Страница:
И вот я сидел в кафе, бездельничая, отдыхая, стараясь отвлечься от предстоящего задания, и выдавая себя за бизнесмена, каким я впрочем, и был. Официально я владел не большим арт-салоном, иногда публиковал статьи об искусстве, занимался коммерцией. Во всяком случае, финансово я был независим, и даже можно считать обеспеченным. Изучению искусства я посвящал свое время в Китае, тогда и сделал это направление одним из своих из прикрытий. Это помогало и в общении.
– Жан, – услышал я голос Николя. – Вернись. Уже проглядывает солнце, и народ вышел на улицы.
– Да, я вижу.
– Ну и хорошо, а то я подумал, что уйдя в себя, вернешься ли? – улыбался Николя глазами.
– Это не для меня. Я люблю жизнь.
– Вот, правильно мыслишь, – изрек он, отпивая из стакана, – нечего бродить по закоулкам памяти. У всего в жизни есть срок, так что не стоит уходить в себя. В этом мире и так просто заблудиться и надо попытаться стать счастливым в любом переулке на пути.
– Так уж и в любом?
– Я же сказал надо попытаться.
– И куда деть груз прошлого?
– Да ты что!? – удивленно посмотрел он на меня. – Ты еще молод, прекрасно выглядишь. Это мы старики уже потеряли свой лоск, хотя в душе еще молодимся. Это нам приходится слишком много таскать с собой на душе. У тебя в ней еще полно свободного места.
– Да она у меня бездонна.
– И хорошо. Тебя должно интересовать многое, особенно женщины.
– Ты думаешь, они меня не интересуют?
– Я так не думаю, но вот обрати внимание, – и он указал взглядом за веранду, где у лотка остановилась молодая женщина, среднего роста, в белой блузке, легком пиджаке, темно-синей юбке. – Видишь ее. Очень привлекательная француженка.
– Она не француженка.
– Почему?
– В это время, такие, как она, здесь не ходят. Одета более строго. Не из офиса вышла сюда.
– А давай узнаем? – предложил Николя.
– И кто пойдет? – спросил я.
– Странный вопрос, ты, конечно. Если я прав, то ты платишь, если ты прав – я.
– Договорились, – согласился я, чтобы как-то разнообразить этот день. Захотелось небольшого приключения, хотя их в моей скрытой от посторонних глаз жизни, хватило бы на несколько человек. Я вышел с веранды и подошел к женщине.
– Извините, – обратился я к ней, и она подняла голову. Глаза ее были глубоко синими, нос чуть в веснушках. – Вы француженка?
– Нет, – ответила она с акцентом. – А почему такой интерес?
– Мы с приятелем поспорили. Он говорит, что вы француженка, а я что нет.
– Я еще ни разу не была предметом спора.
– Ну, все бывает когда-то впервые, – улыбнулся я. – Не обижайтесь.
– А почему вы решили, что я не француженка? – Поинтересовалась она.
– Время не для посещения Монмартра, более строгая одежда, ну и так чутье. Чтобы оправдаться перед вами, я приглашаю вас за наш столик. Мой друг Николя приличный человек, он владелец одного из магазинов здесь на Монмартре.
– А вы приличный?
– Не то слово, я не знакомлюсь на улицах, но вы исключение. Так согласитесь разрешить наш спор?
Она чуть задумалась: – Ну, хорошо, я попробую испытать приключение в Париже. Пойдемте.
Мы вошли на веранду и когда подошли к столику, Николя встал.
– Николя, позволь тебе представить… – тут я замолчал, давая ей возможность назвать себя.
– Сара.
– Присаживайтесь, – предложил я ей и, подозвав официанта, заказал вино для нее. – Меня зовут Жан. Кстати, Николя, Сара из Англии.
– Откуда вы знаете? – удивилась она.
– По акценту понял.
– Верно, я из Англии. А вы лингвист? – обратилась она ко мне, – или медиум, раз поняли?
– Нет, я коммерсант, но много езжу и стал отличать, кто есть кто. Если у вас будет желание и время, я расскажу вам об этом потом подробнее, – и заметил, как улыбнулся Николя.
Официант принес вино, и мы просидели около получаса, в течение которого узнали, что Сара приехала в Париж по делам, но не в первый раз. Она хоть и ходила по Парижу, но наспех, не было времени, а вот сегодня ей захотелось без прежней суеты побродить по Монмартру, а если удастся, и по городу.
– Это у нас впервые такой спор, – пояснил я Саре. – Так было грустно, и мы вели пустой разговор. Он уверял, что меня в первую очередь должны интересовать женщины и вот тогда обратил внимание на тебя.
– И интересуют?
– Конечно, но чтобы как-то скрасить наше пари, я предлагаю тебе экскурсию по городу. Интересно? – решил я попробовать занять себя этим днем, отложив вопрос задания на потом. Это я мог себе позволить.
– Разумеется, – ответила Сара, с интересом рассматривая меня, оценивая, насколько я подхожу для роли экскурсовода.
– Париж притягивает своей изысканностью, – начал я. – Это город, по которому надо ходить не спеша, это город романтики. Когда ходишь по его улицам, площадям появляется желание заморозить время, остановить его, чтобы почувствовать его. Знаешь, когда просыпаешься утром, и в окно светит солнце – хочется выйти на улицу, зайти в кафе, выпить чашку ароматного кофе с круассаном. Это туристы быстро ходят, превращая осмотр в суету, и не замечают романтики Парижа.
– А что надо чтобы почувствовать его?
– Остановиться на улице, на мосту, посмотреть по сторонам, чтобы сердце наполнялось нежностью.
– Тогда пошли. Ты так интересно рассказываешь, что хочется увидеть и почувствовать.
Николя сидел рядом и с интересом слушал нас. Поняв, что ему пора, он поднялся:
– Ну, все дети мои, мне пора и не по пути с вами. Желаю вам приятно провести вечер. Жан, покажи даме Париж, но так, чтобы она не умерла. Мы перед ней в долгу.
– Все сделаю, – ответил я, и когда он направился к выходу, напомнил. – Не забудь заплатить.
Он кивнул головой.
– Ты когда уезжаешь? – спросил я Сару.
– Завтра.
– Тогда весь вечер наш. Я без машины, знаешь, люблю смотреть город не из окна автомобиля. Ты готова к пешей прогулке, она будет не проста?
– Готова.
