Юрий Горюнов. Забудь...

   Переключая каналы, я смотрел их частями и не находил ничего интересного для себя. Около десяти мне это надоело, и я отправился спать. Почитав книгу, к одиннадцати я дошел до кондиции, чтобы отдаться в руки Морфею.
   Утром я проснулся бодрым и полным энергии. Приняв душ и позавтракав, отправился на работу. Я не любил плотно завтракать и перед операциями не обедал. Легче перенести голод, чем, если желудок начнет войну с пищей во время операции. Пусть лучше потерпит.
   Леня, как и обещал, приехал раньше. Мы сидели у меня в кабинете и просматривали историю больного.
   – Да, досталось парню. Операция не из легких.
   – Это верно, – подтвердил я.
   – Ну что? План понятен, дальше по ситуации. Он уже в палате.
   – Пойдем, посмотрим? – и мы, взяв историю, вышли из кабинета. Около палаты нас остановил мужчина средних лет, в больничном халате, под которым просматривалась военная выправка.
   – Извините, это вы будете оперировать Федорова: – обратился он к нам.
   – Вот он, – указал на меня Леня, – я пойду, – и он вошел в палату. Леня понимал, что подобное начало это предвестник значимости больного, а более всего просителя.
   – Слушаю вас.
   – Вам известно, что Федоров, как и я является сотрудником службы безопасности?
   – Во всяком случае, теперь мне это известно, – ухмыльнулся я и внимательно посмотрел на собеседника. Для его возраста он был седой, как лунь. Лицо было костлявым и удлиненным, а горькая складка у рта, казалось так и останется у него навсегда.
   – Федор Степанович, я правильно говорю?
   – Как вы говорите, я не знаю, но имя назвали верно.
   – Мы прежде, чем он попал к вам, консультировались и нам порекомендовали, чтобы операцию проводили вы.
   – И что? Изобразить восторг по этому поводу?
   – Ваш юмор это ваша защита? А если серьезно, то он мой друг и вытащил меня из пекла, в который попал сам. Насколько сложна операция?
   – Все операции сложные. Каждая операция, как отпечатки пальцев индивидуальна.
   – Почему?
   – Мы все с виду одинаковые, а организм у каждого свой.
   – Что касается вида. Насколько он будет другим?
   – Не беспокойтесь, он же не шпион, чтобы ему менять лицо, – улыбнулся я, – мы постараемся сделать все возможное, чтобы он был узнаваем теми, кто его знал раньше.
   – А невозможное?
   – А не возможное – это другое ведомство, – и я указал ему в потолок, – это ведомство Господа.
   – И все-таки?
   – Я же сказал, что мы делаем, что можем. У нас нет деления больных в зависимости от занимаемого кресла.
   – Его кресло часто походный стул или окоп. Это я занимаю другое.
   – Что же вы делали там, откуда он вас вытащил?
   – Была необходимость.
   – Я так и понял, и посоветую вам не сидеть здесь, а позвонить в приемный покой после шести.
   – А когда я смогу его увидеть?
   – Завтра.
   – Федор Степанович, если что надо обращайтесь. Я не Бог, но многое могу сделать.
   – Спасибо. Вы знаете, чем отличается хороший врач от просто врача?
   – Нет.
   – Хороший врач не дает власти над собой. Он принимает решения и отвечает за них.
   – Разумно, значит вы хороший врач, если указали на вас.
   – На меня многие указывают и не только во врачебной практике.
   В это время Леня, выглянул из палаты:
   – Ты идешь?
   – Да, извините, мне пора.
   – Конечно, и – тут он обратился к Лене – вы ассистируете на операции, а делает Федор Степанович?
   – Да. Он это делает мастерски, со своей обычной ленью и энергией – пошутил он в ответ.
   Мы вошли в палату и Леня тихо спросил:
   – Что проситель занимает высокое кресло?
   – Простой крашенный стул подошел бы ему больше. Ну что у нас?
   – Я проверил. Все в норме.
   Мы прошли к койке, где лежал мужчина под белоснежным одеялом. В палате было еще трое больных. Нашего пациента положили временно для подготовки к операции. Лицо его было забинтовано, поэтому, как он выглядит, я знать не мог, но глаза его были открыты и он наблюдал за нами. Я присел на краешек кровати и обрился к нему:
   – Я понимаю, что вы волнуетесь, это нормально, но как человек волевой и решительный вы должны нам помочь, а мы вам. Ваша помощь заключается в том, чтобы настроить себя на операцию и все будет хорошо. Хорошо будет в любом случае, но с вашей помощью легче работать будет. Вы женаты? Если «да», – то моргните один раз, если «нет» – дав раза. – Он моргнул два раза.
   – Значит, сделаем так, чтобы девушки от вас не шарахались. Вас это беспокоит? – он моргнул один раз. – Вы крепкий человек, самое страшное уже позади и вы живы. Ходить еще тяжело, но нам этого и не требуется. Хирурги вас поставят на ноги, а мы дадим вам лицо и не новое, а ваше.
   Я обернулся к Лене:
   – Пусть забирают и готовят. Пошли. Еще увидимся, – обернувшись сказал я больному, и встав направился к выходу.
   Когда мы вышли, то снова увидели просителя:
   – Я же сказал вам идите, от вашего присутствия ничего не измениться, – и повернулся к Лене, – надо подумать, как его после операции перевести в отдельную палату и чтобы уход был соответствующим.
   – Я могу это сделать, – подал голос, не ушедший посетитель.
   – Можете, делайте, – решительно сказал я, – что стоите? Идите.
   – Понял, – и он направился по коридору к выходу, на ходу доставая мобильный телефон.
   – Вот видишь, и придумывать ничего не надо.
   – Пошли, нам еще есть что придумывать.
   – Нет, Федя, это ты у нас мастер на выдумки.
   – Это как?
   – Если бы не был выдумщиком, разве было бы вокруг тебя столько женщин? И каких!
   – Это верно, – улыбнулся я, – они любят фантазии, – и вспомнил вчерашнюю манипуляцию в машине.
   Мы прошли в операционную, переоделись и подошли к столу. Бинты с него уже сняли. Много работы – подумал про себя, – но справимся, не робей парень, постарался я передать ему взглядом свою уверенность. Он еще был не под наркозом, поэтому всякие разговоры о состоянии пациента и его вида всегда строго пресекались.
   – Начнем.
   Каждый знал, что ему делать. Операция шла достаточно долго. Мы по крупицам, как мозаику собирали его лицо. Где – то оставляли, где-то брали с других частей тела.
   Когда все закончилось, и мы вышли, Леня облегченно изрек:
   – На сегодня все.
   Он был прав. Когда были сложные операции, мы не вели прием и не делали других операций. Сил и нервов уходило много.
   – Я домой, отдыхать. А ты?
   – Не знаю, но не домой. Завтра выходной у меня.
   – Везет же. Смотри-ка, как все оперативно решилось, пациента везут в отельную, – обратил он мое внимание.
   – Когда надо они умеют быстро и правильно.
   – Пошел я, до встречи.
   – Пока, – и я направился в свой кабинет. Открыв дверь, увидел сидящую за своим столом Катю. – Уже вернулась? Когда это ты успела?
   – Я мимо прошла, когда вы разговаривали.
   – Вот как. Даже не заметил, тебя и не заметил. Либо старею, либо устал. Завтра выходной и у тебя тоже.
   – У меня вроде бы нет.
   – А ты предлагаешь, когда у тебя выходной мне одному работать?
   Я подошел к столу и набрал номер:
   – Нина Сергеевна, вас беспокоит Федор Степанович. Завтра у меня выходной и у Кати значит тоже. Договорились, – положив трубку, заверил, – ну вот, видишь. Я сказал отдыхай, значит отдыхай. Иди домой или куда ты там сама решишь.
   – А вы?
   – Я сейчас напишу, что надо делать нашему больному и все.
   – Спасибо, – и она, приведя в порядок документы на столе, вышла.
   Я написал, что требовалось, на что обратить внимание и покинул кабинет. Передав бумаги дежурной сестре, направился к выходу.

