае, но с вашей помощью легче работать будет. Вы женаты? Если «да», – то моргните один раз, если «нет» – дав раза. – Он моргнул два раза.
   – Значит, сделаем так, чтобы девушки от вас не шарахались. Вас это беспокоит? – он моргнул один раз. – Вы крепкий человек, самое страшное уже позади и вы живы. Ходить еще тяжело, но нам этого и не требуется. Хирурги вас поставят на ноги, а мы дадим вам лицо и не новое, а ваше.
   Я обернулся к Лене:
   – Пусть забирают и готовят. Пошли. Еще увидимся, – обернувшись, сказал я больному, и, встав, направился к выходу.
   Когда мы вышли, то снова увидели просителя:
   – Я же сказал вам идите, от вашего присутствия ничего не измениться, – и повернулся к Лене, – надо подумать, как его после операции перевести в отдельную палату и чтобы уход был соответствующим.
   – Я могу это сделать, – подал голос, не ушедший посетитель.
   – Можете, делайте, – решительно сказал я, – что стоите? Идите.
   – Понял, – и он направился по коридору к выходу, на ходу доставая мобильный телефон.
   – Вот видишь, и придумывать ничего не надо.
   – Пошли, нам еще есть что придумывать.
   – Нет, Федя, это ты у нас мастер на выдумки.
   – Это как?
   – Если бы не был выдумщиком, разве было бы вокруг тебя столько женщин? И каких!
   – Это верно, – улыбнулся я, – они любят фантазии, – и вспомнил вчерашнюю манипуляцию в машине.
   Мы прошли в операционную, переоделись и подошли к столу. Бинты с него уже сняли. Много работы – подумал про себя, – но справимся, не робей парень, постарался я передать ему взглядом свою уверенность. Он еще был не под наркозом, поэтому всякие разговоры о состоянии пациента и его вида всегда строго пресекались.
   – Начнем.
   Каждый знал, что ему делать. Операция шла достаточно долго. Мы по крупицам, как мозаику собирали его лицо. Где – то оставляли, где-то брали с других частей тела.
   Когда все закончилось, и мы вышли, Леня облегченно изрек:
   – На сегодня все.
   Он был прав. Когда были сложные операции, мы не вели прием и не делали других операций. Сил и нервов уходило много.
   – Я домой, отдыхать. А ты?
   – Не знаю, но не домой. Завтра выходной у меня.
   – Везет же. Смотри-ка, как все оперативно решилось, пациента везут в отельную, – обратил он мое внимание.
   – Когда надо они умеют быстро и правильно.
   – Пошел я, до встречи.
   – Пока, – и я направился в свой кабинет. Открыв дверь, увидел сидящую за своим столом Катю – Уже вернулась? Когда это ты успела?
   – Я мимо прошла, когда вы разговаривали.
   – Вот как. Даже не заметил, тебя и не заметил. Либо старею, либо устал. Завтра выходной и у тебя тоже.
   – У меня вроде бы нет.
   – А ты предлагаешь, когда у тебя выходной мне одному работать?
   Я подошел к столу и набрал номер:
   – Нина Сергеевна, вас беспокоит Федор Степанович. Завтра у меня выходной и у Кати значит тоже. Договорились, – положив трубку, заверил, – ну вот, видишь. Я сказал, отдыхай, значит отдыхай. Иди домой или куда ты там сама решишь.
   – А вы?
   – Я сейчас напишу, что надо делать нашему больному и все.
   – Спасибо, – и она, приведя в порядок документы на столе, вышла.
   Я написал, что требовалось, на что обратить внимание и покинул кабинет. Передав бумаги дежурной сестре, направился к выходу.

Глава 4. Охота

   Я сидел вместе с моим другом Денисом в небольшом итальянском ресторане. Он был ресторатором и это был его ресторан. Познакомились мы давно, в те времена, когда я захаживал сюда в уютную обстановку, где к тому же была хорошая кухня. Иногда бывал с женщиной, иногда один. Меня хорошо знали все официанты, как постоянного клиента. Однажды, я сидел в одиночестве и он, проходя мимо, поинтересовался, все ли меня устраивает. Поняв, что это не просто служащий, я предложил ему присесть, и он не отказался. Так, между делом, за разговорами у нас нашлись общие интересы.
   С тех пор, я иногда звонил ему сообщить что приеду. Он всегда интересовался один или нет, но в любом случае столик для меня всегда находился. Если я был не один, то он не походил. В это раз мы сидели напротив друг друга, и пили прекрасное итальянское вино.
   – Я оставлю машину у тебя?
   – Какой разговор. Первый раз что ли?