Мы вышли из кафе и спустились вниз с Монмартра. Мы спустились из 18 округа к острову Сите. По пути я рассказал Саре, что Монмартр переводится как «Гора мучеников», в честь Дионисия епископа Парижа. По Новому мосту мы перешли на остров, посидели в сквере Вер-Галан, наслаждаясь видом Сены. Побродили по узким улочкам и конечно постояли на кругу перед Собором Парижской Богоматери – сердце Франции. Затем перешли по мосту на остров Сен-Луи, где все выполнено в стиле старого-старого Парижа, здесь узкие улочки, очень свежий воздух и удивительной красоты постройки. Зашли в шоколадные магазинчики, где она накупила сладостей, а в лавке с украшениями она приобрела сувениры для себя и своих друзей. Я считал себя парижанином, и не мог не угостить женщину, чуть удивив ее. Все это время я рассказывал ей о городе и местах, где мы проходили.
– А теперь, после небольшого похода по магазинам, приглашаю тебя в ресторан, – предложил я голосом, не терпящим возражения.
– Ты думаешь, я откажусь? Ну, уж нет. Даже если это обычный ресторан.
– О нет, это не обычный ресторан, которых множество в столице, так что она забита ими.
Мы прошли мимо лавки с оливками, и подошли к старинной двери дома номер 39, где была надпись «Nos Ancetres Les Gaulois», что в буквальном переводе означало «Наши предки галлы». Это несколько необычный ресторан. В нем можно хорошо поесть, выпить, и все это в атмосфере шумной таверны.
– Об этом ресторане малоизвестно туристам, – пояснил я Саре. – Туристы приходят сюда случайно или как ты, пришла со мной, знатоком таких мест. Это одно из лучших мест в городе, хотя бы по обстановке.
И я говорил правду. Официант, который меня узнал, усадил нас за длинный деревянный стол, какие раньше стояли в пиратских тавернах в портовых городах.
– Тебя здесь знают, – заметила Сара.
– Да, бываю иногда, а иначе места не нашлось бы. Надо заранее заказывать.
И только после обеда мы позволили себе на десерт зайти в знаменитое кафе «Бертильон» (Berthillon), которое славится своим замечательным мороженым.
Мы прошли по набережной острова, с ее неподражаемым колоритом, коим не наделена ни одна другая набережная Парижа. Сделали небольшой круг под кронами старых деревьев, спуститесь к самой воде, посидели на лавочке, любуясь видом вечернего Парижа…
– Ну, что, – подвел я итог, – Пора покидать этот маленький аккуратный остров, с его красивыми домами, улочки, которые производят впечатление сказочности, игрушечности. Пошли еще что покажу.
Я пощадил Сару и на такси мы доехали по набережной до Лебединого острова, где находится Статуя Свободы.
– Обрати внимание, – рассказывал я ей, – лицо ее обращено на запад – к своей «старшей сестре», а на табличке в ее руке выбиты две знаменательные даты – даты американской и французской революций. Вообще она родом из Франции, а ее создателем был ни кто иной, как сам господин Эйфель. Статую Свободы в 1885 году Франция преподнесла Соединенным Штатам в качестве подарка по случаю столетней годовщины подписания Декларации Независимости США. Правда, французы почему-то опоздали с подарком на несколько лет. Как известно, США стали независимым государством в 1876 году.
– Тебе бы гидом работать. Я вот и не знала этого. Не думаешь сменить профессию?
– Даже если и захотел бы, не получится, прикипел. В бизнесе есть свои прелести, а для души у меня есть еще и салон, так, что приходится много читать, чтобы знать город, в котором живешь, в свободное время от работы.
– А оно у тебя есть, свободное время?
– Бывает, как, например, сейчас.
Сара оказалась приятной собеседницей и была очень общительна. Уже когда стемнело, по ее просьбе, мы зашли в один из крупных магазинов, где она хотела что-то купить. Мне было не в тягость сопровождать ее.
Сара купила все что хотела, мы еще побродили по вечернему Парижу, воздух которого был наполнен благоуханием романтизма и любви.
– И что теперь? – спросила она, когда мы оба решили прекратить хождение по городу. – Я не знаю, как тебя благодарить, какова цена твоей услуги?
– Я денег не беру. Надо жить и духовной пищей, – ответил я, глядя ей в глаза.
– Это я как раз поняла. Кроме духовной пищи есть и иные. Поехали?
Я понял, что она имеет в виду. Все привело к тому, что Сара ночевала у меня.
3
4
– Жан, – услышал я голос Николя. – Вернись. Уже проглядывает солнце, и народ вышел на улицы.
– Да, я вижу.
– Ну и хорошо, а то я подумал, что уйдя в себя, вернешься ли? – улыбался Николя глазами.
– Это не для меня. Я люблю жизнь.
– Вот, правильно мыслишь, – изрек он, отпивая из стакана, – нечего бродить по закоулкам памяти. У всего в жизни есть срок, так что не стоит уходить в себя. В этом мире и так просто заблудиться и надо попытаться стать счастливым в любом переулке на пути.
– Так уж и в любом?
– Я же сказал надо попытаться.
– И куда деть груз прошлого?
– Да ты что!? – удивленно посмотрел он на меня. – Ты еще молод, прекрасно выглядишь. Это мы старики уже потеряли свой лоск, хотя в душе еще молодимся. Это нам приходится слишком много таскать с собой на душе. У тебя в ней еще полно свободного места.
– Да она у меня бездонна.
– И хорошо. Тебя должно интересовать многое, особенно женщины.
– Ты думаешь, они меня не интересуют?
– Я так не думаю, но вот обрати внимание, – и он указал взглядом за веранду, где у лотка остановилась молодая женщина, среднего роста, в белой блузке, легком пиджаке, темно-синей юбке. – Видишь ее. Очень привлекательная француженка.
– Она не француженка.
– Почему?
– В это время, такие, как она, здесь не ходят. Одета более строго. Не из офиса вышла сюда.
– А давай узнаем? – предложил Николя.
– И кто пойдет? – спросил я.
– Странный вопрос, ты, конечно. Если я прав, то ты платишь, если ты прав – я.
– Договорились, – согласился я, чтобы как-то разнообразить этот день. Захотелось небольшого приключения, хотя их в моей скрытой от посторонних глаз жизни, хватило бы на несколько человек. Я вышел с веранды и подошел к женщине.
– Извините, – обратился я к ней, и она подняла голову. Глаза ее были глубоко синими, нос чуть в веснушках. – Вы француженка?