Глава 4. Охота.

   Я сидел вместе с моим другом Денисом в небольшом итальянском ресторане. Он был ресторатором и это был его ресторан. Познакомились мы давно, в те времена, когда я захаживал сюда в уютную обстановку, где к тому же была хорошая кухня. Иногда бывал с женщиной, иногда один. Меня хорошо знали все официанты, как постоянного клиента. Однажды, я сидел в одиночестве и он, проходя мимо, поинтересовался, все ли меня устраивает. Поняв, что это не просто служащий, я предложил ему присесть, и он не отказался. Так, между делом, за разговорами у нас нашлись общие интересы.
   С тех пор, я иногда звонил ему сообщить что приеду. Он всегда интересовался один или нет, но в любом случае столик для меня всегда находился. Если я был не один, то он не походил. В это раз мы сидели напротив друг друга, и пили прекрасное итальянское вино.
   – Я оставлю машину у тебя?
   – Какой разговор. Первый раз что ли?
   Если я позволял себе выпить, то оставлял машину у ресторана, за которой ночью присматривала охрана, а утром забирал.
   – Какой-то ты усталый сегодня, Федор?
   – Работы много.
   – Женщины хотят быть красивыми. Это похвально. Не будем считать это их слабостью. Скорее силой, не всякая решиться лечь под нож, даже ради красоты.
   – Это верно, но надо учесть, что решиться морально одно, а материально другое.
   – Банально, но красота требует жертв, пусть и материальных.
   – Красоте жертвы не нужны. Жертвы нужны, чтобы создать красоту.
   – И ты жертвуешь? – смеясь, спросил Денис.
   – А то. Даже не представляешь, какие жертвы приношу на алтаре операционного стола. Бывает увидишь вошедшую и думаешь, что она прирожденная старая дева и до того не привлекательна, что даже в своих модных тряпках и большим слоем грима выглядит как незадачливая гейша.