   Если я позволял себе выпить, то оставлял машину у ресторана, за которой ночью присматривала охрана, а утром забирал.
   – Какой-то ты усталый сегодня, Федор?
   – Работы много.
   – Женщины хотят быть красивыми. Это похвально. Не будем считать это их слабостью. Скорее силой, не всякая решиться лечь под нож, даже ради красоты.
   – Это верно, но надо учесть, что решиться морально одно, а материально другое.
   – Банально, но красота требует жертв, пусть и материальных.
   – Красоте жертвы не нужны. Жертвы нужны, чтобы создать красоту.
   – И ты жертвуешь? – смеясь, спросил Денис.
   – А то. Даже не представляешь, какие жертвы приношу на алтаре операционного стола. Бывает увидишь вошедшую и думаешь, что она прирожденная старая дева и до того не привлекательна, что даже в своих модных тряпках и большим слоем грима выглядит как незадачливая гейша.
   Он засмеялся: – И что ты с ними делаешь?
   – То же что и с другими, препарирую.
   Денис, сквозь смех выдавил: – Тебе не жалко потрошить лица и тела своих пациенток?
   – Я не охотник, они не дичь.
   – В твои силки они сами идут на манок. Но все вы так говорите, делая надрез по телу.
   – Ты циник.
   – Все мы циники по мере необходимости.
   В это время, мимо нашего столика прошла женщина с превосходной фигурой, которую я проводил взглядом. Заметив это, друг произнес: – Ты на нее сейчас смотришь и оцениваешь, что с ней можно сделать как мужчина или как пластический хирург?
   – Денис, между нами не операционный стол. И что с ней можно сделать я представляю.
   – Или она с тобой!
   – Тоже было бы не плохо.
   – Удивляюсь тебе. Сколько женщин прошло через твои руки. Ты должен уже спокойно воспринимать женские формы, а ты все провожаешь их взглядом.
   – Иногда эти руки бывают в печатках, что снижает остроту ощущений. Но заметь. Провожаю, а не раздеваю.
   – Ну да. Они сами перед тобой раздеваются, что же руки свои утруждать.
   – У них бывает одежда, на которой столько пуговиц, что если расстегивать все, то впечатление, словно на баяне играешь. Великое изобретение – молния.
   – А как же сам процесс, прелюдия?
   – Она должна быть, но не до такой же степени, чтобы настраиваясь на процесс, расстроится от подготовки к нему.
   – А почему ты стал пластическим хирургом?
   – Люблю, когда женщина смотрит на меня, широко открыв глаза с надеждой.
   – Надежда в глазах женщины, многого стоит.
   – Вот, вот. Что у тебя, что у меня, все дорого.
   – В наших профессиях есть нечто общее, – заметил он.
   – Это что?
   – Мы оба приносим людям радость. Ты, исправляя дефекты внешности, а я, исправляя вкусы к еде. У каждого клиента вкусы свои, что необходимо учитывать.
   – Да, у моих клиенток очень изощренные бывают желания, и иногда приходится много подумать, как все сделать.
   – Это тебя изнуряет, – саркастически заметил Денис.
   – Конечно. Не хочется тратить свое мозговое вещество на работу. Есть много других интересных вещей.
   – Согласен.
   Он подозвал официанта и попросил принести еще бутылку вина, первую мы выпили не заметив.
   – А вообще сильно устаешь? – Продолжил он, когда вино было налито.
   – Когда как. Иногда бывают сложные операции. Я ведь не только женщинам внешность правлю. Бывают и мужчины, но таких мало, к счастью, и их привозят из других клиник.
   – После аварий?
   – После войны, – с грустью произнес я, – очень жаль этих парней. Вот здесь я готов часами стоять у операционного стола, чтобы дать им возможность, не стесняясь, показать себя людям и чтобы девушки от них не шарахались. Не те, которые ко мне приходят со своими фантазиями. У большинства таких это просто желание стать еще лучше, как они думают. Нет, я про обычных девушек, которые ходят по улицам и довольны своей внешностью. Ради них, я стараюсь вернуть парням радость жизни. Поверь, там нет денег.
   – Я понимаю.
   – Это надо видеть. Я много видел, но привыкнуть не могу и всегда молчу. Древние римляне говорили «тем, что я молчу, я воплю». Вот я и воплю молча.
   – Это хорошо, значит еще способен сопереживать и это говорит о твоей порядочности.
   Я засмеялся и пояснил ему: – Отношения порядочных и непорядочных людей сложны. Это напоминает отношение порядочных женщин к проституткам. Они их всегда осуждают, но где-то в этом осуждении хранят про себя зерна зависти, которым не дают расти, и которую боятся высказать. По себя говорят одно, а вслух иное.