– Нет, – ответила она с акцентом. – А почему такой интерес?
– Мы с приятелем поспорили. Он говорит, что вы француженка, а я что нет.
– Я еще ни разу не была предметом спора.
– Ну, все бывает когда-то впервые, – улыбнулся я. – Не обижайтесь.
– А почему вы решили, что я не француженка? – Поинтересовалась она.
– Время не для посещения Монмартра, более строгая одежда, ну и так чутье. Чтобы оправдаться перед вами, я приглашаю вас за наш столик. Мой друг Николя приличный человек, он владелец одного из магазинов здесь на Монмартре.
– А вы приличный?
– Не то слово, я не знакомлюсь на улицах, но вы исключение. Так согласитесь разрешить наш спор?
Она чуть задумалась: – Ну, хорошо, я попробую испытать приключение в Париже. Пойдемте.
Мы вошли на веранду и когда подошли к столику, Николя встал.
– Николя, позволь тебе представить… – тут я замолчал, давая ей возможность назвать себя.
– Сара.
– Присаживайтесь, – предложил я ей и, подозвав официанта, заказал вино для нее. – Меня зовут Жан. Кстати, Николя, Сара из Англии.
– Откуда вы знаете? – удивилась она.
– По акценту понял.
– Верно, я из Англии. А вы лингвист? – обратилась она ко мне, – или медиум, раз поняли?
– Нет, я коммерсант, но много езжу и стал отличать, кто есть кто. Если у вас будет желание и время, я расскажу вам об этом потом подробнее, – и заметил, как улыбнулся Николя.
Официант принес вино, и мы просидели около получаса, в течение которого узнали, что Сара приехала в Париж по делам, но не в первый раз. Она хоть и ходила по Парижу, но наспех, не было времени, а вот сегодня ей захотелось без прежней суеты побродить по Монмартру, а если удастся, и по городу.
– Это у нас впервые такой спор, – пояснил я Саре. – Так было грустно, и мы вели пустой разговор. Он уверял, что меня в первую очередь должны интересовать женщины и вот тогда обратил внимание на тебя.
– И интересуют?
– Конечно, но чтобы как-то скрасить наше пари, я предлагаю тебе экскурсию по городу. Интересно? – решил я попробовать занять себя этим днем, отложив вопрос задания на потом. Это я мог себе позволить.
– Разумеется, – ответила Сара, с интересом рассматривая меня, оценивая, насколько я подхожу для роли экскурсовода.
– Париж притягивает своей изысканностью, – начал я. – Это город, по которому надо ходить не спеша, это город романтики. Когда ходишь по его улицам, площадям появляется желание заморозить время, остановить его, чтобы почувствовать его. Знаешь, когда просыпаешься утром, и в окно светит солнце – хочется выйти на улицу, зайти в кафе, выпить чашку ароматного кофе с круассаном. Это туристы быстро ходят, превращая осмотр в суету, и не замечают романтики Парижа.
– А что надо чтобы почувствовать его?
– Остановиться на улице, на мосту, посмотреть по сторонам, чтобы сердце наполнялось нежностью.
– Тогда пошли. Ты так интересно рассказываешь, что хочется увидеть и почувствовать.
Николя сидел рядом и с интересом слушал нас. Поняв, что ему пора, он поднялся:
– Ну, все дети мои, мне пора и не по пути с вами. Желаю вам приятно провести вечер. Жан, покажи даме Париж, но так, чтобы она не умерла. Мы перед ней в долгу.
– Все сделаю, – ответил я, и когда он направился к выходу, напомнил. – Не забудь заплатить.
Он кивнул головой.
– Ты когда уезжаешь? – спросил я Сару.
– Завтра.
– Тогда весь вечер наш. Я без машины, знаешь, люблю смотреть город не из окна автомобиля. Ты готова к пешей прогулке, она будет не проста?
– Готова.
Мы вышли из кафе и спустились вниз с Монмартра. Мы спустились из 18 округа к острову Сите. По пути я рассказал Саре, что Монмартр переводится как «Гора мучеников», в честь Дионисия епископа Парижа. По Новому мосту мы перешли на остров, посидели в сквере Вер-Галан, наслаждаясь видом Сены. Побродили по узким улочкам и конечно постояли на кругу перед Собором Парижской Богоматери – сердце Франции. Затем перешли по мосту на остров Сен-Луи, где все выполнено в стиле старого-старого Парижа, здесь узкие улочки, очень свежий воздух и удивительной красоты постройки. Зашли в шоколадные магазинчики, где она накупила сладостей, а в лавке с украшениями она приобрела сувениры для себя и своих друзей. Я считал себя парижанином, и не мог не угостить женщину, чуть удивив ее. Все это время я рассказывал ей о городе и местах, где мы проходили.
– А теперь, после небольшого похода по магазинам, приглашаю тебя в ресторан, – предложил я голосом, не терпящим возражения.
– Ты думаешь, я откажусь? Ну, уж нет. Даже если это обычный ресторан.
– О нет, это не обычный ресторан, которых множество в столице, так что она забита ими.
Мы прошли мимо лавки с оливками, и подошли к старинной двери дома номер 39, где была надпись «Nos Ancetres Les Gaulois», что в буквальном переводе означало «Наши предки галлы». Это несколько необычный ресторан. В нем можно хорошо поесть, выпить, и все это в атмосфере шумной таверны.
– Об этом ресторане малоизвестно туристам, – пояснил я Саре. – Туристы приходят сюда случайно или как ты, пришла со мной, знатоком таких мест. Это одно из лучших мест в городе, хотя бы по обстановке.
И я говорил правду. Официант, который меня узнал, усадил нас за длинный деревянный стол, какие раньше стояли в пиратских тавернах в портовых городах.
– Тебя здесь знают, – заметила Сара.
– Да, бываю иногда, а иначе места не нашлось бы. Надо заранее заказывать.
И только после обеда мы позволили себе на десерт зайти в знаменитое кафе «Бертильон» (Berthillon), которое славится своим замечательным мороженым.
Мы прошли по набережной острова, с ее неподражаемым колоритом, коим не наделена ни одна другая набережная Парижа. Сделали небольшой круг под кронами старых деревьев, спуститесь к самой воде, посидели на лавочке, любуясь видом вечернего Парижа…
– Ну, что, – подвел я итог, – Пора покидать этот маленький аккуратный остров, с его красивыми домами, улочки, которые производят впечатление сказочности, игрушечности. Пошли еще что покажу.
Я пощадил Сару и на такси мы доехали по набережной до Лебединого острова, где находится Статуя Свободы.
– Обрати внимание, – рассказывал я ей, – лицо ее обращено на запад – к своей «старшей сестре», а на табличке в ее руке выбиты две знаменательные даты – даты американской и французской революций. Вообще она родом из Франции, а ее создателем был ни кто иной, как сам господин Эйфель. Статую Свободы в 1885 году Франция преподнесла Соединенным Штатам в качестве подарка по случаю столетней годовщины подписания Декларации Независимости США. Правда, французы почему-то опоздали с подарком на несколько лет. Как известно, США стали независимым государством в 1876 году.
– Тебе бы гидом работать. Я вот и не знала этого. Не думаешь сменить профессию?
– Даже если и захотел бы, не получится, прикипел. В бизнесе есть свои прелести, а для души у меня есть еще и салон, так, что приходится много читать, чтобы знать город, в котором живешь, в свободное время от работы.
– А оно у тебя есть, свободное время?
– Бывает, как, например, сейчас.
Сара оказалась приятной собеседницей и была очень общительна. Уже когда стемнело, по ее просьбе, мы зашли в один из крупных магазинов, где она хотела что-то купить. Мне было не в тягость сопровождать ее.
Сара купила все что хотела, мы еще побродили по вечернему Парижу, воздух которого был наполнен благоуханием романтизма и любви.
– И что теперь? – спросила она, когда мы оба решили прекратить хождение по городу. – Я не знаю, как тебя благодарить, какова цена твоей услуги?
– Я денег не беру. Надо жить и духовной пищей, – ответил я, глядя ей в глаза.
– Это я как раз поняла. Кроме духовной пищи есть и иные. Поехали?
Я понял, что она имеет в виду. Все привело к тому, что Сара ночевала у меня.
3
Утро было солнечным и приятным, похожим на то, о котором я говорил Саре вчера. Единственное отличие было в том, что мы не пошли в кафе пить кофе, и есть круассаны. Кофе мы пили на кухне. Скованности от проведенной вместе ночи не было, взрослые люди, но вот времени провожать ее, у меня не было тоже.
– У меня самолет после обеда, еще надо заехать в отель забрать вещи, – сообщила мне Сара. – Не надо меня провожать, не будем портить воспоминания о вчерашнем дне, – предложила она, словно прочитав мои мысли. – Встретились – разошлись. Смысла встречаться еще раз, нет.
– Почему? – спросил я из вежливости, хотя сам считал так же.
– К чему нам эти ненужные воспоминания? Мы же не будем продолжать отношения. Ты не склонен к семейной жизни. Ты эгоист.
– Даже так?
– В хорошем смысле. Эгоист по природе. Ты любишь жить один. Ты не спрашивал ничего обо мне и это замечательно, тебе это не надо, а мне тем более.
– Ты что секретный агент, что не можешь о себе рассказать?
– Кто знает. Чтобы я ни сказала, все может оказаться ложью.
– Часто приходится лгать?
– Не больше чем другим. Если захочется увидеть тебя, где искать знаю – на Монмартре.
– Я бываю там, но не скажу, что часто, – выдал я ей долю правды, если правда бывает в долях.
Мы допили кофе, я вызвал такси, и Сара уехала, оставив после себя легкий аромат духов. Мне стало легче, теперь я был свободен, и пора было направляться к тайнику. Позвонив Элен – директору моего салона, я известил, что задержусь, вздохнув с облегчением, что вновь остался один.
После ухода Сары, я должен был войти в норму своей привычной жизни, жизни своего дома, где был привычный для меня порядок. В нем был уют, созданный мной, чтобы заполнить пустое пространство квартиры, но я свыкся с этим порядком. Я привык к тишине, наверное, даже сжился с ней, как и с одиночеством в доме, когда я мог сидеть в кресле, размышляя, зная, что никто не будет меня отвлекать. Неизвестно, смогу ли я вообще жить с кем-либо под одной крышей, чтобы меня не раздражали, пусть и самые приятные люди. Даже временные красотки становились в тягость, как только их роль исчерпывалась. Цинично, конечно, но факт.
И главное, живя с кем-то, обрастаешь привычками. Став нелегалом, я знал, что таких, как я, вычисляют по привычкам, и старался не забывать об этом. Иногда я носил очки, иногда нет. У меня было любимое вино, но старался не отдавать ему предпочтения, периодически меняя сорта и марки вин. Ходил в самой разнообразной одежде: темных и светлых костюмах, джинсах с футболками. Кстати об одежде.
Место, куда мне следовало ехать, требовало подготовки и очень тщательной. Это был район Сен-Дени, достаточно неспокойный район, где жило много иммигрантов из бывших колоний. Днем еще можно пройти, проехать, как туристу, но у меня была иная задача, я должен был извлечь информацию. Почему ее там заложили, я мог только догадываться – видимо связник либо приезжал туда, либо там жил и ему удобнее было провести закладку там. Возможно, он был арабом, а значит и мне предстояло им стать. Искусству гримироваться меня научили.
Около часа я потратил на грим, но оделся более привычно для Парижа: рубашка, джинсы, кроссовки, но достаточно дешево. В зеркало на меня смотрел мужчина-араб, лет под пятьдесят.
Выждав время, чтобы не попасться на глаза кому-либо из жильцов дома, следующих на работу, я спустился в гараж и выехал.
На машине я доехал до метро, и, припарковав ее, спустился на платформу, а затем по 13-ой ветке доехал до станции Базилик-де-Сен-Дени. Далее я углубился в улицы. Мимо, без сирены, проехала машина скорой помощи в сопровождении полицейских. Иначе нельзя появляться в этом районе, были случаи нападения на врачей. Изредка вглядываясь в ряды домов, я прошел вдоль улицы, и возле обшарпанного дома, свернул в грязный, безлюдный переулок, в который едва слышно доносился шум улицы. «Не могли найти место получше, – в очередной раз подумал я, так как изучал все места тайников заранее, чтобы не тратить время на их поиски и не вызывать подозрения. Я должен был ориентироваться свободно. Могли бы и в другом районе заложить, арабов по улицам Парижа не гоняют. Ну что ворчать, – успокоил я себя, – как есть, так и надо выполнять задачу».