   Денис засмеялся и произнес: – Понял. С вопросом твоей порядочности я поторопился. Но все-таки в отношении женщин элементы порядочности присутствуют?
   – Конечно. Открываю дверь перед ними и пропускаю вперед. Всегда прощаюсь, уходя, даже оставляя их в не ведении дальнейшего, но никогда не говорю, что позвоню снова.
   – Так уж никогда?
   – Во всяком случае, до сего времени, если это не касается дел.
   – Ты одноразовый мужчина.
   – Не согласен. Это женщины мне встречаются одноразовые или временные. Постоянной пока не встретил.
   – А хотел бы?
   – Не задумывался, но думаю, да. Но вот, какая штука, – продолжил я, – мне нужна жена, чтобы я знал, что когда она ко мне обращается, я не обязан ей отвечать. Мало того, я могу вообще не прислушиваться к тому, что она говорит и при этом не будет скандала, потому как она мое молчание правильно поймет.
   – Фантастики начитался?
   – А что делать? Только и остается – фантазировать. Где найти идеальную, женщину.
   – А ты сам насколько далек от идеала?
   – В бинокль не увидишь.
   – Грустный ты сегодня.
   – Есть такое дело. Я сегодня операцию делал, как раз такую, о чем упоминал. И еще гложет меня одно дело.
   Денис вопросительно посмотрел на меня.
   – Я не знаю, что со мной произошло, но появились у меня некоторые способности. И это давит. Я тебе покажу сейчас, но прошу, зная тебя, как не болтуна, все – таки держать язык за зубами. Сейчас я попрошу официанта выполнить заказ, то, что будет после, ты увидишь, но не наказывай его. Это не его вина.
   Я подозвал официанта, он приготовил блокнот для записи, но я попросил принести минеральной воды. Он кивнул, а я. посмотрев ему в след, про себя дал команду – «Забудь, что я сказал, ты вообще не помнишь и не походил».
   Прошло минуты две, Денис ждал, не возмущаясь отсутствием официанта. Я снова подозвал его:
   – Скажи, я тебя звал минуты две назад?
   Официант смутился, не зная, что сказать, видя за столом хозяина. Тот сказал:
   – Говори как есть, не бойся.
   – Нет. Вы подозвали меня впервые.
   – Правильно. Принеси минеральной воды.
   Он ушел и быстро вернулся, неся бутылку.
   – Оставь, не открывай, – велел я. Когда он ушел, Денис спросил:
   – И что это было?
   – Если бы я знал что это, я бы, хоть что-то понимал. У тебя есть диктофон?
   – Есть.
   – Неси.
   Денис не спрашивая зачем, ушел и вскоре вернулся с диктофоном.
   – Смотри. Включаем и несем всякую чушь. Говори.
   – Я не знаю, что ты хочешь делать, но я ничего не понимаю. И пусть диктофон тому свидетель. Я говорю, что взбредет в голову. Федя – бабник, но классный бабник.
   Я выключил диктофон, посмотрел на друга и мысленно произнес: – Забудь, что ты сейчас говорил мне.
   Выждав паузу, я спросил:
   – Ты сейчас что за чушь нес про меня, что я бабник?
   – Да ты что Федя! Я ничего такого не говорил.
   – Неужели? Давай проверим, – я отмотал время и включил диктофон на воспроизведение. Денис, молча, слушал, затем взяв бокал с вином, сделал глоток и вымолвил:
   – Я не знаю, что сказать, но не помню, что говорил это.
   – Вот в этом и суть. Я просто стер тебе кусочек памяти.
   – Как?
   – Не знаю. Дал команду и все.
   – Это гипноз?
   – Нет. Это не гипноз. Я вижу пленку и нужные кадры засвечиваю.
   – Да. С одной стороны здорово, а с другой на фига это нужно?
   – Вот и я о том же. Мне это не нужно.
   – И давно эти способности обнаружил?
   – Пару дней назад, совершенно случайно. Одна знакомая не смогла вспомнить, что мы с ней провели вечер.
   – Хорошие способности для таких встреч.
   – Может быть, но мысли одолевают, откуда это и что с этим делать?
   – Не знаю. Наверное, использовать по мере необходимости.
   – Вероятнее всего, что так, – я взял диктофон и стер кусок, что наговорил Денис.
   – Ты заставишь мир удивиться!
   – Все дело в выражении лиц, – парировал я, – а не послать ли все далеко и не отдохнуть ли мне душой и телом сегодня?
   – Ты же устал после операции?
   – Это другая усталость. Приятная усталость – это истома.
   – Есть объект?