Я подошел к невысокому старому дому, построенному более полувека назад. Потемневшие стены, выложенные белым кирпичом, не придавали ему красоты. Между домами-двойниками была небольшая ниша, которую можно заметить, только проходя мимо. Солнце туда не проникало, за счет общей крыши соседних домов, и антрацитовая темень, могла укрыть, если было необходимо. Я, не замедляя шага, шагнул в нишу и на стене одного из домов нащупал щель, из которой извлек маленькую плоскую коробочку, бросил ее под картонное дно сумки, которая висела на плече, и вышел, не спеша, направляясь в обратную сторону.
– Эй, приятель, подожди, – услышал я голос за спиной. Обернувшись, понял, что убегать себе дороже. Я увидел направляющихся в мою сторону парней-арабов лет по двадцати.
– Ты что там делал? – спросил один из них. – Мы тебя раньше здесь не видели.
– Да вот приспичило, – пробормотал я, придав голосу извиняющиеся нотки.
– И ты посчитал, что у нас здесь общественный туалет! Ты ушел, а мы должны здесь всем этим дышать и жить с запахом твоих нечистот?
– Да я там не первый, – робко произнес я в ответ.
– Но ты здесь чужой. Покажи-ка, что у тебя там, в сумке? – и, видя, мою нерешительность, тот, кто начал разговор, протянул руку и взялся за сумку. Я решил пока не вступать в конфликт, а посмотреть, что будет дальше и принимать решение по ситуации.
Парень открыл сумку, посмотрел и достал из нее пакет, где были бутерброды с сыром, и бутылка воды. Все это я предварительно положил еще дома.
– Не густо. Где живешь?
– В Лионе.
– А сюда зачем?
– Вот захотелось посмотреть Париж.
– Посмотрел? Ты что туалеты здесь смотришь? Покажи-ка, что у тебя есть из денег.
Я достал из кармана смятые бумажные деньги, коих было не много: – Вот все что есть, – и разжал ладонь.
Он сгреб их у меня с ладони: – Забери, свое барахло, – и протянул мне сумку. Проверять ее на ощупь он не стал, и это избавило меня от крайних мер.
– Уматывай.
Я, повесив сумку, повернулся, и в это время один из них, пнул меня ногой, так, что я еле удержался.
– Поторапливайся, а то еще накостыляем, – и они засмеялись.
Я ускорил шаг и вышел из переулка. Ввязываться в драку мне не хотелось – это привлечь к себе внимание, хотя на них мне потребовалась бы всего минута, другая. Во всех случаях я предпочитал искать мирные решения, а не оставлять после себя лежащих или вообще трупы. Убивать меня учили. Я старался не терять навыков и тренировался систематически в неприметных залах. Использование своих навыков – крайняя мера, иногда надо было и потерпеть.
Проделав обратный путь, я сел в машину и направился в Булонский лес, там припарковавшись, снял грим, и лишь затем направился домой, где первым делом снял одежду и пошел в душ, смывать остатки запахов и грима.
Уже потом сидя с чашкой кофе, я приступил к расшифровке послания. Мне следовало отправиться в Латинскую Америку и желательно в Аргентину или в Бразилию. В последнюю ехать было сложнее, там государственный язык португальский, я его почти не знал. В Аргентине испанский, это для меня почти родной. Выбор въезжать в страну под своим именем или нелегально под чужим, оставался за мной. Все зависело от возможностей. После того, как я найду канал для выезда и буду готов, мне сообщат данные для связи.
Я сжег записку, а затем отправился в салон, предварительно выбросив в контейнер для мусора металлическую коробочку и одежду, в которой был в Сент-Дени.
– У меня самолет после обеда, еще надо заехать в отель забрать вещи, – сообщила мне Сара. – Не надо меня провожать, не будем портить воспоминания о вчерашнем дне, – предложила она, словно прочитав мои мысли. – Встретились – разошлись. Смысла встречаться еще раз, нет.
– Почему? – спросил я из вежливости, хотя сам считал так же.
– К чему нам эти ненужные воспоминания? Мы же не будем продолжать отношения. Ты не склонен к семейной жизни. Ты эгоист.
– Даже так?
– В хорошем смысле. Эгоист по природе. Ты любишь жить один. Ты не спрашивал ничего обо мне и это замечательно, тебе это не надо, а мне тем более.
– Ты что секретный агент, что не можешь о себе рассказать?
– Кто знает. Чтобы я ни сказала, все может оказаться ложью.
– Часто приходится лгать?
– Не больше чем другим. Если захочется увидеть тебя, где искать знаю – на Монмартре.
– Я бываю там, но не скажу, что часто, – выдал я ей долю правды, если правда бывает в долях.
Мы допили кофе, я вызвал такси, и Сара уехала, оставив после себя легкий аромат духов. Мне стало легче, теперь я был свободен, и пора было направляться к тайнику. Позвонив Элен – директору моего салона, я известил, что задержусь, вздохнув с облегчением, что вновь остался один.
После ухода Сары, я должен был войти в норму своей привычной жизни, жизни своего дома, где был привычный для меня порядок. В нем был уют, созданный мной, чтобы заполнить пустое пространство квартиры, но я свыкся с этим порядком. Я привык к тишине, наверное, даже сжился с ней, как и с одиночеством в доме, когда я мог сидеть в кресле, размышляя, зная, что никто не будет меня отвлекать. Неизвестно, смогу ли я вообще жить с кем-либо под одной крышей, чтобы меня не раздражали, пусть и самые приятные люди. Даже временные красотки становились в тягость, как только их роль исчерпывалась. Цинично, конечно, но факт.
И главное, живя с кем-то, обрастаешь привычками. Став нелегалом, я знал, что таких, как я, вычисляют по привычкам, и старался не забывать об этом. Иногда я носил очки, иногда нет. У меня было любимое вино, но старался не отдавать ему предпочтения, периодически меняя сорта и марки вин. Ходил в самой разнообразной одежде: темных и светлых костюмах, джинсах с футболками. Кстати об одежде.
Место, куда мне следовало ехать, требовало подготовки и очень тщательной. Это был район Сен-Дени, достаточно неспокойный район, где жило много иммигрантов из бывших колоний. Днем еще можно пройти, проехать, как туристу, но у меня была иная задача, я должен был извлечь информацию. Почему ее там заложили, я мог только догадываться – видимо связник либо приезжал туда, либо там жил и ему удобнее было провести закладку там. Возможно, он был арабом, а значит и мне предстояло им стать. Искусству гримироваться меня научили.
Около часа я потратил на грим, но оделся более привычно для Парижа: рубашка, джинсы, кроссовки, но достаточно дешево. В зеркало на меня смотрел мужчина-араб, лет под пятьдесят.
Выждав время, чтобы не попасться на глаза кому-либо из жильцов дома, следующих на работу, я спустился в гараж и выехал.
На машине я доехал до метро, и, припарковав ее, спустился на платформу, а затем по 13-ой ветке доехал до станции Базилик-де-Сен-Дени. Далее я углубился в улицы. Мимо, без сирены, проехала машина скорой помощи в сопровождении полицейских. Иначе нельзя появляться в этом районе, были случаи нападения на врачей. Изредка вглядываясь в ряды домов, я прошел вдоль улицы, и возле обшарпанного дома, свернул в грязный, безлюдный переулок, в который едва слышно доносился шум улицы. «Не могли найти место получше, – в очередной раз подумал я, так как изучал все места тайников заранее, чтобы не тратить время на их поиски и не вызывать подозрения. Я должен был ориентироваться свободно. Могли бы и в другом районе заложить, арабов по улицам Парижа не гоняют. Ну что ворчать, – успокоил я себя, – как есть, так и надо выполнять задачу».
Я подошел к невысокому старому дому, построенному более полувека назад. Потемневшие стены, выложенные белым кирпичом, не придавали ему красоты. Между домами-двойниками была небольшая ниша, которую можно заметить, только проходя мимо. Солнце туда не проникало, за счет общей крыши соседних домов, и антрацитовая темень, могла укрыть, если было необходимо. Я, не замедляя шага, шагнул в нишу и на стене одного из домов нащупал щель, из которой извлек маленькую плоскую коробочку, бросил ее под картонное дно сумки, которая висела на плече, и вышел, не спеша, направляясь в обратную сторону.
– Эй, приятель, подожди, – услышал я голос за спиной. Обернувшись, понял, что убегать себе дороже. Я увидел направляющихся в мою сторону парней-арабов лет по двадцати.
– Ты что там делал? – спросил один из них. – Мы тебя раньше здесь не видели.
– Да вот приспичило, – пробормотал я, придав голосу извиняющиеся нотки.
– И ты посчитал, что у нас здесь общественный туалет! Ты ушел, а мы должны здесь всем этим дышать и жить с запахом твоих нечистот?
– Да я там не первый, – робко произнес я в ответ.
– Но ты здесь чужой. Покажи-ка, что у тебя там, в сумке? – и, видя, мою нерешительность, тот, кто начал разговор, протянул руку и взялся за сумку. Я решил пока не вступать в конфликт, а посмотреть, что будет дальше и принимать решение по ситуации.
Парень открыл сумку, посмотрел и достал из нее пакет, где были бутерброды с сыром, и бутылка воды. Все это я предварительно положил еще дома.
– Не густо. Где живешь?
– В Лионе.
– А сюда зачем?
– Вот захотелось посмотреть Париж.
– Посмотрел? Ты что туалеты здесь смотришь? Покажи-ка, что у тебя есть из денег.
Я достал из кармана смятые бумажные деньги, коих было не много: – Вот все что есть, – и разжал ладонь.
Он сгреб их у меня с ладони: – Забери, свое барахло, – и протянул мне сумку. Проверять ее на ощупь он не стал, и это избавило меня от крайних мер.
– Уматывай.
Я, повесив сумку, повернулся, и в это время один из них, пнул меня ногой, так, что я еле удержался.
– Поторапливайся, а то еще накостыляем, – и они засмеялись.
Я ускорил шаг и вышел из переулка. Ввязываться в драку мне не хотелось – это привлечь к себе внимание, хотя на них мне потребовалась бы всего минута, другая. Во всех случаях я предпочитал искать мирные решения, а не оставлять после себя лежащих или вообще трупы. Убивать меня учили. Я старался не терять навыков и тренировался систематически в неприметных залах. Использование своих навыков – крайняя мера, иногда надо было и потерпеть.
Проделав обратный путь, я сел в машину и направился в Булонский лес, там припарковавшись, снял грим, и лишь затем направился домой, где первым делом снял одежду и пошел в душ, смывать остатки запахов и грима.
Уже потом сидя с чашкой кофе, я приступил к расшифровке послания. Мне следовало отправиться в Латинскую Америку и желательно в Аргентину или в Бразилию. В последнюю ехать было сложнее, там государственный язык португальский, я его почти не знал. В Аргентине испанский, это для меня почти родной. Выбор въезжать в страну под своим именем или нелегально под чужим, оставался за мной. Все зависело от возможностей. После того, как я найду канал для выезда и буду готов, мне сообщат данные для связи.
Я сжег записку, а затем отправился в салон, предварительно выбросив в контейнер для мусора металлическую коробочку и одежду, в которой был в Сент-Дени.
4
В салоне было тихо, лишь Элен просматривала какой-то каталог.
– Что нового? – поинтересовался я.
– Все не плохо, но надо обновлять экспонаты, в последнее время они хорошо продавались и коллекция поредела.
– Еще бы, что я зря кручусь возле богатых, обеспеченных клиентов.
– Ладно, кто возле кого крутиться еще вопрос. Ты, конечно, уделяешь им внимание, но у тебя удивительная способность увлекать их собой – они больше стараются завоевать твое внимание.
– Неужели это так! – деланно удивился я. – Не замечал. А на женщин это тоже действует?
– К сожалению, – поделилась она. – Видимо есть в тебе что-то.
– Я знаю, что, – уверенно заявил я. – Холост, вот и вся причина. А ты-то как выдерживаешь?
– Пью успокоительные, – улыбнулась она. – Что касается обеспеченных, то сам не прибедняйся. – Элен не знала всех моих возможностей, но, безусловно, догадывалась, что финансово я был обеспечен, иначе, откуда деньги для покупки произведений искусства. У меня был стартовый капитал в начале своей деятельности, а затем я заработал денег на Китайской операции, да и так занимался иногда иной коммерцией.
– У тебя есть предложения, что нам надо приобрести?
– Вот читаю, куда движется мода в области искусства.
– Элен, мода движется туда, куда ее направят специалисты, в том числе и мы с тобой. Но ты права, надо что-то свежее. Как ты думаешь, уклон в Латинскую Америку пройдет?
– Не ново, но можно подумать.
– Вот и думай. Есть у нас специалист по культуре Латинской Америки?
– Мишель Рено.