   – Да хоть бы та женщина, что проводил взглядом.
   – Я ее не знаю. Вижу впервые у себя.
   – Тем лучше. Ресторан запомнит, а меня нет.
   – Только постарайся не знакомится в зале.
   – Конечно. Посижу, подожду, когда пойдет, если одна.
   – А если не одна или не поймет тебя?
   – Значит не судьба, и поеду домой баиньки.
   – Ты же не охотник, а она не дичь? – поддел меня Денис.
   – Все мы в этом мире то охотники, то дичь. Все зависит от того, где располагаешься в текущий момент, по какую сторону прицела.
   – Значит все-таки я прав, – сделал он вывод, – ты ищешь дичь и в итоге все они становятся твоими пациентами по прошествии времени. Все зависит от меткости выстрела.
   – Заметь, здесь только потенциальные пациентки и они не лежат на операционном столе.
   – Надеюсь, тебя это не огорчает, и ты предпочитаешь более удобные ложа.
   – Да, люблю комфорт и подвижных женщин, а не тех, что пахнут лесом.
   – А что в них плохого?
   – Лежат как бревно.
   – Все охотник, оставляю тебя, не пропахни лесом и меткого выстрела, – он похлопал меня по плечу и ушел.

Глава 5. Ксения

   Ждать пришлось не долго. Примерно через полчаса женщина прошла мимо моего столика. Выждав несколько секунд, я встал и направился следом за ней к выходу. Учитывая, что расплачиваться мне было не нужно, то никаких препятствий я не испытывал, чтобы не потерять ее из вида.
   Она вышла из ресторана и направилась к ярко красному «Ситроену». Пока она не уехала, а только подходила к машине, я догнал ее и спросил:
   – Не подвезете?
   Она оглянулась: – Банально.
   – А что еще можно придумать за несколько секунд идя следом за вами, тем более для оригинальности нужны мысли, а они путаются, глядя на вас.
   – Мысли всегда надо иметь, хотя у некоторых их никогда не бывает, они просто стекают в брюки, не задерживаясь, – ухмыльнулась она, но не села в машину, – лучший экспромт, это экспромт придуманный заранее.
   – Но мне так много предстоит сказать вам, так хочется сказать хоть что нибудь.
   – О Боже! Еще один охотник за женскими телами.
   – А что уже были конкуренты?
   – Увы, были.
   – И как это я упустил объявление об открытии сезона охоты. А так хотелось стать браконьером.
   – Это лучше, чем бракоделом.
   – Согласен, – понял я ее, – но чтобы отличить мастера от ученика бракодела, надо увидеть его работу, нет, не увидеть, а почувствовать.
   – Эти сказки поет каждый. И все мастера, на слова, а на деле, увы, одни подмастерья.
   – Да, мастерство надо доказывать, но иначе все равно не узнаешь, только через свой собственный опыт.
   – Через тело, вы хотите сказать?
   – Нет, не через тело, а телом. Так возьмете в попутчики?
   – Садитесь, охотник, подвезу.
   Она открыла машину, и я примостился рядом с ней.
   – Куда?
   Я назвал адрес: – Если не по пути, то я сойду на ближайшей остановке.
   – Мне торопиться некуда. А что охотник делает в глуши и без машины? Судя по виду, машина должна быть.
   – Если принимаю, даже глоток алкоголя, за руль не сажусь.
   – Похвально. А что здесь делали?
   – Общался с другом. Может, познакомимся? Меня зовут Федор.
   – Ксения, – и она выехала со стоянки. Вела машину она спокойно, видимо действительно, торопиться ей было некуда.
   – В гости, как понимаю, не согласишься? – решил я продолжить.
   – Правильно понимаешь, – снова усмехнулась она, – я что, похожа на идиотку? Или думаешь, что вот так сразу прыгну в постель к тебе? Вижу тебя в первый раз.
   – Прыгать не надо. Надо делать все легко и нежно. И никто не мешает увидеть во второй раз.
   – Жене будешь делать легко и нежно.
   – А ты предпочитаешь тяжело и жестко? Можешь не верить, но я не женат.
   – А когда нибудь был?
   – Я? Нет, конечно.
   – Почему?
   – Не знаю, – ответил я обреченно, – наверное, не встретил ту, на которой хотел бы жениться, да и опыт общения показывает, что буду ли я у нее один? – и при этом вновь скользнул по ней взглядом, ее формы приковывали.
   – Поверю, но это тебя не красит.
   – Неужели поверила?
   – У женатых глаза другие. Они бегают по сторонам, чтобы заметить знакомых раньше, чем заметят их. А ты бесшабашный, простой, тебе все по фигу и не нужно подбирать слова. Подходишь и практически открыто предлагаешь переспать.