– Значит, мне надо с ним встретиться.
– Жан, как понимаю, ты собрался за океан?
– Почему бы и нет! Что-то засиделся я здесь, а то скоро завою от скуки.
– В ближайшее время в Лувре будет выставка, один день отдан журналистам и специалистам. Там думаю, будет Рено. Да, ты его знаешь, – сообщила Элен.
– Это такой невысокий, плотный, чуть с залысинами и немного картавит?
– Именно он.
– Пригласительный мне доставать или ты?
– Не утруждай себя. Принесу.
Знакомство с экспертом было важно для дальнейшей деятельности, он мог вывести на нужных и не бедных людей, которые часто и влияют на жизнь и действия тех или иных органов государства. Оплатить поездку Центр мне не мог, но польза от поездки должна быть определенно. Въезжать в Аргентину чисто под видом покупателя произведений искусства, мне не хотелось. Эта поездка не известно, сколько могла продлиться, хотя я и мог себе это позволить, но это трата средств; надо было искать и другие варианты для поездки.
Если бы я был у себя в Центре, там нашли бы возможности, но отправлять меня из Франции, им было не под силу. Помочь могли только документами для нелегального въезда, но тогда мне пришлось бы исчезнуть из Франции и добираться через третьи страны, а легально только я сам.
Рассчитывать на удачу, было глупо, ее надо было организовать. Любую встречу, любое знакомство я должен был направить на достижение цели, тогда удача и не пройдет мимо.
Элен принесла мне приглашение, и в нужный день я был в Лувре, где и «случайно» встретил Мишеля Рено. Я ему представился, он меня узнал и мы сев в уголке, и поговорили о выставке. Я его расспрашивал об особенностях культуры Латинской Америки, а он обстоятельно рассказывал, найдя в моем лице благодарного слушателя. Слушать его было приятно и интересно. Под конец разговора он заметил:
– Я вижу, что вы разбираетесь в живописи, скульптуре. Если надумаете работать в этом направлении я дам вам рекомендации.
– Буду очень признателен, – с благодарностью ответил я.
Когда он ушел, то я прошелся еще раз по залам и направился к выходу, где почти столкнулся с Сержем Дюпоном – журналистом одной из газет, с которым был давно знаком, и в газете, где он работал, иногда публиковали мои статьи.
– Привет, Жан, – окликнул он меня. – Что это ты со стариком Рено беседовал? Интересует культура Латинской Америки?
– Есть такое дело, начал проявлять к ней интерес.
– И в чем он, если не секрет? Пойдем, посидим, выпьем по чашке кофе? Я угощаю.
– И я расскажу тебе о своих планах? Так что ли? – засмеялся я.
– Примерно.
Я не возражал и мы, выйдя из Лувра, направились вдоль набережной, дойдя до ресторана Luncha, зашли, разместившись на открытой веранде.
– Так какой у тебя интерес к Латинской Америке? – начал допытываться Серж.
– Есть мысль съездить, но кратковременная поездка не очень интересна, а длительная затратна, – все это было правдой, но сама идея у меня появилась, едва я увидел Сержа. Идея, которая хоть и была бредовой, но могла и выжить от скудоумия, в котором я пребывал в поисках канала выезда.
Серж потер кончик носа: – Есть одна идея, только не говори, нет, сначала подумай над ней. У нас в ближайшее время вернется из Аргентины корреспондент, а замены пока нет.
– И ты предлагаешь подумать об этом мне? – вымолвил я несколько лениво.
– Предлагать не могу, могу подбросить идею главному редактору. Ты, кажется, знаешь испанский?
– И английский и много чего.
– Вот видишь, – он замолчал, что-то обдумывая, а я не тропил. – Там сложно работать, – признался Серж.
– Догадываюсь. Также как и то, что я не журналист.
– Да брось ты, твои статьи написаны не хуже тех, кто учился журналистике. Зато у тебя может появиться возможность побыть там подольше. Не часто бывает, чтобы удалось совместить личное с работой.
Идея Сержа была, как нельзя, кстати. Это и была удача. Мне было нужно не напрашиваться, а чтобы инициатива исходила от него.
– Не часто, – согласился я. – Мне надо подумать.
– Суток хватит?
– Что ты так торопишься?
– Да я начальник отдела, вот и тороплюсь, а то отправят меня, а у меня здесь семья, а ты один. Так что?
– И чтобы вы без нас холостяков в этом мире делали?
– Нашли бы себе занятие.
– Знаю я ваши дела. Ладно, завтра позвоню.
– Если дашь согласие, тогда я пойду к главному.
Вечер я провел в раздумьях, хотя думать было не о чем и так все было ясно. Я должен был взять паузу, и нужно было продумать условия, на которых я мог бы поехать, не ущемляя себя в правах перемещения и особенно возможности вернуться. На другой день я позвонил Сержу и дал согласие, но известил, что у меня есть условия.
– Как не быть, – отреагировал Серж. – Я поговорю с главным, и потом тебе перезвоню, условия обговаривать будешь с ним.
– Звони. Мяч на вашей стороне.
Интересоваться, как долго мне ждать я не собирался, все должно быть построено так, чтобы они нуждались во мне больше, чем я в них.
Примерно через пару дней Серж позвонил и предложил приехать к ним в редакцию. Когда мы с Сержем вошли в приемную, секретарь вежливо поздоровалась и разрешила войти к главному редактору. Главный предложил нам присесть и произнес:
– Присаживайтесь. Так вот, разговор у нас с вами серьезный, а времени маловато. Совсем нет времени. Приступим к делу… Прежде чем принять решение, я хотел бы что-то узнать о вас, – поинтересовался он из вежливости, зная ответ.
– Что нового? – поинтересовался я.
– Все не плохо, но надо обновлять экспонаты, в последнее время они хорошо продавались и коллекция поредела.
– Еще бы, что я зря кручусь возле богатых, обеспеченных клиентов.
– Ладно, кто возле кого крутиться еще вопрос. Ты, конечно, уделяешь им внимание, но у тебя удивительная способность увлекать их собой – они больше стараются завоевать твое внимание.
– Неужели это так! – деланно удивился я. – Не замечал. А на женщин это тоже действует?
– К сожалению, – поделилась она. – Видимо есть в тебе что-то.
– Я знаю, что, – уверенно заявил я. – Холост, вот и вся причина. А ты-то как выдерживаешь?
– Пью успокоительные, – улыбнулась она. – Что касается обеспеченных, то сам не прибедняйся. – Элен не знала всех моих возможностей, но, безусловно, догадывалась, что финансово я был обеспечен, иначе, откуда деньги для покупки произведений искусства. У меня был стартовый капитал в начале своей деятельности, а затем я заработал денег на Китайской операции, да и так занимался иногда иной коммерцией.
– У тебя есть предложения, что нам надо приобрести?
– Вот читаю, куда движется мода в области искусства.
– Элен, мода движется туда, куда ее направят специалисты, в том числе и мы с тобой. Но ты права, надо что-то свежее. Как ты думаешь, уклон в Латинскую Америку пройдет?
– Не ново, но можно подумать.
– Вот и думай. Есть у нас специалист по культуре Латинской Америки?
– Мишель Рено.
– Значит, мне надо с ним встретиться.
– Жан, как понимаю, ты собрался за океан?
– Почему бы и нет! Что-то засиделся я здесь, а то скоро завою от скуки.
– В ближайшее время в Лувре будет выставка, один день отдан журналистам и специалистам. Там думаю, будет Рено. Да, ты его знаешь, – сообщила Элен.
– Это такой невысокий, плотный, чуть с залысинами и немного картавит?
– Именно он.
– Пригласительный мне доставать или ты?
– Не утруждай себя. Принесу.
Знакомство с экспертом было важно для дальнейшей деятельности, он мог вывести на нужных и не бедных людей, которые часто и влияют на жизнь и действия тех или иных органов государства. Оплатить поездку Центр мне не мог, но польза от поездки должна быть определенно. Въезжать в Аргентину чисто под видом покупателя произведений искусства, мне не хотелось. Эта поездка не известно, сколько могла продлиться, хотя я и мог себе это позволить, но это трата средств; надо было искать и другие варианты для поездки.
Если бы я был у себя в Центре, там нашли бы возможности, но отправлять меня из Франции, им было не под силу. Помочь могли только документами для нелегального въезда, но тогда мне пришлось бы исчезнуть из Франции и добираться через третьи страны, а легально только я сам.
Рассчитывать на удачу, было глупо, ее надо было организовать. Любую встречу, любое знакомство я должен был направить на достижение цели, тогда удача и не пройдет мимо.
Элен принесла мне приглашение, и в нужный день я был в Лувре, где и «случайно» встретил Мишеля Рено. Я ему представился, он меня узнал и мы сев в уголке, и поговорили о выставке. Я его расспрашивал об особенностях культуры Латинской Америки, а он обстоятельно рассказывал, найдя в моем лице благодарного слушателя. Слушать его было приятно и интересно. Под конец разговора он заметил:
– Я вижу, что вы разбираетесь в живописи, скульптуре. Если надумаете работать в этом направлении я дам вам рекомендации.
– Буду очень признателен, – с благодарностью ответил я.
Когда он ушел, то я прошелся еще раз по залам и направился к выходу, где почти столкнулся с Сержем Дюпоном – журналистом одной из газет, с которым был давно знаком, и в газете, где он работал, иногда публиковали мои статьи.
– Привет, Жан, – окликнул он меня. – Что это ты со стариком Рено беседовал? Интересует культура Латинской Америки?
– Есть такое дело, начал проявлять к ней интерес.
– И в чем он, если не секрет? Пойдем, посидим, выпьем по чашке кофе? Я угощаю.
– И я расскажу тебе о своих планах? Так что ли? – засмеялся я.
– Примерно.
Я не возражал и мы, выйдя из Лувра, направились вдоль набережной, дойдя до ресторана Luncha, зашли, разместившись на открытой веранде.
– Так какой у тебя интерес к Латинской Америке? – начал допытываться Серж.
– Есть мысль съездить, но кратковременная поездка не очень интересна, а длительная затратна, – все это было правдой, но сама идея у меня появилась, едва я увидел Сержа. Идея, которая хоть и была бредовой, но могла и выжить от скудоумия, в котором я пребывал в поисках канала выезда.
Серж потер кончик носа: – Есть одна идея, только не говори, нет, сначала подумай над ней. У нас в ближайшее время вернется из Аргентины корреспондент, а замены пока нет.
– И ты предлагаешь подумать об этом мне? – вымолвил я несколько лениво.
– Предлагать не могу, могу подбросить идею главному редактору. Ты, кажется, знаешь испанский?
– И английский и много чего.
– Вот видишь, – он замолчал, что-то обдумывая, а я не тропил. – Там сложно работать, – признался Серж.
– Догадываюсь. Также как и то, что я не журналист.
– Да брось ты, твои статьи написаны не хуже тех, кто учился журналистике. Зато у тебя может появиться возможность побыть там подольше. Не часто бывает, чтобы удалось совместить личное с работой.
Идея Сержа была, как нельзя, кстати. Это и была удача. Мне было нужно не напрашиваться, а чтобы инициатива исходила от него.
– Не часто, – согласился я. – Мне надо подумать.
– Суток хватит?
– Что ты так торопишься?
– Да я начальник отдела, вот и тороплюсь, а то отправят меня, а у меня здесь семья, а ты один. Так что?
– И чтобы вы без нас холостяков в этом мире делали?
– Нашли бы себе занятие.
– Знаю я ваши дела. Ладно, завтра позвоню.
– Если дашь согласие, тогда я пойду к главному.
Вечер я провел в раздумьях, хотя думать было не о чем и так все было ясно. Я должен был взять паузу, и нужно было продумать условия, на которых я мог бы поехать, не ущемляя себя в правах перемещения и особенно возможности вернуться. На другой день я позвонил Сержу и дал согласие, но известил, что у меня есть условия.
– Как не быть, – отреагировал Серж. – Я поговорю с главным, и потом тебе перезвоню, условия обговаривать будешь с ним.
– Звони. Мяч на вашей стороне.
Интересоваться, как долго мне ждать я не собирался, все должно быть построено так, чтобы они нуждались во мне больше, чем я в них.
Примерно через пару дней Серж позвонил и предложил приехать к ним в редакцию. Когда мы с Сержем вошли в приемную, секретарь вежливо поздоровалась и разрешила войти к главному редактору. Главный предложил нам присесть и произнес:
– Присаживайтесь. Так вот, разговор у нас с вами серьезный, а времени маловато. Совсем нет времени. Приступим к делу… Прежде чем принять решение, я хотел бы что-то узнать о вас, – поинтересовался он из вежливости, зная ответ.