   – Подкупает моя откровенность?
   – В некоторой мере. Во всяком случае, не лебезишь.
   – А хочешь честно?
   – Хотелось бы.
   – Могу предложить просто подняться ко мне. Никакого насилия, посидим, а там как дело пойдет.
   – Не пойдет. Я тебя не знаю, чтобы идти к тебе домой. Береженого Бог бережет. Не известен же результат. Мужик ты видный, но опасения всегда остаются.
   – Не буду спорить, а уж уговаривать тем более не в моих правилах, но у тебя еще есть время обдумать, как провести сегодняшний вечер, пока едем.
   – Приняла к сведению. А чем на жизнь зарабатываешь, Федор?
   – Потрошу тела людей, в основном женщин. Где-то что-то добавляю, где-то что-то убавляю. Кудесник, одним словом пластический хирург.
   – Это уже интересно.
   Я взглянул на нее и вызывающе оценил тело: – Тебе – то, что за печаль. У тебя все замечательно.
   – Иногда хочется лучше.
   – Только не говори банальность, что нет предела совершенству.
   – Нервирует?
   – Бесит. Всему есть предел, даже совершенству. Нет, пожалуй, ошибаюсь, человеческой глупости. Так чем тебя не устраивает твое тело?
   – Грудь поправить со временем или еще что.
   – Банально. Силикон захотела? А что если так без упругости, нежно – живенько?
   – Это вам мужикам надо упругость. Но ты специалист, тебе лучше знать, что надо. Во всяком случае, хотя бы просто проконсультироваться не мешало. Так, чтобы себя успокоить.
   – Это можно, хоть сегодня, – намекнул я.
   – Я намек поняла – отдать свое тело для изучения врачу.
   – Нет, отдавать не надо, мне своего хватает, а вот отдаться врачу, это иной смысл.
   Она взглянула на меня и улыбнулась: – Банальности еще проскальзывают, но есть свежие мысли, во всяком случае, прямота твой конек. Не порть о себе мнение.
   Я решил, что надо уходить от этой темы и перевел разговор на нее.
   – А ты чем занимаешься?
   – Руковожу.
   – А вот это напрягает. Женщина руководитель вырабатывает более жесткий стиль общения.
   – Иначе в бизнесе съедят.
   – Как хорошо, что я далек от него.
   – Не настолько, как кажется. Твои пациентки наверняка не бедные люди и, наверное, связей много.
   – Да, это так, но эти связи мне ни к чему, их на операционный стол не положишь, и мои руки другими не станут.
   – Устаешь?
   – Всякое бывает. Вот сегодня, например, я не могу выдать тайны, но если коротко, мужчина был после травмы. Операция длительная, долго стоял у стола.
   – И после этого ты предлагаешь заняться сексом? – удивилась она.
   – Одно другому не мешает, – так она сама вернулась к разговору.
   – А ты что изголодался по женской ласке и телу?
   – Посмотри на меня, – я повернулся к ней, – у меня голодный взгляд?
   Она посмотрела: – Нет. Лукавый. Уже въехали на твою улицу, куда подъезжать?
   Я показал ей дом, и когда она подъезжала к моему подъезду попросил: – Вот здесь останови, – но она проехала мимо. Я повернулся к ней в ожидании объяснения.
   – Поедем ко мне домой.
   – Что так передумала?
   – Не уговаривал и готов был выйти из машины.
   – Ясно. А дома у нас?
   – А дома у нас никого, муж уехал.
   – Люблю замужних женщин, с ними проще и без последствий душевных травм. Все предельно ясно.
   – Вот именно.
   Она жила в другом районе города. Все-таки, как непредсказуемы люди, особенно женщины. Пока ехали, она изменила свое мнение на противоположное. И надо было ехать в другой район, чтобы сменить мнение. Или появилось желание? Вряд ли оно появилось вдруг. Оно, было, не было объекта, а так присмотрелась, и оказался ничего. Она была тоже не плоха. Внешность приятная. Но не красавица, а вот фигура да.
   – А что ты делала в ресторане?
   – Заехала после работы, был трудный день.
   – И что у тебя нет друга? Чтобы скрасить возникающий порой одинокий вечер?
   – Ты имеешь в виду любовника?
   – Твоя откровенность пугает.
   – Беру пример с тебя. В нашем с тобой случае нет смысла прикидываться невинной девственницей. Каждый знает, что он хочет и надеется это получить. А что касается любовника, то был, но длительные отношения подобного рода утомляют, и накладывают определенные обязательства, а мне обязательств и в других вопросах жизни хватает.